Текст книги "Моя по праву зверя (СИ)"

Автор книги: Алисия Небесная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 26

– Зачем я тебе, Райн?

Голос хриплый, срывается, но я не прячусь. Говорю в спину, пока он не успел уйти.

– Только потому что я твоя пара? Он оборачивается не сразу. Ровное лицо. Как всегда. Сдержанный. Спокойный.

– Да, – произносит. – Ты моя пара.

– Это ответ? – не сдерживаюсь, в голосе колкость. – Не человек. Не личность. Просто метка.

Он смотрит на меня, как будто не понимает, в чём подвох.

– Это связь. Глубже любой любви.

– А я хочу любовь, – тихо, но отчётливо. – Не только связь. Не только природу.

Пауза. Я вижу, как он стискивает челюсть.

– Ты полагаешься на метку, как на оправдание, – продолжаю. – Но ты… ты вообще чувствуешь что-то? Или просто выполняешь то, что “должен”?

Его глаза темнеют. Он явно не ожидал. Секунду кажется, что он что-то скажет – нужное, важное.

Но он молчит.

– Всё ясно, – выдыхаю, отворачиваясь.

Он уходит. Не глядя. Не говоря. Дверь закрывается почти бесшумно – как будто и правда не хочет ранить сильнее. Но именно это и ранит. Сильнее.

Если бы накричал – было бы проще. Если бы вспыхнул, разозлился, хлопнул дверью – я бы знала, что ему не всё равно. А так – просто тишина. И в этой тишине звучит ответ на вопрос, который я так и не успела задать.

Он верит в связь. В то, что я его пара. А я… А я хотела, чтобы он меня любил. По-настоящему.

Не потому что так решил его волк. А потому что я – это я.

И сейчас я точно знаю – он этого не чувствует. Или не хочет чувствовать. А значит… я здесь не потому, что меня выбрали. Я здесь – потому что не было другого выхода.

Если я правильно оценила своё состояние – через пару дней буду как новая.

Организм восстанавливается, боль почти ушла, только движения ещё даются с усилием.

Но радости от этого немного.

Потому что Райн сказал: я под арестом. Красиво, конечно, звучит – “восстановление”, “под защитой”, “забота альфы”… Но по сути – я заперта. В комнате. Без права выйти. И это меня совсем не устраивало.

Я не привыкла сидеть сложа руки. Не привыкла, чтобы мной командовали. Особенно – так. Без объяснений. Без права голоса. Он решил – и всё. А меня, выходит, никто не спрашивал.

И от этого внутри только сильнее клокотало: я жива, я спасла малышей, я выстояла… И теперь – тишина. Ожидание. И чужие решения, которые принимают за мен

Нет. Так дело не пойдёт. Как-то надо выбираться. Но сначала – встать на ноги.

Сил почти нет. Ломать себе шею, прыгая со второго этажа, – не самый умный вариант.

Да и кому я что докажу? Райану? Себе?

Он не появляется. Целый день. Ни шагов в коридоре. Ни звука в доме.

Только тишина. Такая громкая, что начинает сводить с ума.

Вечером – как по часам. Он заходит. Не смотрит на меня. Не говорит.

Просто проверяет ссадины. Как врач. Как будто между нами ничего нет.

Как будто я никто. Он не задерживается. Не задаёт вопросов. Оставляет лекарства – и выходит, будто я просто обязанность, а не пара.

Провожаю его взглядом. И чувствую, как внутри что-то сжимается.

Вроде бы этого я и хотела. С самого начала – держать дистанцию, не подпускать близко, не верить в связь. Но теперь… теперь я смотрю, как он уходит, и мне хочется закричать.

Сказать: «Посмотри на меня!» Спросить: «Ты правда ничего не чувствуешь?»

Я лежу на его кровати. В его доме. И не чувствую себя нужной. Только – пленницей.

От его холодности становится не по себе. Гораздо страшнее, чем тогда, в лесу.

Потому что тогда он боролся за меня. А сейчас – будто поставил крест.

Отворачиваюсь к стене. И впервые за долгое время хочу не выбраться – а просто, чтобы он остался. И сказал, что всё это – не зря.

За что боролась – на то и напоролась. Хотела, чтобы оставил в покое? Вот и получила.

Теперь сижу здесь одна. Считаю минуты. Больно. Не физически – там уже почти всё прошло. А внутри – тянет, глухо, будто кто-то что-то вырвал и не вернул.

Райн больше не приходит. Не проверяет, не спрашивает, как я. Присылает кого-то другого с лекарствами и едой – и всё. Ни одного слова. Ни взгляда.

Я думала, мне этого и надо. Тишины. Пространства. Но сейчас… Хочется, чтобы он просто зашёл.

Посмотрел. Сказал что-нибудь. Пусть даже снова наорал – лишь бы не это ледяное безразличие.

Моя волчица с ума сходит. Скучает. Скулит внутри. Просится к нему. А я… Я делаю вид, что всё в порядке. Что справляюсь. Что не жду. Хотя сама уже не верю.

Пошёл третий день. Я больше не лежала. Ходила по комнате, как зверь в клетке. Смотрела в окно, ловила звуки из двора. Стая жила своей жизнью. Кто-то бегал, кто-то смеялся. Я улыбалась. Делала вид, что всё хорошо.

Но внутри – будто гвоздь. С каждым часом сидеть здесь становилось всё невыносимее.

Я встала к окну. Слишком резко – голова закружилась. Уперлась руками в подоконник.

И, не выдержав, крикнула:

– Райн! Выпусти меня!

Молчание. Только ветер сдвинул ветки деревьев.

– Ты слышишь? – громче. – Я больше так не могу!

Голос сорвался. Я не знала, кто из волков передаст ему. Кто вообще решится. Но молчать уже не получалось. Меня душила не изоляция – пустота между нами. Это не был арест. Это было изгнание. В его же доме. Под его крышей

Вот переписанная сцена – живо, реалистично и с сохранением интонаций жанра:

Прошло три часа. Я уже почти сдалась – снова легла, уставившись в потолок, и пыталась не думать, не ждать.

Щелчок. Дверь открылась. На пороге – Брэндон. Спокойный, как всегда, но во взгляде что-то теплое. Не Райн. Но хотя бы кто-то, кто не боится со мной говорить.

– Пойдём, красотка, – говорит просто, будто не прошло этих трёх суток тишины.

Я поднимаюсь с кровати, хмуро смотрю в его сторону:

– Райн не пришёл?

Он качает головой. Без слов. Но чуть криво улыбается.

– Он поручил мне. А ты разве не рада, что хотя бы бета тебя выгуляет?

Я закатываю глаза, но внутри чуть теплеет. Хоть кто-то пришёл.

Брэндон ждёт, не торопит. Просто стоит у двери, как будто у нас прогулка, а не разрядка после изоляции. Я выдыхаю – и выхожу.

Глава 27

Ощущение, что я не выходила на улицу год. Слишком ярко. Слишком просторно. Воздух – как ток по коже.

Я делаю шаг, и будто весь двор замирает. Кто-то у крыльца застыл с ведром. Пара девочек прекратили разговор. Молодой волк на дальнем конце площадки – замедляет шаг и смотрит.

Шёпот. Тихий, будто случайный, но я-то слышу.

– Это она?..

– Та, что детей спасла?..

– А ведь думали, не выживет…

Спина у меня прямая. Брэндон рядом, но не вмешивается. Я чувствую взгляды. Некоторые – с уважением. Другие – с жалостью. И почти все – с осторожностью.

Я не улыбаюсь. Просто иду. Кажется, я снова должна научиться дышать среди своих.

Стая смотрит на меня по-другому. Я уже не слабая омега, а волчица, прошедшая через огонь. Но легче мне не становится. Среди всех этих взглядов нет одного, который я так жажду увидеть.

– Что-то не так? – спрашиваю, глядя на Брэндона. В голосе – сухость.

Он бросает на меня быстрый взгляд, и в его глазах – не жалость, а что-то ближе к уважению.

– Всё так, Белла. Ты спасла щенков. Стая знает. Говорят. Многие восхищаются.

Я отвожу взгляд.

– А меня за это наказали, – шепчу. Не упрёк, просто факт.

Брэндон замедляет шаг, становится чуть строже. Тон меняется.

– Не только за это.

Пауза.

– Ты нарушила прямой приказ альфы. Ушла одна. Без подмоги. В незнакомый лес, за детьми, которых никто уже не надеялся найти. И да – это нельзя простить. Особенно Району. Он не злой. Он – альфа. Он несёт ответственность. И он боится терять.

Я сжимаю пальцы в кулак.

– А я… думала, что если сделаю правильно, то это будет… правильно.

Брэндон грустно улыбается:

– Иногда – даже правильно не спасает от последствий. Особенно в стае, где каждое решение может стоить жизни.

– Райн – не тот, кто надеется на других, – говорит Брендон спокойно, но с нажимом. – Он контролирует. Всегда. Потому что от него многого ждут. Он вырос в этом – в ответственности, в ожиданиях. Привык, что ошибаться нельзя.

Я иду рядом, опустив голову. Слушаю – как будто это может что-то изменить.

– Он не хочет терять то, что стало важным, – добавляет Брендон. – Вот и держит на расстоянии.

– Важным… – повторяю почти шёпотом. – Он не приходит.

Голос срывается – как у пятилетней, у которой отобрали игрушку, но боль гораздо глубже.

Брендон ненадолго молчит. Потом чуть мягче:

– Он просто не умеет по-другому. Ты задела часть его, которую никто до тебя не трогал. Не враги. Не стая. Не даже он сам.

Я вскидываю на него взгляд.

– И что, теперь молчать? Делать вид, что всё нормально?

– Нет, – качает головой Брендон. – Просто… не сдавайся раньше времени. Если он будет готов – он придёт. Но ты должна понимать: в первый раз он не знает, как быть.

Мы продолжаем идти. Направляемся к тренировочной площадке – там, где всегда пахнет потом, пылью и свежескошенной травой. Где слышен лай молодняка, отрывистые команды и звон ударов. Где мой отец всегда был в своей стихии – строгий, уверенный, уважаемый.

Он – бета. Один из лучших бойцов клана. Его уважают все. Больше, чем многих альф.

Но как только он замечает меня среди прочих – весь этот стальной фасад осыпается.

Он резко срывается с места, оставляя учеников, и подходит. Глаза – напряжённые. Шаг – твёрдый.

Но обнимает он меня бережно, как всегда.

– Моя девочка… моя храбрая, – шепчет он, прижимая к себе. Гладит по спине широкой, натруженной рукой. – Ты напугала меня до дрожи.

Вжимаюсь в его грудь, чувствуя знакомый запах – металл, пот, терпкая мята. И детство.

Он всегда был сильным. Тем, кто держит на себе стаю. Но сейчас он просто мой папа. И я снова маленькая, испуганная. Снова чувствую – рядом безопасно.

За спиной кто-то из волчат с уважением шепчет:

– Это же она… та, что спасла щенков.

Отец слышит, но не отвечает. Просто продолжает гладить меня по голове – не как тренер, не как бета, а как папа.

И в этой простой тишине я чувствую: я дома. Мне есть куда возвращаться.

– Со мной всё хорошо, – говорю, стараясь улыбнуться. Голос немного дрожит, но он этого не показывает.

Отец отстраняется чуть-чуть, чтобы посмотреть в лицо. Взгляд цепкий, быстрый – оценивает, как на тренировке: ссадины, осанка, состояние.

Брендон стоит рядом, сдержанно кивает, как бы подтверждая – я действительно в порядке.

– Я благодарен Райну, что он тебя вытащил, – тихо произносит отец.

В голосе не обвинение, не упрёк – только честность. И немного боли. Он не привык, что его девочка может пострадать.

Я сглатываю.

– Папа… я пока не могу вернуться.

Не знаю, как сказать. Как объяснить, что теперь я живу в доме альфы. Под его надзором. В его клетке, пусть и бархатной.

Он не задаёт лишних вопросов. Только кивает.

– Райн всё объяснил, – говорит папа спокойно. Затем добавляет мягче, но с нажимом, как в детстве, когда я пыталась убежать в лес одна: – Не рискуй больше, поняла? Ты у меня одна. Не буду тебя задерживать, – произносит он тихо.

Целует в макушку – как в детстве, когда я разбивала коленку, и всё сразу становилось не так страшно. Я обнимаю его крепко, а потом вместе с Брендоном выхожу на площадь.

У фонтана, как всегда, толпится молодёжь. И тут же – мои девчонки.

Кайла замечает меня первой.

– Наша звёздочка! – вскрикивает и бросается ко мне. За ней – Миша, Алекс.

Я не успеваю ничего сказать – только поднимаю руки, чтобы как-то поймать эту бурю объятий.

– Тише… – выдыхаю, голос дрожит.

– Чего тише? – фыркает Кайла. – Ты теперь героиня. Стаей признанная!

– Ты бы видела, с каким лицом теперь ходит наша примадонна, – хихикает Миша, кивая куда-то за спину.

– О да, Селена это тебе не простит, – Алекс заговорщически подмигивает. – Она рассчитывала блистать в этом месяце одна.

Я улыбаюсь, хотя внутри всё ещё немного ломит. Но рядом с ними – легче. Теплее. И кажется, я начинаю возвращаться.

Глава 28

– Что ж, ей придётся подвинуться, – усмехаюсь и скользну взглядом по Брендону.

Он всё ещё стоит рядом, спокойный и молчаливый, как будто не мы только что прорвались сквозь толпу восторженных девчонок.

– Можно нам… одним? – намекаю, чуть склонив голову.

Он понимает с полуслова и делает шаг в сторону.

– Я заберу тебя обратно к восьми, – тихо говорит Брендон, почти не глядя.

– Ого, – фыркает Миша, стоящая поблизости. – А чего это у тебя, Белла, комендантский час?

Я усмехаюсь, пожимаю плечами:

– Типа того.

– Типа альфа всё ещё злой, – добавляет Брендон сдержанно. – Так что не гуляй допоздна.

– Подожди… – Кайла щурится. – То есть, тебя сам Райн контролирует? Прям по часам?

Я мну в руках край рукава, отвожу взгляд.

– Ну… возможно, – шепчу, надеясь, что они отстанут.

Но не тут-то было.

– Нет-нет, выложи давай! – тормошит Кайла, хватая меня за локоть. – Мы всё хотим знать. Не томи!

Я вздыхаю. Ну а что, всё равно уже не спрячешь.

– Подожди… ты серьёзно живёшь у него? – первой прерывает тишину Миша, глядя на меня, будто я сказала, что завтра на небе появится вторая луна.

– Ну… да, – выдыхаю неуверенно. – Пока что, вроде бы… живу.

– У Райна?! – Кайла спотыкается на месте, резко останавливается. – Ты хочешь сказать – прямо в его доме? Не временно? Не как гостья? А… живёшь?!

– В одной территории, под одной крышей, – уточняет Алекс, приподняв бровь. – У него? Альфы?

Я киваю. Неохотно.

– Подожди… – Миша моргает. – Это он так решил?

– Ага, – вздыхаю. – Просто забрал – и всё. Даже не спросил.

– Охренеть, – тихо выдыхает Кайла. – Значит, ты теперь… типа официальная?

– У него же репутация! – подхватывает Алекс. – Он мачо, который не задерживается ни с кем дольше ночи. Все это знают.

– Да он даже имён не запоминал, – фыркает Кайла. – “Ты”, “Эй”, и “До завтра”. Хотя нет, до завтра он не говорил.

– А теперь ты живёшь у него? – Миша смотрит с прищуром. – И что, спите в одной кровати?

– Нет! – вспыхиваю. – Я в комнате. Отдельно. Он… он вообще почти не заходит.

– Это ненормально, – шепчет Алекс. – Райн не был с кем-то дольше двух дней. А с тобой – уже неделя.

– Он сам себе не верит, – заключает Миша. – А ты вон – живёшь в его доме. Ты точно знаешь, что делаешь?

– Не знаю, – честно говорю. – Я не планировала… оно всё как-то само.

– Ну, “само” у тебя сильно вышло, – хмыкает Кайла. – Райна приручить – это надо уметь.

– Я его не приручала, – шепчу. – Он просто… держит на расстоянии. Но не отпускает.

– Подожди… – Миша прищуривается. – А не ты ли та самая, из-за которой была та драка у восточного кордона?

Я мну край рукава.

– Ну… возможно, – бормочу.

– Возможно?! – Кайла округляет глаза. – Белла, там чуть стая на уши не встала! Говорят, Райн сам вмешался. Он что, в тебя вцепился?

– Не вцепился, – бурчу. – Просто… защитил.

Ну, как “просто”.

– Стоп-стоп-стоп. – Алекс поднимает руки. – Ты хочешь сказать, что Райн, наш главный одиночка, сам, лично, полез в разборки из-за тебя?

– Это как минимум интригует, – Миша хлопает в ладони. – Рассказывай, кто ты ему?

Я отвожу взгляд.

– Ничего… пока ничего. Я просто… живу у него.

– Что значит “живу у него”? – в голос хором.

– Он меня забрал после… леса. Там было плохо. Я травмировалась. Вот и всё.

– Белла, ты в его доме. – Кайла ошарашенно смотрит. – А ты вообще понимаешь, сколько волчиц мечтали туда попасть?

– Он не такой, – тихо говорю. – Там не так, как вы думаете.

– Он к тебе прикасается? – Алекс хмурится.

– Нет. Не разговаривает почти. Приносит еду. Проверяет ссадины. Всё.

Они переглядываются.

– Это уже не похоже на Райна, – бормочет Миша. – Он не из тех, кто лечит раны.

– Или держит волчицу у себя больше суток, – поджимает губы Кайла. – Особенно не трогая…

– Вот именно, – шепчет Алекс, косясь на меня. – Это уже не похоже на Райна. Что-то тут явно не так…

Я сжимаюсь, мну край кофты, и всё-таки выдыхаю:

– Мы… вроде как истинные.

– Что?! – хором вопят все трое, и на мгновение кажется, что даже фонтан вздрогнул.

Площадь затихает. Несколько голов поворачиваются в нашу сторону.

– Тсс! – зашипела я, краснея. – Вы что, хотите, чтобы вся стая услышала?

– ИСТИННАЯ ПАРА?! – переспрашивает Кайла уже вполголоса, но с глазами как у совы. – Ты уверена?

– Ну не я же себе это придумала… – бормочу. – Он сам сказал.

– Всё. Всё! – Миша перехватывает инициативу, хватает меня под локоть. – Девочки, экстренное совещание. Срочно к нам, будем подравнивать Белле ногти, эмоции и самооценку.

– С масками для лица и сеансом психотерапии в трёх лицах, – вторит Кайла, подмигивая.

– И шампунь не забудьте, – добавляет Алекс. – Если уж Белла теперь истинная пара Райна, она не имеет права выглядеть как жертва лесного пожара.

Я хихикаю. Первый раз за эти дни – искренне.

Маска, лак и укладка – на всё про всё четыре часа.

Кайла с серьёзным лицом наносит мне на щёки что-то зелёное и пахнущее странно дорого.

– Держись, красотка. Сейчас из тебя сделаем богиню, – бормочет она, вооружённая кисточкой как шаман ритуалом.

– Нет, девочки, – вздыхает Миша, раскладывая лаки по цветам. – Вы вообще понимаете, что будет, если об этом всём узнает Селена?

– О-о-о, – хором протягивают все. Даже Кайла на секунду замолкает, держа кисть в воздухе.

– Эта змея собственным ядом захлебнется, – шепчет Алекс, – у неё же годами был квест: приручить Райна. Сначала – «он просто не встретил ту самую», потом – «он просто боится привязанности», потом – «он просто ещё не понял, как ему повезло, что я рядом».

– Ну теперь он понял, – усмехаюсь я. – И испугался ещё сильнее.

Глава 29

– Для Райна испуг – из параллельной вселенной, – фыркает Миша, вытирая кисточку о салфетку. – Он, если что, скорее страх в других вызывает.

Я улыбаюсь, но внутри всплывает его голос – с того вечера.

«Я испугался за тебя, Белла.»

Так странно это помнить. Странно – верить.Смотрю в зеркало. Вроде та же я. Но глаза уже другие.

– Но внутри всё равно сидит страх, – выдыхаю. – А вдруг… он и правда не выбрал?

– Тогда он идиот, – отрезает Алекс. – Потому что Райн никого не держит рядом дольше ночи. А ты – четвёртый день у него в доме.

– И в стае – неделя максимум, – подхватывает Кайла, щурясь. – Ты – городская. С чужими приоритетами. Не из “наших”. А он – вожак. И всё равно… тянет к тебе.

– Не тянет, – шепчу. – Просто не отпускает.

– Что, приковал? – пытается усмехнуться Миша, но не выходит.

– Нет. Просто сказал, что я останусь. А я… осталась.

– По запаху – ты его пара, – напоминает Алекс. – Это больше, чем решение.

– Это не выбор, – шепчу. – Я всю жизнь жила по-своему. Карьера. Пространство. Самостоятельность. Я не хотела быть чьей-то «по праву». Я хотела, чтобы меня выбирали за меня.

Тишина. Девчонки переглядываются, и уже не подколами, а чем-то настоящим.

– Ты хочешь, чтобы он любил не по инстинкту, а по сердцу, – говорит Кайла.

– Вот, – улыбаюсь криво. – Чтобы рядом был не «альфа, который обязан», а человек, который хочет.

– Белла, – Миша подходит ближе, кладёт руку на моё плечо. – Он, может, и грозный, но если испугался за тебя… значит, уже что-то чувствует.

– А вот объяснить не может, – качает головой Алекс. – Альфы – они такие. Думают, что действия важнее слов.

– Тогда пусть уже что-то делает, – бормочу, глядя в своё отражение. – Потому что если я сейчас сорвусь – просто уеду обратно в город. И всё. Конец истории.

– Не уедешь, – спокойно качает головой Кайла. – Ты, может, и не придаёшь значения «истинности»… но твоя волчица придаёт. Сбежишь – всё равно вернёшься. Прямо к нему.

Сжимаю губы. Горло перехватывает. Я и правда не знаю, выбрал ли он меня – как женщину. Или просто… не отпускает, потому что сработала природа.

– Ага, – Миша криво улыбается. – Вам срочно нужно выгулять волков. А то от этой внутренней бурей можно с ума сойти.

Я хмыкаю. Почти искренне. И тут… за дверью раздаётся знакомый скрип. Тихо. Уверенно. Почти буднично. Тишина в комнате тянется вязко. Подруги оборачиваются на звук.

– Он? – шепчет Кайла, не дыша.

– Скорее всего, – шепчу в ответ, пока девочки заканчивают с маской и укладкой.

– Ну всё, красотка, готова! – довольно подмигивает Кайла, поправляя мне прядь.

– Только не забудь, – вставляет Миша, – держи хвост пистолетом. Даже если альфа тебя раздевает взглядом.

– Или особенно тогда, – добавляет Алекс со смешком.

Я улыбаюсь. Тепло. По-настоящему.

– Я надеюсь, увидимся завтра, – говорю, поднимаясь с кресла. Обнимаю каждую – по-женски крепко, по-волчьи быстро. А потом – выпрямляюсь, вдыхаю глубже… и иду к Райну.

Он ждёт. Выхожу в коридор. Там тихо. Только запах – его. Сильный, глубокий, как земля после дождя. Волчица внутри дрожит, будто давно ждала.

Райн стоит у стены. В тени. Свет из окна падает только на край лица.

– Готова? – спрашивает. Низко. Без эмоций. Только голос. Только взгляд.

Я киваю. Не знаю, на что именно. На дорогу? На разговор? Или на то, что всё может измениться? Он подходит ближе. Очень близко. Моё сердце начинает биться сильнее.

– Ты гуляла? – спрашивает.

– С подругами. По твоей территории, не переживай, – бурчу.

Он слабо хмыкает – не в этом дело, и мы оба это понимаем.

– Ты красива, – тихо говорит, берёт за руку и ведёт вперёд, будто так и должно быть.

Я не вырываюсь. Но всё внутри сжимается – от тревоги, от неуверенности, от непонимания.

– Спасибо, – шепчу.

Молчание между нами тянется, тяжёлое, плотное, как грозовое небо.

– Райн, – останавливаюсь. – Мне тяжело не знать. Не понимать, кто я тебе. Я не умею просто жить под одной крышей, делить воздух и молчание. Я не из тех, кто ждёт, пока её выберут.

Он резко останавливается. Разворачивается. Лицо жёсткое, но глаза – нет.

– Ты думаешь, я просил этой связи? – рычит низко. – Ты думаешь, мне легко?

Он делает шаг ко мне. Волк в нём – под кожей, в голосе, в движении.

– Я всю жизнь был тем, на кого рассчитывали. Альфой, который не имеет права ошибаться. Мне кричали, что я должен держать стаю, держать план, держать себя. А потом ты. Ты появилась – и всё рухнуло. Волк сорвался. Инстинкты – хлынули, как буря.

– И ты не рад? – шепчу.

Он сжимает челюсть. Пальцы дрожат.

– Я не знаю, рад ли. Я с ума схожу. Сдерживаюсь. Прячусь. Потому что я не могу просто вцепиться и утащить тебя в постель, как хочет тело. Потому что ты – не одна из тех. Не ночь. Не проходящее. Ты настоящая.

Я подаюсь ближе, тихо, медленно, словно не я – а волчица делает шаг.

– Тогда возьми, – говорю. – Или скажи, что не хочешь. Но не молчи.

Он больше не выдерживает. Не предупреждает. Не спрашивает. Просто перехватывает мою талию, вжимает в себя – резко, будто в последний раз, будто наконец решился перестать бороться с тем, что давно живёт между нами.

Его рука ложится мне на спину – тёплая, тяжёлая, уверенная. Скользит выше, в волосы, сжимая затылок так, чтобы я не отвела взгляд. Не ушла. Не исчезла.

– Белла… – выдыхает в губы. Как предупреждение.

И целует.Не мягко. Не осторожно. А жадно. Глубоко. Взахлёб. Как будто всё это время сдерживал зверя, и теперь тот сорвался с цепи. Губы горячие. Давящие. Требовательные. Его поцелуй – не ласка. Это притяжение. Это притязание. Это признание, которому не нашлось слов. Райн дышит через нос, рывками, как после бега. А я – будто проваливаюсь в него. В этот жар, в этот хриплый звук в его груди, в крепость рук, обнимающих меня целиком. Он не целует – он поглощает. Но в этом нет боли.

Губы приоткрываются. С языка срывается мой стон. Мелкий, стыдный, настоящий. И он отвечает – ещё глубже, ещё ближе. Как будто теперь ему всё равно, кто услышит. Кто узнает.

Сейчас – только я и он. Только этот поцелуй, от которого мир рассыпается в искры.