Текст книги "Любовница"
Автор книги: Аманда Квик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
– Более того, – с удовольствием поправила его Ифигиния, – они регулярно играли с ним в течение почти двадцати лет, до самой его смерти. Заметьте, этот срок очень важен, поскольку тайна моей тети восходит как раз к событиям двадцатилетней давности.
Маркус медленно улыбнулся:
– Блестяще, миссис Брайт. Просто блестяще. Вы сочинили поистине очаровательную историю, чтобы объяснить мне свой поступок. Я буквально восхищен вашей оригинальностью и изобретательностью.
Ее лицо мгновенно угасло.
– По-вашему, я все выдумала?
– Да, мадам, я абсолютно уверен в этом. – Маркус поднял руку. – Но пусть это вас не останавливает. Поверьте, я в полном восторге от вашей игры. У вас несомненный талант, моя пленительная актриса. Я весьма польщен тем, что и мне нашлась скромная роль в вашем спектакле.
В глазах Ифигинии отразились смущение и робкая надежда.
– Вы не верите мне, но все же не сердитесь, милорд?
– Если быть до конца откровенным, то я еще не вполне разобрался в своих чувствах. Я продолжаю обдумывать ситуацию.
– Понимаю, – тихо прошептала Ифигиния. – Вы всегда долго думаете, прежде чем решить, что чувствовать?
Он только улыбнулся раздраженным ноткам в ее голосе.
– Вы говорите как гувернантка, требующая правильного ответа от нерадивого ученика. Дело в том, что одно из моих правил не позволяет мне изменять однажды принятого решения. Поэтому я должен собрать все факты, прежде чем сделать какой бы то ни было вывод.
Лицо Ифигинии просветлело.
– Я прекрасно осведомлена о ваших знаменитых правилах, милорд. Должна ли я понимать это так, что вы до сих пор обдумываете мои слова?
– Почему бы и нет?
– Как я рада слышать это! – Она ослепительно улыбнулась. – Я твердо верю в ваш ум. Уверена: очень скоро вы поймете, что я говорю чистую правду, и будете счастливы помочь мне в поисках вымогателя.
Маркус почувствовал, что громыхавший по мостовой экипаж останавливается.
– В свою очередь, хочу заверить вас, миссис Брайт, что я с удовольствием буду следить за дальнейшим развитием событий.
– Конечно! – Теперь Ифигиния снова казалась беспечной и легкомысленной. – Это в вашем стиле.
– Знаете ли вы, – Маркус не сводил глаз с лакея, распахнувшего черную дверь экипажа, – что никто до вас, кажется, не брал на себя труд по изучению моего характера? Вам эта задача показалась интересной?
– О да, конечно, милорд! – Поблескивая глазами, она подала руку лакею и сошла на тротуар. – Это было почти так же захватывающе, как руины Помпеи.
– Как приятно удостоиться сравнения с классическими развалинами. – Маркус вышел из экипажа и взял Ифигинию под руку. Потом бросил быстрый взгляд на Динкса:
– Я скоро вернусь.
Динкс, привыкший за долгие годы к образу жизни своего хозяина, понимающе кивнул с оттенком веселой снисходительности.
Ифигиния резко взглянула на Мастерса, который с невозмутимым видом вел ее вверх по ступеням к дверям пятого особняка по площади Утренней Розы.
– Что все это значит?
– Смелее, моя дорогая! – Маркус одобрительно посмотрел на новые газовые фонари, горевшие над подъездом каждого особняка. – Очевидно, вы хотели бы пригласить меня к себе в дом на бокал бренди?
– В дом?! – Ифигиния возмущенно повысила голос. – Что за глупости, сэр?! Я вовсе не собираюсь пускать вас в свой дом в столь поздний час!
– Нам с вами нужно еще многое обсудить, миссис Брайт, и вряд ли удастся найти более подходящее время и место для беседы. – Маркус решительно протянул руку к дверному молотку.
– Нет-нет, постойте, не стучите! – испуганно вскрикнула Ифигиния. – Я просила экономку не дожидаться меня. У меня свой ключ в ридикюле.
Маркус протянул руку. Поколебавшись, Ифигиния протянула ему ключ. Он молча взял его и отпер дверь.
Ифигиния быстро шагнула в темный холл. Схватила свечу, стоявшую на ближайшем столике, торопливо зажгла ее и повернулась лицом к графу:
– Сэр, я думаю, вам не следует заходить сюда.
Маркус лениво перенес ногу в изящном ботинке через порог и улыбнулся.
– Если вы и в дальнейшем собираетесь поддерживать любопытство света, – вкрадчиво произнес он, – то, боюсь, вам придется позволить мне зайти на минутку. Поймите, все ожидают от нас с вами именно этого.
– Ожидают? – Она неуверенно подняла глаза. – То есть вы позволите мне и дальше притворяться вашей любовницей?
– Почему бы и нет? – Маркус шагнул за порог и с глухим стуком захлопнул за собой дверь. – Во-первых, если ваша тайна будет раскрыта, вы не сможете довести до конца свое расследование. А во-вторых, вы будете с позором изгнаны из общества безо всякой надежды когда-нибудь туда вернуться.
– Вы правы, сэр. Не могу выразить, как я вам благодарна. Понимаю, вы мне не верите, но ваша откровенность достойна самого искреннего восхищения. Вы подтвердили все самое лучшее, что я узнала о вас.
– Согласен с вами, миссис Брайт. Я хотел бы еще ненадолго продлить ваш спектакль – по крайней мере до тех пор, пока не получу ответы на все свои вопросы… Это ваша библиотека? – Маркус прошел в левое крыло холла.
– Да. – Подобрав юбки, она бросилась за ним. – Милорд, вы столь великодушны!
– Знаю. – В густой темноте Маркус видел лишь смутные очертания предметов. Он решительно направился в ту сторону, где, как ему показалось, стоял камин.
– В конце концов, теперь выяснилось, что вы не были жертвой шантажа, а значит, никакой долг не заставляет вас помогать мне в расследовании.
– Вот уже много лет никакой долг не мог заставить меня пошевелить и пальцем. Я давно считаю абсолютно бессмысленными подобные стимулы. Однако время от времени я совершаю кое-какие поступки, повинуясь любопытству и… Проклятие! – Маркус сморщился, ударившись ногой обо что-то большое и твердое.
– Осторожно, милорд! – Ифигиния выше подняла свечу. – Эта комната сейчас несколько загромождена.
– Я уже понял.
Пламя свечи бросало пляшущие тени на стены комнаты, заваленной фрагментами скульптур, погребальными масками, урнами со странными рисунками и огромными амфорами. Еще более причудливой выглядела мебель. Возле окон стояли кресла на когтистых звериных лапах, головы грифонов украшали подлокотники. Массивный греческий диван, обитый зеленым бархатом с ниспадающей зеленой бахромой, красовался перед камином. Столики, размещавшиеся по обе стороны дивана, были богато декорированы мраморными головами львов и сфинксами.
В неверном свете свечи комната казалась чувственной и языческой.
– Я уже говорила вам, что мы с кузиной недавно возвратились из путешествия, – пояснила Ифигиния. – Я привезла оттуда немало подлинников.
Маркус опустил глаза на обломок мрамора, который безнадежно испортил узкий нос его изящного лакированного ботинка. Свет тонкой свечи в руках Ифигинии позволял разглядеть в этом куске фрагмент скульптуры, изображавшей какое-то крылатое мифическое существо.
– А это что за дьявол?
– Я купила его в одном римском магазинчике. – Ифигиния поставила свечу на столик. Раздался слабый скрежет. Маркус понял, что она зажигает лампу. – Просто прелесть, не находите? В том же магазине я приобрела еще несколько не менее интересных вещиц. Особенно я люблю этого римского центуриона.
Римский центурион был полностью обнажен, если не брать во внимание шлем, щит и меч, отметил про себя Маркус.
– Похоже, вы перевезли в свою библиотеку целый археологический раскоп, – произнес он вслух.
– Признаюсь, мне очень приятно, что моя коллекция производит такое впечатление. – Ифигиния с гордостью оглядела свои сокровища. Ее тонкие пальчики в белой перчатке любовно скользнули по руке обнаженного центуриона. – Такие произведения одновременно будят чувства и стимулируют работу мысли. Вы не находите?
Маркус не мог отвести глаз от изящных пальчиков, нежно обрисовывавших мраморные мускулы статуи. Он, в отличие от центуриона, не был изваян из камня…
– Что вы собираетесь делать со всем этим, миссис Брайт?
Ифигиния задумчиво прислонилась к статуе, облокотившись на мраморное плечо центуриона и подперев рукой подбородок.
– Я пока точно не знаю. Сейчас я просто изучаю эти фрагменты и делаю эскизы.
– Вы изучаете их?
Он не отрываясь смотрел на белые юбки Ифигинии, ниспадавшие вдоль обнаженного бедра мраморного центуриона, и почти физически ощущал прикосновение легкого шелка к своей коже.
– Вообще-то я хочу издать фундаментальный каталог, где будут представлены основные темы и архитектурные образцы античности. Моя книга станет наглядным пособием для воссоздания античного интерьера дома и соответствующего украшения его фасада, – с увлечением говорила Ифигиния. Ее зеленые глаза сияли воодушевлением. Не отдавая себе отчета в том, какое впечатление производит, она теснее прижалась бедром к статуе.
– Понимаю.
Возбуждение становилось почти невыносимым. В отчаянной попытке успокоиться Маркус распустил галстук и глубоко вздохнул… Голову туманил аромат розовых духов Ифигинии.
– Большинство проектов, выдаваемых за точные копии классических образцов, являются грубейшим искажением оригинала или же вообще не имеют с ним ничего общего.
– Я замечал.
– Неужели? – Она признательно взглянула на своего собеседника.
– Да.
Его взгляд скользил по нежной округлости ее бедра, там, где ее горячее тело касалось холодного мрамора. Кажется, много лет Маркус не был так близок к тому, чтобы окончательно потерять власть над собой.
– Моя книга будет содержать подлинные изображения и эскизы оригинальных античных образцов – вроде тех, какие вы видите здесь. – Ифигиния грациозно указала на заполнявшие комнату экспонаты. – Тогда люди, стремящиеся следовать моде и оформить свой дом в классическом стиле, будут твердо уверены, что архитекторы и декораторы точно следуют заказанному ими классическому образцу – греческому, римскому, египетскому или этрусскому.
– У вас весьма честолюбивые планы, миссис Брайт.
– Я знаю. Не могу дождаться их осуществления! Весь прошлый год я посвятила сбору и изучению материала, так что представьте, с каким нетерпением я жду начала работы над каталогом!
– Несомненно. – Он смотрел на нежную молочно-белую при свете лампы кожу Ифигинии… Ему захотелось погладить ее.
Маркус шагнул навстречу Ифигинии.
– Но прежде всего дело. – Ифигиния решительно отстранилась от центуриона. – Прежде чем заняться книгой, я должна покончить с негодяем, шантажировавшим тетю. Вы в самом деле уверены, что у вас не будет неприятностей из-за моей игры?
– Как раз напротив. Я абсолютно уверен, что у меня будут сплошные неприятности. – Маркус приблизился и положил свои грубые руки на обнаженные плечи Ифигинии. Ее кожа была сказочно мягкой и теплой.
Ифигиния не попыталась отстраниться. Более того, она казалась загипнотизированной этим прикосновением.
– Маркус?.. Я хотела сказать – милорд! – Она коснулась нижней губы кончиком своего маленького розового язычка. – Я не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня, милорд. – Ее голос взволнованно сорвался. Темными бездонными омутами смотрели на него огромные зеленые глаза.
– Я весь в вашем распоряжении, миссис Брайт.
– Вы очень добры ко мне, сэр. Могу я поинтересоваться причиной такой любезности – ведь вы не верите ни единому моему слову?
– Так случилось, что сейчас мне как раз нужна любовница.
Он приблизил свои губы к губам Ифигинии и приник к ним долгим поцелуем, о котором мечтал с той самой минуты, когда впервые увидел эту женщину в бальной зале Фенвиков.
Глава 3
Ифигиния стояла словно громом пораженная. Вряд ли она удивилась бы больше, если бы прекрасный мраморный центурион внезапно ожил и заключил ее в свои объятия.
Настолько не ожидала она ощутить губы Маркуса на своих губах, что на какой-то миг безвольно застыла.
Маркус целовал ее. Его сильные, властные руки лежали на ее обнаженных плечах, и от его прикосновения волны возбуждения пробегали вниз по ее спине.
Знаменитый граф Мастерс, жизнь и привычки которого она досконально изучила, которым так искренне восхищалась и который вот уже целый месяц каждую ночь являлся ей во сне, сейчас целовал ее здесь, в ее собственной библиотеке.
Маркус занимал все ее мысли с тех самых пор, как Ифигиния вернулась в Лондон. Много дней она изучала все об этом человеке, чтобы суметь перевоплотиться в такую женщину, с какой он действительно мог бы заниматься любовью.
Она тщательно собирала все сплетни, слухи, легенды, а также факты из жизни графа, черпая их из любого доступного источника. Она прочла все его статьи, какие только смогла отыскать. Долгие часы провела она, складывая воедино мельчайшие черточки личности Мастерса, чтобы яснее представить его себе и наполнить кровью и плотью его образ…
Вот тогда-то и родилась в ее душе эта тайна, которой она не могла поделиться ни с кем, даже с Амелией, даже с тетей Зоей.
Поздними ночами, после долгих изматывающих вечеров игры и притворства, Ифигиния лежала без сна, представляя себе, что должна испытывать настоящая любовница Мастерса – женщина, с которой он ложился в постель, которую любил.
Женщина, которую он любил.
Ифигиния уже давно решила для себя, что не относится к женщинам, способным испытать всепоглощающую страсть или внушить ее мужчине. Она свыклась с этой мыслью, смирилась с ней. «Что ж, я слишком уравновешенна, слишком практична и слишком умна для того, чтобы по уши влюбиться», – не уставала повторять себе Ифигиния.
И в то же время, как бы в насмешку над результатами самопознания, она плела кружево волнующих фантазий вокруг фигуры графа Мастерса. Это казалось вполне безобидным занятием – поскольку Мастерс был, несомненно, мертв.
Но сегодня вечером герой ее снов вдруг шагнул из мечты в реальность. И жизнь оказалась в тысячу раз прекраснее самого радужного, сна.
– Вы очень необычная женщина, Ифигиния. Совсем не, такая, какой я вас представлял. – Глухой голос Маркуса был полон глубокой чувственности. – Но именно вас я хотел увидеть сегодня.
Она не могла ответить. И не только потому, что он снова закрыл ее рот поцелуем, но и потому, что тело ее трепетало с головы до кончиков пальцев. Маркус прижимал ее к себе все теснее, поначалу нежное объятие становилось все более и более настойчивым. Руки графа все крепче обхватывали ее обнаженные плечи.
Ифигиния со вздохом приоткрыла губы. Язык Маркуса не замедлил воспользоваться ее приглашением.
От первоначальной скованности не осталось и следа – она испарилась, и ей на смену пришли тепло и странная податливость. Волнующий жар затопил нижнюю часть тела.
Это было восхитительно.
Сладострастный стон сорвался с губ Ифигинии – и казалось, этот стон понравился Мастерсу. Пальцы его еще сильнее стиснули ее плечи. Новая волна чувственной дрожи захватила тело Ифигинии. Она подняла руки и сжала концы его длинного белого галстука.
– Это поразительно, милорд…
– В самом деле, не правда ли?
Он поцеловал ее губы и кончик носа.
– Клянусь, что поражен не меньше вашего.
– Милорд…
– Меня зовут Маркус.
– О Маркус! – Сгорая от возбуждения, она распустила его галстук и обвила руками шею графа.
При этом движении тело ее еще теснее приникло к телу Маркуса. Грудь прижалась к широкой стене его груди. Ифигиния ощутила пугающую твердость мужской плоти под узкими бриджами Мастерса… Его пальцы страстно ласкали ее шею. Ифигиния тихонько вскрикнула от удовольствия, почувствовав, как мгновенно увлажнилось между ее ногами. Откинув голову на руку графа, она подставила шею его поцелуям.
– Маркус… Боже мой! – Ее пальцы зарылись в его волосы. Водоворот чувств захлестнул Ифигинию, казалось, она сейчас потеряет сознание.
– Уверен, вы станете самой лучшей любовницей, моя сладкая. – Маркус отступил к широкому золотисто-зеленому дивану, увлекая за собой Ифигинию. Послышался глухой стук – граф снова наткнулся ногой на обломок мрамора.
– Черт побери!
– О Господи! – Ифигиния отступила. – Будьте же осторожны, милорд! Вы поранитесь!
– Боюсь, вы абсолютно правы. Что ж, за все хорошее надо платить. – Маркус обошел коварный мрамор и упал на диван.
Свесив одну ногу на пол, он мягко притянул к себе Ифигинию. Она вытянулась вдоль его сильного мускулистого тела и устроилась меж бедер. Ее пышные воздушные юбки, возмущенно потрепетав, с покорным шелестом укрыли ноги Мастерса.
Жар, исходивший от мужского тела, грозил спалить Ифигинию. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Маркус взял ее лицо в свои большие ладони и приблизил губы к ее губам.
И вдруг испуганный крик, раздавшийся откуда-то со стороны двери, разрушил чары волнующей близости:
– Ифигиния!!! Что здесь происходит?!
Завороженная поцелуями Мастерса, Ифигиния не сразу смогла поднять голову.
– Амелия?
– Проклятие! – прорычал Маркус. – Что еще за чертовщина?
– Немедленно отпусти ее, мерзавец! Слышишь меня?! Ради всего святого, отпусти ее!
– Амелия, подожди. Успокойся. – Ифигиния приподнялась на локте и повернула голову к темному дверному проему. Там, теряясь в мрачном нагромождении мебели и мраморных статуй, стояла растрепанная Амелия в наспех наброшенном на плечи ситцевом халатике. – Амелия, со мной все хорошо. – Ифигиния попыталась сесть.
Кузина помедлила секунду – ровно столько потребовалось ей, чтобы решительно выхватить кочергу из камина. Угрожающе наставив ее на Мастерса, она снова закричала:
– А теперь отпусти ее, подонок! Отпусти, или я проломлю тебе череп! Клянусь, моя рука не дрогнет!
Одним быстрым, точно рассчитанным движением Маркус отстранил Ифигинию, перекатился на край дивана и вскочил на ноги. Молниеносный бросок – и кочерга оказалась в его руках, прежде чем Амелия успела сообразить, что произошло. Пронзительный крик, исторгшийся из ее груди, был полон отчаяния.
– Амелия, да успокойся же ты наконец! – Ифигиния вскочила, подбежала к кузине, обняла ее. – Успокойся, дорогая. Со мной ничего не случилось. Он не хотел обидеть меня, клянусь!
Амелия подняла голову и недоверчиво взглянула на кузину. Потом перевела взгляд на Маркуса:
– Кто он? Что делает здесь? Я всегда знала, насколько опасна твоя затея! Я не сомневалась, рано или поздно кто-нибудь из мужчин попытается насильно овладеть тобой!
Ифигиния ласково похлопала ее по руке:
– Амелия, позволь представить тебе графа Мастерса. Милорд, это моя кузина – мисс Амелия Фарлей.
Маркус приподнял бровь и отставил в сторону кочергу.
– Безумно счастлив познакомиться.
Амелия разинув рот уставилась на него:
– Но мы считали вас мертвым…
– Меня уже поставили в известность об этом. – Уголок его рта насмешливо дрогнул. – Однако продолжают поступать доказательства обратного.
Амелия повернулась к кузине:
– Так, значит, вымогатель не убил его?
– Выходит, что нет. – Ифигиния покраснела и поспешно расправила платье. Только теперь она заметила, что ее белое перо валяется на полу у ног Маркуса. – Приятно сознавать, что мы все-таки имеем дело не с убийцей, ты согласна?
Кузина недоверчиво прищурилась и покосилась на графа:
– Не совсем… Все зависит от того, с кем мы имеем дело сейчас.
– Превосходный вопрос. Во всяком случае, сейчас перед вами не призрак. – Маркус наклонился, поднял белое перо и протянул его Ифигинии. – Я буду счастлив подробнейшим образом ответить на этот вопрос, Ифигиния. Но поскольку сейчас уже слишком поздно, а кроме того, романтическое настроение нашего с вами вечера оказалось безнадежно испорчено событиями последних минут, то мне лучше откланяться.
– Да, конечно, милорд. – Ифигиния взяла перо. – Но вы ведь не отказываетесь от данного мне разрешения продолжать притворяться вашей любовницей?
– Я не отказываюсь ни от единого своего слова, миссис Брайт. – Глаза Маркуса сверкнули в свете лампы. – И сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам создать иллюзию, максимально похожую на реальность – настолько похожую, что никто ничего не заподозрит.
– Вы так добры, сэр! – в порыве благодарности воскликнула Ифигиния. – Скажите, милорд, что заставляет вас покрывать меня – пытливость ума или же присущая вам галантность?
– У меня есть серьезные сомнения относительно собственной галантности, мадам.
– Значит, остается ваш природный ум, – одобрительно кивнула Ифигиния.
Маркус насмешливо улыбнулся ей от двери:
– Как же хорошо вы меня знаете, мадам!
– Да, она вас знает! – сердито нахмурилась Амелия. – Она прекрасно изучила вас, милорд.
– Весьма польщен. – Маркус вышел в холл и, задержавшись на пороге, задумчиво взглянул в лицо Ифигинии. – Не забудьте запереть за мной дверь.
Она улыбнулась:
– Непременно, милорд.
Маркус шагнул в ночную тьму и очень осторожно прикрыл за собой дверь… Неловкая напряженная тишина повисла в библиотеке. Вскоре с улицы донесся удаляющийся стук колес – черный экипаж графа покатился по мостовой прочь от площади Утренней Розы.
Амелия порывисто обернулась к кузине. Она уже взяла себя в руки, и лишь старый неизжитый страх таился в глубине ее нежных карих глаз.
Амелии недавно исполнилось двадцать шесть, она была на год моложе своей кузины. Изящная, хрупкая, с нежными чертами лица, блестящими каштановыми локонами и огромными глазами, она выглядела намного красивее Ифигинии. Ее можно было бы назвать настоящей красавицей – если бы не странная скованность, делавшая ее суровой и неприступной.
– Я думала, он хотел изнасиловать тебя, – прошептала Амелия.
– Знаю. Я все понимаю, Амелия. Но, право же, Маркус просто целовал меня!
Только Ифигинию посвятила Амелия в подробности кошмарной истории, случившейся с ней – в ту пору совсем молоденькой гувернанткой – восемь лет назад.
Мать Амелии умерла при родах. Девочку воспитывал отец, бедный учитель, давший ей все, что было в его силах, – хорошее образование. С его смертью юная Амелия лишилась последнего источника к существованию – скромного отцовского жалованья.
Вынужденная рано зарабатывать себе на жизнь, она сделала тот же выбор, который делали и делают тысячи юных, прекрасно образованных, но бедных девушек, – устроилась гувернанткой в приличный дом.
И там ее изнасиловал близкий друг хозяина, человек по фамилии Додгсон.
Хозяйка дома ворвалась в комнату, когда джентльмен уже закончил свое дело. Она вознегодовала – и немедленно рассчитала Амелию.
Эта ужасная история обернулась для несчастной девушки не только потерей места – перед ней закрылись двери всех приличных домов. Агентство, направившее Амелию в семью, где она подверглась насилию, отказалось подыскать ей другую работу. Хозяин прямо заявил ей, что обслуживает лучшие дома Англии и слишком дорожит лицом своей фирмы, чтобы направить в почтенную семью особу с запятнанной репутацией.
Ифигиния прекрасно понимала, что до сих пор не зажили в душе Амелии следы от ран, нанесенных ей той страшной ночью…
– Ты позволила ему целовать себя?! – Амелия удивленно покачала головой. – Целоваться с незнакомцем! Да еще с тем, кого мы считали мертвым!
– Ты права. – Ифигиния медленно опустилась на римский стул. – Но я не могу относиться к графу как к незнакомцу. Знаешь ли ты, какая у меня была первая мысль, когда я увидела его на балу у Фенвиков?
– Какая же? – сердито буркнула Амелия.
– Я подумала, что он точно такой, каким я его представляла, – улыбнулась ей кузина.
– Вздор! Ты слишком много времени потратила на изучение личности графа Мастерса.
– Возможно…
Амелия нахмурилась:
– Он приехал на бал к Фенвикам?
– Да. Оказывается, он слыхом не слыхивал о вымогателе и заверил, что никогда не был жертвой шантажа.
– Боже милосердный! И он не разоблачил тебя?
– Нет. До него дошли все сплетни, которые мы сознательно распускали здесь. И представляешь, на глазах всего общества мы с графом «уладили» нашу «размолвку».
– Не могу понять, чем руководствовался этот человек, – задумчиво протянула Амелия.
– Мастерс чрезвычайно умен, в высшей степени любопытен и восприимчив. Поэтому он решил не разоблачать меня до тех пор, пока сам не выяснит для себя, кто же я такая.
– Вот как, – недоверчиво хмыкнула Амелия.
– Такой умный человек, как граф, неизбежно должен обладать завидной выдержкой и хладнокровием. Он не из тех людей, которые склонны к импульсивным решениям.
– Ерунда! – снова фыркнула Амелия. – Не нравится мне все это! У Мастерса наверняка есть свои причины быть таким покладистым.
– Что за причины?
– Не удивлюсь, если он задумал сделать тебя своей настоящей любовницей!
Ифигиния задохнулась:
– Но… Я не знаю… Не думаю…
– Так оно и есть, – мрачно усмехнулась Амелия. – Ты очертя голову ввязалась в новую авантюру… Черт возьми, и почему только этот граф не мог спокойненько умереть, как все мы считали?
– Он гостил в одном из своих загородных имений и вернулся в Лондон, услышав обо мне.
– Значит, вымогатель сознательно запугивал Зою, когда писал ей, что покончил с графом?
– Возможно. Все это по меньшей мере странно, Амелия.
– С самого начала весь твой план показался мне крайне странным.
– Я знаю, ты никогда не одобряла его, – кивнула Ифигиния. – Но мне казалось, все шло блестяще.
– До тех пор, пока Мастерс не воскрес из мертвых… Есть люди, которые совершенно не думают о последствиях своих поступков! И что ты собираешься теперь делать?
– Мне ничего не остается, как продолжать свою игру. – Ифигиния надула губки и задумчиво прижала к ним пальчик. – На сегодняшний день у нас есть только этот план, и я все еще верю в него. Если меня разоблачат, мы потеряем доступ к кругу близких друзей Мастерса.
– Не слишком большая потеря, уж поверь мне, – проворчала Амелия.
– Я не согласна. Как таинственная миссис Брайт, любовница графа Мастерса, я могу проникать куда захочу и говорить с кем пожелаю.
– Зато как просто мисс Брайт, незамужняя девственница, синий чулок и основательница Академии юных леди, ты могла бы завести гораздо более приличные знакомства. Или я ошибаюсь?
Ифигиния покачала головой:
– Боюсь, на сей раз ты права. Действительно теперь у меня есть кое-какой капитал – и все благодаря тому, что нам сопутствовала удача. Мы выгодно вложили…
– Ты хочешь сказать, благодаря твоим невероятным познаниям в архитектуре и коммерческому таланту мистера Мэнваринга, – перебила Амелия.
– И твоему умению вести финансовую сторону дела, – добавила Ифигиния. – Не забывай о своем участии.
– Пусть будет так, но дело ведь не в этом.
Ифигиния невольно улыбнулась:
– Ты сама не дала мне закончить. Так вот, благодаря моему финансовому положению как мисс Ифигинии Брайт сейчас моя вызывающая миссис Брайт обладает определенными связями, а главное – средствами, чтобы вращаться в обществе графа Мастерса.
– А ты до сих пор уверена, что наш вымогатель должен вращаться в кругу, к которому имеют какое-то отношение и Мастерс, и тетя Зоя?
– Абсолютно уверена! – взмахнула пером Ифигиния. – Ясно как день, что шантажист был прекрасно осведомлен о планах Мастерса. Именно поэтому он так безошибочно выбрал время, чтобы запугать Зою.
– Да, конечно, но…
– И он также знает Зоину тайну. Единственной ниточкой, связывающей Зою с Мастерсом, могут быть люди, которые когда-то играли в карты с лордом Гатри, а сейчас продолжают играть с графом.
– Но ведь сам Гатри не был посвящен в Зоину тайну.
– Лорд Гатри, мир его праху, никогда не просыхал, он столько пил, что даже в карты все время проигрывал. Где уж было ему видеть, что творится под самым его носом! Но кто-то из его знакомых мог догадаться, что происходит между Зоей и лордом Отисом, а уж когда родилась Марианна, ему было совсем несложно сделать сам собой напрашивавшийся вывод.
– И прибегнуть к шантажу через восемнадцать лет после ее рождения?
– Именно так. Не забывай, что тайна рождения Марианны приобрела значение только сейчас, после того, как ее руки попросил граф Шеффилд.
Больше Ифигинии не нужно было ничего объяснять. И она, и Амелия прекрасно понимали, что, если разразится скандал, Шеффилд немедленно расторгнет помолвку. Родовитые Шеффилды стояли на несколько ступеней выше семьи Гатри на общественной лестнице. Похоже, они и сейчас не слишком одобряли выбор своего наследника. Конечно, за Марианной давали весьма приличное приданое, но ведь это далеко не самое главное…
Невеста, без сомнения, очень мила… но и это, к сожалению, не может добавить знатности ее ничтожной семье. Нет, Шеффилды метили гораздо выше, о чем все прекрасно знали. Помолвка юного графа с Марианной была продиктована одной лишь любовью, а любовь в высшем свете никогда не считалась серьезной причиной для брака.
– Не знаю, – помолчав, ответила Амелия. – Весь этот маскарад был опасен, даже когда мы считали графа погибшим. А теперь, когда он неожиданно воскрес, мне кажется, все еще больше усложнилось.
– Да. – Ифигиния покосилась на обнаженного центуриона. – Но, признаться, я очень рада, что он жив.
– Я уже заметила, – недовольно поджала губки Амелия. – Что ж, нет ничего удивительного. Вот уже несколько недель, как ты по уши влюблена в него.
Ифигиния почувствовала, как кровь жаром прилила к щекам.
– Ты преувеличиваешь…
– Я знаю тебя лучше других. Думаю, даже лучше, чем твоя сестра или тетя Зоя. Я никогда не видела, чтобы ты так относилась к кому-нибудь из мужчин. Даже к Ричарду Хэмптону.
Ифигиния невольно поморщилась при упоминании имени Ричарда, мужа своей сестры.
– Уверяю тебя, я никогда не любила Ричарда так… – она помедлила, подыскивая нужное слово, – так, как интересуюсь графом Мастерсом.
– И даже когда Ричард ухаживал за тобой? – мягко спросила Амелия.
– Ричард никогда по-настоящему не ухаживал за мной! – поспешно воскликнула Ифигиния. – Я просто не поняла его намерений. Вся эта история не что иное, как ужасное недоразумение. К счастью, все быстро встало на свои места.
…К глубокому разочарованию Ифигинии, не в нее, а в ее сестру Корину оказался влюблен Ричард Хэмптон.
– Не ты одна не правильно истолковала его частые визиты, – заявила Амелия. – Все мы думали точно так же. Если хочешь знать, я до сих пор уверена, что вначале Ричард был увлечен именно тобой. А потом, видя, как сказочно расцветает Корина, он остановил свой выбор на ней.
– Ты несправедлива к Ричарду, Амелия. Он вовсе не волокита!
– Не слишком-то обольщайся на сей счет. Должна сказать тебе и еще кое-что. Ричард никогда не сделал бы предложения Корине, если бы ты не дала за ней большого приданого. Ты думаешь, его родители одобрили бы брак, который не принес бы ни пенни в семью?
– Здесь ты права. – Ифигиния презрительно сморщила носик. Она всегда недолюбливала родителей Ричарда.
Она знала его с самого детства. Они были ровесниками. Их семьи жили по соседству в маленьком местечке Дипфорд графства Девон. Сквайр Хэмптон и его высокомерная жена никогда не одобряли образа жизни семейства Брайтов. Маленькие деревушки обычно живут по собственным законам приличия и добродетели, здесь всегда с недоверием косятся на людей художественно одаренных.
Однако Ифигиния всегда любила Ричарда, и он всегда был очень добр к ней, особенно в то страшное время, когда она потеряла родителей, – они погибли в море.
