Текст книги "Притяжение страха"

Автор книги: Анастасия Бароссо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– …Я. ТЕБЯ. НАЙДУ.

– Что-что?! – Юлия не верила своим ушам и своему счастью.

– Здесь написано – « Я тебя найду», – замогильным голосом сообщил Хуан.

И всего– то?! Юлия облегченно выдохнула. Она-то уж думала -там такое… И с чего тогда они все переменились в лицах?

– А в чем дело? Что-то… не так?

Хуан, чье лицо к этому времени приобрело свой обычный цвет, посмотрел на Монику. Потом на Мигеля. Потом на Хуаниту, которая единственная из всех сохраняла удивительное спокойствие. У нее был такой вид, будто она все это знала заранее и знает, что будет происходить дальше. Потом он посмотрел на Юлию. И во взгляде его был… это смешно, но во взгляде его был… страх. У кого-то из них явно ехала крыша. И Юлия, уже всерьез, опасалась за свою.

– Юлия… – очень серьезно произнес Хуан, – Юлия, вам грозит опасность.

– Э-э…?

– Мы и позвали вас сегодня, если честно, чтобы предупредить… попросить быть осторожной. Но мы не знали… – он опять переглянулся с Мигелем, – не знали, что все так серьезно… Извините, – добавил он, когда увидел, что лицо Юлии задергалось в гримасах сдерживаемого смеха.

Нет, ну нужно было догадаться раньше. У них же все на физиономиях написано, и вообще… Бедные. Бедные, хорошие, скромные люди. Знали бы вы, видели бы ту эротическую сцену на ночной арене… Нет. Лучше вам этого не знать.

– Успокойтесь, – Юлия постаралась сказать это, как можно более непринужденно, – успокойтесь, прошу вас… Со мной, все в полном порядке. Все… все хорошо.

– Вы не понимаете, – с какой-то печальной обреченностью произнесла Моника. – Вам… не нужно здесь ни с кем общаться…

– Даже с вами?! – Юлия готова была ей нахамить, настолько уже достала эта забота, смахивающая на паранойю.

– …не следует разговаривать с незнакомыми людьми, ходить одной…

Наконец, она поняла! Слава богу, а то уже было решила, что попала в логово маньяков. Какие же они все-таки чудики.

– Да-да, я знаю! – воскликнула Юлия, с облегчением вздохнув. – Я знаю! Предупреждали в отеле и на экскурсии, что у вас плохая криминогенная обстановка. Правда-правда. Говорили о том, что нельзя оставлять вещи без присмотра. И что на улицах много карманников. И даже – наркоманов… Не волнуйтесь. Я все знаю.

Чем дольше и оживленнее она говорила, тем грустнее становились лица хозяев этого странного дома. В конце ее речи они, снова переглянувшись, обреченно вздохнули. Тогда-то она и осознала, что им никогда не понять друг друга. Они, всю жизнь, прожив в цивилизованной Европе, вероятно, просто не понимают, откуда она приехала. Юлия вспомнила недавние события – давку в Готическом квартале, страстные поцелуи Антонио на холодном песке, наезды чернокожих готов, выпавший из кармана шприц…

– Вы можете быть за меня совершенно спокойны. Я полностью проинструктирована на этот счет.

Они молчали, не отрицая и не соглашаясь. И то хорошо. Юлия решила, что пора переменить тему.

– Мне очень понравился Собор Святого Семейства… – заметила она, отправляя в рот маринованную мидию.

– О! – закивал сеньор Мигель. – О, конечно! Он не может не понравиться!!

– В этом нет ничего удивительного, – грустно улыбнулся Хуан, – он создан гением.

– Н-да… – коротко подтвердила Моника. После чего тишина стала еще более гнетущей.

– Скажите, а… Что это за таинственная легенда? Экскурсовод намекала на какое-то проклятие и… Что она имела в виду?

Все– таки, надо было сразу уразуметь, что они не в себе. Этот невинный вопрос вызвал новую очередь таинственно-тревожных обменов взглядами. О чем с ними говорить, если они на все так реагируют?! Вот сказка. Чем дальше -тем страшнее.

– Э-э… Это популярная байка, о том, что Гауди якобы заключил сделку с сатаной, и все такое… – неохотно отозвался Хуан. – Есть несколько версий, более или менее отличающихся друг от друга разными инфернальными подробностями. Понимаете… Собор сам по себе так фантастичен, что невольно обрастает мифами, как любое выдающееся творение. Тем более, туристические фирмы, да и журналисты намеренно разжигают вокруг Гауди нездоровый интерес, чтобы вызвать приток туристов в страну…

Дьявольские изумрудные искры, заплясавшие в глубине ее глаз, не оставили Хуану шансов отделаться общими фразами. Юлия откинулась на прохладные полотняные подушки дивана, приготовившись слушать.

– Ну, это понятно… А все же? Что там такое случилось?

Тогда, Хуан стал рассказывать.

Свечи потрескивали, ритмично роняя синие капли на брусничную скатерть. Чикко в углу прихожей самозабвенно хрустел куриной костью. Картины на стенах продолжали излучать в пространство таинственную тревожную красоту. Утонув в диванных подушках, Юлия задумчиво смаковала розовый «Осборн». Она перевалила уже за половину бутылки, Хуанита, в который раз, осуждающе покосилась на ее пустую рюмку. «Да, девочка моя, – веселилась про себя Юлия, – знала бы ты, какие это для меня цветочки! Еще скажи спасибо, что я тут не курю… хотя и одуреть, как хочется».

В этой обстановке – с запахами вкусной еды, с мерцанием свечей, с розовым торшером и темно-синей темнотой за окнами, для полного счастья не хватало лишь тонкой струйки голубоватого дыма, вьющейся к потолку из ее руки.

Если честно, она всегда курила от скуки, от внутренней пустоты, которую так удобно и приятно заполнять ароматным летучим дымом иллюзий. Но здесь, постепенно пьянея от непривычно густой атмосферы мистики, легенд, опасности, уюта и нелепых недоразумений, Юлия уже несколько часов обходилась без курева, испытывая по этому поводу лишь легкую раздражающую тревогу.

Сеньор Мигель и Хуанита, тоже слушали жутковатый и влекущий рассказ, одинаково подперев руками подбородок.

Когда он стал говорить о том, как в две тысячи втором году на торжественной церемонии по поводу освящения Собора упал огромный кусок каменного украшения с одного из окон, чуть не придавив кучу народа, Моника поднялась.

– Простите… – она виновато улыбнулась, – я пойду, прилягу. Что-то устала…

Она была бледна, и глаза ее блестели не очень-то здорово.

Она кивнула Юлии на прощание, и ее худенькая согбенная фигурка тихо исчезла в смежном помещении. На мгновение, за приоткрытой дверью, мелькнула обстановка комнаты, и Юлии показалось, что она заметила там нечто вроде капельницы. Мигель посмотрел на Хуаниту. Она тоже встала. Молча, прошла в кухню, а выйдя оттуда, направилась вслед за матерью. Она что-то несла в руках, причем Юлии показалось – она старалась это что-тоот нее спрятать. По крайней мере, проходя мимо дивана, Хуанита неуклюже развернулась к ней бочком.

А, впрочем, не так уж важно, что она о них думает. Главное, хотелось, чтобы они ничего такого не подумали про нее… Но они подумали. Уже. По-любому.

Здесь, среди них, она чувствовала себя в своем романтично-сексуальном наряде провинциалкой, расфрантившейся в столичный театр и вдруг увидевшей, что там все в джинсах и кедах… Ай, черт с ними со всеми. Юлия выразительно посмотрела на Хуана. И он, спрятав улыбку, подлил ей еще портвейна. «Спасибо. Хороший мальчик… Они, вообще, все – хорошие, добрые… только что-то у них не то. Ах, да! Денег нет».

За время этого ужина, Юлия успела узнать, что Хуан окончил с отличием Барселонский университет. Что он большая умница и полиглот. Что у него может быть большое будущее, но ему приходится работать в семейном бизнесе, так как Моника часто плохо себя чувствует, Хуанита, вообще не по этому делу, а сеньору Мигелю трудно справляться одному.

Размякнув от еды и обстановки, Юлия попыталась выяснить, чем больна Моника. И даже пару раз предлагала свою помощь, если ей вдруг требуется какое-то сложное или дорогое лечение. Но ее уверили, что она здесь бессильна.

Они все пытались намекать на то, что сильно обеспокоены ее безопасностью. Чем больше они волновались, тем чаще ей становилось смешно. И от этого они беспокоились еще сильнее. В конце концов, от всех этих навязчивых предостережений в Юлии, что вполне логично, проснулся дух противоречия. И она все чаще стала возвращаться мыслью к тому, что было бы очень даже неплохо, если бы он,в самом деле, нашел ее здесь, этот высокий парень с жадными губами.

…Свечи уже догорели и ярко вспыхивают напоследок, перед тем, как потухнуть, когда Юлия закрывает глаза.

И видит перед собой красивое лицо дона Карлоса. Серебряные волосы. Его плечи под черным шелком рубашки и смуглые ступни идеальной формы. Поразительный контраст составляет это воспоминание с тем, что она видит перед собой, когда поднимает отяжелевшие веки. Этот контраст ее совсем не радует. И она снова закрывает глаза, пытаясь вызвать в памяти ощущение полноты жизни, посетившее ее сегодня на вечернем пляже…

– Хуан, ты должен проводить сеньориту Юлию до отеля.

Юлия вздрогнула. Боже, как стыдно. Она, кажется, начала засыпать.

– Нет-нет, что вы! Я сама дойду, здесь ведь близко… На улице уже глубокая ночь. Интересно. Она-то думала, посидит часок для приличия, и – все. А оказывается, ей было вовсе не так уж и скучно? Если она, так долго там пробыла?

Хуан идет рядом, боясь приблизиться к ней и опасаясь отдалиться. Наверное, думает, что она может рухнуть после, почти полной, бутылки портвейна. Наивный. Чикко трусит впереди, поминутно оглядываясь и болтая облезлым хвостом. Ночной воздух, пропитанный, словно саше, сладкими ароматами цветов, вместо того чтобы пьянить, производит неожиданно отрезвляющий эффект.

– Хуан, послушай…

– Да?

– А кто такой дон Карлос?

Ну, вот – опять! Неужели не надоело бледнеть по поводу и без? А ведь он из них еще самый адекватный, вроде бы… что же стало бы с остальными, задай она им этот вопрос?! Не хочется даже думать об этом. Хотя в принципе сейчас уже понятно, что если они не сдвинулись всем скопом – а ведь такого, кажется, не бывает? – тогда… Тогда все то, чего она не знала, но чувствовала все время, с тех пор как приехала в этот городок, имеет под собой необъяснимую пока, но реальную подоплеку.

– Вы… Вы знаете… дона Карлоса?

– Да нет… В том-то и дело, что не знаю! Потому и спрашиваю… Так кто он?

Хуан стоял, опять то бледнея, то краснея. Даже Чикко при этом имени, услышанном из уст хозяина, опустил хвост и тихонько, жалобно заскулил.

– Ну, прекрати, Хуан, в самом деле. Хоть ты-то не будь… чудиком! Скажи мне просто, кто он такой, и все… Местный миллионер?

Хуан молчит, глядя на нее, словно она искупительная жертва, предназначенная Минотавру.

– Бандит?

Чикко тонко скулит, сидя между ними с задранной вверх лохматой головой.

– Сектант, что ли?!

– Юлия…

Хуан подходит к ней почти вплотную. Совершает старательную попытку серьезно посмотреть ей в глаза – что сейчас не так-то просто сделать.

– Сеньорита Юлия, вам следует, то есть… Вам необходимо… Уехать.

– Это еще почему?!

– Я не могу вам сказать, простите, совсем не могу… просто поверьте. Мы подберем вам хороший отель в Андалузии, там тоже интересно, очень, а климат, даже лучше…

Да они что, издеваются, что ли, над ней? И, не похоже, вообще-то – разве можно так притворяться? Хуан молчит, виновато опустив покатые плечи.

– Ладно, – Юлия решает сменить тактику, – только если я уеду… я не должна хотя бы знать – почему, я это делаю?

– Это… бессмысленно объяснять. Вы все равно не поймете.

– Да я и так ничего не понимаю!

– Простите…

Хуан медленно пошел вперед, еще сильнее ссутулившись и обреченно опустив большую голову. Чикко плелся за ним, в точности повторяя движения хозяина.

– Ладно… скажи… а почему Хуанита ни сказала за весь вечер ни слова?

Хуан грустно улыбнулся, на этот раз хотя бы не собираясь ничего скрывать.

– Она не разговаривает.

– Что – совсем?! То есть…

– Она не немая. Просто перестала говорить лет в пять.

– А… почему? – со своими непрестанными «почему», она уже чувствовала себя полной идиоткой.

– Не знаю… Она перестала говорить, когда начала видеть, – непонятно сказал он.

– Что видеть?

– То, что она рисует… Хуанита видит свои картины, как будущее. Или, как прошлое. Или – как только возможное… У нее, на самом деле, есть дар. Папа сказал вам правду.

– Понятно…

Стало вдруг дико стыдно за свою иронию по отношению к отцовской гордости Мигеля. Сама-то она, если подумать, кто? Кукла с вытравленными волосами, вечно мучающаяся от каких-то выдуманных проблем, а тут – такое…

Она не заметила, как они подошли к хромированно-стеклянному крыльцу «Дон Жуана».

– Спасибо… большое, – она легко чмокнула его в пухлую щеку, – пока…

Он посмотрел на нее умоляющим взглядом, к которому она уже стала привыкать. За ее спиной бесшумно раздвинулись двери отеля.

– Пожалуйста… будьте очень осторожны!

– Буду, – пообещала она, – не вопрос.

Была половина первого ночи. Портье за конторкой проводил ее понимающим завистливым взглядом. Прижавшись в лифте лбом к темному тонированному зеркалу, Юлия горько усмехнулась. Было бы чего понимать. И чему завидовать.

Войдя в номер, она не стала зажигать свет. Ощупью нашла на столике сигареты. Таким же манером нащупала на полу и накинула на плечи скользкое покрывало и вышла на балкон – покрывало тянулось за ней блестящим, серебристым шлейфом.

Было душно. В висках стучало. Она облокотилась на перила, в задумчивости достав из пачки сигарету, хотя одна к этому моменту уже была во рту. Ни звезд, ни луны, ни даже цвета неба не было видно – только сплошная матовая пленка облаков. Из-за этой облачности город стиснула такая тяжелая, давящая духота, что сегодня даже пьяные немцы не стучали кружками по пластику столов в нижнем баре.

Юлия, медленно, пускала вверх колечки дыма, пользуясь полным отсутствием ветра. Все предыдущие события, включая обнаружение на пляже красавца с темными кудрями, шок от Собора, чудаковатость «трамонтанцев», историю в Готическом квартале и особенно – знакомство с Карлосом, в конце концов, разбудили в Юлии, доселе не очень свойственное ей, любопытство. Возможно, просто потому, что теперь эти вещи вдруг показались непонятно, но логично связанными друг с другом…

Да, абсолютно точно, события и люди переплелись в ее сознании гораздо более тесно и изощренно, чем она могла себе представить. Это забавно. Припоминая поцелуи Антонио, она чувствует блаженную боль внизу живота и задается здравым вопросом, почему же она не трахнула его прямо там, на гостиничной кушетке… и от этого, еще сильнее жаждет увидеть дона Карлоса. Или хотя бы вспомнить его дыхание, от которого на ее шее шевелились тонкие завитки.

Понимая, что совершенно запуталась, Юлия курит третью сигарету подряд, по привычке начиная ругать себя. И с удивлением понимает, что она, кажется, счастлива.

Она, наверное, слишком много выкурила. И от этого, когда засыпала, опасность, о которой предупреждали чудные добряки, связалась у нее в голове не только с Антонио, но еще с Саградой, ожившим манекеном-вампиром и всезнающим взглядом серебряных глаз. Вспомнив о том, что сама же сегодня отправила его обладателя восвояси, Юлия поспешила уснуть. Чтобы не заплакать снова.

Ошеломленная и растревоженная не на шутку всей этой мистической ерундой, она засыпала, положив рядом с собой сделанные Карлосом фотографии. Так получилось, что единственным материальным предметом в череде расплывчатых грез, связывающим ее с реальностью, стал светло-голубой конверт из шершавой бумаги…

Глава 12

ТАЙНА

Она ела. Купалась. Снова ела, снова купалась. Смотрела на замок.

Любовалась веселой гармонией «игрушечных» круглых башенок. Соблазнялась видом сосен и извивами пологой дорожки, поднимающейся к вершине утеса, падала в долгий усыпляющий транс, представляя, как станет бродить по уютным закоулкам внутри крепостных стен… Но так и не смогла туда пойти. Слишком обидно. Слишком трудно было бы совершить прелестную прогулку теперь, одной, сознавая, что еще вчера у нее был реальный шанс отправиться туда с умопомрачительным мачо.

Юлия баловала себя весь день, упрямо и целенаправленно.

В отель она возвращалась с опустевшего пляжа, пошатываясь от долгих купаний и изнуряющих солнечных ванн. И, тем не менее, выбрала дальний путь, специально сделав крюк, чтобы на одной из крохотных площадей старого города накупить дорогих, потрясающе красивых и совершенно не нужных обновок.

Съела огромное кремово-розовое суфле в малюсенькой частной пекарне-кафе, запив его чашкой латте. Забила всю сумку засахаренными фруктами и конфетами ручной работы, приобретенными там же у красивой и строгой, как испанская королева, хозяйки. Она даже выпила в нижнем баре «Дон Жуана» порцию амаретто со льдом перед тем, как подняться в номер.

Она старалась. Хотела. Но у нее так и не получилось отвлечься от всех этих странных мыслей, мистических догадок и сумасшедших предположений, что со вчерашней ночи не давали спокойно наслаждаться прелестями дивного городка. Один плюс в этом, правда, был. Абсолютно некогда и незачем стало думать о прошлом. И это уже было неплохо. Но – и не совсем хорошо.

После теплого душа, после тупого лежания на кровати с пультом в руках перед выключенным телевизором, после фанатичного втирания в кожу тела, рук, ног, лица и шеи бесконечных душистых кремов, у нее начался такой душевный зуд, что она чуть не закричала что-то, перегнувшись через перила балкона, невозмутимым немцам, уже собравшимся внизу на «коктейль».

Она металась по номеру, как тигр по клетке, по сто раз перекладывая с места на место вещи, бестолково хватаясь то за книжку, то за бутылочки ликеров в холодильнике, то за голову. Раз десять она брала в руки голубой конверт и столько же раз откладывала его в сторону. В конце концов, стало понятно, что по любому нужно куда-то выйти, чтобы не сойти с ума.

Снова тащиться в «Трамонтану» казалось немыслимым – такая экзотика хороша лишь в малых количествах. Антонио, несмотря на письменное обещание, что-то не торопился ее разыскивать. Феерический роман с доном Карлосом она профукала окончательно и бесповоротно… Вспомнив об этом, она больно прикусила губу, чтобы не разреветься. Но зато она поняла, куда сейчас пойдет.

Торжественно пообещав себе по возвращении напиться амаретто до чертиков в глазах, Юлия стала деловито собираться.

Ее тянуло туда именно так, как злоумышленника тянет на место преступления. Она знала – там это все станет более реальным. Сидя там, ощущая ночной ветер, вдыхая острый аромат моря и видя равнодушно-насмешливые подмигивания волн, она сможет быстрее поверить в то, что это было на самом деле. В то, что он стоял там, спрятав красивые руки в карманы черных широких штанов. Стоял и смотрел на нее. И даже, в какой-то момент, почти дотронулся до ее кожи… Юлия зажмурилась и застонала мысленно от этого воспоминания.

Краситься на этот раз она, конечно, не стала. Причесываться особенно – тоже. Она даже не мыла голову после пляжа, и теперь белые слипшиеся пряди облепили голову волнистыми линиями, как спящие змеи в прическе медузы Горгоны. Она надела длинный сарафан из синей марлевки, который выполнял функцию пляжного костюма, сверху накинула маленькую джинсовку. Ветер сегодня был сильный, не в пример вчерашнему. А на море он, скорее всего, еще сильнее.

Безучастно пройдя мимо всепонимающего портье, немцев в баре, шумного народа, толпящегося у сувенирных лавок, она спустилась на темный пляж.

…Луна вновь была в облаках. Но они неслись по небу нескончаемым фронтом так быстро, ровно и постоянно, что казалось, они стоят на месте. И что это именно луна, одурев, несется куда-то, как золотой беспощадный бумеранг.

Юлия подходила к той самой лодке, невольно ускоряя шаги. Не терпелось восстановить ту ситуацию в мельчайших подробностях. Вызвать ее в памяти, как гипнотизер вызывает у сорокалетнего пациента ощущения давно забытого детства. Она так замечталась, так опьянела от одних только этих мыслей, что не заметила самого главного. А когда заметила – было уже почти поздно.

Черный силуэт с серебряными волосами…

Он был похож на одну из горгулий в Готическом квартале. Мощная сгорбленная спина, голова упала на руки, скрещенные на согнутых коленях. Сначала Юлия не поверила себе. А когда поверила – решила, что это судьба. Ну, или, как минимум – сатисфакция!

Она, еще постояла с минуту не двигаясь, просто молча, глядя на него, чтобы поверить. Сколько он уже здесь?

Несколько минут? Или часов? Или… Не важно. Сейчас она подойдет бесшумно, совсем-совсем близко – хотя на самом деле ужасно хочется закричать и кинуться к нему бегом – но только тогда, а не раньше, она проговорит спокойным вальяжным голосом прямо ему на ухо: «Буэнос ночес…»

– Буэнос ночес, Юлия.

Он даже не поднял головы. Как он узнал?! Услышать ее было невозможно. Она подкрадывалась бесшумно, и волны в любом случае гасили все другие звуки – сегодня штормило… Видеть ее он тоже вряд ли мог – если голова у самого была спрятана чуть ли не между колен… Однако он снова поздоровался с ней раньше, чем она с ним. И поэтому ей снова пришлось вздрогнуть от испуга и неожиданности.

– Я думал, вы не придете. Вы сегодня ни с кем не ужинаете?

Так он ее здесь ждал?!! Юлия чуть не рассмеялась. Счастье, изумление, торжество и благодарность так обожгли вдруг горло крепким коктейлем, что слезы заблестели на вечно готовых заплакать глазах. И она с трудом подавила порыв броситься на шею этому надменному гранду, крепко расцеловав его и прижав к груди.

– Н-нет…

– Ну что ж…

Юлии чуть не стало его жаль – таким печальным и покорным был этот тон. Почему-то действительно показалось, что он страдает и мучается гораздо больше, чем она. Но Юлия ошиблась.

Вдруг повернувшись, он ослепил ее в темноте улыбкой – такой ликующей, радостной и ироничной, что она опешила.

Ко всему прочему осмотрел ее с ног до головы медленным оценивающим взглядом. Юлия беззвучно застонала от осознания незамысловатости своего вида.

– Вы прекрасно выглядите, – сделал он неожиданный вывод.

Ей ничего не оставалось, как пробормотать, смущенно зардевшись:

– Спасибо…

Сам он был, как вчера, и, скорее всего – как всегда, безупречен и небрежен. Поражая простотой, лаконичностью и грацией движений, он слез с лодки, оказавшись рядом с Юлией. От чего у нее сделалось нехорошо с дыханием.

– Сегодня на берегу неуютно…

Он посмотрел на несущиеся вдоль моря рваные облака. Между ними мелькала время от времени яркая, как фонарь, неполная луна.

– Так вы еще не ужинали?

– Так… чуть-чуть…

– Пойдемте.

Не утомляя себя долгой ходьбой, они уселись на террасе «Минервы». И к Юлии тотчас подскочил тот самый длинноносый официант, что обслуживал ее в первый день.

– Сеньорита! Суп «А-ля Маринера»? Си?

Увидев с ней дона Карлоса, он чуть не потерял дар речи. По крайней мере, начал вдруг заикаться. Ему на выручку уже спешил седовласый метрдотель.

– Вы здесь питаетесь? – Карлос слегка приподнял красивые брови.

– Всего один раз… – пробормотала Юлия, опять в растерянности разглядывая в меню незнакомые названия.

– Вы сделали хороший выбор. Я, лично, ем только здесь, когда бываю в Тоссе. Это единственное место в городке, где можно найти приличное вино.

Интересно, что такое «приличное вино» в его представлении? Лучше об этом не думать. Но думать об этом пришлось. Смущаясь все больше под почтительными взглядами пожилого метрдотеля, Юлия слушала незнакомые красивые названия, произносимые бархатным баритоном.

– У вас еще остался «Маркиз де Рискаль» восемьдесят второго года?

– Всего две бутылки, – уважительно ответил метр, – это уже коллекционное вино…

– Вот и отлично. Юлия, как вы относитесь к коллекционной Риохе?

Решение пришло неожиданно, и как многое из того, что приходит неожиданно, оказалось верным. Повернувшись к двум огромным стеклянным кувшинам, выставленным у входа, она уверенно сказала:

– Я хочу сангрию.

– Что?! – одновременно изумились они.

– Сангрию-шампанское. Давно мечтала попробовать… Сейчас, по-моему, подходящий случай? – невинно-кокетливо улыбнувшись, Юлия захлопала ресницами.

– Что ж… – судя по всему, дона Карлоса немало повеселил этот выбор, – в таком случае принесите нам, пожалуйста, графин сангрии и… две порции тостадо кон оли-оли.

Метрдотель поклонился, пряча в усах тонкую улыбку.

Через минуту на столе был большой пузатый графин с торчащей из него длинной деревянной лопаткой. Желто-золотистые пузырьки рвались вверх, выплывая из-под кусочков апельсина и яблок, живописно лежащих на дне. А еще через пару минут, перед Юлией оказалась тарелка с двумя кусками прожаренного белого хлеба, головкой чеснока и одним сочным помидором. Теперь пришла ее очередь изумляться.

– Что это? – спросила она.

– Ну, если уж мы пьем напиток простонародья, я решил угостить вас истинно национальной закуской. Имейте в виду, если вы где-нибудь закажете тостадо кон томато кон оли-оли, местные высоко оценят ваш выбор. К тому же, это вкусно. Попробуйте.

С этими словами дон Карлос взял со своей, такой же, как у Юлии, тарелки головку чеснока. Она смотрела, как сильные смуглые пальцы с идеальным маникюром ловко очищают от жесткой кожицы молочные выпуклые дольки. Макнув одну из них в крупную соль, горкой насыпанную на тарелке, он стал натирать хлеб чесноком. Он делал это с достаточно сильным нажимом, и жесткая поджаренная корочка быстро покрылась липким ароматным соком.

Тем временем официант налил в их бокалы пузырящуюся сангрию, и Юлия, предвкушая необыкновенные ощущения, пригубила напиток.

На вкус это все оказалось вовсе не таким заманчивым, как на вид – ледяной сладкий газированный компот с легким привкусом прокисших фруктов. Дон Карлос, продолжая заниматься чесночным бутербродом, с любопытством наблюдал за ее реакцией. Любопытство это было откровенно ироничным, а потому почти оскорбительным. Именно поэтому, Юлия допила, не отрываясь, весь бокал. И, поставив на стол, дождалась, когда официант заново его наполнит… Чуть продрогнув от холода в желудке, в руке, которая держала бокал, и от ветра, треплющего полотняные навесы над витринами «Минервы», она наблюдала за тем, как руки Карлоса, не боясь испачкаться, безжалостно сдавили половинку помидора. И теперь поливали хлеб кроваво-красным соком, текущим из него. Все было готово за какие-то три минуты. Юлия не успела налюбоваться завораживающим зрелищем, а рука с дрожащими на пальцах розово-красными каплями, уже протягивала ей сочный пахучий хлеб.

– Попробуйте, – учтиво предложил он, – отменно сочетается с вашим напитком.

Как ни странно, это оказалось правдой. Солено-острая горечь хлеба удивительным образом подчеркивалась сладостью фруктового игристого вина. Нехитрое, но от этого не менее вкусное сочетание – что-то вроде биг-мака с кока-колой. Судя по тому, с каким аппетитом дон Карлос откусил от своего бутерброда, который он приготовил еще быстрее, чем Юлин, намазав на него в два раза больше чеснока, она поняла, что, скорее всего, он не собирается с ней целоваться. По крайней мере – сегодня. А жаль.

Любуясь им, она твердо решила не повторять вчерашних ошибок. Раз уж она встретила его тогда, когда уже не надеялась на встречу, то будет полной дурой, если упустит во второй раз!

– Да, и правда – очень вкусно, – говорит Юлия, принимаясь за второй бутерброд, который сотворила сама, руководствуясь подсказками удивительного человека, сидящего напротив. – А вот суп рыбаков мне как-то не очень… – она скорчила уморительно-брезгливую гримасу.

– В любой национальной кухне существуют проходные вещи и истинные шедевры… В Испании их немало. Я как-нибудь угощу вас по-настоящему вкусным блюдом.

Это «как– нибудь» загудело в голове торжественным праздничным колоколом так звонко, что ничего другого Юлия уже не слышала и не разбирала. И потому только кивнула, рассеянно улыбнувшись, его следующей фразе.

– Такая непринужденная обстановка… – констатировал дон Карлос, смачно облизывая выпачканные помидорным соком кончики пальцев, – демократичная еда… Мне кажется… теперь удачный момент, чтобы нам перейти на «ты»?

Ужасно неприлично, но больше всего на свете хочется разглядывать его лицо. Изучить черты. Разгадать секрет привлекательности. Неужели дело только в ухоженности? Или все-таки действительно есть нечто неуловимое, властное, называемое харизмой, аурой, притяжением или магнетизмом? Так хочется и нужно это узнать… что она старается вообще не смотреть на него. Или смотреть как можно меньше. Как на случайно встреченную на улице звезду экрана не смотрят из ложной интеллигентности, чтобы не показаться слишком любопытным и навязчивым. И от этого получается, что она ведет себя как заносчивая манерная дура… Необходимо срочно менять тактику. Пока не поздно.

– Так мы пойдем осматривать замок? – Юлия лукаво сощурила не защищенные косметикой глаза, кокетничая напропалую и наобум. – Сегодня для этого достаточно подходящая погода?

Карлос удивленно вскинул металлически-серые глаза. Потом мельком взглянул на небо. – Конечно… Если ты уже наелась.

Ветер резвился на замковых улочках, вился вокруг, навязываясь в спутники, молчаливый, но неугомонный. Юлия и дон Карлос шли рядом, плечом к плечу, изредка разделяясь, чтобы рассмотреть подробнее табличку на стене или фигурку мадонны за кованой решеткой. И всякий раз, после такого разделения, ей приходилось бороться с порывом взять его за руку. Сам он, понятное дело, таких попыток не совершал. Он рассказывал легенду.

– Скорее, это даже не легенда, а… сказка.

– Сказка?

– Детская сказка о летучем мышонке… Видишь эти две башни друг напротив друга? В одной когда-то поселились и с тех пор всегда жили летучие мыши…

Он рассказывал о счастье и одиночестве отважного, доброго мышонка, который не пожелал жить в мрачной башне и путать по ночам маленьких детей. Медленно, но верно увлекая ее все дальше вглубь замковых улочек и лестниц, он говорил о предательстве и непростом выборе, иногда показывая руками на старинные перила или часть полуразвалившейся каменной кладки… а она видела только его серебряные волосы. Плечи под черным шелком рубашки. Совершенный профиль на фоне лунного неба.

У одной из стен дон Карлос остановился, спрятав руки в карманы – как вчера. А потом вдруг достал небольшую плоскую коробочку.

– Я хочу сделать тебе подарок.

Уже подарки?! Кажется, она не так уж плохо справляется с ролью материальной девушки. Наверное, удивление, испытанное Юлией, отразилось на ее лице.

– О, ничего особенного. Просто пустяк… но мне кажется, он тебе подходит.

С этими словами он открыл коробочку. И в красивых руках засверкало нечто цвета его глаз.

Это был маленький, размером с десятикопеечную монету кулон из серебра на тонкой серебряной цепочке. У Юлии дрогнула рука – так, словно она принимала в дар, по меньшей мере, бриллиантовое колье.

– Посмотри, кто там изображен, – посоветовал дон Карлос.

С трудом различая сейчас вообще что-либо, Юлия все же вгляделась в кружок, мерцающий у нее на ладони.

В центре отполированного диска был выпуклый летучий мышонок с маленькими крылышками и большой глазастой головой – так иногда изображают мультяшных героев. Юлии хотелось засмеяться и заплакать одновременно. Дабы не нарушать имидж роковой женщины, она не сделала ни того ни другого.