Текст книги "Измена. Найти свое счастье (СИ)"

Автор книги: Аля Драгам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 36

POV Захар Одинцов.

Рудольф Мамаев редкий гость в нашем городе. Его вотчина, если можно так сказать, за тысячи километров от Северной столицы. Но и отец, и я пересекались с Мамаем ранее.

Точнее, пересекался отец, собирая информацию. Давно хотел его прижать на своей территории, но…

Слуцкий связан с ним тесно. Очень тесно. И люди стоят за ними серьёзные. Там с наскока вопросы не решить, правда, и на рожон никто из них не лезет. Если у отца не вышло, у других может и получиться: торговля живым товаром существует до тех пор, пока это выгодно.

– Входи, Захар Вадимович, что за углом прячешься, как неродной?

Пока я в мыслях гонял инфу, известную про Рудольфа, тот успел сам выйти ко мне навстречу. Скрестив на груди руки, с ленцой прищурившись, стоит и смотрит за моим приближением.

Адреналин по венам херачит, заглушая инстинкт самосохранения. Все напутствия отца канули в Лету, а его обещание поддержки маячит размытым фоном где-то далеко за спиной.

Расправив плечи, чеканю шаги, не отводя глаз от лица Мамаева. Он усмехается, и эта усмешка не обещает ничего хорошего, но назад я не отступлю.

Ради чего лезу сейчас, не могу объяснить. В моменте, окутанный запахом Лизы. Он еле уловим, но ещё ощущается на моей одежде и не даёт забыть, какими сладкими могут быть её губы.

– Один? – вместо приветствия меня сканируют всё с тем же прищуром. – Или припрятал за забором папашиных помощников?

– Сам.

– Идиот?

– Возможно, – согласно киваю. – Пригласишь?

– Входи, коль пришёл.

Морщусь от показного радушия и этих словечек, резко играющих на контрасте с напряжённой обстановкой.

За хозяином прохожу по тёмному коридору и оказываюсь в комнате, которую уже видел сквозь стекло.

– Девчонку отпусти, – сразу перехожу к делу, просчитывая мысленно наши шансы уйти свободно.

В помещении несколько человек. Один из них становится для меня неприятным сюрпризом. Он тоже открыто пялится на меня, широко скалясь.

– Весело у тебя, Рудольф, – не отворачивая головы, бросает Мамаю. – Девочка моя. Сделка завершена, даже согласие родителей получено. Искать не будут, так что вали, парень. Пока жив, вали.

– Мамай? – вопросительно поднимаю брови.

Он только руками разводит, мол, всё правда.

– Поясни? – делаю шаг к Лизе, которая не только бледным пятном растеклась на своём стуле, но и, кажется, не дышит.

– Всё верно, Захар Вадимыч. Его девочка. И отец подтвердит, и мать, наверное, видал?

Мать видел, но… Отец⁈

Недоумение явно вырисовывается на моём лице, потому что мужик, прячущийся в тени, встаёт и подходит ближе к Суворовой, кладя руки ей на плечи.

– Моя дочь. Забавное совпадение.

Его я тоже знаю. По этой сволочи плачет электрический стул и расстрельная команда. Лично не видел, но у нужных людей материала много накопилось. Батин друг из прокуратуры недавно рассказывал, что они по крупицам собирают данные.

– И как же вас так всех занесло сюда, – бормочу себе под нос.

Если отцовские ребята ворвутся, могут положить каждого. С такими приказ стрелять на поражение выдаётся карт-бланшем.

– Ошибаешься. Девочка – моя. То, что вы решили её разыграть между собой, для меня ничего не значит. Я приехал за ней, и с ней уйду.

– Уверен, Захар? – ленивый прищур становится опасным, а парни по бокам заметно напрягаются.

Мой голос содержит неприкрытую агрессию, и я не собираюсь её прятать.

Во-первых, я уверен, что Мамай не захочет связываться с батей. Во-вторых, пока во мне просверливали дырки взглядами, я заметил движение во дворе. И это явно не любопытство мамаши Лизы.

– Я привык отвечать за свои слова. Отпусти девочку, Мамай. С этим, – сплёвываю в сторону бывшего препода Елизаветы, – сам разберёшься. Хотя… Могу и я.

Улыбаюсь и демонстративно закатываю рукава, разминая кулаки. Я помню каждый Лизин судорожный вздох и сейчас я за него готов убить.

– А я бы посмотрел, – стул с девчонкой рывком отодвигается к стене, освобождая место в центре зала.

Ответить не успеваю: звон разбитого стекла и крики, сливающиеся в один, отвлекают внимание. И практически сразу комната наполняется людьми.

* * *

Меня роняют лицом в пол, как и всех присутствующих.

Один из бойцов, чьё лицо скрыто за чёрной балаклавой, за волосы поднимает голову и с силой прикладывает о нос своего берца.

– Сука!

Разбитые губы начинает пульсировать. Я делаю рывок, чтобы встать, но меня бьют чем-то тяжёлым сверху. То ли прикладом, то ли они дубинками запаслись.

– Вы, бл#дь, берега попутали? – ору, всё ещё распластавшись под ногами тех, кто устроил маски-шоу.

– Выруби его, – советуют сверху. И я понимаю, что происходит что-то не то.

– Командир где? – рычать, находясь в зависимом положении, сложно. На меня не обращают никакого внимания. – Оставь её!

Вижу, как фигура в камуфляже приближается к Лизе и ору так громко, что голос срывается на сипение.

– В камере орать будешь, – обманчиво ласково и тихо ко мне обращается тот, кто до этого уже успел познакомить мою физиономию со своей обувью. – Или думали, бесконечно будете издеваться над девочками?

Чувствую, как он заносит руку для удара. Но его не следует.

Вообще становится относительно тихо, если тишиной может похвастать комната, в которой стонут от боли и от глухих ударов.

Приподнимаюсь на локтях, мотая головой. Сплёвываю скопившуюся кровь, и наконец-то нахожу знакомую рожу среди мельтешащих в большом количестве.

Меня замечают.

Ко мне бросаются и помогают принять вертикальное положение.

– Майор, какого х#я вы творите⁈

Мужик, до этого суетившийся около Елизаветы и передаваший её в руки медиков, приближается с перекошенным от злости ртом.

– Кто позволил?

– Ты на своих-то не бросайся, майор.

Отцовский начальник службы безопасности грубо хватает меня за подбородок и поворачивает лицо, рассматривая.

– Повезло вам, что не успели… – обрывает сам себя на полуслове, отпуская меня и толкая майора в плечо. – Иди, Захар, спасай свою девочку. А мы с тобой пока потолкуем.

– Сан Саныч, – прежде чем уйти, оборачиваюсь. – Они не знали. Всё правильно делали. Если что, я не в претензии.

Хлопаю ладонью по спине бойца, разукрасившего меня, и покидаю дом.

Во дворе распахнуты ворота. Полагаю, их просто выбили, когда начали штурмовать дом.

Много тачек, брошенных кое-как. Две кареты скорой помощи. В одной из них находится Лиза.

Я вижу её тёмные волосы и дрожащие пальчики, которыми она постоянно до них дотрагивается.

Врач, медсестра и… её мать.

– Это я. Я вызвала полицию. Я не смогла. Не смогла.

Елена Радоевна обнимает себя и твердит одно и то же, обращаясь ко всем и никому.

Значит, ОМОН её рук дело?

– Осмотрите её, – бросаю второму врачу, перебирающему что-то в оранжевом чемодане, – но не отпускайте. Теперь всеми будут заниматься специалисты.

Показываю документы, чтобы у врача не было никаких вопросов, кто я. Моё лицо не так часто мелькает в СМИ, как отцовское.

– Как она? – этот вопрос задаю уже непосредственно врачу, который находится рядом Лизой.

Он пускается в пространные рассуждения о последствиях шока, о помощи психолога, употребляя так много терминов, что мой мозг не выдерживает.

Я его настойчиво отодвигаю и присаживаюсь перед Лизаветой на корточки.

Дожидаюсь, когда её взгляд сфокусируется на мне и улыбаюсь. Беру её за руку и тяну на себя. Она поддаётся. Сползает со ступеньки машины скорой ко мне и доверчиво прижимается.

Глава 37

POV Лиза Суворова.

Я не верю в то, что мой кошмар закончился!

Кажется, все силы ушли на то, чтобы не сорваться в истерику и не биться о стены, когда незнакомый мужчина в военной форме мягко, но настойчиво выводил меня из проклятого дома.

Меня до сих пор трясёт.

И трясло при разговоре с врачами, с полицейскими, с Захаром…

Он и сейчас рядом. Спит, откинувшись в кресле, стоящим около моей кровати. Отказался оставлять меня одну в палате. Сидел рядом и смотрел, думая, что я уснула.

Я и правда уснула, а сейчас вот… проснулась…

Подтянулась повыше, подбив подушку.

Мне велели отключиться, но разве это можно… забыть?

И хоть я сейчас плохо могу воссоздать целую картинку, некоторые моменты навечно запечатались в моей памяти.

Грубые руки, кабинет и врача, его палец во мне и пошлые намёки.

Отец… Родной отец, оказавшийся преступником.

Я слышала, что говорили военные, выходя перекурить и отплёвываясь от всей грязи, к которой им пришлось прикоснуться.

За каждого из них я готова молиться всю свою жизнь, потому что им я обязана этой жизнью. Им и… Захару…

Мужчина в форме сказал мне, что если бы не Захар, то бойцы бы могли не успеть. Он отвлёк преступников.

Преступников…

Неужели их всех назовут этим словом и осудят за то, что они совершили? Не только со мной… Я уже знаю, что была эпизодом, как сказал майор… Майор… Его имя не отложилось совершенно, а вот глаза, смотрящие с невыразимой заботой и нежностью да. Их я бережно отправила в копилочку в своём сердце.

Шевелю руками и не могу сдержать тихого стона. Вся кожа покрыта страшными кровоподтёками и синяками. Моё тело почти полностью состоит из них.

Я ещё не видела себя в зеркало и не хочу видеть. Пока не хочу.

Не знаю, когда решусь. Но совершенно точно знаю одно: как только встану и выйду отсюда, я первым делом срежу ненавистные волосы. От них пахнет кровью и чужим потом. Этот запах сводит меня с ума.

Захар пропускал мои пряди сквозь пальцы, успокаивая. А меня тошнило. По-настоящему тошнило. И кружилась голова.

– Не спишь?

Вздрагиваю от шёпота. Мотаю головой и грубо, с ненавистью, откидываю назад некогда любимые локоны. Теперь они видятся мне чёрными змеями. И он душат меня.

– Ты можешь… Пожалуйста, – шепчу, – принести мне ножницы.

– Зачем?

– Мне надо. На несколько секунд. Пожалуйста, принеси мне.

– Лиза…

– Или срежь, – стою на своём, сглатывая появившийся в горле комок. – Срежь их. Пожалуйста, Захар. Я их ненавижу.

Он пристально вглядывается, что-то для себя пытаясь понять. Повторяю просьбу, часто моргая. Не хочу плакать. Больше не могу.

Все мои слёзы остались там… в оборудованном под кабинет помещении, обшитом белой кафельной плиткой.

– Пожалуйста.

Вздохнув, Захар уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я жду, отсчитывая секунды. Уже делала так и это немного помогает. Совсем капельку.

Жду, не допуская даже мысли, что он не вернётся.

Он обязательно вернётся!

Если я кому-то могу верить в этом мире, только ему.

На четырехсотой секунде дверь отворяется. Захар щёлкает выключателем и палату заливает яркий свет. Щурюсь и прикрываю глаза ладонями.

– Осторожно, Лиза!

Захар придвигает кресло вплотную к постели, на которой я нахожусь. Убирает от лица мои руки и показывает на прозрачную трубочку, идущую от сгиба локтя.

Надо же… Я не почувствовала.

– Больно?

– Кажется… не знаю…

На самом деле у меня болит всё. Болит и ноет. И я не могу определить, где эта боль сильнее, а где меньше.

Мне не хочется о ней думать. Как будто, когда не думаешь, болит меньше.

– Я сам. Сможешь развернуться?

С его помощью удаётся сесть боком, чтобы срезанные волосы падали на пол.

Захар, шумно выдохнув, проводит по ним:

– Ты уверена?

– Да, – киваю. – Они больше не мои… От них пахнет… Воняет… Ими… Я не смогу…

Заикаюсь, но всё же прошу уже это сделать. Избавить меня от ядовитых змей.

Ножницы щёлкают очень громко в тишине палаты. Но каждый щелчок приносит мне облегчение.

– Потом надо будет поправить. Я не очень ровно подрезал, – словно извиняется Захар.

– Спасибо, – шепчу. – Мне важно, чтобы их больше не было.

Теперь на моей голове нет той копны, которая оттягивала кожу. Я трогаю новую длину и замираю.

Захар тоже трогает. Наши пальцы встречаются, и я отдёргиваю руку.

– Тише, Лиза. Всё позади. Слышишь?

Слышу. Пока не верю, но слышу, да.

Позволяю обнять себя и расслабляю мышцы, когда мужская грудь прижимается сзади. Захар осторожно укладывает мою голову на своё плечо и тихонечко начинает покачивать нас.

– Попробуй уснуть, Лиза.

Глава 38

POV Лев Ларин.

– Да, бать, – принимаю звонок, перепрыгивая ступени вниз.

Некоторые неотложные дела заставили меня отложить вылет. Да ещё матушка со своими «хочу» конкретно подсела на уши.

– Занят? – слышу в голосе отца напряжение, но списываю его на то, что наши планы пошли по одному месту.

Мы даже не созванивались несколько дней, потому что я погряз в делах с головой.

– Есть пять минут. А ты чего хотел? – не дав ему сказать ни слова, начинаю сдавать маму: – Слушай, тут такое дело. Мать…

Выкладываю её идею-фикс прилететь в Россию на свадьбу Захара и той девчонки. Я, кстати, так и на нашёл времени, чтобы хоть глянуть на неё. Решил, что проще будет увидеть на церемонии.

Отец внимательно выслушивает и вздыхает, мол, решу.

– Я к тебе по другому делу, Лев.

И чем дольше он говорит, тем медленнее я начинаю идти. Торможу на одном из лестничных пролётов, перекладывая нагревшийся смартфон из руки в руку.

– Ох#еть! Как они?

Меня в первую очередь, конечно, волнует брат. Пусть мы общаемся нечасто, но в нас течёт одна кровь. И, чёрт побери, я переживаю за этого засранца!

За незнакомую Лизу не переживаю, она для меня просто чужой человек. Но слышать те мерзости, которым подвергались другие девушки, отвратно.

Хочется перекурить, чтобы хоть немного убрать возникшую во рту кислоту. Я адекватный мужчина, для которого насилие – табу.

– Надеюсь, ты сможешь их определить на пожизненное.

– Много факторов, – тянет отец с сомнением.

Я всё-таки вытаскиваю пачку сигарет и прикуриваю, забыв, что в помещении этого делать нельзя.

Сомнения понятны: за спинами некоторых чуть ли не мафия стоит. Как бы я не ёрничал мысленно, бандитские разборки в фильмах цветочки в сравнении с той жестокостью, которую готовы проявить люди в реале.

В случае войны не пощадят никого.

– Захар как с ума сошёл, не отходит от неё.

Давлю усмешку. Попался брат на крючок: девочка в беде, девочку надо спасать. Бате подфартило, что всё так удачно сложилось.

– Ладно, пап, – тушу сигарету о стенку и машу рукой своей помощнице, ожидающей на первом этаже с ворохом папок. – Скоро приеду, всё расскажешь. Вместе придумаем, как наказать подонков.

Отбиваюсь и прячу телефон в карман. Качаю головой, переваривая заново весь разговор.

Я горд за Захара, который рисковал, но поступил как настоящий мужик. Уверен, что тоже полез бы в пекло за своей девчонкой, если бы смог полюбить. К счастью или огорчению, меня миновали все эти высокие чувства. А брат… Я буду рад за него, если он действительно нашёл своё счастье.

Глава 39

POV Лиза Суворова.

Первая мысль, которая молнией бьёт в голову: я не чувствую ног!

Пытаюсь пошевелиться, но у меня не получается.

Спросонья паника овладевает сознанием, и я начинаю трепыхаться, постепенно вспоминая, что уснула в неудобном положении. И в нём же сейчас нахожусь.

Моя спина прижата к Захару, а сам он крепко спит, уткнувшись носом в изгиб моей шеи и разгоняя своим дыханием по коже мурашки.

Точнее, спал.

Мои резкие движения разбудили его. Он крепче сжимает пальцы на моём теле, а после короткого испуганного вскрика резко их разжимает и отодвигается. Так быстро, что я чуть не падаю.

На полу разбросаны мои волосы, капельница перекрыта.

– Кажется, я не выдержал, – извиняющимся голосом, хриплым после сна, произносит Захар.

Проводит ладонью по своей причёске, нарушая порядок и делая свой образ… не знаю… менее официальным, наверное.

– Тебе необязательно здесь находиться.

Он так смотрит, что я замолкаю и отползаю на кровать, спрятавшись под одеялом. Дотянувшись, разминаю ступни, которые начало покалывать.

– Скажу, чтобы убрали здесь всё. И уточню, что делать с этим, – показывает на пустой мешочек, из которого текло лекарство.

– Я сама… Уберу, – поясняю, увидев незаданный вопрос.

– Тебе пока не рекомендуется вставать.

– Но…

Я протестую, потому что в меня влито слишком много всего, и эта жидкость ищет выход. Сказать Захару, что я очень хочу в туалет, не позволяет моё смущение. Я терплю, но терплю уже из последних сил.

– Хорошо. Спасибо.

Растираю лодыжки, икры и жду.

Теперь уже жду, зная, что он придёт. Сам придёт и приведёт кого-то, кто мне поможет.

Я даже не успеваю добраться до коленей со своим неумелым массажем, как дверь широко открывается и в палату заходит девушка в ярко-синем костюме. Если бы не бейдж на нагрудном кармане, я ни за что не догадалась бы, кто она.

Слишком красивая. Слишком утончённая. Слишком…

Слишком для больницы…

– Захар Вадимович сказал, вам нужна помощь?

Она тактично не обращает внимания на устроенный нами беспорядок. Скорее всего, Захар её уже предупредил.

– Да, вот…

Дёргаю за трубочку и тут же прикусываю кончик языка: больно.

– Осторожнее, Елизавета. Сейчас я вас отсоединю.

– Извините, – читаю имя девушки и понижаю голос до шёпота. – Руслана, можно мне… в туалет. Я…

– Боже! – она даже, кажется, пугается. – Не просто можно, а нужно.

Я заливаюсь краской до самых пяток.

Как только меня освобождают, спрыгиваю с медицинской кровати и нетерпеливо осматриваюсь.

– Сразу за дверью налево, – подсказывает Руслана.

Благодарю её и бросаюсь в уборную. Она расположена рядом с палатой в небольшом коридорчике. Напротив него у стены стоит длинный диван, на котором Захар разговаривает по телефону. Его брови нахмурены и весь внешний вид буквально кричит о том, как он недоволен и зол.

Над головой Захара электронные часы. С удивлением понимаю, что уже восемь часов утра.

А когда я плакала и просила ножницы, точно была ночь.

Правда, думать мне некогда. Организм вопит о том, что всему есть предел. Испытывать на прочность себя нет сил.

Прячусь в комнатке, в которую шла. С удивлением обнаруживаю здесь раковину, душ и огромное зеркало.

Его я избегаю, но…

Но когда мою руки и плещу в лицо холодной водой, взгляд невольно попадает на отражение. Я вскрикиваю и зажмуриваюсь.

Это… Не хочу этого видеть!

Только вот весь ужас успел зафиксироваться в памяти, и закрытые глаза не помогают.

Переборов себя, подхожу ближе и размыкаю ресницы. В узкую щёлочку подглядываю за собой.

Распухший рот, в уголке которого запеклась кровь. На припухшей щеке уже проявляется синяк. Один глаз заплыл и полностью не открывается.

На шее, плечах и руках… везде царапины и отметины пальцев. Это память от тех, кто хватал меня и волок за собой.

К ним прибавился след укола, который уже налит яркой синевой.

Длинная рубашка скрывает остальную картину, но я знаю, что и под ней картина не лучше. Каждое движение даётся с трудом, а память… Приходится запрещать себе вспоминать, чтобы удержаться на плаву.

Только вот сейчас грань очень сильно начала шататься, грозя рухнуть и похоронить меня под собой.

Губы начинают дрожать, изображение в глазах размываться, а из груди вместе с выдохами вырываются хрипы.

Даже деликатный стук в дверь меня не отрезвляет. Я сжимаю края раковины, не моргая смотрю на себя и беззвучно кричу.

– Лиза! Лиза!

Я слышу, но…

Повторный стук и грохот проходят фоном. Из ранки на губе начинает сочиться кровь, но сильные горячие руки отрывают меня от умывальника. Оттаскивают в сторону, а потом, подхватив под спину и колени, отрывают от пола и крепко прижимают к себе.

– Тише, Лиза. Тише.

Мелькает испуганное лицо Русланы, поднятый вверх шприц, белый потолок и внимательные глаза Захара. Как маяк во время шторма, они не дают мне пропасть. Я смотрю, смотрю, смотрю и успокаиваюсь…

* * *

Когда просыпаюсь в следующий раз, за окном светло и идёт дождь. О светлом времени суток напоминает разве что выключенный фонарь. А так серо и уныло, несмотря на то что в стекло бьётся ветка ели. Она немного разбавляет осенние краски и отвлекает.

– Здравствуйте, Лиза. Хорошо, что вы уже проснулись.

В кресле, которое занимал Захар, удобно расположилась строгая женщина, чем-то напоминающая мою маму.

Мне хочется закрыться и выгнать её, но я молчу и настороженно наблюдаю за тем, как она переворачивает листы, что-то читая.

– Давайте познакомимся? Меня зовут Марта Игоревна, и я психолог, который очень постарается вам помочь.

– Я не хочу, – бормочу. – Мне не надо.

Знаю, что надо и что никто не будет меня слушать, и всё равно отказываюсь. Нас в институте учили азам и… Эти вопросы… На них отвечать у меня не получится…

– Я здесь не для того, чтобы навредить вам, Лиза. Вместе мы поработаем над вашими страхами и тем…

– Простите, – перебиваю, облизнув пересохшие губы. Даже её причёска так похожа на причёску другого человека, что ни о чём другом думать не получается. – Марта Игоревна, а где… Где моя мама?

Выдыхаю весь воздух из лёгких и сжимаю в кулаках одеяло.

Психолог бросает мимолётный взгляд на дверной проём, где слышны шаги.

– Ваша мама, Лиза… Она…