Текст книги "Мозгоед"

Автор книги: Анастасия Монастырская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ничего ты не понимаешь! Мне нужен этот приз! Я пять лет ради него здесь сижу! И он мне нужен!

– Но почему? Тебе так нужны деньги? Хочешь купить в Москве квартиру?

Инга всхлипнула:

– Причем тут квартира? Я отдам приз Алисе, и она снова будет со мной…

Черт, а вот до этого я не дотумкал! И если бы не случайная оговорка, до сих пор бы пребывал в уверенности, что Инга так и не решилась признаться Алисе в любви…

– Ты с ней спала?

– До тех пор, пока она не стала встречаться с Мартом, – кивнула Инга. – Она, как мартовская кошка – если не любовь, то течка. Любовь у нее случается редко, а вот течка бывает почти всегда. Марту как-то удается держать ее в узде.

Феноменально! Два балла тебе, Дэн за знание человеческой психологии! А лучше сразу вбей себе кол в задницу – в знак профессионального поражения.

– Знаешь, о чем я сейчас жалею? О том, что не переспала с Мартом.

– Объясни…

– Так бы я знала, чем он ее берет…

Чем-чем… Черт, одна пошлость в голову лезет…

В этой ситуации я поступил, как настоящий мужчина – снова надрался и отключился.

11 июля

Летят по небу два крокодила – синий и красный. Особенно красный.

– Просыпайся, милый, – прохладная рука скользнула под одеяло и потеребила морщинистые сонные бомбошки. Тело мгновенно отозвалось на нежданную ласку. Я сбросил одеяло и потянулся, демонстрируя утреннее возбуждение. Женский пальчик застыл на мгновение на вздыбленной головке, но тут же игриво спустился вниз по обвитому венами стволу. М-м! Если бы при этом можно было не просыпаться!

– Ты стерва, Алиса!

– Комплимент, надеюсь? – спросила она, пристраиваясь рядом. – Разве ты не любишь стерв? Скажи, что любишь, – Алиса призывно потерлась бедрами. – И тогда получишь сладкую конфетку.

– У конфетки есть начинка?

– Попробуй – и узнаешь.

Она возбуждала. Все в ней было прекрасно, и лицо, и душа, и отсутствие одежды. Все, кроме характера. С нее станется лечь под меня, а после заявить об изнасиловании. Но как же хороша чертовка! Я коснулся губами розового соска. Алиса засмеялась. Еще минута, и точно не выдержу – в конце концов, никто здесь не давал обета целомудрия. Черт, она уже за себя принялась: такое и в порно не всякий раз увидишь.

– Я уже влажная…

– Рад за тебя.

Я натянул трусы и отодвинулся.

– Не поняла? – идеальные брови недоуменно сошлись на переносице.

– Дорогуша, тебя случаем никто не потерял поутру?

– Ты о Марте или об Инге? – усмехнулась она.

Вот сучка!

– О них.

– Фу! Как пСшло и неинтересно! Все настроение испортил! – Она по-кошачьи зевнула и поудобнее устроилась на моей постели. – Может, до кучи помянем и Фиму?

– Он умер этой ночью?

– Шуточки у тебя! Но я тебя прощаю! Теперь тебе придется со мной поработать, чтобы я тебя захотела. Я хочу тебя!

Она меня хочет! Хочет она меня. Меня! Я уже кипел, горел и покрывался пузырями желания. Еще немного – и произойдет необратимая химическая реакция.

Алиса мурлыкала что-то, подкрадываясь ко мне все ближе и ближе:

– Послушай, Дэн, ты переживаешь не лучшие времена. Мне тоже как-то не по себе. Будто должно случиться что-то страшное. Я очень боюсь. Март со вчерашнего дня со мной не разговаривает, Инга все время плачет, Фима ругается. А ты – психолог. С тобой легче.

– Я – психиатр.

– Расскажи моей бабушке, – усмехнулась она. – Ты такой же психиатр, как я фотомодель. Брось, Дэн, мы оба притворяемся и знаем об этом. Но разве это имеет значение?

– Ты о чем?

Она лениво намотала на палец прядь длинных каштановых волос:

– Мы не те, за кого себя выдаем. Но здесь каждый такой. Другим в шоу дорожка заказана. Что ты знаешь о тех, кто принимал участие в «Крыше»? Что ты знаешь о тех, кто здесь остался? Я отвечу тебе – ничего. Ты попался в ловушку, и она захлопнулась. Как и нам, тебе уже не уйти. Ты – часть системы. И чтобы выжить, нужно принять ее правила. Я предлагаю тебе расслабиться и получить удовольствие. Хочешь?

Я смотрел, как длинные стройные ноги слегка раздвинулись, поддразнивая меня. Она легла на спину. У нее была интимная стрижка: кошка с зеленым глазком. Когда Алиса касалась клитора, кошка, казалось, весело мне подмигивала. Хочу! Полные груди слегка покачивались… Хочу! Легкий мускусный запах кружил голову. Господи, как же я ее хочу! Мое второе «я» звенело от нетерпения, обещая сделать меня импотентом, если я не возьму то, что мне предлагают. И я готов был сдаться… Искушение сильнее меня.

– Ну же… Иди ко мне… – она уже почти достигла оргазма. Движение, и ее голова лежит у меня на коленях. Мягкие каштановые волосы щекочут голые ноги. Ее же тело содрогается в конвульсиях. – Иди ко мне.

– Не хочу.

Но она чувствовала, что я вру.

– Опасность повышает уровень адреналина в крови, – она перекатилась на живот и уставилась на меня русалочьими глазами.

Я вдруг понял, почему и Инга, и Май, и Фима не могли дышать в ее присутствии. Слишком красива, слишком нереальна и слишком опасна. А теперь еще и слишком довольна: как только достигла оргазма, тут же потеряла ко мне сексуальный интерес. У меня же в штанах звон стоит: бом-бом!

Алиса с благодарностью приняла сигарету. Не понимаю тех, кто отказывается встречаться с курящими женщинами. Их дыхание приобретает острую пряность, а волосы и тело пахнут горечью судьбы. Нет ничего более возбуждающего, чем женщина, которая после близости берет твою сигарету, чтобы затянуться. Вот только близости у нас не было. Уж не знаю – к счастью или нет.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, Алиса!

– О чем? – Колечки дыма складывались в буквы, словно она хотела мне что-то сказать.

– К примеру, встречалась ли ты с мозгоедом? – брякнул я.

– Конечно, – ни одна эмоция не отразилась на безупречном лице.

– Правда?

– Я никогда не вру, – Алиса сделала вид, что обиделась. – Здесь все его видели. Кроме тебя. Но ты новенький. К новичкам он приходит очень редко. Только для Паши сделал исключение.

– Того, кто отравился супом?

– Что-то вроде того, – розовый язык игриво прошелся по губам. – Паша – хорошенький. Он ко мне приехал и очень огорчился, когда узнал, что мы с Мартом… ну, что у нас все хорошо. Я хотела с ним на свидание поехать, но передумала: я с зелеными птенчиками не играю – с ними скучно. И Март начал ревновать, когда Паша проявил упорство, ни на минуту не оставлял. И знаешь, – она понизила голос, – я почти дрогнула. А потом – бац! – и в дамки. Кстати, знаешь, кто в тот день готовил обед?

– Инга?

– Какой ты догадливый, Дэн. Я в восхищении. Может, догадаешься, чего я сейчас хочу?

– Я ему скажу, что ты хочешь, – на пороге появилась Инга. – Лечь и раздвинуть ноги. Ты перед всеми это делаешь. Шлюха!

– Не угадала: я уже раздвинула. – Алиса ни на секунду не смутилась. Похоже, появление Инги ее только позабавило. – Как не стыдно подслушивать, детка. Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?

– Помню. Я узнала, что ты спишь с Мартом.

– Вот видишь… Правильно в народе говорят: счастье в незнании.

– Все не угомонишься, – Инга с трудом сдерживала злые слезы. – Тебе мало Марта? Теперь за Дэна принялась?!

– Детка, который из них тебе нужен? – Алиса неторопливо затушила сигарету. – Могу отдать прямо сейчас. Как говорила сова в моем любимом мультике – без-воз-мэздно…

– Ты сама знаешь, кто мне нужен, – пробормотала Инга и выбежала из комнаты.

– Нет, ну ты видел? – фальшиво возмутилась Алиса. – И на елку влезть, и задницу не ободрать. Сейчас побежит докладывать Марту – не в первый раз.

– Не притворяйся, что ты переживаешь. Инга и Март тебя совершенно не волнуют.

– Опять в яблочко, – она тряхнула роскошной гривой. – Пока истерики Инги не затрагивают мои шансы на главный приз, я спокойна.

– Неужели? А вчерашняя истерика?

– Нервы сдали, – пожала она плечами. – Не обращай внимания – обычная женская истерика.

– Тогда о чем должен был рассказать Март перед тем, как вы покинете шоу?

Удар достиг своей цели – Алиса вздрогнула и побледнела.

– Ну, быстро! Отвечай!

– Не могу! Я обещала…

Гладкую щеку обожгла пощечина:

– Говори!

Я давно заметил: чем жестче относишься к стервам, тем больше ненависти и уважения вызываешь. Грубость для них означает ласку, удар – непререкаемую власть. Грош цена всем, кто дает доморощенные советы по стервологии. Достаточно изменить модель типичного мужского поведения, как стерва тут же теряет наглую уверенность. Выбей у нее из-под ног табуретку, и она тут же задергается в петле из собственных ошибок и амбиций. Тебе же остается лишь затянуть веревку. Ну, и кто тут главный?

– Ты…

– Тогда говори!

– В тот день мы с Мартом пришли в «бунгало страсти»… Это единственное место, где не установлены камеры. Нас там ждала Полина.

****

Это был обыкновенный заговор. Впрочем, не слишком умелый и потому с самого начала обреченный на провал. Старый интриган Макиавелли поставил бы двойку с минусом. Но когда и – главное – у кого Полина могла научиться искусству плетения интриг? Разве только у Луши, единственного человека на проекте, кого Полина искренне и мучительно ненавидела.

– Злата права: только на публике они изображали симпатию, – очередная сигарета мелко дрожала, зажатая двумя тонкими пальцами. – Здесь все знали истинное положение дел. Это поначалу Луша Полинку всерьез не воспринимала: дескать, из простых девочка будет, на телевидении ни дня не работала, ничего не знает и не умеет. Как она над Полей издевалась во время первых эфиров, унижала, кричала, что гнать Полинку нужно с телеканала за профнепригодность! Поля переживала, и попросила Гошу найти ей педагогов по актерскому мастерству. После месяца занятий мы ее не узнавали – она жила на экране.

Предсказать зрительский рейтинг практически невозможно: симпатичная и смешливая Полина пришлась по душе аудитории. В то время как в адрес Топчак постоянно шли негативные отзывы. Не успела Луша прожевать профессиональную обиду, как Полина одержала еще одну победу, на этот раз уже личную – она собралась замуж. Матримониальные планы Луши неизменно заканчивались крахом. То ли она изначально выбирала не тех мужчин, то ли мужчины в последний момент отказывались, теперь уж неважно. Луша могла бы смириться, если избранник ее телевизионной соперницы был гегемоном, но нет – угораздило же Полину найти пусть и плохонького, но все-таки олигарха. Плохонького в том смысле, что звезд с неба не хватал и ничего крупнее самолета не покупал. Сидел себе в особняке где-то между Парижем и Лондоном и от полной скуки делал деньги. На хлеб с икрой и бриллианты молодой жене вполне хватало. Что лучше: карьера телевизионной дивы или тихое семейное счастье с брачным контрактом? Полина выбрала второе и после роскошной помолвки решила уйти с проекта. Но не тут-то было…

– Луша добилась того, чтобы шоу продлили: сначала на полгода, потом еще на полгода. Полинка разрывалась между женихом и работой, но ничего не могла поделать. Мы все связаны очень жесткими контрактами.

– Не говори ерунды. Любой контракт можно разорвать, тем более, если есть деньги. У ее будущего мужа, надо полагать, такие деньги были. Ты чего-то не договариваешь…

Она молчала.

– Хорошо, давай сам скажу: вас всех шантажировали, так? И Полину?

– Ладно, чего уж там скрывать, – после тяжелой паузы согласилась Алиса. – Все равно все уже гуляет по Интернету. В общем, где-то через месяц после того, как Полина объявила о своем замужестве, руководство канала устроило для нас вечеринку. Отключили камеры: типа гуляй – не хочу. Ну, мы и гульнули… на полную катушку… Мы с Ингой… Март… Даже не хочу вспоминать, с кем он тогда отрывался. А за Полиной весь вечер ухаживал Герман. И не только ухаживал… А утром…

– Утром каждому показали компрометирующую запись и предложили заключить договор еще на год.

– На два. И на других условиях. Мы не могли отказаться. У моей мамы сердце больное: если она такое увидит, то не переживет.

Тем временем жених Полины поставил невесте ультиматум: либо она в конце июля выходит за него замуж, либо они расстаются. Полина испугалась.

– Она знала, что как только ее жених разорвет помолвку, шоу будет закрыто – по настоянию Луши. Таким образом, она останется у двух разбитых корыт.

– А разве Луша могла повлиять на руководство канала?

– Думаю, да. У нее есть несколько предложений относительно дальнейшей работы на телевидении. И пока ей не сказали «да», она будет держаться за этот проект. За счет других.

Единственный выход для Полины – убрать Лушу из реалити-шоу. Если получится, то с грандиозным скандалом. Типичная женская логика: внимание публики переключается на Лушу, а она под шумок тихо ретируется к жениху. Естественно, прихватив компромат на себя, любимую.

– Вот дурочка! – не удержался я. – Гоша ей собирался продолжить выгодную работу.

– Да? Он ничего не говорил.

– И что за скандал собиралась устроить Полина?

– Точно не знаю, – призналась Алиса. – Кажется, она хотела использовать компромат на Лушу. Успела сказать, что если мы ей поможем, то она добьется, чтобы главный приз достался нам. Март сразу согласился, он терпеть не может Топчак. И спросил, что конкретно нужно сделать.

– И?

– Она не успела ответить, потому, что в этот момент в бунгало пришел Четвертаков. И мы ушли. А потом ее убили…

– И ты думаешь, что шею Полине свернул Боб?

– Если бы на месте Полинки была Луша, я бы ответила «да». У него даже не один, а два мотива… Но Полину? Какой ему смысл?

****

– Нет ничего гаже, чем комплекс лимиты. Заметьте, я говорю – не провинциала, а именно лимиты. Провинциал приезжает в большой город, чтобы его покорить. Лимита – чтобы на нем паразитировать. Провинциал знает, что многое должен приютившему мегаполису. Лимита уверен – мегаполис должен ему. Вот и вся разница. Если угодно, я сам из провинциалов. Разве что из рафинированных. Приехал в Москву из Питера. Долгое время тешил себя иллюзиями, что не пройдет и года, как стану богатым и знаменитым. Иллюзии растаяли, словно мороженое в летний полдень… Но виню я этом только себя, а не обстоятельства.

– Ну и пургу ты несешь, док… – ответил Боб.

Поговорить с Четвертаковым за весь день так и не удалось: завидев меня, он тут же исчезал. Либо в качестве щита выставлял Злату. В другое время я бы нашел, чем занять эту великолепную блондинку, но сейчас мне был нужен Боб. Пусть скажет, что он делал в бунгало в тот вечер, когда погибла Полина. И я тут же от него отстану, потому что смогу разгадать тайну хотя бы одного убийства.

И только вечером, сидя на бревнах под дубом, мне удалось его расшевелить.

– Что плохого, док, если ты как гражданин требуешь от государства дать то, что тебе предназначено по праву? Государство обязано обеспечивать граждан бесплатным образованием, медициной, оно обязано обеспечить личную безопасность и создать все предпосылки, чтобы каждый человек смог самореализоваться и добиться успеха. Разве не так?

– С этого места поподробнее, – попросил я.

– Легко! До двадцати лет я жил в городе, где нет ничего, кроме нищеты, алкашей и полной безнадеги. Мои одноклассники сейчас любо мотают по второму сроку, либо окончательно спились. Одноклассницы нарожали себе подобных и теперь перебиваются на детских пособиях. Есть и те, кто пошел на панель. Я приехал в большой город и сказал: Москва, ты мне должна! Да, ты должна лично мне, Бобу Четвертакову. И счет к тебе за двадцать лет, которые я худо-бедно, но прожил. Теперь я хочу жить на Рублевке, иметь свою машину, кушать в элитных ресторанах и отдыхать на Бали. Но вот что странно, док, почему-то Москва этот долг не признает. Мне говорят, что я лимита, что миллионы таких же, как и я, ежедневно штурмуют столицу, изводя тем самым местное население. Но единственное отличие москвичей от нас лишь в том, что они родились в самом богатом городе страны.

– Главная беда Москвы в том, что она со всех сторон окружена Россией, – выдала общеизвестную сентенцию Инга.

И Боб с ней согласился:

– Если Москва не признает наши притязания, то пусть хотя бы поделится…

– Чем?

– Деньгами, славой, возможностями…

– Ты прав, – сказал я. – За исключением одного обстоятельства. Чтобы получить деньги, славу, чтобы, наконец, подготовить почву для этих самых возможностей ты не сделал ничего.

– То есть как? – искренне удивился он. – А то, что я потерял пять лет жизни, сидя на этом болоте?! То, что я вел передачу на ТКТ? То, что принимал участие в съемках и в закрытых концертах – все это не считается?

– Как это точно – потерял. За пять лет ты действительно мог бы добиться многого, не спорю. Но ты предпочел сидеть перед камерой, обсуждать, кто кому и зачем залез в трусы. Вместо того, чтобы добиться чего-то стоящего, ты рванул за мимолетной телевизионной карьерой: ну и сколько продержалось ваше шоу с Чудовой? Месяц? Два? Не имея должного образования, опыта, харизмы, ты мгновенно оброс самодовольным жирком и принялся поучать таких же, как и ты – не слишком талантливых, не слишком работоспособных, но мечтающих о халяве. Ради халявы этой вы готовы спать с тем, с кем вам скажут, срать под прицелами камер, переодеваться в женские тряпки и навешивать на себя искусственную грудь.

– Это игра, – вмешалась Злата. – И мы стараемся играть честно.

Боже, спаси блондинок! Иногда они меня забавляют…

– Нет, дорогая моя, это бизнес. С той минуты, как ты подписала контракт, это бизнес. А в бизнесе нет эмоций. И не надо обманывать себя и других, что ты пришла в шоу, чтобы встретить хорошего человека, людей посмотреть и себя показать. Ты пришла, чтобы обеспечить свое будущее за счет зрительского рейтинга. Если будет рейтинг, то тебя станут продвигать дальше. Если рейтинга нет – тебя вышвырнут отсюда, несмотря на то, что последние пять лет ты убила на самую глупую мечту в жизни. Даже у твоей лучшей подруги хватило мозгов уйти отсюда. Ты же пожертвовала самым дорогим…

Злата отвернулась. Опять в яблочко, сказала бы Алиса.

Сам не зная, с чего, но я завелся. Легкий ветерок донес до меня сладковатый запах… Я представил себе, что сейчас происходит с теми, кто лежит в «бунгало страсти», и содрогнулся. Вместо того, чтобы придумать, как выбраться отсюда, сижу и занимаюсь демагогией. И не говорите при мне о Москве и москвичах. Москва – диагноз. Если есть книга «Мужчины с Марса, женщины с Венеры», то должна появиться и другая: «Москвичи с Нептуна, остальные – с Земли». Что происходит в этом городе, если люди теряют чувство реальности?! Если думают, что все, кто существует вне столицы, быдло. И они говорят с нами, как с быдлом. Несмотря на то, что несколько лет снимаю однокомнатную квартирку в многострадальном Бирюлево, я по-прежнему вне Москвы. Я просто ее изучаю. И мне не нравится то, что я вижу.

А этим – нравится.

И тут я бессилен.

Ну, их к черту. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Я вернулся к себе в комнату и до четырех утра читал книгу: «Роль психопатии в жизни млекопитающих». Стало легче.

12 июля

«Все надо делать с юмором», – сказал палач и порубил голову дольками.

– Алиса пропала!

Я с трудом продрал глаза и автоматически взглянул на часы. Полшестого. Понятно, почему Марту не спится.

– Может, в туалет пошла? – предположил я. – С девушками это тоже иногда бывает.

– Ее нет уже пару часов, – Март явно не играл. – Мы немного повздорили ночью. Она заплакала и ушла. А я, дурак, отпустил.

– Пошли искать, – я деловито натянул штаны и спустился в холл.

Оп-па! Никто, оказывается, и не спал. Словно стадо безмозглых овец они сгрудились вокруг, преданно заглядывая мне в глаза. Они что, думают, что я щелкну пальцами, и Алиса вылезет из бейсболки, словно белый красноглазый кролик?!

– Кто видел ее последним?

– Я, – пискнула Злата. – Она поссорилась с Мартом, и сказала, что пойдет в общую комнату отдохнуть.

– В комнате, надо полагать, ее не оказалось. Вот что, дорогие мои, разбиваемся на две группы и начинаем прочесывать территорию. Фонарики здесь есть?

Фонарики были. Впрочем, я взглянул на светлеющее небо и понял, что они уже не понадобятся. Рассвет взбесился – такого кровавого неба я не видел ни разу в жизни. Тишина нервировала, роса обжигала ступни.

Со мной отправились Март, Инга и Фима. Остальные лениво пошли за Бобом. Меня позабавил подобный расклад. Все любовники Алисы – бывшие и настоящие – теперь старались держаться вместе, словно подобное единение сулило успех экспедиции. Но каков Боб?! У него явные задатки лидера.

Мы обошли территорию. Два раза. Фима даже набрался смелости и заглянул в «бунгало страсти».

Никаких следов. Алисы нигде не было.

– Я думаю, она пошла в лес, – выдвинул гипотезу Фима.

– Почему ты так думаешь?

– Ну… – он опасливо покосился на спутников. – Когда мы были вместе, то часто туда уходили летом. В лесу, сам понимаешь, камер нет, можно немного расслабиться. Сейчас лето, тепло… В общем, она могла туда пойти в лес…

– Лес большой. Там легче грибы найти, чем человека.

– Может, все-таки попробуем?

Но попробовали мы только утром. И я уже знал, что мы найдем.

Смешанный лес. Протоптанная тропинка. Запах нагретого утренним, непривычно жарким солнцем песка, аромат вереска и еловых игл. По пути то и дело попадались аккуратные полянки с зарослями черники и лесных цветов. На одной из таких полянок мы и нашли Алису. Март с радостным криком бросился к ней, но вдруг остановился и завыл.

Обнаженная, она лежала в густой траве, широко раскинув ноги. Между ними убийца положил букет иван-чая. Розовые цветы прикрывали лобок и гладкий загорелый живот. На лбу, у самой кромки волос шла красная полоса. Алиса улыбалась, словно во сне. Я даже не знал, что смерть дарит такие улыбки.

Инга рухнула на колени и поползла к телу:

– Элис!

– Фима, держи ее!

Но все они пребывали в шоке. Пусть и по-своему, но каждый из моих спутников любил Алису.

Я не успел удержать Ингу – рыдая, она приникла к мертвой Алисе. Тело дернулось, красная полоса на лбу вдруг ожила.

– Господи! – прошептал Март. – Что с ней сделали…

Словно драгоценная шкатулка, открылся череп Алисы – кожа вместе с волосами соскользнула на траву, приоткрыв алую рану.

– Он вынул ее мозг, – сдавленно сказал Фима и отвернулся.

Марта вырвало.

И только Инга, казалось, ничего не замечала вокруг, кроме горя и мертвого тела:

– Элис! Сука! Как ты могла, Элис?! Как ты могла?!

****

После коротких дебатов мы решили перенести тело Алисы на территорию лагеря. Фима сбегал за одеялом. Стараясь не смотреть на обезображенную голову, мы завернули труп в одеяло. Мы с Фимой впереди, Инга и Март позади.

Март плакал. Инга, устав от слез, только коротко и жалобно всхлипывала. Один только Фима старался казаться невозмутимым, но, честно говоря, у него паршиво получалось.

– Мы в ловушке, – сказал он после некоторого раздумья. – Нас всех здесь перережут, как кроликов.

Редкие красные капли падали на землю.

– Странно, кровь должна была уже свернуться.

– Почему?

– Судя по всему, ее убили ночью, где-то около полуночи.

– Около полуночи ее не могли убить, – признался Фима и покосился на Марта. – Мы с ней были здесь вдвоем до пяти утра. Потом я ушел.

– Что же ты раньше молчал? – взорвался я. – Может, мы смогли бы ее спасти, если бы пришли сюда с самого начала.

– Я думал, Март пытается устроить сцену ревности. Алиса часто отлучалась по ночам. Здесь нет ни одного мужика, с кем бы она не переспала. Разве что только ты, док… Но это вопрос времени. Я ее пользовал, когда хотел. И думаю, что Инга и Март знали, но предпочитали молчать. Для них – она без пяти минут святая. Лилит с нимбом.

– Давай по существу. Вы расстались в пять?

– Около того. Она сказал, что хочет встретить рассвет одна. Так было уже несколько раз, и я не удивился. Я оделся и пошел по тропинке, немного заплутал, потом вышел к забору.

– Никого не видел?

– Нет, – задумался Фима. – Но мне показалось, что кто-то за мной наблюдал из-за кустов. Решил, что это тот сумасшедший старик, но проверять не стал – себе дороже.

– Криков не слышал?

– Нет.

Я подумал о том, что нам придется положить тело Алисы в «бунгало страсти», там, где уже лежали остальные. Горло тут же сжал спазм.

– Я сам ее положу, – без эмоций сказал Фима. – Тебе не надо смотреть на них, док. Не слишком приятное зрелище.

– А ты?

– До проекта я работал санитаром в морге. Всякого насмотрелся. Вот только не думал, что увижу любимую женщину со снятым скальпом.

– Так ты…

– Не цепляйся к словам. Мы с ней спали три часа назад. Неужели ты думаешь, что я откажу ей в столь малой любезности – не назову напоследок любимой?

Он бережно подхватил мертвое тело и понес к бунгало. Длинные волосы касались земли. Держались они на тонкой полоске кожи. Мне опять стало не по себе.

– Март, ты как? – я коснулся поникшего плеча.

– Никак, – сглотнул Март, глядя вслед Фиме. – Почему он может ее нести, а я нет? Почему? Почему я не могу прикоснуться к ней – ведь я любил ее, а сейчас будто и не она вовсе. Док, почему?

– Не думай сейчас об этом. Лучше помоги Инге.

Он кивнул и обнял экс-подругу и – по совместительству – экс-соперницу. Смерть, действительно, примиряет даже самых лютых врагов. Инстинкт самосохранения делает больше – заставляет бороться.

– Соберите всех! – сказал я. – Отныне мы держимся вместе.

****

Я чувствовал себя героем Агаты Кристи, начитавшейся на ночь Стивена Кинга. Старушка явно сбрендила и теперь лепила то, чего никогда не происходит в жизни. По правде, мне никогда не нравились ее книги. Чего не скажешь о Стивене Кинге. Прежде чем кого-то убить мистер Кинг садился и писал очередной триллер. В процессе творчества желание убийства проходило, мир получал очередной шедевр, а потенциальная жертва – небольшую отсрочку. Потом жертву все равно убивали, но кто сказал, что это был мистер Кинг?! Однако в нашем случае все обстояло не так уж гладко: убийца явно не отличался литературными наклонностями, но если уж принимал решение кого-то отправить в мир иной, то с блеском воплощал задуманное.

– Выхода у нас нет, – сказал я, когда все участники собрались возле корпуса. Луша пришла последней, и мне почему-то захотелось спросить, есть ли у нее алиби на последние два часа. В поисках она не принимала участия. – Придется разделиться на две группы: одна пойдет искать помощь, другая останется здесь.

– Зачем?

– Ждать помощи. Вполне возможно, что герр Мордашев или пришлет сюда кого-нибудь, или сам явится. Но что-то я не верю в подобное чудо: нас третий день «завтраками» кормят.

– Точно. Скорее небо на землю упадет, – флегматично отозвался Четвертаков. – Мы уже – отработанный материал, и никому не нужны.

– Если нас здесь оставили, значит, нужно сидеть и ждать здесь, – нехотя отозвалась Луша. – Дэн, выпей воды, ты весь вспотел.

Я взял бутылку питьевой воды и осушил ее до дна. У воды был странный – горьковатый – привкус, но в тот момент я не обратил на это внимания.

– Здесь намного безопасней, чем в лесу, – упорствовала Луша.

– За исключением того, что среди нас маньяк.

Последовали бурные и продолжительные возражения. Наличие маньяка никто признавать не хотел. По крайней мере, вслух. Все убийства они по-прежнему собирались свалить на виртуального мозгоеда. Снятый скальп – лишнее тому подтверждение. Мозгоед перешел к действиям. Про остальные жертвы в пылу дискуссии все как-то позабыли.

– Хватит орать! – заорал я. – Надо как-то добраться до Москвы!

Они вяло кивнули в ответ. Просто стадо баранов, и только. Вот этого я совершенно не понимал! Какой смысл сидеть и ждать, пока нас всех здесь не перережут?!

Со мною согласились только трое – Март, Инга и Фима. Причину, думаю, объяснять не надо. Знать, что тело любимой лежит в мертвецкой – лучше уйти в неизвестность. Так легче. Остальные заняли выжидающую позицию.

– Может, ничего и не случится, – Злата прижалась к Бобу. – Алиса сама виновата. Не надо было по лесу гулять. Тоже мне Красная шапочка нашлась!

– Да как ты смеешь!

Инга вскочила, но Март ее удержал:

– Не надо, Ингуш, Чудова все равно ничего не поймет. Если бог не дал человеку ума, то уже никто не поможет. Док, – он посмотрел на меня. – Когда мы выходим?

– Завтра утром. На ночь выдвигаться бессмысленно. Да и собраться нужно.

– У кого-нибудь есть опыт лесных прогулок? – некстати спросил Фима. – Не заблудимся?

Опыта не было. Но меня это не остановило:

– Вы как хотите, но я здесь не останусь. Тех, кто хочет пойти со мной, я жду завтра утром на этом месте.

Меня проводили молчанием.

Ну, и шут с вами! Если так, то завтра сам уйду. Один. Если Зарецкий здесь в ноябре выжил, то и я смогу позаботиться о себе. Тем более, на дворе июль.