Текст книги "Моя по праву зверя (СИ)"

Автор книги: Алисия Небесная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 4

– Пошли сыграем, – Брендон кивает в сторону бильярдного стола, не теряя привычной ухмылки. Его голос выдёргивает меня из мыслей, как резкий щелчок по коже. – А то с такой рожей тебя и без стаи начнут стороной обходить.

Я не отвечаю. Хватая кий, сжимаю его крепче, чем нужно. Брендон не задает лишних вопросов, когда я нервничаю. Он не лезет с советами, не пытается меня разговорить, не навязывает своё внимание. Просто даёт мне свободу. Иногда – молчанием, иногда – игрой.

Он чувствует, когда мне лучше выместить напряжение на шарах, чем на чужой челюсти.

– Проигравший платит за вечер, – бросает он, перекладывая кий из руки в руку, будто проверяет вес.

– Щедро, – бросаю спокойно, чуть прищурившись. – Сразу решил оплатить моё настроение?

Я наношу первый удар – резкий, точный, хищно-решительный. Так я привык ставить на место тех, кто забывает рамки. Шары срываются с места. Они грохочут, разлетаются в стороны, разрушая треугольник с таким звуком, что в клубе наступает тишина. Лёгкая, почти неуловимая, но ощутимая.

Здесь, в шуме, запахах, сигаретах, дешёвом алкоголе и жёсткой коже чужих тел – я был собой.

Это было моё пространство. Место, где не было обязательств. Здесь всё решалось мгновенно, через взгляд, силу удара, скорость реакции. Но завтра всё станет иначе. И не потому, что я готов.

А потому, что решение уже принято за меня. Первый удар вызывает звонкую вибрацию стола и нервов. Я даже не смотрю на упавшие шары. Мне важен только момент – сброс. Освобождение. Контроль. Брендон и я стоим в тишине. Это особенная тишина, которая возникает между людьми, прошедшими через многое вместе. Вокруг нас шум: разговоры, смех, громкие возгласы под музыку. Но нам это не нужно. Мы знаем, что такое настоящая тишина – глубокая, значимая, настоящая.

Кайли нарезала круги вокруг меня, словно танцуя без музыки. Она специально медленно проходила мимо, выпячивая бёдра и соблазнительно слизывая соломинку с коктейля. Ловила мой взгляд и не отводила, облизывая губы, как будто уже знала, чем закончится этот вечер. Случайные прикосновения её плеча и цепкие пальцы на моей руке говорили о её намерениях.

А потом подкралась ближе – губы к уху, дыхание влажное, голос скользкий.

– Может, вспомним, как было? Я сегодня свободна…

Вчерашняя сцена перед глазами вспыхнула сразу: как стояла раком, текла, как сучка, пока я держал её за волосы, вдавливал в стену и не смотрел в лицо. Она понимала, что мне от неё нужно, и как дать это оперативно и без лишних слов. Знала, как доставить мне удовольствие языком, ещё до того, как прикоснуться губами. Усвоила, куда надавить, что сказать и как двинуть бёдрами, чтобы я немедленно увлёк её в первый попавшийся укромный уголок и взял её до конца.

Но сегодня – мимо. Я посмотрел на неё один раз. Жёстко. Отрезающе. С таким холодом, что даже у пьяного должно было щёлкнуть: дверь захлопнулась.

Я посмотрел на неё так холодно и отстранённо, что даже ей, вечно уверенной в своей нужности, стало ясно: всё, больше не твоё. Она мгновенно просекла – взгляд дрогнул, губы поджались, и Кайли отступила, потому что любая женщина чувствует, когда её больше не хотят.

К утру я переоделся – накинул свежую футболку, натянул джинсы, провёл рукой по лицу, будто пытался стереть остатки ночи вместе с потом и яростью. Всё, что было в клубе – жар, алкоголь, чужие руки, бессмысленные стоны – осталось там, где ему и место. За дверью.

Сегодня всё иначе: никакой слабости, никаких поблажек – только порядок, точность и контроль.

Стая не про чувства – ей нужен вожак, и я для них не просто альфа, я – центр, на котором держится всё.

Щенки, дозор, подготовка к посвящению – всё должно быть чётко, без сбоев. Я – не просто их альфа, я – тот, кто держит стаю на плаву. И пока я стою – стоит и хребет всей системы. Но когда выхожу на площадку и вижу Рея у ограждения, понимаю: день сегодня будет другим. Он – бета старой закалки, твёрдый, молчаливый, уважаемый всеми – просто так не приходит.

Рей сегодня выглядел иначе. Его голос остался спокойным и размеренным, как всегда. Жесты были такими же чёткими и выверенными, как у опытного командира. Но в нём что-то изменилось.

Взгляд… Не просто наблюдает. Он словно что-то ищет. Высматривает в толчее, как отец, потерявший нечто значимое. В каждом щенке, каждом движении, в каждом шепоте ветра.

Его выдавало не то, что он говорил, а то, что он искал.

– Рей, как щенки? – подхожу ближе, без обходных манёвров.

– Всё по плану, Райан, – коротко кивает он. – Готовы к посвящению.

Уверенно. Как всегда.

– Когда ты рядом, я спокоен, – говорю искренне.

– Так будет всегда, – отвечает твёрдо.

– Слышал, что сегодня к нам приезжает твоя дочь? – бросаю как бы между прочим.

Он на мгновение отворачивается, будто проверяет, нет ли угрозы. Потом снова смотрит на меня.

– Да, она теперь одна. И ей нужно быть среди нас.

Это не просьба. Не эмоция. Констатация. Сухая, как правило.

– Стая – это основа, – киваю.

Он слышит в моём тоне то, что за словами. И отвечает без лишнего.

– Я прослежу, чтобы всё прошло правильно. Без наклонов влево-вправо.

– Не сомневаюсь, – отвечает он, но через паузу добавляет тише:

– Райан. Не дави на неё сразу.

Он подбирает слова. Осторожно. Словно боится не за дочь – за последствия.

–Белла выросла вне города. У неё свои привычки и запахи. Она упрямая, как мать. Редко сгибается, а голову не склоняет вообще.

– Видел это. Давным-давно, – вспоминаю, не скрывая.

Он усмехается – коротко. Без веселья.

– Вот этого и боюсь. Стая – примет. Но не сразу. А ты сам знаешь, что будет, если два упрямства встанут лоб в лоб.

– Я знаю, Рей. И обещаю одно: будет по-честному. Без показухи.

Он кивает. Но в глазах – не спокойствие. Тревога. Отец в нём – не уходит. Даже перед Альфой.

Шестой час. Мы с Брендоном стоим у края арены, обсуждаем подготовку.

– Главное, чтобы на церемонии всё прошло без косяков, – ворчит Брендон, окидывая взглядом тренировочную зону. – Молодняк лезет вперёд, а дисциплины – как у шавок с подворотни.

– Выправим, – коротко бросаю. – Наши ошибки мы повторять не умеем.

И в следующую секунду – накрывает. Не голос. Не шаг. Даже не движение. Запах.

Тонкий. Вязкий. Медленно проникает под кожу, будто нитка, намотанная на горло. Карамель. Но для меня – не сладость. Для меня – клич.

Зверь внутри вжимается в рёбра. Мгновенно. Без предупреждения. Я делаю вдох – и всё остальное тухнет. Пот, металл, дым, юношеский азарт – всё меркнет.

Мышцы напрягаются, дыхание сбивается. Мир сужается до точки.

– Райан? – Брендон сразу чувствует, меня заклинило. Подступает ближе. – Что такое?

Не отвечаю. Этот запах вспарывает память. Вышибает прошлое. Стирает лица, имена, стоны. Всё. Весь шлак вымывается. Остаётся только одно имя.

– Белла, – хриплю, будто признание.

У Брендона исчезает ухмылка. Он кивает коротко. Серьёзно.

– Значит, началось, – говорит негромко. – И ты её нашёл.

Я не спорю. Уже двигаюсь. На инстинкте. По следу. Медленно. Цельно. Как хищник, который почуял свою добычу. Или то, что никогда больше не отпустит.

Глава 5

Райан не торопится. Двигается так, как двигается тот, кто давно перестал искать своё место – он его занял. Уверенно, спокойно, но каждое движение словно оставляет метку: «Здесь хозяин я».

Уже не мальчишка. Уже не просто сын альфы. Фигура, с которой считаются. Или падают.

Рядом, как всегда, Брендон.

Тот, кто держит его спину, но сам смотрит дальше. Не суетится, не рвётся в драку, просто наблюдает. Оценивает. Не меня – ситуацию. А значит, и меня тоже.

Я отвожу взгляд первой. Потому что знаю: игра начинается с того, кто первым не выдержит контроль.

– Райан стал альфой? – бросаю через плечо отцу, даже не оборачиваясь.

Он не поднимает головы:

– Официально – нет. По факту – давно.

Конечно. Я видела это ещё тогда – в глазах, в драках, в том, как он ломал чужие планы одним коротким «нет». Тогда это была бравада. Теперь – власть, впитанная в кожу.

– Они всех так встречают? Или у нас персональное шоу? – фыркаю, усаживаясь на стул.

– Нет, – спокойно отвечает отец.

И этого достаточно. Не всех. Только меня. Проверка. Демонстрация. Напоминание: «Ты либо с нами, либо против». Они хотят знать, чья я теперь. Волчица ли. Или всё ещё чужая.

– Белла, выйди к нему, – голос отца ровный. Тихий. Опасно тихий.

– Зачем? – смотрю в упор. – Я никому здесь ничего не должна.

Он поднимает взгляд.

– Ты волчица. А это – стая. Здесь есть традиции.

– Я не из тех, кто склоняет голову, – бросаю резко.

– И никто не просит, – голос отца становится тверже, как дерево под порывом ветра: гнётся, но не ломается. – Но есть вещи, которые не игнорируют. Даже такие упрямые, как ты.

Я знаю этот тон. Сдержанный. Последний. За ним всегда следуют приказы.

– Пройдёшь мимо – покажешь, что тебе плевать на стаю.

– А мне и плевать, – бросаю резко.

– Может, и так. Но им – нет. И они не простят.

Он делает паузу. Потом добавляет – тише, почти по-отечески:

– Уважение – это не покорность. Это выбор. Сила – в нём.

– Я уже выбрала.

– Тогда выбери достойно. Сделаешь шаг – тебе же будет проще, – продолжает отец. – Я учил щенков стоять прямо. Ты умеешь лучше. Покажи.

Он смотрит спокойно. Как бета. Как отец.

Без давления. Без жалости. И я понимаю: не выйти – значит проиграть.

– Ладно, – выдыхаю. – Выйду. Поздороваюсь. Хватит?

– Не нужно театра, – отвечает он ровно. – Просто выйди.

Я киваю. Он – тоже. Без «молодец», без «я горжусь». Только короткий кивок. И этого достаточно.

У самой кромки двора – Райан.

Стоит так, будто вышел подышать воздухом. Но я вижу – случайностей нет. Ни в его позе, ни во взгляде, ни в том, как он держит пространство вокруг.

Он спокоен. Слишком. Это не равнодушие. Это – контроль, доведённый до инстинкта. Всё уже решено за нас обоих, и он стоит здесь, как хозяин, которому не нужны ни вопросы, ни ответы.

Чуть в стороне – Брендон.

Видимость расслабленности – но глаза выдают иное: он просчитывает траектории, выстраивает варианты, анализирует каждый мой шаг ещё до того, как я его сделаю. Не интерес. Не любопытство. Угроза – скрытая, но реальная.

Я иду к ним. Спокойно. Ровно. Без торопливости. Без права на сомнение.

Каждый шаг отдаётся в теле тяжёлым биением. Волчица внутри просыпается – не от страха, а от напряжённой готовности.

Спина выпрямлена, подбородок чуть выше. Всё правильно. Всё – как должно быть.

Но стоит взглядам пересечься – дыхание сбивается, лёгкие на миг забывают, что значит вдыхать.

Не судьба, не связь. Просто он умеет смотреть так, будто ты уже принадлежишь ему – его земле, его решению.

Райан не делает ни шага. И в этом сила.

Он даже не приближается, но пространство вокруг тяжелеет, подчиняясь его присутствию. Не напор. Не рывок. Давление. Тяжесть того, кто привык брать без слов. Смотрит так, словно выбор уже сделан. И отпускать не собирается.

– Вернулась, – произносит он.

Голос низкий, с хрипотцой, ударяет в каждую паузу. Не вопрос. Не радость. Факт.

– Случайно вышло, – отвечаю сухо, слишком ровно, чтобы не выдать дрожь внутри.

Не дам ему почувствовать, что мне нужно время. Прохожу мимо. Ни замедления, ни взгляда через плечо. Пусть смотрит в спину. Пусть ждёт поклонов и признаний. Я не из тех.

– Дерзишь, Белла, – звучит у меня за спиной.

Тихо. Глухо. И холод пробегает по позвоночнику. Волчица внутри замирает. Она слышит. Она знает.

Я поворачиваюсь. Не потому что хочу. Потому что тело уже отреагировало.

– Я просто иду, – бросаю жёстко. – Или ты теперь командуешь даже направлением моего шага?

Он делает шаг. Один. Без суеты. И вдруг между нами почти не остаётся воздуха.

– Ты идёшь по моей земле, Белла, – произносит Райан. Голос твёрдый, без игры. – И ты – моя пара.

Воздух густеет, будто его можно резать ножом.

– Ты слишком уверен, – шиплю.

– Я не уверен. Я знаю, – отвечает он. Ровно. Не вызов, не спор. Приговор.

Он стоит близко. Не касается. Но ощущение такое, будто уже метит. Не прикосновением – правом.

– Стая должна знать, чья ты, – продолжает, словно подытоживая разговор, начатый много лет назад. – Для меня же это решено.

– Ты не решаешь за меня, Райан, – выстреливаю.

– Решаю, – ответ мгновенный, без тени сомнения. – Потому что никому не позволю смотреть на тебя так, как имею право смотреть я.

В голосе сталь. В спокойствии – скрытая ярость.

Я хочу рвануть на ответ, но слова застревают. Он улыбается. Не нагло, не победно – как хищник, уверенный, что добыча всё равно вернётся.

– Привыкай, Белла, – произносит он, делая полшага назад.

Но даже это не даёт пространства. Воздух по-прежнему сжат между нами.

– Да пошёл ты, Райан, – срывается с губ.

В ту же секунду он сокращает расстояние. Быстро. Резко. Почти молнией.

Его пальцы обхватывают моё запястье – крепко, властно. Вторая рука ложится на шею. Не давит, но удерживает. Достаточно, чтобы всё внутри содрогнулось от его силы.

– Не путай сдержанность со слабостью, Белла, – голос хриплый, звериный. – Ты не в городе. Здесь ты – омега.

Моё тело реагирует раньше ума. Волчица внутри выпрямляется, замирает в полной тишине.

– Ты подчинишься моим законам. И законам стаи, – заканчивает он. Это не угроза. Это будущее.

Грудь сжимает, дыхание рвётся короткими глотками. Не страх – слишком резкое осознание.

Внутри вспышка. Волчица узнаёт. Его. Нас. Связь. Не химия. Не случай. Она – дикая, настоящая. Та, о которой шепчут в легендах. Та, что ломает законы и не оставляет выбора.

– Отпусти, – выдыхаю. Не прошу – приказываю.

Но голос дрожит. Предаёт.

Райан считывает меня, как открытый текст. Видит, как я сжимаю зубы, как пытаюсь спрятать реакцию, что предательски бьётся под кожей. И улыбается. Хищно. Уверенно. Как зверь, зажавший добычу, но решивший пока не рвать.

– Пока что – да, – произносит он.

Рука с запястья уходит. Вторая задерживается на шее чуть дольше. Тёплые пальцы словно выжигают под кожей его имя.

Когда он убирает их, кажется, след остался. Незримый, но ощутимый.

– Но запомни, Белла, – голос низкий, спокойный. А потому страшнее. – Здесь ты – моя.

Он отступает первым. Оставляя меня среди двора – с бешеным сердцем и лёгкими, не способными взять воздух.

Я ненавижу, как тело подчиняется его голосу. Ненавижу, что каждая клетка помнит его прикосновение. А волчица внутри не сопротивляется. Она молчит.

Потому что признала.

Он – её.

И если я не соглашаюсь – это уже не имеет значения.

Глава 6

Дверь за ней захлопнулась негромко. Почти бесшумно. Но в моей голове этот звук отозвался глухим ударом. Щёлк. Словно капкан сработал. Метко. Не по лапе – по сердцу.

Белла вернулась.

Она держит спину прямо, подбородок вздёрнут, шаг – твёрдый и уверенный. В её глазах привычный вызов, маска независимости. Она пытается казаться сильной, равной мне.

Вместе с ней на поверхность вырвалось то, что я так долго сдерживал. То, что прятал глубоко внутри себя: зверя, запах, жгучую тягу, память о её шее, дыхании, взгляде. Всё это поднялось, как пепел из неугасимого огня. Пусть тешит себя иллюзией, что у неё есть выбор. Пусть притворяется, будто вернулась по своей воле. Но тело никогда не обманывает.

Её пальцы вздрогнули, когда я коснулся запястья. Едва уловимое движение, но для меня оно было как удар током. Волна пробежала по телу, обжигая каждую клетку. Волчица внутри неё узнала меня, приняла.

И мой зверь сошёл с ума. Он рвётся, царапает изнутри, вылетает вглубь взгляда. Я с трудом удерживаю спокойствие на лице, когда внутри – голод. Яркий. Невыносимый.

Видел, как вспыхнули её глаза, когда мы встретились взглядом. Видел, как дыхание стало короче, как губы на секунду дрогнули, прежде чем снова вытянулись в колкую усмешку.

Она всё ещё держится, но уже ощущает это. Связь между нами стала крепче. Живее. Теперь это не тонкая нить или отблеск воспоминаний. Это верёвка, натянутая между нашими телами, грубая и жёсткая. И каждое её движение – как рывок за конец этой связи. Её шаги чувствую кожей, а её слова слышу раньше, чем она успевает их произнести.

Я одержим ею. Уже не скрываю это от себя. Её аромат проникает в мои лёгкие, её походка притягивает взгляд. Я не просто хочу её, я уже не могу быть без неё. Волк внутри меня зачарован. Медленно, осторожно, но она улавливает мой запах. Она может обманывать кого угодно, даже себя, но не инстинкты.

Она моя. Без оговорок. Она – часть этого круга, как и всё остальное в стае: порядок, закон, границы.

Пусть держится на расстоянии. Прячется за стенами и отцовским голосом. Это не поможет.

Я умею ждать. Но уйти ей уже некуда. В бар я не пошёл. Ночью – пусто, если в голове шумит одно имя. Не трачу время, если мозг занят запахом.

Утро – по распорядку: пробежка, проверка постов, распределение заданий. Рей уже с рассвета гоняет щенков – к завтрашнему дню будут выть от усталости. И правильно.

Но Беллу я нахожу не там, где ожидал. Не у дома. Не на границе. В центре.

Она стоит у края арены, где дозорные проводят свои спарринги. Не прячется в тени, не уходит в сторону. Её взгляд устремлён вперёд, словно она выбирает достойных. Губы плотно сжаты, лицо сохраняет спокойствие. Но глаза – живые, хищные. В них читается внимание и проницательность.

Она внимательно изучает каждого. Не просто смотрит, а сканирует, проникая в суть. От этого у меня внутри просыпается нечто странное. Не ярость, не желание.

Жажда. Я стою в тени, наблюдаю. Подходит старший тренер. Я киваю, отвечаю коротко и снова смотрю на неё. Внутри меня просыпается зверь.

Рядом с ней вертится молодой – слишком близко, самоуверенно, принюхивается к чужому, шутит, лепечет, а она смеётся – тихо, но для меня это звучит, как пощёчина.

– Провокаторша, – рычу сквозь зубы.

Я двигаюсь – медленно, но так, что даже воздух вокруг наэктрализовывается. Щенок ничего не чувствует: ни запаха на её коже, ни силы, что нависла над ним. Он играет в самца, не поняв, что уже стоит в моей зоне – там, где чужим не выжить. А Беллин взгляд, за который он тянется, давно мой – по праву метки, по закону стаи, по звериному счёту.

– Меня зовут Рой, – самодовольно тянет руку, будто не чувствует запаха.

Белла опускает взгляд, касается его ладони – медленно, вызывающе, проверяет насколько далеко может зайти. Но она играет не с ним – со мной. И зверь внутри уже встал: молча, без слов, готовый вырвать её из чужих рук, стереть чужой след, напомнить, кто здесь альфа.

Я подхожу тихо – щенки это чувствуют, и только один продолжает лепетать, как ни в чём не бывало.

– Белла, – произношу её имя ровно, спокойно, – она оборачивается, глаза цепляют мои, и игра в независимость рушится.

Я смотрю на Роя – без гнева, без угрозы, просто чуть дольше, чем нужно, чуть прямее, чем позволено.

– Осторожней, – бросаю негромко, – не каждая улыбка доступна для всех.

И он всё понимает.

– Спарринг. С Кордой.

Слова падают спокойно – но весь круг уже насторожился. Корд не тратит время на объяснения. Он ломает спесь – раз и навсегда.

– Как скажете, альфа, – выдавливает Рой. И этого хватает, чтобы понять: запах уверенности с него уже слетел.

Я смотрю на Беллу. Медленно, в упор.

– Здесь не город, малышка. Здесь за улыбку не флиртуют – здесь отвечают.

Она замирает. Подбородок чуть дёрнулся – будто впервые по-настоящему услышала.

– Хочешь играть? Играй. Только помни: в стае за игры платят. Иногда – слишком дорого.

В её глазах промелькнула дерзость, но я уже почувствовал – волчица внутри отступила. Слова достигли цели и оставили глубокий след.

Корда выходит на круг – размеренно, как смерть без спешки. Все понимают, чем это кончится. Но мне нужно, чтобы поняла и она. Поняла – раз и навсегда .

Первый удар валит Роя в пыль. Тот захлёбывается воздухом, но встаёт. Молодец. Будет жить. И помнить.

– Вот, Белла, – бросаю через плечо. – Ты зовёшь это жестокостью. А я называю – порядком.

– Ты чокнутый! – срывается она. Голос высокий, неровный. – Он даже не сделал ничего!

– Сделал, – поворачиваюсь к ней. Жёстко. – Подошёл к чужой.

Она стискивает зубы и тяжело дышит, словно готова сорваться с места.

– Он просто поговорил! – огрызается.

– В том и ошибка. Здесь не ищут внимания у чужой пары.

Она делает шаг. С вызовом.

– Он не знал!

– Теперь узнает, – бросаю. – А ты – вместе с ним.

Белла сжимает кулаки. Её взгляд становится пронзительным, но волчица под ним заметно нервничает. Она чувствует, что допустила ошибку.

– Ты специально, – шипит. – Хочешь запугать меня.

– Нет. Хочу, чтобы запомнила, – медленно подхожу ближе. – Это стая. Здесь не шутят над чужими, не флиртуют и не строят глазки.

Она дёргает подбородком. Упрямая до боли.

– Что, теперь мне нельзя ни с кем говорить?

– Говорить можешь, – склоняюсь ближе, – но если ещё раз защищать щенка начнёшь – получишь, как взрослая.

Пауза.

– Здесь не место для игр с куклами. Здесь учат быть сильной и самостоятельной, как настоящая волчица. Если ты хочешь стать частью моей стаи, я беру на себя ответственность. Я всегда отвечаю за тех, кого принимаю. Так что выбор за тобой: присоединяйся к нашему порядку или столкнись с последствиями, как щенок, забывший своё место.