Текст книги "Любовница"
Автор книги: Аманда Квик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 19
– Мы рассказали Марианне сразу же после завтрака. Очень долго она молчала. – Зоя поднесла к глазам платочек. – Я была в ужасе, думала, что теперь она навсегда возненавидит нас… Она заплакала…
Ифигиния, сидевшая за своим столом, обменялась многозначительным взглядом с Амелией. Та подняла брови, но промолчала. Никто не прерывал повествования Зои.
– А потом, – Отис высморкался в свой большой платок, – потом она посмотрела на меня и сказала: «Отец!» После стольких лет она наконец-то сказала мне «отец»!.. И бросилась в мои объятия.
– Клянусь, это была самая счастливая минута в моей жизни! – Слезы радости полились из глаз Зои.
– И в моей, любимая! – Отис подошел к ней, крепко обнял. – Ты не представляешь себе, что значит для меня возможность наконец-то открыто назвать Марианну дочерью!
– Нам следовало рассказать ей все еще в прошлом году, сразу после смерти Гатри, – обратилась Зоя к Ифигинии. – Скольких неприятностей можно было бы избежать!
Ифигиния сцепила лежащие на столе руки и, нахмурившись, спросила:
– Но что будет с ее замужеством?
– Марианна настаивает на том, чтобы рассказать всю правду жениху, – с нескрываемой гордостью поделился Отис. – Наверное, так будет лучше, вымогатель рано или поздно все равно осуществит свою угрозу.
– Думаю, Шеффилд откажется, – вздохнула Зоя. – Ну да ничего не поделаешь. Графы Шеффилды всегда отличались непомерным высокомерием… Жаль, конечно. Это была бы превосходная партия. Но Марианна столь мила, что я просто убеждена – мы легко подыщем ей другого достойного жениха!
– Я предам самой широкой огласке, что собираюсь сделать ее своей наследницей, – решительно объявил Отис. – Естественно, я и так собирался это сделать, но втайне… Хорошее приданое поможет в выборе достойной партии для моей дочери.
– Совершенно верно. – Ифигиния задумчиво повертела в пальцах перо. – Знаете, мне только что пришло в голову, что есть гораздо более простой выход из создавшегося положения.
– Какой же? – полюбопытствовала Зоя.
– Вам с Отисом нужно пожениться. Тогда Марианна по закону станет его приемной дочерью.
– Пожениться?! – изумленно вытаращилась на племянницу Зоя. – Нам пожениться? Но мы и сейчас очень счастливы. Правда, Отис?
– Ты всегда была и будешь счастьем моей жизни, любимая, – галантно ответил Отис. – И сама прекрасно знаешь об этом. Ты будешь занимать самое главное место в моем сердце независимо от того, поженимся мы или нет.
Зоя нежно улыбнулась ему:
– Я тоже буду до конца дней своих любить тебя, Отис.
– Но дело в другом, – живо вмешалась Ифигиния, – если вы поженитесь, само собой снимется необходимость заявлять отцовство Отиса.
– Верно, – кивнула Амелия.
– Не понимаю… – Зоя нахмурилась.
Брови Отиса трагически сошлись на переносице.
– Думаю, очень разумная мысль, дорогая.
Ифигиния вдруг увидела, что глаза его зажглись каким-то новым, совершенно особенным светом. Она улыбнулась.
– Если вы с Отисом поженитесь, он станет приемным отцом Марианны. Она сможет назвать его отцом, и никому это не покажется странным. Он сможет открыто относиться к ней как к дочери, и люди едва ли заподозрят, что это нежность настоящего отца.
– В чем, кстати, тоже нет ничего странного, – заметила Амелия. – Более того, узаконив ваши отношения, вы сразу уладите дела, связанные и с деньгами Гатри, и с наследством Отиса.
– Точно, – кивнула Ифигиния. – Марианна станет богатой наследницей.
– И никому уже не придет в голову сомневаться, – пробормотал Отис. – Совершенно естественно, что я захочу сделать наследницей приемную дочь!
– Господи! – Зоя быстро оценила открывающиеся возможности. – Да она тогда сама сможет выбирать себе мужа!
Отис взял ее руку, поднес к губам:
– А я получу величайшее счастье не только без скандала называть дочерью собственную дочь, но и назвать тебя, любовь моя, своей женой.
– Ах, Отис! – подняла на него глаза леди Гатри. – Ты всегда был так добр ко мне. Только твое присутствие помогало мне терпеть жизнь с Гатри.
– Ты подарила мне наивысшее счастье, – ответил тот. – И если захочешь оставить неизменными наши отношения, я сочту это за великую честь. Но знай, ничто на свете не сравнится для меня с правом назвать тебя своей женой.
Глаза Зои засверкали.
– Как могу я отказать тебе? Я думала, что никогда больше не выйду замуж после того, как освободилась от Гатри. Но ведь ты единственный мужчина, которого я любила в своей жизни. Ты отец моей дочери. Мой лучший, самый преданный друг.
– Я сегодня же выхлопочу специальное разрешение на брак! – ликующе воскликнул Отис. – Уже вечером мы сможем обвенчаться!
– Я почему-то уверена, что Марианна будет счастлива, – заметила Амелия.
Ифигиния ткнула ручкой в листок бумаги:
– А вымогатель лишится еще одного лакомого кусочка. Я начинаю убеждаться, что Мастерс и здесь оказался прав. Он всегда говорил, лучший выход – перехитрить злоумышленника, раскрыв свои секреты.
– И он был абсолютно прав, – подтвердила кузина.
– Но он злоупотребляет своей вечной правотой, – буркнула Ифигиния. – И хуже всего то, что Маркус прекрасно это знает и не стесняется заявлять во всеуслышание. Клянусь, порой я просто бешусь.
– Не потому ли, что ты привыкла сама быть во всем правой? – ехидно заметила Амелия.
Ифигиния хмуро вспомнила свой план разоблачения вымогателя путем поиска владельца печати с фениксом и черного воска.
– Никогда еще не встречала мужчину, который оказывался бы прав чаще, чем я. Это ужасно действует на нервы.
…Но еще больше действовала на нервы мысль, что она влюбилась в мужчину, знающего все на свете, кроме одного – как снова полюбить.
– У Мастерса есть новая версия, Ифигиния? Кто же, по его мнению, намерен выдать на суд света чужие тайны? – спросила Амелия, когда они поднимались по лестнице в контору Адама.
– Он пока не знает, кто этот негодяй. Но самое любопытное его предположение, что миссис Вичерлей не была вымогательницей.
Амелия изумленно посмотрела на кузину:
– Правда? Но если не она, то кто?
– Я же сказала, Маркус пока не нашел нового подозреваемого, просто у него появились сомнения относительно миссис Вичерлей. – Поднявшись на площадку, Ифигиния двинулась по коридору к двери Адама.
– Ну, а ты-то сама как считаешь?
– Ума не приложу, что и Думать о последних событиях. Я до сих пор верю в черный воск и печать с фениксом, как и в то, что пославший письмо тете знал о планах Мастерса провести месяц за городом.
– Я представляю, как тяжело тебе отказаться от своей гипотезы. Но Мастерс скоро решит и эту проблему.
Ифигиния недовольно сморщила носик:
– Боже ты мой, скажите, какая вера в его талант и мощный интеллект! А ведь ты совсем недавно прилагала столько сил, стараясь оградить меня от него.
– Я до сих пор боюсь, что он разобьет твое сердце, но тем не менее именно он может найти разгадку.
– Ты всегда была невероятно практичной, Амелия. Это одно из самых ценных твоих качеств.
Они остановились перед узкой дверью. Ифигиния подняла было руку, чтобы постучать, но вдруг заметила, что дверь приоткрыта и через щель доносится срывающийся от ярости хриплый мужской голос:
– Я требую встречи с руководством фонда, слышишь, Мэнваринг?
Ифигиния тихонько отворила дверь. Здоровенный коренастый мужчина с перекошенным от гнева лицом угрожающе навис над столом Адама. Сам Адам сидел спокойно, с выражением холодной брезгливости на лице. Мужчины не заметили замерших в дверях кузин.
– Я уже говорил вам, что это невозможно, – отвечал Адам.
– А я настаиваю! – заорал незнакомец и с такой силой грохнул толстым кулаком по столу, что затряслись стоящие на нем коробочка с воском и перья в стаканчике. – Я требую, чтобы мне позволили лично переговорить с хозяевами! Меня не устраивает их ответ.
Ифигиния услышала, как Амелия тихо испуганно вскрикнула.
– Амелия? – дотронулась она до рукава кузины. – С тобой все в порядке?
Амелия не отвечала. Она стояла неподвижно, не сводя глаз с мужчины, стучащего кулаком по столу Адама.
– А я уже говорил вам, что хозяева фонда не заинтересованы в вашем участии, Додгсон. – Мэнваринг поднялся, челюсти его были стиснуты, как у бульдога. – И я также объяснил вам почему.
– Ложь! Все это ложь, придуманная какой-нибудь дрянью гувернанткой! – взвыл Додгсон. – Ни на секунду не поверю, что солидные люди могли всерьез отнестись к выдумкам подобной особы!
Амелия шагнула вперед. Плечики ее были гордо расправлены.
– Нет, не выдумки. Вы грязный, порочный человек, Додгсон. И мы с вами оба знаем это.
Мужчина стремительно обернулся:
– Кто вы, черт возьми, такая?!
– Не узнаете? Я Амелия Фарлей. Когда-то я работала гувернанткой, но теперь у меня совершенно иное положение.
Додгсон ошеломленно выпучил глаза – он узнал Амелию. Разинув рот, он уставился на нее:
– Ты… Так это ты донесла хозяевам на меня?! И кто мог поверить тебе?
– Мисс Фарлей – одна из хозяек фонда, – с мрачным удовольствием пояснил Адам.
– Не понимаю… – Додгсон ошарашенно поворачивал лицо с тяжелой бульдожьей челюстью от Адама к Амелии и обратно. – Но это невозможно…
– Нет, Додгсон, – ровно ответил Адам. – Это более чем возможно. И вы никогда не станете нашим вкладчиком.
– Из-за какой-то клеветы… смазливенькой шлюшки? – взвизгнул Додгсон. – Вы не можете говорить всерьез!
Адам рванулся через стол, размахнулся и со всей силы ударил кулаком прямо по безмятежной физиономии Додгсона. Тот взвыл от боли, изумления и ярости. Шатаясь, припал к стене, прижимая руки к разбитому носу. Адам, все еще сжимая кулаки, подошел к нему:
– Я не позволю неуважительно отзываться о даме в моем кабинете.
– Будьте вы прокляты! – Додгсон с ужасом смотрел на свои перепачканные кровью ладони. – Будьте вы все прокляты… Это просто кошмар… Я разорен по прихоти девчонки-гувернантки, которая должна быть только счастлива, что благородный мужчина одарил ее своим вниманием!
– У меня для вас еще одна новость, Додгсон, – спокойно заявил Адам. – Вам грозит не только финансовый крах. Завтра на рассвете вы встретитесь со мной в парке. Назовите своих секундантов.
Амелия задохнулась. Костяшки ее пальцев, судорожно вцепившихся в ручку зонтика, мертвенно побелели. Ифигиния подошла ближе к кузине.
– Секундантов? – непонимающе переспросил Додгсон. – Вы намерены стреляться из-за этой вздорной девчонки?! Это немыслимо.
– Я буду ждать вас на рассвете, – повторил Адам. – В противном случае весь Лондон узнает, что вы трус.
– Если вы еще не выбрали своих секундантов, Мэнваринг, – спокойно прозвучал от дверей голос Маркуса, – то почту за честь стать одним из них.
– Маркус! – быстро обернулась Ифигиния. Небывалое облегчение охватило ее при виде графа. Огромная фигура Маркуса загромоздила весь дверной проем. Его широкие плечи почти упирались в косяки. Он был так высок, что даже снял свою серую, с загнутыми полями шляпу.
Взгляд Маркуса был полон привычного бесстрашия, лишь зловещие огоньки вспыхивали в его прищуренных янтарных глазах.
Адам решительно поклонился:
– Благодарю вас, милорд. Принимаю ваше предложение.
– Мастерс? – Додгсон посмотрел сначала на графа, потом снова на Адама. – Вы что, оба сошли с ума?
– Нет, – просто ответил Маркус. – Но боюсь, мы скоро устанем от вашего присутствия. Вам лучше удалиться.
– Отличная мысль, – обронила Амелия. – Мы с нашими друзьями должны кое-что обсудить.
Додгсон обернулся к ней, лицо его исказила гримаса отчаяния.
– Амелия, ради всего святого, ты не можешь так поступить со мной! Слишком многое поставлено на карту! Пожалуйста, умоляю, моя дорогая, забудем о прошлом!
– Убирайтесь вон! – приказал Адам. Амелия взглянула на Додгсона:
– Вы слышали, что сказал мистер Мэнваринг? Немедленно убирайтесь вон. Мне дурно при одном взгляде на вас.
– Амелия! – Он подскочил к ней, схватил за руки. – Я не могу поверить в то, что ты так жестока! Ведь когда-то ты была такой милой, очаровательной, доверчивой девочкой!
– Не прикасайтесь ко мне! – в ужасе отшатнулась Амелия. – Не смейте прикасаться ко мне, Додгсон!
– Вы слышали, что сказала мисс Фарлей? – Адам остановился за спиной Додгсона, сгреб его за воротник и потащил к двери.
Маркус вежливо посторонился.
Адам вышвырнул гостя в коридор и захлопнул за ним дверь. Потом повернулся и посмотрел на Амелию:
– Я очень сожалею, что вам пришлось столкнуться с этим подонком, мисс Фарлей. Клянусь, это было в первый и последний раз.
Амелия не сводила глаз с его лица.
– Мистер Мэнваринг, вы не должны встречаться с ним завтра. Я не позволю вам.
Адам криво усмехнулся:
– Не беспокойтесь ни о чем. Кстати, я очень неплохо стреляю. Мое хобби, знаете…
– А если вас ранят… Убьют! Додгсон лжец и шулер. Кто знает, что он может выкинуть во время дуэли. Ему нельзя доверять.
– Не беспокойтесь, мисс Фарлей, – вмешался Маркус, – как секундант мистера Мэнваринга, я не спущу глаз с его противника. Он никого не обманет.
– Нет! – вскричала Амелия. – Вы не сделаете этого, мистер Мэнваринг! – Выронив зонтик, она подбежала к Адаму. – Вы не должны рисковать своей жизнью.
И бросилась в его объятия.
– Все образуется, любовь моя. – Адам крепче прижал ее к себе. – Я обо всем позабочусь.
– Мисс Фарлей, – снова вступил Маркус, – возможно, вас несколько успокоит то обстоятельство, что, по моему мнению, Додгсон скорее всего не явится на утреннее свидание. Уверен, в это время он будет уже на полпути к Шотландии.
Амелия с надеждой подняла голову с плеча Адама:
– Вы серьезно?
– Да, – улыбнулся Маркус, – серьезно.
– Меня бы гораздо больше устроило, если бы он все-таки явился, – заявил Адам. – Руки чешутся всадить в него пулю!
– Вы так благородны, сэр. – Амелия смахнула слезы с ресниц. – Но боюсь, я не переживу, если с вами что-то случится, Адам.
– Правда? – прошептал он.
– Да, – робко улыбнулась ему Амелия.
Взгляды их встретились. Забыв об Ифигинии и Маркусе, они смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз.
Ифигиния улыбнулась Маркусу.
«Я же говорила вам, – сказал ее взгляд. – Они просто созданы друг для друга».
Маркус понимающе приподнял бровь. И вдруг Ифигиния поняла, что граф Мастерс никоим образом не должен был оказаться здесь.
– Что вы здесь делаете, сэр? – шепотом спросила она.
– А вы как думаете? Пришел просить позволения поучаствовать в инвестиционном фонде по финансированию Брайт-Плейс.
– Так… вы знаете о фонде? – Она недоуменно уставилась на него.
Он насмешливо усмехнулся:
– Естественно.
– И знаете, что мы с Амелией его владелицы?
– Естественно.
– И конечно же, полагаете, что знаете все на свете?
Веселые огоньки плясали в его глазах.
– Полагаю, я хорошо осведомлен по самому широкому кругу вопросов.
– Думает, он такой умный! – ворчала Ифигиния, когда час спустя они с Амелией выходили из белого с позолотой экипажа. – И так самодовольно гордится собой!
– Кто? – рассеянно взглянула на нее Амелия, поднимаясь по ступенькам. – Мастерс?
– Ну да.
– Но он действительно очень умен. Чего ты от него хочешь? Чтобы он скрывал свой ум? Ты-то редко заботилась о том, чтобы прятать собственный.
– Ему следует научиться побольше молчать о своих способностях!
Амелия нервно прикусила нижнюю губу:
– Лично я молю Бога, чтобы Мастерс оказался прав в отношении Додгсона.
Ифигиния почувствовала себя пристыженной. Как может она жаловаться на свои мелкие обиды, когда бедная Амелия сходит с ума от самого настоящего страха?! На месте кузины она, наверное, была бы просто в истерике.
– Маркус абсолютно прав, – мягко сказала она, когда миссис Шоу открыла входную дверь. – Я уже говорила тебе – он всегда прав.
– Да, я знаю! – Казалось, Амелия была счастлива услышать это. Лицо ее просветлело.
Ифигиния улыбнулась экономке:
– Добрый день, миссис Шоу. Все в порядке?
– Да, миссис Брайт. Когда вас не было, заходил очаровательный мистер Хоут. Он вернул книгу, которую вы давали ему.
– Грайсоновские «Иллюстрации классических древностей»? Да-да, прекрасно. – Ифигиния развязала шляпку, подала ее экономке. – Есть еще что-нибудь?
– Нет, мадам. Сегодня спокойный день.
– Вот и отлично. Не могли бы вы принести чай в библиотеку?
– Сию минуту, миссис Брайт.
– Благодарю вас. – У дверей библиотеки Ифигиния на мгновение задержалась. – Да, кстати, около пяти за нами заедут мистер Мэнваринг и их сиятельство граф Мастерс. Мы с Амелией поедем в парк.
– Очень хорошо, миссис Брайт. – Миссис Шоу улыбнулась и отправилась на кухню.
Кузины вошли в библиотеку. Ифигиния взглянула на «Иллюстрации классических древностей», лежащие на ее столе, села и обратилась к Амелии:
– Постарайся взять себя в руки и не волноваться. Я уверена, Маркус превосходно разбирается в подобных вещах. Раз он говорит, что дуэль не состоится, значит, так оно и будет.
Сцепив пальцы, Амелия не отрываясь смотрела в окно.
– Просто не могу поверить в то, что Адам вызвал Додгсона из-за меня.
– А я могу. Я уже давным-давно знала о его любви к тебе.
Амелия бросила на нее взгляд, полный печального недоумения:
– Как я уже говорила, ты ужасно самоуверенна и ничуть не меньше Мастерса гордишься своими выводами.
Ифигиния усмехнулась:
– У нас с ним очень много общего, правда?
– Да. – Улыбка сбежала с лица Амелии. – Но как ты собираешься действовать, Ифигиния? Ты же отлично знаешь, что не можешь вечно оставаться его любовницей!
– Знаю.
Стук колес подъехавшего экипажа помешал Амелии продолжить. Карета остановилась прямо возле подъезда.
– Кто бы это мог быть? – удивилась Ифигиния. – Сейчас всего три… Маркус сказал, что они с Адамом не появятся раньше пяти.
Амелия выглянула в окно:
– Я не помню этой кареты… и не успела заметить, кто из нее вышел.
Они с нетерпением ждали, когда же миссис Шоу ответит на стук во входную дверь. Наконец в холле послышался шум голосов. Через минуту дверь библиотеки отворилась.
– Мистер Клауд хочет видеть вас, если вы, конечно, дома, мадам, – объявила экономка.
– Боже милостивый! – простонала Ифигиния. – Это брат Маркуса. Интересно, что ему нужно? Просите, миссис Шоу.
Беннет, с лицом угрюмым и решительным, появился в дверях:
– Добрый день, миссис Брайт. Благодарю вас за то, что согласились принять меня.
– Входите, мистер Клауд, – приветливо улыбнулась Ифигиния. – Позвольте представить вам мою кузину, мисс Фарлей.
– Очень приятно, мисс Фарлей, – холодно поклонился Беннет.
Амелия поднялась:
– Полагаю, вы хотели бы побеседовать наедине.
– Если… если вы не возражаете, – запинаясь, проговорил Беннет. – Не хочу показаться неучтивым, но я действительно пришел по очень личному делу.
– Конечно-конечно. – Амелия вышла и плотно прикрыла за собой дверь.
Ифигиния сложила руки на столе:
– Не желаете ли присесть, мистер Клауд?
– Что? А… нет. Нет, благодарю вас. – Беннет беспокойно расхаживал перед ее столом. – Мне очень неловко, миссис Брайт…
Ифигиния вздохнула:
– Попробую вам помочь. Вы, без сомнения, явились, чтобы долго и нудно объяснять мне причины, по которым я не должна выходить замуж за вашего брата. Так вот, уверяю вас, мистер Клауд, – мне все они известны.
– Нет!
– Простите? – удивленно захлопала она ресницами.
– Я пришел сказать, что отказываюсь от своих возражений против вашего брака.
– Неужели?
Беннет поморщился:
– Разумеется, мой брат все равно отвергнет все мои возражения. Он всегда поступает по-своему…
Ифигиния с неожиданной тревогой посмотрела на него:
– Вы хорошо чувствуете себя, мистер Клауд? Через минуту принесут чай… Возможно, чашечка чая вам поможет.
– Проклятие! Не нужен мне никакой чай! Вы обязаны выйти замуж за моего брата, миссис Брайт!
Ифигиния осторожно посмотрела на него:
– Но почему?
– Потому что вы нужны ему.
– Я нужна ему?!
– Черт возьми, как мне объяснить вам? – Беннет снова лихорадочно заметался по комнате. – Миссис Брайт, я знаю своего брата всю свою жизнь!
– Охотно верю.
– Но я никогда не мог понять его до конца. А он и не нуждался в понимании… если, впрочем, вы меня понимаете.
– Нет, не понимаю.
– Он всегда был где-то там. – Беннет сделал неопределенный жест рукой. – Как гора, как море – ну, в общем, как явление природы. И он был так чертовски упрям в достижении своих целей!.. И стремился жить по собственным правилам. Он всегда казался мне таким сильным!
– Быть сильным вовсе не означает никогда не нуждаться в понимании и поддержке, – мягко заметила Ифигиния.
– Только совсем недавно я начал понимать это. – Беннет подошел к книжным шкафам, повернулся и вновь принялся мерить шагами комнату. – Вчера ночью я понял, что у Маркуса в душе есть нечто, о чем я раньше никогда даже не подозревал. Я понял, что он тоже в чем-то нуждается… Нуждается в том, что можете дать ему только вы.
– Маркус сам сказал вам об этом?
– Я понял это из разговора с ним. У меня создалось впечатление, что вы очень нужны ему.
– Так же, как вам нужна Юлиана Дорчестер?
– Господи, нет, конечно! Конечно же, нет! – горячо возразил Беннет. – Мои чувства к Юлиане совершенно особенны, неповторимы! Я обожаю ее, миссис Брайт, и она тоже любит меня.
– Понятно.
Беннет тут же забыл обо всем, углубившись в изложение своей излюбленной темы.
– Наша любовь основана на самых возвышенных чувствах и поистине метафизическом родстве душ!
– Как это мило!
– У меня просто нет слов, чтобы описать величие нашей любви.
– Вполне допускаю.
– Она будит в моей душе неземные страсти!
– Понятно, понятно.
– Честно говоря, – заключил Беннет, – мне трудно описать тончайшие чувства, глубокий ум или грациозные манеры мисс Дорчестер грубой прозой. Она рождена для стихов!
– Безусловно, ваши чувства совершенно уникальны. А как вы думаете, способен ли ваш брат на нечто подобное?
– Если он и был когда-то способен на нежную, возвышенную любовь, то первый брак навсегда выжег в его душе способность чувствовать, – пожал плечами Беннет. – А если быть до конца откровенным, то сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь умел любить. Он скорее человек разума, понимаете?
– Да, – ответила Ифигиния, задумчиво подперев рукой подбородок. – Простите меня, но я невольно смущена переменой вашего взгляда на брак Маркуса.
– Очень важно, чтобы вы вышли за него, миссис Брайт. Ради Бога, поверьте мне! Меня не было бы здесь сегодня, если бы не крайняя необходимость. Думаю, у вас будет скромная свадьба. Возможно, по специальному разрешению. Вы ведь и сами не захотите соблюдать формальный срок помолвки, который необходим таким парам, как мы с Юлианой.
– А вы уже просили руки мисс Дорчестер?
– Я говорил с ней и счастлив сообщить, что она дала согласие объявить в конце сезона о нашей помолвке. Мы обвенчаемся весной. В ближайшие несколько месяцев нам предстоит получше узнать друг друга… К тому же необходимо уладить столько вопросов, вы понимаете?
– Да, конечно.
Маркус будет доволен, отметила про себя Ифигиния. По крайней мере он выторговал Беннету время, за которое тот сможет убедиться в правильности принятого решения.
– Она была готова бежать со мной! – с гордостью поделился Беннет. – В то время когда думала, что я останусь без гроша, она согласилась поехать со мной в Гретна-Грин. Она любит меня так же сильно, как и я ее.
– Я в этом не сомневаюсь. Знаете, я ведь встречала Юлиану.
– Неужели?
– Да. Она просто очаровательна.
Мисс Дорчестер и в самом деле очень славная девушка, подумала Ифигиния. Очень милая и совсем не похожа на своих напыщенных родителей.
Беннет так и светился от восторга:
– Конечно же, она очаровательна! Наверное, она самая очаровательная девушка на свете.
Маркусу потребуется время, чтобы смириться, но Ифигиния чувствовала, что у Беннета с его обожаемой Юлианой все будет прекрасно.
– Но наша ситуация совершенно не похожа на вашу, – продолжал Беннет. – Вам с братом не нужна долгая помолвка. Не обижайтесь, миссис Брайт, но вы ведь не юная девушка… Да и брат мой уже не помолодеет.
– Справедливо.
Беннет насупился:
– Не помню, чтобы он вообще когда-нибудь был молодым. Даже когда я был мальчишкой, он казался мне глубоким старцем. Но это все ерунда. Самое важное – ваша свадьба!
– Я понимаю вашу обеспокоенность, мистер Клауд. Однако… – Ифигиния не договорила, услышав с улицы звук подъехавшей кареты. – Кто там еще?
Раздался стук во входную дверь и звук очень знакомых голосов в холле.
– Какой ужас! – прошептала Ифигиния. – Корина и Ричард… С ними тетя Зоя и Отис. Что случилось? Ради Бога, простите меня, мистер Клауд!
Она вскочила на ноги, подбежала к двери и распахнула ее, прежде чем миссис Шоу успела сообщить о прибытии новых гостей.
– Ифигиния! – воскликнула Зоя. – Ты ни за что не догадаешься, кто приехал в Лондон!
Корина, одетая в очаровательное голубое платье, как нельзя более шедшее к ее золотистым волосам и синим глазам, повернулась к Ифигинии. Страшная тревога была на ее прелестном личике.
– Ифигиния! С тобой все в порядке?
– Рада вас видеть, Корина, Ричард.
Ричард Хэмптон, выглядевший обеспокоенным, коротко кивнул:
– Добрый день, Ифигиния. Мы примчались в Лондон, как только получили письмо!
– Какое письмо?
Корина содрогнулась:
– Очень странное письмо. Там говорилось, что ты… В общем, это не важно. Даже повторить страшно. Я, конечно, знала, что это ложь, но не могла не приехать. Мы прибыли час назад.
– И сразу примчались ко мне. – Зоя бросила извиняющийся взгляд на Ифигинию. – Мы с Отисом решили, что они должны задать свои вопросы тебе, а вовсе не нам.
Искренняя тревога читалась в добрых карих глазах Ричарда.
– Буду резок. Мы получили очень неприятное послание, где говорилось, что в Лондоне ты стала любовницей графа Мастерса.
Зоя округлила глаза.
– Ричард, в самом деле, как ты можешь произносить вслух подобные вещи? – зарделась Корина. – Не забывай, здесь дамы.
– Прости, дорогая, но мы обязаны выяснить все до конца, – решительно заявил ее муж. – Сейчас не время для недомолвок и ложной деликатности.
Беннет подошел к ним и встал за спиной Ифигинии:
– В вашем письме была грязная клевета.
– Кто вы такой? – требовательно спросил Ричард.
– Беннет Клауд, брат графа Мастерса. И я счастлив сообщить вам, что Ифигиния вовсе не любовница моего брата. Она его невеста.
Его слова вызвали настоящую бурю в библиотеке. Все разом заговорили, не слушая и перебивая друг друга.
– Невеста! – выдохнула Корина. – Но, Ифигиния, почему ты не написала нам, что обручена?
– Невеста графа?! – Ричард был совершенно сбит с толку.
– Ну и ну, – пробормотал Отис. – Я и не знал, что дело приняло такой оборот. Мои поздравления, дорогая.
Зоя порывисто обняла Ифигинию:
– Господи Боже! Так, значит, Мастерс остановил свой выбор на тебе, дорогая?
– Да, – веско сказал Беннет. – Но проблема в том, что Ифигиния не хочет выходить за моего брата.
– Глупости! – вмешалась Амелия. – Она как миленькая выйдет за него!
– Конечно! – горячо подтвердила Корина. – Раз уж имя моей сестры оказалось связанным с именем графа таким образом, что это может бросить хоть малейшую тень на ее репутацию, то у нее просто нет другого выхода.
– Совершенно верно! – решительно поддержал жену Ричард. – А если граф не пожелает жениться на ней, я пошлю ему вызов.
– Вызов? Мастерсу?! – Отис с тревогой посмотрел на него.
– Тихо! – Ифигиния подняла руку, призывая всех к молчанию. – Тихо, я сказала! – А когда и это не помогло, она сжала кулачок и громко постучала по стене:
– С вашего разрешения!
Наконец-то в библиотеке воцарилась тишина. Все посмотрели на Ифигинию.
– А теперь вот что, – выделяя каждое слово, объявила она. – Давайте раз и навсегда покончим с этим вопросом. Мои отношения с Мастерсом касаются только меня. И его.
Зоя вздохнула:
– Но не будь же идеалисткой, Ифигиния. Раз граф сделал тебе предложение, ты обязана принять его.
– И быть ему благодарна! – выпалила Корина. – Особенно если твоя репутация оказалась запятнана.
– Совершенно верно, – снова поддакнул Ричард.
– Хватит! – Ифигиния, подбоченясь, сердито оглядела собравшихся. – Запомните раз и навсегда: я не намерена выходить за человека, который, как только что справедливо заметил мистер Клауд, не способен на возвышенные чувства.
– Какие еще возвышенные чувства? – спросила Амелия.
– О чем ты говоришь? – не успокаивалась Зоя.
– У него состояние и титул, – резонно заметил Отис. – Думаю, это вполне может заменить любое количество высоких чувств.
– Мой брат станет вам отличным мужем, – робко сказал Беннет. – Не думаю, что в вашем браке будут иметь значение какие-либо чувства. В конце концов, вы с Маркусом оба люди разума, рассудка…
– Черт вас возьми, да какое все это имеет значение?! – Не будь она так разгневана и так расстроена, она непременно разревелась бы. – Слушайте меня все. Я никогда не выйду за человека, у которого есть железное правило против любви.
Гробовая тишина повисла в комнате. И вдруг большая знакомая фигура выросла в дверях.
– Вы научили меня нарушать большинство моих правил, Ифигиния, – спокойно сказал Мастерс. – Научите же меня нарушить еще одно…
Все ошарашенно повернулись на голос. Они были так увлечены спором, что никто не услышал, как Маркус поднялся по ступенькам и открыл дверь.
Ифигиния встретила его взгляд. Страстное желание вдруг пронзило все ее существо… «Я так люблю его… – пронеслось в ее голове. – Я всегда знала, что мы созданы друг для друга».
И она всей душой поверила, что Маркус научится любить ее.
– О Маркус!
Она побежала к дверям и упала в его объятия. Маркус подхватил ее и крепко-крепко прижал к груди.
