Текст книги "Любовница"

Автор книги: Аманда Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

– Леди Сэндс, пожалуйста, успокойтесь. – Ифигиния вынула кружевной платочек из белого атласного ридикюля. – Вот увидите, все образуется.

– Благодарю вас. – Анна, воспользовавшись платочком, осмелилась поднять полные боли глаза на своего мужа. – Простите меня, миссис Брайт. Я никогда не думала, что это произойдет… Маркус оказался прав… Я не должна была скрывать правду от мужа.

– Какую правду? Что, черт возьми, здесь происходит?! – Сэндс взглянул на Маркуса, гнев и мучительная боль исказили его лицо. – Объясните мне все, только не смейте опять нести всякую чушь о терапии доктора Хардстаффа!

– Открыть вам правду может только ваша жена, – спокойно ответил Маркус. – Я же дал ей слово хранить тайну.

– Какие у вас могут быть тайны с моей женой?! – взорвался Сэндс. – Вы заманили ее сюда, чтобы соблазнить на бордельной постели?

– Нет, – коротко ответил Маркус.

– Разумеется, он не собирался этого делать! – не выдержала Ифигиния. Она выпрямилась и гневно посмотрела на Сэндса:

– Право, сэр, вы заходите слишком далеко. Маркус не способен соблазнить чужую жену!

Сэнде обернулся к ней, лицо его подергивалось.

– Откуда, осмелюсь спросить, такая уверенность?

– Я прекрасно знаю Маркуса! – Ифигиния дотронулась до плеча Анны. – Он не способен на такую низость!

Маркус как-то очень странно посмотрел на нее, Сэндс же пытался прочесть выражение ее глаз.

– Как вы здесь оказались, мадам?

– Я получила записку, точно такую же, как и вы, – ответила Ифигиния. – Я приехала за минуту до вас и спряталась за портьерой. – Она обвела рукой постель, эротические фрески и статуи. – Очевидно, кто-то рассчитывал, что я застану Маркуса с леди Сэндс в компрометирующих обстоятельствах. Я думаю, от вас ожидали того же самого, милорд.

– Кто-то нарочно подстроил ловушку? – ошеломленно переспросил Сэндс. – Я правильно вас понял?

– Это единственное логичное объяснение происходящему, не так ли, Маркус?

– Да. – Он задумчиво оглядел собравшихся. – Мы с Анной тоже получили письма.

– Их мог написать только вымогатель, – протянула Ифигиния. – Но миссис Вичерлей мертва… После ее смерти не было бы никаких требований о выплате денег. Значит, в дело замешан кто-то еще.

Сэндс обвел взглядом присутствующих со все возрастающей растерянностью и недоумением.

– Что за вымогатель?

Анна с печальным достоинством подняла голову:

– Кто-то шантажировал меня. Подозрение пало на миссис Вичерлей, хозяйку известного агентства. Она шантажировала в числе других близкую знакомую миссис Брайт… Но она была убита… убита, по-видимому, кем-то из своих жертв.

– Это всего лишь наше предположение, – уточнил Маркус.

– Боже! – прошептал Сэндс. Он удивленно посмотрел на Маркуса, а затем бросился к Анне, обнял ее, прижал к себе. – Признайся мне во всем, Анна. Ради всего святого! Никакая правда не заставит меня страдать так, как я страдал все эти последние недели.

Глаза Анны снова наполнились слезами.

– Ты с отвращением отшвырнешь меня, если узнаешь.

– Никогда! – горячо воскликнул он. – Никогда, любовь моя! Ты не можешь сделать ничего, что заставило бы меня испытать отвращение. Ты разобьешь мое сердце, только если полюбишь другого!

– О, Эдвард, но я же убила его! – Анна уткнулась лицом в его плечо. – Я застрелила его! И не раскаиваюсь в убийстве… Я только ужасно боялась, что ты узнаешь об этом.

– Кого, кого ты убила? – Сэндс нежно гладил ее дрожащую спину.

– Спалдинга, – выдохнула Анна.

– Спалдинга? Своего первого мужа? – нахмурился Сэндс.

– Я убила его ночью, когда он пришел домой пьяный и снова начал бить меня. Я не могла больше сносить его безумства! – Анну душили слезы. – Не могла выдержать вечного страха. Жестокости. Я боялась за свою жизнь и за жизнь ребенка, которого, возможно, уже носила… Я так боялась! Только один Маркус знал всю правду.

Сэндс посмотрел на Маркуса поверх головы Анны:

– Мастерс? Так вы все же причастны к убийству? По слухам, именно вы настоящий убийца.

– Я вошел через пять минут после того, как Анна застрелила его, – спокойно сказал Маркус. – Я вывез тело из дома и спустил его в реку. Обставил все так, будто Спалдинга убили грабители.

– Это лишь самая малая часть того, что он сделал для меня! – Анна смахнула слезы с ресниц. – Он принял на себя все последующие слухи и сплетни. Никто не сомневался, что Мастерсу выгодна смерть моего мужа. На самом деле Спалдинг обманул и его, и многих других. Его инвестиционный фонд был на грани полного банкротства.

– В тот день я приехал в Лондон, чтобы предъявить Спалдингу обвинения в обмане, – продолжил Маркус. – Я прибыл поздно вечером и сразу направился в его дом на Фултон-стрит, где и обнаружил Анну с пистолетом в руке.

– Я была в полубреду. – Анна робко посмотрела на мужа. – Парализованная ужасом, так будет точнее. Я чувствовала облегчение от того, что мой мучитель мертв, но безумно боялась последствий. Маркус взял все на себя.

– Понятно. – Сэндс внимательно посмотрел на графа. – Вы сохранили в тайне не только роль Анны в смерти Спалдинга, но и финансовое положение его фонда, не так ли?

– У меня не было иного выхода, – кивнул Маркус. – Слишком многое было поставлено на карту.

Анна нервно поправила прядь волос.

– Если бы просочились слухи о нестабильном положении фонда, среди акционеров возникла бы паника. Инвесторы начали бы с колоссальными потерями сбрасывать свои акции. Слишком многие разорились бы. – Она печально улыбнулась. – Маркус принял управление фондом и спас дело.

– Немало разбогатев при этом, – добавил Сэндс. Маркус лишь пожал плечами.

– О, Эдвард, я искренне сожалею, что правда открылась для тебя таким ужасным образом, – прошептала Анна. – Маркус давно требовал, чтобы я все рассказала тебе, поскольку, как он говорил, это единственный способ вырвать жало у вымогателя, но я боялась открыться тебе! Я слишком любила тебя, чтобы рискнуть потерять твою любовь.

– Я всегда подозревал, каким гнусным типом был Спалдинг. – Сэндс нежно взял жену за руки, крепко прижал к своей груди. – До меня доходили слухи, но высший свет подобные вещи оставляет без внимания.

– Ты прав, – пробормотала Анна.

– Выслушай меня, Анна. Я даже рад, что ты убила его. Ты слышишь? Я жалею лишь о том, что не мне досталась эта привилегия. Если бы я узнал тебя раньше, я непременно сам уничтожил бы его.

– О, Эдвард! – Анна еще крепче прильнула к нему.

– Ничто на свете не заставит меня отказаться от тебя, если только ты не полюбишь другого.

– Никогда! – поклялась Анна. – Ты единственный, кого я любила в своей жизни. И единственный, кого я буду любить до конца своих дней!

Сэндс нежно коснулся ее волос:

– Но теперь ты будешь доверять мне?

– Да! – Облегчение и радость звенели в ее голосе. – Я очень раскаиваюсь, что не рассказала тебе обо всем много раньше.

Сэндс перевел взгляд на Маркуса:

– Я ваш должник, милорд. Как за то, что вы помогли Анне в ту страшную ночь, так и за то, что оградили ее от всех сплетен и подозрений.

– Право, не стоит больше об этом говорить.

– Перед вами граф Мастерс, лорд Сэндс, – с гордостью улыбнулась Ифигиния. – Джентльмен до кончиков пальцев.

– Это Анна сделала из меня джентльмена. – Маркус вытянул ноги и откинулся на спинку сиденья экипажа. Устремив взгляд в ночь за окном, он предался воспоминаниям. – Она научила меня тем вещам, которые необходимо знать для того, чтобы чувствовать себя уверенно в обществе.

– Нельзя вынуть шелковый кошелек из свиного уха, – возразила Ифигиния. – Леди Сэндс придала тебе светский лоск, но ты родился с благородной душой.

Маркус с улыбкой посмотрел на нее:

– Я родился фермером, Ифигиния.

Изящным взмахом руки она отмахнулась от его слов:

– Это не важно. Родись ты бедным рыбаком или зеленщиком с повозкой – все равно ты был бы благородным джентльменом.

Маркуса глубоко тронула ее наивная вера в него, но он попытался скрыть свои чувства за вежливой насмешкой:

– Ты так демократична! Рассуждаешь, точно настоящая американка.

– Просто я уверена, что джентльменом стоит считать того, кто этого достоин, а не того, кому повезло родиться в знатной семье.

– Твое мнение страшно далеко от общепринятого.

Даже в сумраке кареты он заметил, как Ифигиния презрительно скривила губы:

– Я очень редко разделяю общепринятые мнения.

– Да-да, конечно. Это одно из самых ценных твоих качеств, – усмехнулся Маркус.

– Только тот, кто сам исповедует взгляды, далекие от общепринятых, способен по-настоящему оценить подобное достоинство в женщине.

– Без сомнения. – Маркус снова задумчиво посмотрел в ночь за окном. Какое облегчение освободиться от тайны Анны, усмехнулся он про себя. Обычно такие вещи никогда не тревожили его, но ему было не по душе скрывать правду от Ифигинии. Впервые ему хотелось быть полностью откровенным с женщиной.

Иметь наперсницу было так непривычно… Такая простая и вместе с тем великая радость.

– Маркус?

– Да?

– Мы, кажется, зашли в тупик. Миссис Вичерлей мертва и не могла разослать нам приглашения. Так кто же это сделал? Прервав размышления, Маркус вернулся к реальности:

– Не буду утверждать наверняка, но убийца миссис Вичерлей мог найти список ее жертв.

– И решил продолжить начатое ею дело?

– Не исключено.

– Но какой в этом смысл? Собрав нас сегодня ночью вместе, он рисковал полностью провалиться – что и произошло. Анна открыла мужу свою тайну, а значит, ее уже нельзя шантажировать.

– И ты, и Сэндс застигли нас с Анной в пикантной обстановке.

– Да, но я сразу поняла, что ты не собирался соблазнять Анну! Да и Сэндс недолго сопротивлялся.

– Ни один человек, – очень осторожно проговорил Маркус, – вознамерившийся продолжить шантаж, не мог предугадать такого поворота событий.

Ифигиния изумленно округлила глаза.

– Что ты хочешь этим сказать? Ах! – Она презрительно сморщила носик. – Уж не считаешь ли ты, будто злоумышленник ожидал, что мы с Сэндсом поверим в самое худшее?

– Да.

– Но он ошибся, не правда ли?

– Он рассчитывал на реакцию, естественную для подавляющего большинства людей.

– Чепуха! Только тот, кто не берет в расчет глубокое уважение, связывающее близких людей, их духовное родство и подлинную любовь, – только такой глупец мог так просчитаться.

– Наверное, мои слова покажутся тебе несколько странными, но девяносто девяти процентам людей и всему высшему свету без исключения и в голову не приходит, что между мужчиной и женщиной могут существовать доверительные отношения.

– Неужели? – Ее проницательный взгляд был устремлен ему в лицо. – Как бы ты повел себя, застав меня за тем, что я пытаюсь спрятать мужчину за боковой дверцей?

– Я бы пришел в бешенство.

– Поверил бы ты моим словам о невиновности?

Маркус задумался. Его вдруг поразила мысль о том, что он предпочел бы поверить в самые нелепые объяснения, чем признать возможность измены…

– Да.

Ифигиния самодовольно улыбнулась:

– Я не сомневалась. Вы поверите мне, милорд, не правда ли?

– Конечно, однако я пришел бы в безумную ярость. Ради Бога, никогда не пытайся подвергать меня таким испытаниям.

– И все же я не поняла, чего добивался злоумышленник, собрав нас в музее доктора Хардстаффа. В любом случае он лишь подвергал неоправданному риску свой будущий, весьма крупный доход.

Маркус немного помолчал, обдумывая мысль, уже посещавшую его однажды.

– Судя по всему, мы имеем дело с человеком, которому доставляет удовольствие вынашивать злобные замыслы. С человеком, который может и не нуждаться в деньгах, заработанных шантажом жертв миссис Вичерлей.

– И который получает извращенное удовольствие, разглашая чужие тайны?

– Вполне допускаю. Наше общество воспитало немало людей, больных опаснейшей скукой, и одному Богу известно, способны ли они отказаться от удовольствия пощекотать себе нервы, вызвав хаос и панику в свете!

– Боже мой! Какая ужасная мысль!

– Согласен, не из приятных. – Маркус не имел ни малейшего желания раскрывать ей полностью свою гипотезу.

Его не покидало беспокойное ощущение, что в событиях этой ночи имелся глубоко личный, интимный мотив. Казалось, кто-то хотел свершить месть…

Вдруг Ифигиния испуганно вскрикнула:

– Получается, тайна тети Зои снова под угрозой! Негодяй может использовать ее прошлое, чтобы вызвать скандал в обществе.

– Вполне возможно, – согласился Маркус.

– Я должна предупредить ее!

– Мы не в силах предотвратить разоблачение…

– Да, я все понимаю, но бедная тетя Зоя! Она будет уничтожена, если ее тайна откроется.

– Надо немедленно разыскать ее и предупредить о грозящей опасности. Хотя вряд ли злоумышленник в ближайшее время предпримет какие-либо шаги, – ободрил ее Маркус. – Наверное, он прежде захочет узнать, добился ли намеченной цели сегодняшним маленьким спектаклем, а уж потом приступит к разработке нового плана.

– Сегодняшнее представление тоже было тщательно подготовлено.

– По крайней мере большая его часть… Я уже начинаю сомневаться, а была ли вообще миссис Вичерлей вымогательницей.

– Но, Маркус, в этом-то как раз ничего не изменилось. Шантажировала скорее всего она.

– Да. Но тем не менее утром я намерен предпринять действия, которые не мог предпринять раньше.

– Какие именно?

– Я попытаюсь раздобыть новые факты, доказывающие ее вину.

– Что ты имеешь в виду?

Маркус проводил взглядом проезжающий экипаж.

– Для начала попрошу своего поверенного кое-что выяснить.

– И что он будет выяснять?

– К примеру, кто является собственником музея доктора Хардстаффа.

– Скорее всего Хардстафф и есть владелец здания либо он арендует его.

– А по-моему, Хардстафф – это псевдоним.

Ифигиния нахмурила брови:

– Согласна, весьма необычное имя.

– Слишком уж подходящее для его рода деятельности.

Ифигиния смущенно потупилась:

– Хардстафф … Да, кажется, я поняла ход твоих мыслей.

– В любом случае пришло время копнуть глубже.

– Что ты надеешься обнаружить?

– Пока не знаю.

Несколько минут Ифигиния молчала. Маркус решил, что она осмысливает события этой ночи, и принялся составлять список поручений, которые нужно будет дать Беркли, как вдруг Ифигиния заговорила:

– Маркус?

– Да?

– По-твоему, Богиня мужской силы – та, что справа, – и в самом деле немного худа?

Он рассмеялся. Потом протянул к Ифигинии руки и заключил ее в свои объятия:

– Ни в коем случае. Она лучшее укрепляющее средство, которое требуется для восстановления моей мужской силы.

Ифигиния с Маркусом отыскали Зою на балу у Крэндалов. Они с лордом Отисом как раз выходили из бальной залы, запыхавшиеся и раскрасневшиеся после быстрого вальса.

– Добрый вечер, Мастерс, Ифигиния. – Отис удивленно приподнял кустистые брови. – Вот уж не думал повстречать вас в этой давке.

Ифигиния взглянула на Зою:

– Мы должны немедленно поговорить с тобой.

Улыбка сбежала с лица леди Гатри, теперь оно выражало крайнюю тревогу.

– Почему? Что случилось?

– Кажется, убийца миссис Вичерлей отыскал какие-то сведения о ее жертвах и решил позабавиться, предав огласке их тайны.

– О Боже! – Зоя в ужасе схватилась рукой за горло.

– Успокойся, моя дорогая! – поспешил к ней на помощь Отис. – Мы все уладим.

Маркус счел нужным вмешаться в разговор:

– Нам лучше спуститься в сад и обсудить все без свидетелей. Насколько я понимаю, существует только один выход из создавшегося положения.

– Мы должны открыть Марианне правду. – Бакенбарды Отиса дрогнули. – Я сколько раз призывал к этому Зою, с самого начала всей этой истории. Цыплята всегда возвращаются на свой насест, не уставал повторять я!

– Но наша драгоценная Марианна! – прошептала Зоя, явно потрясенная. – Что она скажет? И что скажут Шеффилды? Что будет со свадьбой?

– Мы что-нибудь сообразим, дорогая, – шепнул Отис, увлекая ее к двери. – С самого начала мы знали, что наступит день – и нам придется ей все рассказать.

Через полтора часа, около половины третьего утра, Маркус прошелся по своей лаборатории, плеснул в бокал бренди и уселся в кресло перед рабочим столом. Оглядел комнату, освещенную единственной зажженной лампой. Ему необходимо было основательно подумать – а лучше всего думалось именно здесь.

Он забросил ноги на стол, откинулся на спинку кресла и отхлебнул глоток бренди. У него давно уже вошло в привычку позволять мыслям бесцельно блуждать в течение нескольких минут, прежде чем сосредоточиться. Эта хитрость безотказно помогала сконцентрироваться на главном.

Вспомнился разговор, состоявшийся час назад у Крэндалов. Маркус знал, как тревожится Ифигиния по поводу тетиной тайны, но вот лорд Отис, казалось, был полностью удовлетворен столь неожиданным поворотом событий. И Маркус мог понять его. Восемнадцать лет заставлять себя притворяться добрым другом – и вот теперь наконец-то открыто признать собственную дочь!

К концу разговора Зоя, похоже, тоже смирилась с неизбежным и, по-видимому, даже испытывала облегчение оттого, что в скором времени освободится от бремени своей тайны.

Оставалось лишь выяснить, как Марианна воспримет известие о том, что Отис ее отец. Ее надежда на брак подвергается большой опасности, но кто знает, как все повернется. Юный Шеффилд весьма независим в суждениях, у него есть воля. Если он действительно любит Марианну, то его не испугают сплетни.

Если он действительно любит Марианну!..

Ад и все дьяволы! Маркус с отвращением скривил губы. Кажется, он уже начинает поддаваться влиянию этих идиотов – так называемых поэтов-романтиков! Очевидно, ему вредно проводить так много времени в обществе Ифигинии и собственного братца. Их искаженные, нарочито возвышенные взгляды на отношения между мужчиной и женщиной оказывают на него пагубное влияние. Нужно постараться оградить себя от этой заразы! Он ученый, а не поэт!

Слишком дорого заплатил он за свои уроки, составив правила, защищающие и от наивности, и от склонности к излишней романтике.

Стук в дверь лаборатории заставил Маркуса вздрогнуть и прервать размышления.

– Войдите!

– Маркус? – В комнату вошел Беннет.

– Что тебе угодно?

– Да так, ничего. – Беннет замялся. – Ловелас сказал, что ты здесь. Я как раз собирался подняться в спальню. Решил заглянуть, пожелать тебе спокойной ночи.

– Я пришел сюда, чтобы все тщательно обдумать. – Маркус посмотрел на бокал в своей руке. – Выпьешь со мной?

– Спасибо! – с облегчением согласился Беннет. Он прошел к столику, налил себе бренди.

Маркус ждал. Беннет взял бокал, задумчиво посмотрел на него.

– Час назад я видел тебя в обществе миссис Брайт.

– У Крэндалов?

– Да.

– Я не заметил тебя.

– Там была жуткая давка, – пояснил брат. – В бальной зале не повернуться!

– Да, действительно.

Беннет откашлялся:

– Ты уже начал готовиться к свадьбе?

– Миссис Брайт все еще не дала мне своего согласия.

Беннет быстро вскинул голову, на его лице читалось выражение крайнего изумления.

– Что ты сказал?

– Она не готова рискнуть стать моей женой, – уныло ответил старший брат. – Говорит, что хотя и очень… ну, в общем, хотя я ей очень нравлюсь, но все же она не в восторге от мысли выйти за меня замуж.

Беннет поперхнулся бренди.

– Она, должно быть, сошла с ума! – Несмотря на собственное мнение по этому вопросу, он вдруг почувствовал себя смертельно оскорбленным.

– Принимаю это за комплимент, – хмыкнул Маркус. – На самом деле она слишком далека от безумия. Она энергичная, гордая, независимая… в общем, очень необычная женщина – но уж никак не сумасшедшая.

– Но почему она отказывается выйти за тебя?! Ты же граф, черт возьми! И к тому же богат! Да любая на ее месте расшиблась бы в лепешку, чтобы удержать тебя.

– Миссис Брайт сама достаточно состоятельна благодаря своим мудрым инвестициям в некоторые предприятия. Непохоже, чтобы ее слишком интересовал мой титул, – кисло улыбнулся Маркус. – У нее на редкость демократичный взгляд на то, что делает из мужчины джентльмена. По-видимому, она много читала Локка, Руссо и, разумеется, Джефферсона.

Беннет рассердился всерьез:

– Не сомневается ли она в твоем праве на титул?

– Нет.

– Надеюсь, что нет, – нахмурился Беннет. – И ты продолжаешь утверждать, что она отказывает тебе?

– Потребуются колоссальные усилия, чтобы получить ее согласие.

– Проклятие! – выдохнул Беннет. – Просто поразительно! Даже не знаю, радоваться мне или сходить с ума от злости.

Маркус привычно повертел бокал, посмотрел на отблески света в тяжелых гранях.

– Это миссис Брайт убедила меня не противиться твоему браку с Юлианой Дорчестер.

Беннет бросил на него сердитый взгляд:

– Я не верю! С какой стати она стала бы вмешиваться в мои проблемы! Какое ей дело до того, на ком я женюсь?!

– Ее заботят очень многие странные вещи. И многие люди…

– Маркус, не переменил же ты мнение о моей женитьбе, прислушавшись к словам миссис Брайт! Я никогда в это не поверю.

Маркус снова печально улыбнулся:

– Ты удивлен?

– Не то слово!

– Возможно, не ты один. Я сам был захвачен врасплох.

– Разве можно представить себе, что ты позволил кому-то… тем более своей любовнице… – Беннет вдруг осекся, заметив, как старший брат угрожающе сузил глаза. – То есть… своей подруге оказать на тебя влияние! Да я не припомню случая, когда ты изменял свое мнение по любому, пусть самому ничтожному вопросу!

– Это не совсем так. Я способен изменить решение, когда появляются новые факты.

– Да, но ничего подобного никогда не происходило, поскольку ты никогда не принимал решения, не исследовав самым тщательным образом всех нюансов дела.

– Повторю: миссис Брайт действительно удалось убедить меня изменить свое первоначальное мнение и дать согласие на твой брак. – Маркус отпил бренди.

– Черт возьми!

– Теперь ты убедился в ее влиянии на меня?

– Да! – Беннет сердито поджал губы. – Да, вполне, хотя в данном случае я выиграл от ее вмешательства. Это так не похоже на тебя, Маркус!

– Да, не похоже. – Он снова посмотрел на механического дворецкого, замершего в углу. – Я всегда старался подчинить свою жизнь ясным и строгим принципам.

– Ты делал это уже тогда, когда я был еще ребенком, – подтвердил Беннет.

– Миссис Брайт заставила меня изменить, а в некоторых случаях просто нарушить целый ряд правил. Если предположить, что я не безумен, то любопытно услышать твое мнение на сей счет.

– Не обижайся, брат, но меня поражает, как ты позволил страсти управлять своим рассудком!

– Однажды я упрекал тебя в том же самом.

– Верно, – нахмурился Беннет. – Ты всерьез намерен жениться на ней?

– Да.

– Постарайся объяснить мне, почему ты решил жениться именно на этой женщине, – вздохнул Беннет.

Маркус задумчиво взглянул на механического дворецкого:

– Рядом с ней я не чувствую себя машиной из пружин и шестеренок.

Беркли внимательно просмотрел последние пометки в своем блокноте. Крепче посадил на носу очки и пристально взглянул на Маркуса:

– Что именно вы надеетесь обнаружить, сэр?

– Я ищу связь между музеем Хардстаффа и человеком, воздвигшим памятник на Ридингском кладбище.

– Не понимаю. Какая может быть здесь связь?

Маркус еле заметно улыбнулся:

– Я плачу вам только за то, чтобы вы ее обнаружили, Беркли.

– Да, милорд. – Поверенный, тяжело вздохнув, поднялся с кресла. – Я немедленно приступлю к расследованию.