Текст книги "Душа Ужаса. Мозаика осколков души (СИ)"

Автор книги: Алия Якубова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Да ну, это же в прошлом. Как выяснилось, я и так восстановился бы со временем.

– А ты что, не хотел бы этого? – удивился Фаул.

– Возможно, – опять короткие ответы.

Фаул пристально вгляделся в лицо мужчины. Похоже, тот и правда не испытывал особых эмоций по этому поводу. И это пугало более всего остального. Теперь опасения королевы становились очевидны. Но вести душеспасительные беседы было рано, равно как и воздействовать на него как-либо. Поэтому Фаул нарочита беспечно предложил:

– Может, составишь мне компанию в поддержке формы?

– То есть? – Деймос удивленно моргнул от столь неожиданной перемены темы.

– Ну, мы хоть и бессмертные, но нужно поддерживать себя в тонусе.

– Зачем?

– Затем. Думаю, это может быть довольно интересно. Димьен показывал мне хорошую площадку для тренировок.

– Хм, – восторгов от этой идеи Деймос явно не испытывал, но все-таки продолжил: – Посмотрим.

– Вот и отлично, – тут же решил закрепить результат Фаул. – Тогда давай там завтра и встретимся с первыми сумерками. Придешь?

– Угу.

– Спасибо.

Фаул понимал, что ведет себя несколько странно для тысячелетнего вампира, даже по-детски, но, как ни странно, это сработало. Похоже, Деймоса нужно приручать, как дикого зверька. Хотя он не «зверек», а матерый зверь. Грозный и опасный хищник, не доверяющий никому, даже себе через раз.

Глава 7

Когда Фаул рассказал о своих скромных успехах Менестрес, та понимающе улыбнулась:

– Я знала, что не ошиблась в тебе.

– Знали?

– Иногда следует прислушиваться к интуиции.

Вампир понимающе кивнул, а потом решил задать беспокоящий его вопрос:

– Вы не замечали, что Деймос охотно откликается на довольно несвойственное древнему вампиру поведение?

– Подмечала, хотя ты озвучил более верно. Но Деймос общается с вампирами меньше года, а до этого были лишь люди. Да и его последняя сердечная привязанность была юного возраста.

– То есть он сознательно опускался на их уровень и привык?

– Похоже на то. Но это наименьшая из бед, и, думаю, со временем все выправится.

– Соглашусь. Чем больше я его узнаю, тем больше понимаю, что без глубокого применения моих способностей не обойдется. И то, поможет ли?

– Это можно узнать лишь опытным путем, – ответила Менестрес, и, будто вспомнив, добавила: – Еще один момент: Деймос – воин, это любому видно, но он категорически отказывается брать в руки оружие.

– Любое?

– Меч – точно. И остальное тоже с осторожностью.

– Он же вампир, и способен порвать любого голыми руками.

– Знаю, и, думаю, он тоже догадывается, и, тем не менее, к оружию у него сложилось такое вот предубеждение.

– Понятно, – сухо ответил Фаул, о чем-то задумавшись.

– Не расстраивайся. Еще слишком мало времени прошло с вашего знакомства, – решила подбодрить его Менестрес.

– Да дело не в этом, – возразил вампир. – Только мне все больше кажется, что придется прибегать к кардинальным мерам.

– Тебя это не устраивает?

– Почему нет?

– Ну, связь, получаемая при этом, очень похоже на брачные узы, и это своего рода обязательства.

– Это меня не страшит. Я прожил не мало, чтобы понимать, на что иду. Меня больше беспокоит, согласится ли Деймос.

– Я поняла тебя. Но, боюсь, тут я не очень хороший помощник.

– У вас слишком много дел и обязанностей, чтобы взваливать еще и это! – возразил Фаул. – Я посмотрю, что можно сделать.

– Хорошо.

Никаких более заверений или требования гарантий не последовало. Владычица Ночи только проводила его понимающим взглядом. И это подбадривало лучше всяких слов.

* * *

Честно говоря, совместные тренировки хоть и оказались отличной идеей по сближению, но имели и ложку дегтя. Причем вся она досталась Фаулу.

Вампир никогда не жаловался на свое телосложение: узкие бедра, широкие плечи, крепкие руки, без труда справляющиеся даже с секирой еще во времена юности, когда не было вампирской силы. Но рядом с Деймосом он сам себе казался гадким утенком.

Мало того, что во всем теле ни грамма лишнего жира, так и само тело вдобавок к достоинствам, имеющимся у Фаула, обладает просто бесконечно длинными ногами, а под кожей притаились бугры мышц, перекатывающихся при каждом движении. И это действо завораживало Фаула лучше гипноза. Деймос не просто профессиональный воин, а какая-то идеальная машина для убийств.

Фаул чувствовал, что все больше и больше очаровывается этим странным вампиром. Хотелось собственными руками ощутить твердость мышц, гладкость кожи и не только.

Очарование ничуть не дрогнуло, когда Фаул увидел, что под одеждой скрывается не только идеальное тело, но и многочисленные шрамы, полученные еще до обращения.

Вся спина Деймоса словно была сшита из клочков кожи – плеть оставляет свою подпись навсегда. Следы от нее перемежались шрамами другого характера, похоже, мечи или кинжалы. Похожие отметины были и на груди, руках, даже ногах.

Разглядывая все это, Фаул не мог не спросить:

– Откуда они?

– Издержки воспитания и службы.

– Понятно, – не нужно было обладать сверхчутьем вампира, чтобы догадаться – эта тема Деймосу неприятна. Возможно, он и ответит на дальнейшие вопросы, но на их едва установившихся отношениях это может отразиться не лучшим образом. И Фаул решил оставить эту тему.

Сам Деймос почти не задавал ему каких-либо вопросов. Кажется, праздная беседа была ему чужда. Это Фаул старался отвлечься от созерцания. У вампиров сила воли, конечно, посильнее будет, но все равно его интерес мог стать очевидным. Тем более одежды на них при занятиях было по минимуму. Впрочем, Деймос и так не был ее фанатом. Однажды Фаул даже спросил:

– Тебе не нравится выбранный для тебя наряд?

– Что? – Деймос поначалу даже не понял вопроса, потом все-таки ответил: – Много тряпок – лишнее. Без них лучше ощущается.

– Что именно?

– Все. Я понял это, после того, как впервые обгорел в пустыне.

– Хм, – таких объяснений он еще не слышал.

Возможно, тут и был какой-то резон, так как Деймос оказался невероятно ловок. Подобного можно добиться лишь веками тренировок. Сначала Фаул полагал научить его некоторым вампирским приемам, но вскоре понял, что в этом нет необходимости. Деймос открыл их сам, интуитивно, и теперь ему впору самому выступать учителем. И да, Фаулу удалось раскрутить его на пару уроков.

Во время их занятий, в Деймосе пробуждалась жизнь, давая понять, каким он был прежде. И это наполняло Фаула еще большим восхищением. И взаимопонимание между ними налаживалось.

Правда, однажды эти хрупкие связи сильно пошатнулись, и невольным виновником стал Димьен.

Обычно, когда Фаул и Деймос приходили на тренировочную площадку, там никого не было. Птенцы королевы не были фанатами ратного дела, а с Димьеном они не пересекались. До сегодняшней ночи.

Телохранитель королевы так упоенно упражнялся с мечом, что даже не сразу заметил нарушенное одиночество. А вновь пришедшие и не думали его отвлекать. Деймос наблюдал за Димьеном, а Фаул за ним. А там было, на что посмотреть!

При виде холодного блеска стали в глазах Деймоса загорелся странный огонь. Нечто вроде предвкушения с огромным сожалением.

Увлеченный наблюдением, мужчина даже никак не прореагировал на то, что Фаул коснулся его голого плеча.

Большего для вампира клана Морры и ненужно было. Он словно коснулся обнаженного нерва, и позволил чувствам Деймоса утянуть себя, чтобы лучше понять.

Наблюдая за Димьеном, Деймос вспоминал, как сам поступал так же, и слишком живым еще было ощущение смертоносного клинка в собственных руках, чувства, как он пронзает плоть, лишает жизни.

Воспоминания грозили стать сплошной багровой рекой, и Фаул позволил себе похлопать Деймоса по плечу, чтобы отвлечь, не дать погрузиться в эту боль.

Деймос вздрогнул и покосился на Фаула. Тот все еще не убрал руку с его плеча, проговорив:

– Позволь прошлому оставаться лишь прошлым.

– Для меня это невозможно.

Разговор привлек Димьена. Одним ловким движением убрав меч в ножны на спине (только вампиры могут так быстро и без членовредительства), он проговорил:

– Фаул, тебе удалось невозможное: заставить нашего затворника смотреть, как кто-то орудует мечом.

– Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я использовал принуждение, – парировал вампир.

– Вот как, – протянул Димьен, еще пристальнее оглядев Деймоса, но тот уже принял абсолютно невозмутимый вид.

– Да. Мы тоже решили поразмяться, – ответил за двоих Фуар. – Кстати, меч, кажется, не твой.

– Бамбура. Но как ты догадался?

– Со временем это пройдет, но пока заметно, что ты привык к более коротким мечам. Да и ощущение меча, изготовленного именно под тебя, сразу видно.

– У тебя такой?

– Да, и не один.

– А у тебя, Деймос?

– Что? – кажется, вампир выпал из разговора, о чем-то задумавшись.

– У тебя тоже бывают проблемы с новым оружием? – уточнил Димьен.

– Нет.

– Ни с каким?

– Я все-таки был воином, – безразлично пожал плечами вампир.

– Да мы все тут… – начал было телохранитель, но оборвал себя на полуслове и предложил: – А докажи!

– Что?

– Мы ни разу не видели тебя в деле. Может, ты и не воин вовсе?

Деймос удивленно посмотрел на спорщика. Видно, что гордость борется в нем с безразличием, и неизвестно, что бы победило, если бы Димьен не ляпнул:

– Не беспокойся, я не буду тебя убивать, даже если ты проиграешь.

Вот тут-то глаза Деймоса не просто загорелись – заполыхали. Он сделал шаг вперед и сухо сказал:

– Хорошо. Давай оружие.

– Меч?

– Все равно.

Фаул с некоторым ошеломлением наблюдал, как телохранитель достает из короба еще один меч. Ничем не хуже первого, только изогнутый. Скорее ятаган. Деймос его принял, и они вышли в круг. А Фаула не покидало ощущение, что все это ошибка.

Лицом к лицу, глаза в глаза, пара шагов и резкий выпад. Наблюдая за Димьеном до этого, Деймос, похоже, сделал все необходимые выводы и первым нанес удар.

Фаул запоздало подумал, что Деймос еще никогда не имел дела с вампиром в бою, их возня, право, не в счет. Но Деймос ничуть не походил на сомневающегося.

Давненько вампиру клана Морры не доводилось наблюдать за таким поединком. Даже он едва успевал следить за движениями бойцов. Выпады, парирования и снова выпады. Похоже, у Деймоса, в самом деле, не возникло никаких проблем с видом оружия. Он сражался, словно бог войны. Неистово и отточено. Димьен держался не хуже, но… Деймос не придерживался какого-либо стиля, а просто следовал интуиции.

Через четверть часа Фаул с удивлением стал подмечать, что Димьен начал делать мелкие ошибки, просто не поспевая за постоянно меняющейся ситуацией. У него был талант, но не было тысячелетнего воинского опыта. И еще один момент: подобно берсерку, Деймос совсем не обращал внимания на себя, словно тело лишь продолжение оружия, и все.

Очередная нерасторопность, доведенная до конца метким ударом по ногам, повалила Димьена на спину. Он попытался вскочить, но не вышло. Деймос оказался сидящим на нем верхом, а горла коснулась холодная сталь. Оставалось только принять собственное поражение.

Взгляд Деймоса на какое-то время стал прежним, оба вампира очень четко поняли это. В нем клокотала ярость битвы. Но не непредсказуемая в своем горячем безумстве, а укрощенная. И холод. Безжалостный холод, от которого Димьену сделалось не по себе. С таким взглядом ничего не стоит и голову отрубить.

Снова нервно сглотнув, Димьен проговорил:

– Ты победил.

На это Деймос то ли всхлипнул, то ли фыркнул и отбросил меч прочь. Свой. И почти сразу же Димьен ощутил, что ничего больше не давит на него сверху. Не мешкая, вампир вскочил на ноги и устремился к своему противнику, но не с жаждой мщения, а воскликнув:

– Я никогда не видел ничего подобного! Это великолепно!

Деймос лишь покосился на него, не разделяя энтузиазма. Его лицо снова приняло замкнутое выражение. Он уставился на почти затерявшийся в траве меч и процедил:

– Лучше бы выиграл ты. Любое оружие в моих руках проклято, как и я сам.

Может, Димьен и не заметил, но Фаул сразу почувствовал, какая боль скрывается за этими словами. Но мужчина, не ожидая, пока кто-либо что-либо осознает, поспешил прочь.

Бросив на телохранителя неодобрительный взгляд, Фаул последовал за Деймосом.

Димьен посмотрел вслед, сокрушенно покачав головой. Он не хотел, но чувство вины тяжелой плитой навалилось на плечи. И он решил сделать то единственное, что казалось ему правильным.

Глава 8

Менестрес редко проводила за бумагами ночь напролет, но пришло сразу несколько писем, требующих ответа, поэтому она засиделась. Ее оторвал от дел почти робкий стук в дверь.

Димьен не имел обыкновения стучать столь неуверенно, а то, что это был он, не вызывало сомнений. Заинтересованная, Владычица Ночи дала разрешение войти.

Телохранитель мало того, что тщательно закрыл за собой дверь, так еще, кажется, испытал облегчение, уверившись, что в комнате больше никого нет.

Состояние вампира, его волнение, все больше беспокоили Менестрес. Она спросила:

– Что с тобой, Димьен? Ты будто сам не свой!

Вместо ответа мужчина достал свой меч и, опустившись на колени и склонив голову, на вытянутых руках протянул оружие королеве.

– Что все это значит? – удивилась Менестрес.

– Госпожа, прошу простить меня за то, что не оправдал Вашего доверия. Я не могу больше быть Вашим телохранителем!

– Что за чушь? Встань и объясни толком!

Димьен не шелохнулся, но ответил:

– Я не достоин той чести, что вы оказали мне, госпожа!

– Почему вдруг?

– Есть куда более выдающиеся, более достойные этого титула!

Пока Менестрес плохо понимала, что случилось с ее верным телохранителем, но кое-какие догадки были, поэтому она спросила:

– Это как-то связано с Деймосом?

– Да, госпожа.

– И как именно? – приходилось буквально вытягивать слова из вампира, который, кажется, полностью убедил себя, что недостоин.

– Возможно, не следовало этого делать, но мы поразмялись немного на мечах. Я раньше не думал об этом, но пришлось убедиться опытным путем: Деймос гораздо более опытный и искусный воин, чем я. И он гораздо больше достоин быть вашем телохранителем, госпожа.

– Ах, вот ты о чем, – протянула Менестрес. Честно говоря, она сначала подозревать уже нечто гораздо худшее. – Есть еще какие-то причины?

– Нет, госпожа.

– Понятно. Убери меч, Димьен, – вампир нехотя повиновался. – А теперь подойди и сядь ко мне поближе.

Мужчина выполнил и это, правда, сел прямо на пол у ног своей королевы. Впрочем, возможно, это и к лучшему. Ласковым движением Менестрес коснулась почти белых волос и сказала:

– Твое наблюдение очень ценно. Для тебя самого, в первую очередь. Но, пойми, я выбрала тебя не только за воинское искусство. Опыт дело наживное. Просто, в отличие от тебя, да и почти любого другого вампира, у Деймоса огромное воинское прошлое. Фактически, только это он и умеет, что стало одной из причин, почему ему так плохо.

– Но ему нравится эта стезя. Я видел, как горели его глаза!

– И вместе с тем, Деймос ощущает огромный груз вины.

– Но он справится. Такая сила…

– Я тоже склонна верить в это, но исцеление займет годы.

– И все-таки он принял служение вам, так не лучше ли будет…

– Нет. Прикажи я Деймосу, он не откажется, воспримет как покаяние. А что твоя служба для тебя, Димьен?

– Честь, – не задумываясь ответил вампир. – Именно вы дали мне новую жизнь, и я всегда хочу быть рядом, чтобы как-то помочь…

– Вот видишь. Это и есть ключевая причина, почему я выбрала тебя. Ты – хочешь.

– Но, уверен, желающих найдется немало.

– Я выбрала тебя.

– Просто, тогда мне некуда было идти…

– Не старайся приписать свое толкование моим действиям, – нахмурилась Менестрес.

– Простите, госпожа.

– Пустое. Но запомни вот что: искусных в том или другом – немало. Есть уникальные таланты. Но если пытаться быть выше их всех, то потеряешь себя. Каждый особенный сам по себе.

– Я вас разочаровал, – вздохнул Димьен.

– Ничуть. Ты прожил не так уж и много, поэтому просто скажу: такое бывает. Не равняйся на кого-то, не пытайся заменить Бамбура, будь собой. И если тебя так уж восхитило мастерство Деймоса, то попроси его дать несколько уроков. Возможно, он и согласится, когда поостынет. Как он к этому отнесся?

– Азарт битвы выветрился сразу же, как только сталь его меча коснулась моего горла. Отшвырнув оружие, он просто ушел. Фаул пошел за ним.

– А, тогда ладно, – искорки беспокойства в глазах Владычицы Ночи тотчас погасли.

– Это было глупо с моей стороны – втягивать Деймоса. Но он с такой жадностью смотрел на мою тренировку… Захотелось как-то растормошить, – сокрушенно посетовал Димьен.

– Рано себя корить, – ободряюще улыбнулась Менестрес. – Возможно, ему и нужна была некоторая встряска.

– Не стоит меня утешать, – похоже, вампир готов был призвать на свою голову все кары мира.

– Я лишь говорю, как есть. Ты мне нужен, Димьен.

Мужчина посмотрел на свою госпожу таким чистым и преданным взглядом, что становилось даже немного не по себе. Но Менестрес мужественно справилась с этим испытанием и одарила телохранителя поцелуем в лоб. Димьен залился румянцем, а ведь до этого его ничем нельзя было смутить, и проговорил:

– Клянусь никогда больше не разочаровывать вас!

– Мне не нужны клятвы, – улыбнулась Менестрес. – Я не разбрасываюсь друзьями.

Кажется, эта фраза окончательно успокоила телохранителя.

С Деймосом оказалось не так просто. Он вовсе не собирался бежать к Владычице Ночи и изливать ей свою душу, впрочем, как и к кому-либо еще. Вместо этого он просто направился к себе. Фаул насилу нагнал его почти у самых дверей.

Подобного сопровождения он явно не ждал. Деймос едва не захлопнул дверь перед носом вампира, но тот вцепился в нее, тихо спросив:

– Можно мне войти?

Ему, наверняка, ответили бы отказом, но тут в коридоре заслышались чьи-то шаги, и не желая что-либо объяснять прилюдно, Деймос впустил назойливого друга.

Времени оглядываться у Фаула не было – в любой момент могли выставить вон. Поэтому, успев заметить лишь аскетичность убранства, он проговорил:

– Спасибо, что позволил войти. И извини.

– За что? – Деймос был хмур, как грозовая туча.

– За назойливость. Но твое поведение обеспокоило меня.

– С чего бы тебе так обо мне беспокоиться? – голос вампира звучал резко и хлестко, как плеть.

И снова Фаул умолчал истинную причину, ответив лишь:

– Ну, это вроде как моя вина. Я вытащил тебя на эту тренировочную площадку.

– Не ты же вложил мне в руки меч! Так что не нужно отягощать свою совесть моими грехами.

– Может, я могу чем-то помочь?

Вопрос удивил Деймоса и выбил из колеи. Он посмотрел на вампира, как на сумасшедшего, так что тот даже проговорил:

– Я серьезно.

Но эта фраза заслужила лишь презрительной усмешки, на что Фаул выдал:

– Не стоит меня недооценивать. Не исключено, что именно во мне твое спасение!

– Не говори глупостей, – мрачно заявил Деймос. – Прошлое нельзя затереть, как рисунок на песке. Лучшее спасения для меня – смерть.

Так просто, без каких-либо переживаний по этому поводу. Фаул даже поежился, словно, и впрямь, почувствовал холод могилы, а потом серьезно заявил:

– Теперь ты говоришь глупости! Пройдет. Просто дай себе время.

– Пройдет? – ярость пробилась через безразличие Деймоса. – Да я чуть не убил его!

– Чуть – не считается. Это же тренировка.

– Но я хотел его убить! Почувствовать, как сталь вспарывать плоть, как хлещет кровь побежденного!

– И все-таки ты не дал волю страстям. Это просто воинский азарт. Бывает. Ведь ты воин с самого детства.

– Это не оправдание моим темным желаниям. Я не должен был брать в руки меч!

– А если бы от этого зависела твоя жизнь?

– Слабое оправдание. Тем более, я слишком живуч.

– Ты сожалеешь об этом?

– Не исключено.

– Тебе настолько плохо?

– Не знаю. Мое малодушие повинно во многих и многих смертях.

Сказав это, Деймос уставился на какую-то ему одному видимую точку, отказываясь продолжать разговор.

Фаул видел, что вампир погружается в себя, причем в такие глубины, что это может быть опасно. Прежде всего, для него самого. Таким образом Деймос может остановиться, а потом и вовсе уснуть сном, похожим на смерть. И не известно, когда он решит пробудиться. И Фаул решился действовать. Действовать так, как подсказывала интуиция.

Вампир коснулся лица Деймоса, погладил безупречно гладкую щеку, от чего тот вздрогнул, как от удара. Он уже и забыл, каково это, когда тебя касаются добровольно, по собственному желанию.

– Что ты… – хотел было спросить Деймос, но тут же длинные пальцы прижались к его губам. Фаул проговорил:

– Ш-ш. Не беспокойся. Это не больно. Я так хочу помочь тебе! Не кори себя! Твоя вина гораздо меньше, чем ты думаешь.

– Ты ничего не знаешь об этом, – возразил вампир.

– А может, знаю гораздо больше, чем ты думаешь?

– Откуда?

– Я принадлежу к клану, который чувствует острее остальных, и может помочь справиться с тяжестью прошлого.

– Каким образом?

– Еще не знаю. В каждом случае свой метод. Ты позволишь получше посмотреть на то, что так тебя мучает?

– Я… я не знаю, как к этому отнесется госпожа…

– Она лишь рада помочь тебе, пусть и с моим участием.

Деймос по-прежнему недоверчиво смотрел на вампира, явно не веря в подобные методы. Но Фаул не собирался так просто отступать. Придвинувшись еще ближе к собеседнику, он спросил:

– Так ты позволишь мне заглянуть в тебя?

– Как именно?

– Мне нужно коснуться тебя, вот так, – Фаул положил ладони на плечи мужчины, и еще мы соприкоснемся губами. Можно попробовать еще через кровь, если первый вариант для тебя неприемлем.

– Мне все равно.

– Тогда я предпочту первый. Это легче. Прошу, не пытайся меня оттолкнуть или закрыться, я не сделаю ничего лишнего.

– Ладно, – в голосе вампира все еще слышались сомнения.

– Ш-ш, все будет хорошо. Посмотри мне в глаза, Деймос, прошу.

Мужчина подчинился, и тут же был поражен диковинным сиянием радужки вампира. Наверное, такие глаза и в темноте светятся. Отводить взгляд не хотелось. Наоборот, Деймос всматривался все пристальнее.

Фаул чуть улыбнулся и сдвинул руки, так что одна ладонь легла на затылок мужчины, а другая сместилась на грудь, туда, где под пальцами гулко билось сердце. Порадовавшись, что Деймос так и не надел рубашку, Фаул начал подстраиваться под этот древний ритм, а потом их губы соприкоснулись.

Секрет именно в ударах сердца. Когда замедляешь или убыстряешь свое, и оно начинает биться в унисон с другим, тогда и приоткрывается дверь в сознание.

Фаул занимался подобным далеко не в первый раз, но очень давно такого не было, чтобы он сразу будто в черную бездну рухнул. Отчаянье давным-давно поселилось в душе Деймоса, наполнив ее этой непроглядной мглой. Она липла к вампиру, норовила затянуть поглубже, так что приходилось почти продираться.

Только Фаул смог преодолеть эту темноту, отгородиться от нее, как пришли образы. Сотни, тысячи кусочков жизни Деймоса. Самой разной направленности. Но вовсе не жестокость занимала большую часть, а какая-то беспросветность.

Жизнь Деймоса вряд ли можно было назвать счастливой. Фаул слышал многое о ней от Менестрес. Но слышать и видеть, ощущать, как часть себя – совсем разные вещи.

Да, на руках Деймоса было очень много крови, он делал порой жуткие вещи, но за чувством огромной собственной вины не стоит забывать и об обстоятельствах. Деймос так же легко сам шел на риск и смерть, как и посылал других. Он, в самом деле, не знал, что бессмертен. Но Деймос всегда нес ответственность в полной мере, и теперь был доведен чувством вины почти до безумия.

И за свое разбитое сердце Деймос тоже винил себя. Не уследил, не уберег. Нужно было вообще оставить Фуара дома.

Имя возлюбленного всплыло довольно неожиданно, а потом пришел и образ. Молодой юноша с открытым, доверчивым лицом. Только глаза выдавали, что он не так уж прост.

Одного этого образа оказалось достаточно, чтобы понять, что эта рана на сердце Деймоса еще сильно кровоточит. И каждое воспоминание чуть освещает мрак души и одновременно затягивает глубже, в отчаянье.

Каково это: понять, что любишь, когда любимого уже нет в живых? Возможно, будь то первая любовь, удалось бы справиться, но это уже второй случай.

Рядом с образом черноволосого юноши возник другой. Тоже, можно сказать, юноша, только волосы светлые, но в его лице было нечто такое, что заставляло подумать о его нечеловеческой природе. Неужели это тот самый, который обратил Деймоса?

Всего два образа, две сердечные привязанности за такую долгую жизнь! Мелькали другие люди, но так быстро, мимолетом. Недолго жили, недолго были, хоть и считались приближенными. Но сам Деймос испытывал лишь легкий интерес. Боевые братья, иногда сестры. Вереница женщин, что смог разглядеть Фаул, не оставила в душе вампира никакого следа. Разве что налет разочарования и горечи от некоторых.

И вот так почти всю тысячелетнюю жизнь. У Фаула даже горло перехватило. Чем дольше он погружался, тем сильнее ощущал эту огромную боль, разочарование и вину. Деймоса ничего не держало в этом мире, скорее он был вампиру в тягость.

Понимая, что продолжать «исследование» дальше может быть попросту опасно, Фаул стал выбираться, но делал это очень аккуратно. Сделаешь резко – и можно не только ухудшить состояние «испытуемого», но и забрать часть его ощущений, как собственные, от чего уже очень сложно избавиться. Поэтому Фаул выпутывался медленно и осмотрительно.

И все равно он настолько «пропитался» этим отчаяньем, что было не по себе, и одновременно сочувствие к Деймосу стало просто огромным. Их «контакт» уже распался, но вампир не спешил убирать руки. Фаул переместил обе ладони на затылок мужчины, и, уткнувшись лбом в лоб, сказал:

– То, что ты испытываешь, вполне можно понять. Но ты не справляешься с чувствами. Позволь мне помочь.

– Как? – Деймос не стремился вырваться, но его голос стал хриплым. Нелегко заново пережить то, что причиняет такую боль.

– Сейчас, чтобы облегчить то, что я же и натворил, вот так.

И Фаул вновь коснулся губами губ мужчины. На этот раз в куда более настойчивом, глубоком поцелуе. Но за таким простым определением скрывалось нечто гораздо большее, значительное.

Деймос впервые столкнулся с талантом клана Морры поглощать эмоции. Это оказалось… неожиданным, но не таким неприятным, как предыдущий этап. Тоска, которая давным-давно давила в груди, чуть отступила. Но и только.

Тем временем поцелуй прекратился. Фаул отстранился, тяжело дыша. Потребуется не меньше дня, чтобы переварить этот небольшой кусочек, что он проглотил сегодня. Благо, вампир давным-давно не был новичком в этом деле, и прекрасно понимал, когда следует остановиться, чтобы не навредить ни «пациенту», ни себе. Даже с такой малости сердца обоих шумно колотились о ребра.

Переведя дыхание, Фаул спросил:

– Как ты?

Прежде чем ответить, Деймос прислушался к себе, и только потом заключил:

– Нормально. Хоть и немного необычно.

– Тебе стало лучше?

– Хм… пожалуй. Как будто ничего сегодня и не было.

Честно говоря, Фаул надеялся на более глубокий эффект, но хоть такой. Чем никакого. Значит, надежда все-таки есть. С некоторым сожалением отпустив Деймоса из своеобразного объятия, Фаул сказал:

– Я еще не Черный Принц, и у меня не хватит сил излечить тебя в одночасье, но я могу тебе помочь, если «лечение» будет регулярным, особенно, если мы создадим узы крови.

– Что, прости?

– Хм, как бы лучше объяснить… Когда ты только прибыл сюда, Менестрес велела взять ее кровь?

– Да.

– Это связь вассала. Так Магистр распространяет свою власть на тех, кто не является ни его птенцом, ни членом его клана. Конечно, с Владычицей Ночи ситуация несколько иная, но принцип таков.

– Вроде ошейника раба?

– Нет. Связь обоюдна. Ты таким образом клянешься в верности, но и заручаешься поддержкой.

– Ты хочешь сделать так же?

– Не совсем. «Узы крови», что предлагаю я, обоюдны. Нам нужно будет взять кровь друг у друга, и мы будем лучше, теснее чувствовать. Эта связь чем-то похожа на супружество.

– Хм… И как долго она продлится?

– Вообще-то до конца дней. Разорвать подобную связь очень сложно.

– И что я обязан буду делать для тебя?

– Ничего. Это не рабство, Деймос, не отношения хозяина и слуги, а равное партнерство.

Эта тирада была встречена недоверчивым взглядом. Деймос, видно, не очень-то проникся предложением. К тому же отношения «хозяин-раб» были ему привычны, а вот дружба и партнерство в новинку. Фаул это понимал, поэтому и поспешил заверить:

– Я ни в коей мене не тороплю с решением. Это очень серьезный выбор. Подумай. Посоветуйся с Менестрес, если хочешь.

– Я не знаю, нужно ли мне это, – признался Деймос.

– В смысле?

– Я совершил немало зла, и должен за это ответить.

– Хм, – Фаул задумался, как бы получше объяснить, что таким образом лишь хуже будет. Наконец, он осторожно начал: – Временами ты сам подстегиваешь свое чувство вины, и оно выросло гораздо больше нормального размера. Настолько больше, что это разрушает.

– Как именно?

– С каждым днем ты все больше теряешь волю к жизни.

– Но я прожил достаточно, чтобы не бояться умереть.

– Вот об этом я и говорю. Такие состояния в нашем клане называют «душевная гниль». И ты довел себя до такого предела, что самому уже не выбраться.

– Это обвинение?

– Нет. Просто констатация факта. И я могу тебе помочь, пусть излечение и займет какое-то время. Но в конечном итоге ты станешь прежним.

– А не испугаешься меня прежнего?

– Нет. Я уже видел это в твоем сердце. Ничего страшного или отвращающего. Ты бы тоже это понимал, встречайся чаще с нашим народом.

– Хм. Но зачем это тебе?

– Что зачем? – не сразу понял Фаул.

– Пытаться помочь, – объяснил Деймос, сверля вампира взглядом, словно давая понять, что даже слукавить не получится.

– Когда Менестрес пригласила меня, ты казался интересным случаем, – нехотя признался Фаул, подумав, что за тысячелетнюю жизнь пора научиться называть вещи своими именами. Вот только не с Деймосом, видимо. Фаул очень боялся его «спугнуть», так как, действительно, хотел помочь. Поэтому он опасался говорить, что хочет Деймоса и в еще одном смысле. Куда более обычном и приземленном. Но озвучь такое желание, и вампир немедленно решит, что ему предлагают сменить одно рабство на другое, с довеском в виде постельных отношений. Такой расклад Фаула никак не устраивал, поэтому он и ограничился таким пространным объяснением.

Деймос снова уставился на него пристальным взглядом, явно не удовлетворенный объяснением, но дальнейших расспросов не последовало, он лишь сказал:

– Хорошо, я подумаю.

– Отлично. Если нужны какие-то дополнительные разъяснения, то я с радостью…

– Я знаю.

На этом их разговор и закончился. Хоть и не хотелось, но Фаул оставил Деймоса в одиночестве, понимая, что тому есть над чем подумать.