Текст книги "Мозгоед"

Автор книги: Анастасия Монастырская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – до утра Олег не доживет. После операции он пришел в себя, и теперь лежал под капельницей. Странно, почему его не поместили в реанимацию? Решили, что и так сойдет? Или снова не захотели выносить сор из избы? В палате стоял тонкий, едва уловимый запах смерти. Он появляется за несколько часов до того, как человек умрет. Иногда я его чувствую. Иногда – нет.

Помню одного пациента: он панически боялся смерти.

– Док, мне нагадали, что я умру в будний день. И смерть моя будет ужасной.

– А возраст вам не сказали?

– Нет. Нормально сплю только в выходные. В остальное время – бессонница и стресс. Помогите!

Вы будете смеяться, но за деньги клиента я позвал известную гадалку. Та перегадала. Теперь мой клиент живет спокойно – если он и умрет, то только на Карибах.

– Это правда? – спросил я гадалку, вручив ей деньги.

– Умрет он через год, от гнойного аппендицита. Не довезут до больницы, – она деловито спрятала конверт в сумку. – Но пусть хоть этот год проживет в радости.

Так и случилось. На даче сначала ели шашлыки, потом лузгали семечки. Ночью почувствовал себя плохо, но решил, что отравился, принял три таблетки активированного угля и постарался заснуть. Утром стало совсем невмоготу, «скорая» не довезла. А дача друзей, между прочим, находилась в садоводстве «Карибы».

Я снова взглянул на Олега.

– Вы кто?

– Психиатр. Сегодня говорил со Стасей.

Он слабо улыбнулся:

– Она ни в чем не виновата. Это все шоу. Крышу совсем сносит.

– Но она же ножом…

– Ну и что? Если бьет, то любит. Так у вас, кажется, говорят?! Придумала себе мозгоеда, только его и слушала…

– Кого?

– Мозгоеда. Они все про него говорят.

– Олег… Там действительно опасно?

– Да… Там все сходят с ума… Вот и Стася сошла.

– Поэтому ты и хотел уйти?

– Мне не разрешали. Контракт… Она отказывалась… уйти… И тогда я сам… А тут Стася… с ножом. Очнулся уже здесь…. Док, вы можете привести Стасю? Сюда…

– Не могу, извини.

– Понимаю. Скажите ей, что я ее люблю.

Когда он умер, я вышел из палаты.

– Ну, как он? – вскинулся охранник.

– Теперь он в полном порядке.

Уже на улице я набрал номер Никиты:

– Ты можешь передать Стасе пару слов?

– Нет, – его голос был глух. – Она умерла несколько минут назад.

– Как?

– Вот так. Взяла и умерла.

В эту минуту я поверил, что любовь действительно существует. И что влюбленные по-настоящему действительно чувствуют друг друга на расстоянии. Может, и хорошо, что они оба ушли из этой жизни…

Но что, черт возьми, происходит в этом шоу?

****

Вместо клуба я поехал в маленькое кафе, где когда-то признался Ленке в любви. И кольцо подарил. Она так плакала, а меня мутило от голливудских штампов. Но сейчас потянуло именно сюда….

Заказал у стойки двести коньяку, лимон, минеральной воды и присел за самый дальний столик. Я до сих пор чувствовал жену на расстоянии. Иногда мне не хватало ее дыхания на своем плече. Иногда я прислушиваюсь к шорохам на кухне – кажется, что готовит кофе. Я думал, что умру, когда она ушла. И умер еще раз, когда узнал, что она ушла к Никите. Его я обвинил в предательстве, ее – ни разу. Дело в том, что я всегда верил в нее, но она в меня – нет.

– За тебя! – я коснулся бокалом собственного отражения.

Олег действительно любил Стасю – это открытие заставило меня пересмотреть свое отношение к реалити-шоу. Неужели и перед прицелами телекамер возможны искренние чувства? Прямо как пара лебедей… Так, давай без стереотипов, Дэн. Недавно австралийские биологи доказали: лебединой верности не существует. Каждый второй самец или самка изменяют своей половине, а каждый шестой птенец рождается в результате измены.

– Еще двести коньяку!

Мне понравилось это открытие: если нет верности, то не стоит беспокоиться и об изменах. Это нормально. Я готов был холить и лелеять свои рога, только бы Ленка осталась со мной. Но она не хотела спать с неудачником. «Все, к чему ты прикасаешься, превращается в дерьмо. Ты – царь Мидас, только наоборот. Мне надоело жить в дерьме и каждый раз вытаскивать тебя из выгребной ямы. Хватило и этих пяти лет. Я устала. Какое счастье, что у нас с тобой нет детей». Теперь она ждет ребенка от Никиты. Господи, я бы душу отдал, чтобы прикоснуться к ее большому животу и послушать, как он бьет меня в ухо ножкой. Детей не было, потому, что она предохранялась. Всегда. С Никитосом она и так чувствовала себя защищенной.

Реалити-шоу – мой единственный шанс доказать Ленке, что я не такой неудачник, как она думала. Вот поеду туда, пару раз покажусь в эфире, и она все сама поймет. Я пил коньяк и уговаривал себя, что все дело в Ленке. Но зачем врать самому себе?

Никита никогда не поймет, что именно произошло со Стасей. Он мыслит довольно узко – как диктует учебник психиатрии. Есть болезнь, и ее надо лечить. Но разве можно вылечить душу электрошоком?! Прежде, чем назначать психотропные вещества, разберись, что с ней? Женщина играла в ревность, но не ревновала, более того, она полностью доверяла Олегу. В какой-то момент ее душевное равновесие было чем-то или кем-то нарушено. Что именно послужило причиной столь внезапной агрессии, я не знал. Теперь они оба лежали в морге, а я сидел в кафе и надирался, как свинья. Если мне плевать на эту парочку, то почему же так паршиво?!

– Еще коньяку!

Алкоголь помогал: делал боль почти выносимой и загонял ненависть вглубь души. Опять душа! Опять Психея! От нее нет спасения! В чем разница между психиатром, психотерапевтом и психологом? Психиатр – это врач, который работает с психически больными людьми. В том числе, занимается экспертизой психических болезней. Психолог исследует здоровую человеческую личность, корректирует ее поведение, изучает взаимодействие разных личностей, но не занимается лечением. Психотерапия – это проигрывание личной истории, вспоминание забытого, восстановление утраченного. Психотерапевты работают с психически здоровыми людьми (в крайнем случае, с так называемыми «пограничными состояниями» – неврозами, стрессами, депрессиями). Психотерапевт не выискивает болезни и не обличает во грехе. Он стремится открыть клиенту глаза на субъективную картину проблемы, а также отыскать в его душе средства ее решения. Так меня учили. И если бы я поверил своим учителям, то давно бы получил диплом. Все мы работаем с душой, только душа у всех разная. В смысле патологии. В одних случаях она едва поражена болезнью, в других – корчится в агонии. Я хотел спасать душу, а не психику. Но на той лекции меня обсмеяли, обвинив в непрофессионализме.

– Вы верите в душу? В душу, которая якобы весит пять граммов и покидает тело после того, как умирает тело?!

Гогот в аудитории.

– Да, я верю.

– Мне очень жаль вас, вы никогда не станете хорошим врачом. И результаты последней контрольной это только доказывают.

Больше всего на свете я хотел быть хорошим врачом.

Да, я сорвался. Да, я ушел потому, что почувствовал фальшь. И до сих пор ее чувствую. Для таких, как Никитос, душа была мифом – ее можно выставить на улицу, ее можно не замечать. Но она живая! Даже заключенная в бронзу, душа Ленки была жива. И я по-прежнему ее чувствовал, как чувствовал души Стаси и Олега. Что же происходит по ту сторону экрана? Неужели банальное реалити-шоу действительно способно убивать? «Они все сходят с ума, – сказал Олег. – И я хотел уйти». Почему же Стася мечтала там остаться? Из-за приза? Или потому, что ее мозг и душа уже были поражены болезнью?! Я вдруг понял, что хочу разобраться, и мне все равно, заплатят ли за это деньги или нет. Деньги не имеют значения, особенно, если их нет. Позвонить Луше? Но где взять ее телефон?! Интуитивно я чувствовал, что она сама меня найдет. Отныне наши судьбы тесно перепились. Нужно просто немного подождать, а сейчас самое время отключиться.

– Еще коньяку!

3 июля

– Кого-то скоро убьют в нашем тихом городке.

– Как вы узнали, сэр?

– Есть старая добрая английская примета: если в город приезжает мисс Марпл, кого-то точно скоро убьют!

– И теперь, что касается зарплаты, – носок бежевой туфельки мерно отстукивал замысловатый ритм.

Меня мутило. Поэтому про размер собственной зарплаты я благополучно прослушал.

– Опохмелись, – в руки скользнула ледяная банка с пивом. М-м, вот оно спасение! Через минуту мир показался не таким уж плохим. Все-таки у этой женщины доброе сердце. Мало того, что разбудила не в семь утра, а в одиннадцать, так еще и об опохмелке позаботилась.

– Куда мы едем? – язык с трудом вытолкнул из горла вопрос. К этому моменту я даже начал что-то соображать.

– Как – куда? На проект, – удивилась Луша. – Ты же теперь у нас работаешь, разве забыл?

– Я думал, что это шутка.

– Ничего себе шутка, – машина резко вильнула в сторону. – Мало того, что я встала из-за тебя в такую рань, подняла на уши знакомых, пытаясь разыскать адрес, а потом примчалась в твою берлогу…

Вспомнив свое пробуждение, я невольно скривился. Вряд ли Луше понравился вид похмельного мужика в зеленых боксерских трусах. Сзади на трусах было красное пятно. Не подумайте чего дурного: вчера случайно сел в лужу кетчупа. Так и объяснил Луше. В свою очередь, она заметила, что никогда не думала, будто в кетчуп можно сесть специально. Пришлось огрызнуться. По утрам я всегда такой – злой и сонный, а тут звонок. Пока прочухался, пока искал телефонную трубку, пока сообразил, что звонят в дверь – прошло минут десять, не меньше. Открываю – она. И медленно пройдя меж пьяными, дыша духами и туманами… Кажется, у Блока было складнее. Ну, все, кранты: если Блок вспомнился, значит, с выпивкой пора завязывать…

– Жить будешь в бунгало «страсти», оно сейчас пустует.

– Страсть закончилась?

– Не ерничай, – невозмутимо продолжила Луша. – Тебе не идет. – Бунгало стоит на отшибе, там никто не побеспокоит. Ребятам я представлю тебя как психолога. После того, как поговорим с режиссером, сразу же начнешь с ними работать.

– Как я буду с ними работать?

– А я откуда знаю? – неожиданно ощерилась она. – Как-нибудь! Вообще кто из нас доктор – я и ли ты?! Поговоришь с каждым по отдельности, выяснишь степень социальной опасности… Составишь психологический портрет. Понятно?

– Чего уж тут не понять, – я представил, в какие авгиевы конюшни придется погрузиться в ближайший час, и невольно содрогнулся.

Оказавшись в замкнутом помещении, любой чувствует себя, как минимум, дискомфортно. Со временем он, конечно, адаптируется, но ощущение напряженности все равно останется. От этого никуда не деться. Поскольку ежедневно, а то и ежечасно, психика находится под прессингом, то поведение и характер испытуемого постепенно меняется. Иногда в лучшую сторону, но, как правило, в худшую. Любопытно наблюдать, как на проект приходит один человек, а уходит совсем другой. Иногда мне кажется, что у всех, кто принимает участие в подобных проектах, шизофрения. Но не дай бог, произнести крамолу вслух – растерзают. Ни один шизофреник не признается в том, что он шизофреник. Кроме меня, разумеется. Но об этом пока – тс-с-с!

Я довольно часто смотрел реалити-шоу «Крыша». Сначала потому, что от него без ума была моя жена, потом уже по инерции. Любопытно наблюдать за подопытными «свинками», играющим по чужим и, главное, сомнительным правилам. Каждая «свинка» уверена, что в жертву принесут кого угодно, но только не ее. Непростительная ошибка. До самого Рождества «свинка» верит, что ведется честная игра. И если хозяин приходит в хлев с ножом, она искренне убеждена – он пришел ее поздравить.

У любой медали – две стороны. И у любого правила – два толкования. Одно – в твою пользу, другое – в пользу твоего врага. Чем больше ты желаешь, тем дальше от тебя объект твоего желания. Поменьше говори «хочу», и все у тебя тогда будет! Черт знает, почему, но так устроена жизнь!

Как правило, любой коллектив расслаивается на диады – пары. Если в паре один лидер, другой – ведомой, то получается довольно устойчивое сочетание. Если оба – лидеры, возникает конфликт. В шоу «Крыша» получилось иначе, уж не знаю, о чем думали психологи, когда отбирали кандидатов. Из семнадцати человек, живущих на проекте, одиннадцать открыто претендовали на лидерство. Понятное дело, что занять лидирующие позиции все не смогли. В итоге почти каждый чувствовал себя обделенным славой и зрительским вниманием. Извечный спор: почему он лучше, чем я?! Почему у него рейтинги выше, чем у меня?! Да потому, что его показывают больше! Вот вам источник конфликтов. Истинный лидер не станет жить на задворках чужой популярности. Он придет и возьмет то, что принадлежит ему по праву. И не дай вам бог остановить «свинку», когда она злится. Драки, скандалы, банальные склоки на кухне, затяжные истерики. Не спорю, редкие конфликты даже чем-то полезны: благодаря им, можно вовремя осмыслить и даже изменить свое поведение. То есть с минуса переключиться на плюс. Однако в данном случае все было иначе. Скандал устраивался лишь затем, чтобы привлечь к себе внимание, выплеск эмоций становился поводом. В этом реалити-шоу бились не на жизнь, а на смерть. Я вдруг вспомнил Олега и Стасю.

– Знаешь, мне бы хотелось для начала поговорить со Стасей.

Машина дернулась.

– Почему именно с ней? – фальшиво спросила Луша и затянулась сигаретой.

– Ну, из того, что я видел, она представляет наибольшую опасность… Слишком ревнива, я бы даже сказал, патологически ревнива. Помнишь драку с Дашей из-за Олега?

– Стася ушла с проекта, – она слишком внимательно смотрела на дорогу.

– Когда? – в свою очередь, я старательно изобразил любопытство.

– Вчера, вместе с Олегом. Собрали вещи и сказали, что больше не хотят оставаться на проекте. Мы их отпустили. Так что твоя задача существенно облегчается: вместо семнадцати человек, ты опросишь всего лишь пятнадцать. Правда, все они не совсем вменяемые.

– Дренаж эмоций…

– Что? – не поняла Луша. – Какой дренаж?

– Обыкновенный, когда в коллективе появляются люди, разделяющие ценностные установки друг друга, то между ними происходит притяжение. Но если кто-то не похож на тебя да еще обладает качествами, которые ты ненавидишь или не ценишь, происходит отчуждение. Дренаж эмоций. Такие люди всегда конфликтуют с теми, кто находится вне их группы. Да и советов со стороны они вряд ли услышат.

– Почему?

– Хотя бы потому, что все и так знают. Без нас. Каждый ведет свою игру и открывать собственные замыслы не собирается.

– Ерунда, – подумав, сказала Луша. – Какая тут игра? Они – как на ладони. У ребят есть цель – общая на всех.

– Неужели? – усмехнулся я. Иногда она меня забавляла. – И какая, позволь спросить?

– Любовь.

Она идиотка или только прикидывается? Добро бы они этих несчастных ребят в космос отправили! Там все равно деваться некуда – повсюду невесомость! Хочешь, не хочешь, все равно притянет к другому. Но здесь-то? Какая к черту любовь? На кону многомиллионный приз, а она мне – сказочку про любовь! Я могу поверить только в одно исключение – но той паре приз уже не нужен. Остальным не верю.

– Ты серьезно?

– Конечно! – без паузы ответила она. – Не буду скрывать, повезло не всем, но есть пары, у которых прочные отношения. Они действительно любят друг друга.

– А как они потом будут делить приз, ты не спрашивала? – ядовито поинтересовался я.

– Пополам! – автоматически ответила Луша, но быстро поправилась: – Зачем им делить, ведь они живут вместе.

– Слушай, если так все хорошо, то зачем вам я?

– Все плохо, сколько можно повторять?! Ситуация выходит из-под контроля! – Машина свернула влево, теперь мы ехали по лесной дороге. – Ладно, твоя взяла! Конечно, большинство играет в чувства, но они так давно вместе, что почти поверили в то, что любят друг друга.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил я. – Слушай, а чего мы так долго едем? Насколько я помню, территория «Крыши» находится недалеко от Москвы.

– Сто один километр.

– Что?!

– То самое! Только имей в виду, участники об этом не знают. Они думают, что отсюда до столицы рукой подать. Привозят и отвозят их на вертолете, глаза во время полета завязаны. Это одно из условий шоу. Дескать, место, где проводится проект, будет рассекречено только в день финала. Они, дураки такие, верят.

– А те, кто выбыл?

– С ними еще проще – во-первых, контракт, нарушать который себе дороже. Был тут один – книжку задумал написать, написал всего ничего, в канаве нашли. Во-вторых, ты не представляешь, как хорошо молчат те, кому мы платим. От нас не убудет, а им смысла нет лишаться ежемесячной зарплаты. Для многих – это единственное средство к существованию.

– Но почему здесь? Сплошная глухомань, – простонал я, чувствуя, как машина скачет по кочкам.

– А ты представляешь, сколько стоит квадратный метр земли под Москвой? А теперь прикинь размер нашей территории! К тому же, здесь намного спокойнее – никаких любопытных глаз, кругом лес, где еще не ступала нога человека. Дорога одна. Пешком идти по ней долго и муторно, да и на машине – сам понимаешь, не самый кайф. Есть и еще один момент…

– Какой?

– Мы уверены, что отсюда никто не сбежит.

Похоже, на этот раз кое-кто точно влип. Вместо того, чтобы хорошо заработать, я попал в лесную тюрьму. За окном стоял лес, дорога казалась узкой и ненадежной, машина Луши то и дело буксовала. Если я даже захочу найти выход, с моим топографическим кретинизмом вряд ли это получится.

– Луша, а тебе не страшно?

– Сначала было не по себе, потом привыкла. Тем более, сейчас я бываю здесь не каждый день. Мы делаем несколько записей за раз, потом все идет в эфир.

– Нет, я знал, что телевидение – полное вранье, но не думал, что до такой степени.

– Приехали! – Луша нажала на сигнал, и большие деревянные ворота медленно открылись.

****

Если человека поселить с большим количеством себе подобных на замкнутом пространстве, то он начинает вести себя странно: гадит под ноги и не чувствует при этом никакой ответственности. Этот странное заключение сделали социологи. Оказавшись на территории проекта «Крыша», я пришел к выводу, что они были правы. Конечно, сам я не могу похвастаться любовью к чистоте и порядку, но такой грязи я не видел никогда. Перед этой помойкой даже крысы выбросили белый флаг. Пахло гнилью, мочой и торопливым сексом. Я случайно наступил на использованный презерватив и брезгливо вытер подошву ботинка о траву.

Луша пожала плечами:

– Мы за безопасные отношения.

– Там, где они живут, такая же вонь?

– Нет, там значительно чище. Мы просто зашли со служебного входа.

Хорошее объяснение!

– Луша, какого черта?! Я тебя битый час жду! – коренастый мужчина в потертых джинсах и черной футболке, на которой было написано: «Be polite – go fuck youself» схватил Топчак за руку. На правой щеке у него был глубокий шрам.

– Гоша, это Дэн. Помнишь, я тебе о нем говорила?

Гоша явно не помнил.

– Ты хочешь, чтобы он был в шоу? Луша, сколько раз я тебе говорил, никаких блатных! Мне надоели твои протекции!

– Гоша, он психиатр.

– А, так бы сразу и сказала, – он протянул мне руку. – Привет! Я – Гоша, режиссер этого дурдома.

– Привет.

Ладонь у него была прохладной и твердой. Жесткий мужик, знающий себе цену.

– Луша, а зачем нам психиатр? – спросил режиссер.

– Гоша! Ты же обещал!

– Сколько всего я обещал красивым женщинам!

Луша нахмурилась. Заметив это, Гоша сменил тон:

– Хорошо-хорошо, как скажешь. Под твою ответственность. Значит, распорядок такой, – он обращался сразу к нам обоим, но мне в глаза старался не смотреть. – Сейчас познакомишься с персоналом, осмотришь территорию – и сразу к ребятам. Кстати, Луша, ты Полину не видела? Еле выкрутились сегодня. Прикинь, опять не приехала на съемку!

– Странно, – Луша внимательно изучала свои ногти. – Она хотела здесь переночевать. Полина – моя соведущая, – пояснила она мне.

– Я знаю.

Мне нравилась Полина. И если честно, то нравилась намного больше, чем Луша. В Топчак был приобретенный лоск, дорогой шарм, но Поля подкупала непосредственностью. Она искренне расстраивалась, когда кто-то из участников ругался, обижалась, если ее просили не вмешиваться в отношения, и заливисто смеялась шуткам других.

– Загуляла, наверное, – равнодушно произнесла Луша. – Ты же знаешь, с тех пор, как она встретила своего олигарха, практически забросила проект. Появится – оштрафуешь.

– Не в первый раз, – усмехнулся Гоша. – Ну что, пошли?

И мы пошли.

****

Странное было место. Огромный каменный корпус, построенный в духе пионерского лагеря или больницы. Масса деревянных коттеджей, рассыпанных по огромной территории. Заброшенная конюшня с застарелым запахом навоза. Большой бассейн, в котором плавали почерневшие лепестки роз.

– Романтику снимали? – спросила Луша.

– Ага, народ опять соплей в сиропе захотел.

– И кто кувыркался?

– Алиса и Март, разумеется. Самые сексуальные. Алиска даже лифчик сняла, на сосках по лепестку. Март их слизывал.

– Какая гадость!

– Тоже мне, ханжа нашлась! – Гоша подмигнул мне. – Еще немного, и я поверю, что ты сексом ни разу не занималась. Народу понравится – сто пудов! Легкая эротика нам сейчас не повредит. Потом заставочку на мобильник сделаем. Влет уйдет. Я вот что придумал… Может, нам всех девчонок в бассейн голышом засунуть? А парни будут типа подглядывать… Что думаешь?

– Прежде, чем их туда засовывать, на их тела посмотри, – отрезала Луша. – У каждой – целлюлит и «жопины уши».

– Дык, они же в воде будут сидеть, – облизнулся Гоша. – Покажем сиськи, и все!

– Гоша, ты пошляк!

– Пошлость, как острая приправа, делает жизнь вкусной и бесполезной. Если тебе так противна моя компания, иди переодевайся. Скоро съемки. А тебя еще надо причесать, морду намазать. Вон какая страшная!

Луша фыркнула.

Мы оба посмотрели ей в след.

– Дура! Если бы ты знал, как она мне надоела! В каждой бочке – затычка. Вечно лезет, куда не просят, пыжится, словно она здесь единственная звезда… Звезда, как же! Полстакана налить, и…

– Что и?!

– Будет время – покажу, – загадочно усмехнулся Гоша. – И на звезду найдется управа. Потом сам поймешь.

Мы обошли корпус и направились к одному из коттеджей.

– Гоша, постой! Мне нужно с тобой поговорить! И немедленно!

– Опять? Мы же только что с тобой говорили!

– Я сказала – немедленно!

– Извини, док, – Гоша отошел в сторону. – Сам понимаешь, бабы!

Марианна… Короткая юбка открывала стройные загорелые ноги, под тонким мокрым топом вздымалась самая красивая грудь, какую я только видел в жизни. Лифчиков она принципиально не носила. И это правильно! Зачем скрывать такую роскошь! Все бы отдал, чтобы дотронуться до алых сосков!

Мне все в ней нравилось: и густые длинные черные волосы, еще не испорченные рукой парикмахера, и матовая безупречная кожа, и чуть смазанные черты лица. Такую красоту называют ускользающей. И сколько не протягивай руки, все равно не сумеешь удержать. Но все равно хочется прикоснуться.

– Сколько это будет продолжаться? – шипела Марианна. – Ты мне что обещал? Еще месяц, и все! А тут я узнаю, что шоу продлили еще на полгода!

– Ягодка моя, все не так…

– А как? Мне опять придется изображать вечную невесту? И все кому не лень снова будут меня лапать на этих дурацких романтических свиданиях! Гоша, я не для того с тобой сплю, чтобы остаться не с чем! Или ты на мне женишься, или я такой скандал закачу, что мало не покажется!

– Детка…

– Я тебе не детка, не крошка и не малышка. Малышка у тебя появится через семь месяцев. Понял? И на всякий случай хочу предупредить – от беременности я избавляться не собираюсь. Хватит, поиграли в аборты!

Вот тебе и ускользающая красота. На мгновение я почувствовал разочарование, словно Марианна мне что-то обещала. Но вовремя опомнился… Было бы смешно, если бы она действительно что-то обещала…

Гоша вернулся, тяжело отдуваясь:

– С ума с ними сойдешь! С каждым поговори, каждого успокой. Хорошо, что ты приехал. Теперь это твоя забота.

Интересно, скольких он здесь обрюхатил? – подумал я, но промолчал. С каждой минутой мне нравилось здесь все меньше и меньше. Но обратной дороги нет – если вступил в бурный поток, либо сопротивляйся, либо плыви по течению. Второе – легче. Глядишь, и сумеешь зацепиться за какой-нибудь камень. Главное, чтобы тот камень тебя потом не утянул ко дну.

****

Дальнейшие полтора часа пролетели, как одно мгновение. Я старался не запутаться в именах: Танечка – помощник режиссера, Валечка – редактор, Паша – звукооператор. Олечки, Манечки, Лизетты, Жоржеты… Мужиков было не так уж и много. Помимо Гоши, Паши-оператора и еще одного оператора Димы, я увидел двух охранников – Колю и Толю. Те кивнули в знак знакомства и синхронно выпустили по пузырю жевательной резинки.

Несмотря на то, что в любой компании я чувствовал себя органично, отсюда хотелось сбежать. Смущало то, что новые знакомые смотрели на меня как на мессию, – с суеверной надеждой и страхом. Что тут, черт возьми, происходит?!

– Очень хорошо, что вы приехали, – пролепетала пышнобедрая Валечка. – Нам давно требуется такой профессионал, как вы.

– У вас проблемы? Хотите, поговорим об этом?! – склонился я перед ней в шутовском поклоне.

Она испуганно попятилась.

Толя и Коля синхронно жевали, напоминая двух племенных быков.

– Валя, он шутит, – в отличие от редактора, у Тани явно было больше мозгов. – Можете расслабиться, Дэн, здесь только свои. Чужие – в корпусе. Должна вам сказать, будет нелегко. Ребятки сейчас не в лучшей форме.

– А когда они были в форме? – пробормотал Паша. – Понабрали быдла, а нам расхлебывать.

Гоша сделал вид, что ничего не услышал.

– А что, – словно невзначай спросил я. – Стася и Олег действительно ушли с проекта?!

Гнетущая тишина.

– Ну да, – раздался нестройный хор голосов. – Ушли.

– А если без вранья?

– Что ты хочешь этим сказать?! – с Гоши мигом слетела добродушная маска рубахи-парня.

– Я хочу посмотреть вчерашнюю запись, где Стася нанесла Олегу девять ножевых ударов. Для справки: вчера Олег умер в больнице. Стася тоже…

– Что тоже?

– Тоже умерла в той клинике, куда вы ее тайно отправили. Так что, пленочку покажете?

– А ты не так прост, парень, как мне казалось, – с уважением процедил Гоша. – Неспроста тебя Луша выбрала. Покажите ему пленку!

Большой холл. По лестнице спускается Олег. В руках большая спортивная сумка. У входа его перехватывают участники проекта.

Слышен визг. По лестнице скатывается растрепанная и заплаканная Стася:

– Подожди!

Олег останавливается.

Стася бросается ему на шею. Плачет. Тащит его назад, Олег сопротивляется. Стасю окружают участники проекта. Когда толпа рассыпается, она стоит на коленях и держится за голову. В правой руке у нее нож.

– Не уходи!

– Пойдем со мной! – Олег улыбается.

Когда она наносит ему первый удар, он все еще улыбается. Стася исступленно раз за разом тычет в него ножом, словно хочет навсегда стереть улыбку с его помертвевшего лица.

– Как тебе пленочка? – они нервно курили и старались не смотреть друг на друга.

– Очень любопытно, – я прокрутил ее еще раз.

– Действительно любопытно, – кивнул Гоша. – Не каждый день увидишь убийство в прямом эфире. Мысли есть?

– Почему никто из участников не оттащил Стасю?

– Они все были в шоке, – предположила Таня.

– Как и вы, надо полагать. Допустим. Вопрос второй: кто дал Стасе нож?

Они вполне искренне удивились:

– Она пришла с ножом.

– Ничего подобного. Вот она спускается по лестнице – в руках у нее ничего нет. Вот она обнимает Олега – никакого ножа. А вот ее окружают участники проекта. Все участники, прошу заметить. А теперь смотрите – у нее нож. Значит, кто-то его ей дал.

– Черт! – Гоша уставился на экран, словно в первый раз смотрел злополучную пленку.

– Это кухонный нож, – зачем-то сказал Паша. – Его только позавчера наточили. Ребята жаловались, что все ножи тупые.

– Кто именно жаловался? Имена!

– Да я не помню… Боб, Март, Фима, девчонки… Все, в общем. Даже Стася. Ей нравилось готовить.

– Вы все в большом дерьме! – в первый раз Гоша посмотрел мне прямо в глаза. – На проекте убийца.

– Так найди его, – мягко посоветовала Луша. Я не знал, как долго она стояла в дверях, наблюдая. – Убийца – психопат. А психопаты – твоя работа, Дэн.

Ни единой эмоции на лице. Мои поздравления визажисту – отличный тональный крем! Наверное, я бы ей поверил, если бы не одно «но»… Она была среди тех, кто утешал покинутую ревнивицу. Следовательно, теоретически Луша также могла вложить в руку Стаси нож. Вопрос – зачем?

– Чтобы найти убийцу, нужно ответить на вопрос, кому была выгодна смерть Олега? Или кто хотел подставить Стасю? Или избавиться от них обоих? Насколько я понимаю, это была одна из самых сильных пар на проекте.

– Правильно понимаешь, – улыбнулась Луша. – Сам задаешь вопросы, сам на них и отвечай.

Гоша подтолкнул в спину:

– Пошли с придурками знакомиться. У них как раз сейчас обед.

****

Когда я смотрел шоу, то меня неизменно раздражало чавканье. Вот и сейчас в столовой встретило слаженное чавканье пятнадцати молодых наглых ртов. На наш приход никто не обратил никакого внимания. Каждый сосредоточенно пережевывал грубо наструганный капустный салат. Из открытой кастрюли доносился не слишком аппетитный запах наспех сваренной байды. Кажется, гороховый суп с грудинкой. Капуста и горох? Я бы не рискнул зайти в общую спальню вечером.

У меня был пациент, который всю сознательную жизнь боролся с вредными продуктами. Им он объявил злую и беспощадную войну. В первый раз парня привезли ко мне прямо из супермаркета: в мясном отделе он казнил сосиски перочинным ножиком. После успокаивающего укола мы поговорили:

– Понимаете, доктор, – заплетающимся языком рассказывал пациент. – Еда объединилась против человечества. Она убивает нас.

– Позвольте, но это мы едим продукты!

– Да, они камикадзе! Но, умирая, они убивают нас. Доверять можно только кефиру. Но и он сомнителен, он весьма сомнителен…

Самое смешное, что умер пациент от ожирения: отчаявшись перебить продукты физически, он решил пожертвовать собой. На могилу я принес ему пакет кефира. В знак искреннего сочувствия.

Я огляделся: столовая была выдержана в холодных синих тонах. Я где-то слышал, что синий цвет подавляет аппетит. Кстати, вся посуда была выдержана в той же гамме. Видимо, чтобы много не ели. На всех продуктов не напасешься.

– Что стоишь? – подтолкнул Гоша. – Приступай.

Здесь он мгновенно растерял свою уверенность, торопливо представил меня и тут же ретировался. Создавалось впечатление, что режиссер реалити-шоу не рисковал находиться среди участников без своей охраны. Интересно, почему? Они, что, и ему угрожали?!

Я шагнул вперед. А что еще мне оставалось? Они по-прежнему делали вид, что не замечают меня. Подумаешь, психолог! Будто они психологов не видели! Но от каждого шло сильное напряжение – флюиды страха: кто это? зачем пришел? что он сейчас будет делать?

Я незаметно выдохнул. Все не так страшно. Справиться с ними будет намного проще, чем я думал. Дело в том, что я ошибся. В этой стае не было вожака, по крайней мере, сейчас. Любое сборище людей я привык воспринимать как стаю. А в стае – строгая иерархия. И должен быть лидер. Вожак, которому подчиняются все. Ни один зверь не начинает драку с чужаками без разрешения вожака. Те, кто помладше и послабее, могут щериться и принимать угрожающие позы, но пока вожак не даст команду, они в драку не кинутся. Таковы правила. Иначе последует жесткое наказание. Но в этой стае со вчерашнего дня царил полный разлад. Те, кто мнил себя вожаками, пождали хвост и, скуля, отползли в сторону. Самки пытались исправить ситуацию, но пока безрезультатно. На открытый конфликт они были не готовы, и мне это только на руку. Что ж, пора показать красные флажки и посмотреть, что из этого получится.