Текст книги "Личная ведьма для инквизитора (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– Рука такая хорошая? – хмыкнула Гера.
– Рука? Хорошая, – подтвердил священнослужитель. – Ишь, удумали чего, статистику мне разводами портить! Отказываю я!
– А как же каждое тринадцатое число месяца? – спросил, не удержавшись, я.
– Ай, тринадцатое число, – в полумраке было видно, как скривился Антвас. – А тринадцатое число для моей веры – день выходной, праздник большой. Никого регистрировать нельзя, и браки расторгать нельзя, коль безбожниками прослыть не хотите. Да кто ж в такой день разведется? Я, хе-хе, крепкие браки заключаю! Почти что на небесах регистрирую!
Ну, на небеса это место походило мало, но мы с Герой почему-то не решились спорить.
– Такие крепкие, что никогда не распадаются, – скривился священнослужитель. – Никогда! Но да и испытания у меня серьёзные. Не формальность с четырнадцатью вопросиками, которые коллеги мои проводят! На то я уже на этом свете триста девять… – старик закашлялся. – Тридцать девять лет браки заключаю, чтобы потом люди жили-не тужили.
– А что за испытания? – поинтересовался я.
– Всё тебе скажи, – фыркнул мужчина. – Не говорят так сразу! Коль знать будешь, то как пройдешь их, инквизитор? Как доведешь небесам, что свою ведьму любишь?
Мне бы в первую очередь это ведьмаку, который снаружи, доказать, а потому же небесам, но говорить об этом вслух – глупость. Гера обидится, кстати. Скажет, что использую её. А потом поди объясни, что это не так!
– Разные испытания. Есть такие, которые только для жениха. Есть, что только для невесты, – протянул Антвас. – Есть, что для жениха только… Есть, где неважно, кто пройдет, абы один из вас сделал. А есть, что вместе пройти надо, в один день! Одно испытание – один день, и как только исполните, поймете, что еще на один шаг к своему браку ближе стали! Но можете и подольше потерпеть… Месяц… Два месяца… Чтобы шансов было больше…
– Долго, – отрезала Гертруда. – Сразу всё пройдем!
– Сразу? Хе-хе, – кажется, священнослужителю понравилось то, что мы спешили. – Ай, не все такие быстрые с первого раза справляются. Но кто справляется, потом уже до гроба не расстанутся, крепко любить друг друга будут! Готовы?
Нельзя сказать, что мы были готовы – точнее, что Гера была готова, – но возражать она не стала. Я уж подавно.
– Тогда давайте запястья, – велел мужчина.
Мы с Герой одновременно протянули руки. Антвас усмехнулся синхронности, но говорить ничего не стал. Сначала коснулся моего запястья, потом – запястья Гертруды, и на наших руках появились браслеты с крупными чёрными бусинами. Замерцали в темноте и исчезли.
– Колдовские. Только вы двое их и увидите, – протянул священнослужитель. Пройдете испытание – бусина белой станет. Не пройдете – исчезнет! Чтоб жениться, четырнадцать белых бусин насобирать надо! Кто боится, сразу пятьдесят, шестьдесят, сто берет, чтобы про запас… А у вас – один провал, одна исчезнувшая бусина – и не будет брака! Согласны? Подписывайте контракт!
И только поставив свою подпись, почувствовав странную боль в руке, я вдруг задумался: а вдруг мы не сможем пройти испытание? Взяли бы больше времени.
Но сказать об этом Гере не успел, потому что она, как девушка рисковая, уже успела поставить свою подпись внизу документа.
Глава одиннадцатая. Гертруда
Браслет как-то странно тяготил руку. Я не могла избавиться от ощущения, что он тянет меня к земле, уговаривает остановиться и ничего не делать. Возможно, конечно, рука так болела потому, что мерзопакостный Зиг всю ночь по ней топтался, а магия в груди бурлила, требовала заглянуть в соседнюю комнату и предложить Людвигу больше не спать в гостевой, но я велела себе об этом даже не задумываться. Нечего мне размышлять об истинной паре, так недолго и решить, что я в самом деле хочу быть вместе с Людвигом.
Наверное, вид у меня был ну уж очень мрачный, потому что, когда я прошла мимо досмотрщика, надеясь, что он не станет со мной заговаривать и не будет ничего спрашивать, он довольно хмыкнул и последовал за мною.
И что собирается смотреть? Будет надеяться на то, что я в еду Людвигу попытаюсь подсыпать крысиный яд? Да я б его одному Казику подсыпала бы, чтобы не пихал свой нос в чужие дела! А женишок пусть поживет до свадьбы, лучше уж потом стать счастливой и богатой вдовой, чем сейчас бедной, без денег и без свободы, невестой.
– Плохо спалось, фрейлейн Гертруда? – поинтересовался Казимир, заглядывая мне в лицо и то и дело потирая затылок, словно у него там была не пышная белая шевелюра, а обыкновенная лысина. – Волнуетесь перед свадьбой? Боитесь за четырнадцать испытаний?
– Мои четырнадцать испытаний точно пройдут успешно, – усмехнулась я, не став говорить о том, что браслет тянет руку вниз, как каменный. – А что ж вы так переживаете-то за меня? Боитесь, что деньги, которые вы планируете отобрать у законных наследников, всё-таки вам не достанутся?
– Да зачем же так язвить? – вздохнул маг. – Такая молодая, такая привлекательная девушка, а огрызаетесь… У вас же свадьба на носу!
Я прекрасно знала, почему огрызаюсь. Если таким, как Казимир, позволять слишком разгуляться и сунуть свой нос всюду, куда им захочется, то без проблем не обойтись. Но я искренне надеялась, что мы с Людвигом сумеем устоять.
Правда, будет лучше, если этот Казик не станет торчать у меня над головой, когда я готовлю…
– Замуж не только святые выходят, – дернула плечами я. – Вы уверены, что хотите сидеть на кухне?
– Конечно, – усмехнулся Хогберг. – Пока герр Людвиг ещё к нам не присоединился.
– Точно? Я буду лепить пироги.
– Точно, – утвердительно кивнул досмотрщик.
Я с трудом сдержалась, чтобы его не послать. Смотреть будешь? Ну ладно, посмотри!
Я уверенным шагом подошла к шкафу с магическими пузырьками и добыла оттуда зелье для лепки пирогов. Обычно для таких целей я использовала свою собственную магию, потому что готовила куда лучше, чем автор, например, вот этой зеленой булькающей гадости, но ничего, я и без пирогов обойдусь! Надо только Людвига предупредить, чтобы не ел…
И с чего б это я заботилась, впрочем, о своем злейшем враге?
Зелье приготовила Барбара, где-то месяца три назад, и просила, чтобы я вложила в него чуточку своего мастерства, и она потом смогла на его основании переучиться. Руки у меня так и не дошли, к тому же, Барбара была далеко не таким хорошим и талантливым учеником, как она сама о себе думала, и ничем модифицированное зелье бы ей не помогло. Ну, да, один раз приготовило бы хорошие пироги.
А у меня будут, очевидно, плохие. Не может кулинарная магия быть такого болотистого цвета, он для неё просто противоестественный… Но вряд ли об этом знает Казимир.
Я подбросила пузырек в воздухе, пробормотала нужное заклинание-активатор, и стеклянная емкость рассыпалась пылью по поверхности. Зеленая жидкость зависла на мгновение, а потом, решив, что нет никаких причин ставить под сомнения закон земного притяжения, плюхнулась на землю.
Запахло горелым.
Тут же зашевелилась стоявшая на полке мука. Вода в бочке заколыхалась, готовясь выскочить и запрыгнуть в нужную емкость. Правда, первые две попытки были необычными, и на полу появилось несколько лишних пятен, но я проигнорировала их со стойкостью ведьмы-экспериментаторши.
– Присмотрите тут за всем, – велела я Казимиру. – А я пойду Людвига разбужу, хорошо?
Хогберг стоически кивнул. По его внешнему виду было понятно, что с ведьмой-бытовичкой, которая толком ничего не умеет делать, он никогда прежде не сталкивался, потому был глуп и бесстрашен. Зря, зря! Если б он осознавал, на какой риск идет, бежал бы с кухни… Зигфрид улизнул, когда я только пузырек с полки достала, и правильно сделал! Всё-таки, мой фамилиар бывает мудрым.
Когда ему самому это очень нужно.
– Ты уверена? – поинтересовался он уже снаружи, в коридоре. – Ты же хорошая, талантливая ведьма…
– О чём ему знать совершенно необязательно, – пожала плечами я. – Где инквизитор? Спит ещё?
– У себя, – щелкнул клювом мой фамилиар. – Ты что задумала-то, Гера?
– Я? Я ничего не задумала. Но этот Казик – не только моя проблема, значит, пусть тоже поучаствует, – решительно заявила я. – К тому же, браслет тяжеленный должен быть не только на моем запястье!
Могу себе представить, как страдали те, кто решил повесить себе на шею гору камней, чтобы только запастись временем. Ведь снимать колдовской артефакт нельзя, да и видит его каждый. Меня, например, пугали четырнадцать круглых бусин, страшных, будто излучающих черную магию. А ведь на чужих руках выглядело отнюдь не так впечатляюще.
Решимость на секунду покинула меня, когда я застыла у двери в комнату Людвига и задумалась, будет ли это хоть мало-мальски прилично выглядеть, если я сейчас к нему зайду, но потом махнула рукой и решительно дернула дверную ручку. Жених он мне или кто?
Заглянула в комнату – и тут же пожалела, что вообще решила зайти к нему.
Людвиг уже не спал. Было б, впрочем, очень странно, если б он до сих пор дрых, солнце-то давно поднялось, а у инквизиторов, насколько я знала, был довольно строгий режим. Людвиг стоял у окна и держал что-то в руках, кажется, какую-то довольно тяжелую книгу. Но я не то что не могла рассмотреть, какую – даже не пыталась! В эту секунду меня, к сожалению, куда больше интересовал этот проклятый инквизитор…
Проснувшись, мой дражайший жених не изволил одеться полностью, потому стоял в одних брюках. Босой. Без рубашки. Его темные волосы, ещё толком не расчесанные, торчали в разные стороны, и Людвиг, отрываясь от книги, изредка проводил по ним ладонью и возвращался к чтению, недовольно хмыкая.
Я же, как бы ни убеждала себя в том, что это обыкновенный мужчина, а мне пора бы выйти из комнаты и даже не смотреть в эту сторону, залюбовалась им. Никогда никто не привлекал меня настолько, как Людвиг. Если б наш досмотрщик, Казимир, изволил без рубашки, да что там, хоть голым бы он прошелся рядом со мной, я б даже не посмотрела в ту сторону, только велела бы ему вспомнить о правилах приличия!
А тут… Я даже не знала, руководила ли мною магия, или мне в самом деле хотелось прижаться к этому мужчине, провести ладонями по сильным широким плечам…
– Гера? Что-то случилось?
Я вздрогнула и быстро заморгала. Людвиг, нисколечко не стесняясь того, что был полураздет, повернулся ко мне. Книгу свою захлопнул и оставил на подоконнике, но при всем моем женском любопытстве, я даже не посмотрела в ту сторону. Вместо этого с какого-то перепугу принялась рассматривать его пресс.
Что ж. Возможно, фиктивный брак – не такой уж и плохой вариант. По крайней мере, муж у меня очень привлекательный будет…
Если пройдем четырнадцать испытаний.
Эта мысль и непривычная тяжесть браслета, напомнившая о себе резкой болью в руке, немного отрезвили меня, и я наконец-то изволила посмотреть на Людвига – точнее, на его лицо, а не на то место, на которое я пялилась уже три минуты.
– Я нашла одно хорошее заклинание для уборки. Хочу сходить в Дворец Бракосочетаний, запустить его туда, потому что венчаться в таком свинарнике мне что-то совершенно не по душе, – я виновато улыбнулась, как будто была виновата в том, что Антвас превратил такое прекрасное место в сущий кошмар.
– Сходить с тобой? – тут же предложил Людвиг.
Что ж, возможно, я бы и согласилась, но как-то мне не хочется в святое место ходить с мужчиной, пробуждающем в моей голове крамольные мысли. И вообще… Я его искренне ненавижу, он чуть на костре меня не сжег! И теперь мечтать оказаться в его постели? Этого только не хватало! Я – женщина сильная и независимая…
– Нет, я сама, – улыбнулась я. – Если только усилитель мне для заклинания дашь…
Интересно, станет спорить? Будет рассказывать о том, что с такого рода заклинаниями и самостоятельно можно справиться, а я только зря его беспокою со всеми своими выдумками? Или со всей инквизиторской спесью заявит, что нечего всяким священнослужителям помогать, пусть самостоятельно со своими проблемами в виде бардака справляются?
Но Людвиг, очевидно, решил поступить совсем не так, как я от него ожидала.
– Дам, конечно, – пожал плечами он и, вместо того, чтобы спорить, протянул руку и зажег на ладони уже привычный колдовской пульсар.
Сила отозвалась на зов с удивительной легкостью, и уже через минуты две на его ладони сформировался крохотный камушек, сверкающий, будто драгоценный.
– Сожмешь в руке, и сила перейдет тебе, – с улыбкой пояснил Людвиг. – Используй, как хочешь.
– Остаток вернуть? – уточнила я.
– Зачем? Потом само восстановится.
Я усмехнулась. Щедрый, значит? Или просто не до конца понимает, насколько важна для колдуна его сила? Обычно маги жадные до такой степени, что аж подумать страшно, а тут…
Впрочем, не надо идеализировать женишка. Не такой уж он и хороший, как я могла бы подумать, просто притворяется, да и только! Ему не впервой, был же инквизитором, и ничего страшного, не дергало его от перспективы невиновных женщин и мужчин на костре сжигать!
– Слушай, – решилась я, – там Казик присматривает за одним моим кухонным заклинанием… Приглядишь тоже?
– Хорошо, – кивнул Людвиг. – Но у тебя же такие заклинания, что за ними и смотреть не надо…
Он взмахом руки подозвал рубашку, и я, наблюдая за тем, как одевается мой жених, вдруг ощутила укол совести.
– Мы ведь должны быть заодно? – ни с того ни с сего спросила я.
– Ну да, – ухмыльнулся фон Ройсс. – Мы же собираемся не дать этому гаду отобрать наше наследство. Или ты имеешь что-то против нашего брака?
Я-то, конечно, вообще не собиралась замуж, но сейчас, глядя на Людвига, начинала очень сильно в этом сомневаться…
– Это не моё заклинание, – выпалила я, решив действовать быстрее, пока не передумала окончательно.
– А чьё?
– Да Барбары! А она никакая кухарка! В общем, – я спешно щелкнула пальцами и вложила в руку Людвигу тонкую карточку. – Активируй вот это, чтобы потом убраться. И не пробуй те пироги, которые сделал. Казика можешь не спасать. Но к священнослужителю я таки схожу.
Инквизитор охотно взял предложенное заклинание, взглянул на его витиеватую формулу, будто заучивая, чтобы потом активировать без проблем, а потом повернулся ко мне и, явно оправдывая свой статус жениха, поцеловал. В губы.
И вышел из комнаты прежде, чем я определилась, чего хочу больше: ответить на поцелуй или врезать ему посильнее.
– Сволочь, – только и прошипела я ему в спину, впрочем, радуясь, что сам Людвиг этого уже не услышал. Мне очень хотелось, чтобы ненависть, жившая во мне прежде, сейчас полыхала с той же яркостью, но, раз не удавалось, может, не стоит взращивать в себе негативные чувства…
Я ведь всё равно пойду за него замуж, если пройду эти четырнадцать испытаний. Не хочется терять наследство из-за каких-то дурацких правил, придуманных жадными державными мужами, теми самыми, что совсем недавно с радостью казнили ведьм, а теперь придумали новый способ притеснения! И страдать в браке – не лучшая идея. Ждать развода, надеяться потом встретить другого мужчину, обречь себя на бездетность…
Я тряхнула головой и быстро вышла из комнаты. Это всё магия во мне говорит, агитирует не игнорировать свою истинную пару. Нет, не буду слушать! Нельзя позволить силе руководить и разумом, и чувствами, пусть знает своё место!
Вот только, злясь на саму себя, я преодолела дорогу до Дворца Бракосочетаний в два раза быстрее, и даже не заметила, что Зигфрид, который обычно всюду следовал за мной, слетел с моего плеча и умчался куда-то. Наоборот, только почувствовала, что идти могу быстрее, и обрадовалась, что рука не так болит. Обнаружила пропажу лишь у двери, всё такой же пошарпанной, как и вчера.
Стучать не пришлось. Антвас открыл прежде, чем я даже руку успела поднять, и сверкнул своими водянистыми глазищами, как будто увидел какую-то очень приятную жертву. Мне в какой-то момент захотелось развернуться и броситься прочь, но не может же взрослая самодостаточная ведьма убежать от какого-то священнослужителя, который если и одарен, то не сильно!
– Здравствуй, красавица, – протянул он. – Что, без инквизитора сегодня пришла… Приворот? Отворот? Иль желаем порчу?
– Какую порчу? – заморгала я. – Нет, я…
– О, – он уставился на мою руку. – Болит, видать? Тяжелый? Мои бусины выдерживает только истинная любовь… Однажды пришла пара, которая очень боялась не пройти испытания… Двести штук на нитку нанизали. Думаешь, прошли? Нет! Встать не могли, пока сотня первая в воздухе не растворилась…
Я поежилась. Ну да, такие камни на шее таскать – приятного мало.
– Только истинная любовь перетерпит все испытания… – заворковал старик. – Но, красавица, могу облегчить твои старания, – он протянул свои костлявые пальцы к моему запястью. – Сниму с тебя эти бусы, подделку надену. Будут белеть из дня в день, ежели испытания пройдет твой жених…
Бабушка рассказывала мне о поддельных бусах. И рассказывала, что и любовь такая же выйдет, поддельная. Не то чтобы я в наших "отношениях" с Людвигом какой-то особенной искренности искала, но заведомо обрекать себя на несчастье?
Нет, спасибо. Обойдусь.
– Я не за тем пришла, – решительно заявила я. – Я пришла убраться.
– Что? – ошеломленно заморгал Антвас.
– У вас очень грязно, герр Шварц, – пожала плечами я. – А я – ведьма, специализирующаяся на бытовой магии. Вот жених и усилителем поделился. Пустите? Уберусь у вас, здание, может, немного подлатаю, красивее будет, чище, может, и браки заключаться чаще станут? А то что они все в столицу, за поддельными браслетами шатаются? На четырнадцать вопросов ответили – и счастливы… Разве так можно истинную любовь проверять?
– И что ты за это от меня хочешь, ведьма?
От ласкового голоса, убеждающего меня всё-таки воспользоваться услугами священнослужителя, и следа не осталось. Опять появился тот мерзкий, расчетливый старик, и я подумала, что могла б найти и получше отмазку, чтобы просто сбежать из дома. А теперь вот буду пожинать плоды собственной глупости. Раз уж пришла убирать, значит, надо убирать, а то мало ли, не обвенчает ещё нас потом, и что? Дом отдавать?
Да и…
Нет, не думать о Людвиге! Мне ни в коем случае нельзя думать о Людвиге! Лучше о свадебном платье… Мне ж надо будет швею пригласить. Не к лицу будущей фрау фон Ройсс носить какие-то лохмотья, а никакого наряда, что передавался бы из поколения в поколение, у нас не было.
Уже не было. С тех пор, как моя маменька его осквернила.
– Ничего не хочу, – улыбнулась я. – Безвозмездно же! Я правда просто помочь хочу.
– Ты? Ведьма? Помочь хочешь? – скривился Антвас. – Ну проходи, проходи. Только знай, что потом предъявить мне счет не получится!
Он наконец-то посторонился, впуская меня в своё мрачное, пыльное жилище.
– Колдуй, – велел, как будто я была его рабыней. – А я понаблюдаю, что ты с этим всем сможешь сделать!
Я оглянулась и подумала, что, наверное, не зря взяла у Людвига усилитель. Добыла его из кошелька, сжала в кулаке, позволяя силе перетечь в уже заготовленное заклинание, и активировала его.
Магия вихрем пролетела по всему зданию. Столбом поднялась пыль, задергались плотные старые шторы, которые защищали Дворец Бракосочетаний от солнечного света. Выскочила из-под пола мышь, одна, вторая, третья… Совсем скоро грызунов было уже целое полчище, и они рванулись к двери, спеша покинуть здание. Я толкнула её, освобождая дорогу для мышей, и с ужасом отметила, что среди вполне живых и милых тут были и скелеты, спешившие тоже покинуть своё прежнее место жительства… Шествие замыкала сова, мертвая уже лет сто, судя по состоянию костей.
– Мамин фамилиар, – с удивлением прошептал Антвас. – Померла, потому что мама девочки по себе не оставила, никому дар не передала… Заболели в один день, в один день и умерли…
Кажется, старик в какое-то мгновение даже растерял всю свою злобу. Он почти с умилением смотрел на уходящую сову, которая, только попав под солнечные лучи, распалась прахом. Такая же судьба ждала и мертвых мышей; живые же, не видя препятствий, разбежались по улице. На домах в поселке наверняка есть защитные заклинания, так что побегут они прочь отсюда, в поля куда-то, а то и дальше, ведь урожай-то тоже заколдовывали.
Следом за мышами, впрочем, вылетели и шторы, сопровождаемые локальной тучкой. Вода, лившаяся на них с небес, стекала по шторам – и на землю лились уже грязные потёки. Но заклинание универсальной уборки не собиралось останавливаться. Усиленное магией Людвига, удивительно подходившей моей – впрочем, чего поражаться, раз моя сила выбрала его своей истинной парой! – колдовство заглядывало в каждый уголочек, вытряхивало пыль, убирало с такой стремительностью, что я даже не сдерживала восторженную улыбку.
А ведь это мой труд!
Отмылись грязные стекла, очистилась от птичьего помета крыша, дверь стала выглядеть куда приличнее. Засверкал свежим лаком пол, стены – выкрасились сами по себе, и шторы, заштопанные и выстиранные, заботливо заскочили обратно на карниз. Подсвечники, аж позеленевшие от возраста, теперь светились чистотой, и небольшой алтарь тоже аж сиял.
Антвас, подозрительно щурясь и потирая вымытую попутно заклинанием лысину, выдавил из себя улыбку.
– Надо же, – протянул он. – И вправду… Хотите, что ли, здесь церемонию провести?
Я окинула обновленный Дворец Бракосочетаний внимательным взглядом и отрицательно покачала головой.
– Лучше выездную. Мы повозку за вами пошлем.
Только сначала её найти надо, повозку эту. Потому что на телеге священнослужителей не возят!
– И, – старик тут же подобрался, – сколько с меня за эти услуги?
– Да нисколько. Говорила же, безвозмездно. Помочь хочу.
– Уверена? А то я могу заплатить, – прищурился Антвас. – Ты ведь если замуж не выйдешь, каждая копейка на счету будет…
Я вздрогнула. Неужели знает? Может, взять-таки деньги? За работу же! Такое заклинание довольно дорого стоит, особенно на подобных масштабах, ещё и с усилителем истинной пары…
– Нет, – решительно отрезала я. – Денег мне не надо. Я пришла помочь, потому что тут грязно, а вы уже старый человек. Считайте это благородным порывом.
– Благородным порывом, говоришь? – хмыкнул мужчина. – Эти благородные порывы далеко не у каждого случаются, деточка, знаешь?
Я пожала плечами.
– У меня вот случился.
– Кто-то, – прошептал Антвас, – четырнадцатого дня ждет, чтобы все испытания пройти… Не знает, что если день даром прошел, то исчезнет одна бусина, и всё, как не было её! Не подаст копейку старику, думая, что потом тысячу отдаст сиротке, а потом уж поздно…
– О чём это вы? – удивилась я.
– А ты на запястье посмотри своё, – велел мужчина.
Я удивленно покосилась на браслет. Пока колдовала, и думать о нём забыла, подумала – да какое мне до него дело? Тут абы работу закончить… А теперь обнаружила, что он стал гораздо легче. Всё ещё тянул руку вниз, но уже не так сильно.
Ровно на одну четырнадцатую меньше.
Потому что самая первая бусина теперь сверкала белым. Была она намного краше, чем те черные, каменные, прежде тяготившие мне руку, и больше походила на жемчужину.
– Поздравляю, – усмехнулся священнослужитель. – Испытание на бескорыстие пройдено.
– Неужели…
– Осталось тринадцать, – кивнул он. – Но только ты смотри. Не все из них только невесте выполнять. Хочешь, совет дам? Хороший!
– Давайте, – согласилась я.
Нельзя сказать, что Антвас вызывал у меня какие-то очень теплые чувства, но почему-то показалось, что этот совет может пригодиться. И поможет пройти ещё несколько испытаний, какими б они ни были.
– Ты платье у фрау Эдвины пошей. Позови её к себе… На днях. И чтоб жених рядом был! А подруг, коль в гости придут, не гони, с какой бы мыслью не пришли. Они тебе, может, помогут. А коль не помогут, так будешь знать, что всё равно не смогли бы вы четырнадцать испытаний пройти.
Я улыбнулась.
– Спасибо.
И вправду, испытала какую-то странную благодарность по отношению к этому священнослужителю. И домой возвращалась, чувствуя удивительную легкость в теле.
Глава двенадцатая. Людвиг
– Как-то медленно вы продвигаетесь, – ядовито отметил за столом Казимир, опять устроившийся на месте маркграфа, во главе стола – благо, уже не на его стуле, а на другом, очевидно, принесенным из комнаты. – Всего одна бусина…
– Один день – одна бусина, – пожал плечами я. – Не наблюдаю никакой медлительности. Наш священнослужитель желает подтвердить нашу истинную любовь, а не начисляет один плюсик уже за то, что жених знает имя невесты.
На самом деле, даже эта первая бусина значила очень много. Когда Гера, прибежав вчера домой, с восторгом в глазах рассказывала о том, насколько ей стало легче, и она ведь даже подумать не могла, что первое испытание будет заключаться в том, чтобы убраться в доме у какого-то священнослужителя…
Что ж, то, как она буквально светилась изнутри, уже было приятно. Я никогда не считал себя большим романтиком, но Гера счастливой становилась ещё красивее. И, кажется, стала ненавидеть меня чуточку меньше. По крайней мере, теперь, сталкиваясь с нею в доме, я не чувствовал, что мне вот-вот полетит в спину нож. И улыбалась ведьма чаще.
Авось, и привыкнет когда-то ко мне. А то очень мало приятного жениться на такой красотке, а любоваться на неё за завтраком да обедом, ну, и там, где надо сыграть счастливую семейную пару.
У меня, правда, был другой вариант завоевания сердца невесты: сказать ей правду. Точнее, полноценную правду, а не тот огрызок, что я ей сообщил. Но, боюсь, моя правда ей даром не сдалась, пошлет куда подальше, заявит, что выдумываю всё.
Ну да и плевать. Поссоримся потом. Когда все бусины будут белыми.
…В обеденный зал Гертруда пришла в окружении великолепных ароматов – и тарелок, которые висели в воздухе вокруг неё. Вчера, поскольку девушке было точно не до того, всё, что я съел – это кусок хлеба да оставшееся после помолвки холодное мясо, вспоминая маму, твердившую, что надо уметь хоть что-то готовить!
Мое что-то ограничивалось нарезкой.
А вот Казик, доверившись тому, как я отчаянно хвалил кулинарные способности невесты, отведал пироги, испеченные с помощью заклинания Барбары. И, кажется, ночью очень дурно спал. Наши комнаты были не так далеко друг от друга, и я имел счастье наблюдать, как Казимир бегает туда-сюда по коридору в поиску уборной.
Казалось бы, что её искать? Гостевые комнаты в доме маркграфа предусматривали персональные ванные комнаты для каждого гостя, внутренняя дверь, хорошо спрятанная в стене и реагировавшая на прикосновение руки хозяина. Зачем были такие меры по сокрытию дверей, я понятия не имел, предполагаю, маркграф просто тренировался, хотел проверить, насколько универсальная его магия.
Магия была просто отличная! Если не показать гостю, где уборная, вовек не найдет!
Именно потому Казик, гость не слишком желанный, свято полагал, что уборная у нас в доме только одна – и бегал на этаж для слуг. Ещё б не матерился, пока пробегал под дверью, было бы вообще отлично! Конечно, будь он магом-бытовиком, догадался бы как-нибудь упростить себе жизнь, но ни бытовая, ни боевая магия ему, очевидно, не поддавались – или поддавались не так хорошо, как он надеялся.
Тарелки с яствами, позвякивая, заняли положенные места за столом. Гертруда села, благодарно улыбнувшись в ответ на то, что я магией отодвинул ей стул, и хитро покосилась на Казимира. Очевидно, и она вчера слышала, как он бегал-туда сюда. И нельзя сказать, что была тем шибко недовольна.
– Угощайтесь, – проворковала девушка, поглядывая с интересом на нашего досмотрщика. – Чего ж вы? Людвиг?
– Конечно. Спасибо, дорогая, – елейным голосом отозвался я, уверенно потянувшись за пирогом, на сей раз румяным и красивым.
Казимир сглотнул. Есть ему, очевидно, хотелось, если после вчерашнего, конечно, уже не тошнит, но своё здоровье было гораздо дороже.
…Готовила Гера потрясающе. Даже Берта, всегда предпочитающая есть отловленных в поле мышей или что-то вроде этого, устроилась на столе и клевала выделенный ей кусочек пирога, довольно щелкая клювом. Фениксы по своей природе вообще всеядны, мне иногда казалось, что Берта может и яд склевать и не подавиться, но то, с какой охотой она ела приготовленные Гертрудой яства!
Да и я сам так увлекся содержимым тарелки, что даже забыл о Казимире, сидевшем во главе стола. Гертруда тоже принялась за еду, но минуты через три, не удержавшись, поинтересовалась:
– Герр Хогберг, чего ж вы не едите? Я для вас старалась, готовила…
– Да как же, – сквозь зубы прошипел Казимир. – Вы и вчера для меня старались, и сегодня… Да только вот незадача, на диете я.
– На диете? – удивилась Гертруда. – И что ж? Может, вам какое-то специфическое питание нужно? Так я всё сделаю!
– Спасибо! – немного истерично воскликнул Казик. – Но не нужно! У меня… – он запнулся. – Разгрузочный день у меня. Точнее, – он перевел взгляд с Гертруды на меня и скривился. – Разгрузочная неделя. Две.
– Две разгрузочные недели? – на всякий случай уточнил я. – Вы уверены, герр Хогберг, что за это время с вами не случится ничего дурного? Заворот кишок? Язва?
Да хоть в гроб сыграй, только уберись из нашего дома!
– Нет-нет. Я буду питаться небесным светом, – усмехнулся Казимир. – Солнечными лучами… Пойду-ка… Поем.
И он вскочил из-за стола с такой решимостью, как будто намеревался немедленно обеспечить себе что-нибудь вкусненькое в виде какой-нибудь травы и вылетел из обеденного зала.
– Видать, пироги пробрали, – усмехнулась Гера.
Я кивнул.
– Не знаю, зачем он их ел. Они так подгорели, что там уже не пирог был, а какой-то активированный уголь. Он что, свято верил в то, что это поможет ему без последствий всё остальное съесть? – протянула Гертруда. – Теперь будет от моей еды две недели отпрыгивать…
– Не сказать, что ты выглядишь очень расстроенной по этому поводу.
– Ну так чего печалиться-то? – ухмыльнулась Гера. – Мне сытые досмотрщики ни к чему… Кстати, – на её губах заиграла хитрая улыбка. – Я заказала швею.
– Швею? – удивился я.
– Ну да. Для свадебного платья, – кивнула Гертруда. Улыбка её стала ещё шире, и я подозрительно изогнул брови, рассматривая девушку.
Не то чтобы свадебное платье – это очень необычное желание невесты. Конечно, брак у нас вроде как по планам фиктивный, хотя лично я совсем не против изменить положение, но это не отменяет, что надо обставить дело как можно натуральнее.
– Хорошо, – кивнул я.
– Я позвала фрау Эдвину. Это лучшая швея в округе! – дополнила Гертруда.
– Ладно, – пожал плечами я.
– И у нас принято… – она заморгала, – чтобы жених…
– Оплатить платье надо? Хорошо.
– Нет, ну не только, – Гертруда коварно усмехнулась. – Мне бы хотелось, чтобы ты поучаствовал в выборе платья. Посмотрел, как мне в нем будет.
Я удивленно взглянул на неё. Серьёзно? Она бы действительно этого хотела? Что-то как-то не верится… Но Гертруда улыбалась, смотрела на меня с такой искренностью, как будто вдруг обрадовалась нашей перспективе заключить брак. Уточнять, в своем ли она уме, я, понятное дело, не стал. Ещё не хватало рассориться окончательно, чтобы на меня потом не смотрели даже.
