Текст книги "Мозгоед"

Автор книги: Анастасия Монастырская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я небрежно прошелся по столовой, с трудом удерживаясь от свиста. Свист, пожалуй, перебор. Подмигнул в камеру: пока все хорошо, ребята! Вальяжно направился к холодильнику. Достал банку пива. Нашел чистый стакан и присел на свободный стул. Пиво было ледяным и очень вкусным. Изображая восторг и упоение, я даже не лукавил. Действительно – восторг и упоение! Но краем глаза продолжал следить за участниками.

О, народ, кажется, оживился. Самцы выдвинулись вперед, прикрывая самок. Забавно… Есть, оказывается, порох в пороховницах.

– Дядя! Тебя к столу не приглашали, – назидательно сказал Фима Степанов, здоровенный мужик, отпраздновавший здесь свой тридцать четвертый день рождения. Всего лишь на год младше меня. Когда пять лет назад он появился на проекте, то не выпускал рук из собственных трусов. «У меня нет комплексов!» – кричал он. Но я-то знал, что комплексы есть. Если ты чешешь яйца перед камерой, то с тобой не все в порядке. Хотя бы потому, что ты чешешь яйца перед камерой.

Перебрав нескольких девушек, Фима сошелся со стервой Алисой (вон та фигуристая девица в открытом купальнике). Вместе они прожили полтора года. Строили планы на будущее, собирались пожениться, а затем со скандалом разошлись. Их пыталась примирить вся страна: так стране хотелось верить в сказку про настоящую любовь. Но, видимо, они так надоели друг другу, что примирение стало невозможным. И слава богу! Это я уже говорю, как врач. Если бы они не разбежались, Фима точно бы убил Алису. С его темпераментом он и так довольно долго держался.

После разрыва с Алисой Фима бросился менять баб, как боксерские перчатки. Нынешняя его пассия неуловимо напоминала Алису, но сходство, тем не менее, неизменно отрицала. И правильно делала – если тебя все время сравнивают с бывшей девушкой твоего парня, то у тебя появятся комплексы. И чтобы от них избавиться, ты начинаешь менять свой внешний облик, только бы не походить на соперницу. Беда в том, что чем больше ты экспериментируешь с собственной внешностью, тем больше походишь на свой «прототип». Обидно, да?

– Я, кажется, понятно объяснил, – повысил голос Фима. – Тебя, мужик, к столу не приглашали.

– Заткнись, козел, – довольно миролюбиво ответил я. – Заткнись и жуй свою капусту. Она для задницы, говорят, очень полезна. Когда просрешься, то поймешь: не нужно приставать к взрослым дядям.

Девицы ойкнули в притворном страхе, когда Фима угрожающе поднялся из-за стола.

Мне стало скучно.

– Сядь. Когда надо будет твою задницу от стула оторвать, тогда и скажу, – я отхлебнул пива. – А пока, сявка, сиди и слушай старших.

Но Фима, знамо дело, не слушал и рвался в бой.

Я спокойно ждал. Расслабленность была обманчивой. Одной из главных правил дзюдо: если партнер резко и сильно тянет вас, то нужно использовать это движение, но не сопротивляться ему. Добавь свою силу к силе партнера, и ты победишь. Что я, собственно, и сделал. Не прошло и пары секунд, как Фима лежал лицом в салате, а я снова пил свое пиво. Конечно, форма уже не та, но все-таки жив курилка, жив! Я был доволен собой.

Однако пора отрабатывать обещанные деньги, узнать бы сколько.

Пятнадцать человек на сундук мертвеца… Март, Боб, Алиса, Фима, Инга-Звезда, Сергей, Олег, Злата, Даша, Тигран, Марианна, Вован, Вета, Сэмми-Саманта, Егор. О каждом я, казалось, знал все и вместе с тем не знал ничего. С кого начать? Сейчас мне хотелось побыть в окружении красоты.

– Ты! – мой палец ткнул в роскошный бюст Алисы. – Ты пойдешь со мной. Остальным сидеть здесь и ждать, пока не позову.

Алиса в ответ лишь призывно улыбнулась. Улыбка куртизанки, у которой вдруг появился новый интерес. Алиса мягко освободилась из объятий своего нынешнего бой-френда – волосатого неврастеника Марта – и направилась к выходу. Я захватил новую бутылку пива и стакан. Чего уж отказываться от благ цивилизации? Тем более, очень хотелось выпить.

****

– Как ты думаешь, кто победит? – мы сидели на бревнышке возле дома.

– Я, – с достоинством Марии Антуанетты ответила Алиса. – И Март, конечно. Ведь он со мной. Мы сейчас самая сильная пара. У нас все шансы.

– Ты здесь сколько?

– Пять лет, – она помрачнела. – Представляешь, мне уже двадцать семь.

Алиса лукавила – чисто по-женски убавила себе три года. Я даже не удивился: почти все женщины делают это – занимаются сексом и скрывают свой возраст. Кто из мужчин возьмется их осудить?

– Есть где жить после проекта?

– Конечно! – она кокетливо прижалась ко мне. – Я буду жить здесь! Неужели непонятно?!

– Я не о проекте говорю, а о нормальной жизни…

– И я о нормальной жизни! Здесь все мое!

– Какое у тебя образование?

– Высшее.

– Высшее?

– Ну, почти. Четыре курса университета.

Я почувствовал к ней еще большую симпатию – нас роднило отсутствие диплома.

– Слушай, ты же умная и практичная! Почему не закончила институт? Диплом не смогла написать?

– Почему-почему, – пухлые губы а-ля Анжелина Джоли обиженно надулись. – Потому! Любовь у меня здесь была… Сильная и настоящая!

– О такой любви пишут в книжках?

Она зло усмехнулась и закурила:

– Ты про Фиму? Я даже не помню, как с ним было в постели. Вроде хорошо, но как именно – совершенно не помню. Тело отвыкло. Представляешь, сейчас программу снимали, типа, как все было… И он вдруг говорит – я ее не хочу. Прямо в камеру. Это нормально?! Нет, ты мне скажи, нормально так говорить?! Да у него до сих пор на меня встает, когда я мимо прохожу. Постоянно меня цепляет. К словам вяжется. Видит, что у меня с Мартом все хорошо, вот и успокоиться не может. Ни с одной женщиной у него не будет так, как со мной. Я точно знаю.

То же самое и Фима скажет: так, как со мной, ей ни с кем больше не будет. И это притом, что оба не помнят, как все было. Все со временем забывается: и хорошее, и плохое. Правда, плохое помнится лучше – срабатывает инстинкт самосохранения. Она не помнит, как он ее поцеловал в первый раз, но зато в подробностях расскажет, как таскал за волосы.

– Ты красивая женщина… – зачем-то сказал я, она тут же благодарно мне улыбнулась. – Но стерва. И это пугает.

– Какой пугливый дядечка! – бедром к бедру. – Зачем бояться целеустремленных людей? Стерва тем и хороша, что всегда добивается своего.

– Но ведь Фимы в качестве мужа ты так и не смогла добиться, хотя очень хотела.

– А сейчас не хочу! – запальчиво выкрикнула Алиса. – Мне он совершенно не нужен. У меня есть любимый человек, и у нас с ним все идеально. Мы скоро поженимся.

– Он тебе сделал предложение?

– Нет, но скоро сделает. Я совершенно уверена.

Ну-ну… Эти слова да богу в уши, то-то старикан порадуется. Еще одна блудная овечка на верном пути. Срамной грех законным браком прикроет.

– И колечко уже подарил?

Не дарил он ей колечко. Хотя был период в шоу, когда они все помешались на обручальных кольцах. Из белого золота, с бриллиантами по ободку. Девицы хвастались, у кого кольцо богаче. Но ни одна замуж так и не вышла.

– Как ты видишь свою дальнейшую жизнь? – я намеренно сменил тему.

– Ну… Буду жить долго и счастливо. Когда выйду отсюда, то сделаю карьеру телеведущей или певицы. Пока не решила. Но, скорей всего, у меня будет своя программа на телевидении. Я уже разослала предложения по разным каналам, теперь жду ответа. Будет муж, дети… Все будет.

– Что ж, очень рад за тебя.

– Смеешься?

– Серьезен как никогда.

Когда она поднялась, я обратил внимание на ее запястья: на них шли косые алые полосы.

– Что это?

Она смутилась.

– Кошка поцарапала. Ладно, я пойду.

Не знал, что у кошек бывают когти в виде опасных бритв. Интересно, это действительно была попытка суицида или же очередная инсценировка?!

Следующий!

****

– Почему ты называешь себя Звездой? – более неудачного ника сложно было придумать: в голову лезли непрошеные рифмы.

– Я не люблю свое имя. И мне нравится быть звездой.

Она изо всех сил хотела казаться уверенной и безразличной, но голос выдавал. Тяжелый случай. Глубокая депрессия. После того, как Инга-Звезда рассталась с Мартом, она больше ни с кем не встречалась. Организаторы проекта пытались ее подбодрить – дарили дорогие подарки, отправляли в путешествия, приводили на проект красавчиков, пытавшихся завоевать ее внимание. Все без особого результата. Инга полностью замкнулась в себе.

– Ты все еще хочешь вернуть Марта? – спросил я и тут же прикусил язык. Не с этого вопроса надо начинать.

Но она равнодушно отбросила окурок:

– Все давно быльем поросло. Есть он, нет его, – теперь не имеет значения. Ничего не имеет значения.

– А ты?

– И я. Знаешь анекдот про чемодан с заграничной наклейкой?

– Рассказывай.

– Стоит на лугу корова. Вот так и человек: живет, живет, и вдруг умрет.

Молодец девочка! Всего пара фраз, и хочется послать ее куда подальше. Однако я не оставлял надежды ее разговорить.

– Тебе нравятся абстрактные анекдоты?

– Иногда. Они заставляют задуматься.

– О чем?

– Например, о кризисе среднего возраста

Сколько ей? Двадцать восемь? Двадцать девять? Не рановато ли для кризиса среднего возраста?! Какую барышню ни спроси, у нее кризис, который возникает аккурат на следующий день после того, как она отметит тридцатилетие. Правда, из этого правила случаются забавные исключения: «Мне скоро тридцать, а что я сделала, чтобы остаться в истории?». История не резиновая и вместить всех не может. Отсюда новые метания и поиски смысла жизни. Кризис среднего возраста – обычное явление. Такое же, как эпидемия гриппа в начале зимы. Причину возрастных депрессий вполне доступно объяснил один канадский психоаналитик. На самом деле, причины две. Во-первых, к тридцати годам человек вдруг осознает, что он смертен. У женщин это открытие накладывается на другое: молодость, увы, не вечна. Во-вторых, почти кардинально меняются рамки восприятия действительности, в результате чего система прямого отсчёта «время с момента рождения» заменяется в сознании системой обратного отсчёта «время до смерти». В итоге, в сознании возникает паника: «Мне скоро умирать, а я еще ничего не успел!». А что ты должен был успеть? Посадить дерево? Построить дом? Родить сына? Отпраздновать тридцатилетие на собственной яхте? Или проснуться знаменитым?

– Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что вся твоя жизнь – фальшивка, – Инга старалась не смотреть мне в глаза. – А главная проблема заключается в том, что ты все делаешь неправильно.

– Что все?

– Ходишь, дышишь, думаешь… Почему я все делаю не так?

И глаза, как у маленькой девочки, которую привели в игрушечный магазин и вместо дорогой немецкой куклы купили дешевого пластмассового пупса. Сейчас точно заплачет! Ну? Нет, сдержалась.

– Инга, самоедство еще никого до добра не доводило. Ты только и делаешь, что клонируешь комплексы. Скоро от них совсем некуда будет деваться.

– И тогда они меня съедят? – усмехнулась она. – Может быть, это не так уж и плохо.

Стало как-то не по себе. В висках зашумело, сердце стянуло, словно перед грозой.

– Логика у тебя какая-то неправильная, – просипел я, не зная, что еще сказать.

– Вот! И вы туда же… – она запрокинула голову, вглядываясь в белые облака, похожие на мифических существ. – Что я здесь делаю? Зачем живу?

Два самых популярных вопроса за всю мою практику. И что самое смешное, ни на один из них нет универсального ответа.

– Почему ты не уходишь отсюда, если тебе здесь так плохо?

В первый раз за всю беседу Инга с интересом посмотрела на меня, словно не верила, что чужому человеку могут быть интересны ее проблемы.

– Пять лет назад все казалось таким простым и понятным, а теперь вдруг все запуталось. Мне страшно. Кому я теперь нужна?! У меня ведь ничего нет – ни опыта работы, ни нормальных отношений, ни квартиры. Только машина, да и ту нужно продать. Денег совсем не осталось. Здесь каждый живет в точно таком же мандраже: куда идти и что делать? Мы все хотим, чтобы шоу закончилось, и одновременно боимся – это как стоять над бездной. Ты понимаешь, что нужно шагнуть вниз, но все еще цепляешься за надежду: вдруг там невидимый мост, как в «Индиане Джонсе». Я завидую тем, кого выгнали в первые дни. У них теперь все есть – семья, работа, дети, друзья, нормальные отношения. А у меня только комплексы.

М-да, все оказалось намного хуже, чем я мог себе представить. У девочки большие проблемы. И чтобы их решить, понадобится не один день. Я вспомнил слухи, которые касались нетрадиционной ориентации Инги. Но, подумав, решил оставить эту тему для будущих бесед. Ей и так сейчас несладко.

– Если бы можно было вернуть время назад, ты бы пришла в проект?

– Не знаю. Был момент, когда я почти поверила в себя, в то, что могу быть красивой, сексуальной, привлекательной. Я даже думала, что меня могут любить, но потом все рухнуло. Знаешь, что самое дерьмовое, док? В том, что мы для них не люди – игрушки. И когда в нас что-то ломается, они просто заменяют одну куклу на другую, совершенно не думая, что куклы еще могут быть живыми.

– Тебе не нравится быть куклой?

– Я разучилась быть человеком.

Она бессознательно потерла левое запястье, и я увидел уже знакомые мне красные полосы. Бритва прошлась по хаотичному маршруту, в одних местах едва не добравшись до вены, в других – едва коснувшись нежной кожи.

У них тут что? Кружок по массовому самоубийству?

****

– Да вся это полная шняга! – горячился лысоватый Боб Четвертаков. – Все такие нежные и тепличные, что диву даешься! За пять лет могли бы привыкнуть! Если не нравится, так чего сюда шли? И чего сидят, оберегая свое тепленькое местечко на каждом голосовании. Правда, Чуденыш?

Злата Чудова в ответ покорно кивнула: тщательно завитые светлые локоны свободно упали ей на грудь. Злата всегда и во всем соглашалась с Бобом. И в том, что она красавица. И в том, что они достойны главного приза… И в том, что женщина должна знать свое место. Иногда очень удобно не иметь своего мнения, перекладывая ответственность за собственные поступки на другого.

– Я считаю, что этот проект всем нам дал путевку в жизнь, – сказала она, тщательно взвешивая слова – не дай бог, даст лишку! Сейчас здесь остались только самые сильные, те, кто настроен на победу.

– Но у них нет никакого шанса, – ухмыльнулся Боб. – Выиграем мы!

У него все просчитано. Такие люди ни перед чем не остановятся: несмотря на ежедневный прессинг, Боб был собран и подчеркнуто спокоен. Я невольно позавидовал его выдержке: сделав самую главную в своей жизни ставку, он терпеливо ждал, когда шарик упадет на «зеро».

Любят ли они друг друга? Я мысленно рассмеялся: право, какая глупость! С начала их романа прошло пять лет. Страсть угасает на третьем году совместной жизни, любовь, если она, конечно, есть, перерастает в привычку. Они вынуждены держаться друг за друга. Причем Злата, похоже, убедила себя, что Боб – это именно тот, кого она ждала с младенчества. Принц на белом коне. Но я видел и другое: она смертельно устала от диктата своего суженого. Пока что он умело гасил вспышки ее раздражения, но как знать, что будет дальше? Пикантности в ситуацию добавляло и то, что Злата его раздражала, но повторю – он умел себя держать в руках.

Любопытная парочка, ничего не скажешь. Надо бы к ней присмотреться.

****

Когда у нас с женой все еще было хорошо, то мы мечтали о сыне. Она почему-то хотела называть его Тиграном. Мне этот выбор казался немного надуманным.

– Ты не понимаешь, – убеждала меня Ленка. – Я же не только имя, я судьбу ему подбираю. Тигран – персидское имя, переводится как «тигр», или «обладающий силой тигра». Вот послушай, что пишут в справочнике: «Любознательность Тиграна неизменно изумляет взрослых, ничто не проходит мимо его внимания, вопросы этого ребенка нередко ставят в тупик и родителей, и учителей. Тигран очень похож на мать и до конца дней сохраняет трогательную привязанность к ней. И жену, скорее всего, выберет такую, которая в чем-то будет похожа на его мать. Это тип эмоционального, увлекающегося человека, которого касаются все события, происходящие в мире, но не склонного к рефлексии. Он отлично владеет собой, хотя терпением этих мужчин лучше не злоупотреблять». Теперь понимаешь?

– А как мы его называть будем? Тигрой? Давай уж сразу наречем младенца Винни-Пухом – дешево и сердито.

Она обиделась – два дня со мной не разговаривала. Но я был очень рад, что мы не назвали нашего сына Тиграном. Хотя бы потому, что сына у нас не получилось. Рожать от меня Ленка наотрез отказалась. И правильно сделала. Ну, да ладно, все это – преданья старины глубокой.

Интересно, если бы Ленка познакомилась с настоящим Тиграном, она бы по-прежнему настаивала на имени Тигран для невинного младенца?!

Трехдневная щетина, дорогие джинсы, испачканные в грязи; розовая рубаха, открывающая мелко-волосатую грудь. Обкусанные ногти. Золотой браслет. Он напоминал молодого неандертальца, окончившего два класса церковно-приходской школы.

– «Крыша» – рассадник психозов, – нога в модном ботинке расплющила пивную банку. – Особенно девочки хороши – ломаются, как чипсы. Только успевай надкусывать. – И тут же вытер руки о штаны. На штанах остались жирные пятна. – Классное место, док! Халява! И баб много – на любой вкус. По мне, так помоложе надо брать, но и эти сгодятся.

– Баб?

– Именно! – на гладкой морде расплылась блаженная гримаса, которая тут же сменилась виноватой улыбкой: – Только не думай, что я из тех, кому член все равно куда всунуть. Мне бляди не нужны – наелся. Я ж восточный мужчина, знаю, кто в доме хозяин. Женщина должна быть верной, покорной, сидеть дома и рожать детей. И ни слова поперек мужу. Найду – сразу женюсь, а с остальными я сейчас так, погуливаю…

Примитивное сознание подобно плющу – опутает все вокруг. Вроде и красиво, а все равно задавит, задушит. Для меня до сих пор является загадкой, почему умные красивые девочки влюбляются в таких, как Тигран. Стоило ему только появиться на территории «Крыши», как все девчонки словно с ума посходили. Прошло два дня, и они устроили кулачные бои: победительница получала право на его тело. Тиграна это, казалось, только забавляло. Отхлебывая пивко, он громко подбадривал девушек, мутузящих друг друга в грязи. В финал вышли две – рыжая Саманта (все ее называли Сэмми) и жгучая брюнетка Вета.

Это было красивое зрелище – бессмысленное по своей жестокости. В первом раунде у Сэмми лопнули завязки купальника – и она продолжила бой абсолютно голой. Ее тело было совершенным: Тигран, забыв про пиво, пожирал глазами круглые груди и огненную полоску меж бедер. Впрочем, Вета тоже была хороша – гибкая, словно змея, она скользила под соперницей, и как только та расслаблялась, рывком оказывалась наверху. Никаких правил – кто сильнее, тот и побеждает.

Победила Сэмми.

– Моя! – Тигран положил правую ладонь на обнаженную грудь Саманты. Левой по-хозяйски сжал темно-розовый сосок.

Сэмми довольно улыбнулась.

Отношения этой пары продержались всего сутки – после бурного и непродолжительного секса главный приз перешел к Вете. Их связь продлилась чуть дольше – неделю. С тех пор девушки люто ненавидели не только Тиграна, но и друг друга. Думаю, не надо объяснять, почему.

Тигран же по-прежнему искал свою единственную. Правда, без особого энтузиазма.

– Слушай, а что ты дальше намерен делать?

Ей-богу, он удивился! Словно я задал откровенно глупый и бессмысленный вопрос: типа есть ли жизнь на Марсе, все знают, что там ее нет, но продолжают надеяться.

– То же, что и все, – он намеренно поиграл бицепсами. – Выиграю приз, привезу маму сюда, потом женюсь…

– Сына родишь? Дерево посадишь?

– А что, – вдруг вскинулся он. – Я же не урод какой-нибудь! Я природу люблю.

Природу все любят, только почему-то не забывают в нее гадить. Видимо, исключительно из благих побуждений. Чем больше любишь, тем больше срешь. В чем тут загадка, никак не пойму. Может, все дело в физиологии?!

– Нельзя с людьми плохо поступать, – проповедовал тем временем Тигран. – Людям надо делать добро. Я вот, например, всегда копеечку нищим подаю. А они мне «спасибо» говорят. А почему? Потому, что добро, тепло идет.

У-у, как все запущено. Герасим Му-му утопил, желая, чтобы всем было хорошо: и барыне, и собачке, и ему. Вот только Му-му, думается, придерживалась совсем иного мнения. Сколько гадостей совершено во имя добра, даже и не перечесть. Интересно, почему люди подличают? Чтобы казаться чище?

Говорить с Тиграном было неимоверно сложно. Он, как хорошо обученный шимпанзе, ловко оперировал словами-штампами, знал, что такое хорошо, а что такое плохо. Однако шаг влево, шаг вправо – и мы начинали буксовать.

– У тебя есть на проекте конкуренты? – спросил я, чтобы хоть что-нибудь спросить.

– Ха! – оживился он. – Ни одного! Щелкну пальцем, и все девки будут мои!

– Все девки, как ты выражаешься, сейчас по парам. С тобой же почему-то никто не хочет встречаться. Несмотря на экстерьер!

– Эй… Я не собака, чтобы обзываться. И вообще, что ты знаешь! Они все меня хотят, только стесняются… – он выразительно провел рукой по ширинке: – Я просто секс-машина! Эй, девчонки, вы где? У меня есть, что вам показать.

И уставился в камеру. Еще немного, и штаны приспустит, чтобы продемонстрировать искомое. Тьфу! Кто о чем, а вшивый про баню. Судя по всему, с сексом у паренька явные проблемы. Да и уверенность в себе прихрамывает. Нашел, чем удивить – мужским инструментом! Был у меня один пациент, который на каждом шагу кричал: «Я люблю большие сиськи, потому, что у меня большой хрен!». Как я ни старался, так и не смог уловить причинно-следственной связи между двумя этими категориями. Хотя, наверное, связь все-таки была. Однако проблема заключалась совсем не в этом. Заметив женщину с большим бюстом, мой пациент тут же стремился продемонстрировать ей свой боевой инструмент. Дескать, мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?! Дама, естественно, удивлялась представленным габаритам и почему-то начинала кричать. После того, как мой пациент устроил эротическую презентацию на собрании совета директоров, он попал ко мне. Кстати говоря, работал он в то время президентом банка.

– Почему вы сняли штаны? – спросил я.

– У нее большие сиськи, а у меня большой хрен.

Грудь у вице-президента банка действительно оказалась отменной: пятый размер, пластическая операция.

– Ну а дальше? Секс?

– Нам помешали.

– А если бы не помешали, тогда что? Секс?

– А смысл? – искренне задумался он.

Тут пришла моя очередь удивляться.

– Тогда зачем снимать штаны?

– Чтобы похвастаться.

Тот, кто слишком много говорит о сексе, в сексе не нуждается. Это своего рода психологическая защита. Только вот от чего в данном случае защищался Тигран? Может быть, спросить Сэмми?

****

– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, – перед самым моим носом лопнул клубничный пузырь из жвачки.

– Зачем тебе адвокат? Ты в чем-то виновата?

– Нет, но в фильмах всегда так говорят, когда наручники надевают, – жестом фокусника она достала плюшевые наручники, явно купленные в секс-шопе. – Не хочешь? Жаль. Мог бы увидеть небо в алмазах. Ладно, проехали… Так что тебя интересует? Я? Правда, что я очень сексуальная?! Мне все говорят.

И эта туда же – что ни слово, так самолюбование. Нет, я, конечно, поддерживаю эгоизм, но в разумных пределах. В данном случае – эго явно зашкаливает. Бум-с! – вот и еще один пузырь лопнул. Два рыжих хвостика, разделенных на кривой пробор, джинсы с низкой талией, подчеркивающие несовершенство фигуры. Старый педикюр и столь же несвежий маникюр. Перезревшая Лолита, так и не встретившая своего Гум-Гума. Сколько таких девочек я встречал: для каждой физическое взросление превращалось в настоящую трагедию. Когда тебе тринадцать, тебе многое прощается. Но только не в семнадцать и уж тем более не в тридцать два. Они живут в твердой уверенности, что навсегда останутся юными, прекрасными и чуточку наивными. Секс представляется увлекательным приключением в розовых сердечках и ярких блестках. Сегодня ко мне в метро пристал мужчина: «Девушка, я вами очарован!». Я сказала: «Вы очарованы не мной, а моим декольте». Он покраснел и пулей выскочил из вагона. Сказка за сказкой: к ним пристают, с ними знакомятся, о них мечтают. Если подружки поверят, то поверит и она сама. Каждый раз, когда я нахожу подобный пассаж в каком-нибудь виртуальном дневнике, то представляю себе усталого, небритого мужика, возвращающегося домой после ночной смены. Ему бы поесть, принять душ и завалиться спать. А тут Лолита в вагоне метро. С большим декольте. Самое время признаться: девушка, я вами очарован. Не желаешь ли пройтись-ка по шассе, на луну полюбоваться и вообсе… А затем срок за совращение малолетней. Мечта зрелого мужчины!

Эка меня занесло! Внесем поправки. Саманта – не Лолита. Ей двадцать семь лет, несмотря на два розовых бантика в волосах. Очарование юности давно исчезло, но желание посюсюкать осталось. Вот капризно оттопырила губу: знак, что недовольна, и мне пора исправляться. Проявлять внимание, говорить комплименты и вести себя так, как написано в набоковском романе. Ну-ну, малышка, не на того напала. К тому же, ты не так уж умна, как кажешься. И не так уж красива. В который раз удивляюсь волшебной силе телевидения и хорошего визажиста. Вместе – они сила. В чем сила, брат? В ящике. Сыграешь в него – и проснешься знаменитым.

– Почему вы с ним расстались?

– А мы с ним и не сходились. Покувыркались немного в постели, и все тут. Он – не герой моего романа. Слабый…

– В чем?

– Во всем. Он только кажется сильным и уверенным, но когда с ним начинаешь общаться, выясняется, что он – тряпка. Терпеть не могу мыть полы! Укачивает.

Интересный ассоциативный ряд.

– Но ты за него довольно долго боролась…

– Послушай, док, когда у меня берут без спроса косметику, я сержусь. Когда кто-то надевает мои вещи, я злюсь. Но когда кто-то имеет виды на моего парня, я просто зверею. Попроси Вета отдать ей Тиграна, отдала бы без скандала. Еще и ленточками бы перевязала. Пользуйся! Но без спросу, спрашивается, куда влезла? За такое и морду набить можно.

– Сама же себе и противоречишь – сначала говоришь, что у вас не было никаких отношений, потом изображаешь ревнивую собственницу. Где логика?

– А когда женщина отвечала за свои слова и поступки? – Она снова выдула большой розовый пузырь. Он лопнул, оставив на коже резиновую паутинку. – Иногда я такая противоречивая, что сама себе удивляюсь.

– Парня, я так понимаю, у тебя сейчас нет?

– Правильно понимаешь, нет у меня парня. И где его найти? Набрали сексуально озабоченных придурков, даже поговорить не с кем. А я, между прочим, богатый внутренний мир. Три курса МГИМО. И еще я авангардное искусство люблю, – закрыв глаза, Саманта нараспев процитировала: – «Сюрреализм есть чистый физический автоматизм, посредством которого мы стремимся выразить в слове или в живописи истинную функцию мысли. Эта мысль продиктована полным отсутствием всяческого контроля со стороны рассудка и находится за пределами всех эстетических и моральных норм». Здорово, правда?

– Неплохо. Андре Бретон. «Манифест сюрреализма». Если не изменяет память, увидел свет в 1924 году.

– А ты умный, дядя, – не без уважения признала она. – А вот Тигран ни черта не понял, сказал, что я слишком скучная.

Я представил, как она цитирует Бретона в постели, и содрогнулся. Всему свое время…

– Вы не думайте, – раздался вдруг насмешливый голос. – Она ведь только эту цитату и знает. Больше ее миленькая, тупая головка удержать не в состоянии.

– Тебя сюда никто не звал, – ощерилась Саманта. – Проваливай!

Однако Вете данная ситуация явно доставляла большое удовольствие: нет ничего лучше, чем прилюдная стычка с соперницей.

– А почему я должна проваливать? – приторно ласково удивилась она. – Может, я тоже хочу поговорить с психологом! Может, у меня душа болит… Вы, Дэн, ее не слушайте, несет полную чушь. Ха! Богатый внутренний мир… Три курса МГИМО… Авангардное искусство. Да она Дали от Массона не отличит, если вообще знает, кто это такие. А с Тиграном они разбежались совсем по другой причине. И его мужские способности здесь совершенно ни причем. Нормально у него там все, на троечку. С минусом. Нам, бабам, не привыкать.

– Заткнись!

– А, вот как ты теперь заговорила?! Какие мы теперь смелые, когда перед камерой не плачем и не умоляем… Хорошо, как скажешь – заткнусь. Или… – она бросила на меня быстрый взгляд. – Или рассказать? Наш Айболит все-таки доктор и должен знать, что там у вас с Тиграном произошло. Ну? У тебя последний шанс, Сэмми, и эта тайна умрет вместе со мной… Я жду… Тебе нужно сказать всего лишь одно слово…

Саманта с ненавистью смотрела на нее. В уголках глаз застыли злые слезы.

– Надо же, ушла, – через минуту сказала Вета. – Жаль… Без нее не так интересно. Думала, что выдержки у нее, как у хорошего коньяка. Обманули – дешевое бренди.

– О! Леди знает толк в спиртных напитках?

– Леди во многом знает толк, – Вета мгновенно подхватила предложенную игру. – Но только в самом лучшем.

– Тогда что леди делает в этом курятнике?

– Сама не знаю, – курила она красиво, по-женски. – С работы уволили, денег платить за квартиру, нет. Так что либо на Тверскую, либо в родной Мухосранск, либо сюда… Прямо как витязь на распутье. Дома нищета, отец пьет, да и мать иногда закладывает. Отрабатывать субботники тоже не хочется. Пришла на кастинг – хотите шоу, говорю, вы его получите. Взяли. Третий год здесь. Ничего, привыкла. С организаторами повезло: если не наглеть, то с ними вполне можно договориться. В общем, если бы не мелочи, то здесь нормально. По социальным меркам – почти рай. Все равно некуда податься…

– Так что у вас произошло с Самантой?

– Вот оно, заблуждение телезрителя. Если мы пару раз оттаскали друг друга за волосы и не поделили мужика, то между нами кровная вражда?! Это шоу, док. А хорошее шоу нужно делать. Мне до Саманты – как до лампочки в сортире. Кстати, имей в виду, если туда пойдешь – лампочка третий день как перегорела. Раздражает, конечно, но справить нужду я могу и в темноте. Вот так и Сэмми – если сильно раздражает, то просто игнорируй. Другое дело, что у меня амплуа такое – скандальное. Как говаривал Портос, я дерусь потому, что дерусь. Вот Тиграна Сэмми действительно бесит. Всю неделю, пока мы с ним были вместе, он только и говорил, что о ней – типа найдет удобную минутку и придушит.

– За что?

– За то самое. Ладно, скажу. Все равно рано или поздно сам узнаешь. Только, чур, больше никому. Договорились?

****

Есть такой анекдот. На прием к доктору приходит молодая красивая женщина. Тот долго пожирает ее глазами, потом приступает к осмотру.

– Вы понимаете, что я сейчас делаю?

– Конечно, вы пальпируете мою грудь.

– А теперь?

– Теперь вы пальпируете мой живот.