Текст книги "Сказка о Снежной Королеве"

Автор книги: Алина Дворецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Тебя домой отвезти? – спросил Роман, поворачивая ключ в замке зажигания. Анжелика медленно повернула голову в его сторону – взгляд обдавал холодом.

– Нет, на работу, – сказала она сквозь зубы.

Все то время, что они ехали до Анжеликиной бани, в салоне стояла тишина. Роман попытался рассказать пару анекдотов, но Анжелика даже не улыбнулась в ответ, смотрела на дорогу прямо перед собой. Если бы вот так вела себя Катя, Роман голову бы дал на отсечение, что она готова заплакать, но в применении к Анжелике данная мысль была невозможной. В ее молчании было столько раздраженного неистовства, что невольно напряжение передалось и Роману. Он задергался, два раза едва не проскочил на красный свет и один раз еле успел дать по тормозам, уступая дорогу перебегавшему в неположенном месте пацаненку – даже пот прошиб. Во двор въехал подчеркнуто медленно, но до решетчатого заграждения у полуподвального этажа, означавшего вход в Анжеликину баню, доехать не успел.

– Здесь тормозни, – сказала Анжелика грубо.

Он остановился и посмотрел вопросительно на Анжеликин профиль. Плотно сжатые зубы, резко обозначившиеся скулы. Похоже, злится. Возможно, ждет, что он предложит-таки ехать в гостиницу. Нет уж, Потехины своих решений не меняют. На футбол – значит на футбол, а к маме – значит к маме.

– Ну, что ты молчишь? – спросил Роман. – Наверно, обиделась на меня.

– Совсем нет, – ответила Анжелика спокойно. – Почему я должна на тебя обижаться?

– Ну, сорвал тебе вечер, – сказал Роман.

– Издеваешься? – протяжно спросила Анжелика.

– Ну, не знаю, – он вздохнул. – Извини, я действительно сегодня не могу.

– Позвонил жене, и она тебя не отпустила, – сказала Анжелика утвердительно.

– При чем тут это? – опешил Роман.

– Не знаю причем, – усмехнулась Анжелика. Роман почувствовал, как воздух в салоне накаляется докрасна. Дьявольская все-таки энергетика у этой девчонки!

– Просто я переоценил свои возможности, – сказал он как можно более небрежно. – Мне еще нужно сделать кое-какую работу сегодня.

– Да, конечно, – сказала Анжелика без всякого выражения.

Роман проследил за ее взглядом и увидел, что у дверей полуподвального этажа тусуются какие-то мужчины – сразу четверо. Потом двери открылись, впуская гостей, и закрылись снова.

– А что это у вас сегодня столько народу? – поинтересовался Роман. – Массовый заказ, так это у вас называется?

– А у нас сегодня субботник, – ответила Анжелика сладко. – Крыша наша бандитская отдыхает. Девочки сегодня бесплатно работают.

– Ты уверена, что тебе туда надо? – Роман сразу посерьезнел.

– Ну, должна же я как-то провести вечер пятницы. Выпить хотя бы…

Противный холодок пополз по спине. Роман поежился.

– Ты хотела со мной выпить?

– Какая разница, с кем я хотела? – сказала Анжелика презрительно. – Хотела с тобой, выпью с ними.

– Может, мне лучше тебя домой отвезти?

Анжелика резко повернулась к нему; кривая усмешка искажала ее лицо, делая его почти некрасивым.

– Зачем? – спросила она шепотом.

– Ну, они напьются и к тебе будут тоже приставать.

– Естественно.

– Давай я тебя домой отвезу, – сказал Роман уже настойчивее.

– Тебя-то это почему волнует? – неожиданно мягко спросила Анжелика.

Заходящее солнце играло в ее волосах красными бликами; она никогда еще не была такой чужой для Романа. Великолепной и чужой… Нет, он не посмел бы сейчас настаивать на чем-либо.

– Ну… волнует, – несмело сказал Роман.

– Знаешь, я не люблю, когда меня обманывают, – Анжелика отчетливо выговаривала каждое слово. – Если тебя это интересует – да, я действительно настроилась на романтический вечер. И если это не будет вечер с тобой, значит, будет вечер с кем-то другим. Пусть не столь романтический. Не люблю менять свои планы. И я найду, с кем бы мне…

В это мгновение Роман отчетливо почувствовал: она сделает это. Сделает это там, в бане, на грязном этом покрывале в зеркальной комнате, наравне со своими проститутками. С одним бандюком или с несколькими – и ей будет все равно. Она это сделает. Без любви. Может быть, ради удовольствия. Может быть, лишь ради того, чтобы отомстить ему, Роману.

– Ты обиделась, – сказал он осторожно.

– О чем ты?! – воскликнула Анжелика с сарказмом. – На что я могу обидеться? Поезжай к своей жене и займись с ней любовью. А я тоже найду, с кем мне это сделать.

Она сказала это словами.

– Ах, вот так, – еле выдохнул Роман.

– Да, – Анжелика была очень спокойна.

– Подожди, – он положил ладонь на ее руку. – Ты уверена, что не хочешь домой?

– Да.

– Ты уверена, что хочешь туда пойти?

– Да.

И Роман отступил перед ее напором.

– Ну… хорошо… – пробормотал он. – Я позвоню тебе завтра.

– Нет, – сказала Анжелика с нажимом. – Не вздумай звонить мне завтра. И в ближайшую неделю тоже. Иначе я тебя так пошлю!

– Я тебе позвоню, – повторил Роман.

– Я тебя очень прошу, – сказала Анжелика сквозь зубы, – не звонить мне какое-то время. Если мне вдруг захочется тебя увидеть – я тебя найду, – она приоткрыла дверцу «Опеля» и поставила ногу в малиновой туфле на поребрик тротуара. – Прощай.

Миллион разных мыслей пронеслось в голове у Романа за одно лишь мгновение; холодный страх пронзил его тело, как нож; пот выступил на лбу.

– Постой! – крикнул он, хватая ее за руку.

– А пошел ты, – брезгливо процедила Анжелика, отталкивая его.

– Постой! – Роман вцепился в ее плечи. – Подожди! Ты вот так хочешь?

– Да, – ответила Анжелика бесстрастно

.– Ты не пожалеешь потом?

– Нет.

– Анжелика! – он в первый раз назвал ее настоящим именем. – Пожалуйста, подожди. Я очень тебя прошу.

Она смотрела на Романа, и, кажется, с ненавистью. «Все кончено», – подумал он. Он так давно уже называл ее Анжеликой про себя, но вслух впервые отважился произнести это имя… такое любимое… единственное дорогое имя. И вот – она уходит.

– Дурак! Господи, какой я дурак! – воскликнул Роман, хватаясь за голову.

Он вспоминал потом, как она плакала в его «Опеле», размазывая по щекам дорогую косметику, стойкую, несмываемую вроде, а он повторял: «Я не могу без тебя, не могу, пожалуйста, не уходи, пожалуйста». Он вспоминал потом долго, и воспоминания эти отзывались во всем теле сладкой мукой, как она прижималась к нему, рыдая, – и тогда он знал точно, что небезразличен ей. Он повторял, как в бреду: «Не уходи, Господи, какой же я дурак!» – а когда она перестала плакать и утерлась его большим полосатым платком, сказал, морщась и проклиная себя: «Роме же надо решиться потратить деньги». Анжелика смотрела на него вопросительно огромными своими глазами, размыто-зелеными, болотными, затягивающими, и он пояснил тогда: «Жена здесь ни при чем, я просто сказал, что не приеду, и повесил трубку. А потом подумал: тратить пятьдесят баксов?»

В «Матисовом домике» у них был секс, безумный секс, лучшее, что вообще когда-либо было у Романа; и он был так счастлив тогда! Не мог уснуть всю ночь, а в семь утра встал, чтобы поехать домой и отвезти ребенка к теще, и когда вернулся, Анжелика все еще спала, посапывая мирно, зарывшись лицом в подушку. Роман целовал ее волосы, темные, влажные, пахнущие тиной и диковинными цветами, волосы зеленоглазой русалки.

– Господи, это стоит всех миллионов! – шептал он, задыхаясь.

– Что? – спросила Анжелика сонно.

– Вчера… я вчера так перепугался!

– Чего?

Роман тяжело вздохнул. Это было счастье, невозможное счастье, вот это утро, шуршащие белые простыни, ее загорелые плечи, запах болотной травы и орхидей.

– Я уже подумал вчера, что я тебя потерял, – сказал он хрипло.

Анжелика обняла его, сонная, теплая, родная; в руках ее еще не было достаточной силы; Роман вновь почувствовал угрызения совести – на этот раз за то, что сорвался утром отвозить Сашку, а ведь Анжелика могла проснуться и подумать…

– Ты на меня не сердишься? – спросил Роман.

– Нет, – улыбнулась она.

– Правда нет?

– Нет.

– Совсем нет?

– Нет, но если ты будешь тратить время на разговоры, – довольная, хитрая, ликующая улыбка, – если ты будешь тратить время на разговоры, я могу и рассердиться.

* * *

Секс с Ромой теперь стал более интересным; Анжелика больше не сравнивала Рому с Сашей, избавилась от этой больной привычки, и готова была иногда не только брать, но и отдавать. Доставлять удовольствие. Впрочем, по-прежнему снисходительно, с удовлетворением отмечая, как сильно Рома любит ее. Все больше и больше. Анжелике по-прежнему нравилось играть с ним, с его чувствами (как тогда, в «Матисовом домике»); но теперь она отмечала с некоторым страхом, что не вполне играет; какие-то робкие, капризные, детские чувства начинали брать над ней верх. Ей хотелось быть с Ромой чаще; ради этого «чаще» она соглашалась на какие-то авантюрные предприятия, например, на секс вечером у Ромы на работе, в офисе, когда за стеной сидел пожилой седоватый охранник в синем спортивном костюме.

В машине по пути домой улыбка все еще не сходила с лица; Рома, наоборот, почему-то был мрачен.

– Почему ты так нервничаешь? – спросила Анжелика.

– Понимаешь, – неловко ответил Рома, – Катерина сегодня пошла в баню с подругами. Должна была давно прийти. Я звонил из офиса, а ее еще не было.

«Звонил, пока я ходила в туалет», – отметила про себя Анжелика. – Ты все-таки боишься, что она изменяет тебе?

– Да нет, – отмахнулся Рома. – Понимаешь, все так изменилось в последнее время… Я не знаю, что мне нужно.

«Зато я знаю», – усмехнулась Анжелика. – Чего ты так дергаешься? Поезжай домой.

Рома раздраженно давил кнопки мобильника.

– Я собирался еще поболтать с тобой, прогуляться… Но я звоню, а ее нет дома!

– Тебе не приходит в голову, что она делает это нарочно? – спросила Анжелика.

– Что значит нарочно?

– Ну, чтобы ты обратил на нее, наконец, внимание.

– И что?

– Ну, не знаю, – сказала Анжелика небрежно. – Она может не брать трубку или нарочно задержаться где-то… Чтобы ты поволновался. Обычный способ привлечения к себе внимания мужчины.

Рома остановил «Опель» у арки Анжеликиного дома. Вдоль набережной тянулся ряд фонарей, бесконечная дорога. Все только начиналось; навязшая в зубах фраза из дурацкого сериала; Анжелика почувствовала это очень остро. Все только начинается.

– Нет, понимаешь, – сказал Рома, заглушив мотор, – у нее на работе есть один тип, доктор… Катерина ему очень нравится. Он давно хочет с ней переспать, я знаю.

– И что?

– Тут недавно она принесла домой цветы, – доверительно сообщил Рома. – Я спросил, откуда. Так вот, оказалось, что Илья Васильевич ей подарил.

– А тебе не приходит в голову, что она могла сама себе купить этот букет? – спросила Анжелика.

– Что? – удивился Рома. – Зачем?

– Ну, уж не знаю, – сказала Анжелика сладко. – Ты разговаривал с этим Ильей, ты знаешь от него, что это его букет она принесла домой?

– Нет, – недоуменно ответил Рома.

– Так в чем дело? Твоя жена принесла домой цветы и говорит, что они подарены другим мужчиной?

– Да.

– Именно в тот момент, когда ты стал реже, чем обычно, бывать дома?

– Да.

– Рома, ты такой еще ребенок! – победительно воскликнула Анжелика. – У женщин есть миллион хитростей, чтобы получить то, что они хотят.

– Моя жена не стала бы сама покупать себе цветы, – сказал Рома гордо. – И она знает, как возмутил меня этот букет.

У Анжелики засосало под ложечкой: она столько еще могла рассказать этому мальчику! Если он хочет ее слушать…

– Поверь мне в одном: если твоя жена действительно собиралась бы переспать с кем-то, она бы вряд ли посвятила тебя в свои намерения. И букет, подаренный любовником, она бы вряд ли поперла домой. Скорее всего она просто выкинула бы его по дороге. Я не буду тебе рассказывать многие женские тайны. Чисто из женской солидарности. Но поверь, я-то хорошо понимаю, что нужно твоей жене.

– А что тебе нужно? – неожиданно спросил Рома.

– Что? – Анжелика даже вздрогнула.

– Что тебе нужно от меня? – повторил Рома.

– Мне… – она посмотрела на желтую линию светлячков, уходящую вдаль. – Ну, даже не знаю.

– Нет, ответь, пожалуйста, – настаивал Рома.

– Ром, ну, если честно, я не думала на эту тему, – призналась Анжелика.

– Послушай, – голос его дрогнул, – мне все друзья только и говорят: берегись ее. Правда, почему ты со мной? Что тебе от меня нужно?

От этого «все друзья говорят» у Анжелики потемнело в глазах. Саша, значит, был не один такой – и этот туда же. И ведь слушал же, слушал! «Берегись ее!» Надо же…

– Квартиру, машину и много денег, – ответила она быстро.

Роман часто-часто заморгал, потом всплеснул руками.

– Это смешно. Если я уйду из семьи, я оставлю жене и квартиру, и машину… а денег у меня очень мало. Все, что я зарабатываю сейчас, я трачу на наши развлечения. Если я ухожу от жены – я остаюсь просто голым.

– И что? – спросила Анжелика жестко.

– Не знаю, – сказал Рома растерянно. – Я просто хочу, чтобы ты знала.

Шурша, неслись мимо по набережной легкие, невесомые автомобили. Похоже, он был серьезно заморочен на Анжеликиной персоне. Это долгие дни и ночи; это почти вечность, дорога в неизвестность, сквозь тьму, и эти равнодушные фонари…

«Я не хочу чувствовать так тонко, – подумала Анжелика. – Я не хочу быть чувствительна рядом с ним. Я не хочу надолго».

– Ты что, всерьез думаешь, что у меня есть какие-то планы насчет тебя? – спросила она. – Далеко идущие планы?

– Не знаю, – покачал головой Рома. – Зачем-то ты со мной встречаешься…

– Зачем, зачем, – произнесла Анжелика ворчливо. – Я сама не знаю. Мне просто хорошо с тобой.

Это была не совсем правда; это была очень зыбкая правда; это была правда на последние несколько встреч. Но Анжелике не хотелось сейчас копаться в себе так глубоко; более того, не хотелось посвящать Рому во все свои мысли.

– Правда? – спросил с надеждой ее собеседник.

– А по моему лицу ты не можешь прочесть?

Рома молчал, по-щенячьи глядя ей в глаза; морщинки собирались на его лбу задумчивыми складками; он смотрел так, как будто проверял Анжелику на детекторе лжи. Взгляд работника спецслужб; внутренние фотоэлементы Роминого мозга медленно вращались, фиксируя его мысли.

– Боже, ну почему ты такой ребенок? – воскликнула Анжелика. – Разве можно задавать женщине такие вопросы?

Рома по-прежнему смотрел на нее, морща лоб. Наверно, он был внутренне не уверен в себе.

– Чего ты боишься? – спросила Анжелика. – Ты меня боишься?

– Если честно, то да, – со вздохом ответил Рома. – С той поры, как я тебя встретил, все так изменилось в моей жизни… Я боюсь этого.

Если бы Анжелика была хорошим психологом, наверно, она немедленно начала бы копаться в Роминых фобиях. Но сейчас ей просто хотелось, чтобы все было спокойно. Без проблем. Чтобы Рома успокоился и поверил ей. Как было бы легко!

– Не бойся, – сказала Анжелика.

Он положил ей голову на плечо, прижался. Анжелика медленно гладила его волосы, жесткие, черные… Наверно, в эту минуту она впервые почувствовала свою близость с ним. Ей захотелось защитить Рому. Сделать так, чтобы ему стало спокойно.

– Все будет хорошо, – повторяла Анжелика тихо. – Я с тобой. Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты такой смешной…

Нежное тепло растекалось от ее пальцев. Это было приручением лиса из старой книжки; так хотелось хоть какой-то сказки.

– Господи, как мне хорошо с тобой! – негромко воскликнул Рома. – Хорошо и спокойно. Вот так бы сидел целую вечность. Я боюсь ехать домой. Мне так там плохо.

– Позвони домой, – предложила Анжелика. – Ты волнуешься, дергаешься, я так не могу.

– Я не буду звонить, – заартачился Рома. – Ты меня успокоила.

– Позвони. Убедись, что она уже дома.

Анжелика напряглась мысленно, как будто в ее силах было переместить Ромину жену из бани домой. Пусть она будет там. Пусть он успокоится и уедет. Пусть он поверит в ее, Анжеликино, великодушие.

– Это теперь неважно, – сказал Рома.

– Позвони, – повторила Анжелика с легкой настойчивостью в голосе.

Бросив на нее благодарный взгляд, Рома с мобильником вышел из машины. Анжелика видела, как он кричит что-то в трубку, слышала даже отдельные куски фраз. Сейчас ей действительно хотелось, чтобы у Ромы все было хорошо. Даже если ради этого им придется расстаться… Какая, в сущности, разница? Может быть, действительно, так красиво расстаться сейчас, на пике, после этого недавнего скандала, когда она почувствовала, что веревки может из него вить… с приложением некоторых усилий, но может? Рома, довольный, улыбающийся, широко распахнул дверцу «Опеля» и расслабленно рухнул на сиденье.

– Все нормально? – спросила Анжелика.

– Да, – Рома опять стал уверенным и шумным. – Она дома и ждет меня.

Но ревность… легкое такое сожаление шевельнулось у Анжелики внутри, но она безжалостно задавила это робкое никчемное создание.

– Я же тебе говорила, – сказала Анжелика легко.

* * *

От возбуждения у Кати дрожали коленки – кажется, ее последняя выходка оказалась удачной. Как все-таки примитивно устроены мужчины! Стоило ей однажды купить себе розы в ларьке у метро – и муж уже посмотрел на нее осмысленно, не как на шкаф какой-нибудь; а сегодняшняя идея с баней – похоже, вообще блеск! Поговорив с Катей по телефону, примчался, как будто где-то неподалеку дежурил, даже машину в гараж не поставил, вид побитый, озабоченный.

– Ну, как банька? – а глаза так и бегают.

– Хорошо, – улыбнулась Катя и потянулась как можно слаще.

– Я тебе звонил, кстати, и до этого, – мрачно сказал Ромка, снимая ботинки. – Последний раз, когда я звонил и тебя не было – это в половине двенадцатого.

– Я была у Лизы Чернышовой.

– Зачем? – он выпрямился и посмотрел ей в глаза. – Чтобы заставить меня нервничать?

Внутренне Катя вздрогнула, но виду не подала.

– Я имею право пообщаться с подругами? И потом, Рома, я тоже звонила домой. Мне очень не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Пока Шурка у мамы… я не люблю бывать одна по вечерам.

Муж, все с тем же мрачным видом, протопал на кухню. Катя еле сдерживала улыбку. Она знала, что сегодня выглядит особенно хорошо. Мягкий пар русской бани, масочка из овсянки на лицо, расслабляющая атмосфера и потрясающий массаж в исполнении мускулистого профессионала сделали свое дело. Катя до сих пор испытывала нечто вроде сексуального желания, вспоминая сильные руки массажиста. Так легко было отрешиться от мысли, что он делает свою работу за деньги, и представить, что это ее любовник, что он ласкает ее таким необычным способом. Это было нечто новое в Катиной жизни.

– А я могу поинтересоваться, где ты был? – спросила она, появляясь на кухне.

– Поинтересоваться – можешь, – ответил муж, ожесточенно копаясь в глубинах холодильника. – Случайно не со своим психологом?

– Кстати, о психологах, – резко обернулся Ромка. – Я задал Ане один вопрос… насчет твоего поведения… цветочков и прочего.

Катя замерла, до боли вжимая наманикюренные ногти в ладони.

– И что?

– Она сказала, что это обычные женские уловки. С целью привлечь мое внимание. Это действительно так?

– Ну, знаешь! – деланно возмутилась Катя.

Ромка медленно закрыл дверцу холодильника, потом опять открыл и заглянул внутрь, как будто за пару секунд там могло появиться что-нибудь новенькое.

– Ты не ответила, – сказал он негромко. – Это действительно так?

Катя попыталась взять себя в руки – сейчас это было особенно необходимо.

– Твоя Аня даже не видела меня, – проговорила она по возможности спокойно. – Как она может судить обо мне и о наших отношениях? Что касается лично тебя – ради Бога. Если тебе так нравится изливать душу чужим женщинам – пожалуйста. Но меня она пусть не трогает.

– Это я попросил, чтобы она высказала свое мнение, – пояснил Ромка.

– Так вот значит не надо просить!

– То есть цветы тебе подарили, – уточнил Ромка, опускаясь на табуретку и изучающе глядя на Катю.

– Естественно! – возмутилась она. – Я что, такой урод, что мне уже и цветы не могут подарить?

– А потрахаться тебе не предлагали? – прищурился Ромка.

– А что? – ответила Катя в том же тоне.

– Так вот, – Ромка вновь понизил голос, – теперь послушай мое личное мнение. Не зависящее ни от каких психологов. Давай, продолжай в том же духе. Только если ты не остановишься – ты меня просто профукаешь.

– Что сделаю? – опешила Катя.

– Профукаешь, – повторил муж. – Потеряешь. Причем очень легко и быстро. Без труда.

Такого поворота дел Катя совсем не ожидала.

– Это если я что буду продолжать? – спросила она растерянно.

– Относиться ко мне по-прежнему.

– Как?

– Наплевательски, – пояснил Ромка, все так же мерзко щурясь.

* * *

 Ночью Роман дал своей жене нечто вроде обещания. Вернее, дал ей срок на исправление. Катерина обещала измениться. Измениться в чем? Он и сам толком не понял. Она хотела начать все заново, их семейные отношения, – а Роман, уставший от долгого разговора, вяло обещал быть с ней… в надежде на ее исправление. Что-то должно было измениться. «Это твоя жизнь, – уговаривал себя Роман, – твоя семья, твои жена и сын. Анжелика – да, это красиво, странно, необычно, но это не твое. Ты ведь почти ничего не знаешь о ней, идиот, а все, что ты знаешь, пугает и отталкивает. Ее отношения с мужем… Разве ты хочешь таких же? Разве ты смог бы хоть в чем-то жить так? Да и кто вообще ее муж, ты даже не знаешь. Судя по тому, что она рассказывает, какой-то крупный бандит, из интеллектуалов, из тех, что „в законе“, Анжелика – бандит-ская жена, со всеми вытекающими заскоками и прибамбасами. Что ты можешь дать ей? И что она может дать тебе, кроме вот этого странного сладкого чувства, почти боли?»

Что-то начинало налаживаться дома, Катя старалась, маленькая смешная Катя, «вместе навсегда», – Роман решил пока не встречаться с Анжеликой. «Мне надо остыть, – повторял он про себя, – чем чаще я ее вижу – там больше привязываюсь. Так нельзя. Я не думал в самом начале, что это будет так серьезно. Я не хотел так. Все же предельно ясно: она не для меня. Я так не могу. Я другой. Я не могу совместить в себе Катю и Анжелику. И я не буду пока Анжелику видеть. Я подожду, как все будет складываться дома». Его хватило ровно на три дня. На четвертый день вечером он позвонил Анжелике и пригласил ее в ресторан. Он сразу же почувствовал, что что-то изменилось. Стало другим. Анжелика по-прежнему была весела, улыбалась ему, щурила довольные зеленые глаза – но она была уже намного дальше от Романа. Что-то происходило с ней в эти три дня, с кем-то она разговаривала, какие-то фильмы смотрела – без него. Она была ничуть не ближе, чем в день их знакомства, все нужно было начинать заново – и Роман вдруг понял, что он стены снесет, чтобы пройти этот путь снова, чтобы та холодная улыбающаяся красавица вновь стала его Анжеликой, теплой и родной. Хотя бы на минуту.

– Ну, рассказывай, – сказал Роман.

– Что рассказывать? – она красиво изогнула запястье, поднимая бокал с вином, посмотрела куда-то вбок, потом опять на Романа.

– Что-нибудь. Как дела. Чем занималась.

– Да ничем, – ответила Анжелика небрежно.

– Работа..

.– Я тебя от работы не отрываю?

– Я бы сказала, если бы ты меня отрывал.

Она лениво и неспешно кромсала ножом стейк, поглощенная, пожалуй, едой более, чем присутствием Романа.

– Что новенького? – спросил Роман.

– Да ничего особенного, – легкая, нежная улыбка. – Ты пропал куда-то, – с нажимом на «ты».

– Много работы было, – сказал Роман мрачно. – Я сейчас очень плотно работаю над программой.

– А-а, – протянула Анжелика манерно. Опять красивое движение руки – подняла бокал, посмотрела его на свет. Вино отблескивало всеми оттенками красного, малинового, бордового. Она была так далека!

«Я больше никогда не буду исчезать так надолго, – подумал Роман, до боли сжимая кулаки, – никогда больше! Я не хочу терять ее. Я не хочу».

* * *

Ромину жену Анжелика представляла блондинкой. Маленькой, худенькой блондинкой, с длинными волосами, хрупкой, нежной, с кроваво-красным ртом и огромными синими глазами в длинных ресницах. Мужчины Роминого типа всегда любили таких женщин – и такая женщина, изысканная, с тонкими чертами лица, – как нельзя больше подошла бы Роме. Анжелике даже казалось, что она уже знакома с Катей, она даже знала, как та одевается – в яркие шелковые брючные костюмы, в узкие обтягивающие платья, в длинные юбки со шлицами, она видела гримаски Катиного хорошенького личика – манерного, мягкого, с надутыми капризно губами…Но она ошибалась. Настолько, насколько вообще возможно ошибиться. Перед очередным совместным походом в бассейн она показала Роме давно обещанные свои фотографии – плод труда профессионального фотографа. Фотограф снимал звезд для модных журналов, фотомоделей для портфолио и каталогов, и на фотосессии, куда Анжелика притащила свою Катеньку, предложил Анжелике попозировать тоже. Катенькины фотографии для рождественских открыток вышли блестяще: золотоголовый ангел в невесомом розовом платье, ангел с прозрачными крылышками, кокетливо выглядывающими из-за спины, был напечатан на обложке популярного питерского журнала. И Анжелика согласилась. На этих снимках она сама была как фотомодель. Рома, открыв рот, перелистывал тяжелые глянцевые страницы ее портфолио. Мелькали платья, юбки, блузки, костюмы, прически, драгоценности… Анжелика еле сдерживала победительную улыбку – таких фоток он наверняка еще не видел ни у кого из знакомых женщин.

– А я тоже хотел тебе фотографии показать, – сказал Рома позже, доставая из портфеля скромный коленкоровый альбомчик девять на двенадцать.

Худенький голубоглазый мальчишечка, большеротый, неловкий, держал, напряженно оттопырив ручку, папин тяжелый мобильник, грелся на песочке у моря, демонстрируя выпирающие ребра. Его обезьянье личико выглядело напуганным даже тогда, когда он улыбался.

– Это твой сын? – спросила Анжелика. – Совсем на тебя не похож.

– Он на жену похож, – пояснил Рома.

– А-а, – кивнула Анжелика, переворачивая страницу.

– Вот она, – сказал Рома, тыча пальцем в фотографию.

Рядом с ним на ярком снимке (солнце, зелень, голубая простыня неба, цветистая клумба) стояла крохотная женщина с короткими, красноватого оттенка волосами. Мешковатое модное одеяние черного цвета виновато болталось на ее безгрудой, широкотазой фигурке.

– Это твоя жена? – обалдела Анжелика.

– Да, – гордо ответил Рома.

Не веря глазам, Анжелика вглядывалась в запечатленный на фотографии образ: широкие скулы, крохотный острый подбородочек, аляповатый, нашлепкой, нос, узкие, плотно сжатые губы. Но особенно выделялись глаза – прозрачные, бесцветные, посаженные слишком далеко, по бокам маленького, бледного лица. «Как у лошади», – подумала Анжелика. Она перевернула страницу альбомчика, одну, другую, надеясь найти какое-нибудь более пристойное фото, – бесполезно. На всех снимках Катя Потехина представлялась печальной (чуть ли не до слез в глазах), сморщенной, напуганной, с втянутой в плечи головой, с криво сложенными ножками.

– Да-а-а, – потянула Анжелика наконец.

– Что? – заволновался Рома.

– Да так, ничего, – сдержалась Анжелика.

– Ну что ты про нее думаешь? – нетерпеливо спросил он.

– Сказать?

– Конечно.

– Честно? – вздохнула Анжелика.

– Да.

– Я не думала, что у тебя такой плохой вкус, – честно призналась Анжелика.

– Ну почему плохой, – сразу сник Рома, – вот ты мне понравилась.

– Я всем нравлюсь, – заметила Анжелика.

– Это, наверно, фотография неудачная, – торопливо сказал Рома, заглянув через ее плечо. – Мы тогда как раз ссорились. Вот эту посмотри, – он протянул руку и начал перелистывать странички.

– Я уже смотрела, – сказала Анжелика.

– Вот это мы в Болгарии, – настаивал Рома, – я как раз купил ей платье. Здесь она, по-моему, ничего.

Ромина жена на искомом снимке, устало потупясь, стояла у неестественно красивой пальмы, и взгляд ее туманила вековая печаль.

– Она прилично пострижена и со вкусом одета, – сообщила Анжелика. – Это все, что я могу сказать.

– Конечно, я даю ей денег на парикмахерскую, и одежду всю я ей выбираю.

– В остальном – безнадежно, – вынесла Анжелика свой вердикт.

– Что значит безнадежно? – озаботился Рома.

Анжелика резко сложила руки перед грудью, открещиваясь от дальнейших дискуссий:

– Нет, я лучше не буду.

– Почему? – он заметно волновался. – Мне интересно твое мнение.

– Извини, – сказала Анжелика. – Тебе лучше его не слышать. Просто я совсем по-другому представляла твою жену.

– Как?

Хрустальный образ фантастической красавицы Кати Потехиной со звоном рассыпался, трансформировавшись в корявое печальное существо с пушистой малиновой стрижкой.

– По-другому, – лаконично ответила Анжелика. – Мне казалось, что у тебя все в порядке со вкусом.

Она была разочарована, даже расстроена. Рома в ее глазах моментально потерял всякую ценность. Какого черта она вообще встречается с ним, если его требования к жизни так непритязательны? Какой же красавицей должна представляться ему Анжелика, если он не замечает уродства своей жены?

– Ну, по-моему, она очень ничего, – неуверенно сказал Рома. – Я ведь даже влюбился в нее когда-то.

Анжелика пожала плечами, не желая вступать в подобного рода споры.

– Ну, скажи что-нибудь про нее, – попросил Рома.

– Лучше я промолчу.

– Ну почему? – нагнувшись к ее коленям, он листал свой альбом. – Я специально принес эти фотографии, я хочу услышать твое мнение о ней.

«Раз он так хочет…» – Анжелика решила дальше не ломаться. – Рома, это худшее из всего, что ты мог выбрать, – сказала она.

– Почему?

– Ты, наверно, очень любишь ее, если живешь с таким… – в последний момент Анжелика сдержала поток слов.

– Ты не права, – жарко возразил Рома. – Я совсем не люблю ее.

Анжелика пожала плечами и потянулась к заднему сиденью, выражая готовность забрать сумку с причиндалами для бассейна. Однако Рома, похоже, не собирался выходить из машины.

– Не знаю, и ребятам с работы она нравится… – продолжал он.

– Рома, они говорят это ради тебя, – произнесла Анжелика с нажимом. – Ты что, хочешь, чтобы они сказали: «Ой, Рома, извини, но это конец всему»?

– Но почему? – растерянно спросил он.

– Ты хотел слышать мое мнение? Я буду счастлива, если я не права. А что твои друзья говорят про меня? – Анжелика попыталась сменить тему.

– Много чего, – неопределенно ответил Рома.

– Ну, например? Про мою внешность.

Она приготовилась услышать комплименты, даже подобралась вся. Сашины друзья, как один, были без ума от Анжелики.

– Они говорят, что ты слишком хороша для меня, и чтобы я тебя опасался, – сообщил Рома. – Что такие женщины, как ты… – он замялся, – опасны.

Анжелика ожидала другого; она даже опешила в первый момент. Хотя… Его друзья правы, правы, правы. Катя куда  больше подходит Роме, чем она, Анжелика. В самом деле. Это маленькое убогое создание наверняка любит Рому до потери памяти… До потери памяти боится потерять его.

– Вопрос в одном: чего ты хочешь от жизни?

– Очень многого, – быстро ответил Рома.

– Да? Не очень-то похоже.

– Почему?

– Ну, к своей личной жизни, например, у тебя минимум претензий, – сказала Анжелика.