Текст книги "Я сведу тебя с ума"

Автор книги: Алисон Джерис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

Утром, добравшись до зеркала, Беатрис ужаснулась. Она выглядела совершенно измученной после бессонной ночи, которую провела, пытаясь изгнать из памяти одурманивающие ласки Ральфа, пытаясь убедить себя, что сумеет отгородиться от него раз и навсегда. До самого рассвета она металась, раздираемая противоречиями, находясь на грани умопомешательства.

Беатрис ненавидела это состояние. Она вообще не выносила, когда ее чувства вырывались из-под контроля. Но сейчас к этому примешивалось мучительное осознание своей зависимости от Ральфа.

В кругу друзей Беатрис слыла роковой чаровницей и доводила наивных поклонников до белого каления своей непредсказуемостью. А теперь Ральф с дьявольской жестокостью расправляется с ней ее же собственным оружием.

Можно себе представить, в каком виде Беатрис спустилась к завтраку. Ни оживленные мальчишки, ни Софи, которая сгорала от любопытства, требуя подробного рассказа о вечере с Чаком, – ничто не способно было улучшить ее настроение. Вдобавок Ральф цинично поинтересовался самочувствием «нашей очаровательной Трикси», присовокупив вскользь, что вынужден был встать пораньше, чтобы сварить детям овсяную кашу. А вслед за ним Патрик со свойственной ему непосредственностью спросил, почему она такая сердитая.

– Вовсе нет, тебе показалось, – промямлила Беатрис, не поднимая глаз.

Это была столь очевидная ложь, что три пары вопрошающих глаз устремились на дядю в надежде, что он объяснит, в чем дело. Ральф неторопливо попивал кофе.

– Я думаю, что Трикси разочарована прошлым вечером, не оправдавшим ее ожиданий, – объяснил он со спокойствием, которое любого могло довести до сумасшествия.

Она закусила губу и с такой силой сжала кулачки, что ногти впились в ладони. Софи тряхнула светлой головкой и недовольно насупилась.

– Это Чак рассердил вас, Трикси?

– Нет, не Чак, – вздохнула Беатрис, покосившись на «дядю Ральфа» с таким выражением, что сомнений ни у кого не оставалось.

Однако, совершенно не смущаясь, он всем своим видом выказал полное непонимание и с притворной озабоченностью осведомился о психическом здоровье Беатрис.

Дети хотя и были несколько ошарашены, но, быстро примирившись с тем, что любимая подружка не в духе и сегодня нечего ждать от нее развлечений, под первым же предлогом покинули кухню. Она надеялась, что Ральф последует их примеру, но он продолжал сидеть, демонстративно смакуя кофе. Воцарилась звенящая тишина. Решив, что ей вовсе не следует первой нарушать молчание, Беатрис принялась убирать со стола.

– Я ненавижу указывать, – промолвил, выждав время, Ральф. – Но вам не следует выставлять перед ними напоказ плохое настроение.

Беатрис, словно глухонемая, взяла банку с джемом, резко закрутила крышку. Она вела себя так, как будто находится здесь совершенно одна. Ральф отставил чашку в сторону.

– Ну хорошо, – вздохнул он. – Я прошу прощения, мне не следовало целовать вас.

– И вы полагаете, что этих извинений достаточно? – Беатрис поставила таз с грязной посудой в раковину и открыла кран с горячей водой.

– Что же нужно сделать, чтобы вы перестали обижаться?

– Это больше не должно повториться!

– Конечно, – сказал он после короткой паузы. – Не скрою, это мне понравилось, но, честное слово, у меня и в мыслях не было покушаться на ваше целомудрие. Я был в дурном настроении, когда вы вернулись, но совсем не хотел оскорбить вас. Поверьте, я был сам застигнут врасплох тем, что произошло.

Беатрис, повернув кран до предела, сосредоточенно наблюдала, как таз шумно наполнялся горячей водой, которая, взрываясь и пенясь пузырями, поднялась теперь почти до края раковины.

– Послушайте, Трикси, – снова начал Ральф. – Это был всего лишь поцелуй!

– Всего лишь поцелуй? Возможно. Но я не привыкла, чтобы меня целовали подобным образом! – резко ответила она.

– Так же, как и я…

В его голосе послышалась искренняя нота. Может быть, и правда… Может, и он испытал порыв безумной страсти, обуявшей ее прошлой ночью.

Беатрис засучила рукава, всецело поглощенная мытьем посуды.

– Наверное, мне стоит напомнить хозяину, что я здесь для того, чтобы развлекать детей, но отнюдь не вас? – сказала она, чувствуя долгожданное удовлетворение от верно найденного тона.

Казалось, это не произвело никакого впечатления на Ральфа.

– Я больше вас пальцем не трону, – отозвался он, явно забавляясь ситуацией. – Точнее, до тех пор, пока не получу специального приглашения.

– Не надейтесь! – Она чуть было не расколола сковородкой край раковины.

Беатрис чувствовала его глаза на своей спине, продолжая расшвыривать тарелки. Опять издевается… Наверняка вальяжно развалился в кресле и наслаждается тем, что она вот-вот окончательно рехнется. Нет уж, этого удовольствия «наш барон» никогда не получит!

Когда Беатрис услышала звук отодвигаемого кресла и поняла, что Ральф встал из-за стола, она насторожилась. Похоже, он наигрался и решил просто бросить здесь ее одну в таком дурном настроении.

К ужасу, Беатрис почувствовала, что глаза наполняются слезами. О боже, что случилось с ней? Она была так занята своими эмоциями, что не заметила, что Ральф вовсе не ушел, а, взяв полотенце, стоит рядом и спокойно вытирает тарелки.

– Трикси, дорогая, мы не можем ссориться на Рождество, – сказал он. – Это жестоко по отношению к детям. Давайте все забудем… я знаю, мне не следовало себя так вести.

Ральф замолчал, пытаясь заглянуть ей в лицо. Отвернувшись, она ничего не ответила.

– Я знаю, со мной не просто. Дурацкий характер, а тут столько навалилось – и книга, и дети, и теперь – вы. – Он замялся. – Во всяком случае, прошу прощения… Мы оба сегодня встали не с той ноги, правда?

– Да, – пробурчала она.

– Почему бы нам не начать сначала? – предложил Ральф, положив очередную тарелку на стопку уже вытертых. – Клянусь, ничего не повторится. Вам нужно только поверить…

Забыть все? Беатрис чуть навзрыд не разревелась. Что она может ответить Ральфу? Но ведь он просит прощения во имя детей…

– Я готов постараться и сделать все, что в моих силах, – продолжил он, заметив ее колебание. – Но в этом участвуют двое.

Как в поцелуе, подумала она, сжав губы. Неужели Ральф с дьявольской изощренностью вновь унижает ее? И в этот момент Беатрис начала осознавать, что устала копаться в своих настроениях и искать тайный смысл в его словах.

– Так что вы скажете? – взволнованно спросил Ральф.

Она перевела дыхание.

– Хорошо, – сказала Беатрис и наконец взглянула на него. – Начнем сначала.

– Отлично, – ответил Ральф и вдруг, самовольно завладев ее рукой, неловко ткнулся губами в мокрые пальцы.

Они опешили, сообразив, что в нелепой позе застыли около раковины, нежно улыбаясь друг другу. Повисло курьезное молчание. Наконец Ральф кашлянул и произнес:

– Пока мы одни и дети не слышат, хотел бы попросить вашего совета. Я должен купить им рождественские подарки. Как вы думаете, чего бы им хотелось?

– Я… не знаю, – сказала Беатрис, все еще не оправившись от столь неожиданной смены декораций.

– Я думал, вы с вашим опытом работы с детьми сможете дать мне хорошую идею.

Его слова заставили Беатрис вздрогнуть. Она позволила себе так зациклиться на своих обидах, что забыла, как сама бессовестно обманывает Ральфа.

– Я обязательно помогу, – согласилась она. – Но вам достался плохой консультант. Я никогда заранее не решаю, что купить, пока не увижу что-то интересное, и тогда, не в силах удержать себя, хватаю приглянувшуюся вещь, даже если приходится разориться.

– Странно, но именно так я и думал, – обрадовался Ральф. На его лице отразилось колебание. – У меня еще одна просьба… Не согласитесь ли вы отправиться со мной в город за продуктами? Я попросил бы Марию присмотреть за детьми. Допустим, завтра. Нужно воспользоваться хорошей погодой, купить побольше съестного на тот случай, если какое-то время не удастся выбраться из Кроуфорда.

– Чудесно!

Личико Беатрис просветлело. Ведь она обожает бродить по солидным магазинам. Это будет превосходное развлечение! И она проведет целый день вдвоем с Ральфом… Пусть минуту назад девушка неистово злилась на него, но сейчас даже не могла вспомнить почему. Ей повезло, что она родилась в старой доброй Англии, а не среди коварных, мстительных горцев.

– Я напишу, что нам надо купить, – весело сказала она.

Беатрис еще составляла длиннющий перечень покупок, когда звон колокольчика возвестил, что принесли обещанную елку. На самом деле лесники доставили две чудесных пушистых красавицы. Та, что побольше, – для холла, ель поменьше – для гостиной. Кроме того, у дверей оказалась целая гора веток дуба и омелы, чье сочетание в различной форме, будь то букет или венок, служило традиционным украшением шотландского дома на Рождество.

Ликование юных обитателей Кроуфорда было беспредельным. Патрик и Эндрю немедленно притащили из кладовой стремянки и принялись развешивать игрушки, не слишком прислушиваясь к бесперебойным указаниям Софи. Но восьмиконечные звезды на макушках пришлось укреплять Беатрис, которая только после этого смогла вновь ненадолго уединиться в своей комнате.

«Свечи» – каллиграфически вывела она в конце списка и затем добавила – «лампочки для елки» вспомнив, что старая елочная гирлянда, предназначенная для украшения елки в холле, перегорела.

После ленча Беатрис и дети, оставив Ральфа за работой, сходили в лес, где набрали корзину сосновых шишек. Они уложили их в плоские керамические тарелки, в комнатах сразу запахло смолой, чудесной зимней свежестью.

– Что мы будем делать со всей этой омелой? – спросил Патрик, указывая на охапки темно-зеленых веток, поблескивавших красными ягодами.

Беатрис посмотрела на омелу. Ох уж эта Софи с ее пожеланием «поцеловать дядю Ральфа»! Однако не надо, чтобы он заподозрил, что проблема поцелуя остается животрепещущей.

– Почему бы нам не подвесить ветки под люстрой, – предложила Беатрис, стараясь придать своему тону как можно больше небрежности.

Во всяком случае, полагала она, потолки в замке такие высокие, что вряд ли Ральф заметит омелу.

Успокоив себя этим доводом, Беатрис связала несколько веток красной лентой и, вскарабкавшись на самую большую стремянку с веревкой в зубах, безуспешно пыталась привязать к медному наконечнику люстры свою символическую ношу.

Ральф выбрал именно этот момент, чтобы войти. Он застал Беатрис, которая с дрожащими коленями копошилась под потолком, и зарычал, чтобы она немедленно спускалась вниз.

– Вы хотите сломать шею из-за этой омелы? Специально, чтобы сделать Рождество веселее?

– Вам не дает покоя мысль, что следует найти другую гувернантку, – огрызнулась Беатрис, краснея, что он застал ее за этим занятием.

– Полагаю, что сейчас это было бы весьма затруднительно, – холодно ответил Ральф. – Теперь держите лестницу, я попытаюсь повесить омелу, если одна романтическая натура столь нуждается в таких атрибутах.

Он ловко проделал всю непосильную для Беатрис операцию за пару минут. Но и спустившись, продолжал ворчливо отчитывать ее.

– Вы, кажется, напрочь лишены инстинкта самосохранения! Что молчите? Не могли позвать Патрика и попросить подержать стремянку?

– А Беатрис и дядя Ральф стоят под омелой? – тут как тут зачирикала Софи, которая тоже имела обыкновение появляться в самый неподходящий момент. – Тогда вы должны поцеловаться! – Она радостно запрыгала, хлопая в ладоши.

– Послушай, Софи, – начала Беатрис, – честно говоря, мне кажется, что твой дядя совершенно не намерен делать это. Он только что прочитал мне лекцию о здравом смысле, заставляя меня спуститься на землю и забыть о романтике.

К своему удивлению, она увидела, как хмурое лицо Ральфа прояснилось.

– Не стоит говорить за других, – вмешался он, и, прежде чем Беатрис успела что-то сообразить, его рука оказалась на ее шее чуть пониже затылка.

Ральф мягко притянул ее к себе. Сердце Беатрис замерло, потом странно перевернулось в груди. Этот круговорот продолжался, пока его губы, прохладные и твердые, с томительной нежностью едва ощутимо касались ее губ. Упоительный трепет пронизал ее тело. Девушка лишь чудом удержалась от страстного побуждения прильнуть к нему так, чтобы исчезло последнее, условное расстояние между ними.

Искушение было столь велико, что она не ручалась за последствия. Ральф, должно быть, заметил это и поспешно увеличил дистанцию. Когда Беатрис открыла глаза, сомнений не оставалось… Он почувствовал все, что произошло в ее душе, а сам по-прежнему остается невозмутимо-спокойным, совершенно непостижимым для нее.

– Здорово! Прямо как в кино! – авторитетно одобрил Эндрю.

Дети что-то почуяли. Беатрис нескладно отступила на шаг в сторону. Сумасшествие… Минуту назад она была готова столкнуть Ральфа с лестницы, а в следующую – отдать все, чтобы прижаться к нему.

Все же она не поддалась соблазну, утешала себя Беатрис. Но Ральф, наверное, думает, что теперь она бросится развешивать омелу на каждый гвоздь в замке, надеясь подстеречь его. Беатрис горько поморщилась при этой мысли.

Весь остаток дня она была молчалива и холодна, мысли об уязвленном достоинстве не давали покоя, но Ральф, если и обратил внимание на ее необычную замкнутость, не показывал виду.

– Мне нужно написать рождественские поздравления, хочу заняться этим, как только уложу детей, – сказала Беатрис после ужина, надеясь обратить его внимание на тот факт, что у нее есть гораздо более важные вещи, чем стремиться побыть с ним наедине.

– Прекрасно, – кивнул Ральф. – Спасибо, что напомнили, у меня ведь тоже есть подобные обязательства.

С этими словами он удалился в кабинет. Беатрис и впрямь ничего не оставалось, как засесть за стопку поздравительных открыток. Она всегда ценила в себе умение очень легко и живо справляться с эпистолярными посланиями. Но что она могла сейчас написать своим друзьям в Лондон, когда они и понятия не имели о том, что здесь творится, кто такой Ральф, почему вся эта история сплетается в клубок, который невозможно распутать. Привет вам, ребята из большого сумасшедшего дома! Рождественский привет из Кроуфорда!

Беатрис упорно продолжала дуться, когда на следующее утро они отправились за подарками. После приезда в замок это было первое путешествие с Ральфом. Им бы следовало оживить в памяти свой знаменитый ночной вояж и от души посмеяться. Однако все ограничилось ходульными фразами, обоюдным притворством. Как будто он никогда не расстегивал ее блузку, а она никогда не спала в кабине отсыревшего джипа.

Итак, на этот раз автопробег по горной дороге прошел скучно. Совершенно без приключений.

– Уже половина двенадцатого, – сказал он, бросив взгляд на часы. – Не стоит терять время.

Несмотря на это, они позволили себе задержаться и послушать группу уличных музыкантов, исполнявших церковные рождественские песнопения.

– «И на земле мир»… – повторил Ральф с улыбкой, когда они закончили. – А мы могли бы сделать что-нибудь для мира на земле? Как по-вашему, Беатрис?

Музыканты радостно благодарили его за щедрую милостыню.

– Мы стараемся делать то, что можем, – ответила Беатрис.

– Было бы лучше, если бы мы делали это с большим старанием?

Беатрис робко кивнула в знак согласия.

Последнее напряжение между ними исчезло при посещении чудесного магазина игрушек. Отбросив застенчивость, Беатрис начала рыться в корзинах, наполненных недорогими забавными игрушками из пластика.

– Как насчет этого? – кокетничала она, прикладывая к лицу маску с очками, фальшивым носом и усами.

– Просто изумительно! Вы еще больше похорошели! – Ральф картинным жестом приложил руку к сердцу.

– Очень забавно, – сказала Беатрис, рассматривая маску. – Вспомните, наверняка и у вас было что-нибудь подобное в детстве. Эндрю обалдеет.

Ральф вздохнул.

– Если ему и понравится, то вряд ли он будет радоваться так же непосредственно, как вы.

– Готова побиться об заклад, этим мы сразим его наповал! – Она торжественно продемонстрировала обычную с виду пеструю подушечку, неожиданно разразившуюся пронзительным смехом. – И еще надо обязательно купить водяные пистолеты.

– Пистолеты? – переспросил Ральф, наблюдая, с какой скоростью заполняется их тележка для покупок. Чего там только не было! От полиэтиленовых упаковок, ярких коробок, комиксов буквально рябило в глазах.

– Может быть, это чересчур много? – виновато спросила Беатрис, глядя на эту причудливую пирамиду. – Ведь пока все по мелочи… Пошли займемся основными подарками.

В спортивной секции они выбрали бейсбольные биты для мальчиков, в соседнем отделе роскошный набор для рисования, предназначенный Софи. Про себя Беатрис решила купить девочке что-нибудь более легкомысленное и обрадовалась, когда нашла маленький пластмассовый домик с фигурками человечков и игрушечной мебелью.

Глаза Ральфа округлялись с каждым мгновением.

– Это еще что такое? – пробормотал он, очумело взирая на то, что она купила для Патрика и Эндрю.

– Сама не пойму… – призналась Беатрис. – Что-то вроде космического оружия, пожалуй. Но взгляните на эти сигнальные огни, и потом, они издают великолепный шум. Послушайте!

Эффект и впрямь превзошел все ожидания. Несколько покупателей, оказавшихся поблизости, в ужасе заткнули уши.

– Трикси, ни один человек в здравом уме не вынесет такого… да еще на семейное Рождество. Мы будем не в состоянии услышать друг друга.

– Не стоит беспокоиться, я уверена, что они сломают это через пару дней.

Ральф капитулировал.

– И все-таки лучше, если бы эта адская конструкция сломалась по дороге.

Они с трудом дотащили покупки до машины.

– Вы хотите походить одна и купить что-нибудь для себя? – спросил он, запирая дверь джипа.

Беатрис, которая мучилась вопросом, как бы ей изловчиться и подобрать что-нибудь для Ральфа, ухватилась за этот шанс.

– Да, надо поискать подарки для своей семьи, – сказала она. – И мне нужно опустить открытки.

Беатрис помахала открытками, которые все же умудрилась написать накануне вечером. Это было еще одно доказательство, что она была очень занята, чтобы попусту терять время, вздыхая о Ральфе.

Они договорились встретиться через пару часов. Что же ему подарить? Привычная находчивость изменила Беатрис. Многие вещи, на которые падал ее взгляд, казались слишком интимными. Книги? Но в Кроуфорде уникальная библиотека. В конце концов, она остановила свой выбор на виски. Точно такую же бутылку она держала в руках в ту самую ночь.

Уже почти совсем стемнело, когда они подъехали к супермаркету на окраине города. Беатрис чувствовала себя несколько странно, покупая продукты вместе с Ральфом. Для окружающих они, должно быть, выглядели как обычная семейная пара, спорящая по любому поводу, начиная с того, какую зубную пасту лучше купить. Недаром продавщица в отделе деликатесов, услышав ворчание Беатрис, вызванное очередной претензией со стороны Ральфа, понимающе кивнула ей.

– Мужья все такие. Вечно во все вмешиваются. Не обращайте внимания.

Беатрис грустно улыбнулась. Если бы они были женаты, все было бы совсем… совсем иначе, но…

– Трикси, проснитесь!

Ральф шутливо тормошил ее за плечи. Очнувшись, Беатрис последовала за своим «хозяином», у которого и в мыслях не было жениться на ней.

Казалось, потребуется целая вечность, чтобы пройти через кассу с двумя тележками, наполненными доверху, но благодаря Беатрис они не застряли надолго. К тому времени как они погрузились в машину, она была уже совершенно без сил и откинулась на сиденье со вздохом облегчения.

– Ни за что в жизни больше никаких покупок!

– Но постарайтесь найти и светлую сторону, – возразил Ральф, поворачивая ключ зажигания. – По крайней мере, мы теперь не умрем с голоду, если Кроуфорд завалит снегом.

С лихой небрежностью, ненароком прикасаясь к ее спине и плечу, Ральф начал выруливать на дорогу. Как будто время вернулось вспять… Перед Беатрис воочию предстали самые волнующие эпизоды их первой встречи. Но тогда Ральф был чужим, теперь же стал таким близким, что невозможно представить, что скоро они навсегда расстанутся.

Он совершенно не изменился, решила Беатрис, любуясь, как «хозяин» виртуозно маневрирует на скорости среди оживленного потока машин. Но если бы Ральф только знал, как сильно изменилась его строптивая «гувернантка»!

Скоро ей придется вернуться в Лондон… Ее жизнь там казалась фильмом, который Беатрис когда-то посмотрела, но повторения не желает. Реальностью был Кроуфорд, холодный ветер, дети… и Ральф. Как она сможет оставить все это?

Однако конец мелодрамы близок. Сара собирается приехать в начале января, и тогда необходимость ее присутствия отпадет сама собой. Ральф отвезет ее на станцию, без вздоха сожаления посадит в поезд, и она никогда больше не увидит его.

Беатрис не хотела задумываться, почему эта перспектива так мучительна для нее, и постаралась отогнать грустные мысли. Она очень устала, страшно голодна, этого вполне достаточно. В городе, торопясь, они перехватили лишь по сандвичу во время ленча.

– Просто умираю с голоду! – объявила Беатрис. – Может быть, попробуем, что за бисквиты мы купили?

– Не думаю, что после такого изнурительного дня этого будет достаточно, – усмехнулся Ральф.

Она захныкала.

– Это лучше, чем ничего!

– Правда, но сегодня, я думаю, мы в состоянии осуществить ваши оригинальные фантазии.

Что?! Беатрис подскочила на сиденье. У нее промелькнуло немыслимое предположение, что сейчас Ральф спокойно остановит машину, расстегнет ее блузку, отклонит сиденье…

– Точно не помню, но вроде бы речь шла о вине, сыре и ванильном пудинге…

Слова Ральфа подействовали будто ушат холодной воды. Беатрис взяла себя в руки, все еще не понимая, шутит он или говорит серьезно.

– Ах, та фантазия, – вздохнула Беатрис.

– А вы решили, что я имел в виду что-то другое? – спросил он, лукаво улыбаясь. – У вас были и другие фантазии во время нашей злополучной поездки?

Беатрис закусила губу, она вовсе не собиралась уточнять подобные детали. Лучше вообще проигнорировать его комментарий.

– Только не говорите мне, что вы взмахнете волшебной палочкой и передо мной появится ванильный пудинг, – сказала она, надеясь, что Ральф не заметил предательской дрожи в ее голосе.

– Нет проблем! – заверил он, словно читая ее мысли. – Милях в тридцати есть хороший отель. Предлагаю остановиться и перекусить. Я тоже проголодался и заслуживаю награды за это утомительное хождение по магазинам. Оттуда позвоню Марии, предупредить, что мы задерживаемся.

Было так темно, что, взглянув на часы, Беатрис поразилась, что еще только начало седьмого. Слишком рано для ужина, подумала она. И действительно, кроме еще одной разгулявшейся парочки никого не было в просторном зале ресторана. Беатрис продрогла и была рада возможности отлучиться в дамскую комнату и привести себя в порядок. Хорошо, что она не надела джинсы, как сначала собиралась. Здесь слишком шикарная обстановка. Сняв свитер, Беатрис осталась в простой, но достаточно элегантной блузке и вельветовой красной юбке. Одета вполне сносно, прикинула она, расчесывая волосы. А как отреагирует Ральф? Беатрис придвинулась к зеркалу, намереваясь подкрасить губы, но передумала и убрала помаду. Еще возомнит, что она старается для него.

По сравнению с громоздким обеденным столом в замке, маленький изящный столик для двоих настраивал на недопустимый интим, и она чувствовала неловкость от того, что Ральф сидит, почти касаясь ее ног. Такое странное ощущение, как будто она повисла над пропастью и на какую-то долю секунды оставалась неподвижной перед головокружительным падением в неизвестность, Удерживаемая только притягательным мерцанием его серых глаз. Беатрис попыталась сказать хоть что-нибудь, лишь бы разрушить эти колдовские чары, но не могла сложить губы так, чтобы произнести хоть слово.

Официант был вынужден по крайней мере дважды обращаться к ним, прежде чем до Ральфа дошло, что он должен сделать заказ. Через несколько минут столик был уставлен изысканными закусками. Пояснив, что ему предстоит вести машину, Ральф отказался от спиртного, но уговорил Беатрис попробовать лучшее местное вино.

– Я все еще под впечатлением от ваших фантазий, – сказал он, слегка улыбаясь. – Имею в виду только те, что вы мне сами доверили.

Беатрис облегченно вздохнула. Ей стало почти хорошо. Она улыбнулась в ответ и высоко подняла бокал.

– Пусть мои фантазии сбудутся!

– Что, все? Пришлось пояснить.

– Хорошо, я согласна одну иди две оставить про себя.

– Думаю, вас не просто удовлетворить, – сказал Ральф.

Его голос звучал нейтрально, но Беатрис бросила на него подозрительный взгляд.

– Это значит, что у меня чрезмерные требования?

– Когда я впервые увидел вас, вы произвели на меня впечатление человека, который многого хочет и для которого цель оправдывает любые средства.

Беатрис неожиданно вздрогнула, вспомнив, как беззастенчиво-грубо, не задумавшись ни на секунду, она решила подменить Терезу, не думая о том, что это могло значить для агентства, для Ральфа и прежде всего для детей. Они получили неопытную, беспринципную гувернантку, совершенно чуждую их среде. Круговым движением машинально вращая бокал, не в состоянии взглянуть на Ральфа, она молча смотрела, как вино переливается темным рубином.

– Вы попали в точку, – невольно призналась Беатрис. – Я привыкла точно знать, чего хочу… и шла к цели, не сворачивая.

– А теперь заблудились и точно не знаете? – закончил Ральф за нее.

– Нет, не знаю…

Беатрис опустила глаза, пристыженная собственной ложью. Она точно знала о своем сокровенном желании. Она хочет Ральфа.

Только сейчас истина встала перед ней во всей своей ошеломляющей очевидности – она влюбилась! Вскоре, однако, Беатрис почувствовала, как радость от этого открытия сметается холодной горечью отчаяния. Даже если случится чудо и Ральф ответит на ее чувство, он сразу же изменит свое отношение, как только узнает, что она обманывала его все это время.

Что, если сказать ему сейчас? Может быть, еще не поздно, подумала Беатрис. Сжав хрустальную ножку бокала, она глубоко вздохнула.

– Ральф…

– Да?

Он думал о чем-то своем, но, услышав свое имя, которое пока столь редко звучит в ее устах, обрадовался как наивный мальчишка.

Нет, только не сейчас! Если Ральф узнает правду, разрыв неизбежен. Он сочтет ее за продажную лондонскую дешевку, за бесноватую эгоистку, для которой нет ничего святого. Ральфа необходимо предварительно подготовить к такому признанию.

Она долго играла эту роль. Ничего… можно отложить объяснение до Нового года. Когда вернется Сара, атмосфера в Кроуфорде неизбежно изменится и она выберет удобный момент для откровенного разговора с Ральфом. А пока весело встретим Рождество в прежнем составе!

– Да что же это со мной! – спохватилась девушка, заметив, что он все еще ждет продолжения. Беатрис грациозно взмахнула ресницами. – Ты знаешь… ах, простите, Ральф! Я совсем забыла, что хотела сказать.