Текст книги "Измена. Найти свое счастье (СИ)"

Автор книги: Аля Драгам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 31

POV Лиза Суворова.

Спохватываюсь и хватаюсь за стирательную резинку, но фломастер никак не поддаётся.

– Елизавета, что ты трёшь? – мама подходит ко мне, отложив проверку тетрадей.

Я лихорадочно соображаю, что делать. Кусаю губы и вновь чувствую как будто не свой вкус. Как будто бы его.

Бросаю быстрый взгляд на рисунок и шумно выдыхаю, прикрыв веки. «Захар Новиков, 4 Б класс».

– Случайно съехало, я уже всё поправила.

Радуюсь, что не успела размазать буквы и не пришлось переделывать начатую работу.

Мама смотрит на то, что уже нанесено на ватман, и остаётся довольна. Вижу, как заостряются её губы в улыбке, но она тут же возвращает себе строгий и сердитый вид.

– Не считай ворон, Лиза. У нас ограничение по времени.

Для наглядности ещё и стучит пальцем по часам, чтобы я уж точно поняла.

Молча продолжаю рисовать, прогоняя все посторонние мысли. Если один раз повезло, не значит, что повезет и второй. А для собственной же безопасности лучше всего выполнить работу безукоризненно сразу.

Результатом я остаюсь готова. Доклеиваю последние украшения по углам и расправляю получившийся плакат-газету, приложив её к стене, чтобы мама оценила издалека.

Она, склонив голову набок, изучает, ровно ли начерчены рамки, сочетаются ли подобранные цвета и всё ли я выполнила так, как было задумано.

– Очень красиво, – густой мужской голос заставляет вздрогнуть от неожиданности.

Мама, переключившись на вошедшего, поправляет безупречную прическу и одергивает свой идеальный костюм. Я же продолжаю стоять и прижимать ватман к стене, в непонимании переводя взгляд от одного к другой и наоборот.

– Елена, представишь нас?

Мама моргает как человек, побывавший под гипнозом. Из своего конца класса я вижу растерянность, промелькнувшую на её лице.

– Да, конечно. Елизавета, познакомься это твой…

– Подожди, Елена, – мужчина перебивает. – Начнём просто с имени. Меня зовут Рудольф Валентинович Зернов. А ты, как я понимаю, и есть та самая Елизавета, красавица и гордость семьи Суворовых?

– Мам?

– Лиза! Что ты должна сказать⁈

– Извините, – тушуюсь. – Приятно познакомиться?

И пусть это больше звучит как вопрос, потому что мне совсем не приятно. Глаза странного Рудольфа прокатываются по мне от макушки до коленей, обдавая холодом и каким-то ощущением… Словно липкой паутиной меня измазал.

– Вы готовы, Елена? Мы можем ехать?

– Мам, – зову маму ещё раз, – куда?

– Это сюрприз, Елизавета. Разве можно быть такой невнимательной? Не знаю, что делать с ней, – обращается к мужчине, полностью сосредоточившись на нём. – На работу устроилась, дерзит.

– Самостоятельная девочка, Лена. Разве это плохо? А что дерзит… С этим можно работать.

Ватман выскальзывает из ослабевших рук, и я присаживаюсь, чтобы поднять. Дышу в свои колени, борясь с паникой. Не могу назвать причины, но сердце от страха готово проломить грудную клетку.

И страх этот иррациональный просто оттого, что незнакомый Рудольф внушает мне страх одной своей фигурой. А его голос, взгляд и «можно работать»…

– Собирайся, Лиза, – командует этот страшный голос. И я похолодевшими пальцами расправляю стенгазету на парте, а сама тянусь к куртке.

Интуиция кричит, что появился этот Валентинович неспроста. И маму перебил тоже. Шальная догадка парализует на миг. А если…

Если это мой отец?

Если он нашёл нас или мама нашла его?

Ведь я чётко помню, как она произнесла слово «твой»…

Глава 32

POV Лиза Суворова.

Мама и Рудольф непринуждённо общаются вполголоса, а я трясусь на заднем сидении, потому что направление их беседы мне совершенно не нравится.

Они не называют имён, однако, нетрудно догадаться, кто подразумевается под словом «она».

«Она прекрасно училась в школе».

«Она умеет готовить, но сама в еде неприхотлива».

«Она послушна и исполнительна».

«Да, здоровье отличное. Невинна и никем не тронута. Как мы договаривались».

Договаривались⁈

Меня подбрасывает от последней фразы. Перед глазами рисуется пелена, как дымовая завеса.

Кто этот Рудольф??? Что ему нужно и при чём здесь я⁈

Мама расписываем мои достоинства как… Как будто делает рекламу.

Но достоинства ли?

Все сказанные качества принадлежат мне, но сейчас они приобретают уродливый окрас.

Мне хочется задать вопрос: они не боятся обсуждать меня при мне, но вбитые с пелёнок правила никогда не позволят этого сделать.

Ненавижу правила!

Ненавижу свою мягкотелость!

И маму сейчас тоже… ненавижу…

Я думаю о том, что могу сбежать. Наверное, могу.

Дёрнуть ручку и выпрыгнуть на полном ходу я не смогу. Но можно дождаться красного сигнала светофора и выйти. А потом убежать.

Правда, куда я денусь без денег и документов? До дома?

Где меня будут ждать…

Хорошая идея, Лиза. Просто отличная!

И помощи мне попросить не у кого. Мама этого не говорила, но она прекрасно позаботилась о том, чтобы у меня не было друзей, знакомых и близких людей. Никого.

Никого, кроме Захара.

Он незаметно стал для меня самым-самым. Единственным, кто, не спрашивая, нарушил все границы, пробив защитную оболочку и открыв меня.

Машина притормаживает у пешеходного перехода, пропуская школьников. Дети не торопятся переходить, болтая и балуясь. И я вижу в этом хороший знак.

Очень крепко сжимаю в ладони телефон, второй рукой начинаю нажимать на ручку, приготовившись к решающему рывку.

– Куда собралась? – Рудольф поворачивается ко мне одновременно со звуком закрывающихся замков.

Щелчок… и я отрезана от всех.

– Мама, – шепчу, ожидая хоть какой-то поддержки от родного человека.

Но она делает вид, что даже не замечает. Притворяется, я вижу это по её напряженной шее.

– Ты же послушная девочка, Лиза. Не расстраивай меня.

– Я… Я не хочу, – беззвучно, скорее для самой себя, произношу онемевшими губами, но он слышит.

– Тебя никто не спрашивает, Лизонька. Никто не спрашивает, – весело, будто ему это доставляет удовольствие, Рудольф подмигивает и возвращается в прежнюю позу.

Громко просигналив, пугает зазевавшихся детей и рвёт с места, набирая какую-то ненормальную скорость.

Мне остаётся глотать истерику и ждать, куда привезут.

Зажатый в руке смартфон издаёт тихий звук вибрации. Кладу его на колени и провожу по экрану.

Появляется сообщение с незнакомого номера: «Лиза, всё в порядке?»

И мне не нужно читать подпись, потому что я сердцем чувствую, кто именно это пишет.

«Нет. Меня куда-то увозят», – печатаю и думаю, что добавить. Но вездесущий Рудольф оказывается проворнее.

Вывернувшись, он дергает телефон с моих коленей. Я в панике бью по экрану, чтобы уронить своё средство связи. Гаджет не падает, а вот сообщение, если меня не подводит зрение, улетает.

– Лиза, Лиза, как нехорошо. Я же просил. Теперь придётся тебя наказать, девочка. Я не очень это люблю, но ты не оставляешь нам никакого выбора.

– Елизавета! – мама кивает на каждое выплюнутое слово, а моё имя произносит чуть ли не с ненавистью.

Оставшись без надежды на спасение, забиваюсь в угол у самой двери и опускаю голову, обнимая ноги руками.

На каждой неровности меня подбрасывает, но никакие силы не заставят сейчас меня разогнуться.

Когда машина останавливает движение, я всё ещё нахожусь в согнутом положении. До крови кусаю губы, чтобы не заорать от ужаса и не навлечь на себя ещё одно наказание.

Понятия не имею, что мне приготовили, но заранее уверена, что мне не понравится.

Мне уже не нравится.

Меня трясёт от дичайшего ужаса, а вкус крови во рту только усиливает его.

Я не хочу! Не хочу! Не хочу!

Но кто меня спрашивает.

Рудольф из милого и показательно вежливого мужчины превращается в настоящего зверя. Вытаскивает меня, больно схватив за волосы, и тащит за собой, не обращая никакого внимания на мои заплетающиеся ноги.

– Ты разочаровала меня, Елена, – бросает через плечо маме. И я вижу, как бледнеет её лицо.

Глава 33

POV Захар Одинцов.

Глядя на то, как то ускоряется, то притормаживает тачка, начинаю нервничать.

Я не теряю её из виду, но близко подъехать не получается. Когда они сворачивают в переулок, а я застреваю на светофоре, хватаю телефон и пишу Лизе сообщение.

Потом обязательно объясню, откуда он у меня, а сейчас просто хочу убедиться в том, что интуиция дала сбой. Если она ответит, что с ней всё хорошо, развернусь и поеду по делам, как было запланировано.

Ждать не приходится: сообщение прилетает практически моментально. В нём несколько слов, а мне чудится крик. И ещё странный набор бессвязных символов в конце. Иногда такой сбой бывает при случайной разблокировке экрана.

Печатаю вопрос, второй… Нетерпеливо подгоняю прохожих, которые идут сплошным потоком. Ответа нет.

Психую, потому что за время моей задержки тачка могла уехать куда угодно. А я ещё и охрану снял, решив, что справлюсь сам.

Бл#дь! Бью по рулю со всей силы и тут же прикусываю кулак. Боль немного приводит в чувство, давая возможность сконцентрироваться для поисков выхода.

Логичным кажется посмотреть карту и найти возможные пути следования седана, но проблема в том, что я неплохо знаю этот район. И выезды знаю тоже.

Следую наудачу. Проскакиваю арки, выезжаю на проспект. Кручу головой в надежде увидеть машину.

Никого.

Возвращаюсь.

Проезжаю дворы и выбираюсь на пустую улицу. С сожалением признаю, что никого не нагоню, потому что та остановка сыграла против меня.

Наверное, правильнее перестать метаться и оставить работу специально обученным людям. Только вот отчаяние, которым пропитано короткое смс, и вкус губ этой странной девушки не дают мне шанса остановиться.

Хватаю смартфон и набираю отца. Решать без его участия дольше и сложнее.

Обрисовываю суть и жду. Стою на аварийке, мешая людям проходить. В любой другой день недовольное лицо женщины заставило бы меня отъехать. В другой… Но не сегодня, когда нервы натянуты до предела.

В груди жжёт беспокойство.

Чуйка не подвела, и каждая минута промедления всё туже закручивает узел под рёбрами.

Я не слежу за минутами. По ощущениям они текут медленно и растягиваются, как резинка. Ногу на педали сводит от приложенных усилий. Я готов стартовать сразу.

Оповещение мигает, и в ту же секунду я открываю его. Отец сбросил геолокацию, пробив местонахождение Лизы по номеру мобильного телефона.

«Направлю бойцов. Сам никуда не суйся», – приписку пролистываю, выкручивая руль.

Миновав сквозные дворы, проношусь по широкому проспекту и залетаю на платный участок, сокращая расстояние. Теперь я точно должен буду их нагнать: с шоссе тачке деться некуда.

Беру разгон и преодолеваю расстояние в кратчайшие сроки. Чуть не пропустив съезд, сдаю назад, проигнорировав правила. Позже обязательно покаюсь и оплачу штрафы.

«Где?» – отправляю отцу и читаю новую ночку.

Ввожу её в навигатор. Батя пытается звонить, но я сбрасываю, чтобы проложить маршрут.

Судя по адресу, Лизу увезли в новый коттеджный посёлок. Я не был в нём, но наслышан.

Снова гоню. Снова внимательно сканирую тачки впереди.

При въезде в посёлок недолго объясняюсь с охраной. За вознаграждение передо мной не только открывают ворота, но и любезно подсказывают, к какому дому подъехала интересующая меня тачка.

Выслушиваю подсказки и добираюсь до самого последнего дома, одной стеной стоящего практически в лесу.

Тишина. Неубранные листья. Глухой забор.

Недолго думая, обхожу забор по периметру и, воспользовавшись близостью деревьев, подпрыгиваю и подтягиваюсь на руках.

Вторжения извне здесь не ждут.

Изучаю местность.

Тёмные окна дома, больше похожие на бойницы.

Седан, с распахнутыми дверями. Перед ним ещё два таких же, но серого цвета.

Женская фигура во всём тёмном жмётся к калитке, обнимая себя руками. Узнаю в ней мать Лизы.

Перелезаю через забор и спрыгиваю за землю. Опавшие листья приглушают мои шаги, поэтому теперь я беспрепятственно здание, заглядывая во все окна. В одном, забранном решётками, горит тусклый свет. Его хватает, чтобы увидеть нескольких мужчин и застывшую на стуле Лизу.

Её рот широко раскрыт в немом крике. Мужик, возвышающийся над ней, поднимает руку, словно замахивается. И вдруг резко опускает её, обернувшись. Отшатываюсь.

Не знаю, заметил он меня или нет. А вот я его – да.

Узнал.

Глава 34

POV Лиза Суворова.

Комната, куда меня притаскивает мучитель, наполнена людьми. Я только сейчас понимаю, что видела на площадке перед домом другие машины.

У стены, на длинном диване кричаще-красного цвета сидит мужчина, лицо которого мне знакомо. Он перебирает чётки, даже не смотря на них. Его взгляд прикован ко мне – еле двигающейся и пытающей сопротивляться.

– Как договаривались, – меня толкают на стул, установленный в центре.

Вскрикиваю от грубого тычка и неуклюже валюсь на сиденье, ударившись об угол.

– Заткните её, – командует мужчина, имя которого я никак не могу вспомнить.

Зажмуриваюсь в страхе, что ударят, но стоящий рядом молодой парень только равнодушно бьет по ножке стула.

– Не думал, что когда-нибудь буду это делать. Родная дочь как-никак. Но такова жизнь. Неожиданные повороты и случайности поджидают нас на каждом шагу.

И эти слова, звучащие спокойным тоном, меня оглушают. Поднимаю отяжелевшие веки и таращусь на… отца?

Фрагментами в памяти всплывают разрозненные картинки, когда он – ещё без бороды и с длинными волосами – приходил к нам. Кажется, приносил мне конфеты на палочке, от которых я потом жутко чесалась.

Мама потом всегда сердилась и наказывала меня.

В последний раз я видела его… Да, наверное, когда мне исполнялось лет тринадцать. Он подарил мне пупса в детской ванночке, и я стояла в нашей прихожей и глотала слёзы, потому что никогда не играла в кукол.

– За всё надо платить, Саша. За всё надо платить.

Мой мучитель проходит мимо и берет с подлокотника дивана бутылку с чем-то тёмным. Возможно, это алкоголь.

Те внутренности, которые не успели покрыться льдом, моментально леденеют, потому что пьяные мужчины ещё опаснее трезвых.

– Мамаша там истерит. Проблем не будет?

– Ленка? Она так трясётся за свою шкуру, что заткнётся и будет молчать. Проинструктируй её. А если начнёт спорить, действуй по обычной схеме. Моего интереса там нет, Рудик. Моего интереса нет… – покрутив чётки, улыбается мне. – А всё-таки забавно устроена жизнь. Твоя мать так сопротивлялась, когда ты была маленькая. Кричала, что никогда не отдаст. А потом сама пришла. Смешно, правда, Лиза?

Мне не смешно. Я боюсь моргнуть и привлечь ещё больше внимания.

Все здесь находящиеся – больные. И те, кто смеётся, находя забавным мой ужас. И те, кто равнодушно переговариваются в стороне, как будто пришли на встречу, а не похитили человека.

Именно похитили, потому что я не хотела никуда идти и ехать.

И мама… Моя мама… Что он имел в виду, говоря «сама пришла»?

– Клиент готов? – резко перескакивает на другую тему, неспешно поднявшись.

Забирает у Рудольфа бутылку и морщится, понюхав.

– Готов, Саша. Давно готов.

– Поговори с девчонкой, а я пока пройдусь. Вспомню былую любовь. Поболтаю с Леночкой. Напомню ей, что хорошие девочки должны держать язык за зубами. Иначе бывает очень больно. Очень, Лиза, – повышает голос, даже не поворачиваясь ко мне. Словно знает, что я ловлю каждый звук.

Хлопок двери, и температура в комнате понижается на несколько градусов.

– Ну что, Лиза. Папка ушёл, – Рудольф присаживается передо мной на корточки. – Будешь послушной? Елена так тебя хвалила. А ты подвела любимую маму. Плохо, Лиза. Очень плохо. Родителей надо уважать.

Я мотаю головой, стуча зубами. Даже если бы захотела, не смогла бы сложить буквы в слова.

Слёзы нескончаемым потоком льются по щекам, пощипывая искусанные губы.

«Не надо», – молю мысленно.

– Молчать. Слушать. Выполнять. Всё, что от тебя требуется. Ты это прекрасно умеешь делать. Сейчас тебя отведут умыться и привести себя в порядок. Потом тебя осмотрит врач. Вдруг ты обманула мамочку и уже потеряла своё сокровище. Я, девочка, на слово никому не верю. Никому… Уведите! – машет рукой и меня хватают за локоть.

Снова куда-то ведут по тёмному коридору.

Парень, ударивший по ножке стула, открывает дверь и толкает в спину, когда я мешкаю на пороге ванной комнаты.

– Не зли хозяина, больнее будет, – даёт «совет» и запирает меня.

Глава 35

POV Лиза Суворова.

В моём теле не осталось ни одной не напряжённой мышцы. Каждая натянута до предела и реагирует даже на колебание воздуха.

После душевой, где я пробыла минут десять и не сдвинулась с места, меня также насильно притащили в другую комнату, больше похожую на кабинет в женской консультации.

Белые стены, обшитые кафелем, тележки с инструментами, прикрытые белыми тряпками. И кресло. Настоящее гинекологическое кресло с металлическими подставками для ног.

– Прошу на трон, – лысый дядька с красным шрамом на лице расстилает одноразовую пелёнку.

Мозг независимо от моего желания фиксирует всё: голубой цвет пелёнки, перчатки белого цвета, небрежно наброшенный халат, из-под которого выглядывает чёрная рубашка.

Этот контраст чёрного и белого становится последней каплей. Меня накрывает дикой истерикой.

Я кричу изо всех сил и кусаюсь, когда чужие руки раздевают меня и усаживают на кресло.

– Не ори, идиотка, – лысый морщится, приближаясь.

Я вижу в нём своего палача и захожусь в кашле, задыхаясь от новой волны истерики.

Зову мать, хоть и знаю, что она ничем не поможет. Она не придёт хотя бы потому, что сама привезла меня сюда. С её согласия меня рассматривают и осматривают.

Мне так больно и так жутко, когда палец в перчатке проникает между ягодиц, что я сжимаюсь и делаю ещё хуже.

– Расслабься. Расслабься, если не хочешь, чтобы я порвал тебя прямо здесь.

Мужик рычит, а стоящий за его спиной Рудольф мерзко ухмыляется.

– Бабок не хватит. Смотри давай, там клиент ждёт.

Мне кажется, мои крики ему доставляют удовольствие. Он не только смотрит, но ещё и, протянув руку, хлопает меня… там…

– Волос-то сколько. Может, её побрить?

– Сами пусть разбираются. В порядке она.

Лысый стаскивает перчатки и бросает их прямо на пол.

– В порядке, спасибо зарядке. Одевайся и за мной. Больше предупреждать не буду, Лиза.

С каждой минутой его настроение улучшается, а мои надежды на чудо умирают.

Никто не станет беспокоиться. Никто даже не узнает.

Захар… Захар тоже вряд ли станет искать странную девушку, которую всего раз поцеловал. У него таких сотни и тысячи, я же понимаю.

Мне девятнадцать… И я никому не нужна…

Когда-то неозвученной мечтой было найти отца. Сказать «папа» и почувствовать от него поддержку. Нашла…

Да он и не терялся.

– Шевелись, бл#дь!

Увидев, что я еле-еле справляюсь с брюками, Рудольф заносит руку для удара, но останавливается сам всего в нескольких миллиметрах. От его кожи воняет табаком и чем-то ещё. Я непроизвольно вдыхаю и вдруг сгибаюсь пополам.

Весь мой страх и слёзы выходят со спазмами желудка. Режет и крутит, а рот продолжает извергать желчь.

– Сука!

Удар всё-таки прилетает и приходится по затылку.

– Когда ты вернёшься, я лично тебя… во все отверстия… и живьем закопаю!

Каждая новая угроза перемежается моими стонами. Внутри не хватает воздуха, я судорожно хватаю его ртом.

– Продолжай. Мне нравится.

Этот голос!

Его я узнаю, даже если потеряю память.

– Валентин Григорьевич, дорогой. Ты должен ждать в другой комнате. Сейчас мы здесь закончим и девочка твоя.

– Да я устал ждать, Рудик. Дай, думаю, посмотрю, как там моя птичка. А ей нехорошо. Плохо следишь, Рудольф, за товаром. Суммы-то немаленькие.

– Ты сам её перекупил. Мог взять попроще.

– Эээ, нет, Рудик. Не мог. Эта сучка мне должна. Много должна, Рудольф. Очень много.

Тот самый преподаватель из института – скалится, упираясь руками в дверные откосы.

– Сессию не закрыла? Суров ты, Валентин Григорьевич. Ну да ладно, не наше дело. Ты обожди, сейчас Лизонька умоется и будет готова к встрече с тобой.

Герасименко уходит также неслышно, как появился.

Мне к лицу прикладывают мокрое полотенце и грубо вытирают. Рывком заставляют встать и наматывают волосы на кулак. Кожа головы натягивается и мне начинает казаться, что она лопнет и оторвётся вместе с хвостом.

Ноги отказываются подчиняться, поэтому несколько раз я почти падаю. Ломаю ногти о стены и обдираю кожу на пальцах.

Когда показывается уже знакомый стул, беззвучно плачу. Слёз нет, но рыдания рвутся из грудной клетки.

Сажусь и сразу подбираюсь.

Герасименко при нашем появлении поднимает стакан и осушает его одним махом. Наливает ещё. Чокается с моим… Не моим!

С тем, кто назвался отцом, и опять вливает в себя коричневую жидкость.

Слежу за тем, как он кладёт свободную ладонь на ширинку и поправляет её. Начинаю терять сознание. Наконец-то. Не хочу просыпаться. Пусть темнота поглотит насовсем, потому что я… не переживу…

Слышу шелест одежды и приближающиеся шаги. Меня всё сильнее окутывает туман, сквозь который с трудом пробиваются слова: «У нас гости».