Текст книги "Королевство (ЛП)"

Автор книги: Аманда Стивенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Он хотел меня поцеловать. Я чувствовала его желание также, как чувствовала ночной воздух на лице, и не знала, что делать. Я не была готова к нечто большему, чем просто дружба.

Мы застыли в давящей тишине, и я отвела взгляд и посмотрела наверх. На одном из верхних балконов виднелся силуэт. На этот раз на нас смотрел не призрак, а Пелл Эшер.

С тревожным чувством я оторвала взгляд от этой тени.

– Мне нужно идти…

Прежде чем я смогла возразить, Тейн наклонился и поцеловал меня. Я не ответила и не отклонилась, но мои ресницы затрепетали, а бабочки в животе означали нечто большее, чем лёгкое смущение. Я не хотела этого поцелуя, но и не хотела отталкивать Тейна.

Но Тейн уловил моё нежелание и разорвал поцелуй, легонько проведя ладонью по щеке.

– Скоро, – пообещал он, и я рассеянно кивнула, хотя понятия не имела, что он имел в виду.

Как я отъезжала, то взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что он стоит на верху подъездной аллеи, освещённый светом звёзд. Он стоял и провожал меня взглядом, и в ту секунду, как у меня ёкнуло сердце, я сделала два открытия. Несмотря на вину за смерть Харпер, его не преследовал призрак.

А второе, когда Тейн меня поцеловал, я даже не вспомнила Девлина.

ГЛАВА 15

По возвращении домой я прошла прямо на террасу, чтобы увидеть Ангуса. Он ждал меня у двери. Я уделила ему немножко внимания, прежде чем выпустить во двор, и он в награду счастливо завилял хвостом, чего я раньше не видела. Он выглядел намного лучше, и даже его шёрстка, кажется, блестела в лунном свете. Возможно, я лишь приняла желаемое за действительное, но его радость на мою ласку и заботу мне не показалась. Он прижался ко мне, а его темные глаза сияли от удовольствия.

– Господин, скоро тебя ждет ванна. Я и так тебя долго баловала. Кто знает? Возможно, тебе даже понравится.

В ответ он уткнулся холодным носом в мой подбородок.

– Ну всё, на сегодня хватит. Покончим с делишками, и я пойду спать.

Я подавила зевоту, прошла за ним на улицу и постояла у подножия лестницы, пока он бродил по залитому лунным светом двору. Он не спешил, обнюхивая каждый куст и время от времени копаясь в земле. Мне было ненавистно торопить его. По тому, что я читала про собачьи бои, скорее всего, он провел большую часть своей жизни в тесной клетке и грязной конуре, прежде чем его выбросили в лес умирать с голоду. Теперь же, когда он познал роскошь сытого живота, я хотела, чтобы он наслаждался свободой. Но час поздний, и я ни на минуту не забывала об озере. Стоило мне повернуться, чтобы скользнуть взглядом по мерцающей глади, как луна скрылась за облаками, окутывая местность глубокой тенью. Ночь затихла, и в этой мертвой неподвижности я отчетливо расслышала шепот поднимающегося ветра в листве и неожиданный стук своего сердца в ушах.

Где-то в темноте скрывался призрак. Мурашки ползли по спине от холода её присутствия. На мгновение мне показалось, что она, возможно, даже коснулась меня...

Фрея.

Имя прозвучало так резко, что меня затрясло от уверенности. Само собой, я не шевельнулась и никак внешне не среагировала. Я осталась стоять на месте, не сводя глаз с озера, пока моё сердце колотилось так быстро, что кровь запульсировала в висках. У меня чуть закружилась голова от того, с каким напряжением я подавляла дрожь. Почему у меня такая сильная реакция на этого духа? Почему она так отличается от других?

Где-то слева зарычал Ангус, и я поняла, что он тоже её увидел. Или, по крайней мере, почувствовал. Его реакция дала мне повод шевельнуться, и я повернулась на его рык, окликнув спокойным голосом, выработанным за годы жизни с призраками.

– Что такое, мальчик? Ты что-то увидел?

Она стояла прямо там. Прямо за мной.

Так близко, Господи, что мое дыхание обратилось в облачко мороза на ночном воздухе. Исходящий от её туманного силуэта холод был практически невыносимым. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не застучать зубами.

Я хотела спросить, почему она появилась именно здесь и чего хотела от меня. Но я выбросила эти вопросы из головы. Я уже нарушила правила папа́, что привело к ужасным последствиям, поэтому прекрасно понимала, что не стоит признавать существование мертвых.

Словно почувствовав моё сопротивление, она подошла ближе. Её привлекло мое тепло? Моя энергия? Как и другие призраки, что прошли через завесу, она жаждет того, чем никогда снова не сможет обладать? Я отчаянно желала, чтобы всё оказалось так просто, но уже чувствовала, как меня окутывают ледяные щупальца той странной телепатической связи. Она хотела общения. Она делала всё, что было в её силах, чтобы заставить меня признать её.

Конечно, это только моя интерпретация. Она не говорила и не пыталась задеть меня, но вдруг в моей голове всплыли незнакомые образы. Путанные кошмарные видения, которые не имели для меня ни малейшего смысла. И так много тьмы. Так много одиночества. Словно я заглянула через завесу. И этот мимолетный опыт был ужасен... но всё же соблазнителен...

Наверное, я сделала шаг к ней, так как раздался предупреждающий рык Ангуса. Я посмотрела мимо призрака прямо на Ангуса, который присел в углу террасы.

– Ангус! Иди сюда, мальчик!

Он снова зарычал, обошел по широкой дуге её колеблющийся силуэт и встал рядом со мной. Я прижалась к нему, потому что сейчас я жаждала его тепла.

И все же она подплыла ещё ближе, на несколько минут зависнув прямо перед моим лицом. Я больше не чувствовала от неё смятения, лишь одни темные эмоции. Сила, с которой она исчезла, ощущалась словно физический удар.

Убирайся!

Я бросилась к террасе, а Ангус побежал за мной по пятам.

***

Что-то разбудило меня в ту ночь. Я открыла глаза и задрожала под одеялом, пытаясь понять, что за звук меня разбудил. В доме было тихо, но я всё равно встала и, натянув свитер поверх ночной сороки, вышла в коридор. По мерцающему свету из длинных окон я добралась до входной двери, где дважды проверила замок. Потом прошла на кухню, чтобы выглянуть во двор через заднюю дверь.

Лунный свет блестел на воде и очерчивал острые контуры сосен на фоне ночного неба. Лес за озером казался сплошным морем темноты, органично переходя в далекие силуэты гор. И пока мой взгляд скользил по освещённым звёздами вершинам, в голове всплыли слова Кэтрис за ужином.

Мы же с тобой прекрасно знаем, что эти горы полны тайн.

Тайн… и скрытых могил, по всей видимости.

Не заметив ничего странного на улице, я только решила вернуться в постель, как мои руки и шея покрылись гусиной кожей, словно через щель просачивался ледяной сквозняк. Я обернулась к окну. Творилось что-то неладное. Ангус подошел бы к двери, как только бы услышал мои шаги. Я позвала его, и мой взгляд упал на пустой самодельный лежак. Куда он делся?

Я открыла дверь и вышла на холодную ночную террасу.

– Ангус?

На террасе его не оказалось, но я заставила себя не паниковать. Очевидно, он нашел способ выбраться во двор. Собаки – мастера побега. Но от его отсутствия у меня в очередной раз встали волосы дыбом.

А затем я увидела вырезанную дыру в защитной сетке, достаточно большую, чтобы просунуть руку и отпереть щеколду. Кто-то выпустил Ангуса – или даже забрал его – а я не услышала ни звука.

Распахнув заднюю дверь, я босиком сбежала по ступеням и замерла внизу, наклонив голову в сторону леса. Я что-то расслышала. Слабый, но леденящий стон. Такой непонятный, что захотелось поверить, что мне это почудилось. Это лишь ветер шуршал листвой или же стучала о сваи пришвартованная к концу причала лодка. И тут я снова его услышала, пронзительный визг животного, попавшего в беду. Ангус!

Я повернулась на звук, сердце колотилось точно у испуганной малиновки, но даже в первую секунду паники я подавила порыв слепо ринуться в лес. Вместо этого я побежала обратно в дом, схватила сапоги и натянула их, по пути забирая баллончик со слезоточивым газом и фонарик. Я не считала себя храброй. Я научилась жить с привидениями из-за необходимости, а не отваги. Но я двигалась по дому с непоколебимой решимостью. Если Ангус лежит где-то раненый в темноте – и, ох, картина прямо встала перед глазами – я должна найти его.

Спешно сбежав по ступеням, я пересекла двор и последовала по тропинке в лес, идя по звуку отчаянных всхлипов. Но Ангуса я больше не звала. Я понятия не имела, что могло подстерегать меня в этом лесу. Незаметность – мой единственный друг. Луч фонарика был направлен прямо на землю, пока я пробиралась по тропе. За пределами луча чёрной бесшумной бездной простирался лес. Я была бы рада крику совы или шороху в листве, которые скрыли бы мои шаги, но даже ветер стих.

Примерно через сто ярдов деревья поредели, и впереди показалась небольшая поляна, освещённая лунным светом. В центре круга лежала темная фигура. Я сказала себе, что это не более чем тень или куст. Когда она зашевелилась, то я споткнулась от удивления, а сердце так глухо стукнуло в груди, что перехватило дыхание. Как только я направила луч на поляну, то различила знакомый блеск выразительных глаз.

– Ангус, – выдохнула я с облегчением. Он лежал на земле, когда я подошла, но встал, услышав мой голос, и бросился ко мне, но его резко рвануло в обратную сторону, и он взвыл от негодования. Через секунду я поняла, что произошло. Его привязали к дереву веревкой.

Я остолбенела от ледяного ужаса, словно это связали меня. Конечности стали ватными, и как бы сильно мне ни хотелось подойти к Ангусу, я просто не могла заставить себя шевельнуться. В тот момент я испугалась сильнее всего за всю свою жизнь. Странно слышать такое от человека, который с детства видит призраков и не так давно становился целью маньяка. Но я осознавала степень своего страха, и меня одолел страх не за мою физическую безопасность или даже безопасность Ангуса. Меня испугало что-то... внутри меня. Неизвестная часть себя, которую я только что открыла. Кусок головоломки, который связывал меня с этим странным, тревожным местом.

Сделав судорожный вдох, я успокоила участившийся пульс и заставила себя пойти к Ангусу, но снова остолбенела, на этот раз не от ужаса, но от предупреждающего покалывания, от которого защекотало все нервы. Не знаю, что пробудило шестое чувство. Жалобные всхлипы Ангуса? Что-то в ветре? Но дремлющий инстинкт вдруг пробудился. Что бы ни послужило спусковым механизмом, я замерла, занеся одну ногу перед другой, и медленно осветила тропку перед собой.

Я почти его не заметила, так как он был умело засыпан листвой и хвоей. Чистое везение, что луч упал на металл. Я настолько была поглощена сверхъестественными угрозами, что чуть не проглядела реальную. Кто-то забрал Ангуса с террасы и привязал к дереву в лесу. Не случайный акт жестокости. Это спланировали с определенной злой целью.

Подняв палку с земли, я смела мусор с пути и обнаружила неровные зубцы стального капкана. Огромного, намного больше, чем нужно для человеческой ноги. Но в первую же секунду у меня не возникло сомнений в мотиве. Его поставили в конце тропы прямо между Ангусом и мной. Кто-то привел его сюда, чтобы заманить меня в лес.

Но зачем?

Я моментально подумала о скрытой могиле и общей реакции на моё заявление. Я даже не могла представить такого напряжения за ужином, столь небрежной попытки Хью всё объяснить. Я даже не представляла себе ответ Луны. Я сбросила бомбу на стол, и теперь кто-то почувствовал угрозу.

Я двинулась к ловушке, как если бы подкралась к свернувшейся змее. Используя острый конец палки, я просунула её до самой пружины, и металлические челюсти захлопнулись с таким грохотом, что он потряс меня до глубины души. Звук разнесся по лесу, словно нежданный гром, спугивая ночевавших птиц с деревьев. Я не стала поднимать головы. Вместо этого оглядела поляну и окружающий её лес. Поджидает ли преступник, что я попаду в ловушку?

Я чувствовала себя уязвимой и незащищенной с одним только газовым баллончиком. Мне пришла в голову идея укрыться и подождать, чтобы выяснить, кто выйдет из леса. Но я должна освободить Ангуса, да и тот, кто поставил капкан, мог давным-давно уйти. Насколько я поняла, целью преступника было оставить меня здесь до утра, дав диким животным возможность учуять запах моей крови.

Сделав глубокий вдох, я направила свет на поляну, с которой шла тропа до дома Тилли Паттершоу. На тропе не было никакого движения, поэтому я переместила свет и резко дернула руку назад, фокусируя луч на холмике из листьев и сосновых иголок, которые скрывали ещё одну ловушку. Я вышла на поляну и сделала медленный круг с фонариком. Ловушки окружали нас со всех сторон.

И тут до меня дошло. Охотились не на меня. Ангуса использовали в качестве наживки, чтобы выманить нечто из леса. И оно могло выйти с любой стороны.

Это был кто-то крупный, чтобы утащить тело, не оставив следов.

И тут я почувствовала это на ветру, ужасную сырость. Кости пронзил холод древнего зла. Листья начали шептать, освобождая сдерживаемый вздох.

Амелия... Амелия...

Всё затихло, кроме этого шепота и рёва крови в ушах. И тут налетел порыв ветра, взметая мертвые листья на поляне, и каким-то образом я вышла из оцепенения. Я бросилась к Ангусу и упала на землю рядом с ним. Он не выглядел раненым, но, когда уткнулся в меня носом, я почуяла странный химический запах в его дыхании, и поняла, что его усыпили. Это объясняло, как его смогли забрать, не разбудив меня.

Но... сейчас нет времени об этом беспокоиться. Ветер принес новый страх. Вой из глубины леса. Шерсть на спине Ангуса встала дыбом, когда он повернулся и зарычал в темноту.

– Всё хорошо, – шептала я снова и снова, пытаясь освободить его. Веревку на его шее завязали множеством узлов, которые у меня никак не получалось ослабить. Ветер был ледяным, но по моей спине струился пот от страха и напряжения, и я ругала себя за то, что мне не хватило дальновидности захватить нож из кармана брюк.

– Ну давай, давай!

 Я сломала все ногти, но узлы не желали поддаваться.

Позади меня сработал один из капканов, и я подпрыгнула от страха, потеряла равновесие и растянулась на земле. К моему ужасу из глубокой темноты леса отделилась тень и бросилась на поляну. Ангус повернулся и пригнулся, но не пытался атаковать.

Как только тень обрела форму, я подумала, что это создание, без всякого сомнения, не из этого мира. Но когда оно вышло на лунный свет, я увидела немолодое лицо, обрамленное копной спутанных седых волос, и откуда-то поняла, кто это. Тилли Паттершоу.

На ней тоже были сапоги, белая ночная рубашка и тяжелый шерстяной свитер. Она была крошечной – хиленькой, как мне показалось, – но орудовала ножом, длинным жутким лезвием, которым замахнулась над головой, одновременно хватая веревку и туго её натягивая. Нож полоснул, рассекая веревку на две части. Я была так поражена её внезапным появлением и поведением, что не пошевелилась и не произнесла ни звука. Но теперь я поднялась на ноги, так как вой становился всё громче.

Её взгляд прошел мимо меня к деревьям, и мне показалось, что её ударил озноб.

– Убирайся из леса, девочка!

Ветер хлестал её длинные жесткие волосы и дергал подол платья.

– А как же вы?

Её глаза сияли в лунном свете, а лицо казалось иссохшим ликом древнего шамана. Но говорила она на чистом горном наречии.

– Он не придет за мной.

Я повернулась проследить за её взглядом, скользя глазами по деревьям. Даже они дрожали, а воздух гудел от странных вибраций.

– Уходи! – прокричала она.

– Ангус, идем!

Он побежал прямо за мной, стоило мне рвануть с поляны.

– Не сходи с тропы! – раздалось её предупреждение позади нас, но голос быстро стих на ветру.

Я вслепую помчалась по тропе и споткнулась о корень, из-за которого чуть не растянулась на земле. Тошнотворный огонь пробежал по ноге, но я не позволила себе замедлиться из-за лодыжки. Вой раздавался прямо за спиной. Стиснув зубы от боли, я помчалась по тропе, только Ангус теперь бежал рядом.

Что-то вылетело на тропу перед нами – летучая мышь, как мне показалось, – и послышался взмах крыльев, словно от сотен птиц, но я не посмела поднять голову, даже когда туча набежала на луну.

Как только мы приблизились к краю леса, я схватила веревку, которая всё ещё висела на шее Ангуса, готовясь к финальному рывку через двор. И тут я резко остановилась, с ужасом смотря на воду.

То, что спустилось с гор, пробудило неупокоенные души со дна озера. Колокольчики – хор мертвых, от которого волосы вставали дыбом, – звонили из мутных глубин. Нестройный звон приглушала вода, а густые клубящиеся миазмы ползли на берег, вверх по ступенькам и во двор, где дрожали мы с Ангусом.

И из этой стены тумана ко мне потянулись прозрачные руки. Точно, как в повторяющемся кошмаре из моего детства. Руки просовывались через стены, чтобы схватить меня. Во сне, как и сейчас, я знала, что нельзя позволить им коснуться меня. Они хотели затянуть меня в этот туман, утащить под воду, вниз, вниз и вниз до затонувшего кладбища...

Вой раздавался всё ближе. Сквозь бешеный стук сердца я была готова поклясться, что расслышала прерывистое дыхание разъяренной твари, которая гналась за нами по тропе.

Обвязав веревку вокруг руки, я рванула её.

– Бежим!

Мне не пришлось повторять. Подстегиваемый страхом и инстинктом, Ангус прыгнул вперёд с такой силой, что чуть не сбил меня с ног. Я удержала равновесие и продолжила бежать. Я не смотрела на туман, но ощущала аномальный холод, когда мы пересекли двор, поднялись по ступеням крыльца и ворвались в дом. Хлопнув дверью, я сползла на пол и обняла Ангуса, как можно крепче прижимая его к себе, ожидая, что холод просочится сквозь щели. Но дом защитил нас. Священная земля, на которой он был построен, дала нам убежище. Спустя какоё-то время я встала выглянуть в окно. Мгла отступила, деревья замолчали, ветер стих. Блеск лунного света на воде был самым очаровательным зрелищем на свете.

Достав нож, я срезала веревку с шеи Ангуса и бросила её в мусорное ведро. Затем снова проверила, не ранен ли он, но помимо странного запаха изо рта, он выглядел лишь чуть потрёпанным. Я дала ему немного свежей воды, но решила не кормить до утра на случай, если у него расстроится желудок.

– Сегодня ночью ты спишь дома, – сказала я.

Он благодарно проскулил и последовал за мной по коридору, где я взяла одеяло из шкафа и разложила на полу у кровати. Он лёг лицом к двери. Я скинула сапоги и забралась под одеяло, но даже несмотря на то, что меня охранял Ангус, я не смогла сомкнуть глаз до самого рассвета.

ГЛАВА 16

Не считая боли в лодыжке и дыры в двери, казалось, вчерашней ночной драмы и не происходило. Я провалилась в сон и встала с лучами солнца. Ангус уже проснулся и бродил по дому. Стоило ему услышать, что я зашевелилась, как он заскулил, давая мне знать, что хочет на улицу.

Мы вышли на крыльцо, и я лучше рассмотрела повреждённую дверь, диву даваясь, какого лешего я так крепко спала, пока кто-то вламывался в мой дом. Ангуса, должно быть, усыпили транквилизатором или каким-то иным образом усмирили, потому что он наверняка предупредил бы, что у дома шастают подозрительные личности. Я вспомнила, как он нюхал землю, когда я выпустила его побегать после ужина, и задумалась, а не могли ли во двор подбросить кусок мяса, напичканный снотворным. Всё ещё не оправившись после жизни впроголодь, бедняга сожрал бы всё что угодно, несмотря на странный запах или вкус.

Я проверила двор в поисках улик, но не нашли ничего, кроме отпечатка каблука в грязи, который с таким же успехом могла оставить я сама.

Три белки собирали жёлуди и захватили внимание Ангуса, а я же нашла солнечное место на ступеньках, на которые села понаблюдать за ним. Он выглядел совершенно здоровым, но чем раньше я отвезу его на осмотр к ветеринару и сделаю прививки, тем спокойнее буду себя чувствовать.

В любом случае я уже решила вернуться в Чарльстон. Мама́ плохо себя чувствует, что даже не смогла подойти к телефону последние два раза, когда я звонила, и я начала беспокоиться, что химиотерапия забирает слишком много сил. Тётя Линроз старалась изо всех сил успокоить меня, но я не обрету душевного покоя, пока не увижу всё собственными глазами. Может, я также навещу папа́. С тех пор, как мама́ осталась в Чарльстоне на лечение, я редко с ним виделась. Даже не могу вспомнить последний раз, когда мы разговаривали, хотя в этом нет ничего удивительного. Несмотря на то, что он единственный с кем я могу поговорить о призраках – мы навсегда разделили эту связь – я больше не пыталась восстановить брешь между нами. Наконец-то я приняла тот факт, что по какой-то причине ему нужно держать расстояние.

Я задумчиво оторвала стебель мелиссы, что росла рядом со ступенями, и поднесла фиолетовый цветок к носу. Утро было невероятно мирным, тихая гладь озера отражала лишь солнце, небо и колеблющиеся в воде силуэты сосен. Я встала и прошла по камням к пристани, где склонилась над перилами, чтобы вглядеться в спокойные глубины. Конечно, я ничего не увидела. Вода была слишком мутная. Но не трудно представить развалины «Терновых врат» на дне. В воздухе стоял слабый гул, который я могла бы спутать с эхом колокольчиков. Но стоило прислушаться, как я разобрала нежный плеск воды о деревянные сваи и случайный удар лодки.

Бросив цветок в озеро, я снова поднялась по дорожке во двор, где сидел Ангус, наблюдая за белками. Меня одолело искушение забрать его и немедленно уехать в Чарльстон. Отказаться от реставрации, закрыв глаза на контракт и деловую репутацию. Мне нужно выбираться отсюда. В Эшер Фоллс происходит что-то очень тревожное, и каким-то образом я стала частью этого. Может быть, даже причиной. Я не понимала, почему и как, но не могла не думать, что моя роль предопределена. Беспокойство, которое я испытала вчера вечером на поляне – страх перед судьбой – пробил меня на дрожь.

И всё же... я не уехала. Я сидела под пахнущим лимоном солнцем, словно не знала ни одной тревоги мира, потому что каким-то шестым чувством я знала, что что бы – или кто бы – ни привёл меня сюда, он найдёт способ вернуть меня обратно.

Живые или мёртвые, Эшеры обречены вернуться домой.

Понятия не имею почему именно эти слова прозвучали в моей голове в тот момент. Я попыталась не обращать внимания на внутренний голос, потому что не хотела этим утром зацикливаться на Пелле Эшере. Несмотря на харизму этого человека встреча с ним прошла крайне неприятно. Так необычно осознавать, что наши пути пересеклись столь давно, а я даже не знала об этом. Как странно, что он видел, как я играла на кладбище в детстве, и вспомнил об этом спустя столько лет.

Стоило задуматься о детстве, как пробудились воспоминания, смутные от времени и пространства, но вызванные, несомненно, тревогой по моей матери и странными событиями, которые разворачивались с момента моего прибытия. Среагировав на раздражитель, в мозге снова щёлкнул затвор, и изображение медленно пришло в фокус.

Я увидела себя на полу нашей гостиной, ноги согнуты, руки обёрнуты вокруг колен. Я слушаю через открытое окно маму и тету Линроз на крыльце, убаюканная прелестным ритмом их протяжного говора жителей Низин. Мне тогда было шесть-семь лет, и я ещё не знала о призраках. Но мой мир всегда был охраняем и изолирован, и эти акценты давали мне представление о роскоши и экзотике. Мама́ и тётя были очень красивыми женщинами, источающими женственность давно прошедших дней, которая пахла жимолостью, сандаловым деревом и свежим бельём. Папа́, напротив, пах землёй. Или это была я? К ужасу мама́, у меня часто cкапливалась грязь под ногтями, а в волосах торчал листок, либо ветка. Даже к моему лучшему воскресному платью, казалось, цеплялось нечто могильное.

Я сидела, прижав щёку к коленям, задремав под тёплым ветерком, что шевелил кружевные занавески. Я даже вспомнила непрерывный гул пчелы, угодившей в ловушку защитной сетки, и запах скошенной травы. Типичный летний день, убаюкивающий и гипнотический, пока я не подняла голову от внезапного гнева в голосе тёти. Я никогда не слышала, чтобы она говорила с моей матерью в таком тоне.

– Ты хоть представляешь, чтобы я отдала, чтобы оказаться на твоём месте? У тебя муж и дочь, которые тебя любят. Чего ещё ты хочешь?

– Ты не понимаешь…

– О, я понимаю. Ты всегда представляла себе идеальную жизнь, идеального мужа, идеального ребёнка. И именно этого от тебя все ожидали. Но мечты не сбываются, Этта, а жизнь идёт наперекосяк. Что сделано, то сделано. Ты должна забыть о прошлом.

– Я думала, что смогла, – с сожалением произнесла мама́. – Но затем сорвалась и поехала туда.

Тётя ахнула.

– После стольких лет? Зачем?

– Посетить могилу.

Повисла долгая пауза, во время которой я задержала дыхание. Я плохо понимала разговор, но знала, что они говорят о серьёзных вещах, потому что моя тётя никогда не поднимала голос. Она обожала мама́. Лишь год разделял их по возрасту, но тётя Линроз всегда казалась мне одновременно младше и старше. Младше, потому что она всё ещё обладала кокетством девушки, в то время как мама́ становилась с каждым годом всё более импозантной. Старше, потому что она яростно защищала мама́. Их близость всегда вызывала во мне сильную тоску, потому что они разделили между собой секреты, к которым я никогда не могла быть причастна. Сёстринские секреты.

– И? – тихо спросила Линроз.

Мама́ выдержала паузу.

– Это был очень странный момент.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не могу объяснить, не могу передать словами, что почувствовала, проезжая через тот город. – Её голос стал тише. – Словно у этого места съели душу. У людей, домов... даже сам воздух, казалось, осквернили. Я и помыслить не могу, чтобы моя малютка оказалась в таком ужасном месте.

– И не надо. Она здесь, с тобой. Именно там, где ей и место.

– Пока. – В воцарившимся молчании я представила, как мама́ потянулась к горлу и нервно сжала золотой крест, который никогда не снимала. – О, Лин. Я такая слабая. Я никогда не впускала этого ребёнка в своё сердце, потому что боялась, что её заберут.

– Её никто не заберёт. Как они смогут?

– Ты знаешь как.

– Прошло слишком много лет. Она теперь наша, Этта. Просто прими это как благословение и впусти ребёнка в своё сердце, – прошептала Линроз, но я услышала что-то в голосе тёти – явственный страх – и содрогнулась.

Воспоминание скрылось в тенях прошлого, оставив глубокое беспокойство от услышанного. Но действительно ли я это слышала? Может быть, этот разговор не что иное, как сон или ложное воспоминание, порождённое страхами. У меня так много воспоминаний о матери и тёти. В детстве я часами сидела у открытого окна и слушала, когда они беседуют о юных годах и сплетничают на крыльце. Почему память вычеркнула именно этот разговор?

Даже если бы всё имело место быть на самом деле, я бы не смогла вспомнить в таких подробностях. Не через столько лет. Должно быть, я приукрасила впечатление. Кроме того, слишком большая натяжка предполагать, что город, о котором шла речь, – Эшер Фоллс. Что могло привести мою мать сюда? Чью могилу, она считала обязанной посетить? И почему она всегда боялась, что за мной кто-то придёт, если даже женщина, давшая мне жизнь, отказалась от меня?

И пока я была погружена в свои тревоги, Ангус подошёл и улёгся на нижнюю ступеньку. Я опёрлась подбородком на колени и наклонилась почесать его за ушными обрубками, хотя мыслями была всё ещё в том разговоре.

Словно у этого места съели душу. У людей, домов... даже сам воздух казалось осквернили.

Это почти идеальное описание Эшер Фоллс, но я до сих пор не могла поверить, что мама́ говорила об этом городе. Я не могла представить её здесь. В некотором смысле она ведёт ещё более замкнутый образ жизни, чем я. Она ничего не знала о призраках и усмехалась над любым упоминанием паранормальных явлений, особенно над рассказами папа́ о горах.

Солнце согревало плечи, но я всё равно задрожала. Чем дольше я здесь, тем больше убеждаюсь, что меня выбрали не случайно, по телефонной книге или интернету. Мой приезд в Эшер Фоллс – часть грандиозного замысла, который начался ещё в те дни, когда Пелл Эшер смотрел, как я играю среди мёртвых на кладбище «Розовый холм».

***

Погрузив инструменты в машину, я обошла дом, чтобы позвать Ангуса. В конце причала стояла женщина, бросая что-то в воду, и моё сердце затрепетало, пока я не напомнила себе, что призрак, скорее всего, не появится до заката. Да хоть она стояла спиной ко мне, я узнала тонкий силуэт Тилли Паттершоу.

Ангус всё ещё лежал в тени, наблюдая за белками, и я подумала, как странно, что он не залаял, когда она подошла. Кажется, он совершенно не встревожен её присутствием. Наоборот впал в полудрёму. Я наклонилась похлопать его, прежде чем спустилась по камням и осторожно прокашлялась, чтобы не напугать Тилли. Но она не обратила на меня ни малейшего внимания, даже когда деревянные доски пристани заскрипели под моими ботинками.

– Мисс Паттершоу? – тихо окликнула я, подойдя.

– Меня зовут Тилли, – ответила она не оборачиваясь.

– Доброе утро. Я Амелия.

– Я знаю, кто ты, девочка.

– Как понимаю, Луна рассказала вам, что я останусь здесь ненадолго. Спасибо, что убрали для меня дом и приготовили ужин. И спасибо за помощь прошлой ночью. – Я встала рядом с ней у перил. – Не знаю, как бы я спасла свою собаку, если бы вы не подоспели.

– Я пришла не ради благодарности, – твёрдо сказала она.

– Я и не думала. Тем не менее... я очень благодарна. – Я двинулась к дому. – Прошлой ночью кто-то вырезал дыру в сетке на двери и унёс Ангуса с террасы. Вы никого не заметили в лесу?

– Я никого не видела, кроме тебя, дитя.

Её взгляд упал на меня, и я почувствовала странную дрожь у основания позвоночника. Я не боялась Тилли Паттершоу... совсем нет. Я была искренне рада её видеть. Но в её голосе слышалось нечто потаённое, а тень тьмы в её глазах заставила меня сжать перила, пока не побелели костяшки. Потребовалась вся сила воли, чтобы разжать пальцы.

– Вы заметили ловушки вокруг поляны?

– Не волнуйся об этом. – Она бросила ещё одну горстку хлебных крошек в воду, а затем снова повернулась, внимательно оценивая обстановку. Вопреки утверждению Брин Бёрч, эта женщина, казалось, полностью контролировала свои действия. – Я позаботилась о тех ловушках.

– Рада слышать. – Я хотела расспросить её много больше, чем о происшествии в лесу, но вспомнила предостережение Тейна, что она редко общается с незнакомцами, и я не захотела её спугнуть.

Мы замолчали, и я стала наблюдать, как она кормит рыб. Она была простой женщиной, но я увидела огромную красоту в движении её рук, пусть и скрытых парой хлопковых перчаток. Седые волосы были тщательно собраны в пучок на затылке, суровый стиль для столь измученной заботами женщины, но выбитые ветром локоны из причёски придавали её лицу неожиданную нежность, которая так не сочеталась с резким поведением и уставшими глазами. «Женщина контрастов», – подумала я, и мне это понравилось.