Текст книги "Личная ведьма для инквизитора (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Рядом с нею стояло кресло.

Один подлокотник оно задрало настолько высоко, насколько могло, чтобы Гере было удобно опираться о него рукой. Выглядело комично с вычищенной обивкой, починенными ножками и розой, примотанной ко второму подлокотнику лентой. Как будто настоящий маркграф фон Ройсс решил посетить свадьбу собственной дочери и теперь готовился вести её к алтарю.

И правда, Гера оперлась об один из подлокотников, позволяя вести себя вперед, и только сейчас я заметил, что на сидении кресла лежал крохотный пузырек с зельем и книжка – точно не та, которую я столько раз перечитывал в попытке выискать там хоть несколько слов о том, что же такое – эта истинная пара, почему столько людей пытаются найти её и терпят неудачу, а кто-то встречает на улице случайно.

И почему свою я встретил на костре инквизиции.

Гера подошла совсем близко. Теперь она стояла на расстоянии вытянутой руки, рядом, так, что я мог рассмотреть вышивку на её платье, сделанную, очевидно, заговоренными иголками фрау Эдвины. Но меня сейчас меньше всего на свете интересовало платье. Я думал только о Гертруде и о том, какое же она примет решение, наслушавшись глупостей в исполнении этого гадского Казимира.

Надо было убить его, не раздумывая, и пусть бы что со мной случилось!..

– Начинаем? – уточнил герр Шварц.

– Погодите, – покачала головой Гертруда. – Сначала я хочу кое-что сказать. Можно?

– Можно, чего ж не можно? – хмыкнул мужчина. – Таким прелестным леди всё…

Гера остановила его коротким взмахом руки, и священнослужитель наконец-то изволил умолкнуть.

Она встала рядом со мной, но так, чтобы случайно не соприкоснуться, всё ещё не подтверждая, что наша свадьба состоится, но и не отрицая этого, и тихо, уверенно промолвила:

– Когда я впервые узнала о том, что Людвиг – моя истинная пара, я была в ужасе. Я вообще не хотела искать истинную пару, потому что боялась, что магия попросту поглотит мой разум и не оставит права выбора. Сначала так и вышло. Когда я увидела его, я подумала, что сошла с ума. Мне полагалось его ненавидеть, а я влюблялась, и чувства переполняли меня… И так продолжалось бы до самой свадьбы, если бы в последний день герр Хогберг не рассказал мне о том, что истинная пара – это всего лишь влечение магии. Это явление, существующее на уровне нашего колдовства, объединяющее людей, которые подходят друг другу потому, что у них схожая сила, сила, которая способна лучше всего комбинироваться.

Я застыл, сжимая зубы. Единственным осознанным желанием было сейчас ударить посильнее Казика. А тот стоял, грудь колесом, и с такой гордостью слушал слова Гертруды, словно считал сделанное величайшим подвигом своей жизни!

– Он дал мне зелье, которое должно было убить во мне страсть к истинной паре. Оно убило бы, конечно, и мою магию, и об этом меня не предупредили… Но какая разница, будет ли жива магия, если мне предлагалось уничтожить любовь?

– Порочное влечение! – возразил Казимир. – Порочное влечение, а не любовь!

Гера повернулась к нему и покачала головой.

– А потом я поняла, – твердо произнесла она, – что истинная пара – это и вправду всего лишь магия. Но она не порождает любовь. Та должна появиться сама собой. И да, любовь появилась в моем сердце. Не потому, что ей кто-то приказал, не потому, что я велела ей возникнуть. Любовь родилась от того, что я встретила правильного человека. Это зелье сделало бы меня бездарной, лишило бы меня шанса стать матерью одаренных детей, но даже если б я его выпила, оно бы не убило мои чувства. Но… Так уж вышло, что мой отец, – Гертруда указала на кресло, – а точнее, лучшая его часть, засевшая в этом кресле, решил рассказать мне правду. О том, что такое истинная пара, как он однажды в своей жизни натворил ошибок… И почему мне не надо идти его дорогой. Потому я здесь, – она повернулась ко мне. – И я хочу сказать, Людвиг, что если мы чувствуем друг к другу что-то, то магия тут ни при чем.

Я протянул руку, и Гера наконец-то сжала мою ладонь в ответ и едва заметно улыбнулась.

– Так мы можем начинать церемонию? – нетерпеливо поинтересовался Антвас, вновь вспомнивший о своих профессиональных обязанностях.

– Да, – в унисон кивнули мы с Гертрудой, и, будто бы в подтверждение этих слов последняя бусина и на моем, и на её браслете загорелась белым.

– Минуточку! – вдруг подало голос кресло. – Мне ещё кое-что надо сделать!

Я вскинул было руку, чтобы остановить кресло, но не успел. То встало на дыбы… И вдруг бросилось на Казимира. А Гертруда только крепче сжала мою руку, не позволяя помешать заколдованному предмету свершить-таки то, о чём он мечтал.

Хогберг бросился в одну сторону, в другую, но кресло неумолимо преследовало его. В какой-то момент Казимир оступился… И рухнул на сидение, как раз на книжку, которая на нем лежала, вскрикнул… И его вместе с креслом окутал дым.

– Он сел на зелье, – вздохнула Гертруда. – Теперь на нем не останется ни капельки магии.

Она не сказала, впрочем, о том, что теперь и маркграф, точнее, его частичка, оставшаяся в кресле, тоже исчезнет.

Черный колдовской дым окутал Хогберга… И растаял, оставив после себя невысокого, сутулого, лысоватого мужчину.

Почти такого же, как я и представлял.

За исключением того, что это был бывший верховный инквизитор. Примотанный прочными веревками – таким себе последним подарком от кресла.

Все ахнули. Я уже видел, как привстала фрау Аденауэр, но, в последнее мгновение вспомнив о том, что сейчас не время для мести, села обратно на свой стул.

– Я требую! – возмутился Казик, пытаясь привстать с кресла. – Я требую, чтобы…

Дослушать, чего же он хотел, мы не успели. Герр Шварц, потеряв остатки терпения, щелкнул пальцами, и во рту у Казика появился кляп – обыкновенная свернутая во много раз тряпка, не позволявшая ему произнести сейчас ни единого слова.

– Я надеюсь, мы можем начать церемонию? – недовольно напомнил он о себе.

– Да, – кивнул я, с трудом сдерживая смех.

Гертруда только кивнула, подарив мне нежную, ласковую улыбку.

– Ну и замечательно!

Антвас приосанился, расправил плечи и вдруг даже стал казаться выше и красивее, чем прежде. Волосы у него, конечно, не отросли, да и водянистые глаза не стали ярче, но зато зычный, уверенный голос всем доказывал, что это истинный священнослужитель, чьим призванием является венчание пар, а не попытка содрать с них взятку за четырнадцать простых вопросов.

– Сегодня, – уверенно начал он, – новый союз формируют колдун и ведьма, прошедшие все четырнадцать испытаний и освятившие свой будущий брак перед небесами. Множество трудностей осталось позади, и впереди только добрая и светлая дорога! Они доказали, что способны быть бескорыстными и благородными, когда помогли старику, ничего не дожидаясь взамен. Их честность и искренность подтвердилась признаниями друг другу, тем, что они раскрыли секреты, которые многие прячут до самой смерти. В их семье есть место умеренной щедрости и бесконечной верности, вне зависимости от соблазна, который станет на их пути. Они доказали, что способны быть милосердными к врагу и справедливыми по отношению к нему и могут доверять друг другу, делясь и магией, и последним кусочком хлеба, и последним вздохом, если это будет нужно…

Мы с Гертрудой вслушивались в слова мужчины, не сводя друг с друга взглядов.

– Вы доказали друг другу, что имеете терпение к смешным капризам друг друга и не расстанетесь из-за такой мелочи, как пригласительные на свадьбу. Вы понимаете друг друга с полуслова, и никакой допрос не будет вам страшен. Вы доверяете друг другу, и даже когда появляется причина для ревности, готовы сохранять ясность разума. Вы готовы любить родственников друг друга и быть крепким связующим звеном для ваших семей, а значит, ничто не расколет ваше счастье на части. И, наконец, вы пришли сюда осознанно, желая заключить союз… Скажи, Людвиг, наследник рода фон Ройсс, согласен ли ты взять в жены Гертруду, наследницу рода Аденауэр, и любить её вечно и верно?

– Да, – кивнул я, даже не сомневаясь в своем ответе.

– Клянешься ли ты, что твои чувства искренны?

– Да, – подтвердил, зная, что это действительно так.

– Скажи, Гертруда, наследница рода Аденауэр, согласна ли ты взять в мужья Людвига, наследника рода фон Ройсс, и любить его вечно и верно? – голос Антваса дрогнул, как будто он сам умилялся тем, как мы смотрели друг на друга.

– Да, – подтвердила Гера коротким, но уверенным кивком.

– Клянешься ли ты, что твои чувства искренны?

– Да, – Гера не позволила себе ни единой паузы.

– Во имя небес, которые наблюдают за нами, ваш брак считается от этого момента и навеки заключенным, и пусть ничто не разлучит вас! – решительно выдохнул Антвас.

Браслеты на наших запястьях засветись и спустя секунду превратились в тонкие золотые цепочки на запястьях, не способные тяготить, а только дарующие уверенность друг в друге.

– Жених, – торжественно проронил священнослужитель, – можете поцеловать невесту! – он выдержал паузу, осмотрел всех присутствующих, и хитро добавил: – Гости… Можете стукнуть верховного инквизитора! Только легонько! Чтобы он до суда дожил!..

Я рассмеялся – но в очередь на убивание Казика не стал. Всё-таки, моя прекрасная супруга в эту секунду интересовала меня куда сильнее…

Эпилог

Лежать в его объятиях теперь было ещё приятнее. Я наслаждалась тем, что этот мужчина – мой муж, что мы с ним любим друг друга, и ничто никогда не встанет между нами. Небеса ведь обещали!

– Людвиг, – тихо позвала я, прижимаясь к его обнаженной груди.

– М? – лениво отозвался он, обнимая в ответ ещё крепче, чем прежде.

– И что будет дальше?

Я не видела, конечно, но знала, что Людвиг сейчас улыбается. Не мог не улыбаться.

– Ну… Твоя бабушка уже пригласила мою мать к себе в гости, – протянул он. – Будут наверстывать упущенное. Возможно, найдут максимально похожее на покойного маркграфа кресло и станут швырять в него ножи. Или просто отдадут на расчленение детям…

Я расхохоталась так сильно, что даже откатилась в сторону и теперь смотрела в потолок. Удивительно, но я совершенно не чувствовала себя новой маркграфиней фон Ройсс. И даже той светлой тоски, которую следовало испытывать по девичеству, с которым я сегодня распрощалась, не было. Скорее наоборот, я чувствовала себя безгранично счастливой, что эта свадьба всё-таки состоялась и что мы с Людвигом наверняка будем вместе.

– А с Казиком?

– Ну, – фыркнул Людвиг. – Он не Казик, зовут его иначе… Знал, что ему точно не следует рассчитывать на хорошую должность, потому придумал себе новое имя, сделал фальшивые документы, создал иллюзию – надо же, а я и не догадывался, что верховный инквизитор тоже одаренный! – и успешно продолжил жить. Увы, его погубила жадность.

– Он решил, что имеет право получить наследство фон Ройсса?

– Да, – муж придвинулся ко мне поближе, сгребая в охапку, и я вздрогнула, чувствуя, как его руки скользят по моей обнаженной спине. – Подумал, что знает мои и твои слабые места, ведь меня он якобы воспитывал и обучал, а тебя чуть на костре не сжег, вот и совершил, так сказать, попытку… Ничего, посадят. За фальшивые документы, за самоуправство, в конце концов, за то, что такой фиктивный брак, шитый белыми нитками, развалить не смог.

Я усмехнулась. Да уж, инквизитору досталось довольно сильно. Когда наконец-то прибыли амьенские военные, которых по доброте душевной вызвал Людвиг, лже-Казик был неслабо так побит, поцарапан и мог похвастаться множеством ссадин на теле, но, к сожалению для себя, так никого и не смог в этом обвинить. Все гости, мы с Людвигом на правах жениха и невесты и даже герр Шварц, священнослужитель, утверждали, что герр Хогберг – точнее, мужчина, скрывавшийся под этим именем, – сам падал, сам вступил в драку с креслом и теперь сам должен отвечать за свои поступки.

Судя по тому, что кто-то из амьенцев узнал инквизитора, ему будет не слишком хорошо. Там эту братию не любят…

– А где, кстати, наши фамилиары? – поинтересовался вдруг Людвиг. – Когда ты пропала, я дергал Зигфрида, но он сказал мне, что ничего не знает. Оправдывался, что ты ему ни слова не сказала!

Что ж… Я и не могла ему ничего сказать, потому что когда этот паршивец был мне так нужен, его где-то носило!

– Они с Бертой вьют гнездо. Она ведь всё-таки уговорила герра Антваса их обвенчать. Конечно, тот пытался доказать, что фамилиарам не положено, но, кажется, у наших детей будет предостаточно фамилиаров. А если учитывать то, какие у Зигфрида масштабные планы, то и для внуков, и для правнуков хватит, – усмехнулась я. – Будут пополнять, так сказать, восстанавливать вид, который вот-вот должен был стать реликтовым.

– Воронофениксы – о да, вот уж мировые защитники природы обрадуются…

Людвиг вдруг умолк, всматриваясь в мое лицо с какой-то особенной, потрясающей нежностью, смешанной со страстью и желанием.

– А что, – протянул он, – будем делать мы?

– Ну как же? Ты же планировал заняться хозяйством, как и полагается настоящему маркграфу фон Ройссу, – предположила я. – Мы выгоним управляющего, который, если честно, уже так всех достал, что просто сил никаких нет. Потом… Потом займемся реорганизацией поселка. Мне бы хотелось немного подучиться боевой магии, да и тебе, наверное, не помешает немного разбавить инквизиторские навыки какими-то более практическими и… – я запнулась. – Ты чего так улыбаешься?

Людвиг покачал головой.

– Просто… Думаю, может быть, прежде чем мы будем так далеко заглядывать в светлое будущее, мы займемся какими-нибудь более… Своевременными делами?

Его ладонь вновь скользнула по внутренней стороне моего бедра, и я непроизвольно выгнулась навстречу мужчине, наслаждаясь его умелыми, разжигающими во мне страсть прикосновениями.

– Послушайте, герр инквизитор, – протянула я, – а не слишком ли вы обнаглели? Не кажется ли вам, что это немного слишком – то, что вы себе позволяете?

– Нет, – покачал головой, хитро щурясь, Людвиг. – Совершенно не кажется, фрау ведьма. Вы же так и не отплатили мне за то, что я спас вас тогда от коварного огня, не так ли?

Я хихикнула.

– И чего же, герр инквизитор, вы хотите?

– О, – он прищурился. – У меня было целых два года придумать для вас множество способов расплаты… Возможно, вы желаете услышать один из них?

Определенно, я таки желала. А ещё…

Проклятье, я в самом деле желала принадлежать этому наглому, мерзопакостному, гадскому…

Такому безгранично любимому своему инквизитору…

Ах, прошу прощения.

Молодому наследнику рода, маркграфу Людвигу фон Ройссу!

Конец