Текст книги "Зимний двор (ЛП)"
Автор книги: Амелия Хатчинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 20
Она развернулась к Лилит, королеве Ночного Двора и наследницу Двора Теней, с застывшей в венах кровью. Айслин покачала головой, не зная, как поступить. Она не могла бежать; могла, конечно, попытаться, но это было бы расценено как отступление. Она наследница и принцесса Зимнего Двора, а значит не трусиха.
– Ты ошиблась, – решительно заявила она, вздёрнув подбородок от холода, наполнившего комнату.
Лилит с прищуром наблюдала за ней. Айслин покачала головой и открыла рот, чтобы заговорить, но затем заметила, что что-то не так. Айслин стояла рядом с двумя огромными Фейри, оба смотрели то на неё, то на Лилит. Её сердце сильно стучало, а плечо горело, но она отказывалась признавать и то, и другое.
– Да, ошиблась, – сказала она, но каким-то образом Айслин знала, что это не конец.
– Скажи, кто она, или с кем ты её перепутала, – прогремел низкий голос Синджина.
– Я ошиблась, – ответила она и опустила взгляд в пол ото лжи. Рыжеволосая, стоявшая рядом, что-то прошептала Лилит, а затем между ними появился златоглазый парень.
– Кто она, и не ври.
– Айслин, принцесса Зимнего двора и наследница престола.
Сердце Айслин убежало в пятки. Она ахнула, когда отметина на плече загорелась, словно к ней прижали раскалённую кочергу.
– Ты трахнул мою невесту? – рявкнул Кейлин, и все обернулись на него. – Хуже того, Синджин, ты поставил ей метку. Какого хрена?
Синджин повернулся к Айслин с шоком в глазах. Затем перевёл взгляд на Кейлина, и после на Райдера.
– Я не знал, – объяснил он всем, кто ждал объяснений, что, чёрт возьми, произошло. – Райдер, мы не знали.
– Ты? – выплюнула Айслин. – Я выстрелила не в того?
– Подожди, ты выстрелила в Синджина? – спросила красивая блондинка.
– Я его пленница, – пробормотала Айслин, смотря на него.
– Это низко. Даже для тебя, Синджин, – мужчина с тёмно-русыми волосами скрыл смех рукой. – Эта чёртова метка просто так не исчезнет.
– Я не знал, что она наследница, – она скрывала от нас всё. Я думал, она знатная дама, а не принцесса, – обвиняюще рявкнул он, уставившись на Айслин, будто она должна объяснить ему что-то.
– Но это так, и теперь мы воюем с Зимним двором за то, что они сделали с парнями. Они напали, и с этим быстро разберутся, – заявил Райдер.
– Нет, нет, ты не можешь, – умоляла Айслин. – Люди Зимнего двора не имеют к этому никакого отношения! Мой брат и сестра не сделали ничего плохого.
– Ты солгала моим людям; выстрелила в Принца Орды и похитила его. Скажи, ты собиралась убить его, как других уничтожил твой бесхребетный отец? – спросил Райдер, и его глаза вспыхнули золотым светом, а сила заструилась по комнате.
В его глазах не было больше ни раскаяния за то, что произошло в пещере, ни понимания, – лишь убийственная ярость, спирающая воздух в комнате. Он был настолько плотным, что Айслин едва не упала на колени от слабости. Она покрылась потом, а комната закружилась перед глазами.
Айслин изо всех сил старалась не упасть в обморок. Она уже чувствовала эту удушающую силу. В тот день, когда Орда проникла в её королевство и разрушила всё.
– Я не собиралась его убивать, – воскликнула она. – Просто хотела, чтобы он ушёл! Я не хотела застрять с кем-то из Орды.
– И мы должны простить тебя за всё? Я помню, как Зимний Двор однажды поднял восстание, что тогда сделал с ними отец? – спросил он, и Айслин замерла.
Её разум переполняли воспоминания о зверствах, выпавших на долю двора. У Айслин вспотели ладони, спина напряглась, тошнота подступила к горлу, а слёзы обожгли глаза, но ответила Лилит:
– Он убил наследника, а затем следующего, к кому перешла сила. Как только закончил с ним, изнасиловал третью, погрузив глубоко в её разум, убив. Закончив, он заставил родителей съесть детей, которых приготовил на костре на глазах у всего двора. Братья и сёстры были вынуждены стать свидетелями, а затем терпеть пир, приготовленный для них Алазандером. Когда ему надоело смотреть, как они поедают своих наследников, он изнасиловал королеву. Лилит смотрела, как Айслин вздрогнула от того, что будет сказано дальше.
– Когда он закончил, королева умоляла его взять её, и дать кончить. Она желала смерти, и по сей день король не прикасался к ней. Вот почему у Зимнего Двора только трое наследников, тогда как у других пятьдесят или больше.
– Господи Боже, ты, чёрт возьми, серьёзно? – спросил рыжеволосый, переведя испуганный взгляд на Айслин, которая дрожала так сильно, что стучали зубы.
– И ты снова хочешь гнева Орды? – потребовал Райдер.
– Убей меня
– Что, подожди, что? – спросил Синджин, пытаясь развернуть её.
– Я наследница, и знала, что будет, если меня поймают. Убей меня, а не мой народ. Мой брат и сестра хорошие. Они будут следовать вашим правилам. Как только я умру, права наследницы перейдут другому, и Кейлин может взять её. Фростина нежная, скромная и красивая. Поэтому умоляю убить меня, а не их, – закричала она, падая на колени. – Пожалуйста, только не их.
В комнате разлилась тишина, и можно было услышать, как падает булавка. Айслин так и сидела, склонившись перед королём, зная, что её смерть будет быстрой, но так защитит сестру, нежную Фростину, которая боялась собственной тени. Лейн, её брат, который изо всех сил исправлял всё, что сделал отец, помогая людям и кормя голодающие массы.
– Хрена с два это произойдёт, – прорычал Синджин, и Айслин резко подняла голову.
– Закрой рот, идиот. Он король! И убьёт тебя, – прошипела она.
– Он мой брат, а тебя, Айслин, только я могу наказать, – рявкнул он. – На тебе моя метка.
– Она будет моей женой, – произнёс Кейлин, и все повернулись к нему.
– Я спал с ней и укусил, так что она – моя!
– Ты уже несколько раз об этом сегодня сказал. – Он вздрогнул, почесав шею. – Мы под грёбаной клятвой крови, чувак, а оно – извращённое грёбаное дерьмо.
– Ты должен взять наследницу Двора Кошмаров, если они когда-нибудь ответят. – Райдер говорил гневно, и Айслин не винила его.
– Зимний Двор заплатит за наших погибших людей, и за то, как это произошло. Двор Кошмаров ещё не ответил, но бумаги, где Айслин обещана Кейлину, подписаны моей кровью.
– Так отмени! – потребовал Синджин.
– Это не так просто! Это клятва на крови. А значит, король, или тот, кто правит, должен согласиться. Я дал слово. Моё слово – закон. Я не могу что-то изменить.
– Значит, я всё равно женюсь на Айслин, – простонал Кейлин, глядя на неё, дрожащую на полу. – Полный кабздец.
– А я? Она моя пленница. И я, чёрт возьми, забрал её; я не могу это исправить, даже если бы захотел.
– Она больше не твоя пленница, Синджин. Она моя, и поэтому с ней будут обращаться так же. Стража, выведите её из зала. Найдите клетку в подземелье, убедитесь, что ей удобно и что потребности удовлетворены. Найди ей одежду, соответствующую положению, и прикажи отнести ванну. Синджин, Кейлин, успокойтесь. Мы найдём решение этой грёбаной проблемы.
– И всё? – спросила блондинка, прищурившись.
– Не спрашивай меня, женщина. Ты с самого начала должна была сказать, что это плохая идея.
– О, я говорила. Я предупреждала, что посылать их в места, где твой отец насиловал и разрушал – хреновая идея, а ты возразил. Я говорила, что, хотя люди сплотились с нами, не стоит поворачиваться к ним спиной. Доверие всегда нужно заслужить, и оно никогда не даётся просто. Невозможно доверять кому-то, кто продемонстрировал свою ненависть, и ждать, что он не воткнёт тебе нож в спину. Учитывая, что она видела, как твой отец скармливал её братьев и сестёр родителям, я удивлена, что она не собиралась его убить, и если она действительно была в его власти, но не сделала этого, значит, не планировала убийство.
– Синтия, не время и не место. Я король, и если хотим исправить то, что натворил отец, мы должны принести жертвы, все мы. Я предложил принять десятую часть того, что мне причиталось, и они отдали мне своих дочерей для гарема. Для моего гарема! Будто я ублюдок, которым был мой отец. А я, в свою очередь, предложил им принца Орды. Если бы отказался, Орда объединилась бы против нас, когда мы в них нуждались. Мы выглядели бы слабыми в глазах врагов, а мы не можем позволить себе этого. Если бы десятина не выплачивалась, Орда снова начала бы опустошать и разрушать малые дворы. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Я понимаю, – сказала она, поглаживая его щеку. – Но она в ужасе, так что скажи, что ты не собираешься скармливать её брата и сестру родителям, и что они не заплатят за её преступления. А потом брось эту задницу в подземелье за то, что она подстрелила Синджина, и покончим с этим. Мы что-нибудь придумаем, мы всегда так делаем.
Сердце Айслин бешено колотилось, когда она смотрела на ауру, окружавшую женщину. Нет, не женщина. Богиня. Она Богиня Фейри, та самая, которая вдохновила собственную мать присоединиться к призыву к оружию ради Фейри. Айслин всё испортила, предположив, что её суженый будет таким же жестоким и ужасным, как их отец, и запаниковала. И теперь она умрёт за это.
Глава 21
Она сидела на мягком, как перина, матрасе, сложив руки на коленях. Платье, которое они прислали, было нелепым и безвкусным, но, по крайней мере, тело прикрыто. Мысли о доме преследовали с бешеной скоростью. Отец хотел её смерти. Орда хотела наказать, а Айслин понятия не имела, чего хочет. Дом – это хорошо, но она не будет рада вернуться.
Айслин подпрыгнула, когда звук открывающейся двери достиг ушей. Она смотрела, как мужчины входят в камеру, выливая из вёдер воду в большую круглую ванну, которую принесли раньше. Прислонившись к стене, она наблюдали, как они заканчивали и покинули камеру так же тихо, как вошли. Запах жжёных цитрусовых и тлеющих углей донёсся до носа, и она закрыла глаза от воспоминаний, которые вызвал аромат.
– Ты могла бы всё рассказать, и нас бы сейчас здесь не было, – сказал Синджин из тени.
– Пришёл позлорадствовать? – спросила она, когда мужчины вышли из темницы, закрыв за собой дверь. Она подождала, пока они останутся одни, прежде чем прикоснуться к воде, и закрыла глаза, чувствуя, как холод обжигает плоть. Большинство людей не нашли бы холод утешительным, но для неё он всегда был таким.
– Пришёл посмотреть, как у тебя дела. – Он пожал плечами. – Я знаю, тебе больно, и я сожалею. Цветы смертельно опасны, и то, что я сделал… Я бы не причинил тебе вреда, не требуй они этого от меня.
– Я жива и не держу на тебя зла. Я тоже чувствовала эту первобытную потребность дать тебе делать всё. Я чувствовала боль, знала, что должна закричать, но не могла. Мне было не больно, не на том уровне, который могла бы почувствовать или понять. Я просто знала, что должна делать то, чего от нас хотят, – сказала она, повернулась к нему спиной и начала раздеваться, не зная, надолго ли оставят воду в камере.
Он зашипел, когда она выскользнула из халата и нырнула в ванну. Айслин обняла себя за плечи, не давая увидеть всё, что могло быть видно.
– Здесь ты в безопасности, – сказал он, но это не обещание.
– Я выйду замуж за Кейлина, – напомнила она.
– Замуж за Кейлина. – Его голос был грубым, почти гортанным.
Решётка открылась, и он вошёл, скользнув рядом с ванной, чтобы окунуть пальцы в мутную воду. От него исходил жар, нагревая ванну. Она не стала уклоняться, а повернулась и уставилась на него.
– Хотел бы я, чтобы всё было по-другому, – пробормотал он, прикрывая рот рукой и вставая. – Жаль, что я не могу исправить всё и удалить метку с твоей плоти. – Он смотрел, как она вылезает из ванны, чтобы встать перед ним.
Айслин с голодом смотрела Синджину в глаза, и, по большому счёту, ей нечего было стесняться – он видел её обнажённой и делал с ней то, чего не делал никто другой. Она потянулась за полотенцем, случайно задев Синджина. Она напряглась, но не он. Синджин притянул её к себе, крепко целуя. Он требовательно пожирал её страхи, а она позволяла забрать их все. Подняв Айслин, Синджин направился к кровати, но приглушённый кашель, донёсшийся из камеры, заставил напрячься. Как два ночных вора, они повернулись и уставились в золотистые глаза, не знающие пощады. Синджин наколдовал на Айслин одежду, прежде чем медленно отойти.
– Ты больше не станешь с ней встречаться.
– Райдер, – начал Синджин.
– Я сказал, что ты больше не станешь с ней встречаться. Понял? – он сказал это так тихо, что Айслин вздрогнула от насилия, которое сулило слова.
– Понял, – сказал Синджин и исчез, не сказав больше ни слова.
– Ты не будешь с ним, понимаешь? Ты помолвлена с его братом, и я не позволю тебе встать между ними. Твою руку отдают другому, смотри не поскользнись и не приземлись на его член. – Белки его глаз заполнила чернота, скрывая золото, пока что-то дикое и смертоносное не уставилось на неё. – Я понимаю, что благодаря тебе и тому, что ты сделала, мои братья живы. Твой поступок облегчил случившееся, но ничего не забыто. Твоего отца не спасти.
– Он этого не заслуживает, – подтвердила она, наблюдая, как он прищурился.
– Не любишь отца? – холодно спросил он, удивлённо вскинув брови.
– Я ничто, я ерунда, я уродлива и недостойна любви. До меня это донесли его кулаки. Твой отец превратил нашу семью в ту, которую другие жалели и боялись. Когда-то у меня был отец, которого я очень любила, но всё изменилось после того, как на его глазах жена часами трахается с Королём Орды и умоляет о большем. Или может, когда съел своих детей. То, что превратило его в монстра, можно выбирать долго. Не знаю, в детстве, наблюдая за тем, как всё это разворачивается, я удивляюсь, что мы не все облажались. – Он вздрогнул, и она улыбнулась. – Разумеется, я не стала искать встречи с ним. Как и он со мной. Я уверена, всё могло бы быть иначе.
– Он избивал тебя, – мягко сказал он, коснувшись прутьев, и они исчезли. – Твой отец бил тебя? – Айслин не была уверена, чего ждала, но это был не Король Орды, положив руки на колени и глядя на неё самыми прекрасными золотыми глазами – и галактики накренились в гипнотических глубинах. – То, что мой отец сделал с твоими братьями и сёстрами… – он замолчал.
– Чудовищно? Ужасно? Разрушительно. Это уничтожило весь двор. А меня разорвало на части. Я была в ужасе от твоих братьев. Мысль о том, чтобы выйти замуж за одного из них на целый год, а он был чем-то похож на своего отца, заставила меня быть опрометчивой, непредсказуемой.
– Но ты не одна свалила его.
– Нет, но унесу эти имена в могилу, даже если увижу её раньше. Я – принцесса, и вынудила их. Они не могли отказаться.
– Один был там, потому что влюблён в тебя; другой из-за своей эгоистичной выгоды.
– Один хочет власти, а другой не позволит мне заниматься глупостями в одиночку. Он не пустил меня, так как я ушла без охраны.
– Преданность – неплохо, но он нарушил закон. Он увидел раненого члена королевского дома и оставил его умирать.
– Он знал, что я исцелю его, и я виновата. У меня власть, и я сделала выбор.
Он протянул руку и схватил её за подбородок. Она округлила глаза, когда он провёл большим пальцем по щеке. Скорее всего, она выглядит, как снежная сова, попавшая в силок. Он отпустил Айслин и повернул её голову, чтобы осмотреть другую сторону лица.
– Питомец, покажись, прежде чем она подумает, что я собираюсь приставать к ней или того хуже, – прорычал он, а рядом раздалось хихиканье. Тут же появилась Богиня, уперев Айслин грустный взгляд фиалковых глаз, затем посмотрела на короля. Айслин хотелось бежать, броситься через камеру, пока не стала начинкой бутерброда между Ордой и Богиней.
– Мы её пугаем, – сказала она, постукивая ногой. – Мы не свингеры, Айслин, просто хотим посмотреть, почему Синджин решил напиться, а потом прийти сюда. Поэтому и мы тут. Ты обручена, поэтому, пожалуйста, веди себя соответственно. Уверена, из-за его метки всё станет намного сложнее, но тебе должно хватить сил, это игнорировать?
– Я спала с ним, – хрипло произнесла она.
– И? Ты же Фейри?
– Я низшая Фейри; мы остаёмся чистыми, пока не ляжем на брачное ложе.
– О, о чёрт, – засмеялась она. – Он лишил тебя девственности и отметил. Это сложнее, чем мы думали, Фейри.
– Так мы делаем в честь нашего предполагаемого мужа. И лишь он знает нас на этом уровне. Я думала, что умру или сбегу, а потом умру, так что быть с ним мой выбор. Кейлин заслуживает кого-то чистого, кто сможет его любить.
– Ты любишь Синджина?
– Я… Я была его пленницей.
– Но подарила ему то, что берегла сотни лет.
– Я не думала, что доживу до момента, что это станет проблемой. Мой отец не просто пытался убить ваших людей – я его цель. Теперь я запятнана, недостойна править его двором. Как только он узнал, что я сделала, попытался остановить нас ледяной бурей. Когда ему не удалось, и мы спустились с Серых скал, он знал, что я сказала, куда и как спускаться. Лишь немногие спускались по ним и выжили, и я среди них. Он начал толкать людей через край, отправляя на верную смерть, и делал из-за меня, зная, что я обожаю двор и тех, кто его защищает. И когда Синджин начал кормиться, я разрешила. Я хотела этого так же сильно, как и он, но я твердила себе остановить его, вот только честно говоря, я не жалею о своём выборе. Я не из тех, кто заканчивается, как в сказке, и смирилась со всем, что происходит.
– Значит, ты не против выйти за Кейлина? – спросила Богиня.
– Если вы так хотите, – покорно сказала она, хотя было больно. В груди ныло и жгло. Эта проклятая метка на плече пульсировала, будто каким-то образом связывала её с Синджином или с тем, что у них было общего.
– Я не спрашиваю, чего хотим мы, а то, что ты хочешь.
– Клятву крови дал отец, и он захочет, чтобы я страдала. Я не хочу, чтобы вы или он страдал из-за несоблюдения мной клятвы. Мой отец беспощаден и с удовольствием причинил бы вред, найди верный способ. Я бы предпочла не позволять ему поступать по-своему. В клятве говорилось, что в случае её нарушения будет забрана жизнь. И отец выберет мою.
– С этим мы оба можем согласиться, – сказал Король, похлопав её по ноге, и Айслин отпрыгнула, чуть не споткнувшись о ванну, чтобы спастись от него.
– Спокойнее, муж, – хихикнула Синтия. – Пойдём, Айслин, я отведу тебя в комнату, которая далеко от комнаты Синджина. Тебе разрешено гулять, но семейные покои на некоторое время запрещены. Если я поймаю тебя хотя бы близко к ним… Ну, ты же слышала, что драконы вернулись, верно?
– Твои дети в безопасности, Богиня. Любой младенец невиновен в этом беспорядке мира, и, верьте или нет, я надеюсь, что они – лекарство для исцеления нашего мира и защитят его последней унцией моей крови. Они легенды даже для низших дворов, но не все думают, что они принесут пользу.
– Моих детей нет здесь, а другие есть. Мы защищаем своих, даже тех, кто вступает в брак после того, как доказывает, что достоин быть семьёй.
– Но не я. Я низшая и недостойна любви.
– А твой отец достоин самой медленной и суровой смерти после Алазандера за то, что скормил дочери такую ложь. Ты прекрасна, Айслин. Ты не низшая, если только сама не решишь быть такой. Ты спасла людей, потому что внутри тебя есть добро. Ты могла позволить им идти куда угодно, а сама идти верным путём, но решила спасти их.
– Или я не подумала об этом. – Она пожала плечами.
– Но ты подумала, потому что только что показала правду. Давай уложим тебя в постель и наденем одежду, соответствующую статусу.
– Пожалуйста, не лезь мне в голову, – сказала она. – И никакого яркого платья, бордовый не мой цвет. – Она поморщилась.
– Пошли, мой зверь изголодался от переживаний за своих братьев.
Глава 22
Спальня была великолепно отделана в мягких серебристых и голубых тонах. Большая кровать манила, но взгляд, Айслин остановился на бурлящем бассейне, который находился в стороне от комнаты. Рядом с бассейном был камин, в котором горели дрова, наполняя комнату пьянящим ароматом уюта, в который хотелось верить. Но Айслин не была настолько глупа, чтобы считать себя здесь гостьей; нет, она была их незваной, невольной заложницей, судьбу которой они решали.
А ещё проблема укуса, который украшал плечо, бесконечно пульсируя, будто он каким-то образом связан или привязан к Синджину.
Она слышала о парных метках, но факт, что теперь у неё такая есть, беспокоил и пугал. Не было ничего неслыханного в том, что мужчины отмечали женщин, в качестве предупреждения другим мужчинам или средстве отпугивания их. Аромат Синджина оставался на её теле, будто он каким-то образом стал её частью. Это беспокоило, и она не могла не задуматься, добавил ли он свой запах, отметив её глубже, чем укус.
Айслин не хотела думать о последствиях или признавать, что её взволновала его метка. В той пещере он был первобытным, обезумевшим и несдержанным, пока трахал её так грубо, что плоть до сих пор ныла. Конечно, в процессе это переросло в насилие, но не будем забывать о том, что она хотела его даже тогда, когда мужчина оттащил прочь.
Как только дверной замок защёлкнулся, она шагнула дальше в комнату, проверила кровать, подпрыгивая, прежде чем встать и подойти к широким стеклянным дверям балкона, которые распахнула. Перед ней лежал прекраснейший сад с цветами всех оттенков радуги, ослепляющими глаза. Снаружи продолжалась бесконечная болтовня о счастье, и во дворе горели костры, как будто Стража грелась посреди зимы в Царстве Фейри, а душа Айслин жаждала и требовала холода.
Тишину нарушал лишь треск потрескивающего огня в камине, но все мысли Айслин были о доме.
Её отец был в ярости, и она волновалась за братьев и сестёр. А ещё за Амиру, принцессу, которая молча и неподвижно лежала в стеклянном гробу в фамильном склепе, все эти годы считавшаяся мёртвой. Её разум был разрушен, а тело бесконечно чахло, но каким-то образом она жила. Никто не знал, как, поскольку сам Алазандер насиловал её в течение нескольких часов, заставляя так глубоко погрузиться в мысли, что она едва набирала воздух в лёгкие. Амира впала в глубокий стазис, и мир почувствовал потерю, но она жила.
Фростина – её нежная, скромная сестра, которая часто боялась собственной тени, – будет ли скучать по ней, а Лейн, брат, предпочитавший держаться подальше от двора, в безопасности ли он?
Айслин тосковала по дому, но больше её волновало, что будет с прекрасным королевством, если на него обрушится Орда, уничтожив красоту вместе с теми, кто стремился его защитить. Её проступок заставил уйти или настроил их против неё. Но разве их уже не отравил её отец?
Джеральд вёл себя иначе, с момента, как Орда вошла в их королевство, и Алазандер что-то прошептал ему на ухо. От того, как они оба повернулись и посмотрели на неё, по спине пробежали мурашки. Она предполагала, что отец предложил её, молила об этом, хотя была всего лишь ребёнком. Тогда бы не случилось всё то, что произошло, но что бы ни было сказано, ничего не помогло. Разверзлись ужасы, и изменилось абсолютно всё.
Отец стал смотреть и вести себя с Айслин иначе… сексуальнее. А потом избил её, будто хотел, чтобы она умерла. И сказал ей, что она ничтожнее любого другого существа во всём королевстве, что она подлая и недостойная любви. Он вбивал это в её сознание, оставив от неё окровавленное, сломанное, избитое месиво на полу тронного зала.
Никто не пытался его остановить, даже мать, которая, наоборот, умоляла короля не прекращать трахать себя на глазах дочери. От желания стать такой же, как Амира, Айслин вырвало, но мать не останавливалась. Так прошло первое знакомство Айслин с сексом – она наблюдала за королём, жестоко бравшем её старшую сестру и мать. А та кричала и умоляла о большем, её ноги были скользкими от его спермы, но он отказал ей в оплодотворении. Его красивые радужные крылья широко раскрылись, едва закрывая вид с того места, где держали, вынужденную наблюдать за происходящим, Айслин. От шлепков тел и криков у неё побежали мурашки, но труднее всего было смотреть на холодные мёртвые глаза отца, когда умерла та маленькая любовь, которую он питал к её матери. И Айслин лежала на полу, избитая и окровавленная, рядом со скрюченным телом матери, никто не останавливал Джеральда. Никто не высказался от её имени; они просто смотрели за происходящим. И с того дня её отец почти не разговаривал с ней. Если не считать её сообщений ему о встречах на высшем уровне или достижениях других дворов, она была для него мертва.
Конечно, теперь она знала, почему. Знала это с тех пор, как начались первые изменения в хрупком теле. Тонкие знаки и клейма на теле. Она не его ребёнок, но, кроме неё, отца и матери, никто не понимал, почему у их принцессы пульсируют королевские метки на коже. Она не низшая Фейри. Это почти объясняло то, как он страстно желал её, почти. Но для Айслин Джеральд тот, кто ей вырастил, и это много значило.
Её сердце колотилось, когда воспоминание о том дне проигрывалось в голове. Он хотел убить Айслин, убить ребёнка, которого воспитал как собственного, потому что больше не любил её. Он ждал причины, любого оправдания, чтобы уничтожить Айслин, и теперь она вручила ему это.
Однако и тогда он стоял, глядя на неё сверху вниз с отвращением и ненавистью в голубых глазах, она хотела умереть. Эти серебряные метки танцевали на её коже, пульсируя, что только усиливало гнев. Её мать рыдала, склонив голову, когда отреклась от того, что произошло, и Айслин была зачата. Дрезден, Светлый Король, нашёл её мать одну во время саммита, где потребовал такую же десятину, как и Орда. Он был в ярости, когда меньшие дворы отказали, и когда нашёл мать Айслин одну, с женой изнасиловали её. В итоге Дрезден заделал ей ребёнка. Отец Айслин ударил её мать тыльной стороной ладони, заставив королеву пролететь через всю комнату. Это было жестоко, и он не мог сразу убить всех. Не без ответа за свои дела перед Ордой.
Так Айслин и жила, ежедневно напоминая, что она не дочь Джеральда. Её магия гламура стала происходить случайно, сначала, когда она подумала, что чьё-то платье довольно красивое, и хотела такое себе, оно оказалось на ней, заставляя Айслин кричать. Потом это уже было невозможно остановить, и родители начали рассказывать историю о том, что в родословной матери была кровь Высших Фейри. Это само по себе не ложь, но кровь настолько разбавлена, что не проявила бы силы Айслин. Люди купились на это, и перестали перешёптываться, но затем её тело жаждало большего. Её глаза начали светиться ледяным серебром, а клейма пульсировать, но никто не усомнился и не указал на то, как странно, что их принцесса и наследница так похожа на Королевских Фейри Высших дворов. Так что она спрятала метки под кожу повседневной, охотничьей одежды. Она стала принцессой, в которой нуждался народ, силой, равной которой не было. Айслин проводила часы вдали от двора, избегая несчастных случаев, которые устроил для неё отец, превращая свой мир в охотничьи угодья. Она бесконечно тренировалась с охранниками, но была далеко от них и наблюдала за тем, как они двигаются, учась защищать себя до того дня, когда отец перестанет посылать личных охранников, чтобы покончить с ней, и сделает это сам. Она знала, что он устал от неё, от её матери, которая встала на сторону Орды против воли, когда Богиня призвала их.
– На благо Царства Фейри, – сказала она.
А потом пришло объявление о предстоящей помолвке, и Айслин пришла в ярость. Он нашёл способ отправить её к тем самым существам, которые разрушили её идеальный мир. Её должны были отдать чудовищам, убившим наследников, которые должны сидеть на троне рядом с её родителями. Он нашёл способ убить Айслин, и никто не мог усомниться в этом. Джеральд жестоко улыбнулся, когда объявил о союзе. Его рот скривился в ужасающей ухмылке, когда сказал, какой должна быть её судьба. Как, если повезёт, они просто изнасилуют, как сестру и мать, и подсадят младенца ей в живот. Как он надеялся, что они сломают её, чтобы его наследник мог занять её место. Он не скрывал своей ненависти. Вместо этого позволил всему двору увидеть враждебность обычно осторожного короля. Но он никогда не был настоящим королём, скорее самозванцем, наряженным для роли. Конечно, он был благородного происхождения, но сама семья была бедной, поскольку пытались сохранить свою родословную в чистоте. Он происходил из семьи известных узурпаторов, и, чтобы покончить с проблемной семьёй, её мать была передана ему. Так что вся королевская кровь, которой он жаждал, вся власть, которую хотел, вообще не принадлежала ему. Это в жилах Айслин, в жилах, в которых текла чужая кровь. То, что было у Джеральда, не составляло и одной десятой того, что было у неё. Но Айслин съёжилась перед ним, опасаясь, что двор заплатит цену или что из раздора, который он вызовет, разрастётся война. И даже сейчас, не снимая его с трона, она продолжает бояться. Если она откажется или нарушит клятву, он потребует крови, в этом она уверена. Он придумал единственный способ убить её, и теперь она должна позволить разыграть карты, чтобы он не исполнил желание.
Она посмотрела на тень, наблюдающую за ней снизу. Плечо начало пульсировать, и она знала, кто смотрит на неё – Синджин внизу. Она подошла ближе, как будто невидимая нить натянулась между ними, а затем он исчез.
Она печально выдохнула и вошла внутрь. Айслин намеревалась проспать, по крайней мере, неделю после всего пережитого. Жизнь текла вокруг, но она чувствовала, что стоит на месте, наблюдая, как та проходит без её участия. Она жаждала поцелуев Синджина, тепла его прикосновений, но хуже всего – скучала по спорам с ним или ненависти, когда он рядом, потому что, по крайней мере, он был рядом.
Айслин чувствовала себя здесь совершенно одинокой, в ужасе от своего затруднительного положения, и хотя, вероятно, заслужила, это не облегчило оттенок сожаления, который пульсировал внутри. Ничто не облегчало это, ни Кейлин, ни его природная способность улыбаться и игнорировать то, что она спала с его братом, ни осознание того, что Синджин наблюдал за ней издалека, хотя его брат и король запретили это.
Её раздирали противоречия. Первое, чувство долга и клятва, а второе, жажда прикосновений мужчины, чей обжигающий жар угрожал поглотить. В первом случае, она родит, чтобы создать союз и убережёт свой двор. А во втором – её ждёт верная смерть. Смерть казалась желанной, но пугала больше, чем всё остальное, что проносилось в голове сегодня вечером.
