Текст книги "Дождь (ЛП)"

Автор книги: Аманда Сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– С каких пор тебя так интересует еда? – пошутила Диана, глядя на мою работу. Она разбила яйцо на пустую сковороду.

– Томохиро готовит, – сказала я. И я не хотела отставать, но говорить об этом было стыдно.

– А ты серьезно настроена?

– Не знаю, – я пожала плечами. Я все еще не могла спокойно говорить с ней об этом, но пыталась быть честной. Я и без этого многое не могла ей рассказать – о Ками, о якудза и о чернилах – потому нужно было делиться хоть чем-то.

Чернила.

– Диана, – резко сказала я.

Она посмотрела на меня, заметив тревогу в моем голосе.

– Что-то не так?

Спокойнее, Кэти. Нужно звучать не так подозрительно.

– Все хорошо, – сказала я, поставив тарелку на стол и отодвинув стул. Я взяла бутылку с кетчупом и начал писать кандзи на омурайсе. Тренироваться ведь можно и так?

Диана взяла свой омлет и села напротив меня, взяв бутылку с кетчупом и нарисовав смайлик.

– Мы сейчас проходим на биологии, – сказала я, чувствуя себя виноватой, что снова вру ей, – как еда влияет на тело человека.

– А, тема про питание, – она зачерпнула омлет ложкой, и из дыры поднимался пар от риса.

– Типа того, – сказала я. – Как, например, то, что во время беременности нельзя есть мягкие сыры.

– Ммм… угу…

– И, – я проткнула омурайс ложкой, – мне стало интересно, было ли у мамы со мной что-то такое. Избегала ли она опасной пищи.

– Наверное, – сказала Диана. – Я точно не знаю, Кэти. У меня ведь нет детей.

– Ну, да, – отозвалась я. Черт. Нужно сменить тактику. – Значит, беременность мамы была обычной?

Диана побледнела. Она перестала есть. Я что-то не то спросила.

– Что такое?

– Вообще-то… Кэти, она чуть не потеряла тебя.

– Что? – Джун ведь говорил, что это не опасно. Неужели все так плохо?

– На четвертом месяце ей стало плохо. Она лежала в больнице, подключенная к аппаратам… Это было ужасно. Они все время проверяли биение твоего сердца.

– Кошмар, – сказала я. – Почему мне никто не рассказывал?

– Ей не нравилось говорить об этом, – сказала Диана. – Она тебе не рассказывала?

Я покачала головой.

– Она две недели не могла ничего есть. Мы думали, она умирает. Но она пошла на поправку.

– Ого, – сказала я. – Страшно.

Диана печально улыбнулась.

– Но все было плохо. Врачи говорили, что будут последствия. Ну… врожденные дефекты.

– Дефекты?

– Они говорили, что у тебя будет поврежден мозг, что ты не сможешь ходить. Что ты не сможешь видеть или говорить, – я едва ее слышала, мир рушился. Диана сжала мою руку. – Не беспокойся, – сказала она. – Когда ты родилась, все было хорошо. Видимо, в четыре месяца ты только развивалась, так что все обошлось.

«Нет, – подумала я. – Не обошлось».

– Потому мама так за тебя держалась, – сказала Диана. – Потому не хотела, чтобы ты покидала ее.

– Потому что я едва не бросила ее еще до рождения, – отозвалась я. Слезы стояли в глазах. Я и не знала, что так боролась за жизнь. Чернила давно пытались меня убить. – Я всегда думала, что это из-за папы… Что она боялась, что я тоже ее брошу.

Один взгляд на Диану, и я все поняла. Сразу поняла. Стук сердца оглушал.

– Боже, – прошептала я. – Папа бросил ее из-за этого? Из-за того, что со мной было что-то не так?

В глазах Дианы блестели слезы.

– Он был жалким человеком, – ее голос дрожал. – Без него тебе лучше, Кэти. Мы всегда тебя любили, несмотря ни на что.

Желудок сжался. Все, хоть и ужасно, но становилось на места. Кроме одной детали.

– А почему маме стало плохо? – спросила я.

Диана нахмурилась.

– Мы так и не поняли, чем именно она отравилась, – сказала она. – Но, наверное, это из-за фрукта, что твой отец привез из командировки в Токио.

Черт.

– Он был в Токио? – прошептала я.

– Он привез коробку питахайи. Ты видела их в супа. Розово-зеленые снаружи, но белые с черными семенами внутри. Но тот, что она съела, был темно-лиловым снаружи. Наверное, испортился. Но другой фрукт проверяли в лаборатории, и он оказался нормальным.

Черно-белый фрукт. О, боже. Мама съела фрукт, нарисованный Ками. Кто знает, как он попал в коробку. Может, рабочий нарисовал его себе, но перепутал.

Может… может, папа специально хотел ее отравить. Но это глупо. Меня просто злило, что он бросил ее из-за меня. Как же так? Но мне было не по себе. Это ведь из-за меня мама боялась меня потерять. Из-за меня осталась одна.

 

 

 

Это было из-за папы, но и я была виновата, хотя и не хотела, чтобы такое случилось.

– О, Кэти, – сказала Диана. – Это было слишком?

– Нет, – сказала я. – Нет, я должна знать. И хотела знать. Спасибо, что честно рассказала.

– Это было очень давно, – отметила Диана. – Не переживай. Ты ведь выросла здоровой и сильной. Так что не о чем тревожиться.

Она ошибалась. Я все еще страдала из-за чернил. Я все еще была отмеченной ими.

И это было со мной еще до рождения. И, как и у Томохиро, чернила приносили одни печали окружающим.

* * *

Юки ждала меня за обедом в библиотеке, собираясь проверить мои знания кандзи. Танака внезапно решил попробовать свои силы в бейсболе, после того как посмотрел прошлым вечером игру, потому пошел упрашивать, чтобы его приняли в команду посреди учебного года.

– Хорошо, а это? – Юки указала на кандзи, что мы проходили вчера. Я копалась в голове.

– Эм… вина?

Она покачала головой.

– Этот – вина, – она указала на символ. – А это о…

– Опускать, – выпалила я. – Точно.

– Ты не успеваешь их запоминать?

Я разломала вареное яйцо пополам палочками и сунула кусочек в рот. Соевый соус таял на языке.

– Я должна, – сказала я. – Я не могу делать это медленно. Но я ведь не запомнила только один. А еще этот и этот…

– Кэти, – Юки взяла онигири с лососем, – ты сегодня совсем растеряна. У вас с Томохиро все нормально?

Я покраснела.

– Что?

Юки усмехнулась.

– Ты не рассказываешь. А вдруг тут настоящая драма?!

– Это не из-за Томо, – сказала я, взяв еще один кусочек яйца. – Я узнала кое-что о маме. Ей было плохо, когда она была беременна мной, Юки-чан. Я чуть не умерла.

– Усо, – выдохнула Юки, не веря. – Не смешная шутка. Ты ведь здесь, Кэти, и я этому рада.

– Я тоже, – улыбнулась я. А, может, я и не должна была умереть из-за чернил. Может, мне было суждено выжить и переехать в Японию. Может, к этому все и шло.

– Значит, с Томо все в порядке?

– Все отлично, – сказала я. Если не считать, что я тайком организовывала встречи с другим парнем.

– Хорошо, – отозвалась Юки. – Тогда продолжаем, чтобы ты смогла остаться. Давай поработаем над мьеджи. Ты можешь написать мою фамилию?

Я могла написать хираганой. Но не мьеджи, кандзи, которыми записывали имена.

Я сосредоточилась и написала:

– Вот так! – вскрикнула Юки. Она немного подправила линии ластиком. – Вот тут линия должна быть длиннее, чем эта, – сказала она, я кивнула. – Хорошо. Теперь другое имя.

Юу Томохиро.

– Я тебя умоляю, – сказала Юки. Ткнув меня локтем. – Избавь меня от этого. Вы такие глупые!

Мне же не хватало наших встреч в Торо Исэки. Я хотела, чтобы все встало на места.

* * *

Мне выпало лишь поднять все стулья на парты, потому в спортивный зал я прибыла рано. Сегодня была последняя тренировка перед турниром. Я направилась в раздевалку и надела хакама. На этой тренировке должен блистать Томохиро. Ишикава пока отсутствовал, остальные были не так опытны, и только он мог представить Сунтабу на турнире. И остальные радовались, что такая ответственность лежит не на их плечах. Интересно, полиция еще пытается найти что-то об Ишикаве и Джуне? Нужно спросить у Джуна в следующий раз.

Следующий раз. Сколько еще раз мы встретимся? Но он мог управлять чернилами, а я хотела, чтобы и Томохиро так мог. У Джуна была нормальная жизнь. Может, она наладится и у Томо.

Мы начали с обычной разминки, отрабатывая взмахи. Многие сегодня были не во всей экипировке, но Накамура-сенсей и Ватанабэ-сенсей, казалось, этого не заметили. Они следили за Томохиро, крича ему, чтобы он делал упражнения активнее.

– Выше ногу! – кричали они, когда он отрабатывал кири-каеши. – Ты привязан к полу, Юу. Легче!  – они словно специально злили его.

– Осс! – крикнул Томохиро, показывая, что он слушает.

– Ударяй сильнее. Сосредоточься! Лучше целься. Еще раз!

– Осс! – кричал он в ответ. Пот капал с концов его повязки на голове на пол.

– Все еще плохо! Еще! – да что происходит? Он был идеален. Это выглядело жестоко. Они давили и кричали на него, а он терпел.

Я поняла, что застыла, и вернулась к своим упражнениям.

– Ни разу не видела, чтобы они так истязали его, – прошептала я напарнице.

Она кивнула, я видела это за решетчатым экраном шлема.

– Соревнования будут тяжелыми.

– Все сюда! – крикнул Накамура-сенсей, и все кендоука собрались вместе. Мы сели в круг, а Томохиро остался в центре, он дрожал.

– Каменаши, вперед! – сказал тренер, и кендоука выступил против Томохиро. Но он легко одолел его, хотя Каменаши был не так и плох.

Накамура вызвал другого кендоука, затем следующего. Этих побороть было сложнее, и я понимала, что он делал. У каждого противника были свои особенности.

Каменаши быстро двигался, Матсумото отлично защищался, Хасегава нападал с собой яростью. Так они следили, есть ли слабости у Томохиро.

– Еще один, и хватит на сегодня, – сказал Ватанабэ-сенсей. – Кэти, вперед.

Что? Я же еще младший кендоука. Томо легко меня победит, это будет проще, чем сражения с предыдущими противниками. Хоть он и устал, а пряди медных волос выбились из-под повязки, промокшей от пота, он все равно был намного сильнее.

Он смотрел на меня сквозь решетку шлема теплым взглядом. И я поняла, почему меня вызвали.

Его столкнули со скоростью, защитой, нападением и агрессией. Остался еще один аспект. Как он поведет себя в эмоциональной битве? Допустит ли ошибки в сражении со своей девушкой? Неплохой ход, но это ему не помешает.

– Готовы?

Я вошла в круг, чувствуя себя слишком медлительной. Я заняла боевую стойку, крепко схватив шинай.

– Хай, стаато! – крикнул Ватанабэ, и мы с Томо пошли по кругу. Мысли роились в голове. Томохиро был спокойным на вид, но уже устал. Я прокричала громкий киай, чтобы взять себя в руки, но помогло мало. Он мог вот-вот упасть, но оставался опасным.

Он неожиданно ударил, я едва успела отскочить назад.

– Шевели ногами, Томохиро, – сказал Накамура-сенсей.

Томо завопил:

– Осс! – его голос был напряженным. Они хотят, чтобы он упал в обморок?

Я атаковала, но Томохиро легко отбил мой шинай. Затрещало дерево, дрожь волной пробежала по моим рукам. Я едва успела увернуться от следующей атаки.

Я и не успела, шинай стукнул по броне.

– Очко! – крикнул Ватанабэ.

Еще удар, и все закончится. Еще очко, и он сможет отдохнуть. Я хотела сдаться, чтобы он легко победил. Но это будет видно всем, ему от этого будет только хуже. Потому я сражалась дальше.

Он наступал, и я пятилась, едва не задевая сидевших кендоука. Я должна вернуться в центр, иначе будет штраф за нарушение границ. Я пошла по кругу, избегая его ударов. Ученики вокруг кричали, подбадривая, и это, как и жара внутри брони, сбивало с толку.

Я кружила, следя за Томохиро. Он бросился вперед, закричав киай.

Но это был не его голос. Он звучал отстраненно, казалось, что кричит сразу несколько людей. Такой крик я слышала, когда мы сражались с Джуном.

Он ударил по моему шинаю так сильно, что я рухнула на пол, мой шинай отлетел на пол. Я почти вышла за пределы круга. Он, в принципе, победил.

Но он не остановился. Он высоко поднял шинай и закричал.

Почему он не останавливается? Я была беззащитна, он не мог меня атаковать. Меня явно ждет травма, я уже лежала на полу.

– Ямэро! – приказал резко Ватанабэ, они с Накамурой приближались к Томохиро.

– Хватит!

Но они не успевали. Шинай ударит раньше.

Я взглянула на Томохиро, инстинктивно вскинув руки. Его глаза были черными и злыми.

Озера чернил, сплошная пустота.

Он потерял себя. Он собирался ударить меня.

Он закричал, опуская шинай.

Я сжалась, ожидая столкновения. Я могла откатиться, но он все равно догнал бы меня.

– Юуто! – раздался крик со стороны входа в зал.

Томо замер, шинай едва не попал по моему бедру, я откатилась. Шинай стукнул по полу, Томохиро схватился за шлем, чтобы успокоиться.

Я видела белые волосы. Ишикава. Явно он.

– Чем ты думал? – возмущался Накамура. Томохиро снял шлем, его взгляд был нормальным, но растерянным.

– Ты мог ее серьезно ранить! – сказал Ватанабэ. Он ударил Томохиро по спине. Я в ужасе смотрела на это.

Томохиро упал на колени, броня стукнула о пол.

– Суманакатта! – прокричал он, это извинение считалось серьезным. Его дрожащие пальцы опустились на пол, он опустил голову, низко поклонившись тренерам и мне. Но это было не только извинение.

Он упал на колени от усталости, и это оправдывало его.

– Грин, ты в порядке? – Ишикава оказался рядом со мной, протянув мне руку. Странно все сложилось: Томохиро подверг меня опасности, а помог Ишикава, но я была слишком потрясенной, чтобы отказаться. Я взяла его за руку и поднялась на ноги, сняв шлем.

Кендоука в ужасе молчали.

– Свободны! – сказал Накамура, ученики поспешили в раздевалки. – Напасть на кендоука недопустимо, Юу. Что с тобой такое?

– Сами посудите, – сказал Ишикава. – Он сильно устал, тренер. Он мокрый, как рыба. У него, наверное, случилось помутнение.

– Ты, – Ватанабэ сузил глаза, указав на Ишикаву. – Тебя здесь быть не должно. Ты отстранен от кендо, пока полиция не закончит расследование.

Ишикава молчал. Приходить было опасно.

– Я хотел подбодрить Юуто, – тихо сказал он.

– Иди домой, – сказал Накамура. – У нас и без тебя проблем хватает.

– Он прав, – добавил Ватанабэ. – Юу устал, вот и не справился. Кэти, ты в порядке?

– В порядке, – голос дрожал.

Томохиро тяжело вдохнул, он смотрел на меня и явно сдерживал слезы. Он не мог подавить страх, попытался отвлечься, сняв с волос повязку.

– Суманакатта, – тихо повторил он.

Я не могла поверить. Я не хотела верить. Он проиграл чернилам и едва не ударил меня.

Ками в нем брал верх.

 

 

 

Томо и Ишикава разговаривали возле раздевалок, когда я вышла.

– Кэти, – Томохиро поспешил ко мне и положил ладони мне на плечи. – Ты в порядке?

– Порядок, – сказала я, – но лучше бы ты не пытался раскатать меня в блинчик.

– Грин, – Ишикава пробежал рукой по белым волосам. – Это было близко, – с чего это он переживает за меня? Я уже не понимала друзья нам Джун и Ишикава или враги.

– Разве ты не должен отдыхать дома? – спросила я.

– Должен, – Ишикава принялся расстегивать рубашку, я заслонила рукой глаза.

– Вот только светить передо мной телом не надо.

– Глупая. Рана же, – он отогнул край рубашки и показал бинты. – Все еще кошмарно болит, но они вытащили пулю, так что я не буду звенеть на металлоискателях.

Томо заправил прядь волос мне за ухо, а Ишикава отвел взгляд, нам обоим было неловко.

– Ты точно в порядке? – я знала, что Томохиро был не в себе, когда напал, но мне нужно было время, чтобы все переварить.

– Что это было? – спросила я. – Ты уже терял контроль, но не так. То есть, рисунки срывались, но не… ты.

Ишикава тут же вмешался:

– Не думаю, что об этом стоит говорить здесь. И мне бы хотелось чего-то, кроме супа конняку.

– О нет, конняку, – я закатила глаза. – Пытки похуже пулевого ранения.

– Может, окономияки? – спросил Томохиро.

– Хорошо, идем, – сказала я, мы отправились по коридорам в гэнкан, чтобы переобуться. Мне не верилось, что я пойду обедать с Ишикавой.

Но он меня спас. Может, он все-таки изменился.

В гэнкане Томо и Ишикава пошли к полочкам третьеклассников. Я смотрела на них и понимала, что я – лишняя. И вел себя со мной хорошо Ишикава только из дружбы с Томохиро.

Мы отправились в место, где подавали окономияки и сели напротив друг друга, нас разделял черный стол. Я схватила меню и разглядывала кандзи ингредиентов. Многие были записаны катаканой, которую использовали для иностранных слов. Хаму. Чизу. Бэкон. Мне же хотелось доказать им, что я все понимаю, и заказать ветчину, сыр и бекон. Я уставилась на ингредиенты, кандзи которых не знала. Но пока я пыталась их расшифровать, подошла официантка, и Ишикава сделал общий заказ.

Черт. Похвастать грамотностью не удалось.

Ишикава откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– И все-таки что там случилось, Юуто?

– Я отключился, – сказал Томохиро, глядя на меня. – Я не мог сосредоточиться. Я словно был во сне, где нельзя управлять своими действиями и мыслями. Ты понимаешь, что что-то не так, но поменять ничего не можешь.

Официантка вернулась с ингредиентами в большой чаше. Готовить умел только Томо, он и принялся все перемешивать.

– Нельзя так продолжать, – сказала я. – Сначала ромон, теперь тренировка. Как думаешь, почему ты теряешь контроль так часто?

– Погоди, это уже случалось? – спросил Ишикава.

– Ага, еще и тогда, когда твоя банда пыталась его схватить, Ишикава, – вздохнула я. – Помнишь огромную голову демона и чернильные крылья? А его взгляд, когда он рисовал пистолет? И вообще, с каких пор ты участвуешь в этом обсуждении?

– Моу! – сказал Ишикава, поднимая руки. – Хватит! Блин. Конечно, я помню, но не знал, что тот страшный взгляд и потеря контроля связаны. Юуто мне ничего не рассказывал.

– И правильно сделал, – сказал Томо. – Ты меня выдал, Сато.

– И мне очень жаль, – ответил Ишикава. Он забрал миску у Томо и высыпал ингредиенты на большую сковороду, где от них тут же пошел пар и шипение. – Я думал, якудза тебе помогут. Сделают тебя богатым, защитят, и все такое. Ты ведь помогал мне с моими стычками.

– Не помогал, – сказал Томо. – А убеждался, что тебя не убили.

– И это помощь.

– Я помогал тебе, а не якудза, понял? Я такую жизнь не хочу, Сато.

Я схватила одну из металлических лопаточек и принялась приподнимать лепешку. Я вдыхала запах капусты, бекона и лапши.

– Знаю, – сказал Ишикава. – Я лишь думал… Забудь.

Я не знала, о чем он думал. Все запуталось. Он завидовал Томо? Или все же думал, что тому с якудза будет лучше?

– Как вообще можно подумать, что это хорошая идея? – спросила я.

– Не все якудза плохие, Грин, – Ишикава взял лопаточку и приподнял окономияки. Он скривился и потер плечо. – Помнишь землетрясение в Кобэ? Цунами? Они помогали. Она раньше правительства отправили вертолеты и помощь!

– Мы не об этом, – сказала я. – Проблема в том, что Томо теряет контроль, и в том, что из-за тебя полиция думает, что кто-то напал на тебя и Такахаши из-за турнира кендо.

– Усо, – недоверчиво выдохнул Ишикава, его глаза расширились. – Правда, Юуто?

Томохиро забрал у меня и Ишикавы лопатки. Он перевернул лепешку, и от вкусного запаха я сглотнула.

– Остался только один сильный участник префектуры, – сказала я. – И ты смотришь на него.

– Черт, – отозвался Ишикава. – Не беспокойся, Юуто. Я вообще ничего им не говорил. Я не помню, как меня подстрелили, – усмехнулся он.

– Ты можешь относиться серьезнее? – возмутилась я. – Это не шутка. А если бы они решили, что это Томохиро на вас напал? Ты хотел, чтобы его начали проверять? – я тут же пожалела о своих словах. – Ой, прости.

– Все хорошо, – сказал Томохиро. Он сосредоточился на лепешке и скрывал эмоции.

– Я не хотела. Просто…

– Спокойно, Грин.

– Заткнись, Ишикава.

– Хватит уже, – сказал Томохиро, разрезая лопаткой лепешку. Я потянулась за соусом, а Ишикава рисовал зигзаги майонезом на своем кусочке. – Мы ушли от темы. Проблема: почему я теряю контроль? Я, похоже, знаю ответ.

Я. Из-за меня. Я знала, что он скажет это. Мы знали, что это так. Он положил кусочек окономияки мне в тарелку, я отломила палочками край и попробовала соленую лапшу с беконом.

– Все потому, что я не рисую, – сказал Томохиро.

– Что? – спросила я. – Ты уверен?

Он кивнул.

– Кошмары тоже стали хуже. Это как река. Спокойно течет, и все в порядке, да? А теперь перекройте реку плотиной. Она сдержит воду, но потом – бам! И плотину смоет.

– Значит, если не рисовать, все становится хуже, – сказала я. Томо взглянул на меня, я знала, что он рассказал лишь о части проблемы. А другая часть была о нас. Все было хуже, когда я была рядом.

– Что значит «хуже»? – спросил Ишикава. – Лица демонов, драконы, пистолеты, потеря контроля и нападение на Грин. Куда еще хуже?

Томо не знал, что Джун сказал мне, что он словно бомба. Что кровь Ками возьмет верх, что он проиграет.

– Такахаши хочет меня использовать, – сказал Томо. – Как и якудза, но масштаб серьезнее. Он собирает армию Ками, а я ему нужен как оружие.

– Ты шутишь? – глаза Ишикавы расширились. – У тебя такие проблемы, а ты мне не рассказывал? И это называется лучший друг, Юуто?

Томохиро отвел взгляд.

– Ишикава, – вздохнула я. – Томо тебя защищал, как и меня. Он не хотел, чтобы мы пострадали, когда плотину смоет. Он куда лучший друг, чем ты заслуживаешь, а потому закрой рот.

Ишикава замолчал и отвлекся на еду. Я, видимо, все-таки попала в цель.

– Тебе придется снова рисовать, Томо, – сказала я.

Он кивнул.

– Прости, что из-за моего глупого эксперимента пострадал ты.

– Теперь мы хотя бы знаем, что отказ от рисования – не выход.

Мы доели, заплатили и вышли на холодную улицу.

– Мне нужно домой, пока мама не увидела, – сказал Ишикава. – Она бьет сильнее, чем Ханчи, – он рассмеялся, но я поежилась. Я не хотела больше пересекаться с боссом якудза.

– Увидимся позже, – сказал Томо. Ишикава помахал и медленно пошел прочь. Телефон Томо зазвенел, он потянулся за ним.

– Шиори? – предположила я. А кто же еще?

– Ага, – сказал он. – Хочет встретиться. Секунду, я скажу ей, что занят, – он принялся печатать ответ, а я отошла в сторону.

Я взглянула на удаляющегося Ишикаву. Он слегка хромал, рука свисала с той стороны, где у него была рана. Но его хромота напомнила мне о благодарности. Он спас Томохиро жизнь, а еще мою. И если бы не он, я бы тоже хромала.

Я поспешила за Ишикавой и коснулась его руки. Он замер и склонил голову в незаданном вопросе.

– Эй, – сказала я. – Спасибо. За то, что спас меня.

Он фыркнул.

– Это не ради тебя, Грин, – он взглянул на Томо, что склонился над телефоном, челка закрывала его глаза, он быстро нажимал кнопки. Глаза Ишикавы блестели, он тихо сказал, – Это ради него.

Я убрала руку и уставилась на него, а он смотрел на Томо. Он отшатнулся, криво ухмыльнулся, легонько похлопал меня по плечу и ушел.

Я смотрела ему вслед. Его взгляд… Я тоже так смотрела на Томо.

– Кэти-чан, – сказал Томо, я обернулась. Он покачал телефоном. – Я закончил. Идем.

Я кивнула, мы направились в сторону станции.

– Шиори в порядке?

Томо вздохнул.

– Я начинаю подозревать, что она издевается. Прошлые несколько раз я приходил на помощь, а ей просто было одиноко.

– Ей просто нехорошо из-за беременности и одиночества, – сказала я. Солнце уходило за горизонт, освещая улицы золотом. – Теперь домой? Или еще куда-то?

– Мне еще к экзаменам готовиться, – сказал Томохиро.

– А.

– Но я планирую подготовку пропустить. Есть дела важнее, особенно, после случившегося на тренировке, – он усмехнулся, челка упала ему на глаза.

Я вскинула брови, пытаясь скрыть свою реакцию.

– Это не помешает тебе сдать экзамены?

– А как у тебя с кандзи?

– Откуда ты узнал?

– Видел, как ты изучала меню, – сказал он. – И догадался.

– Сузуки-сенсей пригрозил, что меня переведут в международную школу.

Он был встревоженным и взял меня за руку, переплетя пальцы. Его ладонь была теплой, и мне нравилось такое прикосновение.

– Тебе помочь? Я могу тебя подтянуть.

– Юки и Танака помогают мне каждый день за обедом, – сказала я. – Но помощь лишней никогда не будет.

– Конечно. Но… есть еще одна проблема, – он медленно вдохнул. – Мне нужно рисовать. И я не хочу подвергать тебя опасности, но…

– Но тебе нужен кто-то, кто не даст тебе потерять себя, – сказала я. – Уверен, что я смогу? На тренировке не получилось.

– Но во вратах ты смогла. И если ты будешь рядом, я буду бороться сильнее, чтобы не потерять контроль. Это точно.

Я кивнула.

– Ладно. Но никаких баночек с чернилами, ладно? И без драконов.

Он усмехнулся и согласно кивнул.

– Идем.

* * *

В этот раз мы сели на автобус на станции, и поездка до Нихондайры выдалась короче, а потому это вполне могло заменить Торо Исэки. Мы отправились на поляну за гостиницей возле огромного дерева и прудов.

Томохиро сел под деревом, я устроилась рядом. Уже появились звезды, а вид на гору был невероятным. Фудзи была тенью вдали, мы видели залив Суругу, на нем мигали огнями корабли, а на берегу светились фонари.

– Ночью еще красивее, – прошептала я.

– Как я и говорил, – усмехнулся он, – я рад, что ты это увидела.

Я написала Диане, что буду допоздна в школе учить с Юки кандзи. Я снова чувствовала себя виноватой, но она не разрешила бы мне быть ночью с Томохиро, да еще и так далеко от дома. В этом она уже напоминала маму, а не тетю.

Томохиро достал из сумки блокнот. Несмотря на всю опасность, ведь он мог потерять контроль, мое сердце затрепетало при виде черной обложки. Может, в Томохиро и был опасный Ками, но там была и красота. Его рисунки были прекрасными. Вспомнить только тех бабочек, трясогузок, цветы сливы и звон фурин. Тот день я никогда не забуду.

Томохиро открыл блокнот, оттуда выпало несколько отдельных страниц. Он собрал их и сунул в сумку.

– Что там было? – спросила я.

– Глупые наброски.

Я нахмурилась. Что с его голосом?

– Дай посмотреть.

– Они уже перечеркнуты, – сказал он. – Я нарисую новые. После такого перерыва рисунки могут быть еще сильнее.

– Мне отойти?

– Я нарисую что-то безобидное, – сказал он. Взяв ручку, он снял с нее колпачок.

– Безобидное? – все, что он рисовал, было таким. Но у цветов были шипы, колокольчики фурин были острыми по краям. Но он уже рисовал.

В темноте было сложно разглядеть линии на бумаге. Я вдруг стала видеть лучше, все вокруг становилось ярче.

Вспышки серебряного света мерцали вокруг меня, пока Томохиро рисовал. Они мерцали в темноте повсюду, как разобщенные фейерверки, то появляясь, то пропадая. Некоторые взрывались.

– Светлячки, – сказала я, поднимаясь на ноги. Их было целое облако, они окружали ветви дерева, словно были привязаны к ним и покачивались, вспыхивая и угасая. Дерево сияло, страница перед Томохиро светилась, а он рисовал дальше. – А из гостиницы не заметят? – выдохнула я.

Томохиро улыбнулся.

– Сезон кончился, – сказал он. – Туристов нет, гостиница закрыта.

Так вот почему вокруг так тихо.

Я отошла на поляну, светлячки окружали меня. Интересно, смогу ли я их коснуться рукой? Они мерцали, появляясь каждый раз на новом месте.

– Красиво, – сказала я, – но ими сложно управлять.

Он рассмеялся.

– Они не опасны, – сказал он. – Это для света. Свеча сожгла бы тут все. И мой блокнот тоже.

Он был прав. Рисовать огонь опасно. Но светлячков можно было писать только… волшебными. Их крылья трепетали, словно бумажные, они гудели в воздухе вокруг меня, но светились серебром, а не привычным золотым или зеленым светом, и пока я шла сквозь них, раскинув руки, мне казалось, что я в сказочной стране. Их свет отбрасывал тень, что постоянно двигалась.

Томо вскрикнул, я резко обернулась.

– Ты в порядке?

– Кэти, – сказал он, протягивая руку. Я поспешила к нему и обхватила его ладонь, опуская на траву.

– Что такое? – спросила я. Свет мерцал на его лице, отбрасывая тень. Капли пота стекали по его лбу, глаза были странными.

– Голоса, – выдохнул он. Я склонила голову, а он дрожал. Я слышала ветер, он гудел из-за шипения. – Я не могу.

Я сжала его ладонь.

– Ты можешь, Томо. Это всего лишь чернила. Ты управляешь собой, – он смотрел мне в глаза и тяжело дышал. Светлячки окружали нас, словно торнадо, быстро кружась. – Их нужно зачеркнуть?

Он покачал головой.

– Просто… не уходи, – я кивнула. Он смотрел мне в глаза и искал силы. – Меня словно пытается сбить течением, – выдохнул он. – Это… сначала приятно, но… теперь слишком сильно.

– Ты сильный, – сказала я. – И я рядом.

Он крепко сжал мои ладони, шло время. Я пыталась не думать о том, что ему было приятным. Мне нравились его рисунки, но меня пугало, что ему понравится терять контроль. Он явно не это имел в виду. Его хватка ослабла, он уже не дрожал. Светлячки замедлились и снова разлетелись над поляной.

– Лучше?

Он кивнул.

– Ятта, – сказала я, он рассмеялся.

– Рано еще праздновать, – сказал он.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше… и хочу что-то еще нарисовать, – он отпустил мои руки и взял ручку.