Текст книги "Притяжение страха"

Автор книги: Анастасия Бароссо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

ГОТЫ

Как, оказывается, приятно его дразнить! Он так дрожит и волнуется, так крепко сжимает в больших ладонях ее затылок, спеша снова прильнуть губами к губам, что ее тоже начинает потряхивать. И тогда она, наконец, позволяет ему попробовать свой язык. Мурашки отправляются в странствие по телу, мигрируя, словно полчища леммингов по тайге, от пяток до макушки… и холодеет спина… и волосы на голове неуловимо приподнимаются, щекоча шею… От поцелуя? Нет. От ветра. Откуда вдруг повеяло таким жутким, промозглым холодом?!

Он тоже это заметил. Вздрогнув, оторвался от нее. Но он, явно заметил кроме ветра, что-то еще. Юлия открыла глаза. Антонио, смертельно побледнев, смотрел ей за спину взглядом полным гнева и… страха. Она медленно повернулась.

Вот это да! В нескольких метрах от них, у трибун, стояли готы. Три фигуры в черных капюшонах отчетливо выделялись силуэтами на ровном фоне песка. Как они-то здесь оказались? Или тут все, что ли, так делают?! Забавно. Но почему-то у Юлии было ощущение, что они появились не снизу, как она и этот Антонио, а… сверху. Только – как? Ну, не с неба же?

Они стояли, молча и неподвижно, три высокие фигуры в темных одеждах. И ветер, неизвестно откуда взявшийся здесь, как будто они принесли его с собой, играл блестящей тканью капюшонов. Немудрено в такой ситуации ощутить невольный иррациональный ужас… А когда они стали приближаться, как-то слишком плавно, будто без помощи ног, стало видно, что один из них – женщина.

В это время, отдаваясь дрожащим эхом от круглых высоких стен арены, раздался голос. Это был почти шепот, вибрирующий и вязкий, как тяжелый сон – или от страха ей почудилось? Но он звучал оглушительно, будто усиленный динамиками.

– Eres preparadо? [5]

Антонио, мгновенно собравшись, одним прыжком вскочил с песка. Одновременно, дернув за руку, поднял на ноги Юлию. И попятился, закрывая ее собой. Он молчал. И тогда один из готов сделал шаг вперед.

– Debes hacerlo hoy. No has olvidado? [6]

Он молчал. Только непроизвольно сдавил в пальцах запястье Юлии.

– Что происходит?!! – прошептала она, уверенная, что на этот раз Антонио ее понял. Прижавшись к его спине, она тоже задрожала. От необъяснимого холода, исходившего от них, кровь стыла в жилах. И мороз обжигал кожу. И… наверное, ненужно было так издеваться над организмом. Сейчас, просто сказывались две предыдущие бессонные ночи, нервы, истерики и алкоголь.

– De hecho te has decidido ya… No es verdad?! [7]

Антонио вдруг обернулся к ней. Он смотрел на нее, словно ища в ее глазах ответ на их непонятные вопросы. И она бы, вполне возможно, ему подсказала. Если бы понимала хоть что-нибудь. А так – могла лишь беспомощно хлопать ресницами, стараясь не показывать панику, охватывающую ее все сильнее.

Один из готов, тот, что уже сделал шаг вперед, приблизился еще. Длинный плащ полностью закрывал его, но ощущение, что он не перебирает ногами, было полным. Он медленно протянул к ним руку с открытой ладонью. И в свете луны, разорвавшей, наконец, пленку облаков, Юлия с ужасом увидела, что рука эта – черная!

Теперь корни волос без шуток приподнялись, и спина покрылась липким потом. «Что за бред, в конце концов… мамочки».

– Los da, Antonio! [8]

Антонио с минуту смотрел на них. Потом опять – на нее. И вдруг закричал изо всех сил, надрывно, даже несколько истерично:

– Нет!!!

Все еще закрывая ее своим телом, он задрожал так, что Юлии на миг показалось – у него какой-то нервный припадок.

– Promethas… – с угрозой загремел чернорукий. – No hagas el еггогне! [9]

Теперь стало окончательно ясно, что дело плохо.

– Нет!!!! – зарычал Антонио, сдавив ей запястье до онемения.

Даже слишком ясно. И эти ребята не шутят. У Юлии гулко стучало в голове, она даже не заметила, как опять одеревенела спина. Что они от него хотят?! А, не все ли равно – тут явно какой-то криминал… ну, точно. Угораздило же связаться с наркоманом. А эти, небось, дилеры. Она застонала мысленно, проклиная себя и собственную дурость. О, Боже…

А Антонио… Он опять, как недавно на концерте, застыл, словно парализованный. Что толкнуло ее? Инстинкт самосохранения? Или привычка не терять самообладания, говорить, что приходит в голову – лишь бы говорить – когда настает пора обороняться в темных московских дворах от пьяных хулиганов? Выдернув руку из окаменевших пальцев Антонио, она вышла вперед.

– Так, родные, вам чего надо?!

Голос звонкий. Уверенный. Даже самую малость вульгарный. Словом, такой, как нужно.

– Здесь руссо туристо, между прочим! Меня сейчас будут искать – и родственники, и посольство, и полиция… Договоримся по-хорошему, или вам же хуже будет.

Кажется, сработало. Тот, что стоял впереди, дернулся, было, к ней. Но второй, непонятно по какой причине – не ее же, в самом деле, испугался?– вдруг остановил его, властно положив тому руку на плечо, закрытое черным плащом.

Либо сейчас – либо никогда. Юлия попятилась, тесня спиной стоящего сзади Антонио. Не отрывая взглядов от черных фигур, они сделали несколько медленных, трудных шагов назад… И, резко развернувшись, помчались через всю арену к противоположному ее краю, к той двери, через которую сюда попали.

Они неслись так отчаянно, тем более, потому что показалось – черный капюшон кинулся за ними со скоростью, не оставляющей никаких шансов. Дыхание куда-то ушло. Они летели, взявшись за руки, с немыслимой силой перебирая ногами, то и дело, поскальзываясь на сыпучем песке арены. Однако их никто не догонял.

Оглянувшись, она увидела только, что главный – а она почему-то не сомневалась, что один из них, тот, что стоял позади, был главным, – все еще держит другого. Они, кажется, даже пытались бороться. В этот момент капюшон его соскользнул назад. И она увидела, что лицо у него тоже черное… Тьфу ты. Да ведь это просто негры. А смотрится так странно оттого, что волосы светлые. Да мало ли негров с крашеными волосами?

Они были уже у двери, когда у Антонио что-то выпало из заднего кармана. Остановившись, он дернулся назад за этим чем-то. И Юлия увидела в свете луны, что это шприц, наполненный мутной белой жидкостью.

– Куда?!!

Юлия рявкнула это, сама безгранично поразившись яростным повелительным ноткам в собственном голосе. И так дернула Антонио за руку, что чуть ее не оторвала.

Когда им удалось выбраться на улицу, светящую огнями фонарей и шумящую машинами, все это показалось нереальным кошмаром или, скорее, безвкусной дурацкой шуткой. Вернее – показалось бы. Если бы она не видела, как страшно побледнел Антонио. Не заметила бы крупной испарины у него на лбу и отчетливой дрожи в пальцах.

Они перебежали дорогу, чуть не угодив под колеса белого пикапа. Влетев на газон, он развернул ее к себе и стал трясти за плечи, словно это она, а не он, была в невменяемом состоянии.

– Donde tu hotel?!! – кричал он, хмурясь и что-то требуя от нее. – Tu hotel??!

– Отель? Тосса де мар «Дон Жуан»…

– Donde tu hotel aqin?! En Barcelona [10]?

Наконец, до нее дошло. Она полезла в сумку. Нервно порывшись там, достала адрес отеля, что написал вчера Хуан на буклете «Мерсе».

– Bien, – сказал он, прочитав бумажку. – Es рог una serie [11].

Потом, были минут пятнадцать почти бега, по темным дворам и переулкам. У Юлии горело горло, когда, наконец, они взлетели, задыхаясь, по узкой лесенке двухэтажного отельчика без лифта и балконов. Антонио гораздо быстрее объяснился с сонным портье, чем смогла бы она.

Прежде чем подняться, он схватил в пустом нижнем баре бутылку «Блек Джек». И, ворвавшись в темный номер, пахнущий средством для мытья туалетов, не зажигая света, припав спиной к захлопнутой двери, жадно хлебнул прямо из горлышка.

– Ну, понятно… – вздохнула Юлия. – Так и думала. Она, тоже привалившись к стене в узкой прихожей, взяла у него из руки бутылку. И тоже сделала большой обжигающий глоток. Только потом спросила:

– Кто это был?

– Que? [12]– прохрипел он.

Ах, ну да! Она и забыла, что они не говорят на одном языке…

Она очень хотела спросить, кто это был. И чего они хотели от него, и что с ним случилось. И даже, наверное – как ему помочь. Он тоже хотел спросить ее о многом. Слишком о многом. Но искать крохи, оставшиеся в голове от школьного английского, сейчас, после всего этого, не было ни сил, ни желания.

А потому они просто смотрели друг на друга, шепча каждый свое, когда лежали на покрывале жесткой кушетки. И, прихлебывая из горлышка виски, курили и гладили друг другу лица и целовались, как одержимые.

– Ayuda… Ayuda… Me Salva! Me Salva! [13]– Шептал Антонио.

– Кто ты такой? Зачем, ты мне нужен?! Зачем… – шептала Юлия.

Все это время, его болезненно, не переставая, трясло. Но потом алкоголь сделал свое дело, и после очередного исступленного поцелуя он уснул.

У Юлии тоже слипались глаза – после всего, что случилось сегодня… и вчера… и позавчера… это было немудрено.

Антонио спал тревожно, временами вздрагивая и начиная часто, неровно дышать.

Она смотрела на его утомленное и, несмотря на оливковую кожу, бледное лицо. На складку меж красивых бровей, глубокую даже сейчас. Во сне он вжимался в Юлию с отчаянной доверчивостью, как спасшийся после кораблекрушения вжимается в твердую почву.

Она смотрела на почти незнакомого парня и понимала, что все ее выводы, решительные и суровые, вместе с глубокомысленными сентенциями, кажется, пошли прахом.

«Быстро, однако! – горько усмехнулась Юлия. – Это называется – недолго мучилась старушка…» Она провела ладонью по его лбу, и глубокая складка немного разгладилась.

Она стала уже засыпать, как вдруг ей пришла в голову одна мысль. Аккуратно высвободившись из его объятий, она взяла левую, здоровую руку Антонио. Осторожно перевернула тыльной стороной к себе. Ну, так и есть! Можно было даже и не проверять.

При тусклом свете маленького бра над кроватью, она увидела на его запястье тонкие белые шрамы – они смотрелись как фенька из светлой кожи, обмотанная вокруг руки. Такие бывают, если человек, когда-то резал себе вены. А этот, похоже, делал это не единожды, судя по переплетениям и наложениям чуть выпуклых неровных линий. Тогда она заставила себя поднять взгляд чуть выше. И, уже не удивляясь, обнаружила на сгибе локтя красновато-синие крошечные следы уколов.

Вздохнув смиренно, и даже как-то облегченно, Юлия медленно опустила голову на его плечо. И закрыла, наконец, глаза.

Глава 9

ПРИГЛАШЕНИЕ

Блаженство крепко придавило спину к горячему, податливому телу пляжа.

Солнце властно вжимало в песок ослабевшие запястья, не позволяя двигаться. Волосы перебирал нежными пальцами бриз, а соленые брызги время от времени, шаля, щекотали поцелуями ступни и голени.

– Мело-он, мело-он! Коко-о!

Море и солнце – это спасение. Чудо. Жизнь. Какое счастье, что она все-таки добралась до пляжа. Если бы не они, эти ее вечные, любимые и, между прочим, самые верные друзья, она бы уже точно умерла от недосыпа и нескончаемой нервотрепки. А так – возрождалась… несмотря ни на что. Или – благодаря?

Во всяком случае московские события, которые, казалось, не пережить и не забыть, стали теперь чем-то вроде давно виденного страшного фильма. Такого талантливого, что на какое-то время – время сеанса, он стал самой жизнью. Но – лишь на время.

– Сеньорита, мелон?!

Темная рука, совсем черная, даже с каким-то лиловым отливом – и так близко, сейчас она коснется ее шеи! Юлия глухо вскрикнула, вздрогнув всем телом… и застыла с широко распахнутыми, несмотря на яркое солнце, глазами.

– О, черт…

Смешной негр – продавец фруктов, в красных бермудах и зеленой бейсболке склонился над ней, так белозубо улыбаясь на фоне синего неба, что она, не думая, купила у него за пять евро четвертинку дыни, завернутую в прозрачную пленку. Лишь в благодарность за то, что он не гоняется за ней по ночной арене корриды, натянув на лицо шелковый капюшон.

– Бон аппетит, сеньорита! – мелькнул он нежно-розовой глубиной приоткрывшегося в смехе рта и двинулся дальше по пляжу, катя перед собой тележку, нагруженную фруктами. – Мело-он, мело-он! Коко-о!!

Она села, невольно морщась от боли. На правом боку, чуть ниже печени, наливался синевой здоровенный синяк. Если бы не он и не эта боль, напоминающая о себе при любом движении, то все, что произошло вчера, сейчас, на этом уютном, маленьком, веселом пляже, тоже показалось бы ей невразумительным, тревожным сном. Впрочем, так и казалось… Юлия усиленно выдворяла из мыслей воспоминания о прошедших сутках. И ей это почти удалось.

Она не хотела вспоминать – и не вспоминала – о том, как проснулась с симптоматичным ощущением жажды. В одежде, на не разобранной кровати, в одиночестве чего и следовало ожидать, Когда он ушел, этот странный мальчик с кофейными глазами? Ночью? Или ближе к утру? Она с минуту разглядывала еле заметную вмятину на подушке рядом, испытывая облегчение, смешанное с сожалением. Что-то царапало живот. Между низким поясом джинсов и кожей – туда обычно засовывают купюры стриптизерам – у Юлии был втиснут клочок бумаги. Записка из трех испанских слов, написанных неровным, размашистым почерком. Что они означали – «Я тебя люблю», «Было очень здорово» или «Ты, полная дура»! Она не очень-то хотела знать… И тем более не стоило думать о том, как возвращалась «домой».

Она не желала больше оставаться в этом городе, слишком красивом, слишком мистическом, слишком опасном для нее. И так потянуло вдруг на маленький пляж, на свой уютный балкончик… что она, лишь купив бутылку воды, села в рейсовый автобус на заплеванном автовокзале. И продремала всю дорогу, в тряске думая о неведомой угрозе, которой избежала лишь по случайности. При воспоминании о ледяном пронизывающем ветре в груди поднялась волна страха. И, разумеется, на крутом извилистом спуске ее затошнило.

…Теплый душ, свежая одежда, завтрак в прибрежном кафе, состоящий из стакана апельсинового сока, двух чашек настоящего, вкусного кофе и огромного, хрустящего корочкой круассана, вернули силы и вкус к жизни. А теперь вот – вода.

Жесткая, лазурно-зеленая, остро пахнущая водорослями. Она смыла усталость с тела и мрак с души так же легко, как средство для мытья посуды смывает с бокалов жирные отпечатки. Остались только восторг и трепет перед Собором Святого Семейства. Короткий удар в сердце от взгляда дымчатых глаз. Да еще поцелуи Антонио, из-за полуденного жара, снова, раздражающе запылали на бедрах, животе и коленях.

А народу на пляже было не в пример больше, чем в первый день, – просто не протолкнешься! Гул разбушевавшегося нынче моря, гам разговоров, бегающие дети и желто-коричневые, как вяленые бананы старички, тщательно стряхивающие песок с влажных циновок. Через ее голову, уже пару раз, в опасной близости пролетал волейбольный мяч… Была суббота. Время, когда испанцы из Барселоны приезжают сюда семьями. А как же?! Для них этот курортный городок – просто дачное место. Как у нас Подмосковье.

В такой толпе, она не боялась встретиться глазами с взглядом серых глаз. Не боялась – и не надеялась. И вообще. Все это мистическое наваждение, было просто надуманной от скуки и нервов иллюзией… Зато вот погода была реальной.

Ветер усилился. Он взлохмачивал волосы девушкам, расшатывал паруса серфенгистам и периодически сносил чей-то желтый оборчатый зонтик, вырывая его из песка. Зато и солнце палило нещадно. На этот раз Юлия запаслась кремом от загара с номером десять на этикетке и теперь, через каждые полчаса, усердно втирала его в кожу. Но когда вечно горящая планета повисла в зените, она поняла, что не сможет долго здесь находиться. А если сможет, вечером снова будет кутаться в скользкое покрывало, дрожа от озноба.

Юлия полюбовалась еще немного на каталонскую семью, рассевшуюся в шезлонгах неподалеку. Их было человек девять, как минимум. И при этом всех возрастов – от темно-коричневой, смачно курящей сигариллу столетней бабушки до розового, кажется, только что родившегося младенца. Запыхавшийся от счастья и оказанного доверия, блестящий золотистым пухом на упругом шоколадном позвоночнике мальчик лет десяти доставал из пластикового пакета бесконечное мороженое. И, громко переговариваясь – причем, непонятно было, радуются они или спорят, или и то, и другое вместе, эти люди развернули свои порции и принялись лакомиться. Абсолютно все, кроме младенца, который припал под тентом к материнской груди. Молодая мать одной рукой держала крохотного ребенка, а другой – мороженое. Юлия искренне и сильно позавидовала тому, чего у нее, вероятно, никогда не будет… И стала собираться.

Чтобы не оказываться больше в печальном, оскорбительном и небезопасном, как выяснилось, одиночестве, она решила во всем соблюдать местные традиции. «А сейчас у нас, ведь, кажется, сиеста?» – думала Юлия, плетясь в дрожащем мареве по прокаленным улочкам Тоссы.

Хваля себя за благоразумие, она уже предвкушала грозящую простудой свежесть кондиционированного холла отеля, душноватый полумрак номера, душ, дыню и кровать с поролоновой подушкой.

Спать хотелось очень. Но сначала – все равно по дороге – она решила отдать дань вежливости. Заглянуть в «Трамонтану», поблагодарить семейство сеньора Мигеля. Чего уж там – экскурсия у нее выдалась более чем необычная! Ха-ха! Такое долго помнится.

В маленьком душном помещении опять никого не было, кроме самих работников. Зато они так отреагировали на ее появление, что показались Юлии еще более чудными, чем в первый день. Буквально – обрадовались ей, как родной. И даже Чикко, поспешил обслюнявить щиколотки с преданностью, вызывающей невольное чувство вины.

– О! Юлия!! Юлия! – загудел Мигель, шумно вставая со стула за конторкой. – Как вам понравилось?!

– О! О-оч-чень!! – в тон ему поспешила восхититься Юлия. – Просто превосходно.

В чем дело? Все они – Мигель и Моника, еще более изможденная, чем вчера, и Хуан, и даже похожая на него некрасивая девушка-подросток смотрят на нее слишком странно. Как будто испытующе. И снова, и снова уточняют, как все прошло. У Юлии даже возникло на миг очень неприятное чувство, что они откуда-то знают о ее ночных приключениях… Только не это! А впрочем, что за бред? Быть такого не может. Просто они на самом деле чудики. Еще большие, чем показалось ей сначала.

– Вам… правда, понравилось? – интеллигентно краснея, переспрашивает нескладный Хуан.

А Моника вдруг решает поинтересоваться – не случилось ли с ней, чего неожиданного за вчерашнюю прогулку.

– Нет, нет… Все просто отлично и… Спасибо вам, – уверяет Юлия, незаметно потирая саднящий после моря бок.

– О, я так рада!

Ей уже дико хочется спать, а еще больше хочется покинуть это унылое место, так не соответствующее всему тому яркому, зеленому, сине-золотому, что осталось за мутными стеклянными дверями «Трамонтаны». И уже даже не интересно, почему это в радостном возгласе Моники так явственно слышится тревога.

– Да-да, я тоже очень рада, – Юлия, усиленно улыбаясь, начинает медленно пятиться к двери.

– Если будет еще что-то подобное – я обязательно поеду, – беззастенчиво врет она, лишь бы не видеть ожидания в выпуклых глазах за очками. – До свидания…

– Подождите!

Ну, что еще? Хуан даже вышел из-за конторки. И теперь мнется, бросая робкие взгляды то на нее, то на родителей. Ну, нет. Если грядет еще какой-нибудь маргинальный сейшн – она пас. От прошлого еще не отошла. Юлия, мы… все вместе… – голос Хуана сошел на нет, так что, ему пришлось откашливаться, – мы хотим пригласить вас на скромный семейный ужин.

– Что? – ей показалось, она ослышалась.

– О! Юлия! Наташа! – вступил синьор Мигель, – Наташа присылает нам туристов, это очень хорошо! Она – наш друг. И вы… – он заморгал выпуклыми глазами, – и вы, тоже!

– Если хотите, – быстро прибавил Хуан.

Н– да. Похоже, эти люди поставили своей целью регулярно ее удивлять. А, впрочем, почему бы и нет? Не так одиноко будет долгими вечерами, если она с ними подружится. Они ведь, кажется, хорошие люди… хоть и необычные.

– Ну, конечно… конечно, хочу… А… когда будет этот ужин?

– Сегодня. Если это вам удобно, извините, мы вовсе не хотим нарушать ваших планов… И если это не ко времени, то…

– Да нет, – она пожала плечами, – очень даже удобно. И ко времени.

– О! – они явно обрадовались. – Тогда в девять часов приходите сюда. И мы вместе пойдем домой.

– Ладно. До вечера.

Глава 10

ЗНАКОМСТВО

Стоя опять под теплыми, а после солнца – обжигающими струями душа, Юлия смывала с себя морскую соль и думала… черт знает о чем.

Сначала, по привычке, пыталась вспоминать московские события. И ей это, конечно же, удалось – память на редкость услужливо разворачивала перед ней поступки, разговоры и события, что имели место всего несколько дней назад… Но вот, что странно – вспоминая все, как раньше, она не чувствовала того, что раньше. Горечь, обида, унижение, разочарование, отчаяние, все эти чувства, что погнали ее сюда в дурацком гордом одиночестве, – она их не чувствовала. Помнила. Но не ощущала. Они были туманны и неотчетливы, и рассеивались так же быстро, как пар, вьющийся сейчас вокруг ее тела. Похоже, ей все-таки удалось перешагнуть невидимую грань, что отделяет прошлое от будущего?!

Что ж, если так… – аминь! В прошлом, она была несчастной дурочкой, питающей кучу иллюзий, полезных для окружающих и губительных для нее самой. А значит, в будущем она и вправду – умная, рассудительная, холодная стерва, живущая лишь для удовольствия и радостей? Пожалуй, что так. Ведь, действительно, еще недавно трудно было вообразить, чтобы она могла улыбаться – просто улыбаться, без сожалений, глупых сомнений и всяких прочих мук, вспоминая прошедшую ночь.

…Юлия чуть не улеглась прямо на конверт.

В последний момент выдернула его из-под влажного живота, когда рухнула поперек кровати, обессиленная душем и мыслями. Голубоватая шершавая бумага приятного качества, без логотипов и надписей. Наверняка от «Натали-турс». Она, разумеется, не ходила на общее организационное собрание, и теперь они сообщают ей информацию об отъезде, или экскурсиях, или еще о чем-то подобном. Только она полагала, что обычно эти штуки подсовывают под дверь, а не на кровать. Впрочем, если честно, она не задумывалась об этом. Пока не раскрыла конверт.

Первая мысль была вполне логичной – это просто рекламные открытки с видами городка. Ну, точно – вот пляж, бухта, аккуратный, словно игрушечный замок на фоне заката. Ясно, подарок от отеля. И на том спасибо… но… Что такое?! Несколько глянцевых фотографий, она перебирает их все быстрее, все ближе подносит к глазам. Эта смутно знакомая фигура на берегу…

Юлия вскочила. Она стоит на коленях посреди кровати, влажное полотенце упало с бедер. Так резко задрожали руки, наверное, оттого, что сердце снова опасно ухнуло вниз и заколотилось часто-часто. Сна уже ни в одном глазу. В обоих – изумление и скользкий, необъяснимый страх… Сначала она узнала свой купальник. Только потом – себя.

Везде, на каждой из этих очень красивых, почти художественных фотографий была Юлия. Вот она вдалеке, теряется среди других полуобнаженных тел. Вот сидит, согнув ноги в коленях, и смотрит на море. Вот выпрямилась, подняла руки к волосам, вот – с сигаретой в мокрых пальцах. И последнее фото. Юлия крупным планом. Прямо профессиональный портрет. Видны даже капельки пота над верхней губой и розовые круги под глазами… и глаза. Даже не голубые, а бирюзовые. Преувеличенно яркие, каких не бывает в жизни, с застывшей солью на кончиках слипшихся ресниц. Они смотрят прямо на нее – не то испуганно, не то изумленно. А скорее – восхищенно.

Она медленно положила фотографии обратно в конверт. А конверт – на кровать, на то место, где он и лежал до этого. Будто, если все сейчас будет, как было, то она вроде как их и не видела… Она не могла смотреть на них. Хотелось. Даже очень. Но она просто не могла. Слишком беззащитной она выглядела на этих снимках. Слишком уязвимой. Возмутительно. Нельзя фотографировать не подозревающего об этом человека. Это, как подглядывать в замочную скважину. Вуайерист чертов… А если и можно – кто запретит? – то нельзя, ни в коем случае нельзя, показывать их объекту. Это уж слишком. И вообще… за каким чертом он это сделал?!

А, кстати, что – за каким чертом? За каким чертом фотографировал? Или – за каким чертом подбросил? И, главное – как они оказались в номере?! Юлии вдруг стало страшно. Ведь дверь точно была заперта. Правда, балкон открыт… да, при чем тут балкон?! Он, слава богу, на третьем этаже.

Прежде чем выйти на балкон, она достала из шкафа с одеждой остатки вина – сейчас оно было очень кстати. Расположившись в халате за пластиковым столиком, она задумчиво резала дыню… Хм… Это такой способ ухаживания, что ли? У них, у богатых, говорят, свои привычки. В том, что он богат, Юлия не сомневалась. Никто бы не сомневался, если бы его увидел. Что ж… другого объяснения просто нет. Правда, очень странно – то, что его привлекла ее персона. С другой стороны… что странного? Антонио вот тоже трясся от одного ее вида, совершенно недопустимым образом. Южные люди. Балдеют от блондинок. От роковых – тем более.

Юлия нравилась мужчинам и знала об этом. Конечно, мужчина мужчине рознь. Но тем интереснее! Если ей доведется соблазнить этого потрясающего красавца – это станет отличной реабилитацией. Просто отменной. Это станет подтверждением… и наградой за… и началом новой счастливой жизни… Только вот – как это сделать?

Она вбежала в комнату. Скинула халат и остановилась перед зеркалом, внимательно себя разглядывая. За эти дни она стала лучше выглядеть. Кожа успела покрыться светлым золотистым загаром и уже не выглядела такой безжизненной, как в первый день. А несколько крупных веснушек на переносице сделались ярче, придавая внешности забавный девчоночий шарм.

Глядя в зеркало, Юлия облизала палец, задумчиво провела им по четким темным линиям бровей. По губам – глянцевым малиновым блеском. Подумав, даже подчернила ресницы, удлиняющей тушью. Она редко пользовалась косметикой, а на отдыхе вообще предпочитала обходиться без нее. Но ради такого случая можно и подкраситься. Яркое, как вспышка света, воспоминание о незнакомце всколыхнуло в душе целый сонм противоречивых чувств. Страх. Удивление. Недоумение. Надежда, заинтересованность, волнение и тревога… О сне не было уже и речи. «Видимо, этот отпуск не для сна! – Юлия захихикала, стоя перед зеркалом. – А для активного отдыха! Неожиданно оказался…» Но – что это?!

Какое неприятное, тревожное ощущение. Впервые в жизни Юлия так четко осознала смысл выражения «почувствовать взгляд»… Потому что именно его, она и почувствовала. Отчетливо. Чей-то пристальный взгляд, прожигающий спину…

– Ой!!

На балконе дома напротив, кто-то резко метнулся в глубину помещения. Однако не столь быстро, чтобы она не успела заметить пузатого мужика в полосатых семейных трусах! Ха-ха-ха! Вот идиотка! – хохотала Юлия, прикрываясь влажным полотенцем и задергивая штору.

Балкон напротив уже давно был девственно пуст. Но чувство сканирующего взгляда почему-то осталось.

…Солнце садилось за море. Это было ясно по тому, как медленно меняло цвет небо над низкими крышами домиков – от серо-голубого до ярко-розового.

Юлия курила, глядя на то, как пьяные от обжорства пчелы облепили сладкие остатки дыни, сочащейся липким душистым соком. Она уже начала привыкать к слишком крепким сигаретам. Они отлично сочетались с резковатой терпкостью испанского вина… Только вот с того момента, как чей-то нескромный взгляд заставил ее задернуть шторы в номере, казалось, что кто-то непрерывно смотрит на нее в упор. К вечеру на улице поднялся прохладный, довольно резкий ветер. И спина заныла опять, заставляя морщиться от боли. Стало вдруг очень неуютно… и Юлия ушла с балкона.

А что – если просто спросить у портье? О том, как он сюда попал, этот конверт? Не было бы ничего проще. Но она не знает языка. И вообще – подумают, дура какая-то русская. Может, тут так принято. Но даже если и так. Он ведь не знает, где она живет. И вообще, кто она… А вдруг – знает?! Что за бред. До чего уже додумалась… И все же.

Есть, конечно, вариант, что он узнал ее адрес, напечатал фотографии, потрудился принести их в отель и каким-то образом подсунуть ей в номер только для того, чтобы сделать незнакомой барышне приятный бескорыстный сюрприз. Но как-никак, Юлия прожила на этом свете двадцать шесть лет. И что-то из прошлого опыта подсказывало ей, что это – не так.

А потому… А потому теперь-то, наконец, пригодится белая юбка! И топ в виде корсета, тоже белый, подчеркивающий не особенно глубокую, нежную ложбинку на груди. Она взбила волосы. Немилосердно перетравленные осветляющим порошком, они сделались такими непривычно послушными – хочешь ставь, хочешь клади. Пользуясь этим обстоятельством, она сотворила у себя на голове нечто вроде пушистого облака с острыми кончиками, торчащими задорно и трогательно во все стороны. Шея и плечи казались под этим облаком еще более хрупкими. Белые одежды, ярко-красный лак на коротких ногтях, на ногах – все те же простые вьетнамки. Надо признать – получилось довольно мило. Этакий порочный ангелочек.

Она поняла, что не ошиблась в выборе наряда, когда выходила из отеля. Портье, выглянув из-за скучной конторки, проводил ее недвусмысленным тоскливым взглядом. Возможно, еще и потому, что глаза и щеки у нее горели от нервного возбуждения. Она почему-то не сомневалась, что сейчас увидит его. Либо в холле отеля, либо у крыльца, либо в ближайшем кафе…

Его не было. И Юлия, вдруг растерявшись, присела за столик отельного бара на улице. Она все еще пребывала в приятном волнении. Вокруг толкался народ. Начиналась та самая вечерняя жизнь… И она – теперь, ожидая встречи, была в ней не так одинока, как тогда. В тот первый вечер, когда плакала в подушку.

Она заказала кофе, хотя совсем его не хотела. Если честно, она хотела выпить. И желательно, чего-нибудь покрепче вина. Но два существенных момента остановили ее. Во-первых, она что-то уж слишком много пьет в последнее время. Есть причины, ничего не скажешь, но – так и до алкоголизма недалеко. А во-вторых, и – в главных… ей нужно быть сейчас в себе. Очень в себе. Поэтому она прихлебывала слишком крепкий кофе. Бармен постарался – сидя здесь в таком виде, она явно создавала ему рекламу. И каждую минуту, секунду, она ждала увидеть это необычайное лицо. Которое уже не могла вспомнить. Как не могла и забыть.

Серо– зеленая вуаль снова, как каждый вечер, накрыла городок полупрозрачной тенью.

Уже, наверное, больше часа Юлия бродила по узким, извилистым улочкам неподалеку от замка. Рассеянно любуясь крошечными витринами частных ювелирных магазинов, резными каменными балконами, каждый из которых мог бы составить отличную декорацию к пьесам Шекспира, свежими черно-зелеными креветками, выставленными на лед у входов в ресторанчики.