Текст книги "Личная ведьма для инквизитора (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Здесь? – первой подала голос Иоганна, позволив себе немного добавить истеричных ноток в слова. – К нашей Гере…
– Фрейлейн Гертруда Аденауэр, – привстала, представляясь, Гера.
– К нашей Гере, – упрямо повторила Иоганна, – прибыл её родственник в гости!
– Герр Людвиг фон Ройсс, – представился я, пока что не используя статус маркграфа – я им, в конце концов, не являюсь, пока не женюсь на Гертруде.
– Вот как, – ухмыльнулся ведьмак-досмотрщик. – Родственник, значит…
– В восьмом колене! – фыркнул кто-то за столом.
Кажется, это была та самая Сабина, которая боевая ведьма, и я даже проникся по отношению к женщине симпатией. Спасибо, а то пришлось бы самому растолковывать нашему досмотрщику, что наше родство не мешает семейным отношениям.
– И сообщили, – прошипела Барбара с таким видом, словно была готова подавиться собственным змеиным ядом, – что они собираются пожениться!
– После двух лет отношений, – дополнил я, улыбаясь. – К сожалению, мы не могли часто видеться, но расстояние не способно разлучить любящие сердца… Теперь вот решили осесть здесь, проводить всё время вместе. Завтра отправимся с фрейлейн Аденауэр в Дворец Бракосочетаний.
Досмотрщик взглянул на меня так, словно желал, чтобы этот самый дворец рухнул. Прямо мне на голову.
Интересно, Геру он готов пощадить или нет?
В любом случае, этого мы не узнали. Потому что прежде чем наш прекрасный дознаватель сказал хоть слово, он изволил переступить с ноги на ногу. И наступил туда, куда не следовало.
Так что кресло, всё ещё обладающее духом маркграфа фон Ройсса, не выдержало такого над собой надругательства…
Глава девятая. Гертруда
В тот момент, когда Людвиг уведомил о нашей с ним свадьбе, я поймала себя на мысли, что, кажется, у меня станет на две подруги меньше. По крайней мере, те молнии, которые в меня взглядами метали Барбара и Иоганна, не свидетельствовали ровным счетом ни о чем хорошем. Я едва сдержалась, чтобы не активировать какие-нибудь защитные чары и защититься от проклятья, которым в меня однозначно попытаются швырнуть. Это ж надо, поганка какая, посмела такого идеального жениха прямо из-под носа утащить! Как я вообще могла?
Захотелось рассмеяться, но я спешно закусила губу, не позволяя ни звуку сорваться с моих уст. Не хватало только, чтобы дорогие подружки потом до конца жизни поминали мне то, с каким неуважением я отнеслась к их сердечным порывам! Но надо же, как они смотрят на Людвига! Моего Людвига! Могли бы – съели…
В какое-то мгновение я даже порадовалась, что выхожу за него замуж. Если б меня привязано к нему, как к истинной паре, а он просто оставался бы моим соседом, что тогда делать-то? Я бы смотрела на него и сгорала от ревности, наблюдая за тем, как мои "подруги" крутятся перед ним и пытаются показать, какие они со всех сторон привлекательные и уникальные!
К счастью, продолжить размышлять я не успела – вовремя подоспел ведьмак-досмотрщик. Привлекательный достаточно, только уж больно смазливый. Что-то в нём явно было не так, но я никак не могла понять, что именно. Да и магический фон едва заметно, но изменился, как будто он активировал какое-то заклинание, о существовании которого я даже не догадывалась. Чары оплетали его, и, хотя источник мне был неведом, я всё равно с нескрываемым интересом поглядывала на Хогберга. Ощутила, что магия достигла своего критического предела и вот-вот рванет…
А потом рвануло.
Кресло поднялось на ножках, как будто дикий зверь, всё затряслось в попытке стряхнуть из себя ненужную ношу, взбрыкнуло и с силой швырнуло нашего ведьмака-досмотрщика на стол. Я едва успела взмахнуть руками, чтобы тарелки с едой разлетелись в сторону – жалко же продукты! Мало того, что он решил испортить мне праздник, пусть не слишком натуральный, но всё же, так ещё и хочет испортить блюда, подготовленные для гостей? Может даже не надеяться на то, что ему это удастся.
Хогберг остановился где-то посередине стола. Иоганна даже с интересом поглядывала на него, изучая взглядом одну выдающуюся часть тела, торчавшую сейчас вверх – задницу, если уточнять. Кто-то из соседей-колдунов, явно не оценив появление чужака, тоже заинтересовался и, видать, чтобы проверить на подлинность, потыкал вилкой.
Казимир попытался было подняться, но его попытка не увенчалась успехом. Кресло, так и не простившее такое над ним надругательство, присело на своих деревянных ножках, а потом выпрямилось и подскочило, как будто на пружинках, залетая на стол.
Пятой точкой чувствуя надвигающуюся опасность, Казимир совершил попытку хотя бы отползти в сторону, но не успел. Кресло успешно поймало его за штанину, буквально пригвоздив к столу, а потом задумчиво остановилось, явно продумывая, какую бы это изощренную месть придумать.
– Эй! – не удержалась Барбара. – Что тут происходит?
– Остановите это! – возмутился Хогберг. – Немедленно!
Он попытался швырнуть в кресло заклинанием, но безуспешно. У нападающего предмета мебели загорелась обивка, но черные клубы магии буквально за несколько секунд всё погасили, оставив в качестве напоминания только неприятный запах горелого. Но зато то, насколько разозлилось кресло, было не сравнить с его предыдущим состоянием.
Оно издало звук, больше напоминающий на рев, и стремительно развернулось. Задние ножки с такой силой пнули Хогберга под одно место, что тот долетел до самого конца стола и наконец-то свалился на пол. Кресло же искало себе следующую жертву. Сначала оно повернулось ко мне, дернуло ножками в воздухе, но, очевидно, решило, что жертва не слишком подходящая. Отбрыкается ещё!
Повернулось к Людвигу. Зашевелилось активнее, подобралось к нему, но в последнее мгновение, стоило каркнуть Берте, притихло, как будто узнало.
Неужели… Неужели это дух маркграфа фон Ройсса? Говорили, при жизни мой дражайший папенька был далеко не лучшим человеком. Это не означало, что его надо было сжигать на костре, но колдуны часто отдавали частичку себя любимым предметом. Я почти не садилась в это кресло, чувствовала, как от него так и веет памятью о покойнике, и Людвиг тоже спокойно отнесся к тому, что ему не предлагают хозяйское место. А Казимир, чужак, ещё и собирающийся отобрать поместье у законных наследников, встал на него ногами!
Все те три грамма симпатии, что ещё были во мне по отношению к незнакомцу, успешно растаяли в воздухе, не оставив ни единого следа своего существования.
Кресло наконец-то определилось с жертвой. Цокая ножками по столу, оно повернулось к очень некстати подвернувшейся под подлокотник – ну не под руку же, их, к счастью, кресло себе не отрастило! – к Барбаре.
– Ой мамочки! – ахнула она, когда чёрный туман оторвался от сидения и потянулся к женщине. – Ох небеса всесильные! Ох, Людвиг!
И бросилась в объятия последнего, почему-то проигнорировав и мамочку, сидевшую чуть поодаль, на той стороне стола, и всесильные небеса, до которых могла бы допрыгнуть, оседлав свою любимую метлу.
Ну если этот мерзопакостный колдун после того, как так меня целовал, попытается спасти Барбару путём объятий, я его!..
Но нет, вероятно, Людвиг примерно представлял, как это будет выглядеть со стороны и какие у его геройства могут быть последствия. Потому, вместо отчаянного спасения Барбары, он только строго отодвинул её в сторону.
– Все назад! – велел мужчина тоном, не знающим возражений. – Быстро! Не заставляйте меня повторять дважды!
Никто и не собирался – все без исключения желали вообще как можно скорее покинуть празднество. Иоганна, рассказывавшая мне таинственные истории о том, как она убила четверых инквизиторов, спасая однажды свою жизнь, вылетела из зала первой, позабыв и подругу, и всех своих родственников, которые тоже присутствовали за столом. Барбара попыталась в последний раз в любовном порыве спасенной фрейлейн прижаться к Людвигу, но, решив, что это сейчас неуместно, поддалась всеобщей панике и тоже помчалась прочь.
– Ну-ка иди сюда, – обратился к креслу Людвиг. – Иди-иди, ко мне!
Не теряя времени, он с легкостью заскочил на стол и зажег боевой пульсар на ладони. Яркий огонь стремительно расползался по всему телу мужчины, окружая его колдовским ореолом, но не задевая одежду. Людвиг выглядел сейчас не менее страшно, чем кресло, и я невольно отметила, что природа магии у них была действительно родственная. Я в плане чар пошла в бабушку, от отца впитала только остатки силы, но не её тип. Людвиг же, кажется, унаследовал особенности родовой магии или, по крайней мере, то, как она выглядела.
Воздух вокруг колдуна-инквизитора стремительно накалялся, но стол, к счастью, не загорелся. Мужчина и кресло стояли друг напротив друга, казалось, испытывая взаимное терпение. Ни один не нападал первым.
– Думаешь, – протянул Людвиг, вплетая в обыкновенные слова колдовскую силу, – что ты так долго протянешь? Ты уже отомстил, сбросил того, кто попытался походить по тебе ногами. А теперь что? Считаешь, что получишь шанс жить полноценно? Как бы ни так! Или мы будем делать второй костер?
В этот момент я порадовалась, что большинство гостей уже успело разбежаться. Слова Людвига выдавали в нём инквизитора.
Восторг, с которым я наблюдала за каждым его движением, погас так же быстро, как и появился. Да, для этого пришлось напомнить себе, с кем я имею дело и за кем сейчас наблюдаю, что этот мужчина сделал… Какую профессию имел, возможно, для того, чтобы спасти собственную шкуру, а может и просто ради наслаждения. Колдун-инквизитор, ха!
И ведь никто ему этого уже не вспомнит.
Вот только кресло, кажется, смутилось. Угроза быть сожженным привела его в чувство, и оно бочком, бочком, стараясь обходить тарелки и не задеть Людвига, спрыгнуло на землю…
Чтобы уверенно заковылять в угол.
Вот только мужчина так и не погасил огонь. Сила всё ещё пылала вокруг него, словно Людвиг как раз распалился, приготовился к сражению, но сражаться-то уже было не с кем. Он даже как-то особенно раздосадовано оглянулся и сделал шаг вперед, явно собираясь вместе с креслом выгнать прочь и ведьмака-досмотрщика.
Что? И ради этого я соглашалась выйти за него замуж, позволила огласить об этом публике, готовила целый день, чтобы этот инквизитор, потеряв над собой контроль, выгнал Хогберга прочь и дал ему повод лишить нас наследства и безо всякого подтверждения фиктивности брака? Этого только не хватало!
– Ты совсем сдурел?! – придав голосу как можно больше капризных ноток, воскликнула я. – Немедленно слезай со стола! Вы со своими драками мне уже всю скатерть испоганили, теперь придется отстирывать да покупать новую, праздничную вон во что превратили!
Удивительно, но этот откровенно бабский, визгливый тон почему-то весьма положительно подействовал на Людвига. Тот вздрогнул, оглянулся, посмотрел на меня и растянул губы в довольной улыбке.
– Прости, дорогая, – совершенно неискренне извинился он. – Не подумал…
– Не подумал?! – возмутилась я. – Слезай оттуда немедленно, ну!
Людвиг окинул меня взглядом, который я была готова трактовать как голодный, соблазнительный и немного издевательский, но ни минуты не смущенный или извиняющийся.
Впрочем, ждать раскаянья от инквизитора было бы слишком наивно, правда?
Тем не менее, он всё-таки спрыгнул со стола и крутнулся вокруг своей оси.
– А где гости? – с усмешкой поинтересовался Людвиг.
– Папочка распугал, – я кивнула на кресло, уже даже не сомневаясь, чья именно магия вселилась в предмет. – Вон, один только остался.
И вправду, у другого конца стола стоял, отряхиваясь, герр Хогберг, который, собственно, и спровоцировал весь этот конфликт.
– Какой у вас, однако, драчливый стул, – проронил он, – госпожа молодожены.
– Мы не молодожены, – не удержалась я. – А пока только помолвленные!
Кажется, зря сказала, потому что Казимир расплылся в донельзя довольной улыбке и смерил меня взглядом голодного охотника, который только что увидел смазливую тупую лань где-то в пределе одного выстрела. Но ничего. Я не настолько наивная, как ему кажется!
Если я сопротивляюсь влечению истинной пары – довольно успешно, между прочим! – то что, я не справлюсь с тем, что мне подмигивает какой-то там белобрысый маг? К тому же, к огромному сожалению, блондины не в моем вкусе. Я выступаю по всяким жгучим надоедливым брюнетистым инквизиторам…
– Надеюсь, – перехватил инициативу Людвиг, – вы убедились в том, что мы с фрейлейн Гертрудой – счастливая пара, которая собирается совсем скоро соединить свои судьбы в браке. Ведь вас прислали сюда именно для того, чтобы проверить это, не так ли, Казик?
Казик? Это такое сокращение от Казимира? Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться вслух. Да, что ж, в фантазии моему "жениху" не откажешь. Не такой у моей магии и плохой вкус. Могла бы выбрать в суженые какого-нибудь совсем глупого. А тут – одаренный, молодой… Так, стоп! Все эти мысли в сторону! Мне нельзя даже задумываться о том, что Людвиг в какой-то мере – привлекательный мужчина, и мы с ним могли бы составить отличную партию. Нет!
Если я позволю своим чувствам разгуляться, то могу смело позабыть о том, что собиралась разорвать узы истинной пары.
И единственным довольным в этой ситуации окажется Зигфрид, который спит и видит, чтобы я замуж вышла за Людвига, и мой фамилиар, наглая птица, получил возможность ухлестывать за понравившейся ему Бертой.
Не дождется!
– Я очень рад, – натянуто улыбнулся Хогберг, – что у вас такие отличные отношения, несмотря ни на что. Фрейлейн Аденауэр ведь знает о том, кем вы работали, герр Людвиг?
Ещё б я не знала! Ты, Казик, понятия не имеешь, насколько близко мы были знакомы до того, как решили вдруг пожениться. Ни с того ни с сего.
– Конечно, знаю, – кивнула я. – У нас друг от друга вообще нет никаких секретов.
Почти. Уверена, что Людвиг тоже сообщил мне далеко не всё, когда целовал, передавая часть своих воспоминаний.
– Как мило, – скривился Казимир.
Ему явно не понравилось, что главный козырь не сработал, но не сдаваться же из-за этого и не отдавать огромное состояние фон Ройсса его законным наследникам? Нет, конечно, истинные ведьмаки-досмотрщики так не поступают.
– Я бы с удовольствием оставил вас наслаждаться обществом друг друга, – протянул он, явно не стараясь ограничить количество яда в своем голосе. – Но, к сожалению, служебные обязанности не позволяют. Командировка на три недели выписана. А свадьба у вас на когда назначена?
– Завтра собирались сходить во Дворец Бракосочетаний, – усмехнулся Людвиг. – И через четырнадцать дней, на пятнадцатый, сыграем свадьбу.
– Вот как, – кивнул Казимир. – Что ж… Поместье большое, надеюсь, у вас найдется для гостя местечко?
Я никак не ответила. Людвиг же, хотя ему явно хотелось отказать "дорогому гостю" и указать ему на дверь, всё же выдавил из себя улыбку.
– Конечно, найдется, – протянул он. – Прошу следовать за мной. Гера…
– Я, наверное, пойду спать, – я изволила изобразить усталость – единственная правдоподобная эмоция, на которую я вообще была способна. – Завтра предстоит трудный день, хотелось бы лечь пораньше…
Сейчас было часов семь вечера, не больше, и мое желание поскорее уснуть выглядело наверняка очень подозрительно, но Людвиг комментировать никак не стал. Досмотрщик хотел, но всё же по каким-то причинам оставил ядовитые реплики при себе. Я не спешила верить в то, что понравилась ему или вызвала хотя бы немного положительные эмоции, скорее поставлю на то, что этот мужчина не хочет заранее всё ломать и настраивать нас против себя. Ему ведь выгоднее, если его ни в чём подозревать не будут.
Тогда он сможет тайно провернуть все свои дела, какими б они ни были, и, возможно, быстрее подтвердит, что мы с Людвигом чужие друг другу люди.
Надо быть осторожнее…
Я схватила своего фамилиара, надеясь, что феникс не ляпнет случайно лишнего и не разрушит таким образом весь наш продуманный план, но Зигфрид проявил мудрость, достойную какой-нибудь совы, и предпочитал держать свой клюв на замке.
Когда мы добрались до спальни, он без лишних слов слетел с моей руки и устроился на подоконнике, где частенько любил спать. Да и я ощутила странную усталость. Казалось бы, не случилось ничего сверхъестественного, но всё равно глаза закрывались и больше всего на свете хотелось забраться под одеяло, закрыть глаза и провалиться в сон. Не думала, что меня сморит так легко, но не видела смысла сопротивляться.
Я сняла надоевшее за целый день платье, облачилась в тонкую сорочку, наслаждаясь тем, как прохладный воздух ласкал тело и ощутила себя наконец-то свободной… И действительно жутко уставшей. Завтра предстояло выдержать церемонию в Дворце Бракосочетаний, и я пока что думала об этом с ужасом.
Думала, что прямо сейчас и лягу – но не успела и ступить к кровати. Тихо хлопнула за спиной дверь, и на мою талию легли чужие жаркие руки. Я вздрогнула и стремительно обернулась, готовясь ударить боевым заклинанием. Даже если я и другой специализации, всё равно справлюсь с противником, не такой уж он и сильный, кто б ни был!
Но за спиной моей стоял Людвиг, а не предполагаемый досмотрщик, и я застыла, не зная, что и делать.
– Ты чего здесь? – опешила я.
Мужчина, словно издеваясь, подступил ещё ближе, и между нами и вовсе не осталось пространства. Я чувствовала жар его тела и понимала, что должна немедленно высвободиться из кольца его рук, если желаю остаться в своем уме. Нельзя, ни в коем случае нельзя стоять так близко к своей истинной паре!..
– Пришел к тебе, – прошептал он. – Ведь в гостевой спальне теперь наш драгоценный Казик.
– Казик занял все четыре гостевых спальни, которые есть в этом доме?! – возмутилась я, отчаянно отмахиваясь от желания прильнуть к телу Людвига, поцеловать его…
Нельзя. Это всё магия, играющая в моей крови, это не мои истинные желания.
– Нет, но мы ведь жених и невеста, – дразня, Людвиг придвинулся ко мне ещё ближе. – И я подумал, почему бы нам не убедить нашего драгоценного гостя в том, что это правда? Разве есть что-то страшное в том, что двое влюбленных проводят ночи вместе, не дожидаясь благословения?
Страшного ничего не было. И Людвиг манил, будто тот магнит. Я привстала на цыпочки, чтобы быть совсем близко к нему и смотреть в глаза, опустила ладони на его широкие плечи и потянулась к мужчине, почти сдаваясь. Пообещала себе, что это будет всего один поцелуй… Только вот после него я не смогу остановиться.
И стоит ли оно того? Рисковать?
Я застыла, чувствуя, как дрожит моя магия. Как желает, чтобы я поддалась… И заглянула ему в глаза, пытаясь отыскать ответ на свой вопрос.
И понять, посмею ли я рискнуть.
Глава десятая. Людвиг
– Это что? – поинтересовался я, не особенно скрывая звеневшие в голосе раздраженные нотки.
– Дворец Бракосочетаний, – пояснил Зигфрид, устроившийся на моем плече. Вообще-то, фамилиары должны были передвигаться самостоятельно или на своих хозяевах, но из поместья в поселок был не такой уж и близкий путь, запрягать карету мы не стали – потому что у нас не было кареты, а в телеге кататься с досмотрщиком как-то не слишком приятно, – а Гера устала бы, если б эта жирная, разъевшаяся пернатая скотина сидела бы у неё на плече.
Моя Берта, как птица более легкая, тонкокостная, по её собственным словам, устроилась на плече у Гертруды и то и дело поворачивалась к Казимиру, сверкая чёрными глазами-бусинами. Было видно, что особой радости от того, что здесь находится досмотрщик, она не испытывала, но не спорила, не ворчала, вела себя спокойно.
Понимала, какими могут быть последствия, если начнет возмущаться.
Я тоже понимал. Хотя мне лично хотелось сейчас врезать этому Казимиру.
Впрочем, от него была и некая польза. Если б не этот человек, то никогда бы Гертруда не согласилась выйти за меня замуж. А это было нужно… Как мне показалось, нам обоим. Она пока что, правда, отчаянно сопротивлялась этой мысли, но, уверен, рано или поздно даже такие упрямые девицы, как она, сдаются. И она сдастся.
Даром, что выставила меня вчера за дверь, ещё и заклинанием так приложила, что до сих пор спина болит. Я – не ребенок, ныть не буду.
Хотя желание прижать её где-нибудь к стене и всё-таки сорвать это платье никуда не подевалось. Никогда мне прежде не отказывала ни одна женщина, эта – первая, и кто она мне?!
Родственница!
Невеста!
Проклятая ведьма…
– Это, – язвительно уточнил Казимир, – Дворец Бракосочетаний?! А вы ни с чем не ошиблись в формулировке? Может быть, всё-таки, дом бракосочетаний?
– Скорее уж сарай, – буркнул себе под нос я, но, заработав от Геры тычок под ребра, поспешил исправиться: – Какой есть. Ведь главное не здание, а наша любовь.
Теперь уже пришла очередь Гертруды закатывать глаза. Хорошо, что на словах про любовь её реакцию Хогберг не заметил, слишком он был занят тем, что внимательно осматривал здание, уж точно по какой-то глупой ошибке называвшееся Дворцом Бракосочетаний.
Я привык, как и любой столичный житель, к тому, что дворец – вне зависимости от всех прочих приставок к этому слову, – это что-то красивое, высокое, со шпилями, украшенное каким-нибудь декором… По сути, здание, которое красовалось перед нами сейчас, не соответствовало ни одному из критериев.
Приземистое, серое, какое-то уж очень побитое, с покатой крышей со старой-престарой черепицей, оно ну никак не могло соответствовать высокому статусу дворца. Хотя, что ж это я… Декор в самом деле был. Черепица всё ещё сохранила красноватый оттенок, на крыше птицы активно вили гнезда, а отходы этих птиц украшали крышу крайне разнообразным узором.
Очень мило. В следующий раз, когда мне надо будет навести пример пафосного идиота, я покажу того человека, который назвал это Дворцом Бракосочетаний, а не укажу на нашего главного инквизитора. Тот, между прочим, будет очень рад. Хотя, не исключено, что сей статус этого заброшенного домишки тоже был получен благодаря его стараниям.
С моего начальства станется.
– Ваша любовь, несомненно, осветит даже самое забитое здание, – ухмыльнулся Казимир. – Не так ли, фрейлейн Гертруда? Должно быть, вам трудно будет подняться по этим ступенькам, возможно, необходима моя помощь?
Гера как-то особенно посмотрела на поданную Хогбергом руку, и я задался вопросом: а вдруг он в самом деле её привлекает? Мало ли. Вчера Гертруда выставила меня, кажется, с трудом сдерживая дрожь отвращения. У меня было два варианта: либо она меня до сих пор искренне ненавидит, желает моей смерти, презирает за то, что я был инквизитором и с удовольствием убила бы меня и отдала бы всё наследство, только бы больше никогда в жизни не видеть…
Либо я угадал с датой истинной пары, и тогда Гертруда просто очень хорошо маскирует свои настоящие чувства за отвращением и злостью. Возможно, второе, и это было бы очень забавно.
– Это очень приятно, – протянул я, – что вы заботитесь о моей невесте, но, я думаю, она охотнее примет мою помощь. Не так ли, Гера?
Теперь ей было предложено уже две руки. Ведьма, судя по всему, сомневалась в том, стоит ли вообще соглашаться на чью-либо помощь, но, смилостивившись, вложила свою ладонь в мою и даже подарила невыносимо нежную, ласковую, подходящую настоящей невесте улыбку.
– Спасибо, герр Хогберг, но я предпочитаю оставаться верной своему жениху, – проворковала она так ласково, что я в даже подумал: а неплохая актриса!
Надо будет присмотреться к её поведению, может быть, Гера ещё много чем сумеет меня удивить… по крайней мере, пока что с каждым днём я узнаю всё больше и больше нового о ведьме, на которой собрался жениться.
Нельзя сказать, что новости эти неприятные, но хотелось бы быть предупрежденным.
И раньше, чем этот мерзкий Казик во что-то влезет.
– Ну ведь это не предательство, – не унимался Хогберг, – принять помощь…
– Герр Казик, – не удержался я, – принять помощь – конечно, не предательство, и только дурак будет ревновать ведьму к магу с даром иллюзий, но вы б поправили правую бровь. Сползает.
На самом деле, и с правой, и с левой бровью у Казимира всё было в полном порядке, но рука у него всё равно дернулась. Значит, моё предположение было правильным, и он действительно иллюзионист? Интересно, как под всем этим он выглядит? Вряд ли хорош собой.
Маги иллюзий не рождаются от природы уродами, нет. Просто они свято полагают, что не должны ничего делать, чтобы держать себя в форме. Зачем тренироваться, изнурять себе, если можно просто изменить внешность, пробормотав несколько заклинаний? Только вот тело – не иллюзия. Если вдруг придется, например, бегать, то ничто не сможет поддержать этого мага и не дать ему свалиться без сил, оказаться в лапах (или руках) врага. Силу надо использовать иначе, а не просто приклеивать себе заклинаниями бицепсы. Всё равно не поможет.
Даже если иллюзия будет невероятно качественной.
Гертруда, кажется, даже не обратила внимания на замечание по поводу внешности Казимира. Вместо этого она первой подскочила к двери в Дворец Бракосочетаний и, не позволяя сбить себя с пути истинного, громко постучалась.
Я не успел даже задаться вопросом, как выглядит местный священнослужитель-регистратор, если в его распоряжении такое дряхлое здание, как дверь открылась, правда, не полностью, а совсем немного, и наружу высунулся невысокий, неприятный на вид мужчина.
Лысый, ростом мне, должно быть, едва по грудь, худощавый, сморщенный и напоминающий крысу, священнослужитель смерил нас злым взглядом, который особенно выразительно смотрелся в исполнении его водянистых, будто рыбьих глаз, и сообщил:
– Разводы по расписанию каждого тринадцатого числа, запись заранее. Детей записывать – в первый и последний день недели. Браки на троих не регистрирую.
И поспешил захлопнуть дверь.
Гера растерянно повернулась ко мне. Нельзя было понять, расстроилась ли она из-за того, что наше бракосочетание пока что откладывалось, но было видно, что сильно растерялась и не знала, что делать.
– Погоди, – покачал головой я. – Одну секунду.
Я подошел к двери поближе, отметил, что она вот-вот рассыплется прахом, и громко постучал.
– Я уже говорил, – раздался оттуда капризный голос священнослужителя. – Браки на троих…
– Инквизиция! – рявкнул я, вспоминая свои прежние привычки. – Нелегальную магию используем, герр…
– Шварц, – подсказала шепотом Гертруда.
– Герр Шварц?!
Прозвучало, видать, очень выразительно, потому что дверь приоткрылась вновь, и священнослужитель высунулся оттуда, поглядывая на меня так, как будто не знал, что делать с таким гостем.
– Герр инквизитор? – опасливо уточнил он.
– Представьтесь, – велел я.
– Антвас, герр инквизитор. Антвас Шварц, – пролепетал мужчина. – Что ж вы меня… в негодном деле подозреваете… В колдовстве паршивом… вот спутница ваша между прочим…
– Невеста моя, – усмехнулся я. – Открывайте дверь.
Антвас повиновался. Поглядывая водянистыми глазками то на меня, то на Геру, он, кажется, пытался определиться, как к нам обращаться и что ему делать, чтобы разговор не закончился совсем уж плачевно.
– На троих, – опять заладил он, – не положено…
– Познакомьтесь, – ледяным голосом произнес я, поражаясь тому, какая бурная у старика фантазия. – Это герр Казимир Хогберг, он – ведьмак-досмотрщик. Хочет убедиться в том, что мы с фрейлейн Аденауэр, – я взял Геру за руку, подтягивая её к себе поближе, – в самом деле собираемся скрепить наш союз браком и жить полноценной семьей.
– Так на троих не надо?
– Нет, – ответил я уже мягче. – Вдвоем мы. Хотим повенчаться.
– О процедуре осведомлены? – деловито уточнил Антвас.
– Осведомлены, – подтвердила Гертруда. – Готовы пройти все четырнадцать испытаний, дабы предстать пред священным судом и заключить брак, небесами утвержденный.
Говорила она ладно, хотя её фамилиар, Зигфрид, кажется, с трудом сдерживал желание издать смехоподобный звук. Но, к счастью, он всё ещё держал себя в руках, или, если говорить корректнее, в крыльях, потому никаких комментариев мы не услышали.
Мне же захотелось спросить, о каких четырнадцати испытаниях вообще идет речь, потому что в столице такие традиции давно уже не поддерживались, но я знал: если буду говорить такие глупости, то досмотрщик раскусит меня с такой легкостью, что и говорить не о чем. Наверное, всё как-то само собой произойдет, если Гертруда меня об этом не уведомила.
И вообще, буду много о подобном думать – точно успеха не ждать. А наследство мне нужно.
И ведьма.
Мне нужна эта ведьма.
– Проходите, – вздохнул священнослужитель. – Да поживей… – он явно намеревался покончить с делом как можно скорее.
Что ж, возможно, наше с ним желание взаимно.
Мы с Гертрудой сделали шаг вперед, протиснувшись кое-как мимо Антваса. Следом потянулся и Казимир, но священнослужитель, даром, что едва доставал Хогбергу до плеча, вырос у него на пути.
– Для двоих, – строго заявил он. – С птичками пообщайтесь, – и кивнул на Зигфрида и Берту, слетевших с наших плеч и устроившихся на старых, трухлявых перилах, а потом уверенно захлопнул перед носом у досмотрщика дверь.
Внутри было темно, душно и пыльно. В целом, то, каким на самом деле оказалось здание, нисколечко не отличалось от моего впечатления о его состоянии, составленного ещё снаружи. Не беднее и не богаче, а ровно так, как и предполагалось. Несколько дымных свечей не были способны разогнать густой, будто прилипавший к коже и к волосам мрак, запах же от них стал ещё более отвратительным и настоявшимся.
В том, что священнослужитель практикует какую-то темную магию, я очень сомневался. Скорее всего, он просто терпеть не мог порядок, ненавидел людей и предпочитал наслаждаться таким вот странным уединением. Всё же, пахло здесь не кровью, а грязью, которую давно не выскребали из углов.
– Вы б магией воспользовались, прибрали б здесь, – не удержалась Гера. – Хотите, я вам подарю заклинание? Почищу тут всё?
– При инквизиторе? – насторожился моментально Антвас.
– Магия уже два года как разрешена, – пожал плечами я. – Не вижу никакой проблемы, в том, чтобы вам помочь.
– Вот как, – фыркнул священнослужитель. – А угрожал-то чем, инквизитор?
– Бывший.
– Бывший… – присвистнул мужчина. – Теперь уж и бывшие бывают? Которые на ведьмах женятся?
– Бывают, – подтвердил я.
– Ни за что б не поверил, если б у меня под носом не стояли, – голос священнослужителя был неприятным и напоминал мне почему-то о главном инквизиторе. Интересно, где он сейчас? Что-то я давно его не видел, не слышал о нем. Неужели контроль над магией оказался не таким прибыльным, как попытка её уничтожить?
Но мне уже не было до того никакого дела. К счастью, от инквизиторских дел я отошел окончательно и бесповоротно, а возвращаться ни при каких условиях не планировал. Хватило мне по горло этого добра, чтобы теперь вновь в него влезать.
– Ну что ж… Свадьба на пятнадцатый день, – протянул Антвас. – Сейчас с вас только заявленьице заполнить… Да только браки, которые я заключаю, никогда не распадаются.
