Текст книги "Я сведу тебя с ума"

Автор книги: Алисон Джерис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

4

Как и предполагал Ральф, дети обосновались в гостиной, перед телевизором. Эта комната выглядела уютной по сравнению с подавляюще громадным залом, окруженным галереей, где в средние века слух пирующих рыцарей услаждали менестрели. Чего стоил один невероятной величины камин, больше похожий на пещеру, а на стенах размещалась впечатляющая коллекция охотничьих трофеев. Правда, если сопоставить с лондонской квартирой, которую она делила с тремя подругами, даже гостиная казалась неестественно огромной, но теплых тонов темно-красные обои и удобная, относительно современная мягкая мебель все же придавали помещению вполне жилой вид.

Эндрю небрежно растянулся на полу, а Патрик и Софи кувыркались в креслах, видимо находя слишком скучным спокойно смотреть мультфильм. Беатрис попыталась притворно подладиться к ним, памятуя наставления Терезы о том, что дети предпочитают отношения на равных.

– Интересная передача? – с примирительной улыбкой спросила она.

Они не обратили на это заигрывание никакого внимания. Оскорбленно передернувшись, Беатрис направилась к телевизору и выключила его.

– Не пора ли нам познакомиться? – угрожающе отчеканила она.

– Мы уже здоровались, – грубо напомнил Патрик.

– Что ж, поздороваемся еще раз, – произнесла девушка сквозь стиснутые зубы. – Ваш дядя предложил, чтобы вы показали мне замок. Так что извольте встать, если это не чересчур тяжелое задание.

Патрик и Эндрю недовольно переглянулись, но было ясно, что они не посмеют ослушаться Ральфа. Насупившаяся троица вразброд покинула гостиную.

Экскурсия едва началась, а Беатрис уже пожалела об этом. Со вселенской усталостью, совершенно не свойственной юному сорванцу, Патрик плелся впереди. Все его пояснения состояли из вялых взмахов руки и бессвязных реплик:

– Лестница в башню… спальня… бильярдная… лестница… Там – комнаты для гостей, библиотека… Кабинет дяди Ральфа.

Софи и Эндрю уныло ковыляли где-то сбоку с видом невинных страдальцев. И зачем только она с ними связалась?

Осмотрев помещения, расположенные вокруг главного зала, Беатрис по заговорщицкому перешептыванию и коварным рожицам своих подопечных поняла, что они что-то затевают. От перспективы провести Рождество с этими маленькими чудовищами у нее стыла кровь в жилах. Собравшись с духом, Беатрис решила не поддаваться на провокации.

– Эту комнату часто показывают гостям. – Патрик подобострастно приоткрыл тяжелую, украшенную древним щитом дверь.

Софи и Эндрю с невнятным, подозрительно угодливым щебетанием потащили ее за собой. Судя по всему, это был угловой отсек сторожевой башни. Беатрис подошла к узкому оконцу, из которого была видна лишь полоса покрытого галькой берега.

– Здесь однажды по ошибке заперли гувернантку, а все думали, что она сбежала. Она умерла от голода, прежде чем кто-то сообразил заглянуть сюда. Когда ее нашли, у нее пальцы были ободраны до костей от попыток открыть дверь.

– Что? – резко обернулась Беатрис, однако было слишком поздно.

Патрик выскользнул из комнаты последним. Она подскочила к двери, но услышала зловещий скрежет засова.

– Сейчас же откройте! – исступленно крикнула девушка, колотя в дверь, но ответом было только сдержанное хихиканье и удаляющийся топот.

Эти гаденыши заперли ее. Звать на помощь практически бесполезно, ведь они забрели в отдаленный уголок замка, а стены такие толстые, что никто никогда ее не услышит. Боже, как глупо… как бездарно она попалась! Даже если удастся открыть окно, выходящее на скалы, ее голос унесет ветром. Слепая, бессильная ярость буквально сотрясала Беатрис. Будь все проклято! Только бы выбраться отсюда, больше ей уже ничего не нужно.

Ральф обнаружил ее через полтора часа, когда Беатрис впала в состояние тупой, подавленной депрессии. Первое время она затравленно металась по своей темнице из угла в угол, теперь же в беспамятстве сидела на узком гранитном выступе у бойницы, уставившись куда-то под ноги.

– Жаль, что вы не нашли с детьми общий язык, – произнес он, глядя на Беатрис с явным осуждением.

– Дети? Это не дети… – захлебываясь, начала она. – Это исчадия ада!

– Не стоит преувеличивать, – раздраженно обронил Ральф. – В конечном счете они не причинили вам никакого вреда.

– О да… дети приберегают ритуальное жертвоприношение на ночь в качестве милого маленького сюрприза.

– Не говорите чепухи! – озлобился он. – Если не можете с ними справиться, я позвоню в агентство и попрошу, чтобы прислали кого-нибудь другого.

Прекрасно! Именно об этом она и мечтает. Но как быть с репутацией Терезы? И самое главное, в тот же момент Беатрис вспомнила о своей нелегальной миссии.

– Меня не волнует, как ты это обстряпаешь, – сказал ей Джерри перед отъездом. – Но можешь быть спокойна, я всегда плачу по заслугам.

Ясно, что Джерри Куин и пальцем не шевельнет – ее выставят из Кроуфорда в первый же день. Сделав героическое усилие, Беатрис проглотила обиду.

– Детям всегда нужно время, чтобы привыкнуть к новому человеку, – вывернулась она и натянуто улыбнулась. – Я уверена, что все устроится и мы подружимся.

– Хотелось бы верить, – остывая, проворчал Ральф. – У меня нет времени, чтобы снова договариваться с агентством, и, откровенно говоря, есть более интересные занятия, чем торчать на вокзале, встречая и провожая гувернанток.

Остаток дня выдался крайне отвратительным. Беатрис еле сдерживалась. Несмотря на свое наплевательское отношение к ней, Ральф, похоже, устроил племянникам страшный нагоняй, когда обнаружилось, что она исчезла. И дети, разумеется, считали виноватой в этом ее. Во время еды они не скрывали своей враждебности, но, как только Ральф вернулся в свой кабинет, ее непримиримые враги куда-то исчезли. Это устраивало Беатрис. Несомненно, они разрабатывают план реванша, но сейчас ее беспокоило только одно – чтобы ночь прошла без приключений.

На следующее утро дела пошли чуть лучше. Ночью похолодало, и под скупыми лучами зимнего солнца земля сверкала инеем. За завтраком Ральф объявил, что за свою вчерашнюю проделку с Беатрис племянники должны вымыть его автомобиль. Дети капризно заныли, но Беатрис с удовлетворением заметила, что он не обращает на их протесты ни малейшего внимания. Скоро присмиревшее трио появилось во дворе, вооруженное губками, ведрами и шлангом. Небо заволокло тучами, и на улице стало совсем холодно.

Беатрис, мстительно усмехаясь, споласкивала тарелки. Так им и надо! – ликовала она. Наспех прибравшись в кухне, девушка вышла во двор, чтобы насладиться полным поражением своих недоброжелателей.

– Что-то работа не слишком спорится, – заметила она, обращаясь к Эндрю, который вяло протирал номер.

Взгляд, который этот щенок на нее бросил, не сулил ничего хорошего, но Беатрис не ожидала немедленного нападения. И когда Эндрю попросил Патрика бросить ему губку, она и не подумала посторониться…

Мокрая, грязная губка угодила ей прямо в шею, ледяные струйки воды поползли за ворот. На мгновение Беатрис задохнулась от шока.

– Извините! – лицемерно засуетился Патрик, а Софи и Эндрю захихикали.

– Почему… вы… вы…

Не отдавая себе отчета в происходящем, Беатрис схватила упавшую губку и бросила ее в старшего сорванца. Орудие мести со свистом угодило Патрику в самую физиономию, и он немедленно заревел. Это словно послужило сигналом. Губки вдруг полетели во все стороны на поле стихийной битвы. Беатрис схватила шланг и, торжествуя, обдала визжащего Патрика с ног до головы, а Софи и Эндрю предательски окатили ее в спину из большого пластмассового ведра.

Среди поднявшегося гвалта Беатрис начала со смехом гоняться за ними по всему двору, пока не оказалась прижатой к мокрому багажнику джипа. По команде Патрика ее подвергли безжалостной щекотке.

– О господи! Отпустите, слышите! Я сдаюсь!

Общее веселье было нарушено глухим звуком открывающейся двери. Ральф грозно появился на ступеньках, глядя на распоясавшуюся компанию.

– Что здесь происходит?

Его неодобрительный взгляд упал на Беатрис, которая, высвободившись от своих мучителей, нетвердо шагнула навстречу.

– Мы всего лишь приводили в порядок вашу машину, – объяснила она, едва сдерживая смех.

– Хорошенькое дельце… Получается, что теперь даже дома у меня не будет покоя! – взорвался Ральф. – Как же не стыдно… Посмотрите на себя, – продолжил он с неудовольствием. – Предполагалось, что вы будете присматривать за детьми, а не потворствовать их глупым играм.

У него был такой уморительно-серьезный вид, что Беатрис и ее собратья по несчастью не выдержали и дружно залились звонким хохотом.

– Простите, пожалуйста… мы не хотели… Правда, ребята? – Беатрис обняла прижавшихся к ней шалунов.

– Я рад, что вы находите это столь забавным, – сказал Ральф, слегка побледнев от уязвленного самолюбия.

– Но, мистер Маккензи, кажется, вы должны быть довольны, что мы хорошо проводим время, – заметила она. – Разве не так? – обратилась Беатрис за поддержкой к детям.

Проказники энергично закивали, но Ральф был далек от того, чтобы радоваться такому способу примирения, и выглядел еще более раздраженным, чем прежде.

– Пожалуйста, идите и развлекайтесь где-нибудь в другом месте, – сердито сказал он. – Я пытаюсь работать. В вашем распоряжении весь замок, неужели нужно поднимать шум прямо под окнами моего кабинета? И ради всего святого, переоденьте их, – приказал он Беатрис. – Мне вовсе не хочется огорчать сестру сообщением, что дети провели Рождество, подцепив простуду.

Строгая отповедь Ральфа объединила всех участников сражения, особенно когда Беатрис якобы случайно брызнула из шланга прямо ему под ноги. Взгляд, который бросил на нее Ральф, закрывая дверь, заставил ее пожалеть о своей выходке, но когда Беатрис повернулась к детям, их глаза сияли горячим восхищением. Несомненно, Ральф внушал племянникам благоговейный страх, но отныне она могла рассчитывать на их искреннюю симпатию.

– А теперь мы пойдем и переоденемся! – весело распорядилась девушка.

Сорванцы послушно проследовали в дом.

Снова начинался дождь. Вечная изморось, которая пытается превратиться в снег. Собирая губки и ведра, Беатрис тоскливо посмотрела на небо. Солнце ненадолго выглянуло на прощание и скрылось в набежавших низко зависнувших тучах. Ясное морозное утро, ознаменовавшееся неожиданным примирением с детьми, вызвало у нее почти рождественское настроение. И вот опять этот серо-коричневый полумрак…

Собрав детей в гостиной, она шутливо предложила им научиться играть в покер. Это была единственная карточная игра, которую Беатрис знала.

Когда Ральф застиг их на месте нового преступления, Патрик и Софи наперебой галдели около стола. Беатрис, чтобы создать подходящую атмосферу, опустила красные бархатные шторы, единственная лампочка освещала ее напряженный поединок с Эндрю.

– Что здесь происходит? – ядовито поинтересовался Ральф, но они только замахали руками в досаде на непрошеное вмешательство.

– Шшш… – укоризненно прижала пальчик к губам Софи.

Ральф застыл в нетерпеливом ожидании. Эндрю спровоцировал Беатрис на неверный ход и с пронзительным визгом ознаменовал свою победу.

– Что я вижу? Вы учите детей азартным играм… – Он искоса наблюдал, как Эндрю алчно сгребал со стола кучу спичек, которые символизировали деньги. – Вы не могли бы заняться чем-нибудь более полезным… например, приготовить ленч? – добавил Маккензи сурово, взглянув на часы. – Уже третий час.

– Беатрис отлично блефует! – восторженно заявил Эндрю, и Ральф на несколько секунд застыл, судорожно пытаясь обрести дыхание, будто рыба, оказавшаяся на берегу.

– Меня это совсем не удивляет, – подавив гнев, вымолвил он.

Собрав карты, Беатрис гордо вскинула подбородок.

– Я займусь ленчем, – с достоинством объявила она.

Шумной стайкой дети, естественно, последовали за ней на кухню.

– Наша Беатрис совсем не похожа на гувернанток, которые были раньше, – произнес Патрик с видом человека, делающего величайший комплимент.

Она огляделась вокруг и, убедившись, что Ральфа нет поблизости, поманила их и приложила палец к губам.

– Вы умеете хранить тайны?

Три головки разом кивнули.

– Я не настоящая гувернантка, – таинственно сообщила девушка. – Я секретный агент спецслужб, засланный в замок Кроуфорд.

Эндрю и Софи чуть ли не в пол вросли от изумления, лишь Патрик счел своим долгом несколько попетушиться.

– Дядя Ральф знает? – озабоченно обронил он.

– Нет, что ты… и ничего не должен заподозрить, – вскинулась Беатрис, многозначительна разводя руки. – Пусть он продолжает думать, что я несколько глуповата, так я смогу остаться здесь и разузнать все о замке без его ведома.

– Но зачем? – выдохнула зачарованная Софии.

Хороший вопрос. Беатрис напустила на себя еще более важный вид.

– Мой шеф подозревает, что здесь не все благополучно, – сообщила она с загадочным выражением лица, надеясь, что они не станут допытываться, кто этот шеф.

– Мы можем помочь? – требовательно ухватил ее за локоть Эндрю.

– Слишком опасно… впрочем… нарисуйте мне план замка, – сказала она, радуясь тому, что подвернулось основание заглядывать в каждый уголок и одновременно развлекать детей.

Если повезет, Джерри Куин очень скоро получит такую информацию о Кроуфорде, которая ему и не снилась…

До самого вечера озабоченные племянники сновали по всему замку с бумагой, карандашами и линейками.

– Чем они заняты? – спросил Ральф, возвращаясь в свой кабинет через главный зал и заметив Софи и Эндрю, торопившихся вверх по лестнице. – Уж больно деловиты…

– О, есть один проект… – Беатрис лукаво прищурилась.

– Проект? – Его брови скептически изогнулись. – И какого же рода?

– Секретный! – отозвалась она не без кокетства.

Он задержался у двери, подозрительно провожая взглядом Беатрис, которая, прихватив со столика несколько журналов, направилась в гостиную.

– Значит, вы все-таки умеете обращаться с детьми, – с неохотой признал он вдогонку. – Я уже было начал сомневаться в том, что вы действительно гувернантка.

Расположившись на софе, Беатрис поздравляла себя с тем, что все так прекрасно устроилось. Возможно, Рождество пройдет не так уж плохо. Дети заняты, она положила начало сбору информации для Джерри, и даже Ральф изменил свое мнение о ней.

Однако новое испытание не заставило себя ждать. Ужин превратился в настоящее бедствие. Беатрис забыла заранее достать из морозильника полуфабрикаты, оставленные Марией, и была вынуждена готовить сама. Старая газовая плита вела себя непредсказуемо. Кроме того, девушка толков не могла вспомнить ни одного рецепта. Лучшее, что ее озарило, – подобие спагетти с импровизированным соусом и тушеные овощи. Нечто подобное ей довелось как-то отведать у Терезы, но сейчас… Дети возили переваренные макароны по тарелкам, поклевав из приличия немного салата. Ральф бесстрастно ел, но она догадывалась, что в душе он костерит гимн кулинарным способностям мисс Обри, который ему исполнили в агентстве.

– Всегда требуется некоторое время, чтобы приспособиться к новой кухне, – сказала она, предупреждая комментарии.

– Надеюсь, к Рождеству вы освоитесь, – буркнул Ральф, и Беатрис взглянула на него с дурным предчувствием.

– К тому времени Марии будет получше?

– Вероятно, но она, разумеется, проведет Рождество с собственной семьей. Я не намерен просить ее приходить сюда только потому, что вы не можете справиться с приготовлением индейки.

Беатрис выронила вилку. Она не особенно задумывалась о Рождестве, впервые предчувствие близкой опасности сразило ее.

– Мы только… будем одни?

– Полагаю, я достаточно хорошо объяснил это в агентстве, – вспылил Ральф. – Поскольку Сара не может быть здесь, кому-то нужно устроить для детей Рождество.

– Понимаю. – Беатрис тщетно попыталась представить себя сказочной принцессой, по мановению руки которой появляются сладкие пирожки и рождественский пудинг.

– Ну а как вы обычно празднуете Рождество? Ведь есть же в Кроуфорде какие-то традиции?

– Я не проводил здесь Рождество много лет, – сознался Ральф, – с тех пор как… словом, долгая история. – Выражение его лица становилось все более печальным. – Устраивайте на свой вкус.

– А вы что скажете? – Беатрис повернулась к детям. – Как встречали Рождество дома?

– В прошлом году это было ужасно, – тихо промолвил Патрик. – Это было первое Рождество без папы, и мама много плакала.

Беатрис поспешила сменить опасную тему.

– В таком случае мы придумаем свои традиции! – бодро объявила она. – Только давайте договоримся не делать подарков.

– Ой, нет! – одновременно подскочили Софи и Эндрю, даже Ральф от души улыбнулся их непосредственному испугу.

Все же он выглядит совершенно иным, когда улыбается. Беатрис была вынуждена отвести взгляд, в ее груди возникло странное чувство.

– Хорошо, сдаюсь! – Она шутливо вскинула вверх руки. Интересно, заметил ли Ральф, как странно звучит ее голос? – Давайте устроим настоящее Рождество. С чего начнем?

– Приготовим чулки, в которые Санта-Клаус положит подарки, – высказалась Софи, еще не совсем уверенная, что Беатрис пошутила, предложив отказаться от подарков.

– Это во-первых, – поддержала Беатрис. – Во-вторых, шампанское – к завтраку.

– К завтраку?

Ральф неодобрительно поднял брови.

– А почему бы и нет? – Она решила вести себя, как полагается настоящей хозяйке. – В конце концов, это Рождество, и не забывайте, что сами разрешили делать все, что я посчитаю нужным.

– Хммм… – протянул Ральф, явно сожалея о необдуманных словах.

– А мы тоже будем пить шампанское? – солидно уточнил Патрик.

– Конечно, – подтвердила Беатрис, опережая Ральфа, готового сказать «нет». – Во всяком случае, попробуете, – добавила она примирительно.

– А что потом? – нетерпеливо спросила Софи, и Беатрис, припоминая Рождество своего детства, почувствовала прилив вдохновения.

– Утром мы пойдем в церковь, потом откроем подарки и еще одну бутылку шампанского. – Она с озорством посмотрела на Ральфа. – Потом… дайте подумать… конечно, праздничный ленч; наверное, выпадет снег, и мы сможем слепить снежную бабу; потом будем пить чай у камина и вытаскивать цукаты из рождественского пирога. И танцевать! Обязательно до упаду. А еще – играть в фанты!

Захваченная собственной идеей, она залюбовалась на детей, которые сияли в предчувствии невиданных развлечений.

– Мы будем петь рождественские песенки и украсим замок дубом и омелой. Представляете, как замечательно?

Эндрю внимательно слушал, но какая-то мысль вдруг поразила его.

– А почему всегда дуб и омела? – полюбопытствовал он.

– Ну, я думаю, что дуб очень красиво выглядит на Рождество, – сказала Беатрис. – И омела нужна. Стоя под ней, ты можешь поцеловать любого.

Разумеется, Патрик и Эндрю были глубоко шокированы подобной перспективой.

– У-у-у… Еще чего! Только девчонки любят целоваться!

– Ах, бессовестные, – засмеялась Беатрис, стараясь изобразить обиду. – Что я буду делать, если такие почтенные джентльмены меня не поцелуют?

– Вы можете целоваться с дядей Ральфом, – любезно предложила Софи. – Правда, дядя Ральф?

Возникла неловкая пауза.

– Я думаю, у такой девушки, как Беатрис, нет проблем с кавалерами, – сухо ответил Ральф, и, к своему ужасу, Беатрис почувствовала, как жаркая волна поднимается к ее щекам.

Она поспешно поднялась и начала мыть тарелки, злясь на Ральфа за его холодный снобизм, поругивая Софи, которую никто не просил встревать с этим дурацким пожеланием. Да и сама она хороша… Кукла несчастная. Хуже всего, что навязчивая идея поцелуя прицепится теперь к ней как горный шотландский репей.

Бездумно переставляя посуду, Беатрис вдруг поймала себя на том, что вспоминает слова одной из своих подруг, что Ральф потрясающе красив. Нет, решила она, не совсем так. Было бы лучше, если бы он просто почаще улыбался ей, вот и все.

Беатрис отчаянно взволновалась от того, что ей придется провести вечер наедине с ним. Вчера, измученная поездкой, она отправилась спать вместе с детьми, но сегодня не может этого сделать. Что же будет? Как ей себя вести?

Она раздраженно вытерла руки. Подумать только! Нашла причину для нервотрепки… Беатрис вовсе не была девушкой викторианской эпохи, проводила вечера со многими мужчинами, большинство из которых были гораздо обаятельнее Ральфа Маккензи, и никогда не испытывала при этом ни малейшей неловкости. Вечеринки всегда удавались ей, она умела заполнить возникшую напряженную паузу забавной историей, пошутить, вовремя вставить нужное слово. Нет никаких причин для беспокойства, уверяла себя Беатрис. Она возьмет хорошую книгу, сядет в кресло, подождет около часа, чтобы продемонстрировать свое равнодушие, и отправится спать. Что в этом такого необычного?

– Ничего! – сказала она громко, располагаясь у камина в ожидании Ральфа, который спустится, как только пожелает племянникам спокойной ночи. – Абсолютно ничего!

Но вся ее бравада испарилась в тот же миг, как отворилась дверь и он появился. Да что же с ней происходит?! И никакой он не красавец, хотя… Между тем Ральф вплотную подошел к ней, машинально пощелкивая пальцами. Опять Чем-то недоволен. Опять не угодила…

– Что это за шпионскую историю вы наболтали Софи? – потребовал он объяснений, наливая себе виски.

– Ну совершенно не умеет хранить тайны! – воскликнула Беатрис с невольным возмущением. Можно было подумать, что речь идет о ее подруге.

– Не забывайте, девочке всего семь лет, и она просто разрывалась от желания поделиться со мной. Кажется, Софи надеется, что ореол секретного агента возвысит вас в моих глазах, – фыркнул Ральф.

– Я только поддразнила ребят, – сказала Беатрис довольно уныло. – Для них интереснее считать, что я Джеймс Бонд в юбке, а не занудная гувернантка.

Ральф осуждающе покачал головой.

– По-моему, у вас весьма неординарные представления о воспитании детей.

– Я не заметила вашего недовольства вчера, когда они весь день были заняты, – резко возразила Беатрис, втайне испытывая облегчение от его нападок. Ведь это позволяло забыть свое смятение перед его приходом. Она с воинственным видом поджала под себя ноги: – Если вы так много знаете о воспитании детей, почему бы вам не заняться этим самому?

– Потому, что я плачу вам солидные деньги, чтобы вы это делали за меня, – холодно напомнил Ральф. – Надеюсь, с завтрашнего дня вы найдете лучшее применение своим педагогическим способностям. До сих пор ваша деятельность ограничивалась азартными играми и дурачеством со шлангом.

Направившись к камину, он резко опустился в кресло напротив Беатрис, уставившись на нее с нескрываемым раздражением.

– Не могу понять, что подразумевали в агентстве, воспевая вас как милую, спокойную девушку. Кроуфорд был мирным местом, пока здесь не появились вы.

Беатрис ошарашенно вскинулась на него.

– Но я не сделала ничего предосудительного!

Ральф продолжал угрюмо всматриваться в нее поверх бокала.

– Пока, мисс Обри, вы не сделали ничего из того, что входит в ваши прямые обязанности, – уточнил он. – Я ожидал уравновешенности, умения элементарно готовить. Не говоря уже о том, что дети наконец-то войдут в нормальный режим… А получается сплошная чертовщина. Опомнитесь же! Голова раскалывается от ваших абсурдных затей.

– Я думала, вы хотите, чтобы мы поладили.

– Почему вы не можете делать это спокойно, как все?

Ральф повертел бокал в руке и выплеснул остатки виски в огонь.

– Вы безостановочно бросаетесь в крайности. Я не могу сосредоточиться над книгой, ожидая очередной фортель.

Беатрис надменно скрестила руки на груди.

– Я не виновата в том, что вы консервативный шотландец.

– Что именно вы под этим подразумеваете?

Сообразив, что отступать слишком поздно, Беатрис вызывающе вскинула подбородок.

– Вы просто ненавидите саму мысль, что кто-то веселится, – упрекнула она. – Рождество – Это великий праздник, а вас при упоминании шампанского чуть не хватил апоплексический удар.

– Но согласитесь, две бутылки на двоих перед ленчем – несколько чересчур.

– Успокойтесь, никто не собирается пьянствовать… – вздохнула Беатрис, поднимая упавший с дивана журнал. – Я только старалась придумать что-нибудь, хотела сделать этот день особенным, как вы сами просили, если помните. Кто же знал, что мистер Маккензи боится выпит несколько бокалов шампанского.

Ральф, в свою очередь, не на шутку обиделся.

– Это все оттого, что я не подпрыгнул от радости, узнав, что имею шанс поцеловать вас под омелой, не так ли? – нанес он ответный удар.

– Не говорите чепухи! – Беатрис сморщила губки и нарочито уткнулась в журнал. – Уверяю, что вполне обойдусь без флирта с целомудренным бароном Маккензи.

Ральф пропустил последнюю реплику мимо ушей, и это усилило ее негодование. Сколько же самонадеянности… Какой нахал! Можно подумать, что она мечтает потискаться с ним под омелой. Ей нравились романтичные, немножко взбалмошные мужчины. Ральф Маккензи не имел с этим ничего общего. И тут до девушки дошло, что она читает статью о радостях материнства. Беатрис нахмурилась и так резко перевернула страницу, что бумага порвалась. «Как добиться поставленной цели?» Это уже ближе. Она попыталась сосредоточиться, но слова прыгали у нее перед глазами. Особенно выводило из себя баранье равнодушие Ральфа. Сидит как чурбан и даже не замечает, что она старательно игнорирует его. Беатрис бросила на него быстрый взгляд. Надо же… о чем-то задумался. Разумеется, не о ней. Беатрис подавила вздох. Почему ее это так будоражило? Он же совсем неотесанный, предвзято настроен, в общем, невыносимый. Так почему сейчас против воли она воображает, как бы он поцеловал ее под омелой… или если бы вдруг он захотел заняться с ней любовью… Беатрис со стыдом поймала себя на запретных воспоминаниях. Вот Ральф расстегивает пуговицы ее блузки в темноте машины… И кровь горячо застучала в висках.

В отчаянии она перевернула страницу. Бумага громко зашелестела в тишине, нарушаемой только потрескиванием поленьев. «Десять способов улучшить сексуальную жизнь». Ошеломленная, она пролистала статью. Если бы на месте Ральфа оказался кто-то другой, можно было бы всласть посмеяться над выдержками из такого шедевра.

Но рядом сидел Ральф, и от дискуссии о сексе стоило воздержаться. Однако, проснувшись, воображение Беатрис не собиралось подчиняться доводам рассудка. Она представляла, какой он любовник, как эти твердо очерченные губы смягчаются в улыбке и приникают к ней в поцелуе, как уверенно его руки ласкают ее… Дрожь охватила Беатрис.

Опомнившись, она с ужасом подумала, что Ральф мог наблюдать за ней в таком состоянии. Нельзя быть такой сентиментальной, чувственной дурой!

– Что еще случилось? – не замедлил съязвить он.

– Ничего особенного… – Ее голос звучал с неестественным напряжением. – Ничего.

Он с минуту странно смотрел на девушку, потом снова повернулся к камину. С огромным усилием Беатрис сосредоточилась на журнальной странице. О боже, это все еще «Десять способов…» «Разговаривайте друг с другом, – читала она, – ваш партнер не может знать, что вам нравится, пока вы ему не расскажете. Не бойтесь поверять ему свои тайные фантазии, результат удивит вас обоих».

Что, если она скажет ему сейчас: «Ральф, я не перестаю думать о том, как ты раздевал меня в темной машине»? Изумление – слишком слабое слово, чтобы описать его вероятную реакция Беатрис еле сдерживалась от нарастающего приступа истерического смеха. Она была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила, как Ральф поднялся и нагнулся к корзине с поленьями у ее кресла.

Страшно переполошившись, Беатрис отпрянула в сторону. Журнал захлопнулся прежде, чем он успел заметить, что детская воспитательница интересуется методикой секса.

– Да что с вами опять? – Недоумевающий Ральф так и остался перед ней на корточках с поленом в руке.

– Так… не обращайте внимания, – сказала! она сдавленным голосом.

– Я только подброшу дров в огонь, – как бы оправдываясь, пояснил он. – Вы не возражаете?

– Нет, совсем нет. Хорошая мысль.

Девушка уже несколько успокоилась, но старательно отводила от него взгляд.

– Вы, кажется, очень взволнованы, Беатрис. – От слов Ральфа веяло холодком и легкой насмешливостью.

– Взволнована? – Она попыталась рассмеяться, но тщетно, раздался какой-то жалкий писк. – Из-за чего мне волноваться?

– Вот и я себя об этом спрашиваю, – медленно произнес Ральф, – и, поскольку серьезных причин нет, остается предположить, что ваше… во всем виновато ваше уникальное воображение.

Беатрис нащупала скользнувший вниз журнал.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Так уж и не понимаете?

Он без всякого предупреждения придвинулся, облокотясь на ручки ее кресла, так что Беатрис оказалась в ловушке.

– Думаю, артистически утонченная мисс Обри ожидает страстной сцены обольщения по крайней мере сегодня ночью.

Беатрис по-кошачьи свернулась клубочком, забившись в угол кресла. Пламя, бушующее в камине, бросало блики на ее каштановые волосы, отражалось в огромных встревоженных глазах. Ральф опустился на колени и, овладев запястьями девушки, приблизил ее к себе.

Беатрис не сопротивлялась. Она чувствовала себя бессильной, не способной протестовать. Казалось, ее душа, словно пойманная птичка, трепещет в пальцах Ральфа, сомкнувшихся вокруг запястий. Его ладони плавно скользнули выше, остановившись близ вздрогнувших локотков девушки.

– Вы думали, что я намерен воспользоваться вашей беззащитностью, Трикси? – спросил он. Насмешка, как подводное течение вторившая его голосу, стала уже хорошо узнаваемой. – Необузданный шотландец лишает чести хрупкую девушку в средневековом замке… Экзотично, не правда ли?

Руки Ральфа сквозь блузку жгли ей кожу, с властной нежностью поднимаясь к плечам. Беатрис знала, что может, более того, должна прервать этот спектакль, но взгляд бездонных синевато-серых глаз парализовал ее. Не хватало воздуха. Сердце замирало от сладкой, мучительной истомы. Его ладони прошлись по щекам Беатрис; от висков пальцы устремились к затылку и замерли, запутавшись в копне волос.

– Ннн… не делайте глупостей, – сумела выговорить она.

– Это не большая глупость, чем ваши истории… – тихо сказал Ральф, и она закрыла глаза, когда их губы почти соприкоснулись.

– О, как романтично, – с улыбкой шепнул Ральф. – Сколько эксцентрики…

Подстегнутая жалящим подозрением, Беатрис тревожно шелохнулась. Это всего лишь издевательская провокация? Ральф прочитал смятение на ее личике, сейчас он был похож на доброго, но очень озорного мальчишку.

– Конец первого отделения… занавес. Ведь так? – чуть слышно произнес он. Их губы соединились.