Текст книги "Личная ведьма для инквизитора (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Как скажешь, – усмехнулся я, кусая язык, чтобы не ляпнуть, что на неё без платья посмотрел бы куда охотнее. Впрочем, Гера и так дразнила, выбирая из своего гардероба приталенные платья с глубокими соблазнительными вырезами.
И если б только я обращал на это внимание! Так Казик, которому и так хотелось врезать или, что ещё лучше, поджечь его магическим огнем, тоже на неё заглядывался, разве что не облизывался только, но скоро и до того дойдет.
Ревность – разрушающее чувство, частенько напоминал нам инквизитор, но она – моя невеста. И если какая-то скотина попытается тронуть её хоть пальцем, да даже посмотрит в сторону Геры, я…
– Людвиг, – звонкий голос ведьмы заставил меня поднять голову. – Людвиг, с тобой всё в порядке? Ты как-то странно выглядишь. Я что, пироги Барбары тоже подала?
– А? – вздрогнул я. – Нет, Гера. Всё в порядке, – надо сказать ей, чтобы надела другое платье. Я ещё с головой насмотрюсь за годы семейной жизни, ведьмы, как и колдуны, стареют долго, и моя Гертруда будет такой не год и не два.
Впрочем, если я озвучу при ней это моя, то, скорее всего, буду изгнан из дома куда-нибудь в хлев.
В это мгновение я больше всего ненавидел магию, бурлившую в крови. Если с чувствами ещё что-то можно было сделать, хотя я как бы не очень пытался, то когда сила пыталась руководить мною, единственным сознательным желанием было сгрести Гертруду в охапку, запереться с нею в спальне и не выбираться оттуда ближайшие несколько недель.
Может, если б я сразу рассказал Гере всю правду, нам было бы проще. Но тогда она точно меня выгонит. Скажет, что я пытаюсь удовлетворить свои потребности за её счет и, в принципе, частично будет права. Главное, чтобы не проболталась Берта, а то с неё станется поделиться с кем-то "незначительным секретиком".
– Я пойду проветрюсь, – я наконец-то поднялся. – Прослежу за Казиком, мало ли, что этот придурок успеет сделать, пока шастает по нашей территории.
Дальше уборной вряд ли зайдет, учитывая то, что он съел, но мне и самому сейчас надо быть подальше от Гертруды…
– Людвиг, точно всё в порядке?
– Точно, – кивнул я.
– Ну ладно, – пожала плечами Гера. – Возвращайся, если что.
– Обязательно.
Её голос звучал как-то подозрительно мягко, а ведь совсем недавно Гертруда прибить меня была готова. Конечно, может, и привыкла уже, и поняла, что нам целесообразнее быть вместе, но моя магия, имеющая привычку вести себя неадекватно, так и подталкивала задать вопрос. Я смерил Гертруду взглядом, а потом, не удержавшись, подошел ближе.
– Ты же собирался идти к Казику? – удивленно спросила она. – Чтобы он никуда не заглянул…
– Он никуда не заглянет, – ответил я с такой уверенностью, что Гера, кажется, с трудом сдержала недовольное фырканье. – Он дальше уборной не зайдет. Отравился так, что едва на ногах держится.
– О, – девушка улыбнулась. – Вот оно что. А я думаю, чего он так на еду мою смотрит… А оно, оказывается, действенная штука – кулинария Барбары…
– Да, – кивнул я. – Действенная.
Гера поежилась.
– Людвиг, что не так?
– Скажи-ка, – прищурившись, поинтересовался я, – куда, моя дорогая, подевалась твоя ненависть?
– О чем ты?
Вопрос прозвучал достаточно естественно, и если б я был в состоянии здраво думать, то, наверное, уже оставил бы Гертруду в покое и пошел искать нашего досмотрщика. Но магия вытесняла все адекватные мысли из головы, и, хоть я и продолжал чувствовать себя последним идиотом, всё равно невольно потянулся к Гере. Конечно, где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что если я сейчас что-то сделаю, то могу напрочь забыть и о наследстве, и о Гертруде тоже.
– В первые дни ты была готова меня убить, – протянул я, рассматривая ведьму. – Теперь улыбаешься и ведешь себя, как нормальная невеста.
Гертруда опасливо оглянулась, словно опасаясь, что вдруг из-за угла выскочит какой-то Казик. Но я, очевидно, оказался прав насчет нашего досмотрщика.
– Я хорошо играю свою роль, – протянула она, впрочем, выглядя не слишком убедительно при этом. – Не понимаю, что тебя смущает. Мы ведь договаривались, что будем вести себя максимально естественно. Ты тоже не отпрыгиваешь от меня, как от прокаженной, надо сказать. Хотя вроде как должен. Ты же инквизитор. Много на твоей совести мертвых невинных ведьм? Ты же и меня хотел убить…
– Я не хотел тебя убивать, – покачал головой я.
Да-да, самое время моей магии окончательно выйти из-под контроля. Мало того, что Гера и так ни единому слову не верит, так я ещё и устрою сейчас цирк со своими неуместными, несвоевременными признаниями и заработаю себе приговор в её глазах.
– Ты поджег дрова под моими ногами, – обвинительно заявила Гертруда, распаляясь. – Ты хочешь сказать, что ты желал мне добра? Очистить эту ведьму через пламя, и душа её обязательно попадет в лучший мир! А моя душа, между прочим, ещё пожить хотела!
От лживого образа счастливой невесты не осталось ни следа. Гертруда вновь стала собой, пылкой, разъяренной ведьмой, безумно красивой в своем гневе. В глазах её полыхал самый настоящий огонь, и она смотрела на меня так, словно собиралась уничтожить прямо сейчас и полагала, что имеет на это полное право.
– Я тоже не хотел погибнуть, – прорычал я. – Ты думаешь, я от большого желания очистить мир от магии пошел в инквизиторы? Да среди нас полно колдунов, которые прячутся от властей таким образом! А если бы было иначе, погибло бы намного больше ведьм. Мы делаем всё, чтобы не трогали безвинных.
– А я что наделала? Кого я убила? Кого заколдовала? На кого наложила порчу?!
– Ты – никого, – мотнул головой я. Осторожность, Людвиг, осторожность! Следи за языком! Хотя… – Но фон Ройсс, этот придурковатый маркграф, на смертном одре сдал всех, кого мог. Он даже координаты назвал твои и твоей бабушки, мол, на казни женщин лучше смотрят, так его отпустите, а вас сожгите! Всей семьей! Это чудо, что поймали только тебя! Ты думаешь, я мог сделать больше? Или считаешь, я был не в курсе, что ты ни в чём не виновата?!
– Так что меня, невиновную, привязали к этому проклятому столбу, ещё и дров поближе подложили, видать, чтобы горела хорошо! Ты и подложил!
Подложил, конечно же! Если б я те дрова к её ногам не подложил, она бы сгорела, прежде чем пришла новость.
– Да я специально тянул время, – прошипел я, напрочь забыв обо всякой осторожности. – Берта уже принесла на хвосте новость о том, что Амьен завоевал Видам. Но надо было дождаться глашатая. Я столько заклинаний навешал на те дрова, что думал, меня рядом с тем столбом поставят и будут ждать, пока мы дружненько сгорим. Спасибо, новость всё-таки доставили!
– Раз ты так боялся за свою шкуру, – не унималась Гертруда, – так чего же ты никак не мог решиться? Сжег бы и меня напоследок, ничего страшного. Зато потом говорил бы своим потомкам, что ты делал всё, что мог, чтобы уберечь ваш славный магический род! Неужто из большой любви к невинным ведьмам решил пощадить?
– Почему? – окончательно плюнул на все свои правила я. Хочет правду? Будет ей правда. – Да потому что…
– Что, потому что? Ну? Хотел лишнюю медаль на грудь повесить, за то, что ведьму спас?!
– Потому что ты – моя истинная пара, – выпалил я прежде, чем успел включить мозги и немного профильтровать речь. – Потому что рейд у нас был как раз в мою дату, и когда я тебя увидел, то сразу понял, что все, конец. Да мне хотелось там на месте всех перебить и тебя куда-то уволочь, но ты хоть понимаешь, чем бы это закончилось?!
Тем, что нас обоих убили бы, и я точно ничем не смог бы помочь Гере.
Она смотрела на меня, как на сумасшедшего, широко распахнутыми от шока глазами, и я всё ждал, пока Гера сделает хоть что-то. Ударит, оттолкнет, пошлет, в конце концов. Скажет, что не верит в истинные пары. Но она молчала, кусала губы и, кажется, пыталась понять, как вообще реагировать на услышанное. И всё никак не могла определиться.
– Ну же? – осторожно произнес я. – Чего ты молчишь?
Вместо ответа Гертруда медленно подняла руку с браслетом вверх, и я с удивлением увидел, что на её запястье сверкала уже вторая белая бусина. Взглянул даже на свой браслет, пытаясь удостовериться в том, что второе испытание было пройдено, и да, в самом деле, легкая белая бусина вместо каменной черной подтверждала этот факт.
А потом Гера, словно осознав, что я только что сказал, попятилась, отступила на шаг, два, три, потом повернулась ко мне спиной и побежала прочь. И у меня возникло сомнение, что после этой бусины, данной, очевидно, за честность, нас ждет ещё хотя бы одна. Потому что, возможно, моя невеста вообще пожелает отменить свадьбу.
Глава тринадцатая. Гертруда
Фрау Эдвина оказалась довольно молодой на вид ведьмой, не старше тридцати пяти. Я подозревала, что ей в два, а то и в три раза больше на самом деле, но, по крайней мере, не чувствовала себя молоденькой дурочкой на её фоне. Женщина же, кажется, была настроена сделать мне платье, достойное самой королевы, потому что количество привезенных с собой тканей, эскизов, журналов и фурнитуры просто поражало. Сама она была невысокая, пухлая и очень-очень милая на вид, а меня окинула профессиональным взглядом и сразу же с порога вынесла приговор:
– Никаких монашеских штор делать не буду! Такую красоту надо показывать! К тому же, будущая маркграфиня фон Ройсс должна выглядеть просто потрясающе…
– С чего вы взяли, – улыбнулась я, – что я – будущая маркграфиня?
– Ну а кто ты? Прислуга? И обратилась к самой фрау Эдвине? Ни в жизнь не поверю! Как вышла-то на меня? – поинтересовалась женщина, взмахом руки разгоняя по огромному залу все свои коробки.
Надо сказать, что, хоть я и выбрала в качестве примерочной центральный зал, где в хорошие времена проводили разные балы, даже здесь все вещи фрау Эдвины занимали приличную часть пространства. Одно окно напрочь скрылось за бесчисленными тканями разнообразных оттенков, от белого до бордового и темно-фиолетового. Стеллажи с фурнитурой, выскочившие из крохотного на вид чемодана, в который были упакованы, разумеется, с помощью магии, угрожающе кренились набок от тяжести взваленных на них вещей. Я пораженно покачала головой. Зачем же столько всего? Никогда не считала себя придирчивой в плане нарядов и не представляла, как должна буду задействовать всё это… И что со мной будут делать, пока выберут это платье?
– Священнослужитель, герр Антвас Шварц, посоветовал обратиться к вашим услугам, – пожала плечами я.
– А! – хмыкнула Эдвина. – Вот оно что… Вижу, у вас две бусины белые… И всего четырнадцать. Так долго первое испытание не поддавалось или всего четырнадцать взяли?
– Всего четырнадцать, – улыбнулась я.
– А жених где? – спросила женщина. – Придет же? Или мы платье только для платья выбирает? А… Антвас не сказал! Или сказал?
– Сказал, – ответила я, хотя толком не понимала, о чем идет речь. – Он… Он придет, наверное.
Людвига я не видела со вчерашнего дня, когда убежала вместо того, чтобы рассказать ему о том, что и сама считаю его своей истинной парой. И до сих пор корила себя за это. Вот что мешало признаться? Впрочем, я не могла быть уверенной в том, что Людвиг сказал тогда правдой. Может, он придумал всё это про истинную пару, чтобы оказаться ближе ко мне, я б сказала, даже непозволительно близко. И я не просто так убежала, а чтобы себя обезопасить.
Не просто так он мне на глаза не показывается.
– Давайте начнём без него, – приняла решение я, повторяя про себя, что пора давно уже понять, что от Людвига не надо ждать ничего хорошего.
Он – обманщик. Инквизитор. Расчетливая тварь, которая…
Мои размышления и попытки возненавидеть Людвига повторно не сложились, потому как в дверь осторожно постучались. Я дернулась, искренне надеясь на то, что там, снаружи, стоит не какой-нибудь мерзкий Казимир. И что это не Зигфрид или Берта, целый день летающие в саду, решили наведаться ко мне и оказать свою неоценимую помощь по выбору платья.
– Можно? – раздался из-за двери голос, и я поймала себя на том, что невольно расплылась в улыбке.
Людвиг!
Казалось, чего радоваться-то? Но я всё равно не могла сдержаться. Хорошо, что он всё-таки пришел. Неужели действительно говорил правду, когда рассказывал о том, что почувствовал во мне свою истинную пару? Если так, то…
Я застыла, закусив губу, и даже забыла, что забыла ответить. Если у нас в самом деле вот так всё совпало, и мы чувствуем друг в друге истинную пару, то почему б не объединиться, не позволить любить друг друга? Я уже почти не чувствовала себя его несостоявшейся жертвой! Только вот ключевым словом в этом случае было именно это капризное "почти", и каждый раз, когда я задумывалась о том, что будет после, неуловимо вздрагивала.
Вдруг он солгал? Или истинная пара – это просто влечение друг к другу, и ничего больше? Вдруг мы так и не сможем познать счастье, как бы ни старались? И он так и останется для меня чудовищем, а не просто любимым мужем, который когда-то был… Не таким, как мне бы хотелось?
Я решительно тряхнула головой. Прочь эти дурацкие философские размышления! У нас зачем эти четырнадцать испытаний, чтобы мы в потолок плевали и смотрели друг на друга? Вот если пройдем их, наверняка же поймем, кто мы друг для друга!
Стук повторился, напоминая мне о том, что Людвиг всё ещё ждет снаружи, топчется на пороге, и я бросилась открывать дверь, даже мысленно отругала себя за то, что так долго мялась. Так можно и до ссоры довести.
Мужчина стоял на пороге, немного пристыженный.
– Берта сказала мне, фрау Эдвина прибыла. Ты вчера предлагала мне поприсутствовать, помочь с выбором платья. Не передумала?
– Не передумала, – кивнула я, не позволив тишине заполнить вновь затянувшуюся паузу. – Проходи. Мы ещё не начали! Думаю, ты, как жених, просто обязан помочь с решением!
– Хорошо, – кивнул Людвиг, улыбаясь. – Как скажешь.
Я посторонилась, пропуская его в зал, но Людвиг, проходя мимо, всё равно будто случайно задел мою руку своей. Браслеты соприкоснулись и едва слышно звякнули, напоминая о ставшей привычной за эти три дня тяжести. Я не ожидала, что так быстро втянусь, да и вес браслета больше не казался таким ужасающим, как тогда, когда все его бусины были черными. Может быть, роль играло так же беспокойство, что мы не сможем пройти ни единого испытания, тем более, понятия не имея, в чём они на самом деле заключаются?
Должно быть, именно так.
Сейчас думать об этом мне не хотелось совершенно. Вместо того, чтобы смотреть на белые бусины и считать, сколько там осталось ещё испытаний, я повернулась к фрау Эдвине и улыбнулась ей.
– Наверное, можем начинать? – уточнила скорее для проформы, чем потому, что сомневалась в том, что пора б нам уже и взяться за это платье.
– Да, милочка, – улыбнулась женщина. – Приступим, приступим… Идите сюда, снимем мерки, – я послушно подошла поближе, вставая на предложенный ведьмой-швеей невысокий табурет.
Она скептически окинула меня взглядом… А потом вдруг взмахнула рукой, и тонкая сантиметровая лента закрутилась вокруг меня. Казалось, этой женщине даже не надо было уговаривать меня снимать платье, колдовской предмет справлялся со всеми заданиями и так – но в какое-то мгновение я поняла, что пуговицы моего наряда расстегиваются сами по себе.
– Прикладывать-то мы к этому не будем, – пояснила с усмешкой ведьма. – А жених пусть посидит, посмотрит, какая у него красавица невеста! Хорошо, у нас нет дурацких традиций, что жениху нельзя видеть, как его невеста прекрасная выглядит!
– Но…
– И не вздумай протестовать! – велела мне замолчать фрау Эдвина. – Я уж вот сколько невест одела, сколько платьев исшила, сколько раз руки об иглы колола, пока эти заклинания плела, я точно знаю, что я делаю! Жених, которому невеста на себя в сорочке полюбоваться не дает, потом и в постели только с выключенным светом сможет!
Я покраснела, а вот Людвиг, зараза эдакая, громко расхохотался. Мне даже захотелось бросить в него какой-нибудь шпилькой и желательно попасть ею в глаз, но это опять-таки было отнюдь не лучшей идеей. Покалечу ещё, и за кого я потом замуж пойду? И наследство кому достанется? Казику?
Ну уж нет! Потерплю лучше своего инквизитора, он, по крайней мере, мне совершенно точно нравится…
К тому же, Людвиг и вправду смотрел на меня с каким-то плохо скрываемым восторгом, пока фрау Эдвина прикладывала одну ткань за другой… Как будто я действительно очень нравилась ему как женщина, и плевать на то, что нас с ним связывало море всевозможных обязательств.
В какое-то мгновение я даже расслабилась и позволила себе просто наслаждаться выбором тканей. Реагировала на них, правда, без особого восторга, пока фрау Эдвина не приложила ко мне нежно-голубого оттенка простую ткань, безо всяких узоров и вывертов… Но мои пальцы невольно уцепились в отрез, как будто я собиралась замотаться в него и помчаться под венец прямо сейчас.
– Амьенский шелк! – гордо сообщила Эдвина и повернулась к Людвигу. – Берем?
Мой взгляд скользнул по ценнику, висевшему на ткани, и я присвистнула.
– Берем, – кажется, не замечая того, что ткань стоит как годовая инквизиторская зарплата, заявил Людвиг.
– Так дорого же… – попыталась запротестовать я, но мужчина только отмахнулся.
– Оплачу. Тебе она к лицу, – протянул Людвиг.
Судя по его внешнему виду, он либо очень хорошо притворялся, либо в самом деле сейчас представлял, как мне будет в этом платье. Но… Разве мужчин вообще такое интересует? Или ему куда больше нравилось, как я выгляжу в белье?
И вообще, мне б застесняться…
– Не надо с женихом спорить, – покачала головой фрау Эдвина и тут же поманила пальцем коробку со всяким декором. – Сейчас будем выбирать, чем украсить… И модель заодно посмотрим, – махнула рукой, заставляя эскизы выстроиться в ряд. – Ну, что тебе понравится, красотка?
Я завороженно окинула взглядом все удивительное разнообразие платьев и даже спрыгнула с табуретки, поплотнее заворачиваясь в отрез ткани, который всё ещё прижимала к груди. Все они без исключения были красивыми, но я даже не представляла, как тут можно что-нибудь выбрать. Платья будто готовились для каких-то других невест, точно не для меня. Мне хотелось чего-то простого, но чтобы оно не выглядело банальным, чего-то удивительного, но не такого, как у богачек, которые не умеют считать деньги и вывешивают на себя бесконечное количество драгоценностей…
Взгляд зацепился за эскиз, который висел дальше всего от меня. Мне пришлось даже сделать несколько шагов вперед, приблизиться к Людвигу – а вот этого я точно не планировала! – но ради платья мечты, наверное, я была готова и не на такое.
Стоило только дотронуться до листа бумаги, как в голове моментально вспыхнул образ… Я представляла себе, как захожу в этот самый зал, иду в этом нежном платье… Нет, лучше провести церемонию на улице! Тогда я буду отлично смотреться на фоне сочной, весенней зелени, буду казаться такой яркой, такой свежей и такой счастливой…
– Эта, – прошептала я. – Эту хочу.
– Эту? – уточнила фрау Эдвина. – Уверена?
Я кивнула.
– Ну раз невеста уверена, – женщина расплылась в улыбке. – То жениху только достаточно будет подтвердить её выбор… Нет, молодой человек, на обороте смотрите! Магия уже всё подсчитала! Отличный выбор, между прочим!
Я краем глаза заметила число, написанное сзади, и обомлела. И это столько будет стоить мое платье? Но ведь… Конечно, полноправные наследники маркграфа фон Ройсса могли позволить себе и что-нибудь подороже, но ведь не факт, что мы с Людвигом ими станем! Да и вообще, немыслимая цена для простой ведьмы и инквизитора.
Но почему-то Людвиг даже не дрогнул, когда ему продемонстрировали цену.
– Я оплачу, – улыбнулся он. – Если моя невеста будет счастлива в этом платье, это даже дешево.
– Конечно, будет, – проворковала фрау Эдвина. – Разве какой-то невесте может быть неприятно, что её жених щедр?
– Даже расточителен, – хмурясь, прошептала я.
– У меня есть сбережения, – хмыкнул Людвиг. – И кое-какое наследство от родителей. Можешь не переживать, будет тебе платье.
Я могла бы сказать, что у меня самой есть нужная сумма, чтобы приобрести себе любой наряд, который мне будет угодно, но почему-то промолчала. Может, потому, что мне просто было приятно получить такой от него подарок и чувствовать на себе восторженный мужской взгляд.
– Ну так что? – уточнила фрау Эдвина. – Берете?
– Берем, – подтвердил Людвиг. – Уверен, моя Гера будет в этом платье просто великолепна.
Он произнес это вроде как искренне, и я позволила себе улыбнуться. В какой-то момент мне даже показалось, что Людвиг не лгал, когда говорил о своих чувствах, о влечении истинной пары. И вновь возникло дурацкое желание тоже признаться ему во всём, быть честной до предела. Вот только я не могла позволить себе такой риск, и моя магия пока что вела себя прилично. Наверное, если пройдет ещё несколько дней, то тоже будет тянуть признаться ему во всем…
– Как мило, – заулыбалась Эдвина, – когда жених так ценит свою невесту… И делает ей такие приятные подарки. Цени, деточка! Ну а я, пожалуй, пойду? Заказ получен, платье будет к сроку!
Я заикнулась было, что мы же сроки-то и не оговорили, но Эдвина только подмигнула мне и взмахнула руками. Все её стеллажи, ткани, чемоданы – всё в один миг поднялось в воздух и закрутилось в вихре, стремительно упаковываясь, уменьшаясь в размерах, сбиваясь в плотные стопки.
Не прошло и нескольких секунд, как фрау Эдвина уже властно махнула рукой.
– Счет пришлю, – усмехнулась она Людвигу. – Деточка, удачных испытаний! – это уже обращалось именно ко мне, и я перехватила её ласковый, почти материнский взгляд, как будто эта швея беспокоилась за каждую невесту, которой шила платье, и желала ей всего самого наилучшего уже заранее, до покупки платья.
Но фрау Эдвина быстро отвернулась, а я потянулась за своим нарядом, вспомнив вдруг, что стояла перед Людвигом полураздетой.
– Помочь? – в голосе жениха послышался смешок, но я вполне серьезно кивнула.
– Помогай, – согласилась, прекрасно зная, что без магии все эти крючочки-пуговки застегивать буду очень долго.
Мне показалось, что фрау Эдвина издала смешок, забавляясь нашим с Людвигом поведением, но не обратила на это никакого внимания. Пусть… Ведь это в первую очередь наше с ним дело, как вести себя друг с другом. Может, мы любим друг друга безумно и!..
– Куда это?! – возмущенным голос фрау Эдвины звучал совершенно иначе, чем когда она была в благожелательном настроении. – Нельзя! Не мешай молодым.
– Казик, – шепнул Людвиг. – Слушай, может, мне дверь заклинанием захлопнуть? Чтоб не влез?
Последний чемодан фрау Эдвины как раз вылетел из зала, и я кивнула. Людвиг щелкнул пальцами, и дверь с таким громким стуком закрылась прямо перед носом у Казимира, что до нас даже донесся полный недовольства и злости стон.
Людвиг же, как ни в чём ни бывало, вернулся к моему платью, бережно застегивая крючки. Я втянула живот, зная, что так застегивать будет намного легче, и старалась не вздрагивать каждый раз, когда он случайно прикасался к моей обнаженной коже.
– Всё, – как-то слишком рано прошептал Людвиг, обнимая меня за талию и притягивая к себе. Он всё ещё стоял у меня за спиной, и жар его ладони, лежавшей на моем животе, распространялся по всему телу. Я чувствовала, что мужчина уткнулся носом мне в затылок, и задавалась вопросом – неужели в самом деле ему приятно просто стоять так? Если я – действительно его истинная пара, то да, даже сомневаться не стоит. Мне и самой хотелось насладиться его теплом, его прикосновениями, и о былой ненависти даже напоминать было как-то…
Неохотно.
Я опустила взгляд, почему-то не в силах преодолеть смущение, и коснулась браслета.
Бусина под моими пальцами стремительно белела и становилась легче. Аналогично вел себя и браслет Людвига.
– Интересно, – прошептала я, – это было испытание на что? На щедрость?
– Может быть, – пожал плечами Людвиг. – Или на какое-нибудь сближение. Но ведь мы его прошли?
Он осторожно коснулся губами моей шеи, и я вздрогнула. Ещё вчера оттолкнула бы безо всяких сомнений, а сейчас вот задумалась – может быть, не стоит?
– Ты правда заклинал те дрова?
– Да, – кивнул Людвиг, кажется, поняв, о чем речь. – Конечно же, заклинал. Чтобы были отсыревшими и плохо горели, но дыма не было, ещё не хватало, чтобы ты задохнулась.
– И про истинную пару…
– Тоже правда, – подтвердил он, проигнорировав мою попытку быть осторожной в высказываниях.
– Нам пригласительные написать надо… – запнулась я, пытаясь увести разговор в другое русло. – А то моя бабушка даже не знает, что я замуж выхожу. Текст бы придумать.
– Придумаем, – пообещал Людвиг. – Сядем вместе и придумаем.
И опять поцеловал в шею.
Ну что ж, подумала я, пусть целует. В конце концов, иногда можно…
Глава четырнадцатая. Людвиг
– Ну что? – заинтересованно спросила Берта. – Как она на тебя реагирует? Всё хорошо? Не шипит? Не отплевывается?
– Отстань, Берта, – я вновь открыл книгу. – Я занят.
– Ты не занят! Ты хочешь побыть наедине с собой и наслаждаться воспоминаниями о вашем времяпровождении! – заявила фамилиар, переминаясь с лапы на лапу. – Зигфрид мне рассказывал о том, что она то и дело вздыхала ночью, твоё имя всё шептала… Ну так перебрались бы в одну спальню да признавались бы друг другу в любви! А то этот тут охает да ахает, невесту всё свою вспоминает, да никак не решится быть хоть немножечко активнее!
Я взглянул на Берту так, что она, щелкнув клювом, наконец-то замолчала. Очевидно, поняла, что что-то пошло не так. Вряд ли заподозрила, впрочем, что её гениальный метод по соблазнению девушек, который, как считала Берта, должен действовать абсолютно на всех, просто-таки без исключения, дал сбой.
Вот уж, что называется, с кем поведешься… Это она за долгие годы при маркграфе успела для себя определить главные методы соблазнения женщин?
Я почему-то был уверен, что, если воспользуюсь хоть одним из них, когда попытаюсь проявить своё внимание к Гертруде, буду изгнан прочь. И хорошо, если за наглость меня проклянут так, что останусь жив. Последствия общения с ведьмами: легких путей не найдешь! Зато и кровь в жилах кипит, и к избраннице влечет долгие годы, а не до первого сеновала…
– Слушай, если ты так уверена в том, что "активность" – отличный способ, где птенцы? – не удержался я, когда Берта в очередной раз громко вздохнула. – Вы ж уже целых пять дней знакомы, почему до сих пор до дела не дошли? Фениксы – вид редкий… Чего клюешься?!
Берта и вправду наступала на меня с таким гневным видом, угрожающе встопорщив перья, словно собиралась заклевать до смерти. Клюв у неё был, надо сказать, тяжелый, если ущипнет, потом ещё долго придется заклинаниями рану залечивать да мазями замазывать, а я – такой себе лекарь, чтобы не сказать больше. И иллюзии накладывать не слишком хорошо умею, а на свадьбе никому побитый, исклеванный собственным фамилиаром жених не нужен.
Пришлось сдаться: поставить книжку прямо перед Бертой и встать со своего места.
– Ты б полетала, вместо меня лечить, – предложил я, прекрасно зная, что фамилиар мен проигнорирует.
Как и обычно, в общем-то. Очень удобно быть грозным колдуном-инквизитором, когда твой фамилиар считает, что всё знает лучше всех и имеет право распоряжаться чужой жизнью. А потом ещё будет спрашивать, чего это на неё обижаются, она ж добра хотела!
– Чего мне летать? – проворчала Берта. – Я ещё налетаюсь! А ты бы…
Оставшееся ворчание я уже не услышал: высунулся из окна, прислушиваясь к разговору. Мужской голос определенно принадлежал Казимиру, и ничего хорошего ждать от него не следовало. Конечно, пироги в исполнении Барбары, точнее, сделанные с помощью её заклинания, отбросили его на несколько шагов назад в своём расследовании и дали возможности нам с Герой немного сблизиться и пройти целых три испытания, но это отнюдь не означало, что Казимир успокоился.
Теперь, когда живот у него уже так не болел, и он даже позволял себе отступать от "диеты" и иногда пробовать что-нибудь из приготовленного Гертрудой, у досмотрщика появилось время вредить и делать всё, чтобы наследство досталось государству.
А ему – какие-то приятные бонусы. Уверен, что делает это герр Хогберг не за "спасибо".
– Ох, – а вот женский голос точно был не Геры. – Ну да, конечно, два года! Мы этого жениха и не видали никогда прежде. И Гера мне, своей лучшей подруге, ни разу не говорила о том, что у неё любимый есть! Наоборот! Конечно, и никого из местных к себе не подпускала… Мы вообще уверены были, что Геру это совершенно не волнует!
Это явно была одна из тех двух женщин, что провожали меня к дому маркграфа.
Я поспешно захлопнул окно и, проигнорировав удивленный оклик Берты, выскочил из комнаты. Ещё не хватало, чтобы ведьмы поделились своим мнением по поводу нашего с Герой брака с ведьмаком. Он потом будет на все сто процентов уверен в том, что мы – не то что жених и невеста, а вообще едва ли не кровные брат и сестра.
Или ещё какую-то гадость приплетут.
…Успел вовремя. Рядом с Казиком, опершимся спиной о цветущую яблоню и упорно дергавшим одну из веток, вероятно, исключительно ради того, чтобы урожай вообще никому не достался, переминалась с ноги на ногу пухлощекая Барбара.
К её лицу будто намертво приклеилась неестественная ласковая улыбка. В руках была корзинка, и запахи, которые источало её содержимое, напомнили мне о тех самых горевших пирогах, которыми уже однажды отравился Казимир.
– О, Людвиг! – улыбка Барбары стала ещё шире. А я уж думал, что это невозможно. Надо же, какие неожиданные у некоторых ведьм бывают таланты… – Герр Казимир сказал, что у вас с Герой свадьба меньше чем через две недели! Я вот решила прийти, поинтересоваться, не подсобить бы чем-то… Но не рано ли? Герр Казимир говорит, что у вас давно чувства, но ты ж впервые приехал только неделю назад! И, кажется, Гера была не слишком рада тебя видеть…
Главное, что меня её подружки были страшно рады видеть, пока не узнали, что я чей-то жених!
– Мы с герой по большей мере переписывались, – усмехнулся я. – И Гертруда просто ревновала. Зачем пожаловала, Барбара?
Вообще-то, полагалось обращаться к ней, используя противную приставку "фрейлейн", но я и так с трудом сдерживался, чтобы не говорить ей "эй, ведьма". Всё же, инквизиторские привычки тоже не так легко забываются, и на языке так и крутился десяток неприятных обращений, которые мы всегда использовали на работе, нарочно показывая ведьмам, что надо бы вести себя поспокойнее и скрыться куда-нибудь.
Многие понимали и убегали, даже оставляли обжитые дома в попытке спасти себе жизнь. Другие же, как тот же маркграф, намеков не понимали – и иногда платили за это жизнью.
– Да вот помочь решила! Гере сейчас наверняка не до готовки, так я пирогов принесла, чтоб вам было что есть… – Барбара сдернула платок, укрывавший корзинку, и продемонстрировала мне несколько пирожков.
