Текст книги "Доктор для следователя (СИ)"

Автор книги: Алиса Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12

Туман того утра был не просто сыростью, а плотной, молочной пеленой, вязкой и неподвижной. Он заглушал звуки и искажал очертания, превращая знакомый двор в подобие потустороннего ландшафта. Я вышла, как обычно, с ведром, чтобы набрать воды из колодца. Воздух был спертым, и в нем витал странный, сладковатый запах, который резанул ноздри – не резкий, но чужеродный, как запах испорченного мяса и увядших цветов.

Почему я свернула к зарослям лопуха у заднего забора? Не знаю. Возможно, сработал инстинкт, тот самый, что годами вынюхивал болезнь и смерть. Земля там была рыхлой, будто ее недавно ворошили. И запах здесь был гуще.

Она лежала на боку, приткнувшись к старому пню, в неестественной, но на удивление спокойной позе. Словно уснула. Юное лицо, лет восемнадцати, с правильными, нежными чертами. Темные волосы растрепались по траве. Платье – простое, но добротное, из хорошей шерсти. Я сделала шаг ближе, и мое сердце на мгновение замерло. Чуть ниже левого уха, на безупречно белой коже, синевал маленький, аккуратный след. Не синяк, не ссадина. Идеально круглое входное отверстие. Рядом, в траве, валялась маленькая стеклянная склянка, пустая.

Время остановилось. Я стояла, не дыша, глядя на эту девушку. Внутри все похолодело. Это не было случайностью. Не было сердечным приступом. Это был расчетливый, безжалостный удар.

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я заставила себя двинуться. Я не кричала. Не бежала. Я медленно, как во сне, вернулась в трактир, взяла кусок чистой ткани и накрыла ей лицо. Потом пошла к дому старосты. Мое собственное спокойствие пугало меня, но это был профессиональный щит, привычная броня патологоанатома.

Следствие прибыло быстро. Не местный стражник, а человек из города. Следователь. Его звали Арвидус. Высокий, сухопарый мужчина в дорожном, но чистом плаще, с пронзительным, изучающим взглядом. Его сопровождали два стражника, но он сразу занял доминирующее положение.

Он осмотрел место, не прикасаясь к телу, его взгляд скользнул по склянке, по следу на шее, по мне. Потом он подошел.

– Вы нашли ее? Мариэлла Труннодини? – его голос был ровным, без эмоций.

– Я, – кивнула я. Голос не дрогнул.

– Расскажите.

– Я вышла за водой. Почти сразу почувствовала запах. Нашла ее здесь. Больше ничего не трогала, только накрыла лицо.

Он кивнул, удовлетворенный. Его взгляд снова вернулся к телу.

– И что вы можете сказать, хозяйка? – спросил он неожиданно. – Говорят, вы кое-что смыслите в телах.

Это был не вопрос, а проверка. Я почувствовала, как сжимаются мышцы живота. Стоило ли говорить? Но молчание показалось бы еще более подозрительным.

– Смерть наступила от яда, – тихо, но четко сказала я. – Введенного через этот прокол. Быстро и эффективно. Склянка, скорее всего, была выброшена для отвода глаз. Убийца хотел, чтобы это выглядело как самоубийство или несчастный случай.

Арвидус медленно повернулся ко мне, его глаза сузились.

– Почему вы так решили?

– Поза, – объяснила я, указывая рукой. – Она упала на бок, почти свернувшись. При быстром действии нейропаралитического ядра человек чаще падает плашмя, судорожно выгнувшись. Здесь же – поза относительного покоя. Ее уложили. Аккуратно. И след от укола… – я сделала паузу, – …слишком чистый. Игла была очень острой. Медицинской. Или близко к тому.

– Время? – спросил он, и в его голосе прозвучал неподдельный интерес.

Я подошла чуть ближе, преодолевая отвращение, и осторожно указала на открытый участок кожи на ее руке.

– Окоченение уже разрешилось. А при этой утренней прохладе… – я мысленно прикинула температуру, – …смерть наступила не позднее, чем вчера вечером, часов десять-одиннадцать ночи. Возможно, чуть раньше.

Арвидус молчал, изучая меня. Его взгляд был тяжелым, взвешивающим каждую деталь.

– Вы удивительно осведомлены для трактирщицы, – наконец произнес он. – Где вы научились… определять такое?

Перед моими глазами на мгновение проплыли ряды учебников, лекционные залы, часы в морге.

– В прошлой жизни, – ответила я, и это была чистая правда. – Я видела много смертей. Естественных и не очень.

Он не стал допытываться. Кивнул, делая пометку в своем блокноте.

– Благодарю вас, хозяйка. Ваша информация… чрезвычайно полезна. Не уезжайте далеко от поселка. Возможно, у меня появятся еще вопросы.

Он отдал приказ стражникам, и те начали оцеплять место. Я же, отойдя в сторону, смотрела, как туман медленно поглощает фигуры людей. Я стояла на пороге не просто убийства. Я стояла на пороге чего-то темного и опасного. И мое знание, только что бывшее моим спасением, вдруг стало тяжелым и очень рискованным грузом.

Глава 13

После того утра в трактире воцарилась гнетущая тишина. Даже самые разговорчивые завсегдатаи, проглатывая пиво, перешептывались, бросая на меня косые взгляды. Одни – с опаской, другие – с любопытством. Я стала для них не просто хозяйкой и знахаркой, но и свидетелем чего-то темного, нездешнего. Запах смерти, казалось, въелся в стены, и никакой хлеб, никакое пиво не могли его перебить.

Я пыталась заглушить тревогу работой. Месила тесто с яростью, отдраивала уже сияющие котлы, проверяла бочки с таким рвением, будто от этого зависела судьба мира. Но мысли возвращались к тому холодному телу, к аккуратному проколу на шее, к пронзительному взгляду следователя Арвидуса.

Спасением стал визит к Фролу. Когда я переступила порог кузницы, привычный жар и грохот показались почти уютными. Кузнец, увидев меня, молча кивнул и достал из-под прилавка узкий деревянный ящик.

– Смотри, – коротко бросил он, откидывая крышку.

Я ахнула. На бархатной подкладке лежали инструменты, точь-в-точь как на моих чертежах, но превзошедшие все ожидания. Сталь была темной, матовой, отполированной до идеальной гладкости. Лезвие скальпеля, узкое и изящное, казалось, ловило любой лучик света. Зажимы с тонкими, точно ювелирными зубцами, пинцет, прочный и упругий. Это были не просто железки. Это были произведения искусства.

– Фрол… это… великолепно, – выдохнула я, не в силах отвести взгляд.

Он сдержанно хмыкнул, но в его глазах читалась гордость.

– Говорил же – интересная работа. Руки чесались. Бери. Только смотри… – он нахмурился, – …режь ими людей аккуратно. Для хорошего дела.

– Для спасения, – поправила я я, беря ящик с почти религиозным трепетом. – Обещаю.

Вернувшись, я расставила инструменты в своем импровизированном кабинете. Они лежали на чистой ткани, обещая точность, контроль, порядок в мире, который вдруг погрузился в хаос. Они были моим якорем.

Вот только якорь этот вскоре подвергся испытанию. Дверь трактира открылась, впуская не очередного рабочего, а высокую фигуру в плаще. Арвидус. Тишина в зале стала абсолютной.

Он подошел к стойке. Его лицо было невозмутимым, но глаза, как буравчики, впивались в меня.

– Труннодини. Ваша информация подтвердилась. Смерть от яда, введенного через инъекцию. Время тоже совпало. – Он положил на стойку ладонь. – Но у меня появились новые вопросы.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Я слушаю.

– Где вы были две недели назад в четверг? Примерно с полудня до вечера.

Мысленно я отмотала время. Две недели назад… Тот самый день, когда я с утра до ночи возилась с новой партией солода и принимала роды у жены одного из возчиков.

– Здесь, – ответила я четко. – С утра варила пиво, днем принимала роды у Марфы, жены возчика Трофима. Вечером здесь же, в трактире. Спросите у них.

Арвидус внимательно записал что-то в свой блокнот.

– Уже спросили. Подтверждают. – Он поднял на меня взгляд, и в его глазах было нечто тяжелое. – А вы не слышали о подобных смертях в округе? Молодые девушки из благополучных семей. След инъекции на шее.

Меня будто ударило током.

– В округе? Нет. Здесь об этом впервые.

– Не в округе, – поправился он, понизив голос так, чтобы не слышали другие. – В Стальгороде. За последние три месяца – три таких убийства. Идентичные. Тот же почерк. Тот же… профессионализм.

В воздухе повисло молчание. Три убийства. Серийный убийца. И его след привел сюда, к моему трактиру. Ко мне.

– Вы считаете, что он… здесь? – тихо спросила я.

– Я считаю, что он был здесь, – поправил Арвидус. – И, возможно, еще вернется. Или… – его взгляд стал пронзительным, – …он уже здесь. Под маской кого-то из местных.

Он отодвинулся от стойки.

– Будьте осторожны, хозяйка. Вы слишком много знаете. И слишком много умеете. Для трактирщицы. – Он кивнул на прощание и вышел, оставив меня одну с леденящим душу осознанием.

Я медленно опустилась на табурет, глядя на дверь, которая только что закрылась за ним. Он не сказал этого прямо, но намек был прозрачен. В его глазах я была не только свидетельницей. Я была подозреваемой. Или… потенциальной жертвой.

Мой взгляд упал на дверь в подсобку, за которой лежали новые, безупречные инструменты. Они должны были служить жизни. Но теперь я понимала, что в мире, где бродит тень, оставляющая на шеях аккуратные проколы, даже самые острые скальпели не могут гарантировать безопасности. Тень эта была умна, методична и… знала толк в анатомии. Возможно, не хуже меня.

Глава 14

Осознание, что ты живешь в одном поселке с серийным убийцей, меняет все. Теперь каждый скрип двери, каждый незнакомый силуэт в сумерках заставлял сердце сжиматься. Но страх – плохой советчик. Я заставила себя думать, анализировать. Как врач. Как логик.

Инструменты от Фрола лежали в подсобке, холодные и совершенные. Но против магии, если это была она, сталь была бессильна. Нужно было понять, с чем я имею дело.

Я стала расспрашивать. Осторожно, между делом, подавая пиво или перевязывая рану. Слухи текли рекой. Одни говорили, что это «теневой вурдалак», высасывающий душу через укол. Другие – что это месть отвергнутого жреца из культа забытого бога. Все сходились в одном: убийца использовал магию. Только ею можно было объяснить отсутствие борьбы, идеальный прокол и яд, не оставляющий следов в теле, которые смог бы найти обычный лекарь.

Следователь Арвидус, появляясь время от времени, лишь хмуро подтверждал: следов обычного яда нет. Но и магический след, если он и был, оказался на редкость «чистым» – его невозможно было идентифицировать. Убийца был не просто профессионалом. Он был искусным магом.

Эта мысль заставила меня по-новому взглянуть на мои скромные познания в местной флоре. Я изучала травы, чтобы лечить. Но любое знание – палка о двух концах. «Огненный зуб», отвар которого я использовала для стимуляции кровообращения, в большей дозе вызывал паралич. «Слеза русалки», успокаивающая кашель, могла ввести в глубокий сон, граничащий с комой.

Я сидела вечером над своими склянками, перебирая их. Возможно, убийца думал так же? Не как мясник, а как… фармацевт. Алхимик. Тот, кто видит в травах не просто «целительную силу», а химическую формулу, набор свойств.

И тут меня осенило. Склянка, найденная рядом с телом. Пустая. Ее выбросили, чтобы все выглядело как самоубийство. Но что, если это был не просто спектакль? Что, если это была… улика? Нечаянная или намеренная?

Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить ту утреннюю сцену во всех деталях. Склянка. Маленькая, из темного стекла. Без этикетки. Но на донышке… было что-то? Какой-то знак? В памяти всплыла крошечная, едва заметная гравировка. Спираль. Почти как завиток на раковине.

Я вскочила и бросилась к своему сундуку с травами. Я перебирала пузырьки и свертки, купленные у разных торговцев. И нашла. Небольшой пузырек с сонной настойкой, купленный у странствующего алхимика пару месяцев назад. Он хвалил ее как «самую чистую в округе». И на донышке была такая же крошечная спираль.

Ледяная дрожь пробежала по коже. Этот алхимик. Он появлялся в поселке несколько раз. Молчаливый, в капюшоне. Его никто не знал. Он продавал зелья и уезжал.

Я почти физически ощутила звонкую, хрустальную нить, протянувшуюся между пустой склянкой у мертвой девушки, пузырьком в моем сундуке и таинственным незнакомцем. Это была лишь теория. Но первая за все время теория, имеющая под собой почву.

Внезапно в дверь постучали. Резко, настойчиво. Я вздрогнула, судорожно сжав в руке пузырек. Сердце заколотилось. Алхимик? Убийца? Он почувствовал, что его вычислили?

Я медленно подошла к двери, взяла в другую руку тяжелый зажим Фрола. Он мог послужить и оружием.

– Кто там? – голос прозвучал хрипло.

– Открывай, хозяйка, с делом! – знакомый хриплый голос Геннадия.

Я выдохнула, отодвинула засов. На пороге стоял артефактчик, но не один. Рядом с ним был молодой парень, почти юноша, с бледным, испуганным лицом. Он держал руку, замотанную в тряпку, с которой сочилась темная, почти черная жидкость. От нее исходил слабый запах озона и гари.

– Что случилось? – спросила я, отступая и пропуская их внутрь.

– На артефакте порвало защитное заклинание, – пояснил Геннадий, усаживая парня на стул. – Энергетический ожог. Обычные мази не берут.

Я развернула тряпку. Кожа на руке была не просто обожжена. Она была… изменена. Ткани выглядели неестественными, будто кристаллизованными, и сквозь них проступали тонкие, похожие на молнии, синие прожилки. Магическая инфекция.

Мой медицинский ум зашевелился, сталкиваясь с чем-то совершенно новым. Это была не бактерия, не вирус. Это был чужеродный энергетический паттерн, разрушающий плоть.

Я посмотрела на свои новенькие стальные инструменты. Они были бесполезны против этого. Нужно было что-то другое. Знание. Опыт. Магия?

Я вспомнила одно из зелий, которое я изучала – «очищающий отвар» на основе серебрянки и коры железного дерева. Оно использовалось для нейтрализации слабых магических загрязнений в воде. Сработает ли оно здесь?

Не было времени для сомнений. Я приготовила отвар, промыла рану. Затем, вспомнив принцип гомеопатии – «подобное лечится подобным» – я взяла небольшой заряженный энергокристалл от своего потухшего холодильного камня. Осторожно, почти интуитивно, я провела им над ожогом, пытаясь «вытянуть» чужеродную энергию, как магнитом.

Прошло несколько долгих минут. И вдруг синие прожилки стали бледнеть. Кристаллизованная плоть медленно начала размягчаться, возвращаясь к нормальному виду. Парень вскрикнул от облегчения.

Геннадий смотрел на меня, широко раскрыв глаза.

– И ожоги магические лечишь? – прошептал он. – Хозяйка, да ты… чертовка какая-то.

Я не ответила, глядя на свою руку, держащую кристалл. Я сделала это. Сработала не просто как врач, а как… целитель. В полном смысле этого слова, для этого мира.

Но победа была горькой. Теперь я знала наверняка. Мир, в котором я жила, был полон не только житейской грязи и пенного пива. Он был пронизан магией – и светлой, и темной. И убийца, охотившийся на девушек, использовал ее как свое орудие. Чтобы поймать его, мне предстояло спуститься в эти тени. И возможно, самой научиться действовать в них.

Глава 15

Слух о том, что следователи уехали, прошелестел по трактиру вместе с опавшими листьями, залетевшими в открытую дверь. Ни арестов, ни громких заявлений. Просто… уехали. Дело о смерти Аннели повисло в воздухе, неразрешенное и горькое, как дым от осенних костров.

Ее похоронили на холме. Поселок, поначалу взбудораженный, начал понемногу зализывать раны. Страх никуда не делся, он просто ушел глубже, втянулся в повседневность, как вода в песок. Теперь по вечерам двери закрывались чуть раньше, а матери звали дочерей домой чуть настойчивее.

Я наблюдала за этим, стоя за своим прилавком. Внутри кипела тихая ярость. Ярость от беспомощности, от несправедливости. Но что я могла поделать? Одна трактирщица против неизвестного убийцы и равнодушной системы?

Пришлось заглушить ярость работой. Рутинные дела стали якорем, который не давал снести течением в отчаяние. Утром – замес теста, его размеренный ритм успокаивал нервы. Днем – варка пива, требующая внимания к температуре и времени. Вечером – полный зал, гул голосов, звон кружек. Жизнь, пусть и напуганная, продолжалась.

Ко мне по-прежнему приходили за медицинской помощью. С порезом, с лихорадкой, с больным ребенком. И я лечила. Мои новые инструменты, безупречные творения Фрола, ложились в руку как родные. Каждый аккуратный шов, каждая успешная манипуляция были маленькой победой над хаосом и смертью. Это был мой способ бороться.

Однажды ко мне притащили молодого подпаска, который упал с уступа в каменоломнях и сильно рассек ногу. Пока я промывала рану, он, бледный от боли, бормотал:

– Там, в старых штольнях, свет видел… Огонек. Думал, показалось. Место-то нехорошее…

Мое сердце на мгновение замерло. Каменоломни. То самое место, о котором шептались. Но я лишь кивнула, сосредоточившись на наложении швов.

– В следующий раз будь осторожнее. Не ходи туда.

Я не стала расспрашивать дальше. Не в этот раз. Слишком много глаз и ушей было вокруг. Слишком много страха.

Вечерами, после закрытия, я садилась за стол с своими травами и пузырьками. Я не искала больше алхимика. Вместо этого я изучала. Я экспериментировала с защитными свойствами некоторых растений, пытаясь создать мазь, которая могла бы нейтрализовать магический ожог, или отвар, повышающий сопротивляемость ядам. Я училась. Готовилась. Не для нападения, а для защиты. Для того, чтобы в следующий раз, когда тень постучится в дверь, быть готовой дать отпор.

Прошло несколько недель. Жизнь входила в новую, тревожную норму. Я варила пиво, пекла хлеб, лечила людей и копила знания, как некогда копила монеты. Это было мое оружие. Мое единственное оружие.

И вот однажды, разбирая новую партию сушеного корня, я нашла в мешке нечто иное. Маленький, туго свернутый клочок пергамента. На нем было выведено всего три слова: «Он возвращается за тобой».

Ни подписи, ни печати. Только холодная уверенность в этих словах.

Я скомкала пергамент в ладони, глядя на потухающую лучину. Страх сдавил горло, холодный и безошибочный. Но вместе с ним пришло и странное спокойствие. Ожидание закончилось.

Он возвращается. Хорошо. Значит, и я буду готова. Мои скальпели лежали на полке, острые и ждущие. Мои склянки стояли в строгом порядке. А в кармане лежал маленький, ничем не примечательный мешочек с порошком из «огненного зуба» – последний аргумент в споре с тем, кто придет под покровом ночи.

Я погасила свет и осталась сидеть в темноте, слушая, как за стенами трактира шелестит ночь. Приходи. Я жду.

Глава 16

Пергамент с угрожающей надписью я сожгла в печи, наблюдая, как пламя пожирает неизвестный почерк. Предупреждение было получено. Теперь главное – не поддаваться панике. Паника – это неряшливость, а неряшливость в моих новых обстоятельствах равносильна смерти.

Я не стала менять распорядок. Трактир работал как часы. Но теперь каждое утро, открывая ставни, я незаметно проверяла запоры на предмет следов взлома. Каждую ночь, гася лучину, я ставила у двери простейшую сигнализацию – поставленную на ребро медную монету. Падение – и я проснусь.

Я усилила и свои «медицинские» запасы. Теперь в моем арсенале были не только целебные, но и защитные составы. Порошок из коры колючей сливы, вызывающий сильный кашель и удушье при вдыхании. Густой отвар гнилюка, при контакте с кожей оставляющий болезненные, долго не заживающие волдыри. Я не собиралась нападать первой. Но дать отпор была обязана.

Прошла неделя. Затем другая. Ничего. Поселок жил своей жизнью, окутанный осенней дымкой. Ни новых смертей, ни подозрительных незнакомцев. Начинало казаться, что записка была лишь чьей-то жестокой шуткой.

Как я ошиблась.

Однажды поздно вечером, когда я уже собиралась закрываться, в трактир вошел человек. Он был одет в дорожный плащ, скрывавший фигуру, а капюшон – лицо. Он двигался бесшумно, как тень, и сел за столик в самом углу, откуда мог видеть и вход, и всю основную залу.

– Пинту эля, – произнес он, и его голос был ровным, без эмоций, словно скрип несмазанной двери.

Ладонь у меня на мгновение вспотела, но я кивнула и налила пива. Подходя к его столику, я постаралась разглядеть лицо под капюшоном, но там была лишь тьма.

– Холодно стало к ночи, – пробормотала я, ставя кружку. Бессмысленная фраза, чтобы разрядить напряжение.

– Да, – коротко ответил он, не двигаясь. – Скоро станет еще холоднее.

Он не притронулся к пиву. Просто сидел. Я чувствовала его взгляд на себе, тяжелый и изучающий, пока я убирала последние кружки и протирала столы. Воздух в трактире стал густым, как сироп.

Наконец я не выдержала.

– Мы закрываемся.

Он медленно поднял голову. В щели капюшона мелькнул бледный подбородок.

– Я знаю.

Он встал, бросил на стол монету и вышел так же бесшумно, как и появился. Пиво в кружке осталось нетронутым.

Я заперла дверь, прислонилась к ней спиной и попыталась унять дрожь в коленях. Это был он. Я знала. Это не было доказательством, это было животным чутьем. Он пришел, чтобы посмотреть. Оценить. Напугать.

На следующее утро монета, которую я ставила на ребро, лежала на полу. Кто-то пытался открыть дверь. Безуспешно.

Следующей ночью я не спала. Сидела в темноте подсобки, завернувшись в плащ, с зажатым в руке скальпелем. Я слышала каждый шорох снаружи, каждый скрип старого сруба. Но никто не пришел.

На третью ночь я уснула, сидя на стуле, от изнеможения. Мне приснился странный сон. Я стояла в своем трактире, но он был пуст и залит лунным светом. На одном из столов лежала девушка с темными волосами – Аннели. Она была бледна, но жива. Она открыла глаза и посмотрела прямо на меня.

«Он боится тебя, – прошептала она беззвучно. – Ты пахнешь чужим знанием. Чужой смертью. Он придет не как вор. Он придет как… пациент».

Я проснулась с криком, застывшим в горле. Лунный свет все так же лежал на полу серебряным прямоугольником. В трактире было тихо. Но сон повис в воздухе тяжелым предзнаменованием.

Он придет как пациент.

Холодный ужас сковал меня. Это имело смысл. Идеальный способ подобраться ко мне близко, пока я буду беззащитна, с руками, занятыми инструментами, а не оружием. Пока мое внимание будет приковано к мнимой болезни, а не к реальной угрозе.

Я подошла к окну и смотрела на спящий поселок. Где-то там, в ночи, он ждал. Выжидал подходящий момент. Играя со мной, как кошка с мышью.

Но я не была мышью. Я была хирургом. И если он явится под маской больного, я буду готова. Врачевать… или вскрывать. В зависимости от того, что он принесет с собой.