Текст книги "Личная ведьма для инквизитора (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Глава первая. Гертруда
Вот уж минут двадцать я искренне пыталась сосредоточиться на небольшом ведьмином каталоге, лежавшим на столе. Набор, именуемый "минимальным", стоил как два моих месячных дохода, и я даже не сомневалась в том, что не смогу себе его позволить, но упорно не сводила взгляда с картинки, пытаясь хоть как-то отвлечься от громкого стука в дверь. Ну уж нет! Сегодняшний день у меня будет проходить взаперти. Никаких клиентов. Никаких мужчин! Ничего!
– Нам скоро выбьют дверь, если ты не откроешь, – раздалось у меня прямо над ухом, и я вздрогнула, чуть не слетев со стула.
Ну, как никаких мужчин. Если считать моего феникса мужчиной – а он определенно не девица, – то хотя бы один представитель "сильного пола" у меня в доме есть. Но и знакомы мы уже тьма знает сколько лет, а ещё он – птичка. Совершенно точно птичка, без всяких "но" и превращений в кого-нибудь более-менее похожего на человека.
– Ничего. Целее будем, – твердо заявила я. – В прошлый раз, когда ко мне в дом так прорывались, это была инквизиция, и мне не понравилась встреча с ними! И вообще, Зигфрид!
– Инквизицию уже запретили, – напомнил феникс, устраиваясь на столе. – И вообще, у меня болит голова от этого бесконечного стука!
Я закатила глаза. Голова у него болит! Вот пусть сам и открывает свою дверь, он говорящий, проблемы быть не должно.
– Ну чего ты боишься? – не унимался Зигфрид. – Это всего лишь дверь. За нею тебя не ждет ничего плохого. Мир так прекрасен! Он полон счастья и хороших, отзывчивых людей…
– А ещё полон инквизиторов и прочей гадости, – скривилась я. – Нет уж, спасибо.
– Ну Герушка…
– Для тебя – Гертруда, и никаких сокращений, – отрезала я. – И вообще, помни, с кем ты разговариваешь! С наследницей великого рода Аденауэр!
Сказала – и сама с трудом сдержалась, чтобы не скривиться от раздражения. Великий род, как же… Был великим лет эдак сто-двести назад, до того, как последние несколько поколений профукали всё, что только могли. Особенно моя дражайшая матушка, сначала невесть от кого нарожавшая детей, а потом и вовсе сбежавшая с очередным полюбовничком.
Из всех внуков бабушка любила только меня одну. И я не сомневалась: дело совсем не в том, что я старшая внучка, и именно мне бабуля передала свой дар. Нет! Просто моя мама в своей далекой молодости была безумно красивой, хотя при этом – не менее безумно глупой и бездарной в плане магии, – и каким-то чудовищным образом привлекла внимание маркграфа фон Ройсса. Фон Ройсс в те времена тоже был не стар, ему не исполнилось и тридцати лет, выглядел довольно привлекательно и, что самое главное, старательно скрывал от святой инквизиции свой колдовской дар.
И магии в нём было немало.
Тем не менее, наследницей рода фон Ройсс мне стать не судилось. Мама замуж за папеньку не вышла, а родила и, оставив ребенка, бросилась искать лучшей жизни в объятиях кого похуже. Маркграф отдал меня бабушке, велел хранить в секрете мой ведьминский дар и исправно даровал денежки ровно до того момента, пока его успешно не сожгли на кострище за то, что посмел не отречься от колдовства. Дом его должен был унаследовать какой-то семиюродный племянник, десятая вода на киселе, а если б не гражданский переворот в государстве, то плакали бы и дом в наследство, и много всего другого. И я бы плакала.
На кострище.
– Твой отец погиб на костре инквизиции! – гордо провозгласил Зигфрид, красноперый феникс, наш наследственный фамилиар, сбежавший от матери и решивший, что рядом со мной ему самое место. – Твоя бабушка скрывалась всю жизнь! Великие предки из рода Аденауэр сражались за право магии царствовать! А ты каждый седьмой день месяца прячешься в доме, как та трусиха, и боишься открывать дверь!
– Изволь тебе напомнить, я тоже бывала на костре, – скривилась я. – И это не лучшее воспоминание в моей жизни.
– Ну так не сгорела же!
– Потому что у нас в стране власть поменялась! – воскликнула я. – А ещё бы полчасика, и сгорела бы!
Вот уж два года как магия в Видаме была полностью легализирована. Всем, кто зарегистрировал свою деятельность, предлагался социальный пакет и все удобства, а за пособничество государству могли даже подкинуть парочку клиентов или поддержать, когда все вокруг здоровы и никому ведьма не нужна. Курсы повышения квалификации, мастера из соседнего Амьена!..
Собственно, этот соседний Амьен нас и завоевал. Предыдущую династию, пытавшуюся изничтожить магию на территории Видама, устранили – их судьба по сей день была неизвестна, – а мы, ведьмы и колдуны, стали теперь почитаемыми людьми. До этого же более двухсот лет приходилось скрываться.
– Ну ты ведь не инквизиции боишься, – проворковал Зигфрид, пытаясь поудобнее устроиться у меня на руке. – Ты что, каждый седьмой день месяца теперь от людей скрываться будешь? Ну нельзя же так! Ну Герушка!..
В дверь забарабанили с такой силой, что я аж втянула голову в плечи. Всё б ничего, но если я слышала стук в дверь родового поместья, находясь в двух этажах от треклятой двери, то кому-то точно уж очень хочется попасть в мой дом! И кто б то мог быть? Опять, что ли, тролль какой-то заблудился? Или орк?
– Ну у нас же в поселке одни ведьмы, – продолжил Зигфрид. – Ну чего ты боишься?
И вправду, чего я боюсь? Бабушка нагадала мне, что я встречу своего суженого на двадцать пятом году жизни, седьмого числа, но месяц так и не рассмотрела. Говорила, что это будет истинная пара, и я сразу же пойму, когда увижу своего избранного. Даже сомневаться не стоит! Я и не сомневалась. Бабушка так встретила дедушку.
А он, между прочим, был последний козел!
Нет уж, никаких мне суженых-ряженых не надо, побуду-ка я лучше дома! Только что за зараза так стучит в дверь, что просто мочи нет?
– Слушай, – не удержалась я, – Зиг, будь другом, слетай, посмотри, кто там? Если кто из девочек, я открою.
Зигфрид защелкал клювом и задергал крылом.
– Даже не подумаю! – заявил он. – Твои ведьмы меня терпеть не могут! Опять подожгут мне крыло или что-то в этом роде, и что мне потом делать?
– Действительно, что делать фениксу, у которого – ужас какой! – горят перья! – закатила глаза я. – Конечно же, феникс – это совсем не та птичка, которая может сгореть и возродиться из пепла. Для тебя-то это была смертельная опасность!
Зигфрид устроился на столе и нахохлился. Свои перья он очень берег, считал их огромным достоянием и никому постороннему не разрежал себя гладить или уж тем более убирать то, что и так вот-вот выпадет. Да, Барбара, моя подруга, не выдержала и подожгла-таки Зигу крыло, но ему же стало потом лучше! Обновился, сейчас вот чистенький такой, красивенький, прям как помолодел лет на сто!
На самом деле, Зигфриду было далеко за четыреста лет, и он долгие годы верой и правдой служил нашей семье. Теперь вот посчитал, что я – будущая продолжательница рода, вот и решил, что он должен присматривать именно за мною, как за единственной достойной и способной родить новую ведьму или колдуна.
На моих младших братьев-сестер Зиг уже не рассчитывал. Говорил, что там – пустышки, им даже нечего передать следующему поколению. А вот у меня, по его словам, яркая, пламенная кровь, которую нельзя просто так растерять. И мужчину надо найти соответствующего.
Стоит ли уточнять, что я не горю желанием кого-либо искать? Хоть мужчину, хоть женщину, хоть обоих вместе! Мне бы жизнь свою наладить!
Потому, пока не исполнится мне двадцать пять, а ещё лучше двадцать шесть, чтобы наверняка, никаких походов куда-либо седьмого числа каждого месяца. Меньше шансов встретить какого-нибудь случайного путника, который по коварному стечению обстоятельств окажется моим женишком. И меньше возможностей нарваться на какую-то скотину и серьёзно пострадать!
– Не будь такой трусихой, – не унимался Зиг. – Там наверняка кто-то из твоих подружек. Я ж не прошу тебя телепортировать в город и сходить на танцы! Я просто предлагаю тебе открыть дверь. И вообще…
Дом аж затрясся. Я почувствовала, как стремительно покрывается трещинами моё защитное заклинание, и буквально слетела с кресла, на котором до этого расслабленно сидела. Нет, это точно кто-то из подруг, я, кажется, даже распознала ауру Барбары. И чего так ломиться-то? Наверняка она обеспокоилась, что я не открываю, вот и решила… Постучать, так сказать.
Но если она разобьет мне защитный купол, то потом придется несладко.
Беда одна с этими подругами!
Не теряя времени, я бросилась вниз. Наверняка им понадобится минуты две или три, чтобы вновь поднакопить магию для следующей атаки, а потом мой защитный купол ждёт такой удар, что его точно никто не выдержит. Нет уж, спасибо, такого добра мне не надо! Придется открывать.
– Уже иду! – крикнула я, хотя прекрасно понимала, что меня никто не услышит.
Зигфрид, выдавая какие-то странные нервные звуки, летел следом. От нервов у него даже загорелся кончик хвоста, но феникс пока что не обратил на это внимания.
Ну хоть какая-то польза. Облезший хвост выгорит и обрастет новыми, свежими перьями, опять будет длинный и красивый, а не обрубок какой-то!
Грохот повторился – некто не оставлял попыток прорваться в мой дом, – и я решительно распахнула дверь и на всякий случай зажмурилась.
– Привет! – уже по голосу было понятно, что это всё-таки Барбара. – Ты чего не открываешь? Мы уже минут пятнадцать пытаемся к тебе прорваться, а у тебя глухо, как в инквизиторских застенках!
– Просто кошмар какой-то! – поддержала её Иоганна, вторая из атаковавших мою несчастную дверь. – Разве можно держать подруг по тридцать минут на пороге? Это по меньшей мере непорядочно!
– Простите, девочки, – искренне извинилась я. – Я же говорила, что седьмого числа всегда закрываюсь… С чего это вы решили ко мне зайти?
Главное, чтобы им про суженого Зиг ничего не ляпнул! А то от меня ведь не отстанут, пока не найдут мне какого-нибудь прекрасного жениха, при виде которого я должна просто упасть в обморок от безграничного восторга. С них станется! А потом этот дурацкий механизм сработает, и я против своей воли влюблюсь в мужчину, на которого в своем уме даже не взглянула бы.
– Ой, мы по делу! – затараторила Иоганна. – Представляешь, идем мы по улице…
– Никого не трогаем… – подхватила Барбара.
– И тут нам навстречу…
– Совершенно внезапно…
– И совершенно непредсказуемо!..
– Со словами, что он здесь по делу…
– Богатый наследник!..
– По праву!..
– Не может найти адрес…
– Появляется он! – в один голос выпалили подруги – и расступились, демонстрируя мне того самого "его".
И в тот же момент случилось одновременно три вещи: я от неожиданности выпалила самое неприличное и витиеватое проклятье, которое только знала, Зигфрид рухнул прямо на пол, не удержавшись на лету… а моя магия, будь она неладна, тоненьким паршивым голоском отметила стоявшего передо мною мужчину как моего истинного.
Ах да! А ещё я его узнала.
Продолжение от 23.06
И то, что я увидела, меня совершенно не порадовало.
"Ну красивый же, – всё тем же противным голоском в голове заявила магия, – дети какие чудные будут! Просто обзавидуешься! Чего ты на него так смотришь, как убить готова?! Вам ещё деток заводить, семейное гнездо обустраивать… Ну?"
Мне сейчас хотелось обустроить по гнезду на голове у Барбары и Иоганны за то, что они эту сволочь вообще привели в мой дом.
Я сделала шаг назад и осторожно тряхнула головой, пытаясь убедиться в том, что мне не кажется, а мужчина, который стоит передо мной, реальный и не растворится в воздухе. Вдруг приснилось? Ан нет. Не приснилось. Ползучий гад, охарактеризованный в моей голове как "красивый", никуда не подевался. Стоял, улыбался. Изучал меня пристальным взглядом.
Явно подумывал, какое б то ещё паскудство сделать, как мне ещё навредить. С него станется!
– Познакомься, – затараторила Барбара, подталкивая мужчину ко мне поближе. – Это Людвиг…
Фон Ройсс. Да, я знаю.
Семиюродный племянник моего покойного папеньки. Высокий, темноволосый, черноглазый, со смуглой кожей, словно сошел со страницы учебника, на которой изображен какой-нибудь темный маг.
Только эта сволочь – не темный маг! И не светлый. И вообще не маг, если он, конечно, не настолько двуличная тварь.
Людвиг фон Ройсс – инквизитор, который после смерти моего отца вознамерился сделать всё, чтобы единственная дочь покойного маркграфа отправилась на тот свет, а он кроме титула и фамилии, нагло украденных у меня, унаследовал ещё и все деньги и недвижимость рода.
– Мы знакомы, – обольстительно улыбнулся Людвиг. – Довольно близко.
Более чем близко! Именно эта сволочь привязывала меня к столбу, у которого меня должны были сжигать! Подложил ещё веток к ногам! И что же? Всех инквизиторов – почти всех! – новая власть отправила в ссылку, а этот жив, здоров, наслаждается жизнью. Когда меня поджигали, а на площадь явился глашатай, объявил, что мы теперь подданные Амьена, Людвиг первым же схватил ведерко с водой – и где нашел только?! – и полил кострище у меня под ногами. Я даже ожоги не получила, только перепугаться успела. Но твердо знаю, что эта скотина поступила так отнюдь не потому, что хотела мне помочь. Да как же, жди! Он просто надеялся на то, что в будущем ему это зачтется, и он сможет прижиться и при новой власти.
Судя по тому, что стоит он прямо передо мною, живой, здоровый, и все руки-ноги, а также единственная голова у него на месте, он был абсолютно прав, делая ставку на спасение ведьмы и стягивание её с костра. Помогло! Потом ещё, небось, сдал нескольких своих, и стоит тут, голубчик!
– Вот как! – умилилась Иоаганна. – Так вы, молодой человек, к Гертруде приехали? Должно быть, родич будете?
И с чего это она взяла? Мы с Людвигом совершенно не похожи. Разве что похожий оттенок глаз, только у меня более яркие. А волосы мои – каштановые, отдают в рыжевизну, отнюдь не черные. И бледная я, а не смуглая. Черты лица совсем разные, мои-мягкие против его, острых и явно иквизиторских!
Но, заметив, как Иоганна смотрит на Людвиг, я наконец-то поняла, в чём дело. Да он им понравился просто! Этот невыносимый гад, инквизитор, который едва меня не убил, просто пришелся моим дражайшим подружкам по душе. Да они на него глядят и уже раздумывают, как бы то это его так поделить, чтобы не передраться. Надеются, что я претендовать не буду.
Да я бы с удовольствием, только не факт, что мне предоставили выбор. Интересно, а как-нибудь аннулировать эту истинность можно? Если да, то я на все готова!
– Да, – прошипела я неохотно. – Мы – дальние родственники.
Очень дальние.
– Так вы – колдун? – воскликнула с интересом Барбара.
Инквизитор он, дуры, инквизитор!
– Да, – улыбнулся им Людвиг. – И наследник рода фон Ройсс.
– Новый маркграф! – в один голос ахнули подруги.
– Не спешите, молодой человек, – влез в разговор Зигфрид. – Наследница рода фон Ройсс – это моя ведьма, Гертруда Аденауэр, а не вы! По какому праву вы сюда явились?
– Дело в том, – усмехнулся Людвиг, объясняя одновременно и мне, и двум ведьмам, топтавшимся теперь у него за спиной, – что после прихода к власти нового правителя моя профессия утеряла актуальность. Я попал в списки тех, кому полагается социальная защита. Да, имущество моего дядюшки, – семиюродного дядюшки, что ж не уточняешь-то, сволочь?! – принадлежит его дочери, фрейлейн Гертруде. Но титул переходит мне, как последнему мужчине в роду. И, в силу определенных обстоятельств, Его Величество выдал мне вид на жительство в родовом поместье дядюшки… Уверен, дом большой, и мы с фрейлейн найдем, как уместиться в нем вдвоем.
Людвиг повернулся к Барбаре и Иоганне и улыбнулся им – уже знакомой мне ядовитой, раздражающей улыбкой.
– А теперь, милые дамы, разрешите нам с сестрой разобраться в наших семейных отношениях. До встречи!
И захлопнул дверь прямо перед носом у ведьм.
– Ну что же, фрейлейн Аденауэр, – он повернулся ко мне и подарил мне ещё одну вредную улыбку, – вот мы с вами и остались наедине. Ну как? Вы рады воссоединению семейства?
Глава вторая. Людвиг
Судя по тому, каким полным радости и счастья взглядом меня одарила ведьма, воссоединению семейства она ни капли не радовалась, скорее даже наоборот. Кто б сомневался! Фрейлейн Аденауэр наверняка была свято уверена в том, что это поместье вместе со всеми деньгами фон Ройсса достанется ей, и она смело спустит состояние на всякие ведьминские или девичьи глупости.
Боюсь её разочаровать, но, так как маркграф фон Ройсс не изволил составить завещание ни в пользу своей одаренной дочери, ни в мою пользу, ни вообще хоть какое-нибудь завещание, совсем скоро кто-нибудь ушлый и с хорошими юристами подаст прощение и отвоюет эти земли. Выгонит отсюда для начала всех ведьм, поселившихся при жизни маркграфа, может быть, наконец-то сделает из этих территорий что-нибудь нормальное. А мы, прямые наследники, останемся ни у дел. Я буду наслаждаться никому не нужным титулом, а ведьма – полученным от отца даром.
Как-то маловато, если честно.
– Какого лешего ты забыл в моем доме? – тут же обвинительно поинтересовалась ведьма. – Немедленно убирайся, пока я не выставила тебя отсюда. Или пока на тебя не напал мой феникс.
Феникс? Это та красная курица с подгоревшим задом?
Если да, то, полагаю, проблемы в том, чтобы с ним разобраться, не будет. Водичкой полить, и достаточно. Разве что придет изгонять из меня злого духа и закукарекает?
Ой, что-то мне подсказывает, что это будет малоэффективный способ.
– Негоже нечисть поминать всуе, – ухмыльнулся я. – И, повторюсь, Его Величество выдал мне вид на жительство в этом доме. Вас что-то не устраивает, фрейлейн Гертруда? В таком случае, вы можете подать официальную жалобу. Но учтите, что я буду апеллировать в случае её удовлетворения.
Кажется, холодный тон совершенно не испугал ведьму. Выглядела она всё такой же боевой и – будем честны, – привлекательной.
Как же всё-таки хороша та иллюзия, которую нам внушали старшие инквизиторы! Ведьма – это нечто уродливое, отвратительное и злое. Если это нечто достаточно сильное, то оно может успешно замаскироваться под красивую девушку и задурить голову. Стоит только ей загореться, она сразу станет такой же премерзкой, как и должна быть.
Удивительно, но многие так и следовали этой прописной истине. Я же быстро понял: нет человека, который в огне выглядел бы красиво. И если поджечь какого-нибудь праведника, то он не возведет глаза в небо и молчаливым ангелом удалится в Рай, а будет визжать точно так же, как и грешник. Может, и больше.
К счастью, понаблюдать за тем, как сгорает фрейлейн Гертруда, мне не довелось. Общаться с обожженной, изуродованной, травмированной женщиной – совсем не то, что с молодой и красивой. Впрочем, если сама ведьма мне что-то и напоминала, так это огонек. Пламенная медь вьющих волос, выгодно контрастирующие с бледной кожей темные тонкие брови и карие глаза, тонкие и мягкие черты… Хороша.
Прям как барышни из коллекции нашего главного. Даже вспоминать о престарелом дураке противно. Это ж надо было додуматься, попытаться создать гарем из ведьм и надеяться, что после обнародования таких новостей народ не взбунтуется против святой инквизиции!
Я бы сам с удовольствием взбунтовался. Но…
Ведьмы не знают, а фон Ройсс мой это упорно игнорировал, но единственное место, где колдун может чувствовать себя в полной безопасности – это инквизиция. Ну какой, скажите на милость, инквизитор станет проверять своего коллегу? Вот и меня не проверяли.
К счастью.
Игнорируя бросаемые на меня ведьмой пылкие взгляды, я спокойно прошел мимо неё. Впечатлить, что ли, вещами, которые совершают полет следом за мной?
Ах да, не получится. Потому что у меня ничего нет.
Впечатлять даму буду после. Сначала бы лечь спать…
– Эй! – раздалось возмущенное сзади. – Куда?!
– В спальню, фрейлейн Гертруда. Устал с дороги.
– Но здесь только одна спальня! – растерянно протянула она.
– Да? – я обернулся и смерил её внимательным, типично мужским взглядом, из того списка, за которые обычно можно получить по морде. Ну, эта и без взглядов, кажется, готова ударить. Но хороша, чего скрывать? Ещё б не это наглухо закрытое платье… – Желаете присоединиться, фрейлейн? Отнюдь не буду против.
– Я тебя прокляну, – прошипела она, угрожающе приближаясь ко мне. – Я тебя сама на кострище сожгу! Запру в этом доме и дом подожгу. И ты из него не выйдешь!
Не выйду – телепортирую. Между прочим, очень полезный навык для инквизиторов. Нас частенько предлагают сжечь. А потом объясняй этим ведьмам, что тебя слово Создателево спасло…
– Ваши методы устарели и такой красотке не к лицу, – издевательски протянул я. – И, боюсь, вам придется смириться с моим присутствием в этом доме. Иначе…
– Иначе что?
Ведьма, не особенно скрывая собственные намерения, подскочила ко мне, сжимая руки в кулаки. На костяшках пальцев заплясало пламя.
О, да мы огненные!
– Иначе, – я сгреб её в охапку, – фрейлейн Аденауэр, без дома, денег и статуса останусь не только я, но и вы. Или вы не в курсе, что для полноправного владения этими землями должны стать фрау фон Ройсс?
Ведьма помрачнела. Судя по всему, вести о том, кем она должна быть в этой жизни, её отнюдь не порадовали. В обморок Гертруда падать не спешила, но выглядела сейчас весьма мило и растерянно – быстро-быстро моргала, смотрела на меня так, словно пыталась пригвоздить заклинанием к земле, но никак не могла определиться, стоит ли ей это делать или лучше всё-таки повременить.
Но первый шок прошел довольно быстро. Уже спустя секунд пять фрейлейн Аденауэр приободрилась, уперлась руками мне в грудь и сверкнула своими карими глазищами так, что я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Нет, всё же, хороша! Не зря среди инквизиторов распространяют слух, что с ведьмой ни в коем случае нельзя спать: превратится в гадкую старуху на пике страсти.
И верят же в этот бред!
Сколько я знавал ведьм, ни одна из них ни на пике страсти, ни в любое другое время из красотки в чудовище не превращалась. Разве что маску какую-то на лицо наложит, чтобы быть красоткой, да пугает пару часов всех окружающих, с кем только столкнется. Но негоже взрослому мужчине пугаться девушки с зеленой мазью на лице!
Гертруда – и в этом не было никаких сомнений! – была осведомлена о другой стороне этой легенды, вещающей о том, что ежели инквизитор предастся греху с ведьмой, вся его красота выгорит, и сам он превратится в самое уродливое существо на свете.
Боялись все ведьмы уродцев или нет, но что-то мне подсказывало, что просто так покорить эту конкретную мне будет не так уж и просто. А придется, если мы не хотим расстаться со всем наследием фон Ройсса и навеки попрощаться с его денежками.
В конце концов, инквизиторы привыкли к хорошей жизни. Да и ведьмы не прочь насладиться комфортом.
– Руки убери, – прошипела Гертруда, упираясь руками мне в грудь. – И отодвинься, извращенец. Поди сожги кого-нибудь другого!
– Ну зачем же жечь? – протянул я. – Что за глупости? С такой красивой девицей надо обходиться ласково…
– Зигфрид! – позвала она кого-то, очевидно, того самого петушка с обгоревшим хвостом. – Зигфрид, клюнь этого плешивого инквизитора…
Я ухмыльнулся. С моей плешью все в порядке – потому что её просто не существует. А вот птичка, кажется, не спешит клеваться. И атаковать тоже.
– Гертруда! – вместо этого провозгласил её… фамилиар, вероятно? – Гертруда, не позорь род Аденауэр! Успокойся и выслушай своего родственника!
– Дальнего родственника! – фыркнула ведьма. – У нас нет общей крови, разве что пару капель!
– И это просто замечательно, – проворковал я. – Иначе могли бы быть проблемы…
– Какие такие проблемы? – нахмурилась девушка.
Нет, хороша! Пламенная такая, живая, гибкая, жаркая… Должно быть, страстная не только в разговорах. Всегда любил пылких женщин! Вот только их, к сожалению, не найдешь в дворянских семействах, там как не бледная моль, так не менее бледная поганка. А селянки, кровь с молоком, конечно, могут задать жару, но что с ними потом-то делать? Нет, у женщины должно быть все: и страсть, и ум, и красота!
А обладать одновременно этими качествами в нашей стране могли только ведьмы. Нежные руки, тонкий стан, красивое лицо – и немало перца в отношениях. Абы только не в каком-нибудь мешочке, потому что потом этот перец как высыплют в глаза, не отмоешься.
– Близкие родственники в нашей стране не могут сочетаться браком, – сообщил я наконец-то Гертруде, поняв, что молчание затягивается. – А нам это просто необходимо.
– Что?! – воскликнула она. – Ах ты ж… Руки убери, поганец!
На сей раз она перешла к активным действиям, и я с трудом успел ухватить её за запястья. Ещё только пощечин не хватало! Нет уж, мы будем начинать наши отношения более мирно, чтобы потом и у меня не зародилось отчаянное желание её придушить.
– Ну тише, тише, – протянул я, наблюдая за тем, как шипит и выворачивается ведьма, пытаясь выскользнуть из кольца моих рук. – Зачем же так сопротивляться? Разве я причиняю вред прекрасной даме?
– Это я сейчас тебе вред причиню! Замуж? За инквизитора? Да никогда!
А в глазах-то светится сомнение…
– И зачем? – наконец-то задала она очень важный вопрос, притихнув всё-таки и взглянув на меня другими, не такими дикими глазами. Вспомнила, видать, о том, что нелюбовь ведьм к инквизиторам, так уж сложилось, явление взаимное, и по логике вещей я сам должен ненавидеть её. Мечтать убить…
А зачем мне убивать такую красивую девушку, а потом ещё и терять наследство?
– Надо, – пожал плечами я. – Либо ты выходишь за меня замуж, либо…
– Либо что? На костер отведешь? Так в Видаме больше так не принято!
– Зачем сразу на костер? – кажется, то, как я удивленно изогнул брови, заставило девушку поверить, что речь идет точно не о казни и ей вроде как ничего не грозит. – Послушай, Гера…
– Я Гертруда!
– Послушай, Гера, – протянул я. – Меньше всего на свете нам сейчас надо ссориться. И если ты хочешь услышать, с чего б это вдруг инквизитор уговаривал ведьму выйти за него замуж, тебе следует расслабиться и перестать сопротивляться. Нам обоим это выгодно.
И я ослабил хватку, искренне надеясь на то, что ведьме хватит ума на то, чтобы сначала выслушать, а потом уже вновь отбиваться.
Кажется, Гертруда в самом деле задумалась о том, что в моих словах может быть доля правды. По крайней мере, она заметно расслабилась и, наконец-то высвободившись из моей хватки, отступила всего на полшага. Во взгляде сверкнуло что-то вроде осознания: мы ведь действительно могли бы быть друг другу полезны. Наверное. Не факт, что будем, но напрочь уничтожать свои шансы – довольно глупая затея.
– Я тебя слушаю, – решительно заявила Гера. – Но попытайся изъясняться побыстрее, если не хочешь, чтобы я тебя прямо тут и сожгла!
Не сможешь, Гера, не сможешь…
– Я пришел не за тем, чтобы упорно ссориться, – примирительно поднял руки вверх я. – Так что не надо нервничать. И дело не во мне, а в том, какое у нас в Видаме законодательство.
– И что не так с нашим законодательством?
Я отпустил её и уверенно двинулся вперед, заставляя ведьму догонять. Гертруда не позволила мне, впрочем, увеличить расстояние настолько, чтобы она уже ничего не слышала, а уверенно зашагала следом. Надо же, прямо госпожа!
– К сожалению, маркграф фон Ройсс так и не изволил дать тебе родовую фамилию, – сообщил я. – Конечно, и свидетельские показания, и магия крови – доказательство того, что вы – отец и дочь, но законодательство всё равно не признает за тобою полного права наследования. Ведь ты не можешь одержать титул фон Ройсса! А большинство земель идут именно за титулом…
– Так чего ж ты обращался к самому королю и к правящей династии за вон той паршивой бумажкой, разрешающей тебе здесь жить? Раз уж у тебя титул!
Что ж, мне попалась не только красивая и страстная, а ещё и умная ведьма. Не скажу, что сильно расстроен из-за этого, но всё же…
– У меня нет титула, – возразил я. – У меня есть фамилия. Да, я происхожу из рода фон Ройсс. Но, чтобы стать маркграфом фон Ройссом и заполучить все эти земли, я должен жениться на дочери покойного маркграфа…
– Я незаконнорожденная.
– Это не имеет значения, – отмахнулся я. – Если мы поженимся, я одержу титул по праву крови. Ты же таким образом войдешь в род фон Ройсс по праву закона, а значит, тоже станешь полноправной наследницей всего этого богатства. Наш брак решает все проблемы: вдвоем мы получим в свои владения всё то, что дядюшка – твой папенька, – изволил оставить. Наши же дети даже не будут знать проблем с наследованием, – судя по тому, как перекосило ведьму, пока что она вообще мечтала обеспечить мне отсутствие детей в будущем.
Не стоит, дорогуша. Я тебе ещё пригожусь.
– Я отказываюсь, – твердо заявила ведьма. – Мне и так хорошо здесь живется! Ради твоего счастья я ничем рисковать не намерена!
– Ради общего, моя прелесть, – я повернулся к Гертруде и безо всякого удивления узрел на её раскрытой ладони пылающий колдовской пульсар. – Ради общего.
– У меня и так всё есть!
– Ровно до того момента, – протянул я, наслаждаясь её растерянным взглядом, – пока власти Амьена исследуют восточную часть Видама. Но как только они покончат с нею, перейдут и к нам, к западу. И если ты не сможешь документально доказать свое право наследования – а ты не сможешь, – и если вдруг я не подтвержу свой титул – а без тебя это невозможно, после маркграфа остался только один хотя бы более-менее признанный наследник, а не какой-нибудь бастард, о котором фон Ройсс даже не догадывался, – то все земли маркграфа, этот милый домик, весь поселок и тот маленький заводик, работа которого обеспечивает тебя деньгами, и загоны овец, которые тут пасутся… Всё, что у тебя сейчас есть и чем ты по своей женской невнимательности даже не пытаешься распоряжаться, исчезнет. И ты вернешься под крыло фрау Аденауэр и будешь вместе с нею тянуть лямку бедной ведьмы, ещё и обеспечивать братьев-сестер.
Судя по тому, как перекосило Гертруду, помогать фрау Аденауэр она не собиралась. Или, может быть, перспектива общения с братьями и сестрами так её испугала, что девушку едва не перекосило от раздражения?
В любом случае, выглядела она сейчас не слишком радостной и смотрела на меня так, словно пыталась прожечь взглядом насквозь.
– Потому, – промолвил я, решив удержать инициативу в своих руках, – ты можешь отказаться, и мы больше никогда не увидимся. А можешь стать моей женой… Но решать придется быстро, потому что через три дня сюда приезжает досмотрщик.
Я повернулся к ней спиной и хотел было уйти, даже поднялся на несколько ступенек, когда до меня донесся оклик:
– Женой настоящей или фиктивной?
Я усмехнулся.
Хотелось бы, конечно, настоящей. Ведьма хороша…
И моё колдовское сердце порой принимает решение раньше ума.
Но всё же, я удержался. Девчонка выгонит меня, даже не успев толком узнать.
