Текст книги "Я сведу тебя с ума"

Автор книги: Алисон Джерис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

9

– Я ждал этого весь день, – вздохнул Ральф, целуя ее глаза, щеки, губы.

Он опустился в большое старинное кресло и притянул ее к себе на колени. Руки Беатрис обвили его шею. Неужели все это наяву? Былая робость исчезла. Осталось страстно нарастающее желание.

– Спасибо за чудесное ожерелье, – прерывисто прошептала она.

– Тебе нравится? Правда?

– Я люблю его… Люблю… Люблю!

Ральф дотронулся до ожерелья. Прохладные грани заструились, ожили, переливаясь в отблесках пламени.

– Топаз – твой камень… Цвет совсем такой же, как твои глаза, когда ты улыбаешься.

– А я осрамилась с подарком, – вынесла себе приговор она. – Когда увидела виски, я сразу подумала о тебе. Не нашла другого способа напомнить о нашей ночи в машине.

– Напомнить? Мне? – Ральф с упоением, медленно целовал ее шею. – Если бы ты знала, как я хотел повторения этой ночи. Не было ни одного дня, чтобы я… – Его голос звучал все глуше.

Беатрис внимала сбивчивому признанию Ральфа, не вникая в привычный смысл слов. Для нее это была музыка, прекраснейшая музыка на свете!

В честь Рождества она надела свой самый роскошный туалет. Свободная блузка нежного атласного шелка цвета слоновой кости, с вырезом у шеи, куда сейчас так удачно вписались топазовые бусы. Прямая юбка из испанского бархата темно-коричневой тональности. Особую изысканность наряду придавал наброшенный на плечи ажурный золотистый платок.

– Я не мог думать ни о чем другом весь вечер. Ты такая красивая… Трикси… – Его рука плавно остановилась у выреза блузки.

У Беатрис перехватило дыхание, когда он проник под нежный шелк. Легкий стон вырвался из ее губ, но через мгновение она опомнилась.

– Думаешь, дети спят? – опасливо шепнула Беатрис.

– Ты права… Надо проверить.

Бережно вскинув ее на руки, Ральф миновал гостиную, поднялся по лестнице и остановился около комнатки Софи. Беатрис осторожно приоткрыла дверь. Из-под одеяла торчали ушки плюшевого зайца и знакомые золотистые локоны. Заглянув в соседнюю комнату, они с минуту созерцали Эндрю, разметавшегося по кроватке, и картинно посапывающего Патрика.

– Спят так, что из пушек не разбудишь, – шепнул Ральф. – Думаю, нам тоже пора в постель?

И когда Беатрис чуть заметно кивнула, он понес ее в свою спальню. Ажурная шаль волнистым шлейфом тянулась по устланному мягким ковром полу.

Ральф плечом распахнул дверь. В противоположном конце у широкой кровати горела лампа под матовым кружевным абажуром. Мягкий свет озарял только эту часть просторной комнаты. Через мгновение Беатрис уже была там… Их губы слились в поцелуе, источающем ненасытное желание, их руки ласкали друг друга все нетерпеливее…

Ральф расстегнул молнию ее юбки, и тяжелый бархат послушно поддался уверенному движению его рук. Он приспустил блузку, осыпая плечи девушки беспрестанными поцелуями. Беатрис запрокинула голову, пораженная необычайно экстатическим проявлением своей чувственности в ответ на каждое его прикосновение. Никогда прежде она не ощущала ничего подобного, не помнила, чтобы влечение было таким безудержным.

Его губы горячо прильнули к ее груди, и тело Беатрис отозвалось сладкой дрожью. Ральф опустился на колени, и его страстные прикосновения все сильнее опаляли ее кожу. Пальцы Беатрис проникли в его темные волосы, она тихо стонала, тело непроизвольно изгибалось в ответ на его ласки. Ральф овладевал ее бедрами, мягким изгибом ягодиц… И вновь он приник к ее груди…

Беатрис была уже совершенно обнажена. Она неумело попыталась расстегнуть его рубашку, брюки… Внезапно Ральф отклонился и… Неужели?! Нет, не отходя от кровати, он скинул с себя одежду. Глаза девушки потемнели, сладострастно любуясь его загорелым мускулистым телом.

Через мгновение он вернулся к ней. Время остановилось. Беатрис полностью подчинилась ему, и Ральф увлек ее за собой в неизведанный мир наслаждений.

– Ральф! Мой Ральф… – повторяла она как заклинание, не желая, чтобы это прекратилось, исчезло, словно наваждение.

Он что-то невнятно отвечал, но разве в словах было дело, когда неистовый единый ритм нес их сквозь поток невыразимых ощущений.

Лишь под утро пришло недолгое забытье. Сладкое забвение по ту сторону добра и зла.

Ральф очнулся первым и, склонившись над Беатрис, терпеливо ждал. Но лишь только заметил ее пробуждение, с несказанной нежностью поцеловал свою любимую родинку чуть ниже шеи.

– Давно не виделись, моя прекрасная леди. Я хочу быть с тобой, вместе… Слышишь? Всегда.

После этой ночи многое изменилось. Ральф просто преобразился, помолодел. Исчезли глубокие морщинки, которые раньше не сходили с его вечно нахмуренного лица. Даже суровые, жесткие линии рта как-то смягчились, разгладились. В глазах его постоянно сверкали веселые искорки. Не проходило и часа, чтобы он не выкинул какой-нибудь озорной, мальчишеский, всегда непредсказуемый фортель. Беатрис знала, что она и только она причастна к этому чуду.

Внешне они держались с предельной осторожностью, стараясь ничем не выдать себя. Беатрис чувствовала, что ее привязанность к детям заметно усилилась, но считала часы, когда неугомонное трио окажется в постели и она сможет утонуть в объятиях Ральфа. Он ни разу не сказал, что любит ее, но Беатрис уже не нуждалась ни в каких заверениях. К чему слова? Они живут настоящим… Каждой минутой, каждым мгновением своей близости.

Три дня и три ночи неземного блаженства незримой стеной отгородили их от суетной повседневности. Все рухнуло двадцать девятого декабря. Словно ад разверзся перед Беатрис. Увы, за райское забвение приходилось жестоко расплачиваться.

Ральф вышел из кабинета мрачнее тучи. Таким Беатрис еще никогда его не видела.

– Тебе звонят из Лондона, – ледяным тоном произнес он.

– Мне? – искренне удивилась Беатрис, откладывая в сторону полотенце, которым вытирала тарелки после ленча. – Кто бы это мог быть? – сказала она беззаботно. И тут как молнией ударило! – Джерри…

Куин давал ей срок до конца декабря. Проклятье! Как же она могла забыть?

– Этот тип назвался твоим другом, – с непередаваемым омерзением протянул Ральф. – Я решил, что нетактично допытываться подробнее.

О боже, надо как-то выкрутиться. Что за бред ревновать к Джерри? Но где же выход?

Ральф резко повернулся к ней спиной.

– Не стоит заставлять ждать близкого знакомого, – процедил он. – Похоже, другу не терпится…

Беатрис, не пререкаясь, вошла в кабинет и взяла трубку. Джерри никогда не тратил время на прелюдии.

– Привет, крошка! Как наши успехи? Тебе уже удалось соблазнить Маккензи? – с ухмылкой осведомился он.

Решение пришло внезапно. Пусть эта мразь по-прежнему считает, что она вовсю обхаживает Ральфа, чтобы выслужиться перед ним. Главное – выиграть время. Любой ценой!

– Эй, Трикси! Что примолкла? Дело на мази?

– Он почти клюнул, но… радоваться пока рано.

– Ты что, совсем обалдела?! Размазывает там мелодраматические сопли! Слушай, детка, – Куин угрожающе понизил голос, – только не вздумай меня дурачить.

– Мне нужно всего несколько дней, – уверенно сказала Беатрис. – Перед самым отъездом я загоню его в угол и…

– Понял, можешь не продолжать. Даю еще одну неделю, но смотри…

Медленно спускаясь по лестнице, Беатрис пыталась собраться с духом, чтобы открыть Ральфу правду. Завтра приезжает Сара… Значит, необходимо без отлагательств объяснить ему все так, чтобы не испортить их последней рождественской ночи.

Она искала Ральфа повсюду, но его нигде не было. Оказывается, до самой темноты он расчищал снег с дороги, которая вела к замку. Хмурый, озябший, он, даже не переодевшись, уселся ужинать, совершенно игнорируя хлопотавшую на кухне Беатрис.

– Это звонил знакомый, – начала Беатрис, лихорадочно взвешивая каждую фразу. – Дело в том, Ральф… у меня с ним чисто деловые отношения.

– Тесные отношения! Так будет точней и… должно быть, очень близкий знакомый, если у него слу-чай-но оказался наш номер телефона.

– Нет, он… – замялась Беатрис. – Он всего лишь хотел…

– Ты не обязана в чем-либо отчитываться передо мной! – яростно оборвал Ральф и встал из-за стола. – Запомни, твоя жизнь в Лондоне меня нисколько не касается.

Беатрис восприняла это как пощечину. Вряд ли можно яснее выразить, что, в сущности, она ему безразлична. Ее цинично поставили на свое место. «Хозяин» поиграл в кошки-мышки со своей «гувернанткой», сорвал цветок удовольствия, который оказался под рукой. А сейчас подвернулся удобный повод отделаться от лондонской соплячки. Вот он и раздул шекспировскую трагедию из ничтожного пустяка. А она-то размечталась, возомнила себя прекрасной дамой «нашего барона»! Правда, если бы Ральф знал правду, то, возможно… Но как ей признаться во всем сейчас?

Впервые после Рождества Беатрис проводила ночь в своей комнате. Постель казалась отвратительно холодной. Она лежала без сна, вопреки доводам рассудка вслушиваясь в томительную тишину. Вдруг сейчас войдет Ральф и признается, что виною всему его необузданная ревность и что на самом деле он не хочет, чтобы она уезжала. Беатрис заверяла себя, что в тот же миг откроет ему все. И они будут вместе, как прежде, освободившись от паутины бредовых интриг. Что вообще может иметь значение по сравнению с их близостью?

Но Ральф так и не пришел. Она лежала одна, ворочаясь с боку на бок, вздрагивая от слуховых галлюцинаций, разговаривая сама с собой. Временами Беатрис охватывали припадки бешеного озлобления. Если бы Ральф любил ее, он бы верил ей и не заставлял бы рыдать в одиночестве.

На следующий день они встретились за завтраком. Осунувшаяся от сумасшедшей ночи, Беатрис была подчеркнуто официальна. Ральф насупленно ковырялся в тарелке, но выглядел этаким бодрячком. Выспался в свое удовольствие, решила Беатрис и еще больше помрачнела.

За столом царило раздражение. Ральф не очень охотно согласился взять детей в аэропорт. Он собирался встретить Сару. Но тут же посыпались пререкания. Занудный спор о том, кто где будет сидеть, продолжался до тех пор, пока Ральф не прикрикнул на них, что поедет один, если этот бедлам не прекратится.

– А как со мной? – сказала Беатрис, когда дети, выскочив из-за стола, побежали собираться.

– В машине нет места, – отрезал он.

– Я говорю не о том, чтобы поехать в аэропорт, – уточнила Беатрис. – Я спрашиваю, когда ты хочешь отправить меня в Лондон? Твоя сестра будет здесь, и, я полагаю, в моем присутствии больше нет необходимости.

Вместо того чтобы броситься к ней и заключить в объятия, уверяя, что она всегда будет нужна ему, Ральф еще больше нахмурился.

– Не будем обсуждать это сейчас, – резко заявил он. – Я спешу, и, если эти несносные нытики не поторопятся, мы опоздаем. Поговорю с Сарой о деталях, когда она приедет.

Потрясающе! После того, что было между ними, ее отъезд был простой деталью, которая будет обсуждаться с его сестрой! Оставшись одна, Беатрис тоскливо слонялась по замку, как помешанная. Получается, ее судьба зависит от настроения Сары? Беатрис готова была выскочить на дорогу, поймать попутную машину до вокзала, и провались все к чертовой матери!

Появление Сары действительно стало судьбоносным. Сестра Ральфа оказалась хрупкой миловидной блондинкой с большими голубыми глазами. Она держалась с очаровательной непринужденностью, тонко разобравшись в ситуации. Весь вечер Сара искусно гасила стычки, которые вспыхивали между Беатрис и Ральфом. А позднее, улучив подходящий момент, оказалась с Беатрис на кухне.

– Я хотела поблагодарить вас за искреннее, чуткое отношение к детям, – начала она, принимаясь помогать Беатрис прибраться после ужина. – Они мне все уши прожужжали о том, какая вы чудесная. Только о вас и верещали всю дорогу из аэропорта.

– Мы успели привыкнуть друг к другу, – сказала Беатрис, чувствуя, как горло перехватывает от слез.

– Вы очень выручили нас. Мои оболтусы оставили бы Ральфа без головы. Да и Софи бывает неуправляемой. Провести Рождество в столь не похожей на лондонскую обстановке… вдали от семьи, близких… Я в неоплатном долгу перед вами.

Беатрис всеми силами старалась скрыть от нее свое состояние. Если бы Сара только знала, что происходит здесь на самом деле!

– Простите за нескромность, дорогая, но что за кошка пробежала между вами и братом? – внезапно спросила Сара. – Дети уверяли меня, что вы с ним прекрасно ладите.

– Уверяли? – Беатрис сосредоточенно драила плиту.

– А разве нет?

– Сложно ответить на этот вопрос…

– Забавно, но вы буквально повторяете слова брата, – улыбнулась Сара. – Правда, он добавил к этому, что у меня будет возможность судить самой. Все не так просто… – сказала она, понижая голос. – Ральф – крайне сложный человек.

– Я знаю… – Спиной Беатрис ощутила, что он уже здесь.

– А, братец! – невинно воскликнула Сара. – Мы как раз говорили о тебе.

Краска бросилась в лицо Беатрис.

– Обсуждали сроки моего отъезда, – поправила она, опустив голову.

Ральф уставился куда-то в угол. Проницательный взгляд Сары незаметно прощупывал строптивую парочку.

– Но, Беатрис, пожалуйста, потерпите еще несколько дней, – почти с мольбой попросила она. – Мне нужно хоть чуточку отдышаться. Хорошо? – Сара повернулась к грозному главе семейства. – Надеюсь, ты не возражаешь, милый?

– Нет, – произнес Ральф после некоторого колебания.

– Отлично, ну вот, все улажено. – Сара довольно улыбнулась. – Вы ведь останетесь, Беатрис?

Замешательство Ральфа не укрылось от Беатрис. Разумеется, если у нее есть гордость, она должна настоять на немедленном отъезде. С другой стороны, благодаря дипломатичной Саре появляется реальный шанс спокойно объясниться при случае. Если она уедет, все будет кончено.

– Я остаюсь, – тихо промолвила она.

Найти удобный момент для общения с Ральфом! Легко сказать… На следующее утро его не было за завтраком, и, когда Беатрис беззаботно поинтересовалась, куда запропастился «наш барон», у Сары округлились глаза.

– Я видела его из окна спальни. Ральф прогуливался в парке. Похоже, он в очень дурном настроении. Не рискнула навязываться под горячую руку. – Она взглянула на Беатрис. – Что происходит?

– Лучше спросите у него, – буркнула Беатрис в досаде на собственную бестолковость.

– Классический ответ! – с иронией отметила Сара. – Братец заявил мне примерно то же самое.

Беатрис решила, что пора переменить тему.

– Как вы переносите разницу во времени? – спросила она, прежде чем сестра Ральфа успела перейти в наступление.

Сара моментально разгадала этот тактический маневр.

– Спасибо, душенька, вы очень внимательны. Перелет был утомительный, а во всем остальном…

– Вы прекрасно выглядите. В Канаде ласковое солнышко?

– С погодой замечательно повезло. – Сара опустилась в кресло. – Первое время приходилось неотлучно находиться при подруге. Но она оправилась довольно быстро. Ей нужен был не столько уход, сколько общение с близким человеком. И я не могла отказать в этом. Много времени мы проводили на воздухе. Лыжи, прогулки… Короче, идеальный, здоровый образ жизни. Я ведь приехала туда совершенно разбитой, и это помогло мне опять почувствовать вкус к жизни, – призналась она. – Билл оставил меня с бессознательной жестокостью мотылька, красивого, беззаботного мотылька. Одиночество дало мне возможность подумать, и я поняла, что замужество было ошибкой. Она умолкла и грустно улыбнулась.

– Когда мы впервые встретились, Билл напомнил мне Рональда, нашего кузена. Ральф, наверное, рассказывал о нем, да?

Беатрис утвердительно кивнула.

– Но на самом деле это было условное сходство… – Сара внезапно стала чем-то неуловимо похожа на своего брата. – Полагаю, я не первая женщина, которая совершает ошибку, веря, что может изменить мужчину в супружестве. Нужно любить их такими, какие они есть, а не такими, какими мы хотели бы их видеть.

Беатрис подумала о Ральфе, который мог быть суровым и упрямым и вместе с тем таким нежным. Да, любить – значит принимать человека со всеми его пристрастиями и недостатками.

– Не стоит ожидать от мужа идеальных совершенств, – согласилась она.

Беатрис почувствовала глубокую симпатию к сестре Ральфа. А не познакомить ли ее с Чаком Ричардсоном? Он сильный, добрый и излучает такую надежность, что любая женщина рядом с ним почувствует себя защищенной. Однако, если пригласить Чака в Кроуфорд, Ральф опять все испортит.

Спустя полчаса в замке объявился хозяин и, даже не заглянув к дамам, заперся в кабинете. Мальчишки продолжали нескончаемую дуэль на водяных пистолетах, перемещаясь по всему дому.

И тогда Беатрис, Сара и Софи устроили свой военный совет. Было принято решение – проветриться, а чтобы совместить приятное с полезным, сходить в поселок за покупками.

Перед входом в магазин Сара и Софи задержались, встретив сына Марии. Целеустремленно направившись в гастрономическую секцию, Беатрис вздрогнула – чьи-то огромные ладони закрыли ей глаза.

– Трикси! Вы совсем забыли своего доктора? Только не говорите, что не было возможности позвонить! – Чак сбросил с плеч сумку, доверху набитую консервами.

– Как прошло Рождество?

Беатрис растерянно улыбнулась, искренне желая быть поприветливей.

– Было… чудесно, – сказала она наконец.

– Так! А на этот вечер мне опять нельзя рассчитывать?

– На вечер? – безразлично переспросила Беатрис.

Чак с изумлением посмотрел на нее.

– Ну и ну! Неужели вы забыли, что завтра Новый год?

Что праздновать, когда Ральф не разговаривал с ней последние два дня?

Беатрис неопределенно пожала плечами.

– Сестра Ральфа только что вернулась из Канады и, вероятно, все еще страдает от разницы во времени, вряд ли она захочет ночного веселья.

– Кто это сказал? – раздался совсем рядом веселый голос Сары. – Вот уж не думала, что мой приезд будет сопровождаться таким трауром. Конечно же, мы будем встречать Новый год.

– Мама, это Чак! – Софи настойчиво тянула мать за руку, сгорая от желания представить ей своего любимца.

Чак и Сара с ходу завязали оживленную болтовню. Это так отличалось от ее первой встречи с Ральфом… Могут же быть нормальные человеческие отношения… А ее угораздило влюбиться в законченного психопата.

– Беатрис! Ау!!

Новоиспеченная парочка, улыбаясь, наблюдала за Беатрис. Они удивительно подходили друг другу.

– Держу пари, что наша мечтательница не слышала ни слова, – констатировала Сара.

– Из-звините, – запинаясь, пробормотала Беатрис, болезненно подозревая, что ее терзания заметны со стороны, – как-то не вовремя расслабилась.

– Сегодня Чак ужинает у нас, – деловито пояснила Сара. – Давайте прикинем, что надо купить.

Беатрис с напускным энтузиазмом принялась обсуждать меню. Ее радовало, что Сара и Чак так быстро понравились друг другу. Но неизвестно еще было, как отреагирует на нежданного гостя Ральф. Вдруг он заподозрит, что это ее инициатива?

К счастью, Сара все сама рассказала брату. Ральф недовольно поморщился, но промолчал. А вечером волей-неволей ему пришлось играть роль радушного хозяина.

Уже через полчаса Ральф несколько смягчился, когда выяснилось, что доктор более интересуется его сестрой, чем Беатрис. Сара была очень оживлена и на протяжении всего вечера удерживала Чака при себе, исподволь стараясь, чтобы Ральф выполнял обязанности кавалера своей дамы.

Беатрис по достоинству оценила ее тактику, но удовлетворения это не приносило. Слишком разительный контраст существовал между их обоюдным натянутым поведением и сердечной симпатией, соединившей Чака и Сару.

Вечер казался бесконечным. Тщетно Беатрис искала благовидного предлога, чтобы покинуть гостиную. Она предполагала, что и Ральф испытывает подобное чувство. Однако делать было нечего…

Когда пробило полночь, они не сговариваясь как-то ухитрились избежать ритуальных новогодних поцелуев, обменявшись лишь искусственным подобием улыбки. Но не тут-то было…

– Вы не поздравили друг друга с Новым годом! – с укором воскликнула Сара, и что-то в ее тоне побудило Чака повнимательнее отнестись к происходящему.

Ральф обреченно покосился на нее. Глаза Беатрис наполнились слезами, и она повернулась, чтобы выбежать из комнаты, игнорируя элементарные приличия, но Ральф поймал ее запястье.

– Я как раз собирался это сделать, – внушительно сказал он, притянув ее к себе.

Беатрис попыталась высвободить руку, но он лишь сильнее сжал пальцы. Лицо его оставалось непроницаемым, будто маска.

– С Новым годом, Трикси. – И прежде чем она успела отстраниться, их губы встретились…

Этот вынужденный поцелуй совершил чудо! Легкого прикосновения было достаточно, чтобы дать волю сдерживаемой в течение двух последних дней страсти. Их уста нашли друг друга, словно жили своей собственной жизнью. Их плоть неистово требовала своего, не считаясь ни с кем и ни с чем…

Сара и Чак были совершенно забыты. Не нужно было обсуждений и объяснений. Обнявшись, они бесцеремонно покинули гостиную и поднялись в его спальню. Бессвязно бормоча ласковые слова, Беатрис и Ральф с неловкой поспешностью раздели друг друга и предались страсти с неистовым упоением.

Это было безумие! Это было возвращение к жизни! Вновь и вновь тела их сливались в одно, побуждаемые неутолимой жаждой. Первые признаки сознания вернулись к ним лишь на рассвете.

– Сара, наверное, ничего не может понять, – предположила Беатрис с довольным вздохом.

Ральф, подбросив вверх подушку, засмеялся.

– Уверен, что сестренка все точно просчитала. Сама подумай… Ведь это она нас помирила.

Беатрис прильнула к нему.

– Я так рада, что она это сделала.

– О себе уж не говорю, – отозвался Ральф. – Я поначалу разозлился на нее за приглашение твоего доктора. Думал, что она пытается свести вас, пока не сообразил что к чему.

– Чака она у меня отбила. Взамен придется довольствоваться тобой, не так ли? – Соблазнительно изогнувшись, Беатрис дразняще посмотрела на возлюбленного. – Но, думаю, я это переживу!

– Трикси, прости меня за все, – взволнованно попросил он. – Я обезумел от ревности, когда позвонил твой чертов друг и попросил позвать тебя, словно ты его собственность. Он был так развязан, что хотелось послать его. Я припомнил все, что ты рассказывала о своей жизни в Лондоне. И вдруг… – Ральф с печальной улыбкой перебирал ее волосы, вспоминая свое состояние в то злосчастное утро. – Вдруг мне показалось, что для тебя здешняя жизнь – всего лишь эпизод. И когда ты заговорила о возвращении в Лондон, я понял, что не хочу твоего отъезда. Я так разозлился на себя, что влюбился, а ты меня не любишь, что не мог мыслить здраво. Я не знал, что делать, пока Сара не подтолкнула меня к тебе, и стало ясно, что только этого мне и нужно.

Беатрис едва слышала его последние слова.

– Ты любишь меня? – прошептала она с затуманенными глазами, с трудом веря, что это правда.

– Разве ты не знала этого? – спросил он, нежно прикасаясь к ее спине.

Беатрис уже начинала понимать многое, но одновременно усиливалось тягостное чувство вины. Она все еще не раскрыла ему пролог кроуфордской истории.

– Ральф! – решительно начала она.

– Мммм…

Беатрис сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в холодную воду.

– Мне нужно кое-что тебе сказать! – скороговоркой выпалила девушка, но Ральф прервал ее, целуя ключицы и лаская бедра. – Ральф, – снова повторила она в отчаянии, и он неохотно поднял голову и улыбнулся ей.

– Что?

В его глазах и улыбке было столько тепла, а прикосновения так томительно призывны, что сердце Беатрис предательски сжалось, и непреклонное намерение рассыпалось в прах. Беатрис не могла омрачить этого мгновения. Если она выплеснет сейчас эту грязь, в лучшем случае начнутся затяжные объяснения, в худшем – он отвернется от нее, взгляд станет каменным, лицо непроницаемым.

– Ну так что? – снова спросил Ральф, и она заколебалась, когда он ласково откинул с ее лба непослушные пряди волос.

– Я… я…

Беатрис боролась со своей совестью, затем уступила страстному желанию.

– Я люблю тебя, – вырвалось у нее, прежде чем она смогла вымолвить что-нибудь другое, но слова были произнесены, и их невозможно было вернуть. – Я люблю тебя… люблю… люблю! – беспрестанно повторяла Беатрис, снова и снова покрывая его лицо поцелуями.

Ральф блаженствовал, глаза его засияли, как никогда.

– Не уезжай, – чуть слышно попросил он. – Останься со мной.

– Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.

– Тебе придется остаться надолго, – многозначительно предупредил Ральф.

Она потупилась, чтобы скрыть слишком явное торжество.

– Хорошо, – с лукавой покорностью пролепетала Беатрис.

Ральф в упоении припал к ее губам, и все остальное было забыто.