Текст книги "Сердце ведьмы"

Мою сестру и подругу Рут, которая поддерживала меня, и ее мужа Тома, великодушного человека и прекрасного семьянина. Мою сестру Шери, которую я обожаю, которая всегда рядом со мной и воодушевлена процессом даже больше, чем я, а также ее мужа Ларри. Мою добрую любящую сестру Джанис и брата Бретта. Моих прекрасных племянниц и племянников. Медисона. Хотя у меня нет возможности видеть тебя, не проходит и дня, чтобы дети и я не думали и не скучали по тебе, наша любовь к тебе всегда будет неизменной. Спасибо Лиз за то, что она остается моей подругой. И ее замечательным детям Престону, Кандис и Надану, которые всегда будут занимать особое место в моем сердце… Очень люблю вас.

Моему отличному агенту Мередит Бернстейн, которая была так же настойчива, как и я. И моему прекрасному редактору Крису Кислару, который поверил в мою книгу настолько, что дал мне этот шанс.

Я действительно счастлива иметь такое огромное количество друзей и родственников; сейчас, когда моя мечта сбылась, я ценю их еще больше. У меня нет возможности назвать по имени каждого, для этого потребуется больше страниц, чем вмещает эта книга, но я надеюсь, что вы узнали себя, ведь я говорила, как много вы для меня значите. Если нет, то говорю вам это сейчас.

ГЛАВА 1

Если она не проснется в ближайшее время, он вынужден будет ее убить. Он не готов был это сделать. По крайней мере, не сейчас.

Лунный свет просачивался в лачугу сквозь занавешенные простынями окна, рисуя узоры на ее лице. Она была красивой. В короткий миг перед тем, как она потеряла сознание, он успел рассмотреть ее глаза: глубокие, ярко-зеленые с янтарным оттенком. Никогда в жизни ему не приходилось видеть глаза такого цвета. Он был настолько очарован, что почти забыл о хлороформе.

Черные волосы с темно-красным отливом гладкими волнами лежали на ее плечах. Темные ресницы касались бледных щек. Полные губы были слегка неправильной формы. Но таки-и-ие сексуальные! У нее были округлые бедра, пышная грудь и длинные стройные ноги. Женственные изгибы ее тела наверняка лишали мужчин покоя. Она не была худой, как многие ее современницы. То, как они истощали себя, превращаясь в скелет, было отвратительно; часто они либо не позволяли себе ничего жизненно необходимого для человека, либо резали вены.

Послышался треск, и он поднял голову. Неужели охотник подобрался так близко? В это время года на юго-востоке Оклахомы охота стала почти религией. Существовала большая вероятность того, что его может заметить какой-нибудь мужлан с порохом вместо мозгов. Хотя это не имело значения. Риск только усиливал возбуждение.

Звук раздался снова, и на этот раз он распознал его: хруст хвороста, подбрасываемого в костер. Он облегченно вздохнул. Возможно, риск и добавлял волнения, но он не хотел быть обнаруженным Билли Бобом и его деревенскими дружками. Осталось еще так много вещей, которыми можно насладиться… Некоторые удовольствия не стоит торопить.

Девушка – Равин, он прочел ее имя на водительских правах, – застонала. Он почувствовал, как наливается его тело в области поясницы и как возбужденная плоть упирается в молнию на брюках. Стон был лишь началом. Стон означал, что скоро она проснется и ощутит удовольствие от его прикосновений. Он всегда ждал, пока они проснутся. Без сознания не было страха. Без страха не было удовлетворения.

Сердце забилось быстрее. Раньше он никогда не был так возбужден. Он надеялся наслаждаться этой женщиной дольше, чем другими.

– Время просыпаться, дорогая, – прошептал он.

Его тело задрожало в предвкушении. Скоро. Оченьскоро.

Первый раз он испытал экстаз, когда потерял пациентку в хирургическом отделении. Несмотря на то что это не было запланировано, ее смерть возбудила его сверх меры. Он открыл для себя, что способность забирать жизнь возбуждает сильнее, чем способность ее спасать. С тех пор убийство переросло для него в невообразимое удовольствие.

Это изящное создание, привязанное ремнем к кровати, было его шестой жертвой – и самой великолепной из всех. Почти идеальной. Он всегда выбирал совершенство, потому что разрушать его доставляло ему огромное удовольствие. Смотреть в глаза прекрасной женщины, понимающей, что ее жизнь находится в твоих руках, видеть, как она осознает, что красота не сможет ее спасти… Такое возбуждение не передать словами.

«Когда маленькие мальчики решают стать гадкими сопливыми ублюдками, они должны отвечать за последствия!»

Что за?.. Он обернулся на голос, разнесшийся эхом по лачуге. Комната была пуста. Он посмотрел на девушку. Все еще без сознания. Это не она.

«Дурак, конечно, это не она. Ты что, не узнаешь голос собственной матери?»

Холодок пробежал по его телу и замер в области паха. Он вздрогнул, и его член сжался, будто пытаясь заползти внутрь тела. Он терял рассудок. Мать была мертва уже несколько лет. Она больше не могла его обидеть, не могла продолжать контролировать его.

Девушка снова застонала, и он забыл о голосе матери. Затаив дыхание, он наблюдал, как дрожат ее веки. Боже, она была прекрасна. Ее глаза казались почти черными при лунном свете, но он помнил их потрясающий оттенок: темный изумруд с золотыми крапинками на радужной оболочке. Ему не терпелось увидеть страх, который в них отразится.

– Привет. А я тут ждал, пока ты очнешься. Ты меня помнишь?

Девушка покачала головой. С платком во рту она не смогла бы ответить, даже если бы захотела.

– Я видел тебя в ресторане. Ты была с двумя женщинами. Праздновали помолвку, верно?

В ее глазах появилось смущение, но страха не было. Да, вначале всегда была растерянность. Но вскоре появится и страх. Страх всегда приходит сразу же при виде лезвия. Затем вопросы. Потом мольбы. И наконец пронзительные крики.

– Скажи, ты – невеста? – Девушка не ответила, поэтому он продолжил: – Если да, то мои поздравления.

А про себя улыбнулся. Если она невеста, то это значит, что где-то был разочарованный жених.

Сняв смокинг, он бросил его на спинку кровати и, подойдя к камину, вытащил нож из ножен.

– Ничего страшного, что ты не помнишь меня. После сегодняшнего вечера обязательно запомнишь.

Он не стал добавлять, что она не будет помнить его долго, так как жить ей осталось несколько часов. Незачем нагнетать обстановку. Еще не время.

Подержав лезвие ножа над огнем, пока оно не стало красным, он снова подошел к ней. Девушка перевела взгляд с ножа на его лицо. Он увидел злость, но не страх. Проклятье. Тогда он схватил ее за ворот красного платья, резко дернул и полностью порвал наряд. Красный прозрачный бюстгальтер едва прикрывал соблазнительную грудь, которая (о да!) была идеальной. В глазах девушки отразилось еще больше злости. Она что-то забормотала и попыталась развязаться.

– Не дергайся. Все равно не выберешься. – Улыбаясь, он провел горячим лезвием по ее животу.

Из ее груди вырвался стон, и комнату наполнил запах обгоревшего тела.

Вот, так уже лучше. Он посмотрел ей в глаза. Боль. Но все еще нет страха. Да что она, черт возьми, о себе думает?!

– Считаешь себя крутой, да? – Снова медленно опустив нож, он стал наблюдать за ней. Глаза девушки следили за каждым его движением. Он ухмыльнулся. Дай же мне увидеть твой страх.

Выражение лица девушки стало меняться, но страха все еще не было. Вместо этого в нем появилось что-то другое – то, чего он не мог объяснить. Янтарные крапинки превращались в искры, изливая свет. Глаза сверкали все ярче и ярче, пока не стали золотым, огненным омутом. Потом превратились в ярко-красное, кровавое пламя.

Насильник отступил, потирая глаза. Дрожь прошла по всему его телу. Когда он снова взглянул на нее, глаза девушки все еще горели кровавым пламенем. Губы растянулись в презрительной усмешке вокруг кляпа, и тогда впервые в своей взрослой жизни ониспытал страх. Нет, не страх. Это был ужас…

Душераздирающий крик вырвался из его груди. Внутренний голос говорил, что ему надо бежать, но он не мог пошевельнуться, ступни словно увязли в трясине. Он лишь вертел головой из стороны в сторону, завывая сквозь сжатые губы. Нож выскользнул из рук и с грохотом упал на пол как бесполезная игрушка. Все внутренности сжались, потом его тело обмякло, но унижение померкло перед ужасом.

В области паха стало разливаться тепло. Промежность нагрелась настолько, что ему стало неприятно, даже больно – он ощутил не испытанную доселе мучительную боль. Животный крик сотряс всю комнату – его гениталии вспыхнули огнем.

ГЛАВА 2

Красно-синие огни мигали над головой Равин. Она лежала на носилках, пока работник «скорой помощи» накладывал мазь на ее ожоги.

– Вы уверены, что не хотите поехать в больницу? – спросил он. На его юном лице читалось явное неодобрение.

– Уверена. Со мной все будет нормально. Он надул щеки и тяжело вздохнул.

– Тогда вам нужно дать расписку об отказе от госпитализации.

– Конечно, – кивнула она.

– Я закончил, – сказал работник «скорой помощи», прикрывая рану остатками платья, – теперь вы можете сесть, а я скоро вернусь с бланком.

Равин села и накинула на плечи одеяло, которое ей дали. Ее платье было порвано – еще одно унижение и без того ужасной ночи.

К ней подошел шериф Уайтхол, который приехал сразу же за машиной «скорой помощи». Он снял ковбойскую шляпу, обнажив большой лоб и редеющие волосы. Глубокие морщины покрывали его загорелое лицо. Живот свисал над ремнем, а изо рта торчала незажженная сигарета. Глаза были заспанными, будто его только что вытащили из постели. И наверняка ведь вытащили, если учесть, что недавно начало светать.

– Равин Скилер? Водилы «скорой» разрешили мне поболтать с вами, пока вы тут. Не хотите рассказать, что, черт возьми, здесь случилось?

Равин оглянулась. Лачуга в лесу не имела ничего общего с тем местом, где она была: парковкой ресторана «Карибские ночи» в Оклахома-Сити.

– Где я?

Шериф сдвинул густые седые брови.

– Вы на улице… на носилках… в двух километрах к востоку от Коттона, штат Оклахома. Не совсем понимаю, о чем вы спрашиваете. Вы вообще как?

– Коттон? А это далеко от Оклахома-Сити?

– Где-то восемьдесят километров. Вы оттуда?

Равин кивнула.

– Мне нужно домой.

– Ваша сестра скоро приедет.

Шериф разрешил Равин позвонить со своего телефона. Сорина была в дороге.

– Хочу задать вам пару вопросов, пока мы ждем.

Девушка выдавила слабую улыбку.

– Разумеется.

– Да, кстати, не беспокойтесь об этом. – Он указал на сигарету. – Никотин загоняет народ в могилу, но я никогда не зажигаю ее, только в патрульной машине. Я считаю, что на каждого дерганого человека надо пускать немного табачного дыма. Ну, вы поняли, о чем я?

Равин кивнула. Ей было наплевать на сигареты. Она просто хотела домой.

Работник «скорой помощи» вернулся с бланком. Равин расписалась, и он ушел, качая головой.

– А теперь, – шериф скрестил руки на груди и сузил глаза, – вы наконец скажете мне, что произошло?

Равин вздохнула. Она еще плотнее укуталась в одеяло и, не глядя на шерифа, начала рассказывать:

– Мы ужинали с мамой и сестрой. Когда мы закончили, я пошла к своей машине. Уже почти открыв дверь, я почувствовала, что кто-то схватил меня сзади. Он приложил что-то к моему рту. Затем я очнулась в лачуге.

Равин закрыла глаза. Перед ней предстал образ захватчика. Не только черты лица, которые были совсем непримечательными, но и выражение дьявольского наслаждения, особенно когда он проводил горячим лезвием по ее телу.

Девушка резко открыла глаза, и образ исчез. Сглотнув, она продолжила:

– Когда он приложил нож к моему телу, я закричала. Преступник побежал. Я услышала, как отъехала машина. Потом эти ребята – охотники, кажется, – вошли и увидели меня. Они позвонили 911.

– Вы знали этого мужика? – спросил шериф.

– Нет.

– Можете описать его?

В этом и была сложность. Равин не хотела рассказывать, как выглядел этот человек, ведь если полиция найдет его, то он выложит им все, что видел. Все, что она ему сделала. О том, как послала на него огонь…

– Там было темно. А я была чем-то накачана.

Шериф затаил дыхание и некоторое время молчал. Наконец он сказал:

– Послушайте, по моему мнению, напавший на вас человек – это Железный Дровосек. Он жестоко убил по меньшей мере пять женщин. Вы могли стать шестой. Как думаете, почему он дал вам уйти?

Равин пожала плечами.

– Возможно, потому что я закричала. Мне кажется, это напугало его.

– Всем своим жертвам он затыкал чем-нибудь рты, а вам?

Равин опустила глаза на свои руки. Как же ей хотелось избежать проницательного взгляда шерифа!

– Мне тоже. Но я смогла отодвинуть платок, – сказала она, поднимая глаза.

Шериф Уайтхол пожевал сигарету и покачал головой. Он явно ей не верил. Неужели этот рассказ казался ему таким же неправдоподобным, как и ей?

– Ну, вы можете хотя бы в общих чертах описать, как он выглядел?

Равин колебалась. Она боялась, что они найдут его, и боялась, что не смогут этого сделать, ведь тогда он будет убивать снова. Если она не прикончила его, он не остановится, в этом Равин была уверена.

Она вздохнула и сказала:

– Он был среднего роста. Каштановые волосы. Это все, что я помню. На нем был смокинг и широкие брюки темного цвета, может, черного или темно-синего.

Шериф задумчиво кивнул.

– Наверное, он был посетителем ресторана – ну, ужинал в «Карибских ночах». Возможно, наблюдал за вами. Нам нужно будет проверить книгу посетителей ресторана за тот вечер.

– Он был там, – вспомнила Равин. – Говорил, что наблюдал, как мы ужинали с мамой и сестрой. Он точно там был.

– О'кей. А как насчет шрамов, татуировок, ювелирных штучек и тому подобного?

– Нет, я не заметила ничего такого.

– Может, его голос показался вам знакомым? Это чрезвычайно важно, мисс Скилер. Любая мелочь, которую вы вспомните, может помочь.

Она покачала головой.

– Мне жаль. Я хотела бы помочь, но не могу. Я рассказала вам все. – Ну, почтивсе. Несмотря на мазь, рана беспокоила Равин. Она хотела наконец покончить со всем этим. – Могу я ехать домой?

– Равин! Господи! Ты в порядке?

Девушка подняла глаза, а шериф обернулся, когда к ним подошла ее сестра. Она была выше Равин, к тому же блондинка, оживленная и необычайно привлекательная. Сорина относилась к тому типу женщин, которых мужчины провожают взглядом. И Уайтхол не был исключением.

– Со мной все нормально, – сказала Равин, крепко обнимая сестру и вдыхая исходивший от нее легкий аромат.

– Что произошло?

– На мисс Скилер напал мужчина, возможно, это был Железный Дровосек, – ответил шериф.

Лицо Сорины побледнело.

– О боже! Нет! Милая!

Ее глаза наполнились слезами, и она снова обняла Равин.

– Как? Когда мы с мамой попрощались с тобой в ресторане, то подумали, что ты уехала сразу после нас. Мы были уверены, что ты направилась домой.

– Он схватил меня на парковке. – Равин запиналась, исподлобья наблюдая за шерифом. Ей не нравилось, что он ловил каждое ее слово.

– А я взяла и уехала домой! – причитала Сорина. – Оставила тебя там одну.

– Ты не могла знать. Не вини себя, – сказала Равин.

Дрожащей рукой Сорина смахнула слезу со щеки и повернулась к шерифу Уайтхолу.

– Железный Дровосек – это ведь серийный убийца, не так ли? Тот, о котором пишут в газетах? Он изувечил бедных женщин. Это он? Вы уверены?

Шериф пожал плечами и ответил, не спуская глаз с Равин:

– Парень убежал, а ваша сестра не очень-то о нем рассказывает.

– Я же дала вам его описание, – сказала Равин.

Шериф пристально посмотрел на нее, нахмурив брови.

– Не очень детальное описание, хочу заметить.

– Как тебе удалось убежать? – спросила Сорина.

Врать сестре было намного сложнее, чем шерифу, но Равин не могла сейчас признаться ей во всем.

– Как я уже сказала шерифу, я закричала и преступник убежал. Меня нашли какие-то охотники. Можем мы наконец поехать домой?

Сестра сжала ее руку.

– Ты уверена, что все рассказала?

Холодная дрожь пробиралась из глубины тела Равин, из глубины ее души. Ледяной трепет медленно расползался по всему телу.

«Близится смерть»,– говорил голос.

Равин посмотрела на сестру, затем на шерифа. Конечно же, они не слышали – голос шел изнутри. Это был не совсем голос. Скорее предчувствие. Предупреждение. Но означало ли это, что опасность грозила кому-то из ее близких, или все объяснялось тем, что она столкнулась с монстром, убивающим направо и налево?

ГЛАВА 3

Местные жители считали, что здание на восточной окраине Оклахома-Сити преследуют неприятности. Когда-то здесь был ночной клуб, но бизнес пришел в упадок, после того как однажды возле него изнасиловали девушку, а в шестидесятых прямо в центре танцевальной площадки убили барменшу. Месяц спустя клуб закрыли. Через несколько лет другие компании занимали это здание, но никто надолго не задерживался.

Здание пустовало на протяжении десяти лет, до тех пор пока Ник Лазитер не выкупил его по очень даже приемлемой цене. Он приобрел его на компенсационные выплаты, полученные, когда он «по собственному желанию» порвал все связи с полицией. Здание было переоборудовано под два офиса. Один Ник сдал в аренду бухгалтеру по имени Марвин. На половине Ника стояли письменный стол с глубокими порезами и черный виниловый стул. На стене висели сертификат частного детектива и фотография с автографом Пита Роуза note 1 . В центре стола были пепельница, блокнот с ручкой, бутылка виски и телефон с мерцающей лампочкой автоответчика.

Ник проигнорировал сигнал и вместо этого потянулся к бутылке. В висках давило так, будто внутри головы сидел орел и сильно размахивал крыльями, пытаясь вырваться на волю. Ник снял крышку с бутылки «Старого ворона» и поднес напиток к губам.

Дешевое виски не обжигало как раньше, доказывая, что человек может привыкнуть ко всему. Было время, когда он предпочитал «Царскую корону». Конечно, тогда он не пил в офисе. По крайней мере, в десять утра.

Можно себя и побаловать иногда, черт побери. Не так уж давно ты делаешь это в десять утра.

Желудок протестовал против насилия. Алкоголь пробивал себе путь от горла до основания пищевода. Ник сделал еще один глоток.

– Похмелье, пес бы его побрал. – Он вытер рот рукой. Золотой ретривер поднял голову и уставился на него.

– Я не с тобой разговариваю, Пес. И не смотри на меня так. Единственная причина, по которой ты еще здесь – это дождь, и я не хочу, чтобы твоя дурацкая задница целый день там шаталась.

Собака забрела во двор к Нику еще в прошлом году. И поскольку никто не искал ее, Ник посчитал, что теперь она по праву принадлежит ему.

– Может, мне нужно придумать тебе имя? – обратился он к животному.

Но знал, что не сделает этого. Ведь он говорил об этом уже несколько месяцев и все равно продолжал называть собаку Псом.

Ник сделал еще один глоток из бутылки. Резкий запах виски на время заглушил вонь от мокрой собачьей шерсти и дым сигарет. Желудок начал принимать напиток чуть лучше. В конце концов, сегодняшний день может оказаться не таким уж плохим.

Пес постоял и неторопливо побрел к двери, виляя хвостом и печально глядя на хозяина. Ник встал и выпустил его в коридор. В фойе была специальная дверь для собаки. Этот бродяга опять будет шляться под дождем, весь намокнет, и офис еще сильнее провоняется псиной. Круто.

Ник вернулся к столу и нажал кнопку автоответчика.

– Ник, привет. Это я, Фил Бодински. Ну что, у тебя есть что-нибудь для меня? – При следующих словах его голос дрогнул. – Знаю, что звонил тебе только вчера. Не хочу показаться назойливым, но… – Прежде чем продолжить, Фил прочистил горло, пытаясь сдержать слезы.

Капец, неужели этот парень думает, что только у него умерла жена? Ну, конечно. Кто-тоубил жену Фила. Ему необходимо кого-то винить. Поэтому он и хотел, чтобы Ник нашел Железного Дровосека. Хотел, чтобы тот отыскал серийного убийцу, которому удается на протяжении двух лет ускользать от полиции. В конце концов, Фил должен был кого-то наказать. А единственным человеком, которого хотел наказать Ник, был он сам. Не за смерть своей жены, а за то, где он был, когда это произошло.

– В любом случае… – Фил взял себя в руки и произнес более уверенным голосом: – Позвони мне. Даже если еще ничего не нашел. Ну, знаешь, просто для отчета. В общем… пока.

Ник сделал еще один глоток виски. Зажег сигарету и стал смотреть, как поднимается дым.

Мысленно он прокручивал факты по делу Железного Дровосека. Их было немного. Пять жертв. Четвертой была жена Фила – двадцативосьмилетняя привлекательная блондинка, схваченная вечером по пути с работы. Через четыре дня после исчезновения ее тело нашли возле шоссе. Обнаженное, изуродованное и изрезанное ножом, к тому же весь труп был в ожогах. Судмедэксперты заключили, что эти ожоги, скорее всего, сделали раскаленным лезвием ножа. Слова «Железный Дровосек» были кровью написаны на ее ногах, фактически единственном почти нетронутом месте, оставшемся для подписи психа.

Не было ни свидетелей, ни отпечатков пальцев. Полиция была сбита с толку. Ник тоже был озадачен и ни хрена не мог с этим поделать. Безусловно, он хотел остановить этого подонка. Хотел, чтобы тот поплатился своей никчемной жизнью. Но не настолько, чтобы предпринять какие-то действия. Даже если бы он мог. А он не мог.

Конечно, пора было прекращать брать деньги у Фила. Давать ему бестолковые отчеты несколько раз в неделю было не лучшим вариантом. Когда Ник работал в органах, все было совсем по-другому. Тогда это его заботило. Тогда он думал, что может повлиять на ход дела.

Тогда у него была Энни.

Ник откинулся на стуле и закрыл глаза. В котором часу он заснул прошлой ночью? Он не смог вспомнить, но знал, что это было скорее утром, чем ночью. Наверное, нужно было остаться в кровати.

Зазвонил телефон, нарушив тишину в офисе. Ник вздрогнул, чуть не упав со стула, и почувствовал запах чего-то горелого. Что за?.. Черт. Должно быть, он заснул. Сигарета валялась на ковре, добавляя еще одну дырку к уже имеющимся.

Ник встал и затоптал тлеющий окурок, одновременно поднимая трубку.

– Следователь Лазитер, – автоматически произнес он.

– Ник? Привет. Это Фил Бодински, – голос был взволнованным. Ник начал говорить ему, что нет надобности представляться так официально, ведь старина Фил был его единственным клиентом.

– Ты уже в курсе? – спросил Фил.

– Ты о чем? – Ник слушал его краем уха. Потирая ногой выгоревший участок ковра, он уже закуривал следующую сигарету.

– Есть выжившая.

– Что?!

– Одна из жертв Железного Дровосека смогла убежать.

Нога Ника повисла в воздухе. На этот раз он затушил сигарету уже в пепельнице и быстро опустился на стул.

– Серьезно?

– Абсолютно. Джо звонил мне сегодня утром.

Джо Смотерс был лейтенантом полиции на пенсии, Ник когда-то с ним работал. Джо и Фил играли вместе в гольф. Именно Джо направил Фила к Нику, один Бог знает почему. Филу нужно было попытаться разобраться в этом самому. Ведь он, блин, знал куда больше деталей, чем Ник.

– Как это произошло? – Нику стало любопытно, чего он уже давно за собой не замечал. В крови поднялся уровень адреналина, а этого не происходило с тех пор, как он сдал свой значок.

– Может, я подъеду? У меня есть имя этой девушки и все данные.

– Как ты раздобыл все это? – Джо не стал бы давать Филу эту информацию, даже если бы и владел ею.

– У меня есть приятель-репортер, ему не разрешили напечатать имя девушки, но он назвал его мне.

– Круто. – Фил был адвокатом. За свою жизнь он вытащил из передряг уйму народу и приобрел много «друзей». Сейчас пришло время собирать старые долги.

– Ну, ты же знаешь, обычно есть причины, по которым они не распространяют такую информацию. Наверное, неправильно было поручать тебе вести это дело.

– Да, я знаю. Это ты должен получать информацию от меня.

О-о! Ладно, здесь Фил его подловил. Ник знал, что не лучшим образом выполнял свою работу, но какого хрена? Если копы не смогли найти этого парня, то как, блин, это сделает он? Ник снова закурил и рассеянно потер шрам на щеке. Бутылка «Старого ворона» стояла на столе, мозоля глаза. Соблазняя его. Если назначить встречу с Филом на более позднее время, то можно еще немного выпить и проветрить комнату до его прихода.

– Сможешь прийти в два?

– А может, сейчас? – Обычно пассивное поведение Фила изменилось. Он вел себя как барракуда с золотой рыбкой.

Ник жадно посмотрел на бутылку и вздохнул.

– Хорошо. Приходи.

– Буду у тебя через полчаса.

Положив трубку, Ник засунул бутылку виски в ящик стола, прополоскал рот и набросил коричневый вельветовый пиджак поверх старой, когда-то белой футболки. Потом провел рукой по подбородку с мыслью, что нужно было с утра побриться. Или, по крайней мере, на этой неделе. Поглядывая в окно в ожидании Фила, Ник курил и крутился на стуле.

Потоки дождя били по стеклу. Пять лет назад, в день похорон Энни, лило так же. Ник давно заметил, что дождь заставляет его еще больше думать о смерти жены. Он не очень хорошо помнил тот день. С самого утра он был пьян в стельку, и так продолжалось всю неделю.

Ливень и затянутое тучами небо заслоняли привычный вид – угловой магазин на другой стороне улицы. Окно стало похоже на зеркало. Оттуда глядел субъект с темными кругами под воспаленными глазами. Ник отвернулся, говоря себе, что влажность, которую он в них увидел, – это просто капли дождя.

ГЛАВА 4

Первое, что почувствовал Джей Халек, – это запах бетадина. Когда ОН открыл глаза, то увидел медный потолочный вентилятор с матовыми шарами. Джей лежал в своей спальне. Или, может быть, он был мертв и только думал,что лежит в своей спальне.

В поле его зрения материализовалось чье-то лицо: Маршал Уайндот, гей, работавший врачом в больнице. Этот человек уже давно давал понять, что неравнодушен к Джею. И что, черт возьми, онделает в его доме?

Наконец Джей вспомнил. Он сам позвонил Маршалу после случившегося, как раз перед тем, как отключиться.

Маршал пристально смотрел на него своими изумительными серыми глазами из-под густых ресниц, которым позавидовала бы любая женщина. Прядь темных волос опустилась на загорелый лоб. Он был слишком красив для мужчины. Если бы Джей был гомосексуалистом, ему бы нравился такой типаж.

– Как ты себя чувствуешь? – Голос Маршала был очень мужественным – необычно глубоким для такой женоподобной внешности.

– Еще не пойму, – пробормотал Джей. И тут он почувствовал. Боль обжигала глубоко внутри, разрывая его на части. Та сучка. Это она сделала. Но как? – Болит. Господи, как же болит!

– Да, знаю. Извини. Сейчас дам тебе еще морфия. Прошло всего несколько часов после предыдущей дозы, но с такой раной… – Маршал не закончил и отошел. Затем возвратился со шприцем.

– Как долго я был без сознания? – спросил Джей, пока Маршал готовил инъекцию.

– Пару дней. Ты позвонил мне в субботу на рассвете. Сегодня понедельник. Я звонил в больницу. Сказал, что у тебя непредвиденные обстоятельства, и попросил, чтобы тебя подменили.

– Спасибо, – прошептал Джей.

После того как игла вошла в вену, он почувствовал во всем теле мгновенное облегчение. Это было блаженство.

– Не хочешь поговорить? Например, рассказать, что, черт возьми, с тобой произошло?

Что произошло? Джей не знал. Но, даже если бы знал, все равно не смог бы рассказать. Он вспомнил внезапные языки пламени, ужас, повергший его в ступор. Вспомнил, как выбежал из лачуги и стал кататься по земле, чтобы потушить огонь. Затем послышался треск веток в лесу. Кто-то приближался. Он запрыгнул в машину и погнал, затем… Точно! Следующее, что он помнил, был звонок Маршалу.

Рука потянулась к лицу. Джей с ужасом подумал о бороде. Ее не было. Он снял ее, пока ждал. Даже в том болезненном кошмаре он не забыл об этом.

– Это… ну… мне немного неловко. – Его голос звучал сипло и невнятно, будто рот был набит овсяной кашей. – Я был с… подругой. Ей нравятся грубые игры. Ну, ты понимаешь, о чем я?

Маршал кивнул, и Джей заметил огонек ревности в его глазах. Может, нужно было сказать, что он был с парнем? Маршал все равно бы ревновал, но тогда, по крайней мере, он бы думал, что они одного поля ягоды. Джей нуждался в нем. Нуждался в диагнозе и медицинском уходе. Но теперь менять детали истории было уже поздно.

– Мы дурачились. Она привязала меня к кровати. Там была свеча. Простыни… Даже не знаю. Все произошло так быстро.