Текст книги "Измена. Найти свое счастье (СИ)"
Автор книги: Аля Драгам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 44
POV Захар Одинцов.
Пять часов утра, а в доме уже суета.
Мама бегает по первому этажу с букетом, не зная, куда его пристроить. Его только что доставили, перепутав время доставки. Заказ был оформлен на десять, к началу церемонии.
Её решили проводить в особняке родителей, пригласив только проверенных людей и несколько самых гибких журналистов.
До старта голосования остались считанные часы. Чуть больше суток.
Мы затянули с праздником, потому что Лизе нужно было прийти в себя.
По всем документам она уже моя жена. Это решилось очень быстро, в тот же день, когда мы обнаружили погром в её квартире. Я забрал Лизу к себе, а утром, обсудив всё, мы съездили в ЗАГС и оформили наш брак. Только на бумаге. Я дал слово не притрагиваться к своей законной супруге, потому что она не готова к быстрому развитию наших отношений.
Она вообще ни к чему не готова и до сих пор ходит в состоянии шока, стараясь никому не попадаться на глаза.
Моя мама её уже любит.
Мой отец относится к ней… Никак. Ему безразлично Лизино нахождение в доме, потому что после её спасения на его голову посыпались неприятности.
Он практически отказался от своего плана и всерьез готовился сложить оружие, уступив место Слуцкому.
Отца взбодрил приезд Льва. Мы ещё не пересекались с братом, занятые каждый своим. Сегодня мы встретимся впервые за весь год.
Кажется, я немного волнуюсь. Судя по тому, что во мне литр кофе, приправленного коньяком, волнуюсь я больше, чем «немного».
Не должен бы, ведь всё свершилось. Штамп в паспорте ничего не изменил: Лиза без возражений подписала всё, что требовалось, даже не читая. Это раззадорило Юрьича, неудачно пошутившего на счёт левых пунктов в договоре.
Я разбил ему лицо и не жалею об этом.
Жалею об одном: сегодня наша первая брачная ночь. И мы проведём её в разных спальнях.
Помимо моего слова, Лиза взяла с меня обещание, что у неё будет своя отдельная комната, и себя она будет обеспечивать самостоятельно.
Она, бл#дь, живёт с нами неделю и ни разу не спустилась в столовую! Я понятия не имею, чем питается моя жена и это бесит!
С ней общается моя мать. Они вместе выбирали платье и украшение, чтобы наша свадьба стала новостным событием. Будет выездная регистрация. Точнее, её видимость. И банкет с фотосессией.
Это мероприятие рассчитано на весь день, поэтому приготовления начались так рано.
Две комнаты второго этажа заняли визажисты и парикмахеры. Они работают с Лизой, а потом примутся за маму. К счастью, нас с отцом эта процедура не коснётся.
– Захар! Да оставь ты кофемашину в покое. Помоги мне! – мама, отчаявшись найти подходящую вазу, бросается ко мне через гостиную, поджимая губы. – Никак не могу придумать, куда это поставить.
Букет слишком маленький. Настолько, что все вазы, которые у нас есть, могут его испортить.
Я наклоняюсь и достаю из ящика какой-то ковш. Набираю воды из крана и, выхватив цветы, сую в него вместе с оберткой.
Каждый мой жест наполнен раздражением.
– Ужасно, но, наверное, другого варианта нет, – раздосадовано вздыхает мать, отпивая из моей кружки.
Морщится и тут же выплёвывает в раковину кофе, в котором алкоголя больше, чем кофеина.
– Могу сделать тебе нормальный, – предлагаю.
– Нормального ничего не будет, – бормочет моя родительница, тем не менее, послушно занимающая стул и складывающая руки в ожидании. – Я могу понять, почему Лизонька не хотела дорогое платье. Но цветы… Это же подарок жениха! Люди решат, что мы скупые.
– Люди решат, что это скромность, – успокаиваю ма. – Или ничего не решат. Сомневаюсь, что будут обсуждать размер букета.
– Я не знаю, – она прикрывает лицо руками, перестав терзать свой свежий маникюр. – Ничего не знаю. Она забитая несчастная девочка. Странная. Ты тоже странный, сынок. Дёрганый какой-то. Страшно подойти.
Я в этот момент ошпариваю пальцы кипятком, неловко подставив посуду. Сую обожжённую кисть под холодную воду и не тороплюсь оборачиваться.
Мама ждёт ответа, но я не могу ответить честно.
Не уверен, что она мечтает услышать, как я не сплю ночами, потому что мой, бл#дь, стояк готов разорвать трусы.
Сегодня я был в душе дважды и… мне не помогло. Я не снимал напряжение рукой с подросткового возраста, но не удивлюсь, если через месяц на моих ладонях будут мозоли.
Во мне хренова туча благородства, потому что я хочу свою жену и не могу к ней прикоснуться. Каждый мой короткий сон сопровождается кадрами порнофильмов с Лизой в главной роли.
От неё пахнет свежестью и невинностью за километр. Все органы чувств моего организма заточены на неё, но у нас, бл#дь, разные спальни!
Не просто разные… На разных этажах!
Моя мама лично поспособствовала этому, а теперь сидит и ждёт, когда я озвучу причины своей нервозности.
По-хорошему стоило бы смотаться в клуб или бар и снять там девчонку. Это бы решило многое. Только я не хочу.
Меня приклеило к Лизе мать её Александровне. И я вечерами, выпотрошенный после офиса и всего аврала, который на нас рухнул, жду свою жену на остановке в километре от посёлка.
Я жду, когда она закончит смену и доберется до дома с несколькими пересадками. Встречать и подвозить её она тоже запретила. Она… стесняется меня и моего положения в обществе. В мире Лизы достаток и статус считаются почти дьявольским подарком, к которому нельзя прикасаться.
Конечно, ребята присматривают за ней, готовые вмешаться в случае спорной ситуации. Мы до сих пор не нашли причастных к вскрытию её квартиры, поэтому наблюдение ведётся круглосуточно.
– Захар? Мой кофе, – напоминает о себе мама.
Вытираю руку о футболку и передаю чашку, пожав плечами. Это весь максимум, которым я готов поделиться. Мои внутренние демоны обязаны остаться внутри. Возможно, я поделюсь ими с братом. Но это не точно. Ему можно доверять. Проблема в том, что я себе не доверяю.
* * *
Поправляю галстук, затягивая узел. Мне кажется, это символ всего, что со мной происходит.
Я добровольно подписался помочь отцу, даже не подозревая, во что всё это выльется, и какое место в моей жизни займёт незаметная девчонка с рюкзаком курьера.
Брат, приехавший буквально минуту назад, подаёт мне пиджак. Я просовываю руки в рукава и начинаю застёгивать пуговицы.
Лёвка смотрит на меня через зеркало, оставшись за плечом.
– Красивая девчонка хоть?
– А ты не видел? – в моём голосе удивление, и его ничем не скрыть. – Тебе же отец отправлял досье.
– Да я по диагонали читал. Решил, будет интереснее познакомиться на свадьбе. Так что?
– Красивая, наверное, – надеваю часы, одёргиваю манжеты рубашки. – Под стандарты не подходит, но тем она привлекает.
– А ты, я смотрю, поплыл? Попробовал уже её или бережёшь до брачной ночи? Хотя она у вас уже была, – Лёва веселится и не скрывает ухмылки.
Я сгибаю руку и резко сдаю локтем назад, попадая по прессу брата. Он не ожидает моего выпада, поэтому охает и чуть сгибается, но выражение лица при этом не меняется.
В его глазах немой вопрос и ожидание подробностей.
– Она целка, мудак, – осаживаю любопытство. – И её чуть не изнасиловала толпа подонков. Уместно лезть к ней, как считаешь?
Лёва осекается. Игривое выражение лица меняется на сочувствующее и это сочувствие искреннее.
– Прости, Зах, – перегнул. – Я как-то упустил некоторые факты.
У нас есть примерно минут тридцать до начала и я решаю, что более подходящего момента не будет.
Во мне нормальный градус, возведённый в степень адреналином и нервяком. Поэтому речь рубленая и прямая, без намёков.
– Дела-а-а, – тянет Лев, отходя от меня и открывая окно. Прикуривает прямо в спальне, выпуская наружу густой дым. – Хороший был план. Жаль, что без стратегии всё пошло по ху… одному месту, короче. Что думаешь делать? Она не подпустит.
– Не подпустит, – с этим я согласен. Вывод очевидный и к нему я пришёл сразу. – Пока не планировал ничего. Может, найду кого-то, а может… Хер знает, Лёв. Стрёмно всё. Вроде есть жена, есть желание, а по факту х#йня нарисовалась.
– Лучше и не скажешь, – затягивается, рассматривая тлеющий кончик сигареты. – А эта твоя? Сабина?
– С ней всё. Разбежались, – хмыкаю, вспомнив наш последний с Алиевой разговор.
– Ммм, – Лёвка отщёлкивает окурок, получая от меня подзатыльник. Кому-то кивает, но я не успеваю спросить, кого из знакомых увидел брат.
В дверь стучит распорядительница свадебного банкета, оповещая о том, что нас уже ждут.
– Пора, – смотрюсь ещё раз в зеркало, приглаживая волосы. Выравниваю циферблат часов чётко по запястью. Хлопаю брата по плечу и первым шагаю за пределы комнаты.
До лестницы, ведущей на второй этаж, ровно шесть шагов. Я делаю их медленно, оттягивая момент. Не зря.
Сердце подпрыгивает к горлу и сбивается с ритма, когда наверху показывается край белоснежного платья.
Глава 45
POV Захар Одинцов.
Мой кулак сжат с такой силой, что вены на запястье норовят разорваться от напряжения.
Собравшиеся за спиной гости дружно ахают. Возможно, это всего лишь часть тщательно поставленного спектакля. Возможно, кто-то восхищён искренне. Я хочу верить во второе, потому что…
Потому что Лиза прекрасна.
– Бл#дь, – глухо раздаётся сзади голос брата. – Бл#дь!
Веду плечом, чтобы избавиться от его присутствия. Он настолько рядом, что я слышу, как часто бьётся его сердце. Или это моё готовится выпрыгнуть из груди?
Лиза осторожно спускается, внимательно смотря себе под ноги.
На неё длинное платье ослепительно белого цвета. Приподнятый подол открывает только тонкие щиколотки, обтянутые таким же белым капроном. На ногах скромные туфли без единого украшения, но они выносят меня с размаху.
Верх свадебного наряда не уступает в целомудрии всему созданному образу. Плотное кружево второй кожей облегает талию, грудь, плечи и руки. Наглухо закрытое платье выгодно подчёркивает стройную фигурку моей жены.
– Твою мать, – выталкиваю из себя, потому что другие слова испарились. Я и эти-то сложил с трудом.
– Захар, ваш выход, – распорядительница не даёт времени собраться, бросая меня навстречу Лизе.
Я легко взбегаю на несколько ступеней и перехватываю её ладонь. Сжимаю в поддерживающем жесте дрожащие пальчики.
Подношу их к губам и целую.
Подняв голову, смотрю на людей, наблюдающих наш выход. Они собраны и серьёзны, потому что пришли сюда не радоваться за молодых, а работать.
Каждый из присутствующих имеет виды на должность отца. На настоящую и будущую.
Щёлкают вспышки фотокамер. Видеограф бегает с камерой, стараясь быть максимально незаметным. Он скользит тенью между гостями, снимая лица.
По его сигналу мы замираем на месте, позируя для будущих сюжетов. Лиза в курсе, что материалы будут опубликованы в СМИ. Она не хотела этого, но нам с мамой удалось её убедить.
Так надо, в том числе, и чтобы показать всем, чья она. Наша фамилия имеет вес, и с мнением отца касательно членов семьи, вынуждены считаться.
– Улыбнись, – прошу, когда моя жена застывает статуей, не моргая, смотрит в одну точку.
Там, куда направлен её взгляд, занял позицию Лёвка. Он не представляет собой опасности. И я не уверен, что в своём смущении Лиза может разглядеть хоть кого-то, но ревность неприятно царапает самолюбие.
Мне не хочется, чтобы она смотрела на кого-то, кроме меня.
Поддаюсь своим желаниям и, плюнув на расписанный по минутам сценарий, приближаю жену к себе, надавив на её спину.
Она оступается от неожиданности, но я готов к этому. Подхватываю, держа крепче. Свободной рукой очерчиваю овал её лица и, сдвинув игриво выпущенную прядку волос, касаюсь её губ.
Мы не целовались с того дня, как расстались около лицея, в котором работала её мать.
Я мечтал поцеловать её снова, но боялся лишний раз намекнуть на свои желания.
То, что было в больнице, не считает, потому что мы оба не дружили с головой от шока.
Я смакую наш поцелуй, не обращая внимания на шипение отца и недовольный кашель ведущей свадьбы. В моей памяти не отложилось её имя, поэтому отмахиваюсь от неё, как от надоедливой помехи.
Лиза не противится. Принимаю это за молчаливое согласие и языком толкаюсь в её рот, размыкая зубы. Она охает, впуская меня. Стискивает пальцами пиджак, словно боится упасть.
– Держу, – на секунду прерываюсь и вновь ныряю в самую сладкую глубину.
В моей груди ураган. Он готов снести всех, оставив вместо дома воронку.
Моей энергии хватит на парочку электростанций, обеспечивающих светом города-миллионники.
Я жаден до этого поцелуя и не собираюсь его прерывать. Но чья-то рука оттаскивает меня от невесты (а для всех Лиза именно невеста).
– Ты что устроил, Захар? – Юрьич трясёт кистью, потому что я успел отреагировать и двинуть вслепую.
Моргаю. Внизу никого.
– Где все? – прочищаю горло от спазма, заодно и освобождаю мозг от картинок с контентом восемнадцать плюс.
– Ждут. Губер заехал поздравить, в саду ждёт.
– Чёрт, – взъерошиваю волосы, пока Лиза поспешно расправляет своё платье.
Я не притрагивался к нему, но даю время своей жене-невесте собраться с мыслями.
– Готова? – игнорирую тайминг, поставив Лизино спокойствие в приоритет. – Можем идти?
Она сомневается. Мы ждём.
Когда надо, Елизавета умеет проявить нечеловеческое упрямство. Марта, больничный психолог, пояснила мне, что природа Лизы такова. Её всю жизнь подчиняли и прогибали, однако она стремилась вырваться из этого круга.
Помимо уважения такой характер восхищает. Её умение брать себя в руки тоже.
Она знает, что наш скорый брак необходим для обеспечения её безопасности. Эту новость Лизавета приняла спокойно. Она достойно вошла в наш дом в роли моей девушки, а не в роли жертвы. Но и границы свои обозначила тоже чётко.
Если бы она узнала всю правду, граница между нами была бы выстроена на расстоянии тысяч километров. Я уверен, что она наплевала бы на себя, потому что правда и доверие для неё самые важные пункты.
По обоим я облажался, смолчав. А теперь вынужденная ложь налипла снежным комом, сделав моё теоретическое признание физически невозможным.
Правда может прозвучать лишь в одном случае: если я захочу навсегда избавиться от своей жены. Ведь в её душе не предусмотрена амнистия для предателей.
– Это обязательно?
Елизавета обращается ко мне, избегая любых контактов с отцовским пиарщиком и помощником. Он ей не нравится, а после неудачных шуток она его просто боится.
– К сожалению, да. Ты же знаешь, что отцу сейчас поддержка в продвижении, а это, считай, бесплатная промо-акция.
Ободряюще улыбаюсь и веду Лизу за собой, поймав интуитивно её готовность.
Всё дальнейшее действо смазывается в одну сплошную череду речей, букетов, фотографий и коротких интервью, перемежающихся танцами и фуршетом.
Лиза ничего не ест и не пьёт, рождая во мне протест своим упрямством.
– Тебе нужны силы, – убеждаю её, но она равнодушно смотрит на заставленный закусками стол и мотает головой.
Мы ведём борьбу, скрестив взгляды. На дне её зрачков плещется усталость, в моих глазах наверняка разгорается пламя.
– Захар, на секунду, – наш визуальный контакт разрывают. Снова. – Иди перекури.
– Нет желания, – не повернувшись, отказываюсь от предложения брата.
– Сходи, – давит интонацией, вынуждая меня развернуться.
Он косится в сторону беседки у самого забора, где не наблюдается ни единого человека. Она стоит в отдалении и используется очень редко.
Эту беседку отец построил своими руками с нуля. Мы с братом помогали. Собственно, именно по этой причине ненужное сооружение всё ещё стоит на земле и не сносится.
– А я пока познакомлюсь с твоей очаровательной невестой. Простите, женой. Лев, – церемонно подхватив Лизину руку, брат прикладывается губами к внутренней стороне её ладони. – Угостите меня чаем? Признаться, я не очень понимаю всю эту тонкую кухню.
Хмыкаю, потому что Лёва свистит, как дышит. Но перекурить реально надо, чтобы сбросить хоть какой-то грамм напряжения.
Открыв перед Лизой дверь, коротко целую её в висок и провожу по линии позвоночника, получая удовольствия даже от этого невинного жеста.
Лев демонстративно смотрит в другую сторону. Меня устраивает такой расклад.
* * *
Предварительно вытащив сигарету из пачки, прикуриваю, зажав зубами фильтр.
Откидываюсь затылком на выкрашенную в белый цвет балку и бездумно пялюсь в небо.
Мою нирвану разбивает стук каблуков по деревянному настилу.
– Привет, – широко улыбаясь, Алиева без спроса присаживается рядом, закинув ногу на ногу.
Провокационный разрез оголяет бедро с ажурной резинкой чулок.
Белья на ней нет. Это мне тоже прекрасно видно.
Она в белом. Ярко накрашена, безукоризненно уложена.
Девушка-картинка, в которой всё искусственное и ненатуральное. Мне теперь есть, с чем сравнить.
И нет, я не потерял зрение и вкус. Саба по-прежнему красива и привлекательна. Но в доме меня ждёт законная жена, которой не придёт в голову разгуливать по улице без трусов.
– Зачем пришла? – хмуро делаю глубокую затяжку, выпуская дым в лицо Алиевой.
На несколько секунд её кукольный образ размывается, превращаясь в уродливую маску. Но дым рассеивается и вместе с ним исчезает видение.
– А ты не рад? Я пришла тебя поздравить. Ты не захотел отвечать на мои сообщения и звонки…
– Я добавил тебя в чёрный список, – обрываю бывшую любовницу. – И сюда тебя никто не приглашал.
– Меня не нужно приглашать, Захар. Если я захочу, сама приду. Видишь, милый? – она ставит на моё плечо два пальца и «шагает» ими, дотрагиваясь до шеи. – Захотела и пришла. К тому же у меня подарок, который я просто обязана вручить лично. Где твоя жена?
– Не вижу ничего смешного, – докуриваю и тушу окурок о перила. – Советую выйти так же, как зашла, пока тебя не вывели. Ты же умная девочка, Сабина.
– Умная. Ты не представляешь, какая умная. Умнее, чем ты думаешь, Захар.
Поднимаю брови, удивлённый пафосом речи. Для Сабы такое выражение эмоций в принципе нехарактерно.
– Закончила? Выход знаешь где, – киваю и поднимаюсь, намереваясь вернуться к Лизе.
– Подожду, пока лично меня до него проводишь.
– Уверена?
– На все сто. Посмотришь, что я тебе приготовила?
Только сейчас обращаю внимание на небольшую коробочку, стоящую на скамейке.
На крышке красуется белый бант и пошлая надпись «Совет да любовь».
– Иди на х#й, – ступаю на осенний газон, с тщательно постриженной травой.
По всему саду расставлены уличные обогреватели, поэтому ни первого снега, ни луж на территории нет. Они же помогают не замёрзнуть.
– Зря, – смеётся Алиева. – Твоя жена, в отличие от тебя, оценит мою щедрость.
Возвращаюсь и вырываю коробку, сбрасывая крышку в сторону.
– Ну? Что за фокусы?
Я не понимаю, в чём подвох, и злюсь, что приходится тратить время. К тому же лёгкое беспокойство не даёт уйти окончательно.
– А ты не понимаешь? Присмотрись.
Я высыпаю все мелочи на широкие перила беседки и цепенею.
Скрученные в тонкие трубочки купюры разного номинала. Кусочек жёлтой мягкой ткани. Я знаю, откуда этот лоскуток, потому что сам поднимал оторванную голову игрушки в Лизиной квартире.
Несколько обрывков фотографий, брошенных там же.
И открытая губная помада красного цвета. Раздавленная о стекло, на котором ей писали.
– Нравится? Я очень старалась.
– Бл#дь, сука, – резко выбрасываю руку и фиксирую горло Сабины. – Откуда?
– Ты же сам догадался. По глазам вижу. Я очень хотела тебе помочь, – она морщится, дышит с трудом, но не перестаёт улыбаться. – И помогла.
– Бл#дь, – сжимаю пальцы сильнее, желая удавить хитрую дрянь.
– И помогу ещё, – уже переходя на хрип, Алиева не замолкает. – Всего одно маленькое условие, на которое ты согласишься, и Лиза ничего не узнает.
– Какое? – выдыхаю, хотя соглашаться не собираюсь.
– Не сегодня, милый. Отпусти, ты делаешь мне больно. Больно, Захар!
Саба толкает меня в грудь, но я не двигаюсь с места и хватку не разжимаю.
– Отпусти, дебил! Или твоя ненаглядная узнает всё прямо сейчас.
Сабина тычет пальцем за мою спину, откуда всё ближе звучит голос Елизаветы.
Глава 46
POV Лев Ларин.
Когда-то, лет в восемь, мне попалась в отцовском кабинете интересная книга. Я не помню сюжета, но помню один момент, поразивший детское воображение.
Героя книги ударила молния.
Я потом достал всех просьбами рассказать об этом явлении. Сам тоже искал инфу, рисовал и даже пробовал написать песню про это. Песни не получилось, рисунки давно похерены, да и детская способность удивляться давно похерена.
Почему я вспомнил про молнию именно сейчас?
Потому что она ударила меня. Насквозь прошила кости и мышцы, попав в самое сердце. Именно в тот миг, когда невеста моего брата показалась на этой грёбаной лестнице.
Я забыл, что умею дышать.
Я забыл, что вокруг херова туча человек и взоры всех обращены в нашу сторону.
Уточнение: в сторону жениха и невесты. Но по идиотской случайности именно я оказался на спиной Захара.
Я слышу, как шумно дышит брат. Вижу, как напрягаются его челюсти, и как горят глаза.
Мои тоже горят.
– Бл#дь, – вырывается неосознанно.
Это просто полный п#здец! Полный!
Девушка, на которую запал Захар, не идёт, а плывёт над ступенями.
Её невесомую и хрупкую фигурку обнимает белая ткань, спадающая волной вниз. Бледное лицо с огромными глазами кажется произведением искусства. Она выглядит как ожившая мечта любого художника.
Такая же прекрасная и такая же недосягаемая.
– Бл#дь, – сжимаю кулаки, потому что руки чешутся оттолкнуть Заха и встать на его место.
Мне было смешно слушать откровения брата, а сейчас я сам имею возможность побывать в его шкуре.
Её невозможно не хотеть. Это данность.
Ею невозможно не любоваться. Это откровение, и я не хочу с ним спорить.
Она, как ангел. И это вставляет до кипения мозгов.
Она…
Я делаю болезненный вдох и закрываю глаза. На неё нельзя смотреть.
И будет правильно, если я уберусь отсюда.
С трудом уговариваю себя покинуть дом и выйти на улицу освежиться.
Осенний воздух прекрасно холодит кожу, но никак не влияет на пожар внутри.
Я ловлю глюки. Мне кажется, что среди всех, кто вышел вслед за мной, мелькает Алиева. Я не уверен в этом.
Но если она здесь, можно ждать треша. Сабина слишком эгоистка, чтобы отдать пальму первенства кому-то.
Осматриваюсь. Стараюсь вглядеться в лица, но они расплываются.
Я людей вижу через дымку. А у дымки очертания той волшебной девочки, которую я сегодня узнал.
Узнал. И потерял, бл#дь.
Те факты, которые были в досье, говорящие. Проанализировав, я могу составить общую картину о характере и увлечениях. Я дважды слышал о том, что произошло в тот день, и это заставляет от бессилия раздробить собственные зубы. Потому что теперь я всё воспринимаю иначе.
Стекло, которым я отгородился от здешних проблем, оказалось зеркальным. И кривым.
– Лёв, – ко мне приближается отец, держащий в руке бокал вина. – Проблемы?
Заторможенно моргаю и фокусируюсь на лице, которое знаю и люблю с младенчества. При всех своих загонах, папа хороший человек.
– Заканчивают уже, а ты даже не подошёл поздравить.
– Что? – тупо переспрашиваю. – Где? Я… Нет. Я…
Отца отвлекают, и поток моих бессвязных мыслей не вызывает вопросов.
Но это не означает, что всё закончилось. По-прежнему не двигаюсь со своего места. Только теперь моё внимание направлено на пару, целующуюся под аркой из белых пионов.
Я в курсе названия цветов, так как слышал, что невеста их любит.
Тогда информация показалась лишней. Сейчас же я заношу её в файл памяти с пометкой «важно», бл#дь.
Это действительно важно. С той минуты, как небольшая ножка, обутая в светлые туфли, ступила на первую ступень.
С той минуты, как растерянный взгляд пересёкся с моим жадным и голодным.
И это… больно…
* * *
Череда тостов за благополучие новой ячейки общества. Фотографии и непрекращающаяся съемка, которые станут уже завтра прекрасным материалом для пиар-кампании.
Отцовский помощник потирает руки. Жена отца выглядит задумчивой.
Сам отец переходит от одной группы гостей к другой, налаживая и без того крепкие связи. Здесь все проверенные годами партнёры, друзья и важные шишки, типа действующего губернатора города.
Он, к слову, искренний мужик. Когда вручал невесте букет, прослезился. Потом в стороне вещал, как сам мечтал о дочери, но судьба не подарила ему детей.
Я бы хотел сказать, что лицемерит, только отлично осведомлён, как с его помощью мужики землю роют, чтобы добыть максимум обвинений по делу о похищении Елизаветы. Удалось найти зацепки, которые теперь осталось не потерять и раскрутить, готовя статьи обвинения.
Мы перекидываемся с губернатором несколькими фразами. Он восхищён. Снова.
Ему нравится скромная девочка, краснеющая и кусающая губы. Он радуется искренности и чистоте, доставшимся Захару.
Я мечтаю не слышать этих восторгов, потому что, бл#дь, не слепой и не глухой.
Меня торкает от нежного голоса невесты и её розовеющих щёк. Я так пристально смотрю на неё, что успел выучить все видимые родинки и веснушки. Их немного. Их почти не видно. Но они есть.
– Девочка еле держится, – личное пространство с треском рушится.
Я не злюсь. К матери Заха моё отношение можно назвать отличным. Она хорошая женщина и отцу действительно с ней повезло. Никогда не чувствовал в её присутствии себя ущемлённым и обделённым. К сожалению, о родной маме такого сказать не могу. Её эгоизм прёт изо всех щелей. Образец женщины, не умеющей и не желающей прощать.
– Не ест же ничего. Почти не пьёт.
– Только воду, – дополняю, так как и сам успел заметить. – Волнуется.
– Все дни так. С нами за стол не садится. Стесняется. Я уже не знаю, какие слова найти для неё. Захар не может разговаривать, у него другие масштабы в голове. Вот что с ней делать?
Елизавета пошатывается, и я ловлю себя на том, что тело напрягается, готовясь к прыжку.
Поймать. Прижать. Забрать.
Я готов поверить в реинкарнацию и другие теории парапсихологов, вещающие о перерождении и переселении душ. Внутри меня зверь, почуявший своё.
И не своё одновременно.
Губы брата накрывают губы его законной жены. А меня снова бьёт молнией. Только теперь ею меня убивает.
