Текст книги "Еще раз с чувством (СИ)"

Автор книги: Анастасия Быкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Часть 1. Малек. ==========

Алек вошел в комнату и плотно закрыл дверь, словно отрезая себя от жизнерадостности и веселья, творившихся в гостиной. С каждым разом видеть улыбки родных становилось все тяжелее. Макс смеется, Изабель что-то увлечено рассказывает, мать с отцом, все еще влюбленные друг в друга, как и много лет назад, сидят на диване. Идеальная семья. Вот только Алек не чувствовал себя ее частью уже очень давно. С тех пор, как эмоции, подобные счастью, завели привычку тревожить тьму в его душе и обвивать холодными щупальцами сердце.

Он медленно выдохнул и начал обратный отсчет от десяти до одного, чтобы привести пульс в норму. Ноги сами сделали несколько шагов по направлению к зеркалу, и Алек облизал пересохшие губы. Он не был уверен, чего опасался больше – увидеть или не увидеть.

Ведь он был не в каждом отражении, но мог быть в любом.

Сегодня он был там. Стоял, сложив руки на груди, и с усмешкой на губах наблюдал за дергаными движениями Алека. Безупречен, как и всегда. Если встретить такого мужчину на улице, то невозможно было бы пройти мимо или банально прекратить пялиться на эту непоколебимую сияющую красоту. Но Алек не встретил его на улице. Он просто был, сколько Алек себя помнил. Его личный ад.

– Ну здравствуй, Александр, – хитро прищуренные глаза смотрели чуть насмешливо.

– Здравствуй, Тень, – хрипло выдохнул он, останавливаясь в полуметре от зеркала, и чувствуя, как трепещет сердце. Алек ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что начинал жить и что-то чувствовать только в Его присутствии.

Его ад.

В детстве иметь воображаемого друга было даже забавно. Рассказывать ему все свои тайны и секреты, делиться самым сокровенным, понимать, что жить в зеркале не может никто. Что это просто разыгравшееся воображение. Алек ведь всегда был умным мальчиком и не верил в сказки. По крайней мере он так считал, пока не осознал, что Магнус проник в каждую частичку его тела и души, подчинив своей воле.

Его ад. Его рай. Пульс в его венах и мурашки по его коже. Его Тень. Его смысл жизни.

«Демон» – ошарашенно произнес тогда Алек, по-новому смотря на этого юного парня азиатской внешности, который жил в отражениях. «Не демон» – поправил его тот, – «Ну, не в полном понимании этого слова. Всего лишь на половину. А сейчас и того меньше, потому что уже многие годы я пребываю в заключении, которое высасывает мои силы. Знал бы ты, как долго я искал того, кто примет меня.»

Алек всю жизнь задавался вопросом, почему этим «кем-то» оказался именно он. Как же часто он вынимал осколки из костяшек пальцев, когда очередное зеркало было разбито. Алек просил, умолял, заклинал его уйти, позволить жить нормальной жизнью, но он не уходил. Не уходил, потому что еще не достиг своей цели. А может, потому что видел, что сколько бы Алек не умолял исчезнуть, жить без Тени он бы уже не смог.

Поэтому просто прикладывал к обратной стороне зеркала ладонь, как будто хотел дотронуться, и понимающе улыбался. И вся душа Алека была распахнута перед ним.

– Снова сбежал с семейных посиделок? – продолжил он, вырывая из раздумий.

– Не сбежал. Просто голова разболелась.

Пытаться говорить как можно более уверенно, в надежде когда-нибудь обмануть Тень, уже вошло в привычку. Алек не откровенничал с отражением очень давно. Ему было наплевать, как громко хотелось закричать, вцепиться пальцами в волосы, когда родители снова опускали глаза, виня себя в том, что их старший сын не такой, как младшие. Только он все равно всегда все понимал. Вот и сейчас лишь расхохотался, взмахнув руками. По его пальцам пробежались синие искорки, и Алек поймал себя на разглядывании этих всполохов магии, осознавая, что снова не может оторвать от них взгляда. Никогда не мог.

– Александр, ты удивительный, – утирая слезы произнес Тень. – Каждый раз ты пытаешься одурачить меня, хотя прекрасно помнишь, что я знаю твои чувства. Я – это ты.

– Не говори так, – Алек подавил желание выбежать из комнаты от этих на удивление правдивых слов.

– Выпусти меня.

Ну вот, опять та же просьба. Изо дня в день, из года в год. Она пробегается по коже, вызывает холодок по всему телу, заставляет грудь болезненно сжаться. И неизменный ответ:

– Нет.

– Выпусти, и нам не будет равных, – Тень никогда не сдавался без боя, Алек к этому даже привык. – Мы сможем сделать все. Сможем удовлетворить твою жажду. Ты думаешь, я не вижу, как сильно ты мечтаешь прикоснуться к тьме?

– Не я мечтаю, – резко прервал его Алек. – Это все ты. Твои желания.

– Не обманывай себя, Александр. Ты знаешь, что это не так. Помнишь, как ты мечтал задушить того ублюдка, который сбил женщину с коляской и избежал наказания? Или какие мысли тебя посещали, когда твоя мать защищала интересы детского дома, и все равно проиграла, ведь у «Рэйв и Ко» миллионы на самых лучших юристов.

– Нет.

– Ты сделаешь это, Алек. Рано или поздно, но произойдет что-то, что заставит тебя открыть двери, выпустить меня и впервые в жизни вдохнуть полной грудью.

И Алек не смог опровергнуть эти слова.

***

Спустя полтора года, двадцатого февраля, Лайтвуды будут возвращаться с фестиваля яблок, проходившего на окраине Нью-Йорка. Громкий смех Роберта и Мариз будет разноситься по салону, пока Изабель и Макс будут петь гимн яблочному соку. А потом в их автомобиль врежется белый грузовик.

Двадцать первого февраля детектив придет в больницу, чтобы сказать Алеку, что, если бы виновник аварии не скрылся с места преступления и быстро вызвал скорую, его родителей можно было бы спасти.

Двадцать второго февраля от многочисленных переломов скончается Макс Лайтвуд.

Двадцать третьего февраля доктор Эрондейл признается, что Изабель может никогда не выйти из комы.

Еще через три дня, двадцать шестого февраля, виновников найдут. Точнее, найдут части виновников, которые будут разбросаны от Монтаны до Теннесси.

В каждом штате очевидцы увидят двух молодых мужчин, бредущих рука об руку. У первого на лице застынет ледяная усмешка, а руки по локоть будут испачканы чем-то темным. У второго с пальцев будут слетать синие искры.

========== Часть 2. Малек. ==========

– Спасибо, что пришел, Магнус, – голос нефилима слабый и какой-то шипящий. Тяжело говорить, когда вставная челюсть плавает в стаканчике на прикроватной тумбочке.

Бывший верховный маг Бруклина замирает в дверном проеме и с грустью смотрит на человека, сидящего в кресле-каталке. Старость никого не щадит, и даже некогда сильный, высокий, статный сумеречный охотник сдается привычному ходу времени. Сгорбленная спина, белые тапочки на старческих ногах и руки, испещренные узорами морщин. Руки, которые уже долгое время не держали оружие. Седые волосы в беспорядке спадают на плечи, и у Магнуса щемит сердце, ведь даже в свои почти девяносто мужчина прекрасен.

Девяносто лет… Подумать только. Везение или насмешка судьбы? Лишь немногие сумеречные охотники доживают до такого возраста, и Магнус был уверен, что этот нефилим не из таких. Уж слишком он любил свое дело, слишком часто проводил ночи напролет на вылазках, борясь с демонами. Считал охоту и защиту примитивных своей главной задачей, своим долгом.

Магнус горько усмехается.

Он ловит взгляд помутневших с возрастом глаз, и ему приходится откашляться, прежде чем ответить:

– Я не мог поступить иначе.

Как долго они не виделись? Двадцать лет? Тридцать?

– Хорошо выглядишь, – Магнус неловко тянет губы в улыбке, переминается с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Вся ситуация кажется ему до мурашек неправильной. Какой-то тоненький голосок на периферии сознания нашептывает ему подойти к нефилиму и стянуть с него старческую маску, чтобы обнаружить, что под ней тот все так же молод и полон сил. Вот только борьбу со временем нельзя выиграть.

– А ты все так же прекрасно врешь, – сухие потрескавшиеся губы улыбаются, и морщинки в уголках глаз становятся еще глубже.

Магнус отводит взгляд. Он замечает трость в углу комнаты, очки для чтения и несколько упаковок таблеток на тумбочке. Как же странно все происходит в жизни – ты можешь быть самым лучшим сумеречным охотником, убить за свою жизнь сотни демонов, но годы неумолимо берут свое. Дают понять, что ты обычный человек.

Он бросает взгляд на противоположную стену, и чувствует, что его словно ударило обухом по голове. Дыхание перехватывает. Взгляд скользит по изогнутой рукояти, тонкой тетиве, по двум стрелам, способным в опытных руках истребить десяток демонов за ночь. Воспоминания накатывают волнами, разбиваясь о грань реальности. Магнус краем глаза замечает, что охотник следит за ним, ловя каждое движение, и делает несколько шагов, чтобы провести по таким знакомым изгибам оружия, а потом сжать руки в кулаки и приблизиться к хлысту, висящему рядом с луком.

– Изабель, – выдыхает он, чувствуя, как начинает щипать в носу.

– Последний раз я видел тебя на ее похоронах, – нефилим закрывает глаза. – Угасла вслед за Саймоном.

– Я восхищался ей. До последнего стойкая, сильная… – он грустно улыбается, присаживаясь на край кровати. – И всегда с безупречным чувством стиля.

Дверь в комнату распахивается, отрывая от печальных воспоминаний.

– Дедушка, привет, я… – девочка-подросток в зеленых шортах замирает на пороге, уставившись на Магнуса. – Ой, а я вас знаю.

– Элли! – одергивает внучку нефилим.

– Я… попозже загляну, – девочка пятится спиной к выходу, все еще не отрывая от Магнуса взгляда. Она вылетает за дверь, и радостный крик: «Мама, представляешь, кто там сидит?!» слышат все в доме.

Он не сдерживает усмешки:

– Она очень похожа на свою бабушку.

– Ты не один так говоришь. Все смеются, что дочери пошли в меня, а внуки в мою жену, чтобы ей не обидно было.

Они смеются и чувствуют, как спадает напряжение. Нефилиму нравится говорить о своей семье, выспрашивать у Магнуса подробности его жизни, и они увлекаются настолько, что старик и не замечает, как проходит целый час. Магнус все чаще поглядывает на часы над кроватью.

– Тебя там ждут?

– Да.

Легкий оттенок боли мелькает в глазах сумеречного охотника.

– Тогда не буду задерживать. Только Магнус… Передавай ему привет, хорошо?

***

Бывший верховный маг Бруклина выходит из большого дома Эрондейлов, и обнимает за плечи высокого темноволосого юношу.

– Сходил бы ты к брату, Александр. Он не продержится долго.

Алек Лайтвуд прижимается ближе, надеется, что Магнус не заметит, как дрожат руки. Он не думал, что вернуться будет настолько сложно.

– Знаю, Магнус, – хрипло выдыхает он. – Я просто не могу. Не могу видеть его таким, не могу смотреть, как жизнь покидает еще одного любимого человека.

Магнус крепче прижимает своего нефилима к себе. Он знает, как тому было тяжело смотреть на старение друзей и родных, как сильно смерти всех близких подкосили его. Мариза, Роберт, Саймон… Изабель стала последней каплей. Сразу же после похорон Алек понял, что должен уехать так далеко, насколько это возможно. На следующий день портал унес их на другую сторону земного шара.

Каждый раз, смотря на такого потерянного Алека, Магнус начинал думать, что зря предложил любимому бессмертие. Тот же лишь крепче его обнимал и упрямо сжимал губы.

– Он скучает, Александр. И ты скучаешь тоже, как бы ни пытался это скрыть, – Магнус легко целует искусанные губы. – Второй этаж, первая дверь справа.

Алек Лайтвуд понимает, что вернуться сюда было плохой идеей. Плохой, но необходимой. Он благодарно смотрит на Магнуса, прежде чем быстрым шагом направиться к крыльцу.

========== Часть 3. Шамдарио. ==========

Целуй ее.

Пытайся доказать, что это не любовь. Считай, что нас друг с другом ничего не связывает. Разные люди, разные судьбы, разные дороги, по которым мы идем. Они параллельны, Мэтти. Вроде бы проложены рядом, но нигде не пересекаются.

Целуй ее. Не любовь, просто до дрожи в коленках хочется прижать человека к себе и не отпускать.

Целуй ее. Не любовь, просто чтобы вызвать твою улыбку я готов на многое.

Целуй ее. Не любовь, просто в те редкие мгновения после рассвета, когда ты спишь рядом, я считаю родинки на твоей спине.

Так бывает, Мэтти, не правда ли?

Знаешь, прошлой ночью Шелби увидела засос на моей груди, но ничего не сказала. Лишь грустно улыбнулась. А у меня ком в горле встал, когда я понял, что не могу посмотреть в глаза собственной жене, ведь тут даже оправдаться никак не получится. Моя Шелби, мой родной человечек… Она славная. И я любил ее.

Любил, слышишь?

Считал, что это навсегда, пока ты не появился. В первую же нашу встречу ты запустил таймер, отсчитывающий секунды до падения моей жизни в тартарары. Первой улыбкой проник в кору головного мозга, запустил свои щупальца под кожу, отравил кровь. Первым касанием заставил потерять голову.

Я не думал, что так бывает, Мэтти. Но ты просто был рядом, а я влюбился… Как подросток влюбился, представляешь? И это в тридцать четыре года, когда взрослый, разумный, когда вроде как здравомыслящий. Когда даже не гормоны, а нечто большее. Да, я помню, что не любовь. Помешательство какое-то.

Каждый день я задыхался. Смотрел в твои глаза и тонул в них, глуша желание вдохнуть немного воздуха. Или этого желания и вовсе не было? Легкие горели, а по ребрам изнутри что-то скребло, но я привык. Привык достаточно быстро, и заглушил бы это сумасшествие, поборол бы желание хоть раз прижать к себе вне съемочного процесса.

Сжать зубы до гребаного хруста и впиться ногтями в ладони не так уж и сложно.

Но напомнить тебе, что ты сам все испортил?

И губы на губах были твоей идеей. И мягкий шелк нежных слов, и глаза в глаза, и ласковая улыбка. Я бы прожил без страстных ночей с тобой, без мгновений, наполненных счастьем. Если бы знал, что ты решишь отобрать все это быстрее, чем подарил, я бы предпочел задыхаться в одиночку.

Параллельные дороги, да, Мэтти?

И вовсе не любовь.

Только жаль, что ты не заметил, как наши дороги уже давно связала прочная нить. Жаль, что в ответ на «я люблю тебя» лишь тишина в ответ. Жаль, что страх сильнее прочего.

Так что целуй ее. Используй меня, как мишень для метания дротиков. Я стерплю. Потому что мои чувства не пустой звук. Если тебе это важно, если тебе от этого легче, то давай.

Целуй ее.

========== Часть 4. Малек. ==========

– Так-так-так, дурацкие зачесанные назад волосы, кошачьи линзы, блестки повсюду… И это недостатки, Александр?

Алеку требуется несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит Магнус. А затем долгая минута, чтобы закрыть глаза, сжать руки в кулаки и пожелать провалиться сквозь землю.

Только не это.

Алек проклинает себя, свою невнимательность, и даже Изабель, которая со словами: «Чтобы разлюбить человека, надо сосредоточиться на его недостатках», подсунула ему вечером листок и ручку.

И Алек честно пытался. Первые двадцать минут на листке гордо красовалась единственная надпись: «Магнуса Бейна нельзя любить, потому что он…». Но дальше дело пошло легче.

Алек долгих пять часов провел с ручкой в руках. После этого даже уснуть не смог и не заметил, как с утра засунул бумажку в тетрадь по математике.

Алек проклинает мистера Уильямса, подсадившего Магнуса к нему. И все для того, чтобы тот начал хоть немного понимать предмет. За неуспеваемость Магнуса могли исключить из футбольной команды, а без лучшего игрока у их школы не было ни единого шанса обыграть «Львов» из соседнего города. Да-да, футбол и чертовых “Львов” он тоже проклинает.

И Алек проклинает Магнуса, который заглянул к нему в тетрадь в надежде списать домашку. И явно не ожидал наткнуться на что-то подобное. Видимо, тот тоже в шоке, иначе как объяснить, что нет ни громкого смеха, ни насмешек, ни острот. Алек прекращает сверлить взглядом стол и смотрит на Магнуса, в чьих глазах сияют смешинки.

– Шестьдесят три пункта? – криво улыбается. Его эта ситуация явно забавляет. – Слабовато, Лайтвуд. Я в своем списке насчитал сто тридцать шесть.

Что?

Алек думает, что если бы мистер Уильямс сейчас начал танцевать ламбаду и размахивать сине-фиолетовыми помпонами, его удивление и то было бы меньше. Смысл слов Магнуса доходит до него не сразу, и он смотрит на него широко распахнутыми глазами.

Магнус фыркает и достает из сумки сложенный пополам листок, который имеет такой помятый вид, словно его носят между учебником по математике и бутылкой воды уже очень давно.

На листке синими чернилами выведено «Я ненавижу Алека Лайтвуда за…»

И снова… Что?

Алек чувствует себя тормозом второй раз за сегодняшний день.

Он дрожащими пальцами берет протянутый список и вчитывается, до сих пор не веря в то, что Магнус его составил.

«Лайтвуд заучка, Лайтвуд слишком любит читать, у Лайтвуда надоедливая сестричка, брат Лайтвуда – самовлюбленная заноза в заднице, которая старается занять мое место в команде» – по первым пунктам Алек пробегает взглядом, не заостряя на них внимания, но следующий заставляет его сердце пропустить удар: «У Лайтвуда настолько голубые глаза, что я тону в них каждый раз».

– Сегодня вечером ты свободен? – как ни в чем не бывало продолжает Магнус, словно и не замечает шокированной тишины. – Я знаю один неплохой ресторанчик, заеду за тобой. Конечно, если ты сможешь ужиться с тем, что я слушаю сопливые песенки, – он указывает пальцем на пятнадцатый пункт в списке Алека.

========== Часть 5. Шамдарио. ==========

Он приходит каждую ночь.

Втрахивает в кровать и заставляет выстанывать свое имя снова и снова. Вбивается в податливое тело, впиваясь пальцами в кожу. Через какое-то время там набухнут лиловые синяки, но в тот момент это совершенно не имеет значения. В тот момент мысли только о том, чтобы эта сладостная пытка продолжалась.

Только есть неотвратимые вещи, и утро наступает каждый раз, сколько бы не хотелось растянуть ночь на… Примерно на бесконечность.

И он уходит. Первые лучи еще не успевают проникнуть в темноту трейлера, а он уже собирает свои вещи, одевается быстро и бесшумно, выскальзывает на улицу, не проронив ни слова. Оставляет за собой лишь смятую постель, не успевающие заживать синяки и багровые засосы. Только их, и еще одно маленькое, разбивающееся каждый раз, сердце.

Мэтт тяжело дышит, сжимает простыни в кулаках и душит непрошеные слезы. Наплевать, как сильно хочется закричать и выплеснуть чувства, наплевать, что желание броситься вслед застилает глаза алой пеленой. Наплевать, что он уже готов отдать всего себя за ночь чуть подлиннее обычной. Хоть на мгновение, хоть на пару секунд задержать рассвет.

Но Мэтт знал, на что шел. Не надевал розовые очки, не строил каких-то планов, не мечтал о романтической истории. Только никто не сказал ему, что будет так больно.

В его мыслях все должно было быть простым. Молчаливый уговор «это не чувства» и лишь одно правило – не касаться Гарри. Ну конечно, Шелби вряд ли приняла бы следы чужой страсти на теле любимого мужа. Вот только быть чьим-то грязным секретом совсем не так просто, как кажется. И удерживать на лице улыбку, когда Доминик в перерывах между съемками смеется, закатывает глаза и кивает головой на воркующую семейную парочку, тяжелее, чем кажется. Новая фотография в Instagram с нежной подписью, новый пост в Twitter, каждый из которых пропитан счастьем семейной жизни, новая зарубка на некогда гладком и не испытывающем боли сердце.

Но когда ночь вступает в свои владения, когда сумерки накидывают звездное покрывало, дверь трейлера с тихим щелчком открывается.

– Ты должен понять меня, Мэттью, – тихий шепот прямо перед тем, как завладеть губами, вызывая тихий всхлип.

Мэттью не понимает. Но понимать и позволять – разные вещи.

И вновь смятая постель.

Вновь не успевающие заживать синяки.

Вновь багровые засосы.

Потому что любовь она такая. А когда любишь за двоих, времени на раздумья не остается.

========== Часть 6. Малек. ==========

Даже не успев перешагнуть порог дома, Алек слышит доносящиеся из-за двери голоса, и его губы расплываются в слегка грустной улыбке.

Лайтвуд заходит в освещенную солнечным светом комнату и на секунду пропадает. На бордовом кожаном диване рядом с Клэри и Изабель сидит не кто иной, как Магнус Бейн. Его смех так заразителен, что скоро его подхватывают и девушки.

Алек хочет усмехнуться, сказать, что, он чувствует запах гари, доносящийся с кухни. Хочет пошутить над кулинарными способностями девушек, но он ловит на себе взгляд Бейна и забывает обо всем.

***

– Магнус!

Алек врывается в лофт в тот самый момент, когда из темноты портала выныривает сгусток черной энергии, тянущий свои щупальца к самому сердцу Верховного мага Бруклина, лежащего без чувств на осколках стеклянной столешницы. Три стрелы, выпущенные друг за другом уверенным движением нефилима, даже не ранят это существо. Проходят сквозь него и с противным звуком врезаются в стену.

Лайтвуд успевает проклясть свою беспечность, весь институт и мать, которая ранним утром вызвала его к себе для отчета о ночной вылазке. Страх за родного человека застилает глаза, и он бросается твари наперерез, хотя и понимает, что не успеет.

Щупальцам до сердца Магнуса остается около пары миллиметров. Алеку до его мага – несколько роковых шагов. Заранее проигранный бой. Но неожиданно щупальца замедляются, а черный сгусток начинает обретать более человеческий силуэт – промедление в секунду, но Лайтвуду этого достаточно, чтобы добежать до Бейна и выдохнуть от облегчения, нащупав пульс.

– Магнус Бейн… Надо же, – кажется, что голос доносится отовсюду, окружает, и Алек готовит еще одну стрелу. Целится твари туда, где у обычного демона было бы сердце. – Какой храбрый нефилим, вот только это не поможет, – голос становится ироничным. – У меня с этим магом давние счеты. Я искал его так долго, но хитрец умеет убегать и прятаться. И откуда только такие умения? Явно не по папочкиной линии передались.

Еще одна стрела достигает своей цели, но не дает никакого результата, как и предыдущие. Оглушительный смех сотрясает лофт.

– Я хотел убить его, но ты появился так удачно. Ведь так намного лучше… Отобрать самое дорогое, причинить боль любимому созданию, – тварь говорит словно сама с собой, и, хотя силуэт не двигается, Алек представляет, как он потирает руки в восторге от своей идеи. – Мальчик, передай Бейну, что долги надо возвращать. И если он не захотел по-хорошему, то будет по-моему.

Магнус стонет, приходя в себя, и Алек бросается к нему, откидывая ненужный лук в сторону. Последние слова существа негромкие, но вливаются в кровь, в мозг, пробегают мурашками по спине:

– Бейн, можешь наслаждаться своим нефилимом еще неделю. А потом ты его забудешь.

***

Ночь наступает на удивление быстро, пронизывающими ветрами прогоняя день. Жаль, что ветра не могут точно так же прогнать случившееся днем. Алек сидит на балконе лофта Магнуса, и вновь и вновь прокручивает в голове слова твари.

– Дорогой, ты здесь уже час сидишь, – маг появляется за спиной нефилима, держа в руках два бокала с плескающимися в них искрящими напитками, и протягивает один Алеку. – Держи, тебе это сейчас нужно.

Лайтвуд берет коктейль, не проронив ни слова. У него на душе словно скребутся дюжина кошек, во главе с Председателем Мяо. Ему хочется сказать, что все хорошо, хочется улыбнуться, вот только не получается.

А что если больше не будет бокалов на тонкой ножке и сверкающих глаз напротив? Что если хриплое «Александр» останется в прошлом? Что если сегодня все рухнуло?

Магнус Бейн не был бы Магнусом Бейном, если бы не понял все без слов:

– Александр. Он всего лишь глупый демон. Ты же не воспринял его слова всерьез?

Алек не знает, что стало последней каплей – напряжение дня, мысли, бьющиеся в голове, как птицы в клетке, или нарочито легкий тон Магнуса, но он срывается. Бокал летит на пол, разбиваясь на десятки маленьких осколков, а кулак нефилима со всей силой обрушивается на ни в чем не повинную стену.

– Он не просто глупый демон, Магнус! Как ты не понимаешь… Я не смог даже ранить его, а все мои стрелы проходили сквозь, как будто он был соткан из тумана.

Алек не помнит, когда в последний раз кричал, но он уверен, что он еще никогда не поднимал голос на своего мага.

– Он глупый демон, – голос Бейна жесткий и нетерпящий возражений. Он подходит вплотную к Алеку, берет его руку в свои ладони и нежным касанием залечивает разбитые костяшки пальцев, а потом поднимает взгляд, встречаясь с голубыми, как море, глазами. – Я слишком сильно люблю тебя, и никто не в силах изменить это. Я не забуду.

***

Теплые лучи утреннего солнца скользят по обнаженным телам, объятым пламенем страсти. Громкие стоны разрывают тишину квартиры, и кажется, что еще немного удовольствия, и Алек просто потеряет сознание от переполняющих его чувств. Он уже забыл, как правильно дышать. Лишь судорожно втягивает ртом воздух, когда легкие начинают гореть. Забыл, что перед тем, как Магнус открыл свои поистине прекрасные глаза, Алек собирался встать и уйти в институт. Забыл, что Мариза просила зайти еще ночью, сразу после убийства очередного демона. Но сейчас все это неважно. Ничто не важно, кроме Магнуса Бейна, творящего с его телом неописуемые вещи.

Волна оргазма накрывает неожиданно и ярко, на секунду вырывая Алека из реальности, и сквозь дымку удовольствия он слышит нежный шепот на ухо:

– Я не забуду.

***

Снег в середине июля, ледяные горки и улыбающиеся снеговики – все что угодно, если твой парень – верховный маг Бруклина. Насупившийся Джейс, который только что проиграл Саймону партию в снежки, пьет горячий чай из заботливо принесенного Клэри термоса. Саймон, уже забывший о недавней победе, прижимает к себе Изабель, пытаясь хоть как-то согреть ее, и отчитывает девушку за ее манеру одеваться и не думать о собственном здоровье. Алек знает, что какой-бы недовольной не выглядела его сестра, эта забота ей приятна.

Липкий комок снега прилетает Лайтвуду в затылок, и он резко подскакивает с места, оглядывается и натыкается взглядом на довольное лицо Магнуса, который хитро щурит глаза и готовит еще один снежок.

– Ах так! – Алек набирает в ладонь снег и, лишь слегка сжав его, целится в Бейна. Снежок не долетает до цели каких-то полметра, врезаясь по пути в невидимую преграду и рассыпаясь синими искорками.

– Александр, и это ты – лучший лучник Института? – Магнус заливисто смеется.

– Магнус, и это ты требовал от Джейса с Саймоном честной игры десять минут назад? – Алек набирает еще горсть снега, но на этот раз не бросает его, а под подбадривающее улюлюканье Джейса сам бежит к магу, с явным намерением затолкать холодный снежок магу за шиворот.

Глаза Бейна широко распахиваются:

– Алек, нет! Сладкий, я же пошутил… Александр, это пиджак от Валентино из последней коллекции, ты не можешь так с ним поступить! – последние слова маг выкрикивает уже на бегу, понимая, впрочем, что далеко ему не убежать.

Лайтвуд победно вскидывает руку, когда добирается до своей цели и старается исполнить задуманное, вот только и Магнус сдаваться без боя не намерен. Только Бейн не рассчитывает свои возможности, и, не удержавшись на ногах, падает в сугроб, утягивая Алека за собой.

– Я не забуду, – шепчет Магнус, и, приподнявшись на локтях, нежно целует его.

В следующий момент еще один снежок повинуется немому приказу мага и приземляется Алеку на макушку.

***

Море перед ним спокойное, нежное, ласковое. Песок под ногами теплый, и Алек наслаждается тем, как легкие волны ласкают его ступни.

– Оно такое же синее, как твои глаза.

У Алека щемит сердце от переполняющей нежности, когда маг прижимается к его спине, обхватывая руками грудь.

– Ни одно слово. Ни одно прикосновение. Ни один миг с тобой, Александр… Я не забуду.

***

Даже не успев перешагнуть порог дома, Алек слышит доносящиеся из-за двери голоса, и его губы расплываются в слегка грустной улыбке.

Лайтвуд заходит в освещенную солнечным светом комнату и на секунду пропадает. На бордовом кожаном диване рядом с Клэри и Изабель сидит не кто иной, как Магнус Бейн. Его смех так заразителен, что скоро его подхватывают и девушки.

Алек хочет усмехнуться, сказать, что, он чувствует запах гари, доносящийся с кухни. Хочет пошутить над кулинарными способностями девушек, но он ловит на себе взгляд Бейна и забывает обо всем.

Потому что взгляд, некогда наполненный теплом и любовью, уже никогда не станет прежним. Потому что сейчас маг безучастно скользит по лицу Алека, и кивает головой Изабель:

– Иззи, твой брат пришел. Как его… Алек, кажется.

========== Часть 7. Шамдарио. ==========

Мэттью не переваривает желтую прессу. Не выносит журналистов. Терпеть не может газетенку, которую зачем-то взял в руки, хотя и знал, что там написано. Секунда – и смятый комок бумаги летит в мусорку. Все таблоиды шумят, все первые полосы заняты одной новостью: звездная пара распалась.

Дрожащими пальцами крутануть колесико зажигалки получается лишь с третьего раза, оторвать взгляд от трепещущего огонька – со второго, выпустить из легких дым в маленькое помещение трейлера, даже не задумавшись об открывании окна, – с первого. Даддарио запускает пальцы в волосы и зло усмехается. Никто так и не догадался, что не было никакой звездной пары, что Шамдарио – не история великой любви, а история пиара и раскрутки «Сумеречных охотников».

Когда Макджи год назад вызвал Гарри и Мэтта к себе и попросил их построить из себя влюбленную парочку какое-то время, Даддарио и представить не мог, чем все обернется. Тогда согласился легко, ведь это не должно было сильно отличаться от того, что они с Гарри делали перед камерами во время съемок. Тогда согласился легко, и долгое время не замечал, что все становится слишком.

Слишком.

Слишком странным, близким, слишком родным, слишком под кожей. А каждая «СЕНСАЦИЯ» слишком правдивой. Кажется, желтая пресса заметила намного раньше то, что для Мэтта еще долгое время оставалось загадкой.

«СЕНСАЦИЯ! – Гарри Шам младший и Мэттью Даддарио замечены на романтичной прогулке по ночному Нью-Йорку»

Они начинают приводить план в действие на следующий день после просьбы Макджи, и у Мэтта отпадают все оставшиеся крупинки неуверенности в этой затее. Проводить время в компании с Гарри оказывается на удивление просто. Держать его за руку совсем не неловко – божественно правильно. Чувствовать тепло ладони и боготворить легкую шершавость подушечек пальцев не странно, нет, они же друзья.

Когда Гарри на следующий день приносит газету с их фотографией и кричащим заголовком, Мэтт заливисто смеется и поздравляет друга с удачным началом.

«СЕНСАЦИЯ! – Бранджелине стоит потесниться. Шамдарио реальны»

– Мы сделаем это?

– Прямо сейчас, Мэтти.

Шам приподнимается на носочках, чтобы достать губами до губ Мэтта. Они не дают волю языкам, даже не касаются друг друга руками. Так почему же Даддарио словно молнией прошибает, заставляя его тело плавиться? В его затуманенном мозгу жилкой бьется одна мысль: целовать Магнуса и целовать Гарри – совершенно разные вещи.