Текст книги "Употребитель"

Автор книги: Алма Катсу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Возможно, – сказал Адер и устремил на меня любопытный взгляд, пока слуга завязывал его галстук. – Хватит тут стоять, – проговорил он, переведя взгляд на троих друзей. – Ступайте, подготовьте ее к вечеринке.

Меня отвели в другую комнату. Здесь стояло множество сундуков, а поверх них – еще сундуки. Женщина и двое мужчин принялись открывать крышки этих сундуков и рыться в них в поисках одежды, которая бы мне подошла. Наконец кто-то из них отыскал красивое платье из красного хлопка и пару атласных туфелек без задников. Туфли и платье не слишком хорошо сочетались между собой, но все же этот наряд был лучше всего, что мне доводилось на себя надевать. Слуге велели поскорее приготовить ванну, а мне приказали хорошенько, но быстро вымыться.

– Это мы сожжем, – сказал блондин, кивком указав на мою домотканую одежду, грудой лежавшую на полу.

Прежде чем я села в ванну, хищная блондинка протянула мне кубок, в котором плескалось дорогое красное вино.

– Выпей, – сказала она. – Наверняка тебя мучит жажда.

Я осушила кубок двумя глотками.

К тому времени, когда я вышла из ванной комнаты, я успела понять, что к вину было подмешано какое-то зелье. Полы и стены, казалось, то и дело смещаются в стороны. Не без труда я прошла по коридору. Начали съезжаться гости. В основном это были хорошо одетые мужчины в париках и масках, закрывавших лицо. Трое моих спутников исчезли, я осталась одна. Как в тумане, я переходила из одной комнаты в другую, пытаясь понять, что происходит, а вокруг меня бушевало шумное веселье. В одной большой комнате, помнится, я увидела мужчин, игравших в карты. Они сидели за столами по четверо и по пятеро. Звучали взрывы хохота, звенели монеты, которые игроки швыряли в стоявший посередине стола глиняный горшок. Я продолжала бродить по дому. Порой какой-нибудь незнакомец хватал меня за руку, но я вырывалась и убегала. Однако быстро бежать не удавалось – сильно кружилась голова и ноги плохо слушались. Я замечала смущенных юношей и девушек без париков и масок, которых куда-то уводили другие гости.

У меня начались галлюцинации. Я была убеждена, что вижу сон и что во сне забрела в лабиринт. Я не могла ни с кем объясниться, потому что моя речь была нечленораздельной, да никто меня и не слушал. Похоже, не было никакой возможности уйти с этой адской вечеринки, выйти из дома на улицу. В какой-то момент я почувствовала, как кто-то взял меня под руку, и лишилась чувств.

Когда я очнулась, я лежала навзничь на кровати, и меня едва ли не душил мужчина, лежавший на мне. Его лицо было неестественно близко к моему лицу, его горячее дыхание обжигало меня. Я вся сотрясалась под его тяжестью. Я услышала собственные крики. Я кричала от боли, но при этом боль была как бы отделена от меня, притуплена зельем. Почему-то я догадалась, что потом боль вернется ко мне с полной силой. Я попыталась позвать на помощь, но потная рука легла на мои губы.

– Тихо, зверушка, – прорычал лежавший на мне мужчина, полузакрыв глаза.

За его плечом я разглядела людей, которые смотрели на нас; мужчины в масках сидели на стульях у изножья кровати, держа в руках бокалы. Они смеялись и подбадривали того, который меня насиловал. А в центре этой компании, положив ногу на ногу, сидел хозяин. Граф Адер.

Я вздрогнула и очнулась. Я лежала на большой кровати в темной и тихой комнате. Я едва шевельнулась, но это движение отозвалось вспышкой боли во всем моем теле. Чувство было такое, словно меня вывернули наизнанку и растянули. От талии до ног тело онемело, а в желудке скопилась желчь. Щеки и губы распухли, губы высохли и потрескались. Я понимала, что со мной случилось ночью. Боль была тому свидетельницей. Теперь нужно еще было все это пережить.

И тут я увидела его, лежащего на кровати рядом со мной. Адера. Во сне его лицо выглядело почти безмятежным. Похоже, он был обнажен, но прикрыт простыней ниже пояса. Он повернулся ко мне спиной, и я увидела много старых шрамов. Видимо, его когда-то сильно избили.

Я подползла к краю кровати, наклонилась, и меня стошнило.

Издаваемые мною звуки разбудили хозяина дома. Он застонал с похмелья – по крайней мере, я подумала, что он тоже мается похмельем – и прижал пальцы к виску. Его зелено-золотистые глаза рассеянно и изумленно уставились на меня.

– Боже милостивый, ты еще здесь, – сказал он мне.

Я в гневе бросилась к нему, подняла руку и сжала кулак, готовясь ударить его, но он лениво оттолкнул меня могучей рукой.

– Без глупостей, – предупредил он, – иначе я тебя пополам переломлю, как палочку.

Я подумала о юношах и девушках, которых видела ночью.

– Где они? Остальные? – спросила я требовательно.

– Получили деньги и ушли, наверное, – пробормотал Адер, провел пятерней по спутанным волосам и брезгливо поморщился, учуяв запах блевотины. – Позови кого-нибудь, пусть приберут здесь, – буркнул он и резко встал с кровати.

– Я вам не служанка. И не…

Я запнулась в поисках слова. Я даже не знала, есть ли такое слово.

– Не шлюха? – Адер взял с кровати одеяло и завернулся в него. – Однако ты не девственна.

– Это не значит, что я желаю, чтобы меня одурманили зельем и чтобы потом меня насиловала толпа мужчин.

Адер ничего не сказал. Придерживая одеяло, он подошел к двери и позвал слугу громким криком. Затем он повернулся лицом ко мне:

– Итак, ты считаешь, что я дурно обошелся с тобой? И как же ты поступишь? Ты могла бы рассказать о своей истории констеблю, и тогда он посадит тебя за решетку за проституцию. Так что я предлагаю тебе взять деньги. Перед уходом кухарка тебя покормит. – Он склонил голову к плечу и присмотрелся ко мне. – Ты – та, которую Тильда подобрала на улице, верно? Та девчонка, которой некуда было деваться? Что ж… пусть никто не говорит, что я – не щедрый человек. Можешь остаться у нас на несколько дней. Отдохни, приди в себя, если хочешь.

– А ужин мне придется зарабатывать, как прошлой ночью? – язвительно осведомилась я.

– А ты дерзка, однако! Так разговариваешь со мной… Одна-одинешенька на всем белом свете, никто не знает, что ты здесь. Да я мог бы съесть тебя, как кролика, жаркое из тебя приготовить. Тебе что, совсем не страшно? – Он ухмыльнулся, глядя на меня с удивлением и с толикой одобрения. – Надо подумать…

Он уселся на диван и плотнее завернулся в одеяло. Он был аристократом, но манеры у него были просто разбойничьи.

Я попыталась встать и найти одежду, но у меня закружилась голова, и все поплыло перед глазами. Я упала на кровать в тот самый момент, когда вошел слуга с тряпками и ведром. Не глядя на меня, он встал на колени и принялся вытирать лужицу блевотины на полу. И тут я ощутила острую боль, и только тогда увидела, что вся моя кожа, с головы до ног, покрыта царапинами, ссадинами и синяками. Боль внутри меня и боль снаружи я получила от рук дикаря.

Я была готова бежать из этого дома, даже если бы мне пришлось ползти на четвереньках. Но я не смогла даже на фут уйти от кровати. От изнеможения и боли я снова лишилась чувств.

Пройдет несколько месяцев, прежде чем я смогу покинуть этот дом.

Глава 16

Близ Сент-Эндрю

Наши дни

У рассвета в это время года – характерный оттенок. Пыльный, серовато-желтый, как поверхность желтка сваренного вкрутую яйца. Люк готов поклясться, что заря повисает над землей, словно ядовитые испарения, будто призрачное проклятие, но он прекрасно понимает, что на самом деле в таких красках нет ничего особенного, что это всего-навсего игра света на капельках влаги в утреннем воздухе. Как бы то ни было, утро выглядит особенно: желтоватое небо и низко нависающие тучи, отбрасывающие на землю зловещие тени, а еще – почти полностью облетевшие деревья. Темно-серые и коричневые.

Заметив в зеркале заднего вида полицейскую машину, Люк решил, что ехать дальше до канадской границы в его пикапе не стоит. Его машина слишком хорошо известна. На лобовом стекле табличка, возвещающая о том, что за рулем врач, а рядом – наклейка из школы, в которой училась Джолин, возвещающая о том, что дочь водителя включена в список лучших учеников начальной школы «Аллагаш Ривер». «С каких это пор, – гадал Люк, когда Тришия настояла на том, чтобы прикрепить эту наклейку к лобовому стеклу, – в начальной школе существуют такие списки?» В общем, последние полчаса они ехали, фактически возвращаясь в Сент-Эндрю и пользуясь дорогами с односторонним движением. Люк пытался добраться до дома человека, которому, как он считает, можно доверять. Сначала он позвонил этому человеку по мобильному телефону, чтобы спросить, нельзя ли одолжить у него машину. Но гораздо больше его интересовал вопрос, не разыскивает ли его полиция.

Люк останавливается перед большим перестроенным фермерским домом, стоящим на некотором отдалении от городка Сент-Эндрю. Дом – красавец. Один из самых больших и ухоженных в округе. Вокруг крыльца – резьба в виде пушков вербы, вдоль подъездной дорожки – фонари, работающие на солнечных батареях. Дом принадлежит врачу, не так давно начавшему работать в больнице. Это анестезиолог по имени Питер. Он переехал сюда из мегаполиса, чтобы его дети росли на природе. Он считает, что здесь нет ни преступности, ни наркотиков. Питер – патологически дружелюбный человек. Ему удается сохранять приятельские отношения даже с Люком, который всегда был ершистым, а после недавно пережитых бед уже несколько месяцев почти ни с кем не общался.

Люк стучит в парадную дверь. Питер выходит в махровом халате и шлепанцах. Вид у него озабоченный. Судя по всему, телефонный звонок Люка его разбудил, и Люку, конечно, неловко.

Питер кладет руку ему на плечо. Они стоят на пороге.

– Все в порядке? – спрашивает Питер.

– Неудобно просить. Просьба странная, я понимаю, – говорит Люк, переминаясь с ноги на ногу и опустив голову. Минут десять он отрабатывал это вранье. – Понимаешь, какое дело… У меня несколько дней гостила дочка двоюродной сестры, и я обещал ее матери, что отвезу ее домой вовремя, чтобы она успела на автобус. Какая-то у них там школьная экскурсия. А у меня пикап барахлит. Боюсь, заглохнет по пути туда или обратно…

Люк ухитряется вложить в свой голос подобающее количество неловкости и извинений за то, что побеспокоил друга. Он так удачно разыгрывает беспомощность, что только сущий людоед может ему отказать.

Питер через плечо Люка смотрит на грузовичок, припаркованный в дальнем конце длинной подъездной дорожки. Люк знает, что Питер видит Ланни с чемоданом, стоящую рядом с машиной. Она слишком далеко, и Питер не сможет ее хорошо разглядеть. Вряд ли он сумеет подробно описать ее полицейским, если они к нему нагрянут. Ланни робко машет Питеру рукой.

– Ты разве не только что с дежурства? – глядя на Люка, спрашивает Питер. Он смотрит так пристально, словно ищет у своего приятеля вшей. – Наверное, устал?

– Устал немного, но все нормально. Ночь была спокойная. Удалось немного вздремнуть, – лжет Люк. – Я буду осторожен.

Питер вынимает из кармана ключи и кладет на ладонь Люка. Тот пытается всучить ему ключи от своего пикапа, но Питер машет руками:

– Зачем оставлять мне твои ключи? Ты же скоро вернешься, правда?

Люк с деланой небрежностью пожимает плечами:

– Это я так, на всякий случай. Вдруг тебе срочно понадобится куда-то поехать.

Ворота трехместного гаража медленно поднимаются вверх. Люк нажимает на кнопку на брелоке, чтобы понять, какую машину ему выделил Питер. Оказывается, тот доверил ему новенький роскошный серо-стальной универсал. Кожаные сиденья с подогревом, DVD-плеер перед вторым рядом сидений, чтобы детишки не скучали во время долгих поездок. Люк вспоминает, как сотрудники больницы охали и ахали, когда Питер впервые приехал на работу в этой машине. Все говорили, что тут на таких не ездят, что всю эту красоту к концу третьей зимы сожрет соль, которой посыпают дороги.

Люк выводит машину из гаража и останавливается в конце подъездной дорожки. Ланни забирается на пассажирское сиденье.

– Хорошая машина, – отмечает она, защелкивая пряжку ремня безопасности. – А вы, как я погляжу, не промах. Умеете договориться.

Ланни что-то тихонько напевает. Люк выезжает на шоссе и снова направляется к канадской границе. Стекла в машине Питера тонированные. Люк чувствует себя виноватым. Он пока сам не понимает, почему, но у него есть сильное подозрение, что, как только они пересекут границу, он не повернет обратно. Вот почему он оставил ключи от своего старенького пикапа Питеру. Нет, конечно, этот обшарпанный грузовичок вовсе не нужен Питеру, у него есть другие машины. Но все-таки от этого легче на сердце. Люк словно бы оставил некий залог и признался в самых лучших чувствах, хотя и понимает, что очень скоро Питер в нем сильно разочаруется.

Ланни встречается взглядом с Люком. Они выезжают на безлюдный перекресток.

– Спасибо вам, – говорит она с искренней благодарностью. – Похоже, вы не любитель просить об одолжениях, поэтому… Я хочу, чтобы вы знали: я высоко ценю то, что вы делаете для меня.

Люк молча кивает. Он гадает, далеко ли еще зайдет, стараясь помочь Ланни скрыться. И чего это ему будет стоить.

Глава 17

Бостон

1817 год

Я проснулась в другой кровати, в другой комнате. Темноволосый мужчина – тот, что ехал со мной в карете, сидел рядом. На коленях у него стояла миска с холодной водой, у меня на лбу лежало мокрое полотенце.

– Ага, ты воскресла, – проговорил он, когда я открыла глаза, снял компресс с моего лба и смочил водой.

Он сидел спиной к окну. Я увидела за окном холодный свет и поняла, что сейчас день, но который? Я заглянула под одеяло и увидела, что на мне простенькая ночная сорочка. Мне выделили комнату. Это явно означало, что меня приравняли к старшей прислуге, а слуг в этом доме было немного, и их явно тщательно отбирали.

– Почему я до сих пор здесь? – вяло спросила я.

Темноволосый мужчина не ответил на мой вопрос.

– Как ты себя чувствуешь? – осведомился он.

Я почувствовала тупую и горячую боль в животе:

– Так, словно меня ранили ржавым ножом.

Он едва заметно нахмурился и поднял с пола тарелку с бульоном:

– Самое лучшее для тебя сейчас – покой, полный покой. Похоже, у тебя где-то тут (он указал на мой живот) – колотая рана. Нужно, чтобы она как можно скорее зажила, пока не случилось заражения. Я такое раньше видел. Дело серьезное.

Ребенок! Я приподнялась и села:

– Мне надо показаться врачу. Или повитухе.

Темноволосый мужчина набрал в ложку немного прозрачного бульона. Ложка звякнула, задев край фарфоровой тарелки.

– Пока рано. Посмотрим, не станет ли тебе хуже.

Мужчина принялся поить меня бульоном. Время от времени он менял компресс на моей голове и отвечал на мои вопросы. Сначала он рассказал мне о себе. Его звали Алехандро, он был младшим сыном в благородной испанской семье, жившей в Толедо. Будучи младшим, он не мог надеяться унаследовать семейный капитал. Средний брат выбрал военную службу и стал капитаном боевого испанского галеона. Старший брат служил при дворе испанского короля, и вскоре его должны были отправить посланником в далекую страну. Таким образом семейство исполнило традиционный долг перед королем и державой. Алехандро предстояло самому выбрать свой жизненный путь. В его судьбе было много разных случаев и поворотов. В итоге он оказался рядом с Адером.

Адер, как объяснил мне Алехандро, действительно был отпрыском древнего королевского рода, а его богатство сделало бы честь принцу. Он сумел не промотать богатство, которое его предки копили веками. Адер устал от Старого Света и приехал в Бостон в поисках новизны. Он слышал рассказы об Америке и решил увидеть ее собственными глазами. Алехандро и еще двое – Тильда и светловолосый Донателло – были придворными Адера.

– У каждой королевской особы есть двор, есть вельможи, – пояснил Алехандро. – Адера должны окружать образованные, благородные особы, которые следят за тем, чтобы у него было все необходимое. Мы – словно прокладка между ним и миром.

Алехандро сказал мне, что Донателло родом из Италии. Там он был помощником и моделью великого художника, чьего имени я не знала. А Тильда… Ее прошлое было покрыто мраком. Алехандро знал о ней только то, что она была родом из какой-то северной страны, такой же снежной и холодной, как мои родные края. В то время, когда Алехандро стал придворным Адера, Тильда уже была при нем.

– Он к ней прислушивается, а она порой может быть очень злобной, поэтому будь с ней всегда осторожна, – предупредил меня Алехандро, зачерпнув ложкой бульон.

– Я не пробуду здесь ни на минуту дольше, чем нужно, – сказала я, потянувшись губами к ложке. – Как только мне станет лучше, я сразу же уйду.

Алехандро не ответил на мои слова. Он сделал вид, что его интересует только очередная ложка с бульоном, которую он поднес к моим губам.

– У Адера при дворе есть еще одна дама, – сообщил мне Алехандро и поспешил добавить: – Но вряд ли ты с ней увидишься. Она… затворница. Просто не удивляйся, если тебе покажется, что мимо тебя промелькнет привидение.

– Привидение? – ахнула я, и у меня на затылке волосы встали дыбом. Я вспомнила страшные рассказы возниц о тоскующих мертвецах, разыскивающих своих возлюбленных.

– Не настоящее привидение, – с улыбкой проговорил Алехандро. – Хотя она похожа на призрак. Она держится сама по себе, и на нее можно только наткнуться, как на оленя в лесу. Ни с кем не разговаривает и на тебя не обратит внимания, даже если ты попытаешься с ней заговорить. Ее зовут Узра.

Я была очень благодарна Алехандро за то, что он поделился со мной этими сведениями, но они поселили во мне непокой. Я лишний раз убедилась в своем невежестве и недостатке воспитания. Никто никогда не рассказывал мне ни о каких иноземных странах, я не знала имени знаменитого художника. Но более всего меня пугала Узра. Мне совсем не хотелось встречаться с женщиной, уподобившей себя призраку. Что с ней сделал Адер, чтобы она лишилась дара речи? Отрезал язык? Я не сомневалась, что он достаточно жесток и способен на такое.

– Не знаю, зачем вы мне рассказываете обо всем этом, – сказала я. – Я тут не останусь.

Алехандро улыбнулся мне очаровательной улыбкой – мирной, как у алтарника, – и сверкнул глазами:

– О, я все это рассказал исключительно для того, чтобы скоротать время. Принести тебе еще бульона?

Поздно вечером по звукам шагов я поняла, что Адер и его свита собираются уйти из дома. Я встала с кровати, прокралась к лестнице и посмотрела на них. Они были необычайно хороши. Слуги несколько часов хлопотали над ними – завивали, причесывали и пудрили. Теперь они были разодеты в шелка и бархат. Тильда – с накрашенными ярко-алой помадой губами и бриллиантовыми заколками в соломенно-желтых волосах. Донателло – с белоснежным галстуком, подчеркивавшим благородство его шеи и удлиненного подбородка. Алехандро – в длинном черном камзоле, с вечно печальным лицом. Они в последний раз осматривали друг дружку перед выходом, что-то поправляли и переговаривались с резким акцентом. Они были похожи на больших экзотических птиц.

Но больше всего меня поразил Адер. От него просто невозможно было отвести глаза. Дикарь, разодетый в пух и прах. И тут меня поразила мысль: он был волком в овечьей шкуре, и сегодня он отправлялся на охоту со своей сворой шакалов, которые должны были загонять для него добычу. Они охотились не ради пропитания, а только ради забавы. Так они словили меня. Адер был волком, а я – кроликом, тонкую шейку которого волк мог легко перекусить жестокими челюстями.

Слуга набросил на плечи Адера плащ, и когда тот развернулся к дверям, он бросил взгляд на меня, словно бы все время знал, что я здесь. Он едва заметно улыбнулся. Я испуганно отпрянула от перил. Я должна была бояться его – да я его и боялась, и все же он странно притягивал меня. Какая-то часть меня хотела быть рядом с ними, держать под руку, идти вместе с его придворными туда, где их будут обожать, восхищаться ими, как они того заслуживают.

В ту ночь я в полусне услышала, как Адер и его вельможи вернулись домой, и не удивилась, когда Адер вошел в мою комнату, взял меня на руки и отнес в свою кровать. Я была еще очень слаба, но в ту ночь он снова взял меня, и я не особо сопротивлялась. Он стонал и шептал разные слова мне на ухо, чаще всего что-то вроде «моя» и «не смей мне отказывать». Он словно бы клеймил меня своим тавром в ту ночь. Потом я лежала рядом с ним, осознавая, что стала его рабыней.

На следующее утро, когда я проснулась в моей маленькой комнатке, боль в нижней половине тела стала намного сильнее. Я попыталась встать и ходить, но каждый шаг отдавался резкой, колющей болью в животе. Я мочилась с кровью, у меня расстроился кишечник. Я вряд ли смогла бы дойти даже до парадной двери. Нечего было и думать о том, что я сумею найти того, кто приютил бы меня. К вечеру у меня начался жар. Следующие несколько дней я просыпалась и засыпала вновь и всякий раз чувствовала себя хуже. Кожа у меня побледнела и припухла, а вокруг глаз покраснела. Царапины и синяки подживали, но не так быстро, как могли бы. Алехандро, единственный человек, навещавший меня, покачал головой и сообщил:

– Разрыв кишечника.

– Это же не так уж серьезно? – с надеждой спросила я.

– Нет, если не будет заражения.

Я совершенно ничего не знала об анатомии человека, но если боль говорила о тяжести моего состояния, то мое дитя могло быть в беде.

– Врача, – умоляюще проговорила я, сжав руку Алехандро.

– Я поговорю с Адером, – пообещал он.

Несколько часов спустя в комнату порывисто вошел Адер. Я не увидела в его глазах ни намека на те восторги, которые он испытал со мной прошедшей ночью. Он приставил к кровати табурет и принялся меня осматривать. Пощупал мой лоб и щеки:

– Алехандро сказал, что тебе не стало лучше.

– Пожалуйста, пошлите за врачом. Я заплачу вам, как только смогу.

Адер пощелкал языком и покачал головой. Похоже, стоимость услуг врача его не волновала. Он приподнял мне веко, внимательно осмотрел глаз, потом провел рукой по шее под подбородком, после чего встал и сказал:

– Я скоро вернусь.

К тому времени, когда Адер вернулся, я задремала. Он разбудил меня, и я увидела в его руках старую, щербатую пивную кружку. Адер помог мне сесть и протянул кружку. От ее содержимого пахло сырой землей и травой. Казалось, это настой болотной воды.

– Выпей, – сказал Адер.

– Что это?

– Это поможет тебе поправиться.

– Вы врач?

Адер глянул на меня с легким пренебрежением:

– Нет, я не совсем врач. Но можно сказать, что я изучал народную медицину. Если бы занимался этим подольше, я бы имел больше познаний, но у меня не было времени, – добавил он.

Он словно бы не хотел, чтобы я сомневалась в его навыках из-за вкуса того питья, которое он мне приготовил.

– Вы хотите сказать, что вы что-то вроде знахаря?

Все знали, что знахарки, повитухи, которые, по большей части, одни только и оказывали врачебную помощь людям в глуши, нигде не учились. Женщины узнавали, как принимать роды, как лечить травами и ягодами, помогая опытным повитухам. Порой их обучали матери или другие родственницы.

– Не совсем, – недовольно отозвался Адер. Похоже, к повитухам и знахарям он относился так же пренебрежительно, как и к врачам. – А теперь пей.

Я послушалась, решив, что если откажусь от этого зелья, врача он мне все равно не приведет – рассердится. Честно говоря, я сначала подумала, что меня стошнит на глазах у Адера. Питье оказалось ужасно горьким и противным. Вкус надолго остался у меня во рту.

– А теперь отдохни как следует. Посмотрим, как у тебя пойдут дела, – сказал Адер и протянул руку за кружкой.

Я положила руку на его запястье.

– Скажите мне, Адер… – порывисто произнесла я и тут же запнулась.

– Что тебе сказать?

– Я не пойму, как вы ко мне относитесь… Прошлой ночью…

Красивые губы Адера исказила жестокая усмешка:

– Неужто так трудно понять?

Он помог мне улечься на подушки и укрыл одеялом до подбородка, расправил одеяло и очень нежно прикоснулся к моим волосам. Насмешливое выражение его лица немного смягчилось. На миг в его зеленых глазах мелькнула доброта:

– А ты не подумала о том, что я немножко полюбил тебя, Ланор? Ты удивила меня, оказавшись не просто бродяжкой, которую Тильда притащила с улицы. Я что-то чувствую в тебе. Что-то родное, близкое… пока не пойму что. Но я пойму. Прежде всего ты должна выздороветь. Давай поглядим, поможет ли тебе этот настой. Постарайся поспать. Потом тебя кто-нибудь навестит.

Меня изумило его откровение. Судя по последней ночи, между нами существовало взаимное притяжение. Проще говоря, похоть. С одной стороны, мне льстило то, что мной мог заинтересоваться мужчина благородный, титулованный и богатый, но с другой стороны, он был садистом и эгоистом. Многое должно было бы насторожить меня, но все же я приняла чувства Адера, хотя они только заменяли мне то, что я мечтала получить от другого мужчины.

Тошнота унялась, вкус горького настоя пропал. Я стала размышлять над новой загадкой. Но мое любопытство померкло перед силой зелья, которым меня напоил Адер. Очень скоро я мирно уснула.

Миновала ночь, а за ней – день, но врач ко мне все не приходил, и я стала гадать, что за игру затеял Адер. Он не навещал меня после того, как признался в своем интересе ко мне; он присылал ко мне слуг, которые приносили новые порции настоя, но врач в мою дверь так и не постучался. Миновало тридцать шесть часов. Мне стало неспокойно. Я гадала, что на уме у Адера.

Мне нужно было уйти из его дома. Я думала: «Если я останусь здесь, я умру на этой кровати, и мое дитя умрет вместе со мной». Я должна была попытаться разыскать врача или еще кого-нибудь, кто помог бы мне поправиться или хотя бы продержаться до родов. Этот ребенок мог стать единственным доказательством любви Джонатана ко мне. Мне нестерпимо хотелось, чтобы это доказательство осталось в живых после моей смерти.

Я встала с постели и попыталась разыскать свою сумочку. Посмотрела под кроватью, в шкафу и вдруг почувствовала, что к моим ногам прикасается мокрая и холодная ткань. Оказывается, панталоны у меня забрали. На мне была набедренная повязка, впитывавшая всю гадость, вытекавшую из меня. Тряпка была грязная, она дурно пахла. Я никак не могла выйти на улицу в таком виде. Меня приняли бы за безумную и отвели в приют. Мне нужна была одежда, мне нужен был мой плащ, но у меня все отобрали.

Но я знала, где найти одежду. В комнате, где стояло множество сундуков. Там, куда меня привели в самую первую ночь.

Я вышла из своей комнаты. Было тихо, слышался только негромкий разговор двоих слуг, натиравших воском перила лестницы. В коридоре было пусто. Я добрела до лестницы, но была так слаба, что на следующий этаж мне пришлось карабкаться на четвереньках. Потом я с трудом поднялась на ноги и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Какой же коридор вел к комнате с сундуками? Все коридоры выглядели одинаково, а дверей было такое множество… У меня не было ни сил, ни времени заглядывать в каждую комнату.

Я стояла у стены, готовая расплакаться от отчаяния и боли, заставляя себя не отказываться от намерения бежать отсюда, и вдруг я увидела ее. Я увидела привидение.

Краем глаза я заметила движение и решила, что это помощница кухарки, которая возвращается в комнаты для прислуги, расположенные высоко, в мансарде. Но нет, та, которая стояла на лестничной площадке, не была служанкой.

Она была очень маленького роста. Если бы не полный живот и широкие бедра, ее можно было бы принять за ребенка. Ее женственную фигуру украшало одеяние из тончайшего шелка. Широкие панталоны и туника без рукавов, едва прикрывавшая грудь. Грудь у нее роскошная – полная и высокая. Наверное, при взгляде на ее грудь у мужчин текли слюнки.

Она была не только наделена пышными формами. Ее лицо красиво. Миндалевидные глаза казались больше, будучи подведенными углем. В ее пышных локонах сочетались медный, багряный и золотистый цвета. Распущенные волосы ниспадали волнами до поясницы. Алехандро очень верно описал цвет ее кожи. Кожа у нее была цвета корицы. Впечатление было такое, что кое-где сверкают блестки, а в целом казалось, что эта женщина вытесана из драгоценного камня. Все это я вспоминаю сейчас, но потом я видела ее не раз и знаю, что она живая, из плоти и крови. Но в то мгновение она показалась мне видением, сотворенным воображением мужчины, его представлением об идеальной женской плоти. Я смотрела на нее со страхом и восторгом. Я боялась, что, если я пошевелюсь, она исчезнет. Я не спускала с нее глаз, а она с опаской глядела на меня.

– Пожалуйста, не уходи. Мне нужна твоя помощь.

Я устала стоять и привалилась к перилам. Женщина попятилась назад. Ее босые ноги бесшумно ступали по ковру.

– Нет, нет, прошу тебя, не покидай меня. Я больна, и мне нужно уйти из этого дома. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты помогла мне, иначе я умру. Тебя зовут Узра, да?

При звуке своего имени женщина отпрянула еще на несколько шагов, развернулась и исчезла в темноте около лестницы, ведущей к мансарде. То ли в это мгновение меня покинули силы, то ли я так расстроилась из-за того, что она убежала от меня, но я опустилась на пол. Потолок у меня над головой закружился, словно фонарь на скрученной веревке. В одну сторону, потом – в другую. А потом – темнота.

Чуть погодя – негромкие голоса, прикосновение пальцев.

– Почему она вышла из комнаты? – Это был голос Адера, недовольный и тихий. – Ты же говорил, она не может вставать.

– Видимо, она крепче, чем кажется, – пробормотал Алехандро.

Кто-то поднял меня на руки. Я казалась себе невесомой, наполненной воздухом.

– Отнеси ее в комнату и на этот раз запри дверь. Она не должна покинуть этот дом. – Голос Адера слышался все тише. – Она умрет?

– Проклятье, откуда мне знать? – еле слышно произнес Алехандро, а потом добавил погромче, чтобы его услышал Адер. – Думаю, это зависит от вас.

«От него?» – успела подумать я, проваливаясь в забытье. Как же, интересно, от Адера могло зависеть, выживу я или умру? Но долго размышлять я не смогла. Еще пара секунд – и я погрузилась в невесомую и беззвучную бесчувственность.