Текст книги "Единственная для темного эльфа (СИ)"

Автор книги: Ан Мазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

31. Ты в стае

Аккуратно подложив Фалю под голову вместо его согнутой в локте руки сверток сумки, убедилась, что он все еще лежит на теплом одеяле и не менее теплым укрыт. То, что дроу не проснется от таких махинаций, я знала наверняка. Чудесно, конечно, что ему удалось побороть усталость на некоторое время, но она непременно взяла бы свое. Здоровьем его рисковать не хочу.

Вот трудно определить степень «замороженности» у темных эльфов. Если у человека могут хотя бы губы посинеть или ногтевые пластины ударяются в глубокий сизый, то тут все. Издалека можно и не отличить, а вот вблизи легкий серый с оттенком в синеву теперь меня озадачивает. Кровь-то у него как у всех, а я даже румянца на щеках никогда не видела. Пришлось просто прижаться моськой в его ладонь. Ничего, умеренно прохладная, так скажем. Обычно, конечно, теплее, но чего я сейчас хочу?

Убедившись в «герметичности» пациента, с чистой совестью удалилась к товарищам по побегу. Волки заметили мое копошение давно, потому моему визиту удивлены не были. Рена приветливо улыбнулась, Деас же нарочито увлекся разделкой мяса. То, что он оказался немного недоволен нашим разговором, я как-нибудь переживу. В принципе, его поведение я приняла как нормальное, все равно ведь приятно, что он позаботился о моей жизни. Мог бы и болт забить.

– Спасибо вам, ребят, – подползла я поближе к оборотням и костру, присаживаясь и обнимая колени. – Спасибо, что пришли на выручку. И простите, что пришлось так рисковать, неизвестно, чем это могло закончиться…

– Как иначе, если из-под носа дроу тебя умыкнули, – не поднимая на меня глаз, бросил Деас, не отрываясь от своего занятия. – И непонятно, что могли с тобой сделать. Ты же вряд ли сможешь себя защитить, – наконец он посмотрел на меня, только взгляд был оценивающий. – Не пойму, как ты раньше выживала, сахарок? То, что неприятности на тебя сыплются, как слетаются на мед пчелы, уже знаю.

Я покосилась на волчицу, та виновато передернула плечами, с особым вниманием увлекаясь добычей. Ясно, про охоту на меня оборотень уже в курсе.

– А так не всегда было, – попыталась я оправдаться. – Только пару месяцев особенно везет…

Взглядом, не менее напакостившего, чем волчица, я глянула на сурового Деаса. Меня вроде не отчитывают, а чувствую себя виновато. И в этом есть истина, ведь попалась же бандитам, даже мысли не допуская, что могу быть кем-то использованной.

– Если бы я была осмотрительнее…

– То они бы нашли другой способ надавить на Фалькониэля, – вступилась за меня Рена передо мной же самой. – Ты же видела, их главарь, похоже, поехавший на мысли обладать твоим дроу. И, надо сказать, после того, что мы видели… Я думала, что дроу, владеющих магией крови, после войны не осталось. В общем, понятно, почему Фалькониэль так тому эльфу дался.

– Я глазам своим вначале не поверил, – поддержал мысли волчицы Деас, а я обернулась взглянуть на Фаля. – Но и пользоваться таким даром себе дороже.

– Хорошо, что ваша связь такая крепкая, иначе ему пришлось бы труднее.

– Что? – переспросила я Рену, не понимая, к чему она клонит.

– А ты сама не?.. – недоуменный взгляд девушки сменился пониманием. – Вам, людям, труднее уловить потоки магии и энергетический фон аур. Хотя колдуны это могут. Дело в том, что ваши ауры сегодня тесно сплелись, потому-то какую-то часть его энергии восполнила ты. Видимо, бессознательно.

– Так, значит, ты не ведьмочка, сахарок? – я отрицательно замотала головой в ответ, видимо, считавшему до этого обратное оборотню. – Я-то думал, что ты специально ему помогла.

– Но я ничего не почувствовала, – трудно было с ходу поверить в услышанное. – И сейчас тоже, никакого дискомфорта.

– Тебя вырубило на половину суток, – скептически изогнул бровь волк. – Угораздило же тебя с ним связаться.

Я улыбнулась, уткнувшись в колени. Знал бы кто, что это лучшее, что со мной произошло в этом мире. Без преувеличения, даже не могу себе представить, как развернулись бы события, не встретившись мы с Фалем.

Чуть поодаль послышался шум, судя по всему, внезапно не поделивших что-то зверей. Это привлекло всеобщее внимание, но встать решила только Рена:

– Пойду посмотрю, чего они там мечутся, – проговорила она, уже перешагивая бревнышко, на котором сидела.

Мы с Деасом проводили взором волчицу в молчании. Потом оборотень развернулся ко мне, внимательно вглядываясь. Стало неловко, отчего я скосила взгляд ему навстречу, задавая немой вопрос: что?

– Тогда в таверне, – решился все-таки сказать волк. – Я думал, ты солгала насчет ваших отношений с дроу.

– Почему?

Деас на секунду задумался, то ли взвешивая слова, то ли вообще оценивая, нужно ли это говорить.

– Из-за контраста, – все-таки признался он. – Человеческая девушка и дроу? С дроу не всякий-то представитель расы посильнее сойдется, если на то пошло. Это даже не затрагивая глубоких отношений. Что уж говорить о романтике…

– Почему все так настроены против его расы? – не выдержала я, высказав вопрос тому, кто под руку попался. – Даже не так. Почему негатив по отношению к отдельным представителям его расы, переносят на всех без разбору? Он что, не знает лучше развлечения, чем отнимать конфеты у детей или убивать направо и налево без причины?

Волк ненадолго замолчал, не сводя с меня глаз. Пусть я и не выдала своего раздражения касательно этого вопроса, но нужно быть идиотом, чтобы не понять, насколько негативно я отношусь к мировоззрению тех, кто испытывает отторжение при одном только упоминании дроу, не разобравшись, хороший это «человек» или нет.

– Ты, в общем-то, права, – не стал со мной спорить серый. – Но неужели тебя с детства не учили, что их надо остерегаться? Откуда в тебе такое непринятие очевидного факта? Тебя, как девушку, в первую очередь должны пугать дроусские мужчины, разве нет?

Бунт против системы. Ну, если ты сам признаешь, что я права, то и сам должен понимать, что совершенно несправедливо обвинять во всех смертных грехах родителей их детей. Почему все дроу обязаны быть обязательно антагонистами, они впитывают это с молоком матери?

– Как девушку, – настаивала я на своем, когда-то доказывая это и Фалю. – Меня любой мужчина, в принципе, может напугать. Будь то дроу, оборотень или даже человек.

Невольно вспомнила четверых озабоченных бандитов, с коими мне не повезло столкнуться однажды… Если бы не Рена… И ведь это люди. На род человеческий никто не тычет пальцем, чтобы сказать: «Фу, это мерзкие людишки, они рассадник пороков». Вообще никто. Ненавидят, если уж приходится, отдельных личностей. С дроу почему не так?

– Да, – спустя паузу усмехнулся волк. – Нелегко тебя будет у него отбить.

Также усмехнулась, не удержавшись. Не надо меня ни у кого отбивать. Но внимание оборотня льстит. Вообще, приятно, что в этом мире, помимо недоброжелателей, полно тех, кто не способен пройти мимо твоей беды и придут на помощь, если потребуется.

Из-за деревьев показалась фигура волчицы, которую я заметила не сразу. То, что волк особо не отреагировал на ее голос, догадалась, что он знал, что она уже возвращается.

– Ая, не поможешь? Твой айман бодается, я ему не указ, – пожала плечами девушка, отчего я улыбнулась. Боюсь, ему вообще никто не указ. Хотя, с Фалем вроде контакт нашли. Мне он себя позволяет разве что гладить. На попытки им управлять плюет с высокой колокольни.

– Давай попробуем, – договориться. Нужно призвать все свои дипломатические способности, если таковые у меня имеются, чтобы уговорить эту упрямую тварюшку вести себя смирно. Правда, непонятно, почему он ведет себя так, обычно же спокойный.

Следуя за волчицей, пришли к стоянке зверюшек мы довольно скоро. Едва свет костра перестал пробиваться сквозь деревья. Я знала, что живой открытый огонь нервирует животных, оказалось познавательным открытие.

Хищник что-то методично дожевывал (или кого-то…), а вот Арсений стоял неподвижно. Присмотревшись, я поняла, что айман просто отчалил к Морфею. Вопросительно посмотрела на волчицу, обернувшись.

– Знаю, – покаялась она в обмане. – Просто нужна была причина вывести тебя, чтобы поговорить наедине.

Развернувшись лицом к Рене, я продемонстрировала полную готовность слушать. Вечер откровений, прямо. Но мысли моих товарищей были мне важны, потому я дала понять, что вся во внимании. Волчица не торопилась. Но когда она озвучила свой вопрос, я словила себя на мысли, что что-то подобное ожидала:

– Ая, кто для тебя дроу? – спросила она меня участливо, серьезно глядя в глаза. Почему-то мне показалось, что именно так может говорить старшая сестра. – Что вас связывает?

– В этом мире он моя семья, – без задней мысли, не задумываясь, ответила я, не оставив времени на размышления. А что? Я знала точно, что ближе него у меня здесь никого нет. Да и в моем мире мало кто найдется.

– В этом мире? – с легким прищуром переспросила волчица, пристально глядя на меня.

Упс. Я что, как-то по-особенному это выделила?

Сама того не желая, проговорилась. Что значит, сколько смысла может быть в по-разному построенном предложении. Сколько раз корила себя за то, что зачастую сначала говорю, потом думаю. В момент апокалипсиса я была бы не интересна зомби, все потому, что мозгов у меня нет.

Немного стушевавшись, я опустила взгляд. Может, давно пора было рассказать. Все же Рена доказала, что ей можно довериться. Это в логове Ханэля необходимо было держать язык за зубами, а за последние несколько недель мне довелось узреть, что и этот мир не без добрых людей.

– Понимаешь, – начала я, совершенно не понимая, как объяснить, так как настроен до этого не был на такие разговоры. – Ну, я и правда не совсем местная.

– Да, из глубинки, ты говорила, – серьезно подтвердил голос моей сосредоточенной приятельницы.

– Ну, о-о-о-очень глубокой, – опустив голову еще ниже, не стала я совсем уже рулить на встречную полосу проезжей части. Вздохнула. – Глубинки.

Как сложно-то слова подбирать!

– Дело в том, – роды проходят сложно. – Что я, как бы, вообще не из этого мира…

Неловко повисшее молчание не сказать, чтобы меня сильно порадовало. Я несмело подняла глаза, желая узреть реакцию. Но на, в целом, бесстрастном лице обнаружила непривычно широко раскрытые глаза. Волчица что-то хотела сказать, но ее опередили:

– А вот это интересно.

Мы обе вздрогнули, резко обернувшись в сторону голоса. Рука Рены автоматически легла на рукоять ее клинка, но дальше дело не пошло. Мимика ее лица подсказала, что и она не услышала приближения. Опершись плечом о дерево, за нами наблюдал Деас.

– Ты что здесь делаешь? – не очень вежливо вырвалось у меня, но исключительно от удивления.

– Пришел посмотреть, не нужна ли помощь, – кивнул он в сторону зверей. – А тут такое. Так ты иномирянка, малышка? Я сегодня словно в сказку попал.

– А я в ней уже почти три месяца нахожусь, – невесело откликнулась я, не видя больше смысла что-то утаивать.

Вновь нависшая тишина была неловкой вдвойне. Каждый задумался о чем-то своем, но вот только волк все еще смотрел на меня.

– Подумать только, – все же высказался он. – Выходит, ты и правда необычная. Такую ауру раньше чувствовать мне не приходилось, а тут вот оно что. Но это многое объясняет!

Я наклонила голову чуть в бок, не понимая, почему внутри волка проснулся внезапный энтузиазм. Мы переглянулись с Реной, но причину, похоже, не сообразила и она. Волк тем временем уже подошел к нам вплотную.

– Не волнуйся, сахарок, – опустил он на меня свою лапищу, невинно потрепав макушку. – Мы в обиду не дадим!

Это он кого имеет в виду? Смешок удержать не получилось, а после и вообще улыбалась во весь свой зубной набор. Интересно, я везучая в переносном смысле или, все-таки, в прямом?

32. Дыхание в спину

Я говорила, что немного научилась готовить? В своем мире я давно уже жила в одиночку, и вполне себе добывала подножный корм, приготавливая довольно вкусно, что не стыдно и гостей покормить. Единственное, к мясу всегда была равнодушна, хоть и вегетарианкой не была. Другое дело, сладости. В особо ленивые дни, я могла спокойно прожить на одних сладостях, и ничего. Так, желудок только убила…

Однако попав сюда и столкнувшись с абсолютным отличием продуктов, долгое время не могла привыкнуть и не бралась готовить вообще. Но будучи в теле Кьяны, этот вопрос сам собой отпадал, обычная пища ее телу особо не шла, и знакомство с ней на этом мое прекратилось до тех пор, пока я не вернула собственное тело.

Были некоторые вещи, которые я называла тем, на что они похожи в моем мире. А были все же и те, которые таковыми и являлись, что очень меня радовало. Овсяная каша, например. В жизни ее не любила, а здесь воспоминания о доме как-никак.

В храме, правда, меня готовить не учили. Когда Фаль меня там оставил, жизнь храма была идеально отточенным механизмом, где у каждого была своя строго отведенная роль. Но готовили каждый день на кухне разные жрецы, по очереди. Меня к этому делу не допускали. Алазар сказал, что долгое присутствие женщины рядом может поколебать дух стойких мужей, привыкших «влачить свое существование» отвергнув прелесть внимания противоположного пола. Ну, я и не настаивала.

Больше подсмотреть удавалось, когда приходилось навещать больных прихожан в их домах. Иногда даже угощали. Особенно понравившиеся вкусняшки западали в душу, и я просила показать мне, как их готовят.

Зато в суровых полевых условиях я многое подсмотрела у Рены. Нет, она не была виртуозным поваром, но она отлично справлялась с многими блюдами, демонстрируя отточенные движения. В походе важнее такие навыки, чем знание рецепта сырного фондю или лазаньи.

У Фаля подсмотрела, как он собирает дары леса. Помогая ему в этом, старалась запоминать внешний вид растений, корни которых были съедобными и питательными, а также где чаще всего растут те или иные грибы. Когда было время, что-то даже зарисовывала. Грибы, правда, одна собирать я бы не рискнула. Говорят, все можно попробовать в первый раз. Просто он иногда бывает и последним.

Про ягоды мне тоже все рассказывал Фаль. Те, что просто вкусные и полезные, те, которые несут в себе массу лекарственных качеств, те, что ядовиты. Если с названиями я еще путалась, то визуально уже не плохо в них разбиралась.

Так и ночью. После плодотворных суток, пока Фаль еще глубоко спал, а волкам необходимо было отдохнуть хотя бы несколько часов, я принялась за кучу собранного добра, что мы с волками нашли у нашей стоянки. Лес был щедр и не позволил бы своим гостям умереть с голоду. Ну, если они не хищники до мозга костей. А судя по нашей компании, на одной траве выжила бы только я.

Пока перебирала и чистила, попутно старалась вспомнить название. Это лучше, чем удариться в размышления о том, что вокруг до фига опасностей, а то, что мы пережили, это не шутки. Меня все еще не накрыло только потому, что произошедшее кажется сном. Хотя, не могу сказать, что пронесло, руки-то немного дрожат.

Сна ни в одном глазу. Еще бы, столько часов проспать. Если то, что волки сказали, было правдой, то я даже испытываю легкое ликование. Совсем маленькое, ведь моему дроу все равно серьезно досталось. Глянув на него, отметила, что его руки лежат ровно так, как их сложила я, когда уходила. Как скульптура, если бы не дыхание.

Палочкой подвинула «картошку» ближе к углям. В детстве подобная еда моего мира была величайшим лакомством. Бабушка складывала много-много картошки в огромном чугуне, ставя его на конструкцию над огнем на открытом воздухе. Я понимала, что это предназначалось ее невеликому живому хозяйству, но попробовать каждый раз вымаливала.

Зажмурилась. Еще слишком больно вспоминать. Бабушки не стало всего чуть больше года назад, вся душа, как открытая рана. Мама так и не смогла вернуться в ее дом, а я там в одиночку иногда проводила выходные. Если надо отреветься, когда тоска по ней невыносима. Собственно, я туда и ехала, когда попала в аварию…

А привязанностей к тому миру все меньше… Только мама.

Больно.

Рана на пальце неглубокая, но очень отрезвляющая. Нашла время раскисать.

Прижалась ранкой к губам. Я сильная. Все смогу. Давно я, кстати, не молилась. Да и есть в этом толк, коли местные боги на меня, малость, забили? Но не опускать же руки. В столице, вероятно, много разных храмов. Если по дороге не получится, то на месте посещу каждый из них, если придется. Хоть кто-то из этих богов должен же меня услышать?

А если я вернусь, что будет с Фалем?..

Смотрю на него, и сердце сжимается. Глаза опускаю. Все эти слова, что он мне сказал, похоже, правда. Да и не слова, действия. Он защищает меня, готов пройти огонь и воду, чтобы вызволить меня из беды. А что ему мешает покинуть меня, разом избавившись от кучи проблем идущих в комплекте со мной?

Клятва.

Или я по привычке ищу доказательства, что я не могу быть кому-то настолько важна. У него есть возможность переключиться на кого-либо другого, забыть меня, когда уйду. Он будет жить так же, как жил раньше. Без слабых мест, которыми его можно было заманить к врагу, и которыми им можно было бы манипулировать.

Он вроде на меня и не давит. Мне сложно понять, почему он привязался именно ко мне. Тогда в темнице я встретила плененного дроу, но с неоспоримым стержнем. Думаю, он был так спокоен, потому что знал, что никому его не удержать, ничем не завлечь. Относился ко всему, как к шоу, в котором знал, что выйдет победителем. Можно сказать, поддался ради развлечения. А когда его еще и вампирша из банды его схватившей пришла вызволять, тут он обрадовался не банальному сценарию.

А у вампирши оказались свои проблемы. Его рядом со мной задержала жалость? А может просто не захотел оставлять храм друга наедине с неадекватной хищницей.

Только сейчас-то что? Он спас меня в очередной раз благодаря своей клятве, которую на протяжении всей своей жизни не планировал никому давать. Впервые встретил родственную душу? Такое бывает, нечасто, правда. Так уж вышло, что друг друга нашли дроу и человеческая девчонка из другого мира. Возможно, Фаля просто начало душить одиночество.

А я его вряд ли забуду. И вопрос даже не в том, что я попала в мир, полный магии. Просто чем бы Фаль не руководствовался, я впервые вижу, чтобы к кому-то было такое трепетное отношение. Я и в фильмах такое не видела, сопливые мелодрамы не для меня. Только в книгах разве что читала. Фантастических. В моем реальном мире таких чувств нет.

Ну, может, слышала. Говорят, отец маму не то, что на руках носил. Боготворил. А потом…

ТЬФУ! Не сметь сравнивать отца и Фаля! Это разные миры. Разные личности. При разных обстоятельствах. В них ничего нет общего. Аж противно! Надо же было такое в голову прийти.

Раздраженно бросаю нож к костру, сдерживая порыв недетской обиды. Отец бросил жену и ребенка, поддавшись чувствам еще одной такой «любви». А им ведь, в свое время, все вокруг завидовали. Сглазили, по ходу.

Чуть провинившись, смотрю на Фаля, приведя чувства в порядок. То, что его случайно коснулась мысль, совершенно не имеющая к нему какого-либо отношения – это меня занесло. Дело даже не в том, что мужчины по природе полигамны, просто обида на отца съедает меня всю жизнь.

Я-то в детстве не представляла мужчины прекраснее, чем папа. Самый сильный, самый смелый, самый любящий и близкий… Замуж, конечно, за него не хотела, но он был моим кумиром. Может быть, психика пятилетнего ребенка и была сломана, но сейчас уже поздно что-то исправлять. Кумиры, пусть и самые близкие и любимые, предают.

Единственное, чему я рада, что не создала матери лишних проблем. Да и заботу обо мне на тот момент по большей части взяла на себя бабушка. Мне-то что, сразу ли я поняла, что папе, который души во мне, казалось бы, не чаял, я оказалась не нужна? А маму бросил единственный любимый мужчина. После него она ни разу не увлеклась никем. Только последних пару лет есть «дядя Костя», стоически выдерживающий арктический холод со стороны мамы. Ну, в принципе, он и правда ничего. Они уже не в том возрасте, чтобы кидаться в чувства с головой.

А поняла я, что с папой больше никогда не будет так, как было раньше, в один замечательный вечер в детском саду. Не помню точно, что там была за причина, но помню, что родители договорились, что заберет меня папа. Мама вроде уехала в двухдневную командировку, бабушка просто не доберется из ее-то хутора, а папа отличный вариант. Это было уже на тот момент, когда они развелись.

День прошел, вечер близился к концу. Всех детей давно разобрали, а я все жду и жду. Каждый раз, когда дверь открывалась, я напрягалась, готовая соскочить со стула и лететь к папе в объятия. Но это были чужие папы. Или мамы. Или другие родственники.

Время неумолимо близилось к ужину, с мамой уже несколько раз с трудом связались. Мобильных же тогда не было. Папу никак не могли найти: домой звонить смысла не было, а номер стационарного телефона его нового адреса он никому и не давал. Рабочее время закончилось, чтобы искать его на работе. За мной так и не пришли.

Помню, как сильно плакала, не способная остановиться. Воспитательница утешала меня, обещала, что папа вот-вот придет за мной, такой умницей-красавицей. Но она не знала, что я плачу не оттого, что меня не забрали. Я плакала, потому что остро ощутила, что папа меня больше не любит. Папа не просто не пришел за мной, он меня бросил.

Хотя в душе, конечно, были попытки папу оправдать. Вдруг папочка заболел? Вдруг с папочкой случилась беда?

В итоге, с воспитательницей связалась мама и попросила меня забрать к себе на ночь. Мне кажется, в тот вечер во мне что-то изменилось. Точнее, это была отправная точка становления моего нынешнего характера.

Оказалось, что папа вовсе не забыл. Просто его новая «жена» потянула его в другой город то ли на пароходе кататься, то ли еще что-то такое. Он просто не смог ей отказать, посчитав, что ребенка все равно на произвол судьбы никто не оставит, садик у меня хороший был. Я слышала, как родители ругались за закрытой дверью, когда отец все-таки пришел забрать некоторые свои вещи. Там и услышала эту причину от матери, откуда-то узнавшей эту информацию.

С папой поздороваться я не вышла.

Прикасаюсь ледяными пальцами к закрытым векам.

Да, как бы тебя не любили, в любой момент могут бросить. Твоя задача, уберечь сердце от последствий. В моем мире жить по-другому нельзя. Но в этом я пообещала попробовать. Украдкой смотрю на Фаля вновь. Совершу над собой титанические усилия, если потребуется. За то, что он делает для меня, я заплачу ему тем, что никому в своей жизни не дарила. Попытаюсь, во всяком случае.

Поднимаюсь на ноги, чтобы выкатить приготовленную «картошку» из углей. Чуть остынут и можно погреть руки. А пока где-нибудь устроюсь поудобнее.

Бросаю взгляд в сторону Фаля… Нет, пусть спит спокойно, не хочу создавать ему негативный фон рядом, пока не успокоилась от напасти противных воспоминаний. Волки спят по ту сторону костра, вымотались, бедняги. Да, натерпелись тут все из-за меня.

Взглядом нашариваю чуть скошенный ствол молодой березы позади. Вот здесь и посижу, пока картошка приобретает нужную температуру. Откидываюсь спиной и закрываю глаза. Все-таки есть что-то прекрасное в ночевке в тихом лесу.

***

(чуть ранее)

Мягкая ткань греет мне руку. Гладкая наощупь, к ней приятно прикасаться. Не поймешь с виду, почему в таком непригодном виде. Достать ее было нелегко даже для меня.

Амулет поиска с каплей моей свежей крови привели к огороженному высоким забором заднему двору храма. А куда еще я хотел. Я не боюсь богов, я ничего плохого им не делаю. Всего лишь ищу зацепку для поиска моей нареченной, только и всего. Есть ли моя вина в том, что все указывает мне преступить частные владения, чтобы обрести часть своей души?

– Мой господин, – учтиво кланяется жрец, вызвав мой тяжелый вздох и возведение глаз к небу. Ну, давай, начинай бубнеть. – Я все же полагаю, что не стоит нарушать границы. Естественно, там остались ее вещи, она же там жила. Вы весь храм обыскать желаете?

– Уходи, если не желаешь в это ввязываться.

– Да как я могу?! – искренне воззрился на меня верный мне человек.

– Тогда не мешай, – с легкого разбега запрыгнул на высокую каменную стену.

Снизу послышались тихие причитания, а я, тем временем, скрылся в ветвях дерева, чтобы оглядеться. Двор пустовал, похоже, жрецов в этом храме немного. Магию отвода глаз применять в этом месте чревато, потому я буду действовать тихо.

Амулет ощутимо жег грудь, когда я едва не наткнулся на двух молодых послушников, выносивших грязную воду то ли после стирки, то ли после мытья полов. Знали бы они, что от меня их отделяет всего одна каменная стена. Нет, мне этого не нужно.

То, что мне нужно было где-то внутри высокого здания. Проскользнуть вовнутрь оказалось возможным через внутреннюю дверь. Пустынный прохладный зал молчаливо принял меня в свои просторы. Куда же мне нужно?

Жилые кельи обычно располагаются на втором этаже, вот с него и начну.

Нужная нашлась не сразу, оказалась в отдалении от остальных. Хорошо, значит, не совалось здешнее мужичье. Не думаю, что потерплю кого-то вьющегося рядом с ней. А с расправой затягивать не люблю.

Дверь тихо скрипнула, вызвав желание скривиться. Маленькая комнатушка совсем мало пропускала света. Она здесь жила? О, да, амулет об этом просто кричал.

Я не стал задерживаться. Лишь не удержался, чтобы не прикоснуться к подобию ложа, на котором она спала. Чтобы кончиками пальцев не огладить столешницу, за которой она, вероятно, сидела. Сундук. Открыл его не спеша. Вот оно.

Внутри немного женской одежды. Простой, но чистой и аккуратной. Однако из всего вороха меня привлекло одно – рваные куски тряпья, некогда бывшие туникой. Драконьи глаза на мгновение вышли из-под контроля, являя вертикальный зрачок с характерной остротой зрения. Ошибки быть не может. Теперь найти тебя дело времени.

Сейчас, сидя в своем кабинете, не могу выпустить ее из рук. Она касалась ее тела, теперь пытаюсь уловить ее аромат, но тщетно.

Теперь у меня появилась возможность дотянуться до тебя, где бы ты ни была.