Текст книги "Шанс дается раз (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
– Она работала ранее на Госпожу Кимири, – голос черноглазой слегка зазвенел.
– Как и Вы, я полагаю? – мягко уточнила я.
– Да, как и я, – быстрый взгляд девчонки метнулся к пиале и снова вернулся к моему лицу. Смутные ростки подозрения, зародившегося в моей душе, окрепли и покрылись махровыми цветами злости. Усмехнувшись, я поднесла емкость к губам, ощутив, как девицы затаили дыхание… и резко сморщилась, словно уловив неприятный запах.
– Он пахнет корицей, – сказала я осуждающе, – Вы её туда добавили?
Младшая побледнела, старшая же, стрельнув глазами в сторону, быстро проговорила:
– Нет, Госпожа, Вам показалось.
«А ты лучше держишь себя в руках», – подумала я, и весёлый азарт забурлил в крови.
– Нет, – я капризно надула губы, – Мне не показалось! Ну-ка, попробуй!
Сказав это, я протянула младшей питьё. Девушка посерела, словно бумага, и дрожащим голосом пролепетала:
– Н-но…
– Пей, – голос мой, как по команде, стал жёстким и холодным, – Сейчас. Ну!
Девушка молча покачала головой, дрожа, как осиновый лист. Старшая же, напротив, резко напряглась, и рука её змеей скользнула под одежду. Ситуация резко приобрела неприятный окрас: физически я была весьма слаба, да и охотничий нож остался лежать под подушкой в особняке Матроны Джиады. Выказать страх, однако, я себе не позволила, негромко прокомментировав:
– Это было бы глупо.
Ничего отвечать компаньонка не стала, сделав длинный шаг ко мне. К сожалению, дурой девушка не была и прекрасно понимала, что терять ей уже нечего при любом раскладе.
Оценив ситуацию, я сделала единственное, что на тот момент пришло мне в голову: громко, надрывно закричала. Девица, метнувшаяся ко мне, застыла, услышав грохот тяжелых шагов в коридоре. Пару мгновений спустя в комнату ворвалось несколько евнухов, в числе которых – тот самый обладатель роскошной лысины. Именно он и метнулся ко мне, вопрошая:
– Что с Вами, Госпожа? Что?!
Заглушив свой вопль на особо высокой ноте, я прокашлялась и негромко пояснила:
– Вот эти девушки принесли мне чай. Я хочу, чтобы младшая его попробовала.
– Госпожа… – начал что-то неуверенно блеять евнух, но я пребывала не в том настроении, чтобы выслушивать всякие глупости.
– Хватит болтать! – рявкнула я так, что все вздрогнули, – Заставь эту дрянь выпить, слышишь?!
Лысый, потемнев лицом, кивнул своим спутникам. Один из них перехватил за руку черноглазую, остальные же двое занялись младшей. Её схватили за волосы и поставили на колени, запрокинув ей голову. Пиалу осторожно забрали из моих рук и поднесли к губам компаньонки.
На лице девочки отразилась обречённость, она беспомощно забилась в руках схвативших её евнухов, захлебываясь слезами и стараясь отвернуть лицо. На какой-то миг – жалкий миг – мне стало безумно её жаль: не я ли сама стояла недавно над трупом собственного опекуна? Но чувство моё было очень мимолётным. Если уж обрекаешь другого человека на смерть, то будь готов к тому, что рано или поздно тебе придётся за это поплатиться. Я знала, что тоже когда-то отдам назначенную цену, и смирилась с этим; этого оставалось пожелать и ей. Посему, голос мой не дрогнул, произнося:
– Ну, чего вы ждете?
Повторять дважды не пришлось – предназначенный мне чай благополучно влили ей в глотку.
Первые минуты ничего не происходило: раздавалось только хриплое дыхание девушки, прерываемое отчаянными всхлипами. Остальные присутствующие молчали, пристально следя за ней.
– Госпожа, – неуверенно позвал евнух, – Куда её теперь?
– Заприте где-нибудь, – голос мой звучал глухо. Мысль о том, что малышка, возможно, невиновна, легла на сердце тяжёлой ношей.
Кивнув, один из евнухов схватил дрожащую компаньонку за руку… и резко выпустил, отскакивая в сторону.
– Что произошло? – уточнила я, подозревая, каков будет ответ.
– У неё лихорадка! Она вся горит! Это наверняка заразно, и…
– О нет, – усмехнулась я, – Это не лихорадка.
Медленно поднявшись со своего места, я подошла к девушке и провела ладонью по её покрытому испариной лбу. Отравление белым минералом аур было налицо: белки глаз покраснели, температура зашкаливала, а губы на глазах трескались. Все свидетельствовало о том, что доза была просто огромной.
– Это было глупо, – сказала я мягко, – Впрочем, излишняя преданность никогда не окупается. Унесите её!
– Госпожа, – почтительность в голосе евнуха перестала казаться наигранной, – Её стоит допросить…
– О нет, – с улыбкой повторила я, – Допрашивайте вторую. И пусть она умирает долго.
В комнате было темно, уютно и спокойно. Крошечные блестящие пылинки танцевали в тонком лучике света, пробивающемся сквозь неплотно подогнанные ставни. Свернувшись клубочком на крышке старого сундука, завернувшись в плащ, я прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной и темнотой. Я готова была пролежать так вечность…
Словно в ответ на мои мысли, крошечная дверь, ведущая на чердак, начала сотрясаться от мощных ударов. Толстенный деревянный засов жалобно скрипнул, но устоял.
– Госпожа!!! – заголосил мой очередной визитёр, – Откройте дверь!!!
О боги, как же они меня достали… Застонав, я укрылась с головой старым грязным плащом, найденным в сундуке. По моим прикидкам, первый день в статусе иштах-ихтас едва перевалил за средину.
Это было просто невыносимо.
После памятного инцидента с ядами лысый евнух, несмотря на все мои уговоры, всё же рванул с докладом к Императору. Реакция Эйтана не заставила себя ждать: особняк мой наводнили Серые Крысы, коим было поручено расследовать происшествие, дегустаторы, которые должны были пробовать пищу, и маги, обязанные установить разномастные защитные чары. Помимо всего прочего, ко мне приставили двух евнухов-телохранителей, коим вменялось следовать за мною всюду.
При виде всей этой толпы я, честно признаться, малость окосела. Несмотря на то, что все они были молчаливы, их присутствие уже через десять минут начало раздражать до невозможности: во-первых, при них приходилось постоянно «держать лицо», во-вторых, они разговаривали со мною так, словно у меня было, по меньшей мере, разжижение мозга.
Самым обидным оказалось то, что понаблюдать за работой Серых Крыс мне не позволили: молодой человек, представившийся капитаном Дамилом, тактично, но непреклонно выставил меня вон, причем на лице его явно читались мысли вроде: «Ещё не хватало, чтобы эти бабы путались под ногами». Немного поразмыслив, я вынуждена была признать, что где-то его понимаю.
Посидев в кресле полчаса без дела, я окончательно заскучала и проголодалась, посему приняла решение – пойти на кухню и что-нибудь себе приготовить.
Я встала. Двое телохранителей, дегустатор и евнух, томившиеся на диване, также вскочили на ноги. После здравого размышления я решила, что отыщу кухню сама – разомнусь заодно. Посему я решительно двинулась, куда глаза глядят, решив походя осмотреть свои новые «владения». Мои сопровождающие выстроились за мною забавной шеренгой, невольно напомнив мне виденных в глубоком детстве утят. Чувствуя себя мамой-уткой, я пробормотала «кря-кря», убедив окружающих в своей абсолютной неадекватности, и решительно отправилась на поиски.
Последующий час прошёл весьма продуктивно: выяснилось, что в особняке есть три этажа, пятнадцать покоев, три купальни, одна кухня, чердак и склад. Последние три помещения пришлись мне особенно по душе: заварив себе, и изумленным «утятам» заодно, крепкого чаю, я прихватила сладостей из кладовки, пообещала шокированной кухарке, что скоро вернусь, и направилась на склад.
Следует пояснить: имеется в виду громадное полуподвальное помещение, в котором хранились более-менее ценные вещи моих предшественниц, одежда и подарки, преподнесённые им хозяевами.
Мои спутники взирали на меня с суеверным ужасом. Подозреваю, что вела себя, мягко говоря, немного не так, как следовало. Опять же, мой интерес к вещам предыдущих иштах-ихтас вызвал непонимание: думаю, большинство девушек предпочитали обходить помещение десятой дорогой. Это было понятно: покрытые пылью шкатулки с разными гербами, портреты красавиц, небрежно сваленные в кучу, и различные милые мелочи вроде брошек и статуэток, до краев заполнившие деревянный сундук, наверняка напоминали наложницам о бренности бытия и переменчивости императорских вкусов.
Для меня, однако, они представляли немалый интерес. Забыв на время об «утятах», я закопалась в гору старинных вещей, к коим питала немалое пристрастие. Впрочем, отвлечься надолго мне не дали: прибежала взмыленная прислужница, сообщив, что несколько наложниц желают видеть почтенную иштах-ихтас.
Недоумевая, зачем им могла понадобиться, я поднялась вверх по ступенькам… и замерла, увидев собравшуюся в холле толпу.
– Добрый день! – прощебетала невысокая ладная девушка, в которой я с ужасом узнала одну из самозваных императриц, – Мы пришли знакомиться с Госпожой.
В тот момент я поняла, что мои «утята» – это только начало.
Разумеется, долго общества лживых льстивых прелестниц я не выдержала: сбежала на чердак, захлопнув дверь перед носом у «утят». Разумеется, они тут же попытались сунуться за мной, но тяжелый засов, примеченный мною ещё во время первых экскурсий по особняку, ровно лег в пазы и держал крепко.
На протяжении последующего часа прорваться ко мне под разными предлогами пытались несколько раз. Я упорно игнорировала грохот, просьбы и причитания. Даже весть о том, что мне пора готовиться к встрече с Императором, не сильно впечатлила. Я справедливо рассудила, что для самого же Эйтана будет лучше, если перед ним предстанет улыбчивая наложница, а не взбешенная фурия, жаждущая кого-нибудь убить; чем больше времени я проводила в компании жителей Золотого дворца, тем больше склонялась ко второму.
Покинула я свое убежище только тогда, когда под дверью раздался спокойный, смутно знакомый женский голос, проговоривший:
– Госпожа, Вас беспокоит Ишири, Старшая Компаньонка. Простите, что мешаю, но мне совершенно необходимо поговорить с Вами.
Спокойный тон девушки, разумеется, ничуть меня не обманул, но прятаться в тёмной комнате вечность не было разумным решением проблемы. Опять же, Ишири спасла мне жизнь на воротах Двенадцатого яруса, потому заставлять её маяться под дверью было бы нечестно.
Поморщившись от боли в онемевших конечностях, я отодвинула засов, впуская девушку. Она перешагнула порог, пристально взглянула на меня в неверном свете, пробивающемся из коридора, и бросила своим спутникам:
– Подождите снаружи.
Телохранители мои, мягко говоря, не пришли в восторг. Однако я без вопросов захлопнула дверь перед их носом, бросив напоследок:
– Вдруг что, я закричу.
Оставшись наедине с девушкой, я бросила на неё более пристальный, изучающий взгляд. Что сказать? Была она весьма и весьма привлекательна, однако внешность имела нетипичную для ишшаррки, будучи обладательницей острого носа с тонкими крыльями, четко очерченных губ средней полноты, чуть изогнутых, словно в немом вопросе, бровей, и каштановых волос довольно своеобразного оттенка.
– Откуда родом Ваши предки? – нарушила я молчание первой, устроившись на крышке сундука. Девушка, помедлив, присела рядом, и глаза её блеснули в неверном свете:
– Моя мать – шэрдонка. Наложница.
– Понимаю, – кивнула я рассеянно, – Ваша внешность соответствует. О чем Вы хотели поговорить со мною?
Ишири, помолчав, отозвалась:
– Госпожа, ваше поведение…
– Я знаю, – прервала я мягко, – Лучше расскажите мне что-то новое, Ишири.
Девушка покачала головой:
– Вы не поняли меня, Госпожа. Позвольте закончить. Я вполне понимаю Ваше поведение, но хочу спросить: понимаете ли Вы, что Его Величество осознанно признал Вас иштах-ихтас?
– Я догадываюсь, – кивнула я спокойно, – Что дальше?
Девушка, помолчав, продолжила:
– Вам придётся смириться с этим статусом и научиться с ним жить, что очень непросто. Вам следует очень многое узнать и принять; в этом я могу Вам помочь.
– Вы предлагаете свою помощь? – я была удивлена и не считала нужным это скрывать. Должность, занимаемая Ишири, считалась почётной, и к наложницам компаньонок такого уровня не приставляли – на подобную честь могла рассчитывать разве что Императрица.
Правильно истолковав мои сомнения, девушка пояснила:
– Матрона Джиада попросила меня позаботиться о Вас, и я с удовольствием согласилась на эту работу.
– Но почему?
– Пусть это останется моим личным делом, Госпожа. Поверьте, я не желаю вам зла.
– Верю, – сказала я. Мы обе прекрасно понимали, что эти слова лживы, но приличия были соблюдены.
Помедлив, девушка уточнила:
– Вы принимаете мою помощь?
– Да, – отозвалась я решительно. Какими бы мотивами ни руководствовалась Ишири, она, по крайней мере, мне нравилась, будучи умным, хладнокровным и решительным человеком. Таких следовало держать на глазах во избежание разного рода неприятных неожиданностей.
– Отлично, – кивнула девушка, – В таком случае, позвольте мне подготовить Вас ко встрече с Его Величеством.
– Больше часа подготовки я не выдержу, – отрезала я.
По губам девчонки зазмеилась улыбка:
– Я успею.
Глава 20. Свет во мраке
Semper vetitum et negatum cupimus.
Длинный коридор, ведущий к покоям Сиятельного Императора, был освещён множеством неярких фонариков, плавающих под потолком. В их неясном мерцании ратные сцены, картины охоты и пиры, изображениями коих были изукрашены стены, приобретали необычайную таинственность. Ботти мои, к слову, весьма неудобные, буквально вязли в густом пушистом ковре, укрывающем пол и скрадывающем звуки.
У резных массивных дверей, ведущих непосредственно в покои повелителя, дежурило двое неприметных парней в серых одеждах с острыми, цепкими взглядами. Мне подумалось, что это плохой знак: Эйтан не стал бы привлекать серых Крыс просто так.
О моём визите, очевидно, телохранители были предупреждены: бегло оглядев мою фигуру, они распахнули передо мною двери императорских покоев.
Признаюсь честно: вошла я туда, буквально фонтанируя возмущением. На языке моем вертелось много не слишком лестных отзывов о безумном Змее, невесть зачем втянувшем меня в эти глупые игры. Я миновала передние покои, украшенные низкой гостевой мебелью, и, отодвинув в сторону тканевую завесу, вошла в малый кабинет Его Величества, примыкающий к спальне.
Мимолётом отметив роскошь обстановки, выполненной в золотистых тонах, я набрала в грудь побольше воздуха, дабы витиевато поприветствовать новоиспеченного Сиятельного Императора…
И растеряла все злые слова, увидев его.
Он сидел за столом, боком ко мне, взлохматив выбившиеся из-под специального покрова неровно остриженные волосы, и лихорадочно перебирал какие-то бумаги. Под глазами его залегли круги, углубились преждевременные морщины на лбу и у губ, движения казались быстрыми и судорожными…
И нежность, словно горный поток, затопила меня. Отошло на второй план и мимолётное возмущение, и злость, и обида, сменившись обречённым пониманием того, что ему сейчас хуже и я ему нужна.
Ведь это так страшно – когда вокруг совсем никого нет…
Ступая так тихо, как того позволяли неудобные ботти с чрезвычайно завышенной подошвой, я пошла вперёд, стараясь держаться у книжных полок. Сюрприз, правда, немного не удался, поскольку, когда я была в шаге от Императора, под ногами моими предательски скрипнула половица.
Эйтан взвился на ноги, словно чёрная гадюка, изготовившаяся к броску. Остро заточенный кинжал замер у моего горла, поблескивая в отсветах магических светильников. Это было безумно красиво…
– Омали, – пробормотал меж тем Эйтан, быстро пряча клинок в складках просторного одеяния, – Какого демона ты подкрадываешься так тихо?!
– Чтобы сделать сюрприз, – усмехнулась я, – К тому же, заметь, что твой кинжал у моей шеи – это, в своем роде, наша традиция.
Император что-то невразумительно хмыкнул. Пару мгновений мы просто смотрели друг на друга, а потом, словно по команде, слились в тесных объятиях.
– Ты это сделал, – прошептала я, изо всех сил прижимаясь к нему, – Ты смог…
– Ты сомневалась? – усмехнулся Змей, увлекая меня в кресло. Я успела заметить, что он чуть прихрамывает, и насторожилась:
– Тебя что, не вылечили?
Поморщившись, Змей притянул меня к себе на колени и зарылся лицом в волосы. По всему выходило, что на вопрос он отвечать не был намерен.
– Как тебе твой новый особняк? – поинтересовался он словно бы между делом, уводя разговор от щекотливой темы, касающейся его здоровья. По тону его голоса я поняла, что Змей явно ожидает от меня благодарностей.
– Ну… спасибо за честь, но это очень непривычно, – выдала я самый дипломатичный эпитет, на который была способна. Змей, явно истолковав мои слова по-своему, небрежно пообещал:
– Там все переделают так, как ты скажешь. И да, не переживай: та тварь, что пыталась тебя отравить, уже мертва.
Я только кивнула, глядя на него. Странно, но за тот короткий срок, что мы не виделись, я успела соскучиться так сильно, что становилось страшно…
Эйтан перехватил мой взгляд, наверняка, полный жажды и невысказанных желаний, и, разумеется, все понял. В глазах его появился предвкушающий блеск.
Я заметила, что в подобных ситуациях мы оба предпочитали язык тела, а не слов; так было и тогда. Медленно подняв руки, я осторожно провела подушечками пальцев по его щекам, медленно опускаясь к груди. Перехватив мои ладони в свои, Эйтан замер, разглядывая шрамы. Глаза его потемнели.
– Магическая травма… – прошептал он хрипло.
– Да, разумеется… – начала было я, но запнулась, заметив выражение его глаз, – Погоди! Но ведь твоя нога повреждена не магией…
Змей хмыкнул:
– Балкон был напичкан энергией; падая, я прошёл сквозь несколько щитов, и их остаточные чары впитались в кровь. Лекари бились несколько часов, но не сумели все правильно срастить. Я на всю жизнь останусь хромым.
Вздохнув, я осознала, что не представляю, какие слова утешения уместны в данном случае. Ведь, судя по тому, как Змей стеснялся своих шрамов, внешняя неполноценность страшила его куда больше, чем меня. Как при таком отношении к уродствам он ухитрялся иметь пристрастие к муэти, я упорно не понимала, однако на тот момент это было совершенно неважно. Куда более насущной и серьёзной проблемой было содержание моей последующей реплики. Варианты вроде «Ты – Император, и за тобой побежит любая, как бы ты ни выглядел» или «Лучше быть хромым, чем мёртвым» не рассматривались, хотя, каюсь, это было первое, что пришло мне в голову.
В общем-то, раздумья мои вылились в один-единственный вывод: коль не знаешь, что сказать – промолчи. Сие золотое правило я решила интерпретировать по-своему, потянувшись к поясу парадного одеяния Змея. Замысловатый узел не желал поддаваться – впрочем, я не сильно старалась. Как бы там ни было, мне ничего не оставалось, кроме как соскользнуть на пол, чтобы сподручнее было зубами оттянуть неподатливую золотистую ткань.
Ладони Змея легли на мои плечи, и я тут же метнулась в сторону, подняв на него полный эмоций взгляд. Руки мои поднялись в немом отрицании.
Не прикасайся.
Он понял. Взгляд метнулся к двери, через которую я вошла, а потом – ко второй, ведущей в личные покои.
Идём. Сюда могут войти.
Усмехнувшись уголком губ, я снова подползла к нему, позволив лукавству быстрой искоркой блеснуть в глазах.
Что же, пусть входят…
Я всегда любила молчаливые разговоры, когда звуки кажутся пошлыми и ненужными, а в каждом мимолетном жесте таится целый мир. Слова придумали, дабы все усложнять – я, прочитав тысячи книг, знаю это наверняка. Всё самое важное человек выражает жестами, взглядами, запахом, вздохом – в этом мы, к добру или к худу, недалеко ушли от животного.
Эйтан… Мы с ним всегда понимали друг друга с полувзгляда – это было характерной особенностью наших отношений. О нет, мой неведомый слушатель, никогда мы не были с ним идеальной парой, и в чувствах наших мало было чистоты, честности и верности; однако, мы друг другу подходили, будучи, образно говоря, слепленными из одной глины. Нам не было нужды прятать друг от друга свои пороки, страхи и желания, притворяться кем-то другим в угоду эфемерной общественной морали, изменчивой, как мода, или стесняться своей природы.
И если бы сейчас, в двух шагах от Бездны, меня спросили, что есть любовь, я бы вспомнила Эйтана Хитрого и сказала: любовь – это свобода; только она ломает все запреты, срывает все замки, заставляя нас тянуться к недоступному. Остальное – всего лишь дань выгоде, общественному мнению или извечному человеческому страху перед одиночеством.
А впрочем, довольно мне уже говорить о вещах столь неправильных и легкомысленных. Прости, мой друг, за то, что мои мысли унесли меня так далеко. Им самое время вернуться в уютные купальни, примыкающие к спальне Его Сиятельного Величества. Именно там я лежала, прикрыв глаза, и наблюдала из-под ресниц за неспешно облачающимся Императором. Впрочем, одевал он явно домашний наряд, что меня, мягко говоря, удивило.
– Сегодня День Принятия, – напомнила я осторожно, – Традиционный пир в твою честь сейчас, должно быть, в самом разгаре…
– Верно, – Эйтан поморщился, – Я немного туда опоздаю; часов эдак на пять. Будь моя воля, вообще бы не пошёл – пустая трата времени и денег!
– Ты просто излишне прагматичен, – с усмешкой поддела я, на что Змей только махнул рукой. Усталость, ушедшая было с его лица, снова вернулась, проложив упрямую складку в уголках его губ.
– Что тебя тревожит? – уточнила я, вновь становясь серьёзной. Император встряхнулся, усилием воли отгоняя какие-то неприятные думы, и криво улыбнулся:
– Ничего такого, о чём тебе следует волноваться, родная.
Думаю, любая женщина насторожится, услышав подобный ответ; я, к сожалению или к счастью, не была исключением. Задавать прямые вопросы было бессмысленно, но глаза мои наверняка загорелись предательскими огоньками любопытства, поскольку Император, вздохнув, приказал:
– Иди сюда. У меня есть для тебя подарок.
Моё сердце радостно дрогнуло: мне ничего не дарили уже очень и очень давно. Ведомая предвкушением, из купальни я вылетела, словно стрела, оскользнувшись на мраморе и едва не разбив голову. В комнату, однако, вошла медленной, вальяжной походкой человека, который никуда не спешит.
Змей уже ожидал меня, привалившись плечом к одной из декоративных колонн, венчавших углы воистину гигантских размеров кровати. Увидев меня, Эйтан бросил:
– Оденься – нам нужно будет выйти на балкон.
Брови мои изумлённо приподнялись: громадное открытое помещение с обилием декоративных растений, защищенное от природных катаклизмов невидимым магическим куполом, примыкало к покоям Императора и радовало глаз потрясающим видом на Талью. Однако, какой подарок мог там храниться, мне сложно было даже предположить.
Чувствуя трепет в груди, я быстро завернулась в плотный халат, приятно согревший кожу после омовения, и влезла в ботти. Эйтан, всё это время внимательно наблюдавший за мною, подошёл к тяжёлым махровым шторам, достигающим пола, и развел их в стороны, предлагая переступить порог. Не мешкая, я последовала приглашению.
Балкончик был крайне уютным местом, радующим глаз искусственным садом из различных экзотичных растений, маленьким журчащим фонтанчиком, явно созданным магически, низкими резными перилами и удобными летающими креслами. Но все же, главным украшением этого места была Талья.
Открыв рот, я взирала на мерцающее переплетение огней, контуров и теней; это было потрясающе. Меж тем Эйтан, чуть прихрамывая, подошёл ко мне и подхватил на руки. Я тут же обняла его за шею, подавляя тревогу: мне не хотелось, чтобы он нагружал ногу. Однако, никакая умная женщина не станет напоминать мужчине о его слабостях, ведь он либо сбежит, либо, что ещё хуже, привыкнет. Потому я прикрыла глаза до тех пор, пока Император не сел в одно из кресел, уютно устроив меня у себя на коленях.
Повинуясь, очевидно, его мысленному приказу, предмет меблировки взмыл в воздух, поднимая нас над перилами. Возникло всепоглощающее, ни с чем не сравнимое чувство полёта, а столица, в буквальном смысле этого слова, оказалась у наших ног.
Восхищенная, восторженная, я смотрела на лунную дорожку, бегущую по водам залива, темную массу деревьев, украшавших улицы всех верхних Ярусов, спиральные этажи Дозорной Башни, возвышавшейся над городом, летающие фонари, освещавшие улицы, и мягкий свет, льющийся из окон домов. Талья сияла, переливалась и мерцала.
– Красиво… – прошептала я мечтательно. Словно в ответ на мои слова, огонь, венчающий Дозорную Башню, стал полыхать все ярче, выстреливая в разные стороны причудливо изогнутыми лучами.
– Эйтан, что…
Вопрос застрял в моей глотке, когда на стенах всех Ярусов начали разгораться костры различного огня. Сочетание рыжего и теплого настоящего пламени с голубоватым магическим превращало зрелище в потрясающую фантасмагорию, создавая иллюзию, что лёд и пламя танцуют рядом. Огонь ширился, набухал и поднимался все выше, словно хотел вырваться на свободу. Минуло ещё пара мгновений, и ему это удалось… Я ахнула и подалась вперёд, восторженно глядя, как от пламени отделяются огненные фигурки и взмывают в небо.
Стая птиц, созданных из жаркого алого огня, закружилась над Тальей, выписывая в воздухе фигуры, а морские котики из голубого пламени, напротив, опустились вниз, плавая над брусчаткой улиц.
На этом чудеса не прекратились: пламя порождало все новые детища. Спустя некоторое время небо над столицей буквально наводнили различные животные, сотканные из чистой стихии.
Я подалась вперёд, глядя на происходящее широко распахнутыми глазами, и наверняка упала бы с высоты пяти этажей, если бы руки Эйтана не удерживали меня на месте. Между тем, все огненные звери сгрудились над зданием дворца, пролетая порою так близко, что можно было дотянуться рукой.
– Смотри, смотри! Какой кот красивый! – воскликнула я, теряя последнее самообладание, и восторженно захлопала в ладоши, как ребёнок. Эйтан тихо хмыкнул у меня над ухом, а сотканное из живого пламени животное повернуло голову, словно услышав мой голос, и ловко приземлилось на парапет балкона.
Он был прекрасен – от кончика хвоста до усов. Толстый, урчащий, пушистый, он напомнил мне старого кота, жившего на ферме моих родителей. Глядя, как переливается пламя, соткавшее его шкуру, и отсвечивают зеленью провалы глазниц, я протянула руку, чтобы погладить чудное создание. Жаркое тепло, словно от костра, опалило кожу, а Эйтан быстро перехватил мои руки.
– Ты что делаешь? Обожжешься!
– Хочу погладить! – воскликнула я капризно, не отводя взгляда от сияющего животного. Вся моя разумность, как по команде, канула в Вечную Реку, уступив место маленькой девочке, жаждущей во что бы то ни стало прикоснуться к открытому пламени.
По сути, я всегда была ею.
Огненный кот растянулся на парапете, оставляя на зачарованной древесине следы копоти, и скосил на меня лукавые глаза. Я следила за тем, как он вылизывает лапку, с таким детским восторгом, что даже самой становилось смешно, но ничего не могла с собою поделать. Эйтан в свое время был прав, когда говорил, что муэти – фанатики света. Впрочем, всех нас так или иначе больше всего влечёт к тому, чем мы никак не можем обладать…
– Пошёл вон! – резко приказал Эйтан алому зверьку. Кот, однако, уходить не пожелал, медленно, словно нехотя, продвигаясь в мою сторону. Только блеск его глаз подсказывал, что он просто играется. Я рассмеялась, рассматривая это маленькое чудо.
Эна-ти, животные-вестники, были слугами Солнечного бога, и вызвать их можно было только весьма сложным магическим ритуалом. С ними было связано множество преданий, но факт оставался фактом: эти сущности были прекрасны.
Приподняв голову, я заметила, как какой-то зверь притаился в ветвях ближайшего дерева. У него был пушистый хвост и длинное, гибкое тело. Я подалась вперёд, силясь рассмотреть…
И вдруг все животные, словно по команде, взорвались, разделившись на отдельные огоньки, и взмыли в воздух, складываясь в длинное, гибко тело. Спустя минуту в небе уже извивался громадный Змей, оставляя за собой искрящийся след.
Только спустя минуту я осознала, что этот самый след складывается в буквы. С нарастающим изумлением я осознала, что зверь вывел в небе над Тальей слова: «Для Кирени»
– Ты безумец, – прошептала я хрипло, глядя на мерцающие буквы.
– Может быть; но – твой безумец, – парировал Змей весело, а я фыркнула, в который раз подивившись его пристрастию к пафосным речам.
Мы сидели в кресле, обнявшись, у наших ног мерцала Талья, вечерний ветер со стороны моря развевал полы просторной одежды, а небо казалось светлым от громадного количества иллюминаций.
– Ну и как, чувствуешь себя живой? – спросил Император Ишшарры, щекоча дыханием мне шею.
– Как никогда, – уверенно отозвалась я.
Если существует на свете непреложная истина, горькая и сладкая в одночасье, то звучит она так: все проходит. И те три счастливых дня празднования Принятия, которые мы с Эйтаном провели вместе, не стали, увы, исключением. Наполненные яркостью и чувствами, они пронеслись, словно мгновение, напоминая чем-то абсолютно нереальный сон.
Ночь я проводила в покоях Змея, днём – отсыпалась в особняке либо общалась с Ишири, оказавшейся в силу своей образованности и ума прекрасным и интересным собеседником. И да, я была счастлива, но глупо отрицать: холодный мрак будущего взирал на меня изо всех щелей, пугая пониманием того, что скоро все пройдёт.
И я целовала его так, словно в последний раз, и смеялась, словно давно обезумела, и тянулась к нему каждую свободную минуту. В еде моей несколько раз находили отраву, чувствительность к пальцам так и не вернулась, а живые растения я запретила проносить в особняк после того, как кто-то притащил ядовитый цветок рау, жертвой которого пала одна из прислужниц-уборщиц. Но все эти досадные недоразумения казались мне ничем по сравнению с тревогой за Змея.
Наблюдая за новоиспеченным Императором, я все чаще замечала тени неприятных мыслей, мелькавшие на его лице, и какую-то обречённость, которую он пытался скрыть. В отношении ко мне, впрочем, это никак не проявлялось: Змей проводил со мною любую свободную минутку, и казалось, что он по-настоящему наслаждается этими мгновениями. К сожалению, задавать прямые вопросы не было смысла, ведь Император упорно отшучивался или делал вид, что не понимает вовсе, о чём я говорю. Хорошего настроения это не добавляло, но я посоветовала самой себе запастись терпением, зная, что рано или поздно он все мне расскажет.
Утром четвертого дня ко мне явилась делегация жительниц Павильона, пребывающих в крайней степени истерики: как выяснилось, Эйтан принял решение выгнать весь сонм старых наложниц из Сада Удовольствий. Тем, которые были не из благородных семей, предложили выбор: либо они получают работу прислужницы во Дворце или каком-нибудь знатном доме, либо их продают новому хозяину, разумеется, по сниженной цене – пэры не слишком-то жаловали подержанный товар. Что же касалось знатных девушек, то тут вариантов не было: их возвращали семье.
