Текст книги "Легкомысленная невеста"
Автор книги: Аманда Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 5
На следующее утро, когда в пространстве между низкими розовыми облаками и раскинувшимися на востоке холмами появились первые лучи солнца, Хью и Лукас прибыли в Лохмабен. Они выехали из замка Мосс задолго до рассвета и успели проделать немалый путь.
Спустя час они с двумя корзинами уже ждали лодку, которая должна была перевезти их через последний ров к замку. Они быстро уговорили парней, которые караулили животных менестрелей, приглядеть и за их лошадьми, а Хью ловко наплел что-то стражникам, охраняющим три подъемных моста.
Ночью сильно похолодало, и легкий ветерок стал пронизывающе-ледяным. С тоской подумав о своем шерстяном плаще с капюшоном, который остался в поклаже, Хью плотнее запахнул полы шелкового плаща, жалея о том, что шляпу с пером невозможно натянуть на уши..
Запах снега стал сильнее, над вершинами холмов на востоке и юге собирались облака, как это происходило уже всю неделю. Впрочем, сгущающиеся тяжелые тучи и снегопад помешают им лишь в том случае, если они не сумеют проникнуть в замок Лохмабен.
Лукас недовольно ворчал, но Хью не обращал на него внимания, потому что ворота стали медленно приоткрываться. Кроме тех стражников, что следили за подъемными мостами с каменных башен замковой ограды, Хью не увидел больше ни одного воина за пределами крепостной стены. Так что им пришлось кричать тем стражникам, которые стояли на стене.
Хью знал, что такие меры предосторожности были необходимы, ведь шотландцы могли в любой момент атаковать замок. И жизнь английских солдат, которые оккупировали шотландский замок, расположенный далеко от границы, была несладкой. Однако англичане уже много десятилетий назад заняли Лохмабен.
Хью считал, что шотландцы смогли бы одолеть англичан, если бы у них появился сильный предводитель. Дэвид Брюс, предыдущий король шотландцев, таким не был. Хотя в его жилах текла кровь знаменитого отца, он отказывался бороться за свободу против англичан, обманывая ожидания шотландцев. Но Дэвид умер, и на его место пришел Роберт Стюарт, прославившийся как отличный воин.
Таким он и был – в молодости.
Близилась уже третья годовщина коронации Стюарта, однако он еще ничего не сделал для того, чтобы оправдать свою воинскую репутацию. Он разменял уже шестой десяток, его глаза вечно были налиты кровью, и окружавшие короля люди говорили, что большую часть времени он проводит в полусне. А те, кто знал короля лучше, называли его стариной Блеари.
Его сыновья были не лучше. В свое время Роберт Брюс издал указ, согласно которому после смерти монарха на трон должен восходить его старший сын. А ведь в прежние времена в Шотландии наиболее могущественные вельможи выбирали в своих рядах самого достойного человека, которому доверяли стать королем. Решение Брюса сделать монархию наследственной сильно пошатнуло шотландскую корону и, по мнению Хью, даже угрожало шотландцам как нации.
В открытых воротах появилась лодка с тремя пассажирами: двое из них сидели на носу, третий был гребцом. Казалось, они не слишком торопятся.
– Вы правда верите в то, что нас пустят в замок? – тихо спросил Лукас.
– Да, я надеюсь на это, – холодно ответил Хью. – И еще на то, что тебя туда не пустят.
Темные кустистые брови Лукаса подскочили вверх.
– Вы на это надеетесь? – скептическим тоном переспросил он, посмотрев на небо. – Да как можно! Неужто вы обиделись на то, что я сказал, что вам не поздоровится, как только вы войдете в замок словно в пасть льва?
– Ничего подобного, и тебе это отлично известно, – отозвался Хью. – Мы же знаем, что у англичан повсюду есть шпионы, даже среди шотландцев, разрази их гром. И возможно, кто-то из них видел, что мы путешествуем вместе.
– Да, это верно, – вынужден был согласиться. Лукас.
– Еще бы! Но едва ли кто-то будет интересоваться, куда делся мрачный парень, который был вместе со мной. Но если они откажутся пустить тебя и ты раскинешь лагерь неподалеку, они подумают, что ты ждешь меня. Они не станут досаждать тебе только в том случае, если ты заведешь дружбу с парнями, которые присматривают за животными менестрелей.
– Но разве англичане не станут следить за мной? – удивился Лукас.
– А если и станут, что с того? – пожал плечами Хью. – Они могли бы попытаться найти доказательства того, что мы с тобой представляем для них военную угрозу. Но им не удастся уличить нас в этом.
– Я считаю, что нам следовало бы терпеливо дожидаться возвращения менестрелей здесь, – пробормотал Лукас.
– Возможно, но я бы предпочел поговорить с ее милостью, не вызывая излишнего любопытства у окружающих, – ответил Хью. – А это будет проще сделать, когда я сам разыщу ее в замке. К тому же мы понятия не имеем, куда они отправятся, покинув Лохмабен.
– Думаю, их путь будет лежать в Дамфрис, – предположил Лукас.
– Тихо! – прошептал Хью. – Они уже достаточно близко и могут нас услышать.
Лукас послушно замолчат, а лодка тем временем пристала к берегу.
Сидевшие в ней люди были вооружены. Как только лодка ткнулась носом в берег, двое вынули шпаги из ножен, но остались в лодке. Третий сошел на берег, держа руку на эфесе шпаги.
– Что вы тут Делаете? – спросил он.
Махнув в знак приветствия своей широкополой шляпой с пером, Хью отвесил им глубокий поклон, отчего его пурпурный плащ взметнулся в воздух.
– До меня дошли слухи о том, что ваше вынужденное заточение в этом огромном замке течет слишком медленно, – проговорил он в ответ, – И я приехал, чтобы предложить вам всевозможные развлечения, музыку и смех.
Человек со шпагой пожал плечами.
– Да нам этого и не нужно, – промолвил он. – У нас в замке целая компания бродячих артистов – есть и шуты, и жонглеры, и артистки. Одним словом, кто угодно!
Выпрямившись, Хью посмотрел на него сверху вниз.
– Святой крест, да мне ли не знать этих артистов! – воскликнул он. – Но дело в том, что я приехал как раз для того, чтобы присоединиться к ним. Я задержался в Аннан-Хаусе – пел там для лорда Данвити, у меня ведь огромный талант к пению. И это именно он послал меня сюда к ним. Ему же известно, что я лучший трубадур во всей Шотландии.
– Да ты расфуфыренный самовлюбленный индюк! – презрительно бросил солдат.
Хью отреагировал на эти слова, картинно взмахнув руками.
– Я выступал во многих странах, – высокопарным тоном заявил он. – А скоро я буду петь перед королем шотландцев на празднике в честь годовщины его пребывания на троне. И исключительно по доброте сердечной я согласился выступить перед вами, англичанами. И можете мне поверить, сэр, ваш командир будет сильно разгневан, если вы лишите его удовольствия послушать песни и эпические сказания в исполнении великого Хьюго.
Натянув на голову шляпу, Хью ждал, надеясь, что он сказал довольно, но не слишком много.
– Ты хочешь сказать, что присоединишься к тем, кто уже вошел в замок? – спросил англичанин.
– Не сказал бы, что я буду с ними, – ответил Хью, делая ударение на словах «с ними». – Я приехал, чтобы присоединиться к ним. Могущественный лорд Данвити сказал, что мне следует так поступить, потому что отсюда они поедут в Дамфрис, а потом – новый и прекрасный замок лорда Галлоуэя, который накоротке с королем шотландцев. – Он развел руки в стороны. – И тогда мое дело само устроится.
– Может, и так, – проворчал английский солдат. – А этот человек кто? – спросил он, кивнув на Лукаса. – Он тоже поет?
Хью вздрогнул.
– Нет, у него уже старческий голос, – ответил он. – Он всего лишь мой слуга.
– В таком случае он должен остаться тут, – заявил солдат. – А ты сядешь в нашу лодку и поедешь с нами. Подождешь во внешнем дворе замка, пока я потолкую с командиром.
– Тогда мне понадобится взять с собой одну из этих корзин, – со вздохом вымолвил Хью. – Ту, в которой лежит моя лютня.
Лукас выразительно взглянул на сэра Хью, показывая, что он не забыл с прошлого раза, когда Хью водил кого-то за нос, затем кивнул и протянул хозяину корзину.
Посадив Хью в носовую часть лодки, солдаты взялись за весла, чтобы вернуться в замок. Хью знал, что верный слуга окажется поблизости и постарается предупредить беду. Правда, что именно он будет делать, если произойдет что-то неприятное, Хью не знал. Но Лукасу смекалки не занимать.
Отбросив эти мысли, Хью взял себя в руки и постарался выглядеть уверенным и спокойным. Он не впервой забредал в пасть английского льва без оружия, лишь с кинжалом за голенищем сапога.
Он не думал, что англичан хоть сколько-нибудь беспокоит шотландская баронесса, притворяющаяся артисткой. Однако если они обнаружат, что в Лохмабен забрели двое знатных землевладельцев – не важно, под своим именем или нет, – их объявят шпионами и повесят. Но сначала потребует за них огромный выкуп.
Зал неестественно замолчал, когда Дженни направилась к возвышению, на котором сидели командир гарнизона и его офицеры. Она остановилась перед одиноким табуретом, стоявшим перед возвышением. Высоко подняв голову, она старалась держаться прямо.
Она никогда в жизни не встречала ни одного англичанина, поэтому не беспокоилась о том, что здесь ее кто-то узнает.
Сев на табурет, Дженни взялась за лютню и начала подбирать ноты первой песни. Как обычно, звуки музыки успокоили ее, разбудили в ней воспоминания о родном доме. Сначала Дженни проиграла всю песню, а уж потом начала петь.
В песне о любви было пять куплетов, и уже к третьему она полностью погрузилась в музыку, не замечая того, какая тишина стоит в зале. Но тут к ее лютне присоединилась вторая. Должно быть, решила Дженни, это кто-то из менестрелей захотел подыграть ей. Только бы он не сфальшивил, подумала она.
Второй инструмент лишь на мгновение отвлек ее. Убедившись, что музыканту можно доверять, Дженни сосредоточилась на песне.
Но за мгновение до того, как она запела четвертый куплет, за ее спиной запел мужчина. Он слегка изменил слова – ведь она пела от имени влюбленной девушки, а он исполнял мужскую партию. У него был звучный глубокий голос, и он великолепно владел лютней. Дженни продолжала перебирать струны, но петь перестала, предоставив мужчине возможность допеть куплет до конца.
Потом она встала и повернулась к нему лицом, чтобы вместе с ним спеть последний куплет.
Высокий и широкоплечий мужчина был в длинном пурпурном плаще и такого же цвета шляпе с белым пером. Несмотря на одежду трубадура и щегольское перо, закрывающее половину лица, было в нем что-то знакомое.
Он не из тех менестрелей, с которыми Дженни путешествовала, скорее всего этот человек – один из обитателей замка. Дженни считала так до тех пор, пока, доведя песню до конца, он не сорвал с головы шляпу и не поклонился ей. Только теперь она узнала в певце сэра Хью Дугласа. Дженни была настолько поражена этим, что ей понадобилась вся сила воли, чтобы держать себя в руках.
Хью сразу понял, что она узнала его. Ему был интересно, как Дженни отреагирует на его внезапное появление, и он был приятно удивлен ее выдержкой и самообладанием.
Дженни сразу расслабилась, заулыбалась. По грому аплодисментов, заполнивших зал, Хью понял, что одобрение публики подбодрило ее.
Тут командир лохмабенского войска поднял обе руки вверх, и публика снова затихла.
Когда девушка повернулась к возвышению, командир заговорил, да так громко, что каждое его слово было слышно во всех уголках зала:
– До нас дошли слухи о милашке Дженни, но мы и не знали, что она поет еще с одним артистом. Ваша музыка нам очень понравилась, и мы просим вас спеть еще.
Дженни поклонилась, а затем повернулась лицом к Хью.
Он кивнул ей, надеясь, что Дженни поймет, что он оставляет выбор песни за ней. Сам Хью знал большинство известных баллад. А если она заиграет неизвестную ему мелодию, он сумеет подобрать ее, прослушав всего несколько тактов.
Довольный тем, что он все-таки разыскал ее, Хью незаметно рассматривал Дженни. Тусклый и серый дневной свет проникал сквозь очень высокие и узкие окна. Но в основном зал освещался множеством свечей и факелов, отблеск которых отражался в ее блестящих волосах.
До этого Хью видел Дженни только в чепце и вуали, да еще и с выбритыми бровями и лбом, поэтому даже не представлял, какого цвета ее волосы.
Зато теперь он понял, что ее глаза и волосы имеют одинаковый золотисто-коричневый оттенок. Хотя, возможно, отблеск свечей чуть менял цвет ее глаз.
Глядя прямо на него, Дженни начала перебирать струны лютни. Она заиграла старинную балладу, которую в народе называли «Тихие дороги». Баллада рассказывала о битве при Ларгсе, когда король Норвегии Хокон, воспользовавшись голодом в Шотландии, попытался установить на западных берегах свое владычество. Это была очень древняя песня, однако все ее хорошо знали.
Хью улыбнулся и стал подыгрывать Дженни. Не убирая рук со струн, он подошел к ней и встал сбоку, чтобы она могла снова повернуться лицом к возвышению, но при этом видеть его.
Эту балладу очень любили шотландские военные, в том числе и Хью, который знал все слова. Дженни спела по первой строке из каждого куплета, и он с облегчением понял, что она таким образом пропустила целых пять куплетов, зато смогла сосредоточиться на тех, в которых воспевались шотландцы.
Скоро они дошли до кульминационного момента баллады, где сама природа пришла на помощь шотландцам. Сильный ветер заставил завоевателей-норвежцев пуститься в бегство.
Когда песня закончилась, Хыо пришло в голову, что Дженни не стоит больше петь военные баллады, особенно те, в которых англичане вынуждены отступать. Но тут Дженни начала следующую песню – о любви. Хью запел вместе с ней и вдруг понял, что не сводит с нее глаз – в точности так же, как почти все мужчины, собравшиеся в зале.
Когда песня подошла к концу, исполнители повернулись к возвышению, поклонились. А потом Дженни подошла к столу в задней части зала, за которым сидели менестрели. Хью последовал за ней и слегка вздрогнул, когда к нему обратился человек, который вел представление и в Аннан-Хаусе.
– У тебя отличный голос, трубадур, – сказал он.
– Спасибо, сэр, – проговорил Хью.
Он уже ломал голову над тем, не рассматривал ли кто-то из компании бродячих артистов тех, кто сидел на возвышении в Аннан-Хаусе, и не узнает ли его. Впрочем, если уж они не признали в милашке Дженни баронессу Исдейл, то его и подавно не узнают.
– Отличная задумка, – сказал, старший из менестрелей. – Из вас получилась замечательная пара.
Он спросил Хыо, откуда он, собственно, так неожиданно появился, и Хью рассказал ему ту же самую историю, какую поведал солдату у ворот замка.
– Я приехал из Аннан-Хауса, сэр, – сказал он.
– Правда? Как же это так? – удивился артист.
– Видите ли, в скором времени я должен поехать в замок Трив, чтобы спеть там для лорда Галлоуэя и, быть может, для самого короля шотландцев. Милорд Данвити сообщил мне, что группа менестрелей, которая играла в его замке на празднике всего за день до этого, возможно, отправится в замок Трив с той же целью. Так вот, лорд Данвити подумал, что я буду чувствовать себя в большей безопасности, если догоню вас и буду путешествовать в вашей компании. Так что если вы и есть старший из бродячих артистов, что вы на это скажете?
– Если вы можете заставить нашу милашку Дженни флиртовать с вами и со слушателями во время пения, то я скажу «да». Вы слышите? Сейчас они снова вызывают ее на сцену. Подумайте, что будет, если каждый из собравшихся мужчин вообразит, что она поет именно для него. Вы понимаете, о чем я?
Хью утвердительно кивнул.
– Да, сэр, – промолвил он. – Я понимаю, чего вы хотите.
– Что ж, тогда мы будем рады принять тебя в компанию. Путешествуй с нами! Отсюда мы отправимся в Дамфрис и будем выступать там целую неделю по распоряжению шерифа. Но это тебя не должно расстраивать – шериф хорошо нам заплатит, и мы разделим деньги как обычно.
Хью понятия не имел о том, что значит «как обычно», к тому же у него не было ни малейшего желания встречаться в костюме трубадура с шерифом. Впрочем, он был почти уверен в том, что до Дамфриса им с бродячими артистами не дойти, поэтому без долгих раздумий он согласился.
Дженни не сводила глаз с сэра Хью, спрашивая себя, с кем он мог прийти в Лохмабен. Она ничуть не сомневалась, что он приехал за ней. Но ни Фелина, ни лорд Данвити не допустили бы, чтобы, не будучи родственником, сэр Хью сопровождал ее в обратной поездке в Аннан-Хаус, пусть даже и с горничной Пег.
По ее спине пробежал холодок при мысли о том, что сэр Хью мог привезти с собой Рида.
Воины и их начальники приступили к трапезе вскоре после того, как все собрались в зале на полуденный прием пищи. Остальные артисты продолжали выступать, перекусывая на ходу, когда у них появлялась минутка-другая. Сама Дженни предпочитала не есть перед выступлением.
И вот теперь, заняв место рядом с Пег, она почувствовала зверский голод.
Несколько артистов ели за дальним концом стола, не обращая никакого внимания на двух молодых женщин. Глядя на Весельчака и сэра Хью, которые все еще продолжали разговаривать, Пег заговорила:
– Но разве это не…
– Да, это он, – поспешила перебить ее Дженни. – Но не называй здесь его имя. Не представляю, как он сюда попал и почему приехал за мной. Я для него никто, поэтому ему должно быть все равно, куда я делась. Однако, возможно, он приехал не один.
– Выдумаете, он скажет Весельчаку и всем остальным, кто вы такая на самом деле?
Дженни ненадолго задумалась.
– Вряд ли он это сделает, – наконец ответила она, положив себе на тарелку баранины.
Было довольно странно обслуживать себя самой, без помощи слуг, которые всегда сновали вокруг нее, стараясь угодить. Правда, Дженни это даже нравилось, ведь не нужно было никого ждать.
Заполнив тарелку, Дженни добавила:
– Они не захотят поднимать шум, Пег.
– Посмотрите! – Пег понизила голос. – Вон он идет.
Дженни не подняла глаз от тарелки. Ее охватил озноб. Неприятное чувство становилось тем сильнее, чем ближе к ней подходил сэр Хью.
– Добрый день, – поздоровался он, усаживаясь на лавку напротив них. – Друзья называют меня Хьюго, и ваш старший позволил мне путешествовать с вами до Дамфриса.
Несмотря на то что Дженни не видела Пег, она почувствовала, как та разинула рот о изумления. Испугавшись, как бы горничная на сболтнула лишнего, Дженни приподняла нарисованные Пег брови и тихо переспросила:
– Хьюго?
– Да, – слегка улыбнувшись, ответил он, протягивая руку к тарелке с бараниной. – У тебя отличный голос, детка. Мне было приятно петь с тобой.
Тоже понижая голос, Дженни сказала:
– Благодарю вас, сэр. Ваше мнение очень важно и приятно для меня, потому что вы поете куда лучше, чем я.
– Нет, голоса у нас совсем разные, но сочетаются прекрасно, – заметил Хью.
Пег заерзала на своем месте.
– Кем бы вы ни были…
– Не сейчас, Пег, – остановила ее Дженни. – Трубадур должен подкрепиться. Мы сможем потолковать позднее.
– Я подумал, мистрис, что, если нам удастся потолковать немного, когда мы уйдем отсюда, то можно сверить список песен, которые будем исполнять. Ваш старший, без сомнения…
– Мы зовем его Весельчаком, – вставила Пег.
Хью улыбнулся:
– Спасибо, что сказала. Этот человек не сообщил, как я должен к нему обращаться.
– Ну, знаете, – заговорила Дженни, – я тоже понятия не имею о том, какое обращение он предпочитает. Поэтому я просто говорю ему «сэр», как и большинству джентльменов.
– Так он джентльмен? – снова поворачиваясь к ней, спросил Хью.
Встретившись с ним глазами, Дженни ответила:
– Я не знаю, кто он и откуда. Зато он был добр к нам и дал нам укрытие, и за это я ему благодарна. И у него обаятельная улыбка.
– Вам не следовало просить у него укрытия, – тихо промолвил Хью, выдерживая ее взгляд.
– Думаю, мне самой лучше судить о том, что мне следует делать, а что – нет, – не моргнув глазом ответила Дженни. – В общем, я благодарна ему за доброту и чувствую себя в долгу перед ним.
Что-то в выражении его лица ожесточилось, отчего по спине Дженни побежали мурашки, но взгляда она не отвела.
Хью глубоко вздохнул. Когда что-то выводило его из себя, охватывавшее его чувство было столь сильным, что ему требовалась вся его выдержка, чтобы держать себя в руках.
Ее спокойный вопросительный взгляд разбудил в Хью раздражение, которое он испытывал, когда ему приходилось искать ее. Правда, было и еще что-то. Эта девочка явно не понимала, какой опасности подвергала себя неожиданным бегством.
У него появилось сильное желание объяснить ей это словами, проигнорировать которые она бы не смогла. Однако он полагал, что спокойное порицание должно вызвать в ней угрызения совести и, возможно, даже тревогу. Вместо этого Дженни смотрела на него с таким видом, словно это она ждала от него объяснений происходящего, а не он от нее.
Поняв, что ему ничего не добиться от Дженни, пока они не выйдут из замка Лохмабен, Хью принялся за еду, не сказав больше ни слова.
Вскоре пришел один из менестрелей и объявил, что Весельчак просит всех собраться во дворе замка и убедиться в том, что их вещи собраны и готовы к погрузке на лодки.
– Они уезжают, добавил он, в ближайшие полчаса.
Хью быстро покончил с едой и отправился вслед за Дженни и Пег во внутренний двор замка, где царило необыкновенное оживление. Бродячие артисты взваливали на плечи тюки с вещами, а солдаты провожали их во внешний двор, где уже ждали лодки, чтобы перевезти артистов через заполненные водой рвы.
Поскольку лошади и мулы ожидали их за четвертым рвом, началась суета – люди отыскивали своих животных и затем нагружали поклажей.
Разыскав Лукаса, Хью передал ему свою корзину со словами:
– Надеюсь, тебе удалось подружиться с кем-нибудь из тех парней, которые следили за животными.
– Разумеется, – ответил слуга, задумчиво глядя на хозяина. – Компания отправляется в Дамфрис, это около восьми миль отсюда. Должен ли я вам серебряный четырех пенсовик?
– Да, – кивнул Хью. – Я нашел их обеих.
– Что ж, отлично, – бросил Лукас. – Когда мы уезжаем?
– Некоторое время мы будем ехать вместе с артистами, – промолвил Хью в ответ. – У меня еще не было возможности потолковать с ее милостью наедине.
– Тогда в ближайшее время вы все выясните, – сказал Лукас.
Хотелось бы Хью испытывать такую же уверенность в этом! Увидев, что Пег и ее милость уходят вперед, он оставил Лукаса с лошадьми, а сам поспешил вслед за женщинами.
– Мне сказали, что твой брат – один из артистов, – нагнав их, обратился он к Пег. – Это так?
– Да, сэр, – ответила та, с опаской поглядывая на него.
– Ты не согласишься некоторое время идти рядом с ним, чтобы я мог поговорить наедине с твоей… – оглянувшись, он увидел приближающихся к ним людей, – компаньонкой.
Пег повернулась к хозяйке, и та утвердительно кивнула.
– Ступай, Пег. Он не убьет меня.
Горничная явно была в нерешительности, но все же повиновалась.
Хью надеялся, что госпожа окажется такой же сговорчивой и послушной.
– Как вы, должно быть, понимаете, миледи, – начал Хью, понижая голос, – я приехал за тем, чтобы вернуть вас в Аннан-Хаус.
– Неужели? – удивилась Дженни. – Не понимаю, почему именно вы.
В ее голосе крылось лишь небольшое любопытство, но и оно вызвало у Хью раздражение.
– Вам следует знать, что я приехал сюда только потому, что лорд Данвити – ваш опекун, уж позвольте мне вам напомнить об этом – попросил меня привезти вас домой.
– Я не спрашиваю, зачем вы приехали, сэр, – пожала плечами Дженни. – Мне интересно, почему именно вы.
– Наверняка вы считаете, что за вами должен был приехать мой брат.
– Ничего такого я не считаю. Я не отвечаю за вашего брата. И мы не поженимся раньше, чем через несколько недель.
– Три недели – это совсем недолго, миледи, – заметил Хью. – И возможно, вам следует…
– Прошу вас, не называйте меня «миледи», пока мы среди этих людей, сэр! – взмолилась Дженни. – Я уверена, что мой дядя и его жена не поблагодарят вас за то, что вы сейчас раскроете мое инкогнито. Разумеется, вы обращаетесь ко мне, как положено обращаться к леди, но, пока я нахожусь здесь, среди бродячих артистов, я предпочитаю, чтобы меня называли милашкой Дженни.
– Прошу прощения. Я постараюсь выполнить вашу просьбу. Мне было нелегко скрыть свое настоящее имя, так что вы совершенно правы, напомнив мне об этом. Однако это не меняет моей позиции. Мы уедем отсюда, как только позволят приличия.
– Думаю, это будет неразумно, – промолвила Дженни.
– Я не спрашивал вашего мнения, – отозвался Хью. – Я здесь по указанию вашего дяди и должен привезти вас назад в Аннан-Хаус. Лорд Данвити сказал мне, чтобы я действовал так же, как стал бы действовать он сам.
– Правда?
– Да, – кивнул Хью, надеясь, что его слова все же лишат Дженни самообладания и она перестанет сопротивляться.
– Понятно, – проговорила Дженни. – Но, увы, сэр, у вас нет его власти. Я не должна отчитываться перед вами, и, подозреваю, вы никак не сможете доказать, что вас послал именно мой дядя. Вы уже успели солгать этим добрым людям, и если сейчас сказать им, что вы не тот, за кого себя выдаете, да еще собираетесь увезти меня… – На мгновение замолчав, Дженни улыбнулась. – Полагаю, они помогут мне воспротивиться, вы так не считаете?
