Текст книги "Дождь (ЛП)"

Автор книги: Аманда Сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Потому они и думали, что случаи с Джуном и Ишикавой связаны, ведь везде были замешаны якудза. А теперь к ним добавился и Томо. Голос Джуна стал ледяным, когда он заговорил о банде, это пугало. Я сразу вспомнила, как он просил Томо нарисовать мертвого Ханчи.

– Ты ведь… не убивал якудза?

– Что? – его глаза были замерзшими черными озерами. – Конечно, нет.

– Но ты ведь просил Томо… убить Ханчи.

– Ах, – Джун отклонился на перила, положив ладони на бетон. – Да, я хотел бы, чтобы он умер. Он и схватил моего отца, а потом начался сущий ад.

– Почему… – мне самой не верилось, что я это спрашиваю. – Почему ты сам такое сделать не можешь?

– Кэти, – сказал Джун бархатным голосом. – Так ты обо мне думаешь? Я думал, если Ханчи забудет обо мне, я тоже его не трону. Но он пришел за Юу, и я понял одно. Он никогда не изменится. Он будет использовать Ками, как только у него будет появляться такой шанс.

Я вытянула ноги, раскачиваясь с пятки на носок, это напомнило мне дворники в машине.

– Ты хочешь остаться? – сказал Джун после паузы. – Дождаться Юу.

– Да, – ответила я. – Ты не должен оставаться.

– Но я останусь.

– Ждать долго.

– Знаю.

Я скользила взглядом по парку Сунпу. Листья стали золотыми и красными, они были готовы упасть с ветвей на осеннем ветру.

– Ты ему уже говорила? – спросил Джун.

– Что говорила?

– Что ты Ками.

Он сказал это спокойно, словно здесь не было никаких сложностей.

– Я не Ками, Джун.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Да, я ему рассказала.

– А про Сусаноо?

Сусаноо. Разве не опасно рассказывать ему об этом?

– Вряд ли он готов услышать об этом, – Джун кивнул. – И у меня ведь нет доказательств. Это лишь теория.

– Но она звучит логично, – сказал Джун. – Странно, что я никогда об этом не думал.

Я обхватила себя руками.

– Неужели твоему культу Ками он больше не нужен?

Глаза Джуна вспыхнули обидой.

– Эй, – сказал он. – Так не честно. Мы не культ. Я не просил себе эту силу, но я Ками… такова моя судьба, – он прижал колени к груди и уткнулся в них подбородком. – Мы – наследники великой силы, ее нельзя игнорировать. Я рад, что я такой.

– Но никто точно не знает, для чего вам дана эта сила.

Джун покачал головой.

– Мир жесток. Например, те бандиты, что напали на Юу. Ты же видела, что по его спине текли чернила, они так просили о правосудии.

– Для этого есть правительство, – сказала я. – А вам туда лезть не нужно.

– Но все давно нарушено, Кэти. Дело не только в бандитах, а в отношении друг к другу. Ты уже точно видела травлю в школах, – я бы не сказала, что это сильно отличалось от травли в школах Нью-Йорка. Но Шиори… она, действительно, страдала. – Все давно прогнило. Нам нужна старая система – правосудие в руках правящих ками.

– Ты хоть знаешь легенды о ками? – я достаточно искала в Интернете, чтобы уловить сходство таких легенд с другими мифами. – Он не были примерными правителями. Она всегда ссорились друг с другом.

– Это Сусаноо, и только он, – рассмеялся Джун. – К тому же, он не всегда был плохим.

Я застыла. Такого я еще не слышала. Так Томо не был… злом?

– Что ты имеешь в виду?

– Вспомни, – сказал Джун. – Нашествие монгол. Они захватили Китай – бах! Захватили Корею – шмяк! Они плыли к Японии на своих кораблях.

Я закатила глаза.

– Обязательно столько звуковых эффектов?

– Что тогда случилось? Шшух! – этот звук напугал меня. Он провел рукой огромную дугу. – Большая волна и буря. Дождь заливал паруса, гром сотрясал небеса. Корабли разбились о берег, монголы потонули. Это назвали камикадзе. Божественный ветер. Казе, посланный ками.

– Но сейчас камикадзе означает другое, – сказала я, это прозвучало глупо, но уже вырвалось.

– Но тоже сходно по смыслу, – отметил Джун. – Спасение остальных своей жертвой. Сусаноо спас в тот день Японию, если тебе так проще. Самураи ждали на берегу монголов. Среди них могли быть наследники Сусаноо.

– Но мы не знаем точно, – сказала я, но все еще чувствовала облегчение. Сусаноо, может, и злой, но и он хотел защитить Японию. Может, кошмары Томо были страшнее, но у него были схожие с наследниками Аматэрасу цели. А, значит, надежда оставалась.

– Маа, нэ, – задумчиво произнес Джун. – Видимо, так.

Мы не говорили лишь о том, сколько жизней забрал Сусаноо, чтобы спасти Японию. Сколько людей утонуло в тот день? Такое сотворит и Томохиро? Убьют ли его способности людей?

И Джун это принимал? Главное результат, и не важно, сколько людей пострадает в процессе?

– Мы бы с Юу стали хорошими принцами, – сказал Джун после паузы. – А ты бы правила с нами, Кэти.

Я уставилась на него. Он ведь не серьезно? Он улыбнулся, и я не могла понять, шутил ли он.

– Ты ведь забавляешься?

Его глаза сияли.

– Может. Все равно сначала придется сдать экзамены, так ведь?

Я не могла получить от него честный ответ. Как часто он думал о правосудии, разрушении и мести? Об этом он думал перед сном?

Мы сидели в тишине на ступеньках участка. Солнце опускалось к горизонту, окрашивая мир вокруг в золотые тона, а потом в серые. Я обхватила себя руками и прижала колени к груди.

– Са-мэ-зо, – сказал Джун в стиле крутого парня, намекая на холод.

– Ун, – проворчала я, обычное японское «да». Порой я уже ощущала себя наравне с остальными. Но если думать о себе, как о Ками… как об одной из них… Я даже представить такого не могла.

– Я бы дал тебе пиджак, но я его не ношу, – усмехнулся он. – Погоди, – он убежал за угол здания, я слышала оттуда гудение автомата. Он вернулся и протянул мне горячую банку кофе с молоком. Я вдыхала сладкий пар, обожгла с первым глотком язык. Жар спустился по моему горлу, согревая меня изнутри.

– Спасибо, – сказала я. – Но тебе не стоит оставаться.

– Знаю, – улыбнулся он. – Но я хочу быть с тобой, даже если ты при этом ждешь его, – он указал рукой с кофе в сторону двери.

– Джун, – сказала я.

– Знаю. Я жалок.

– Нет. Я…

Машина примчалась к парковке, напугав нас, сидевших в тишине. С пассажирского сидения вышел мужчина, и я сначала задумалась, кто тогда рулил. А потом я вспомнила, что в Японии в машинах руль справа. Словно в отражении, когда-то я даже не подумала бы, что такое возможно.

Это был отец Томо, взрослая версия сына. Он был в отлично сидящем костюме с темным галстуком, темные волосы были зачесаны назад, на лице не было эмоций. Он гордо прошел по ступенькам, словно он шел на важную встречу, а не забирал сына из участка. Мне почти было его жалко, но я знала, что это не вина Томо. Его отец тоже должен это понимать. Он знал, кем был Томо.

Он прошел мимо нас, не узнав меня в темноте, и вошел в участок. Я поднялась на ноги, поспешив к закрывающейся двери. Она была стеклянной, можно было легко увидеть, что происходит внутри.

Отец Томо остановился у стола и заговорил с человеком, что записывал важные сведения. Он подождал. Они вели Томохиро. Я ощутила облегчение. Он уйдет домой.

Томо появился из бокового коридора, его вела женщина, он был в наручниках. Из-за этого вида мое сердце сжалось. Женщина сняла с него наручники, он вытянул руки, потирая пальцами запястья. Спина его оставалась темной от высохших чернил, напоминавших силуэт крыльев. Я надеялась, что дальше чернила не зайдут. Это ведь похоже на кровь? Впрочем, крошечные крылья можно было принять за отпечатки рук. Наверное.

Отец Томохиро подошел к сыну. Сначала я подумала, что он обнимет его, но я ошиблась. Он замахнулся и изо всех сил ударил Томохиро по лицу, я даже сквозь дверь услышала звук. Томо скривился от удара, его голова опустилась, он смотрел в пол. Я резко втянула ледяной воздух, банка с кофе обжигала пальцы.

– Кем ты себя возомнил? – вопил его отец. – Вот так меня унизить! Доставить остальным проблемы! Что с тобой такое, Хиро?

Я думала, что полиция его остановит. Нельзя ведь бить ребенка по лицу в участке? Но они ничего не делали. Отец Томо низко поклонился, его лицо пылало, словно это его ударили по лицу.

– Моши вакэ гозаймасэн, – прокричал он, я узнала самую вежливую форму извинения. Он схватил Томохиро за руку и заставил его поклониться. Томо сперва ничего не сказал, отец шлепнул его по затылку.

Я скривилась, Томо вскинул руку, чтобы потереть ушиб, но ничего не сказал, не издал ни звука.

– Немедленно извинись! – прикрикнул отец, и Томо наклонился вперед, его лицо было испещрено синими и черными синяками, свежий след появился на его щеке, шишка, наверняка, возникла на голове. Я видела, как движутся его губы, но не слышала его сквозь дверь. Он извинился. Я знала.

– Уже поздно, – сказал полицейский. – Заберите его домой, ему нужен отдых.

Его отец быстро поклонился и повернулся к двери. Мы с Джуном попятились, а он вышел с красным лицом.

Томохиро шел следом. Я ощутила запах пота и засохшей крови, запах спертого воздуха в участке. Я знала, что его кожа теплая, я хотела коснуться синяков на его лице. Я хотела скользнуть по ним пальцами, желая, чтобы они исчезли. Томохиро бегло взглянул на меня и отвел взгляд.

– Томо, – сказала я, но он прошел мимо меня и Джуна, следуя по ступенькам за отцом. Он сел на водительское кресло – то есть, там было пассажирское – и машина ожила, вспыхнули фары, напоминая призрачно-белых кои, которых нарисовал Томо.

Джун коснулся пальцами моего локтя, и я была ему благодарна, потому что могла вот-вот рухнуть.

Я словно что-то потеряла, словно что-то сбежало из моей души.

А напротив нас кленовый лист сорвался с дерева и упал в холодный мрачный ров, кружась на поверхности воды.

 

 

 

 

Добравшись домой, я позвонила Томо, но его кейтай был выключен. Я позвонила ему на домашний, но тут же отключилась, испугавшись, что его отец возьмет трубку.

Я не могла никак перестать думать о том, как его отец ударил его, забыть этот звук, забыть, как вены проступили на шее его отца, когда он кричал.

А Томо никак не защищался. Он только смотрел в пол, словно ничего уже не имело значения. Словно он был таким же потерянным, как и я.

Когда все начало рушиться? Я думала, что вернулась для того, чтобы все наладить, но казалось, что все превратилось в песок в моих руках и ускользало сквозь пальцы.

Я села за стол и вытащила тетрадку с кандзи. Может, все и рушится, но я не могла забросить учебу. Я не могла перевестись в международную школу, я не могла покинуть Японию. Я переписывала снова и снова кандзи, пока не заболела рука.

Я записывала имена, сверяясь с иероглифами по словарю, когда возникали трудности.

Ватабэ Юки.

Танака Ичиру.

Ишикава Сатоши. Я фыркнула. Кандзи его имени действительно читались как «мудрость».

Юу Томохиро.

Я долго смотрела на эти кандзи. И несколько раз переписала их.

А потом я написала рядом свое имя.

Кэти Грин, написанное фонетической кана, отличающееся от остальных. Никаких изящных кандзи. Никаких скрытых значений иероглифов.

Я уронила карандаш и рухнула на кровать, уставившись в потолок.

О чем допрашивали Томо? Он выглядел сломленным. Что-то не так? Они спросили о чернилах на его спине, а то и про ту ночь и якудза?

Я выключила свет и лежала в темноте. Было слишком холодно, чтобы включать кондиционер, и в комнате стояла неуютная тишина. Я засыпала и просыпалась, представляя, какие кошмары могла бы видеть.

Но их не было. Странные сны, конечно, были, но бессмысленные, как у многих. Сражение кендо с Юки, приготовление клубничных кексов с Танакой. Я резко проснулась и могла поклясться, что еще чувствую запах ягод, чувствую, как они оставляют следы на руках. Я уснула и увидела Ишикаву в храме Токугавы на горе Куно, нарисованный инугами рычал на него, а Ишикава полил на белые волосы водой из бамбукового черпака. Он протянул черпак с водой мне, и я отскочила, когда вода из него выплеснулась на землю между нами. Я проснулась из-за того, что упала на татами на полу.

Ворча, я вернулась на кровать. Так плохо я не спала ни разу после смерти мамы. Как там Томо? Я почти решилась позвонить ему прямо сейчас, в четыре утра. Но я была уже не такой сонной и поняла, что это плохая мысль, и я оставила телефон на столе, вернувшись в кровать.

Мне снился Джун, прислонившийся к дереву в Нихондайре, в небе плыли ленивые светлячки. Эти не кусались, они мерцали в воздухе, как искры огня, будучи ярко-красными и оранжевыми. Джун крепко обнял меня, я прижалась к нему, вдыхая запах вишневых цветов, сосны, оставшийся от смычка его скрипки, лимона от его шиная.

Я резко проснулась, какое-то время я даже не могла двигаться, меня снедало чувство вины.

– Это просто глупые сны, – прошептала я в темноту, но щеки от этого гореть не перестали. Это не замедлило бешеное биение сердца, что отдавалось гулом в ушах.

Я проверила часы: пять тридцать.

Проснулся ли Томо? Затерялся ли в кошмарах Ками? Он не мог спать хуже, чем я.

Хотя мог. Меня хоть не преследовал во сне инугами.

Я ворочалась, пока не взошло солнце. Я услышала шум душа, который принимала Диана, но я не пошевелилась. Будет лучше, если я не буду вставать.

Через какое-то время она постучала в мою дверь и заглянула в комнату. Моя комната была традиционной с полом с татами и раздвигающимися дверями. У меня даже была ниша с искусственным цветком и свитком в ней.

– Кэти? – улыбнулась она. – Еще спишь?

– И такое бывает, – пробормотала я. Обычно по субботам в школу ходили на занятия кружков.

– Я иду на встречу с друзьями-учителями. Обещала, что мы встретимся. Тебе нужно что-нибудь, пока я не ушла? Завтрак или еще что-то?

– Все в порядке, – я протирала глаза.

– Как спалось?

– Так себе, – не было смысла отрицать, ведь я явно выглядела ужасно.

– Почему бы тебе не позвонить Юки или еще кому-т? Забудь уже о том мальчике.

Ага. Вот только проблемы у меня были гораздо хуже.

– Конечно, – сказала я. – Хорошая мысль.

Она улыбнулась.

– Точно ничего не нужно?

– Точно. Развлекайся.

Диана кивнула и закрыла дверь. Я слушала звуки ее шагов, дверь закрылась, в замке повернулся ключ.

Я еще пару минут ворочалась, а потом отправилась на кухню в поисках еды. Я сунула кусок хлеба в тостер, наблюдая, как раскаляется печь, поджаривая хлеб. Тостер звякнул, я обожгла пальцы, забирая тост, а потом опустила его в прозрачный мед. Я запила завтрак холодным черным чаем.

Я услышала стук в дверь. Казалось, что кто-то рухнул на дверь.

Я замерла, в крови вскипел адреналин. Я подобралась к двери и заглянула в глазок. В него было видно медные волосы Томо, спутанные и растрепанные, он уткнулся головой в дверь, скорчившись.

– Томо, – вскрикнула я и открыла дверь. Он упал на пол гэнкана, тяжело дыша. Я опустилась рядом с ним на колени, схватив его за плечи. Он поднял голову так, словно она весила сотню фунтов.

– Эй, – выдохнул он.

– Эй? – повторила я. – Ты ввалился в мою квартиру и говоришь «эй»?

Все его лицо было покрыто синяками после драки с якудза, нос припух, щеки отекли. Я смогла сделать то, что мне хотелось еще в участке. Я коснулась пальцами его синяков, но он поморщился.

И тут я увидела порезы на его руках. Небольшие неровные линии в форме звезды возле локтя, чернила на порезах засохли, как кровь. Было похоже на… укус собаки.

– Что случилось?

– Сначала закрой дверь, – сказал он, указывая на бледно-зеленую лестничную площадку. Джинсу и кроссовки его все еще были за порогом. Я подхватила его под руки и приподняла. Он оттолкнулся от пола, и я потащила его. Я успела вспотеть, пока дотащила его до приподнятого пола.

– Теперь объясняй, – я закрыла дверь. – Дело не только в драке с якудза. Они тебя точно не кусали.

Он приподнялся на локтях и почти сел.

– Я в порядке. Дай мне минутку.

– Томо, – я коснулась пальцами следа укуса. – Что случилось?

– Я не смог спать этой ночью, – сказал он. – Стоило задремать, как меня будили кошмары. Мне снова снились они, Кэти. Инугами. Они пришли за мной. Я бежал по берегу Суруги, мимо клубничных ферм и по тысячам ступенек горы Куно.

Мы добрались до храма Кунозан Тошогу по канатной дороге, но был и другой путь – подъем по склону по ступенькам.

Томо пошатнулся и прижался к стене. Он поднял ладони и покрутил ими, вспоминая кошмары.

– На моих руках была кровь, – сказал он. – Похоже, я…

Хорошо, что он не договорил. Я не хотела этого знать.

– Наяву или во сне?

– Не знаю. Во сне, наверное. Сейчас-то на руках ничего нет. У меня уже были кошмары, Кэти, они всегда были ужасны, но… этот был ярким. Я добрался до врат ромон, что не пустили меня в тот раз. Но в этот раз они рухнули из-за меня. Я сломал их.

– Ты оказался сильнее, чем их охрана, – сказала я, он кивнул. Он провел рукой по медным волосам, на пол осыпалась золотистая пыль чернил.

– А потом зарычал инугами, которого ты видела. Он был живым, Кэти. Он подошел ко мне, скалясь, – и он показал мне след укуса.

По спине пробежал холодок, по коже – мурашки.

Я прошептала:

– Но ведь это был сон?

Его голос было едва слышно.

– Тогда как он смог меня укусить, Кэти?

Мой голос дрогнул.

– Не знаю.

Он медленно подогнул под себя ноги, а укушенную руку положил на край приподнятого пола. Я помогла ему подняться и повела в свою комнату. Диван был слишком маленьким, а он выглядел ужасно. Ему нужно было лечь.

Я открыла дверь, желая, чтобы комната выглядела аккуратной. Я чуть не споткнулась о свой телефон на татами. Я помогла ему взобраться на кровать, застеленную розовым одеялом, он пыхтел, подвигая ноги.

– Минутку, – сказала я и побежала в ванную. Схватив чистое полотенце, я намочила его. Я села рядом с ним, будучи в пижаме, и принялась вытирать засохшие чернила. Раны были розовыми, он кривился, пока я их промывала.

– Домо, – сказал Томо сквозь сжатые зубы.

– Не за что, – отозвалась я. – Ты похож на свой рисунок, Томо. Ты весь в синяках и бледный, – я тут же почувствовала себя глупо после таких слов.

– Ои, – сказал он слабым голосом. Он просто отреагировал так, как я хотела.

– Прости, – сказала я, вытерев остатки чернил с его руки и опустив ее. Он обхватил пальцами мю ладонь.

– Я рассказал тебе не все.

Мысли путались. Я похолодела.

Он робко посмотрел на меня, челка почти закрывала его глаза.

– Когда я проснулся,… Кэти, я проснулся в Кунозане.

– Что?

– Я был там. Врата не были сломанными, но я был по другую сторону от них, среди деревьев позади храма.

В горле пересохло. Я хотела пойти на кухню за чаем и притвориться, что ничего не случилось.

– Ты ходил во сне?

Он звучал растерянно.

– Не знаю, – было ли у него помутнение на пути в Нихондайру? Может, это было похоже на сон, потому что он не управлял собой, может, Ками в нем снова пытался сломить его.

Он убрал руку и убрал с лица волосы, откинувшись на подушку.

– Сколько из этого мне приснилось? – его голос стал громче. – Я вообще уже не понимаю, где реальность, Кэти. Что со мной происходит?

– Эй, – сказала я дрожащим голосом. – Все в порядке. Отлежись. Мы найдем ответ.

Он потянулся ко мне, обвил руками и притянул ближе. От него пахло специями и засохшими чернилами. Я оказалась рядом с его сердцем, слушая его биение, а его дыхание щекотало лоб.

– Мне страшно, – прошептал он, и в этот миг он казался таким подавленным, что я едва его узнавала.

Он цеплялся за меня, пока не уснул, медленно дыша, на моей кровати.

* * *

Он проснулся через час, сначала открылись его глаза, и он озирался, пытаясь понять, где он.

Я сидела на полу, поставив ноутбук на подушку, и пыталась найти в Интернете что-то полезное. Хождение во сне, инугами, Сусаноо, Йоми – но ничего не удавалось. Никого не кусали во сне.

– Томо? – тихо сказала я, убирая ноутбук на стол и закрывая крышку.

– Кэти, – отозвался он. – Сколько я спал?

– Недолго, – я села рядом с ним. – Тебе стало лучше?

– Да, – сказал он. – Гораздо лучше.

– Это хорошо, – я беспокоилась, что из-за меня его кошмары только ухудшатся. Он смог сесть, прислонившись спиной к стене.

– Я…? Я ввалился к тебе в квартиру? Да уж. Все-таки я идиот.

Я поморщилась.

– Да, – сказала я, – как ты вообще посмел упасть на пороге? О чем ты вообще говоришь?

– Напугал. Я не хотел напугать тебя.

– Я не испугалась, – соврала я. – Я уже привыкла.

– И это плохо.

– Я уже смирилась.

Томохиро поднял руку и скользнул кончиками пальцев по моей щеке. Я склонилась ближе и прижалась губами к его. Мир тут же стал приятнее. Почему все кажется правильным, когда мы рядом?

Он немного отстранился и заговорил:

– Так это твоя комната? Где же мой плакат во всю стену?

– Печатается.

Он усмехнулся и запустил пальцы в мои волосы, и от этого по коже побежали радостные мурашки.

Я уставилась на шрамы на его руке.

– Что случилось в участке? – тихо спросила я.

Он вздохнул, покачал головой и прислонился к стене.

– А казалось, что это было уже давно. Тоусан рассердился.

– Это я поняла, – сказала я. Перед глазами все еще стояло изображение его, ударяющего Томохиро. Это было ужасно. Но куда хуже было то, что отец Томо беспокоился не о сыне, а о гордости.

– Ты видела, – сказал он надломленным голосом, глаза его были красными.

Я покачала головой.

– Мне хватило того, как он пронесся к машине, – хоть здесь я могла соврать во благо. – Я звонила тебе, но ты не брал трубку.

– Он забрал мой кейтай. Боится, что я созвонюсь со своей бандой и снова замыслю что-то злое, – он рассмеялся, но прозвучал смех вымученно.

– Насколько все плохо, Томо?

– Бывали проблемы и хуже, чем полиция, – сказал он, разглядывая укус собаки на руке. – Сато куда хуже. Я ведь попал туда в первый раз, оружия при мне не было. А потом они узнали, кто мой отец, и решили, что я просто ошибся с друзьями. Они хотели знать, почему за мной пришел Такахаши, состоит ли и он в банде. Но они хоть не стали спрашивать о шрамах, списав их на раны на тренировках. Пока что они утихли.

Я прикусила губу, чувствуя себя неловко.

– Я просила его уйти.

– Это не мое дело.

Меня пронзало чувство вины.

Лучше бы он злился, чем так говорил.

– Томо, ничего нет.

– Но вы довольно сблизились.

– Чигау, – сказала я, покачав головой.

Он фыркнул и провел пальцем по моей щеке к губам.

– Усотсуки, – заявил он и был прав. Я лгала.

– Я хотела узнать больше, – пробормотала я. Может, сейчас самое время рассказать ему все. Он все равно растерян. Может, это помогло бы нам разобраться с чернилами. – Он сказал, что я могу быть искусственной Ками, что моя мама отравилась чернилами. И он был прав, Томо.

– Что еще он тебе рассказал?

– О Ками-самураях и императорских Ками.

Томо фыркнул.

– Ему такая иерархия явно по душе. Он явно из императорских. Может, даже император или принц, или еще что похуже.

Ого. Он быстро все понял. Но мне не нравилось, как он говорил.

– Он думает, что вы оба из императорских Ками, – почему я его защищала? – Но у меня другая теория.

– Какая? – он склонил голову, пряди его волос выбились из-за уха. Я заправила их обратно, не успев себя остановить.

Настало время. Но было сложно.

– Я думаю, что не все Ками произошли от Аматэрасу, – и тишина. Он не понял, что я сказала. – Были ведь и другие ками, правильно? Так почему наследники могут быть только у Аматэрасу?

– Конечно, они были и у других, – сказал Томо. – Но не люди. Да и не все Ками Аматэрасу получили эту силу. Зачем искать других наследников? – но он уже звучал неуверенно. Я видела, что он обдумывает это.

– Но она ведь ками солнца, так ведь? А твои рисунки с солнечным светом не связаны, Томо. Бури – да. Дождь – да. Землетрясения. Молнии. Драконы и демоны.

Он рассмеялся, словно не мог поверить.

– Потому что я их рисую, Кэти! Или ты хочешь, чтобы я рисовал солнышки с очками? А трясогузки и бабочки? Лошадь? Кои?

Я глубоко вдохнула.

– Кои могут превращаться в драконов. А брат Аматэрасу как-то бросил в нее мертвую лошадь, чтобы запугать.

Его глаза потемнели, но не стали другими, как при потере контроля, но он был подавлен. Он смотрел на меня, но словно меня не видел. Его взгляд был холодным, как у Джуна.

– Ее брат, – сказал он пустым голосом. – Ты думаешь, что я – наследник Сусаноо. Правителя Йоми.

– Я не знаю, – раскинула руки я, пожав плечами. – Но это ведь вполне логично? Связь с Сусаноо может объяснить, почему чернила так разрушительны в твоем случае.

– Не все связано с этим.

– Храмы, что тебе снятся. Итсукушима был восстановлен Тайрой, но посвящен дочери Сусаноо. Кунозан, где на тебя напал инугами. Его ведь построил Токугава? А он восстановил храм Сенген, что посвящен другой дочери Сусаноо.

Томохиро громко вздохнул, обхватив руками голову.

– Все так перепуталось, – сказал он, голос звучал приглушенно из-за ладоней на лице. – Ты пытаешься сказать, что я все-таки демон?

– Нет, – сказала я. – Только…

Он медленно поднял голову, его глаза были холодными и злыми.

– Но ты говоришь, что я – наследник правителя Йоми, Кэти. Мира тьмы, ада. Кто тогда я?

Я дрожала из-за адреналина, из-за высказанной правды и ее ужаса. Я хотела исчезнуть. Хотела убежать и не возвращаться.

– Я так не говорила, – сказала я.

– Ты меня боишься, – сказал он. – Я же вижу.

– Нет, – я едва не пискнула, как мышь.

– Ну вот, – сказал он. – Если все это правда, то мне уже не помочь.

– Мне жаль. Я не хотела, чтобы все было так ужасно. Все запуталось. Я просто хотела узнать правду, чтобы помочь.

– Я и не отрицаю, – сказал Томо. Он заложил руки за голову и лег, его локти выступали за пределы моей подушки. – Но мы вернулись к тому, с чего начали.

Я легла рядом с ним, он безмолвно обхватил меня рукой. Он все-таки не возненавидел меня.

– Вернулись. То есть…?

Он посмотрел на меня теплым взглядом красивых глаз. Я хотела поцеловать его веки и прогнать все кошмары, оставшись рядом с ним навеки.

– Это значит, – сказал он, – что тебе нужно убегать от меня.

Слезы застилали глаза, я пригрелась в его тепле. Наши ноги и животы соприкасались. Его волосы щекотали мое ухо.

– Я не хочу, – прошептала я.

Он поцеловал меня в макушку.

– А придется, и оглядываться тебе нельзя.

– Прости, – я не хотела, чтобы все разрушилось. Я думала, что с правдой появится надежда. Но Томо был прав. Какой может быть надежда в его случае? Он ломался под гнетом чернил.

– Гомэн, – сказал он, уткнувшись головой в мои волосы. – Мне очень жаль. Я не должен был впутывать тебя в это. Как же эгоистично с моей стороны…

– Нет, – сказала я. – Я сама этого хотела. И все еще хочу.

– Гомэн, – снова сказал он.

Все было кончено.

 

 

 

 

Я едва заставила себя пойти в школу на следующий день. Как можно думать о математике, биологии и химии, когда мой мир рушится? Я уже собиралась притвориться заболевшей и сказать Диане, что простыла, оставшись дома и сделав вид, что мир от этого замрет. Но я не могла скрываться вечно. Если я останусь, то это вряд ли понравится Сузуки-сенсею, это станет еще одной причиной разговоров о переводе в другую школу. Я не могла потерять и эту часть своей жизни, цепляясь за оставшиеся осколки.

К тому же, я смогу хотя бы видеть Томо в школе.

Побег ничего не изменит.

Я медленно шла в школу, укутавшись в пиджак из-за прохладного ветра, пришлось даже повыше подтянуть чулки.

Я думала, что у Томо утром будет тренировка кендо для старшеклассников, но, конечно, у него был выходной, ведь турнир уже прошел. А потому, когда я прошла ворота Сунтабы, он уже был возле велосипедной стоянки, прислонившись к стене и говоря с Ишикавой. Их покрытые синяками лица выглядели печально и схоже. Томо тоже застегнул пиджак на все пуговицы, выпрямив рукава. Ему приходилось еще и скрывать следы укуса.

Я смотрела на них. Девушка остановилась поговорить с ними, ее черные волосы завивались у плеч. Я содрогнулась, словно от удара током. Она говорила дружелюбно и выглядела невинной.

Боже. А что будет, когда у Томо появится новая девушка? Сердце сжалось и словно упало вниз.

Но у него ее не будет. Это было слишком опасно, потому не было смысла даже думать о таком. Он будет один… но эта мысль была еще хуже.

Он встретился с моим взглядом, и я застыла, думая о том, как впервые увидела его у ворот в тот день, как он так же, как и сейчас, прислонялся к стене. Он шагнул ко мне, как и в тот раз. Его обувь стучала так же по асфальту двора. Ветерок донес запах ванильного геля для душа и мисо, что еще остался на его губах после завтрака.

Я хотела смыть его поцелуем, но я застыла и пыталась дышать. Я смотрела, как с веток медленно опадают листья момиджи на крышу и велосипеды на стоянке.

– Охайо, – сказал Томо теплым и бархатным голосом, похожим на мед. Я не могла сдерживаться. Я хотела рухнуть в его объятия.

Вместо этого я вдохнула. И выдохнула. Сердце громко колотилось, меня словно сковали по бокам когти дракона.