Текст книги "Сердце ведьмы"

Автор книги: Алисия Дин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Может, это и возбуждает, – предположила она, – когда видишь их у кого-то другого, а не у своей сестры.

Мутные глаза Мозеса налились яростью. Затем он успокоился, откинул голову назад и засмеялся.

– Думаешь, ты слишком умная, да? – Он опустил ее блузку и снова схватил девушку за шею, на этот раз еще сильнее.

Равин почувствовала приступ удушья, словно она тонула или палач затягивал веревку на ее шее.

– Отойди… от… меня, – выдавила она.

– Не раньше, чем мы покувыркаемся. Можем даже позволить этому сопляку посмотреть – если он будет хорошим мальчиком.

Равин предупредила низким голосом:

– Если не отпустишь, пожалеешь.

– Да? Почему ты так думаешь?

Мозес начал то сжимать, то поглаживать ее шею, и Равин почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

– Потому что я могу сделать то, что тебе не понравится, – сказала она.

Мозес засмеялся, обдав ее кисловатым запахом.

– О, ты мне что-то сделаешь, хорошо. Но я обещаю, мне это понравится.

– Сомневаюсь. То, что я сделаю, будет похуже ломки от метамфетамина. Ты почувствуешь себя еще хуже, чем когда выясняется, что на твоем счету пусто.

Он, не веря, моргнул и крепче схватил ее за волосы и горло.

– А ты жгучая сучка, – сказал он, толкнув ее к стене дома.

– Эй! – слабо запротестовал Марвин, но ни Мозес, ни Равин не обратили на него внимания.

Большим пальцем Мозес перекрыл дыхание Равин. Затем, отпустив волосы, больно сжал ее правую грудь.

Дрожь прошла по телу девушки. Руки онемели, все тело от кончиков пальцев на ногах до макушки бросило в жар. Она закрыла глаза, борясь с приступом гнева и пытаясь найти другой способ справиться с ситуацией. Но ее лицо продолжало пылать.

Равин открыла глаза и пристально посмотрела в лицо Дональду Мозесу.

Он начал задыхаться.

– Что за черт?

Самые худшие предположения Ника оправдались, когда он влетел на подъездную аллею к дому Дональда Мозеса. Марвин стоял на коленях на крыльце и смотрел на Равин и Мозеса, словно молился на них. Мозес прижал Равин к стене. Но затем Ник увидел, что он отпустил ее и попятился. Неужели он услышал, как подъехала машина?

– Эй! – прокричал Ник, доставая «беретту» и направляя ее на Мозеса.

Равин закрыла глаза, и Ник увидел, как поднимается и опускается ее грудь от тяжелого дыхания. Мозес с диким ужасом в глазах посмотрел на него. Он нащупал сетчатую дверь и замахал руками, словно над ним кружил рой пчел.

– Убирайтесь! – Его голос был слабым и гнусавым. – Вы все, быстро убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое!

Теперь глаза Равин были открыты. Она еще некоторое время смотрела на Мозеса, а потом помогла Марвину подняться. Сетчатая дверь захлопнулась, а через долю секунды захлопнулись и деревянные двери.

– Ты в порядке? – мягко спросила она Марвина, абсолютно игнорируя Ника.

– Да, хоть и струсил, как заяц, но в порядке.

– Он напал на тебя неожиданно, – успокаивала Равин смущенного парня, когда они оба спускались с крыльца.

Поравнявшись с Ником, Марвин посмотрел на него, но детектив ничего не сказал. По его перепуганным глазам Ник понял, что сейчас самое время требовать объяснений.

– Что вы, блин, оба тут делаете? – начал предъявлять претензии Ник, спускаясь за ними с крыльца.

– Поехали по подозрению, – ответила Равин.

Ник взглянул на Марвина.

– Даже несмотря на то, что я сказал не делать этого? Ведь вас могли убить.

Марвин пожал плечами и кивнул.

– Нужно показать его врачу, – вмешалась Равин, словно окровавленный нос Марвина был сейчас важнее всего.

– У него просто идет кровь из носа, – быстро сказал Ник. – Это меньшее из того, что я собираюсь с ним сделать.

– Извини, – произнес Марвин. – Мне не стоило приезжать сюда и не нужно было брать с собой Равин.

– Я уже большая девочка, – настойчиво сказала Равин. – Я поехала, потому что так захотела.

– Вы оба рехнулись, блин, – проворчал Ник.

– Мы пытались проверить версию, которую ты предпочел проигнорировать, – быстро проговорила Равин.

Они прошли по улице и остановились у машины Марвина, которая была припаркована перед машиной Ника.

– У тебя есть какой-нибудь платок или салфетки? – спросила Равин.

Марвин кивнул и полез в машину. Он достал маленькую пачку желтых салфеток для еды и приложил к носу.

– Я уже проверил эту версию, – сказал Ник. – Но я не должен отчитываться перед вами. Этот козел сидел в тюрьме, когда его девушку убили.

– Ты знал? – спросила Равин. – Тебе нужно было сказать нам об этом.

– Разве я мог догадаться, что вы решили стать Ненси Дрю и ребятами Харди note 5 ?

– Мы думали, что работаем вместе.

Ник вздохнул, с трудом сохраняя самообладание.

– Тебе нужно поехать домой и привести себя в порядок, – сказал он Марвину. – Я разберусь с тобой позже.

– Моя машина сейчас возле твоего офиса, – сказала Равин. – Я поеду вместе с ним.

– Ты шутишь? – с сарказмом произнес Ник, пытаясь сдержать гнев.

Марвин сел в свою видавшую виды «тойоту» и уехал, все еще прикладывая к лицу уже красные салфетки.

– Садись, – сказал Ник Равин, не глядя на нее. – Отвезу тебя к твоей машине.

Она села, и они всю дорогу до офиса ехали молча. Они вышли из «мустанга», и Ник пошел за Равин к ее машине.

– Это был идиотский и опасный трюк, – нарушил он молчание, когда девушка подошла к машине.

Она обернулась и, вздернув подбородок, сердито посмотрела на него.

– Я отлично со всем справилась.

– Правда? Ты? – Ник провел пальцем по красному отпечатку на ее горле. – Так это было сделано специально, чтобы он получил «синдром запястного канала»?

Равин отшатнулась, в ее глазах замерцали золотые огоньки. Ее губы были сжаты так крепко, что в уголках рта появились небольшие морщины.

– Как я уже говорила, – процедила она сквозь зубы, – мы предполагали, что вместе работаем над этим делом. А ты держишь меня на расстоянии.

Ник подошел ближе, не касаясь ее, но все равно достаточно близко, так что Равин отступила к машине. Достаточно близко, чтобы почувствовать тепло ее тела. Ее грудь поднималась и опускалась. Девушка тяжело дышала, пристально глядя на него.

– Ты не мой напарник, – сказал он. – Ни ты, ни Марвин. Марвин вообще моя головная боль. Так получилось, что именно с ним пополам я арендую свой офис, а ты… ты… – Ник умолк.

У него перехватило дыхание при виде ее прекрасных изумрудных глаз.

– Что я? – Ее голос стал мягким и умоляющим.

Он выдохнул и прорычал:

– Ты самая непредсказуемая, загадочная и привлекательная женщина, которую я когда-либо встречал!

– Это хорошо или плохо?

Воздух между их телами наэлектризовался, заставляя Ника сократить расстояние и прижаться к мягкому телу Равин. Не раздумывая, не давая себе времени для сомнений, он подошел еще ближе, наклонил голову и прикоснулся к ее устам. У ее губ был вкус мяты, дымящего костра и лунного света. Божественный вкус.

Равин застонала и обвила руками его шею, сильнее прижавшись к нему. Ник с трудом дышал, ощутив ее мягкое тело – это было так неожиданно, так мучительно приятно, и он понял, что никогда не насытится, ведь с этим ничто не могло сравниться.

Он ощутил тепло во всех клеточках крови, оно расплылось по нервным окончаниям; и Ник поддался желанию. Он запустил руку под обе надетые ею футболки и ощутил гладкую кожу ее спины. Затем пробежал пальцами вниз вдоль ее позвоночника, притягивая Равин еще ближе. Ее круглая мягкая грудь прижалась к его груди, и все, что он сейчас хотел – это почувствовать близость их тел, очутиться внутри нее и освободиться от напряжения, появившегося с той самой минуты, как он заглянул в ее глаза. Ник ощутил эрекцию, и в какой-то момент он ужаснулся, что спустит в штаны, как неопытный подросток.

Лишь через несколько секунд охваченный страстью мозг Ника осознал, что руки Равин соскользнули с его шеи и отталкиваются от его плеч. Она отстранилась и пристально посмотрела на него. И он увидел то же неожиданное желание в ее глазах, которое сам ощущал во всем теле.

– О Господи, – пробормотал Ник. Ему стало стыдно за то, что он потерял контроль над собой, и за то, что чуть не случилось здесь сейчас, прямо при свете дня. – Прости.

Равин покачала головой.

– Это не твоя вина, – сказала она задыхаясь. Осознавая, что ее тело все еще было мучительно близко,

Ник сделал шаг назад. Он провел рукой по волосам и набрал воздуха в легкие, жалея, что в нем не было никотина.

– Ты не можешь со мной больше работать. – Ложь быстро слетела с его губ. Не глядя на Равин, он отвернулся и отошел еще дальше.

– Что? – Девушка схватила его за руку, и Ник повернулся к ней лицом. – Ты хочешь, чтобы я вышла из игры только потому, что мы поцеловались? Это нелепо. Мы просто будем сохранять профессиональную дистанцию.

Ник мягко освободил ее руку.

– Это не потому, что мы поцеловались, – ответил он. «Хотя теперь я точно не смогу находиться рядом с тобой и держать дистанцию».– Это потому, что ты чуть не позволила себя убить. Но самое главное: мне вообще нельзя было втягивать тебя в это дело.

Она покачала головой.

– Теперь я не отступлю. Я тебе нужна, и я должназакончить.

Ник спросил себя, что именно она хотела довести до конца.

– Поймав маньяка, мы не вернем твою сестру, – напомнил он. «А идти искать того, кто явно хочет навредить тебе, кажется, по меньшей мере, безрассудным».

– Я знаю, – сказала Равин хриплым от волнения голосом. – Но, поймав его, мы сможем защитить других. Я сделаю это с тобой или без тебя. Не хочешь, чтобы мы работали вместе, хорошо. – Она скрестила руки на груди и подняла подбородок. – Но клянусь тебе, я не прекращу поиски, а займусь этим сама.

Ник устало потер рукой лицо. Он поверил ей. И после того, что он сегодня увидел, он не мог позволить ей заниматься этим в одиночку.

– Ладно. Но с этих пор ты ничего не делаешь без моего ведома. Поняла?

– Поняла, – согласилась Равин. Он вздохнул.

– А теперь поезжай домой и будь там, пока я не решу, что нам делать дальше. – Когда она подозрительно сузила глаза, Ник добавил: – Обещаю, что, прежде чем что-либо предпринять, я сообщу об этом тебе.

По всей видимости, удовлетворенная его ответом, девушка повернулась и села в машину.

Ник смотрел, как отъезжает Равин, и, осознавая холодную, жестокую правду, ждал, когда утихнет возбуждение, а сердце перестанет бешено биться. Он влюбился, и влюбился по самые уши.

ГЛАВА 31

Следующей ночью члены общины Равин собрались на ежегодное празднование Ламент, чтобы почтить смерть и реинкарнацию, а также воздать дань умершим близким. Ожидался ужин, после которого проводился ритуал по установлению связи с покойными.

Равин была грустная и напряженная, обычное удовольствие, которое она получала от подобных ужинов с общиной, почти сошло на нет. Еще детьми они с Сориной ждали, когда им исполнится двадцать один год и их допустят к этим чудесным таинствам. Когда ей было десять лет, а Сорине семь, они тайком выбирались из своих комнат, чтобы понаблюдать. Двери гостиной были открыты, и с верхних ступенек лестницы открывался отличный вид.

Равин считала, что, если бы их с сестрой поймали, Сорину бы точно не наказали. Равин тогда бы сказала, что это была ее идея, хотя на самом деле они придумали это вместе. Взрослые, безусловно, подумали бы, что зачинщиком была Равин. Ведь, по общему мнению, она была упряма и неисправима. В десять лет Равин еще не понимала, что значили эти слова, но мама и учителя в школе так говорили, поэтому она считала, что это правда.

Но их не поймали. Согнувшись, сестры часами сидели босиком в розовых ночных рубашках, выглядывая из-за перил. Они обе были очарованы, но каждая по-своему: Сорина восхищалась красивыми нарядными женщинами и привлекательными мужчинами в смокингах, а Равин просто испытывала чувство сопричастности. Горячее братство и крепкие узы, соединявшие членов общины, дарили ей умиротворение, которого она не испытывала ни дома, ни в школе.

Когда Равин исполнился двадцать один год – на три года раньше, чем Сорине, – после каждого ужина она развлекала сестру деталями вечера, а Сорина слушала с восторженным вниманием, ее широко раскрытые голубые глаза горели от восхищения. Отсутствие Сорины на сегодняшнем вечере только усиливало пустоту внутри Равин и страдание в ее сердце. Без восторженных глаз сестры эти вечера уже никогда не будут такими, как прежде.

Место Гвендил тоже было пустым. Где же ее мать? Она никогда не пропускала подобные вечера. Равин немного заволновалась, но потом успокоилась. Какие бы проблемы ни были у матери, виновата в них была она сама.

Стол Ваноры был накрыт кружевной скатертью цвета слоновой кости с тонкими золотыми нитями. На трех золотых подсвечниках, один посредине и по одному с каждого конца стола, стояли высокие конусообразные свечи тоже цвета слоновой кости. Свет от их пламени делал гостиную еще более элегантной. Из кухни доносились очень аппетитные запахи (хотя Равин не могла до конца распознать их): разные виды жареного мяса и аромат ванили от всегда восхитительного десерта, приготовленного Минди, поваром Ваноры.

Как всегда, вечеринка была очень элегантной и прошла в задушевной атмосфере. Элсбет, одетая в шелковое лиловое платье, была очень красива сегодня, Адалардо сидел возле нее такой сияющий в своем черном смокинге и лиловой рубашке того же оттенка. Платье Равин было из изумрудно-зеленого шелка, очень длинное, облегающее, с открытой спиной. Ванора восседала во главе стола в блестящем серебряном платье с жатым воротником, который подчеркивал ее огненно-рыжие волосы.

Равин старалась участвовать в беседе, но ее мысли были о Нике и о том поцелуе. Она могла поклясться, что все еще чувствовала прикосновение его губ и тепло его тела. Девушка покраснела и заерзала на стуле.

Она боролась с этим чувством, каким бы приятным оно ни было. Влечение к Нику было неожиданным и нежелательным, и она не знала, что с ним делать. Однако… другая мысль заставила ее улыбнуться: Сорине было бы приятно узнать об этом после всех ее попыток сосватать сестру. Она всегда хотела, чтобы Равин нашла кого-то, кому могла бы доверять.

Взгляд девушки упал на пустующее место Сорины, и сердце защемило от желания увидеть сестру, поговорить с ней, обнять ее еще хотя бы раз. Стараясь сдерживать подступающие слезы, Равин отвела взгляд от пустого стула и… встретилась с пронизывающим взглядом Ваноры.

Глаза Ваноры выражали… Что это? Разочарование? Злость? Равин не могла бы сказать с уверенностью, но на лице этой женщины не было обычной доброты. Равин почувствовала смутное беспокойство. Неужели Ванора узнала о ее поступке? Узнала, что произошло с серийным убийцей, с извращенцем, похитившим маленького мальчика, и с Дональдом Мозесом? Последнее время Равин часто сталкивалась с подонками. Она вела себя импульсивно, пытаясь исправить предыдущие ошибки. Этим она могла скомпрометировать общину, ведущую замкнутый образ жизни, к тому же во время ритуала ощущалось чье-то подлое присутствие, а все, без сомнения, потому что Равин нарушила правила общины.

Ванора взяла слово, и шум стих, а все взгляды устремились на нее. Она подняла бокал вина. Приглушенный свет свечей отражался в темно-бордовом напитке.

– Спасибо, что пришли, друзья мои. К сожалению, не все наши близкие находятся с нами. – Глаза жрицы, почти того же оттенка, что и ее платье, блестели от слез. Трогательная улыбка промелькнула на накрашенных красной помадой губах, прежде чем Ванора продолжила: – Мы здесь не для того, чтобы оплакивать ушедших, а чтобы радоваться жизни – общаться, объединяться в братство с теми, кого мы любим.

Члены общины подняли бокалы за этот тост, общение возобновилось, а к столу начали подавать блюда.

Наконец ужин подошел к концу, и члены общины, разогретые и насытившиеся обильной едой и еще больше вином, поднялись со своих мест. Ванора подошла к Равин и взяла ее за руку.

– Перед ритуалом я хотела бы поговорить с тобой минутку.

Равин кивнула, и ее охватило мрачное предчувствие. Желание Ваноры поговорить наедине могло означать только одно: у Равин были проблемы.

Жрица провела ее в свою комнату, вытащила тонкую сигару из инкрустированного драгоценными камнями портсигара. Она прикурила ее с помощью золотой зажигалки, и воздух наполнился ароматом вишни. Равин опустилась на небольшой черный стул и стала ждать.

Ванора села на диван и удовлетворенно выдохнула. Затем довольное выражение исчезло с ее лица, и она наклонилась вперед, беря в руки газету с кофейного столика.

– Не хочешь объяснить? – спросила она, резко протягивая ее Равин.

Девушка мельком посмотрела на газету, которая была раскрыта как раз на статье о попытке похищения ребенка. Равин показалось, что ее легкие на мгновение застыли, когда она прочла заголовок: «ПОХИТИТЕЛЬ РЕБЕНКА УДИВИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ОБЕЗВРЕЖЕН ДОБРЫМ САМАРИТЯНИНОМ».

Сердце Равин болезненно опустилось к животу, и она громко сглотнула.

– Я… это было…

– Я знаю, что это было, Равин. Ты использовала свои чары, чтобы ранить этого человека.

– Он похитил ребенка, приставил пистолет к его голове. Я обязана была что-то предпринять.

Ванора недовольно покачала головой.

– Ты была не обязана.Ты имела право вмешаться, остановить его. Но обязательно ли было причинять ему боль? Так ли необходимо было ломать ему руку? Разве ты не могла просто ослабить его запястье и заставить его выбросить пистолет?

Да, могла. Но первый порыв оказался другим. Равин боялась признаться в этом даже себе самой, но ей хотелось навредить этому мерзавцу. Хотелось заставить его страдать за то, что он сделал. За то, что он собирался сделать снова. Она не могла сказать об этом Ваноре.

Равин пожала плечами.

– Я не подумала…

– Грустно это осознавать. – Губы Ваноры сжались от раздражения. – Ты вообще не думала. За это тебя могут исключить из общины, разве ты не понимаешь?

Равин не могла произнести ни слова, поэтому только кивнула. Как разозлилась бы Ванора, узнай она еще и о Железном Дровосеке. Она бы побагровела. За все время, что Равин знала Ванору, та никогда не теряла самообладания и уж тем более никогда не злилась на нее. Но все это было объяснимо. Равин поступила неправильно.

Что же с ней случилось? Вопреки жестокости, которую она наблюдала дома, она была воспитана в общине на идеалах мира и добра. За последнее время она дважды нарушила их. Честно говоря, Равин знала, в чем была проблема: она стала слишком близка со смертными и их миром.

– Я всегда считала тебя наиболее вероятной моей преемницей, когда придет время, – сказала Ванора более мягким голосом. – А теперь я уже не знаю. Как будущая верховная жрица ты должна строго следовать заветам общины.

– Да.

Лучик надежды затеплился в душе Равин. Она всегда мечтала однажды стать верховной жрицей, но никогда и представить себе не могла, что Ванора выберет именно ее. Верховная жрица не имела права выходить замуж, не могла иметь отношений с мужчиной. Всю свою энергию и любовь она должна отдавать общине. Это означало, что они с Ником никогда не смогут…

Но это же отлично! Ни к чему ей сближаться с Ником. Это будет губительно по многим причинам.

Будто прочитав ее мысли, Ванора сказала:

– Ты же сейчас никем не увлечена, правда? Я знаю, что ты молода, но, кажется, после неудачи с Кейни любовные отношения тебя больше не интересуют.

– Нет. Совсем нет, – заверила ее Равин.

– Если обстоятельства не изменятся, я назову твое имя на совете, когда придет время, но… – она постучала накрашенным ногтем по газете, – подобные случаи больше не должны повторяться. Жестокий земной мир предлагает много соблазнов, но мы обязаны противостоять им. Мы не можем позволить, чтобы эта порочность влияла на наши эмоции, затягивала нас. Если кто-то сталкивается с подлостью, он должен преодолевать ее с помощью нашего учения, не опускаясь до мести.

Равин неохотно кивнула. Она понимала, что Ванора говорила правду, но ее сердце хотело, чтобы виновные заплатили – она хотела заставить их прочувствовать боль и страдание, которые ощущали их жертвы. И хотя девушка знала, что ее жажда мщения может помешать ей стать верховной жрицей, она понимала, что не остановится. Она не могла остановиться.По крайней мере, пока еще один монстр не будет схвачен или уничтожен.

Некоторое время спустя Равин стояла на месте для проведения ритуалов в окружении членов своей общины среди деревьев с опавшей листвой. Она много раз принимала участие в ритуале Ламент, но никогда еще он не имел для нее такого огромного значения.

Пар шел от котелка, стоявшего на алтаре, несмотря на то, что под ним не было огня. Члены общины пристально всматривались в дым, и, в то время как Ванора произносила их мольбы, они могли видеть очертания лиц своих умерших близких. Равин молилась о том, чтобы увидеть Сорину и чтобы, умерев, ее сестра каким-то образом была так же счастлива, как и при жизни. Это казалось невероятным. Мелодичный голос Ваноры нарушал ночную тишину.

– Мы собрались здесь, чтобы почтить своих близких. Мы умоляем тех, кого любим, присоединиться к нам еще раз, хотим встретить их в наших следующих жизнях. Мы берем эти свечи и зажигаем их от свечи жизни.

Один за другим каждый член общины сделал шаг вперед и прикоснулся пламенем своей конусообразной пурпурной свечи к свече Ваноры. Пурпур символизировал силу призываемых духов и связь пришедших душ.

Когда все снова стали в круг, ведьмы закрыли глаза и, прислушиваясь, принялись ждать. Ветер утих, и Равин слышала вокруг звуки леса: шорох – наверное, шаги маленького животного, журчание протекающего недалеко ручейка, крик совы. Равин думала о Сорине, молясь, чтобы ее сестра появилась.

– Мы заклинаем тебя, – продолжала Ванора, – Богиня умерших духов, покажи нам сейчас тех, кого нет в живых. Тех, кто хочет, чтобы его увидели.

Равин открыла глаза и уставилась на дым от медного котелка. Она смотрела, как движется пар, который, казалось, приобретал какие-то формы и образовывал нечто иное. Девушка затаила дыхание, про себя желая, чтобы появилось лицо Сорины.

Она была до того сосредоточена на этом желании, что сначала не заметила, как затихло все вокруг. Затем запах серы наполнил воздух и, казалось, земля задрожала под ногами. А дым от котелка снова стал всего лишь дымом.

Что произошло? Сердце Равин заколотилось сильнее, она и остальные члены общины подняли головы и огляделись вокруг. Из-за деревьев к ним приближалась фигура в капюшоне.

Призрак быстро подошел, и сердце Равин лихорадочно забилось. Это не был дух, которого они хотели вызвать. В нем было что-то зловещее, она это почувствовала. Напряжение в теле усилилось, и Равин посмотрела на Ванору, ища у нее поддержки.

На лице верховной жрицы отразилось отвращение… Она узнала его? Это был кто-то – что-то,– с кем она была знакома!

Равин устремила взгляд на фигуру, которая теперь уже стояла возле котелка. От ее шагов листья закружились сильнее и появился черный пепел, маленькими частичками парящий в воздухе и опускающийся на землю. Равин почувствовала, что в этом черном пепле присутствовало зло. Она не могла сказать, как это поняла, – просто знала.

Голова непрошеного гостя была опущена, затем он поднял ее и откинул капюшон. Ком образовался в горле Равин. Кейни!Он подержал руку над паром от котла, и Равин почувствовала запах обожженного тела.

Кейни скривился, но руку не убрал. Через несколько секунд он опустил ее. Кожа на руке сильно покраснела, в некоторых местах стала почти черной, сморщенной и начала покрываться волдырями. Вне всяких сомнений, это было мучительно больно.

Улыбнувшись, Кейни провел рукой в воздухе. Сразу после этого движения кожа стала такой же, как прежде, – ожоги исчезли. Ропот толпы нарушил удручающую тишину.

Раздался голос Ваноры, сильный и бесстрашный:

– Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, что тебе нельзя тут находиться.

Взгляд Кейни был устремлен на Равин, но он ответил жрице:

– Я хожу, куда захочу. У меня есть власть проникать на любой ритуал, в любое время, в любой точке мира. Ваши жалкие заклинания не могут остановить меня. – Он подошел к Равин и встал прямо перед ней. – Ты моя, – прошептал он. – Однажды ты поймешь это. Ты будешь править вместе со мной. Для нас не будет ничего невозможного. Ты нужна мне.

Равин покачала головой, но она не была такой сильной, как Ванора.

– Ты мне противен, – сказала девушка дрожащим голосом. – Зло ужасает меня. Я никогда не буду твоей.

Глаза Кейни горели яростью.

– Кажется, ты еще не поняла, какими способностями я сейчас обладаю.

Он повернулся и вдруг очутился перед Ванорой. Равин напряглась, испугавшись, что он может сделать что-нибудь с этой немолодой уже женщиной. Но Кейни просто задал ей вопрос.

– Болит?

Его голос был мягким и насмешливым. При тусклом свете луны и свечей Кейни смог различить выражения, сменившиеся на лице Ваноры. Вначале смущение, затем потрясение, потом что-то вроде отчаяния.

– Рак, – продолжил Кейни. – Он уже причиняет тебе боль или пока что ты ощущаешь только слабый дискомфорт? Со временем он станет более болезненным. Ты ведь понимаешь это, правда?

Ропот членов общины усилился. Равин была потрясена и расстроена. У Ваноры рак? Этого не может быть. Но по выражению лица жрицы Равин поняла, что это правда.

Ванора не отвечала ему, и Кейни улыбнулся, его губы скривились в медленной злорадной ухмылке. Затем он повернулся к Равин и посмотрел на нее сверху вниз. Она ощутила подавляющую силу его личности, его гипнотическую власть.

– Смерть твоей сестры ничему тебя не научила. Я могу забрать у тебя все, что угодно. Твою жизнь, твоего любовника.– Он с презрением прошипел это слово.

Но Равин обратила внимание только на его слова о Сорине. Каким-то образом Кейни был причастен ко всему этому. Каким-то образом он помог этому сумасшедшему Железному Дровосеку убить ее любимую сестру.

Ярость и печаль охватили Равин, и она набросилась на Кейни, но он больно сжал ее запястье.

– Ты не можешь навредить мне. Не можешь победить. Приходи ко мне, пока не потеряла все, что у тебя осталось.

Когда он смотрел на нее сверху вниз, вокруг них образовалась зловещая тишина. Затем Кейни отпустил ее и отступил, поднимая руки к небу.

Равин почувствовала, как что-то щекочет ее босые ступни, царапает их, и посмотрела вниз. Ноги стали ватными от страха. Вокруг нее ползало множество скорпионов. Девушка вскрикнула и попятилась, спотыкаясь и давя ногами насекомых, желая спастись от них.

Кейни засмеялся – громким завораживающим хохотом – и замахал руками. Скорпионы разбежались так же быстро, как и появились. Равин стояла, вся дрожа, пытаясь прийти в себя и злясь на свою слабость.

– Я могу забрать тебя и твоих близких в любое время, в любое место. Помни это, моя любовь, – сказал Кейни.

И он ушел.

ГЛАВА 32

На носу Марвина была рана, а под глазом появился синяк, но, подумав о том, что произошло несколько дней назад, он нашел происшествие очень даже крутым приключением. Может, он и не смог помочь, но зато находился в гуще событий. Это был кайф, какого он не испытывал никогда прежде.

В офисе царила тишина. Ника еще не было. Он либо побежал проверять какие-то детали, либо еще спал. В любом случае, этот парень был суперкрутой. Все, что он делал, было суперкруто. И Марвин заметил, что между Ником и Равин что-то назревает. Счастливый чувак! Цыпочка была немного странная, но, определенно, сексуальная; не хотелось бы такой перейти дорогу. Но оказаться с ней в постели – милое дело. Она была чертовски горячей штучкой.

Марвин украдкой выглянул в окно, чтобы убедиться, нет ли машины Ника на парковке. Все чисто.

Он открыл дверь в кабинет Ника и зашел. Сев на стул, откинулся назад и положил ноги на стол. Марвин взял телефон и проговорил в трубку самым глубоким и резким голосом, на который был способен:

– Лазитер слушает. Я позаботился об этих уголовниках. Да, правильно, уголовниках.Их было пятеро. Надрал им задницы по пятое число. Пришлось немного повозиться, у двоих из них были ножи, но я залечил свои раны ничем иным, как стаканом виски – вот мое самое лучшее обезболивающее.

Марвин ухмыльнулся и положил трубку. Ник обещал, что воспользуется его помощью в этом деле, но после промашки с Мозесом вряд ли исполнит свое обещание. Хотя он должен былэто сделать. Как было бы круто помочь раскрыть дело Железного Дровосека! Блин, тот чувак был мерзким типом. Марвин вздрогнул. Это было бы просто суперкруто – помочь Нику, но сам он, как ни странно, не хотел бы задержатьманьяка. В сравнении с этим то, что сделал с ним Мозес, наверное, покажется оплеухой от Бритни Спирс.

Встав, Марвин с важным видом прошелся по офису и остановился перед фотографией Пита Роуза. Вполне логично, что кумиром Ника был придурок вроде Роуза. Ведь его выперли из бейсбола за азартные игры. Черт. А Лазитеру нравились такие, как он!

Марвину нужен был глоток виски и сигарета. Он не пил и никогда не притрагивался к сигаретам, но какого хрена?! Ник, безусловно, выглядел круто, поступая так.

Он вернулся и снова опустился на стул.

– Посмотрим, – пробормотал Марвин. – Где он держит свои крутые штучки?

Он открыл левый верхний ящик стола. Ничего, кроме блокнота и нескольких ручек. Марвин дернул следующий ящик. Он не был уверен, услышал ли сначала взрыв или почувствовал удар, но его стул и все остальное выбросило ударной волной через окно. Окровавленные осколки стекла падали вокруг него, как дождь.

Ник как раз ехал в офис, когда зазвонил его мобильный. Это был капитан Локе. Ник не разговаривал с ним с тех пор, как ушел из полиции.

– Нужно увидеться, – прямо сказал капитан. – Можешь заскочить?

– Прямо сейчас? – спросил Ник.

– Это срочно. Очень.

Любопытство заставило Ника развернуть машину и направиться в участок.

Дежурила снова Бетти. Она дружелюбно улыбнулась Нику и сообщила Локе, что он приехал. Через несколько секунд она провела Ника, и он вошел в кабинет капитана. Шторы на окнах были опущены.

Капитан Локе всегда был чудаком, возможно, даже на грани помешательства. Это было видно и по его столу со стопками документов, сложенными ровными столбиками, по стакану для канцтоваров с чернильной ручкой и двумя недавно заточенными карандашами, торчащими из него. На стенах висели обрамленные похвальные грамоты – все четко под линеечку – и еще фотография его самого вместе с оклахомскими кантри-музыкантами Винсом Гилом и Тоби Кейтом на турнире по гольфу.

За те годы, что Ник не видел капитана Локе, тот набрал несколько килограммов к своему и без того крупному телосложению. Благодаря густой шевелюре и косоглазию он выглядел, как осветленная и более крупная версия Уэйни Ньютона note 6 .

– Кофе? – спросил Локе, когда Ник опустился на стул напротив него.

– Когда я здесь работал, мне не нравилось, как его готовили, и сомневаюсь, что сейчас вкус этого напитка стал лучше.

– Хорошо. Перейду сразу к делу. Ты что-нибудь знаешь о колдовстве?