Текст книги "Любовница"

Автор книги: Аманда Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

– Опять твои проклятые правила! – в гневе выкрикнула Ифигиния. Она яростно наклонилась вперед, упершись руками в крышку стола. Глаза ее сверкали. – Все дело только в них, не так ли? Ты решил, что нарушил свое чертово правило и теперь должен расплатиться.

– Успокойся, Ифигиния. Ты становишься слишком утомительной.

– Нет, я не успокоюсь! И не выйду замуж только из-за Мастерских правил! Вы хорошо слышите меня, милорд?

– Отлично. – Он стиснул зубы, придал своему лицу самое бесстрастное выражение и расправил перепачканный чаем платок. Кажется, он тратит слишком много времени, вытирая пролитый чай в библиотеке Ифигинии! – Но я сомневаюсь, что вы должным образом обдумали мое предложение.

– Не смейте поучать меня, я не школьница, сэр! Я умная, здравомыслящая, образованная женщина, а не глупая девчонка! Безусловно, я все тщательно обдумала.

«Она решила всеми силами противиться мне», – понял Маркус. В нем вскипела ярость при мысли о том, как же тяжела будет его задача.

– Изображать из себя искушенную вдову, да еще мою любовницу в придачу, – это ты называешь поступком, достойным здравомыслящей, умной и образованной женщины?

– Ты, кажется, не так язвительно отзывался о моем маскараде, пока не узнал, что я не вдова! Если только тебе не изменяет память, ты охотно одобрил мой план. Тебе даже льстила мысль о том, насколько экстравагантна твоя новая любовница, разве я не права?

– Это было до нашей встречи в храме Весты. И до того, как я убедился, насколько близки к оригиналу эти чертовы развалины. Подумать только, там оказалась даже непорочная весталка!

Ифигиния растерялась:

– Маркус, но это такой пустяк! Это не должно оказать никакого влияния на твои действия.

– Я сам разберусь, чему влиять, а чему не влиять на мои действия!

– Черт бы вас побрал, милорд, ничего не изменилось!

– Не правда. По крайней мере одна деталь этого фарса изменилась – и изменилась более чем существенно.

– Это никакой не фарс! – гневно сверкнула глазами Ифигиния. – Это была очень умная и тонкая игра, которая, несомненно, привела бы к своим результатам. Свет до сих пор верит в то, что я вдова, как и в то, что я ваша любовница, а значит, все составляющие моего плана остались на своих местах!

– Вопрос в том, надолго ли.

– Настолько, насколько потребуется, – огрызнулась она. – Никто, кроме вас, не усомнился в моей правдивости.

– Вопрос времени. Рано или поздно кто-нибудь еще надумает отправиться в Девон и выведать все о вас.

– Какие глупости! С какой стати? Милорд, давайте будем до конца откровенны. Вы так усложняете все только потому, что невольно нарушили одно из своих правил.

– Я прекрасно знаю, какого невысокого мнения вы о моих правилах, но я слишком долго жил по ним, чтобы теперь нарушить их ради собственной выгоды.

– Выслушайте меня, Маркус. Я испытываю искреннее уважение к вашим правилам и к вашему чувству чести, пронизывающему их насквозь! Но вы же ничего не нарушали!

– Неужели? А я отчетливо помню, как побывал меж ваших бедер две ночи тому назад. Или ошибаюсь?

Ифигиния в ужасе округлила глаза. Румянец на ее щеках вспыхнул еще ярче.

– Ничто не извиняет вульгарность, милорд, – очень строго сказала она.

– Говорите, как чертова училка!

– А я и есть чертова училка! Вернее, была ею какое-то время. Повторяю, милорд, не вы нарушили свое строгое правило – это сделала я, что в корне меняет дело. Неужели вы не понимаете?

– Нет, – отрезал Маркус.

– Не вы, а я отвечаю за все, что произошло.

– Не пытайтесь с помощью логики вывернуть все наизнанку. Ситуация ясна и определенна.

– Но, Маркус, ты не можешь жениться на мне, о чем прекрасно знаешь!

– И почему же, позвольте узнать?

Она раздраженно всплеснула руками:

– Да потому, что в глазах света я твоя любовница!

– Ну так что?

– Мы с вами отлично знаем: мужчина вашего круга не может жениться на собственной любовнице!

Маркус уперся руками в стол, наклонился к Ифигинии и в упор взглянул ей в глаза:

– Я создаю собственные правила. Никогда не забывай об этом.

Она заморгала, выпрямилась и поспешно отступила назад.

– Но послушайте, в таком деле, как…

– Во всем, Ифигиния.

– Я не слишком-то люблю правила, сэр.

– Я давно это заметил.

Она сделала еще один шаг назад и остановилась за спинкой своего кресла.

– Я слишком долго была вынуждена жить по чужим правилам, милорд, и пришла к выводу, что они подавляют свободную душу. Уверена, вы-то как раз должны понять мое стремление освободиться от оков.

– Вы говорите о свободе? Господи, Ифигиния, но никто из нас по-настоящему не свободен! Все мы подчиняемся правилам – своим или чужим. Если ты до сих пор не поняла этого, значит, ты наивнее, чем хочешь казаться.

Она гордо расправила плечи:

– Что ж, отлично! Если я должна жить по правилам, то лучше последую вашему примеру, милорд. Я создам собственные правила.

– Ради Бога. Меня интересует только одно: что говорят ваши правила о ситуации, в которую вы попали?

– Они говорят, что я не обязана ни за кого выходить замуж! Признаться, сэр, не вижу особого смысла в супружестве. В самом деле, чего стоят хотя бы эти «супружеские объятия»! Они далеко не так волнующи, как уверяют нас поэты, в чем я совсем недавно убедилась.

Маркус почувствовал, что получил отменный удар в солнечное сплетение. Он мучительно покраснел:

– Я уже говорил, что это моя вина. Я был с вами груб и нетерпелив.

– Ах, Маркус! – Гневный огонек борьбы вдруг погас в ее глазах. Стремительно обогнув угол стола, она бросилась к Маркусу. – Вы не должны винить себя во всем! Это и моя вина!

– Ваша? – Он непонимающе смотрел на подбегающую Ифигинию. Слишком поздно обожгла его мысль о том, что она собирается броситься в его объятия.

– Ну конечно! Именно я спровоцировала вас! Я ввела в заблуждение. Я прекрасно знала о вашем глупом правиле относительно связей с неопытными девицами, но мне так хотелось отдаться вам! Я нарочно подстрекала вас, сэр. Да-да, я практически уговорила вас…

– Ифигиния…

Шелестя юбками, она подлетела к нему. Маркус подхватил ее и крепко прижал к себе, только бы она не успела передумать.

– Я соблазнила вас, милорд, – шепнула она, спрятав лицо в складках его фрака.

– Нет. Я соблазнил вас. Я так хотел любить тебя. – Голос его звучал теперь низко. – Бог свидетель, даже если бы я знал всю правду, то уже не сумел бы остановиться. Я сожалею лишь, что вам не понравилась наша близость.

– Не правда! – приглушенно воскликнула она ему в плечо. – Мне все понравилось… до самого последнего момента. Как я уже говорила вам, я просто не рассчитала некоторые соотношения… Но это уж точно моя вина.

Маркус застонал. Невероятно: она не обвиняет его в неловкости, а берет всю вину на себя!

По-видимому, другого подобная наивность лишь позабавила бы, но Маркус был потрясен и глубоко тронут.

– Послушай меня, Ифигиния. Ты образованная женщина и, конечно, изучила огромное количество обнаженных мужских статуй, но поверь, ты ровным счетом ничего не смыслишь в подобных вещах.

– Но я изучала оригиналы, милорд. Оригиналы, а не одни только копии!

Он взял ее лицо в свои большие ладони и заставил поднять глаза.

– В следующий раз будет гораздо приятнее, Ифигиния. Клянусь тебе.

Она пытливо всматривалась в его лицо.

– Правда?

– Ты должна поверить мне. – Он легонько коснулся губами ее губ.

– Да, Маркус! О да, я верю тебе! – Привстав на цыпочки, она обхватила его руками и поцеловала с той же радостной готовностью, какую выказывала с самого начала их отношений.

Губы ее были нежными, теплыми и необыкновенно возбуждающими. Ее грудь прижималась к его телу. Маркус чувствовал нежные изгибы ее бедер, прикасавшихся к его ногам. Еще ни одна женщина не была так прекрасна в его руках!

Но еще важнее, что ее страстное влечение к нему не угасло, оно все еще горело в ее крови, как горят и переливаются свет и тепло в хрустальной призме. Значит, той ночью он все же не загасил своей неосторожностью это пламя.

Маркус почувствовал огромное облегчение.

Она все еще хочет его. Его неуклюжая близость не уничтожила ее влечения, не уменьшила в ней жажды его ласк. Все будет превосходно.

Он неохотно поднял голову и посмотрел на Ифигинию:

– Так, значит, решено?

Ифигиния робко улыбнулась ему:

– Я не возражаю против еще одной попытки, если вы в самом деле уверены, что она поможет…

– Уверен, – сказал он, а про себя поклялся, что не разочарует ее.

– Должно ли это означать, что вы не возражаете против продолжения нашего романа? – с надеждой заглянула ему в глаза Ифигиния.

– Это означает, – уверенно ответил он, – что мы должны как можно скорее пожениться.

Ифигиния застыла:

– Я уже сказала вам: это невозможно.

– А я уже сказал вам: ничего невозможного нет.

Она упрямо сжала губы:

– Маркус, обещайте мне честно ответить на один вопрос.

– Я никогда не лгу тебе.

Она грустно улыбнулась:

– Еще одно правило?

– Да.

– Отлично, тогда спрашиваю. Скажите, стояли бы вы здесь, уговаривая меня выйти за вас замуж, если бы убедились в том, что я действительно вдова, искушенная в супружеских утехах?

«Черт возьми, я должен был предвидеть ловушку», – подумал Маркус. Капкан неожиданно захлопнулся – и он позорно растерялся.

– Черт возьми, Ифигиния, это совершенно не важно.

– Нет, Маркус, для меня это очень важно.

Пропасть разверзлась под его ногами.

– Кто знает, что было бы, окажись вы и в самом деле той, за кого себя выдавали. Я никогда не встречал женщину, похожую на вас, Ифигиния… Откуда мне знать, что бы я предпринял!

– Если бы я оказалась той, за кого себя выдавала, вы предложили бы мне остаться вашей любовницей. Или я не права?

– Проклятие, Ифигиния, откуда я знаю?! Я человек науки и привык иметь дело с фактами, а не с предположениями о том, что было бы, если бы…

– Отвечайте, Маркус. Это очень важно.

– Ответ на ваш чисто умозрительный вопрос может быть только один – я не знаю ответа.

– Зато я знаю, – мягко ответила она. – И этот ответ – нет. Поэтому и я вам скажу только одно – нет.

– Разрази вас гром, женщина, неужели вы не осознаете всей серьезности положения?! У вас нет выбора.

– Будь я восемнадцатилетней девчонкой, не способной содержать себя и полностью зависящей от мнения окружающих, – тогда бы это было так. Но мне двадцать семь, я финансово независима и могу смотреть свысока на правила света.

– Ифигиния…

Она обхватила себя руками за плечи.

– Я столько лет терпела диктат общественного мнения маленькой деревушки! И я не намерена терпеть то же самое со стороны лондонского света! – Она презрительно пожала плечами. – Я до сих пор просыпаюсь среди ночи и вспоминаю, как должна была прикусывать язычок, когда наш викарий останавливал меня, чтобы прочитать очередное нравоучение о правилах приличия.

Маркус вдруг понял, что сочувствует ей.

– Я тоже вырос в маленькой деревушке и прекрасно знаю, каково приходилось вам в вашем Дипфорде.

– Этому не было конца, – прошептала Ифигиния. – Всюду были глаза… Никто не любил маму с папой… Они посвятили себя искусству, понимаете?

– Я все знаю.

– Родители учили меня не обращать внимания на грубое, бестактное поведение окружающих, но, подумайте, разве могла я вести себя так же независимо после их смерти! Ведь я должна была кормить себя и сестру. А потом еще ко мне приехала Амелия – одинокая, без гроша в кармане.

– И ты должна была содержать и себя, и их обеих…

– Да. И ради этого подчиняться всем очаровательным маленьким правилам, по которым привыкли жить добрые жители Дипфорда, – черт бы побрал их всех вместе с их правилами! – Она вздрогнула и бросила взгляд в окошко. – Сквайр Хэмптон и его жена все время давали мне добрые советы. Миссис Калдер, проживавшая возле моей академии, вечно бубнила о том, что наставница юных леди должна быть образцом приличия. Викарий и его женушка постоянно суетились, ожидая, когда же я наконец оступлюсь и меня засосет болото разврата.

Маркус обошел стол, шагнул к ней и снова крепко обнял:

– Я все понимаю.

– Всюду были глаза… Все время надо было следить за собой. Мы трое полностью зависели от доходов академии, а сама академия зависела от добрых отношений с Хэмптонами, викарием и жителями Дипфорда – именно они устанавливали правила, по которым заставляли жить всех остальных.

Маркус крепче прижал ее к себе, вдыхая цветочный аромат ее волос. Как странно, но у него было такое ощущение, что за эти минуты Ифигиния стала очень близка ему – так близка, как никто другой за всю его жизнь.

– Мне известно, что такое быть связанным ответственностью, – шепнул он в ее волосы. – И чужими правилами.

– В прошлом году я навсегда оставила Дипфорд и не собираюсь больше возвращаться туда – ну разве что изредка буду навещать сестру. Я собираюсь последовать твоему примеру, Маркус. Если без правил не обойтись, то пусть это будут мои собственные правила.

Маркус нежно скользнул рукой по ее прямой гордой спине:

– Я лучше, чем ты думаешь, способен понять твои чувства, но все равно не позволю тебе оставаться моей любовницей!

– Но почему?!

Он помедлил, подыскивая какой-нибудь весомый решающий аргумент.

– Это слишком опасно.

– Вовсе нет! – Ифигиния оторвала голову от его плеча. – Мы оба в равной степени заинтересованы в поимке вымогателя, и мы оба согласились объединить свои усилия в решении нашей задачи. Но можно ли найти лучший способ, чем оставить все как есть?

Он пристально посмотрел ей в глаза. Он и раньше понимал, что ему придется нелегко, но даже не догадывался, насколько упрямым окажется его противник.

– Ты упорно не желаешь замечать одного обстоятельства – наше притворство, по правде говоря, уже перестало быть притворством.

Ифигиния покраснела:

– Бога ради, Маркус, если одна мысль о близости со мной способна до такой степени взволновать тебя, то давай просто откажемся от подобных вещей в дальнейшем.

Кажется, его шанс добиться ее любви почти так же ничтожно мал, как построить корабль, который унес бы его к далеким звездам. Но Маркус не собирался отступать. Он давно уже понял, что когда сталкиваешься с неразрешимой проблемой, то порой лучше попытаться обойти ее, чем идти напролом.

«У меня есть еще время, – решил он, – вот только неизвестно, много ли. Пока Ифигиния в безопасности. С какой стати кому-нибудь еще вздумается узнавать правду о ее прошлом? Нельзя лишь допустить, чтобы нынешняя ситуация длилась до бесконечности, но пока, слава Богу, Ифигинии ничто не угрожает. И она до сих пор хочет меня».

Он никуда не мог уйти от этой мысли. Он всесторонне рассмотрит ее, проанализирует… и в конце концов найдет возможность использовать эту слабину, чтобы сломить сопротивление Ифигинии.

Дверь библиотеки распахнулась. Вошла Амелия.

– Ифигиния? Мистер Мэнваринг напомнил мне, что следует… – Она осеклась и вспыхнула, увидев кузину в объятиях Мастерса. – Простите.

– Все хорошо, – заверил ее Маркус. – Мы можем закончить наш разговор и в другое время. Так получилось, что сейчас нам надо немедленно идти, не правда ли, Ифигиния?

– Да, в самом деле. – Она быстро отстранилась от него и испуганно взглянула на кузину. – Мы едем в агентство «Вичерлей», чтобы задать несколько вопросов его владелице.

– О, только не стоит передавать ей мой привет, – пробормотала Амелия. – Я всегда терпеть не могла эту особу.

Все оказалось непросто. И совсем не утешительно.

Все двадцать минут, когда они в молчании ехали к маленькой улочке, начинающейся сразу за Оксфорд-стрит, Ифигиния находилась под впечатлением недавнего разговора с Маркусом.

Она попалась в западню Мастерских правил – и только по собственной вине, думала Ифигиния, опираясь на руку Маркуса, помогавшего ей выйти из экипажа.

Она должна была предположить, что он сочтет своим долгом жениться на ней, как только ему откроется вся правда! Но вместо этого убедила себя, что сумеет обмануть его. Позволила себе поверить, будто одурачит Маркуса с той же легкостью, с какой обвела вокруг пальца лондонский свет!

Ей следовало бы лучше знать этого мужчину!

А теперь необходимо использовать любую возможность, чтобы склонить Маркуса к мысли, что никакие правила не заставляют его жениться на ней. Задача не из легких. Маркус слишком похож на нее саму – так же чертовски упрям и настойчив в достижении своих целей.

– Вот и номер одиннадцать. – Маркус хмуро осмотрел темные окна агентства. – Похоже, все уже закрыто.

– Как странно! – Ифигиния взглянула на опущенные занавески обоих окон и входной двери. – Ведь нет еще и четырех!

– Возможно, какие-то личные мотивы вынудили миссис Вичерлей закрыться пораньше.

– Но у нее есть штат сотрудников, они прекрасно могли бы поработать и без нее!

– Справедливо. – Маркус подошел к двери и подергал ручку. – Закрыто.

Ифигиния запрокинула голову. Оба этажа над конторой были погружены во мрак.

– А что, если миссис Вичерлей живет здесь же, над агентством?

– Вполне возможно. – Маркус отступил назад, чтобы получше рассмотреть верхние этажи. – Но если она и дома, то определенно не принимает.

– Может, она больна?

– Мэнваринг имел с ней вчера беседу. Он упоминал, что дама выглядела нездоровой?

– Нет. Но почему бы ей не захворать ночью? А вдруг она вообще уехала за город?

– В любом случае, – задумчиво протянул Маркус, – и агентство, и комнаты наверху пустуют.

Ифигиния насмешливо покосилась на него:

– Я ждала от вас подобного вывода.

– Вы прекрасно изучили меня, Ифигиния. – Он взял ее под руку, оглянулся, внимательным взглядом окинул улицу, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. – Пошли. Пожалуй, не помешает слегка разобраться в обстановке.

Ифигиния ничего не имела против и покорно последовала за ним до конца короткой улочки, где они свернули за угол и вышли на аллею.

– Но что вы хотите обнаружить?

– Бог его знает… Одно из первых правил научного эксперимента гласит, что нужно ставить как можно больше вопросов.

– И какие же у вас вопросы?

– Почему преуспевающее, долгие годы работающее агентство закрылось так рано?

Ифигиния почувствовала внезапную тревогу.

– И тем более на следующий день после того, как мой поверенный встречался с хозяйкой и расспрашивал о бывших служащих?

– В том-то и дело.

Они прошли по аллее, обойдя с обратной стороны фасады многочисленных агентств и контор. Остановились перед задней дверью дома номер одиннадцать. Маркус негромко постучал.

Ответа не последовало. Он взялся за ручку, осторожно подергал ее.

– Эта дверь тоже заперта.

Ифигиния посмотрела на маленькие дверные стекла и вдруг заметила, что правая створка приоткрыта.

– Смотри!

Маркус взглянул, куда она указывала.

– Похоже, они так спешили, что забыли запереть окна.

– Вот именно.

Маркус раскрыл окно, отодвинул в сторону занавеску и заглянул внутрь. Ифигиния нетерпеливо ждала за его спиной.

– Видно что-нибудь?

– Почти ничего. В комнате очень темно. Занавески задернуты. Подожди минутку. – Он до конца распахнул окошко и отошел в сторону. – Черт возьми! Мне не удастся протиснуться внутрь.

Ифигиния прикинула в уме.

– А я бы пролезла!

Маркус посмотрел на нее:

– Если полагаешь, что я позволю тебе лезть в окно, то…

– Маркус, ну не будь смешон! Я мигом пролезу, отопру тебе дверь – и ровно через минуту ты уже будешь рядом!

– Хм-м… – заколебался он, борясь с желанием уступить ей. – Ладно. Но не теряй ни минуты – сразу к двери!

– Конечно! – Открытое окошко располагалось слишком высоко, чтобы она смогла просто перешагнуть через раму. – Тебе придется помочь мне.

– Я уже догадался. – Маркус обхватил ее за талию и легко приподнял над землей.

Ифигиния затрепетала, вспомнив, как эти руки две ночи тому назад ласкали ее обнаженное тело. Маркус такой сильный. Она снова почувствовала себя в безопасности в его объятиях.

– Скорей же, Ифигиния!

– Да-да. – Она отогнала обжигающие воспоминания и сосредоточилась на поставленной задаче. Пролезть в окно против ожидания оказалось не так-то просто. Она сразу же запуталась в длинных пышных юбках своего белого муслинового платья с накидкой.

– Боже правый! – проворчал за ее спиной Маркус. – Сколько же нижних юбок ты нацепила под платье? Я сейчас утону в них!

– Сегодня очень прохладно. – Ифигиния могла думать только о мужской руке, стискивающей икру ее ножки.

Через несколько секунд она спрыгнула в темную комнату. Протянула руки, чтобы сохранить равновесие, – и неожиданно угодила пальцами в кипу бумаг, лежавших на столике. Несколько листков слетели на пол, к ее ногам.

– О Боже! – пробормотала Ифигиния.

– Что случилось?! – прогремел голос Маркуса.

– Ничего особенного. Я рассыпала какие-то бумаги. – Она нагнулась подобрать листы – и в изумлении вытаращила глаза, чуть-чуть привыкнув к темноте. – Какой ужас! Маркус, да здесь повсюду разбросаны бумаги и бухгалтерские книги. Похоже, тут бушевал ураган.

– Открывай дверь! Да поживее.

Она выпрямилась и прошла к двери. Маркус ворвался внутрь и защелкнул замок. Какое-то время постоял, всматриваясь в темноту.

– Проклятие! – очень тихо пробормотал он. – Здесь все перерыто.

Ифигиния уставилась на разгромленную комнату:

– Что, по-твоему, здесь случилось?

– Не знаю. – Маркус проследовал к узкой лестнице, ведущей в жилые комнаты на второй этаж. – Жди здесь. Хочу взглянуть, что творится наверху.

Не обращая внимания на его слова, Ифигиния поспешила за ним вверх по ступенькам и остановилась перед дверью в крошечную приемную.

Здесь все было в полном порядке. Откидная крышка столика секретаря плотно закрыта. Вся мебель на своих местах. Никаких бумаг на ковре.

– Похоже, эту комнату не тронули, – решила Ифигиния.

– Да. – Маркус повернулся и прошел по холлу. Ифигиния – за ним.

Вместе они осматривали одну за другой маленькие, уютно обставленные комнатки. Вместе поднялись на самый верхний этаж. Но когда Маркус положил руку на ручку двери спальни, Ифигиния внезапно почувствовала ужас.

– Маркус?

– Я войду первым.

Он открыл дверь и замер на пороге. Ифигиния попыталась заглянуть внутрь через его широкое плечо, но увидела только серые юбки и пару высоких шнурованных туфель, почему-то лежащих на полу.

– О Господи! Неужели?..

– Без сомнения. Стой где стоишь!

На этот раз она повиновалась. Молча смотрела, как Маркус приблизился к телу, остановился и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть мертвую.

– Ее застрелили, – сказал он наконец и дотронулся до пальца холодной безжизненной руки.

– Она…

– Мертва. – Он поднялся на ноги. – Думаю, прошло уже несколько часов.

Внутри у Ифигинии все сжалось. Она стремительно отпрянула от двери, судорожно хватая ртом воздух.

Маркус вышел из комнаты. Сочувственно посмотрел на несчастную Ифигинию:

– С тобой все хорошо?

Она поспешно кивнула:

– Да… Думаю, да.

– Тогда пора уходить. Давай-ка побыстрее удалимся отсюда. Не хватает только, чтобы нас застали в комнате убитой.

Он взял ее за руку и потащил вниз по лестнице.

– Ты считаешь, миссис Вичерлей стала жертвой грабителя? – спросила Ифигиния.

– Нет, – уверенно ответил он. Остановившись на пороге, еще раз осмотрел гостиную. – Тогда бы вор забрал серебряные канделябры и другие ценные вещи.

– Что же здесь случилось?

– Пока не знаю, но у меня есть одно предположение.

– Какое?

– Подозреваю, миссис Вичерлей была вымогательницей и твоя тетка и моя подруга стали не единственными ее жертвами… как и мы не единственные, кто вышел на агентство «Вичерлей».

– Думаешь, кто-то еще приходил сюда после визита мистера Мэнваринга?

– Пожалуй. Логично предположить, что миссис Вичерлей убил кто-то из ее жертв.

– А после обыскал ее бумаги, пытаясь обнаружить сведения, которыми она шантажировала?

– Да.

– Маркус, это просто блестяще! Все становится на свои места! – Ифигиния вдруг нахмурилась. – И следовательно, самое худшее уже позади.

– Очень вероятно.

Казалось, она должна была бы испытывать радость и облегчение. В конце концов, тайна тети Зои в полной безопасности. Но теперь можно прекратить поиски вымогателя, а значит, исчезает и повод для продолжения игры в любовницу графа Мастерса.