Текст книги "Сказка о Снежной Королеве"

Автор книги: Алина Дворецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Я тебе позвоню через пару недель, хорошо? – небрежно сказал Макс, проводив ее до подъезда.

– На трубку звони, – кивнула Анжелика и тут же добавила вдруг охрипшим голосом: – Я всегда рада тебя видеть.

Позже, уже засыпая в своей постели, думала: как странно, с Максом ничего не изменилось, все так легко, и их отношения остались прежними. Это говорит о глубине чувств или, наоборот, о легкости? А чем они будут заниматься, встречаясь, когда Анжелика станет совсем беременной? Если он позвонит, конечно… Да нет, конечно же, позвонит, ведь все так же, как всегда, ничего не изменилось, все по-прежнему…

* * *

Катя чувствовала, что еще немного – и она сорвется. Она все чаще кричала на Шурку, отвешивала ему подзатыльники, все чаще сидела, тупо уставясь в одну точку. Она уже не стеснялась подслушивать у двери, когда Ромка разговаривал с кем-нибудь по телефону. Она прокручивала в голове возможные разговоры с мужем и Анжеликой, различные варианты ответов собеседников – и свои красивые фразы. Ей казалось, что она готова к любой беседе на любую тему, касающуюся ее личной жизни, и поэтому частенько отвечала невпопад, заранее заготовленными предложениями, переводя разговоры с мужем на больную для себя тему, продолжая внутренний диалог с Ромкой воображаемым. Когда становилось совсем невыносимо…

Она вошла в комнату, где он работал на компьютере, и начала с места в карьер:

– Ты никуда не уйдешь, понял?

– Я и не собираюсь уходить, – немного удивленно ответил муж.

– Это твой дом, твой ребенок, и я – твоя жена, – Кате казалось, что ее слова звучат очень убедительно. – Ты никуда не уйдешь. Только через мой труп. Я намерена бороться за свое счастье.

Ромка отодвинулся от компьютера, раздраженно постукивая пальцами по столу.

– Да не ухожу я никуда! «Бороться за счастье», – передразнил он. – Где ты таких выражений набралась? Заранее продумала, что будешь говорить?

– Рома, я не могу больше, – дрожащим голосом сказала Катя. – Меня по ночам кошмары мучают.

Это был хороший ход. Великолепный.

– Какие кошмары? – озаботился Ромка.

– Ужасные, – Катя едва сдерживала слезы. – Как будто она приходит и душит Шурку, а я ничего не могу сделать, ноги как ватные. А ты… ты…

– Что я?

Крупные капли покатились по Катиным щекам.

– Ты просто стоишь и смотришь, как она его душит, – договорила она шепотом.

– Ерунда какая! – сказал Ромка.

– Я боюсь засыпать!

– Меньше нужно думать об этом, – он бессмысленно водил мышкой по коврику с изображением Годзиллы. – Вообразила себе!

– Она ведьма. Она заколдовала тебя. Она как Снежная Королева, и в твоем сердце теперь – только лед.

Слезы душили, и Катя разрыдалась в голос. Она стояла, прислонясь лицом к шкафу, и плакала, пока не почувствовала на своих плечах сильные руки мужа.

– Боже мой, девочка моя! – голос у него был растерянный. – Перестань! Ты говоришь ужасные глупости!

– Ты ничего не видишь вокруг! – всхлипывала Катя. – Как будто в глаз тебе попала льдинка! Я боюсь!

Фразы были заранее заготовленными, но слезы – реальными. И, кажется, это действовало.

– Чего ты боишься? – спросил Ромка, обнимая ее.

– Ее боюсь.

– Глупо. Она ничем не держит меня.

– Так почему же ты не уходишь от нее? – резко обернулась Катя.

– Потому что я так хочу, – сказал Ромка.

Происходящее в его мозгу было недоступно Кате. Он обнимал ее, гладил по волосам – и в то же время говорил о том, что не собирается расставаться с этой стервой.

– А я не хочу! – воскликнула Катя. – Ты мой муж, и ты обещал всегда быть со мной!

– Я всегда буду с тобой, – сказал Ромка с внезапной нежностью. – Если только ты не наделаешь каких-нибудь глупостей.

– Я требую, чтобы ты бросил ее, – голос у Кати сорвался, перешел на бас. – Я никуда не уйду, и тебе не позволю уйти. Ты бросишь ее. Обещай.

– Ну, подожди, – муж прижал ее к себе крепче, поцеловал в макушку. – Подожди.

– Обещай, – потребовала Катя.

– Ну, нельзя так, – он заметно волновался. – Подожди. У нее будет мой ребенок…

– Ты бросишь ее прямо сейчас, – шмыгая носом, заявила Катя. – Тогда она еще успеет сделать аборт. Ей всего лишь нужен ты. Ребенок – это лишь повод удержать тебя.

– Ну, подожди, подожди, – Ромка отпустил ее и заходил по комнате взад-вперед. – Ты так категорически настроена…

– Да, – сказала Катя басом. – Ты пойдешь и скажешь ей, что все кончено. Что между вами больше ничего нет.

– Прямо сейчас? – жалобно спросил Ромка.

– Да, – твердо ответила Катя, вытирая слезы. – Прямо сейчас. Сегодня. Я имею право требовать этого.

– Катя… – попытался возразить муж.

– Потом ты мне скажешь спасибо за это, – категорическим тоном сказала Катя.

* * *

В один из дней случилось совсем странное. Роман приехал на Бела Куна вечером, как было договорено с Анжеликой – и вместо Анжелики нашел записку, небрежно брошенную на трюмо в коридоре. «Поехала забирать твой пакет, до тебя не дозвонилась. Подожди меня, пожалуйста. Анжелика». Роман остановился в недоумении. Он ничего не знал ни о каком пакете. Эта девица, эти ее безумные тайны… Роман почувствовал, что у него нет больше сил. Он опустился на табуретку в коридоре и тупо смотрел на узор линолеума, пока не зарябило в глазах. Пакет. «Твой пакет». Безумие. Даже сейчас, оставив работу в бане, Анжелика жила какой-то странной, рваной, активной жизнью, и Роману доставалась лишь малая часть этой жизни – как вершина айсберга.

Роман сидел на табуретке в коридоре чужой квартиры, опустошенный и разбитый. Он уже чувствовал, что Анжелика ни в чем не удовлетворится малым. И в отношениях с ним – тоже. А по жизни… По жизни она привыкла топать бравым маршем.

Когда Анжелика открыла дверь своим ключом и возникла огромным облаком в коридоре, Роман был слишком вял, чтобы помочь ей снять куртку. Анжелика торопливо разделась и, бросив ему: «привет», исчезла в ванной. Там она пропала минут на пятнадцать и, когда недоумевающий Роман зашел посмотреть, в чем дело, она постаралась отвернуться от него. Роман сообразил, что еще не видел ее лица сегодня, и зашел с другой стороны, но Анжелика отвернулась опять, неловко неся какую-то чушь. В маленьком зеркальце, висящем над ванной, Роман увидел, что у нее разбита губа, и мгновенно чувства жалости и закономерного удивления охватили его.

– Что у тебя лицом? – спросил Роман, стараясь сдерживать эмоции.

– Что? – она повернулась к нему неизуродованной стороной. – Ничего.

– У тебя кровь, – Роман кивнул на ее отражение. – Смотри.

– А, да.

– Что это?

– Я не хочу говорить об этом, – она старательно вытерла губу, но уже через несколько секунд алая капля появилась снова.

– Это Саша? – спросил Роман, и кулаки его непроизвольно сжались.

– Что? – опешила Анжелика.

– Это Саша, – сказал он уже утвердительно.

Анжелика повернулась анфас и смотрела на него с некоторым, как показалось Роману, ужасом.

– Нет, – выговорила она наконец.

– Что произошло? – настаивал Роман.

Анжелика вывернулась из его рук и проскользнула в комнату.

– Упала и ударилась! – крикнула она оттуда.

– Тебе сейчас нельзя падать!

Она сидела на кровати, опустив плечи, повернув лицо так, чтобы к Роману была обращены левая, здоровая сторона.

– Я знаю.

– Подожди, а что за пакет ты забирала? – вспомнил Роман.

– Это был розыгрыш, – сказала Анжелика.

– Что значит розыгрыш?

– Ну, позвонил человек на трубку и спросил Рому, – начала Анжелика. – Я дала твой рабочий, а он перезвонил через пару минут, сказал, что тебя нет на работе. Сказал, что у него для тебя очень важный пакет.

– Так где он? – Роман выглянул в коридор, пошарил глазами в поисках таинственного пакета.

– Не было никакого пакета, – объяснила Анжелика. – Извини, я не хочу сейчас говорить.

Он подошел ближе и увидел, как ее глаза наполняются слезами – медленно и неотвратимо. Анжелика моргнула, и аккуратная слезинка побежала по ее щеке, оставляя мокрый след.

– Да что случилось? – Роман опустился перед ней на колени. Он сам готов был заплакать – такое выражение лица было у его подруги.

– Тебя волнует, что случилось? – хлюпнула носом Анжелика. – Хорошо, я скажу. Этот тип избил меня, вот что случилось. Вернее, хотел избить.

– Какой тип? – испугался Роман.

– Который звонил.

– Так вы виделись?

– Господи, ну я же рассказываю тебе! – завопила Анжелика. – Черт!

От нее пахнуло чем-то спиртовым, и только сейчас Роман понял, что она порядком пьяна.

– Успокойся и расскажи нормально, – терпеливо произнес он. – Ты пила?

– Да.

– Тебе нельзя пить!

– Я знаю, – сказала Анжелика раздраженно.

– Дура! – воскликнул Роман и тут же осекся, поймал ее за руку, виновато поцеловал. – Извини, но тебе нельзя пить! Девочка моя!

Она сидела, не двигаясь, нахмурив брови, пытаясь уложить какие-то мысли внутри себя.

– Что произошло? – настойчиво повторил Роман.

Анжелика тяжело вздохнула.

– Мы договорились встретиться у выхода с эскалатора на Восстания. Он сказал, что у него через час поезд, а пакет он оставил у друга, недалеко, на Гончарной.

– Ну?!

– И мы пошли к другу. Зашли в подъезд, поднялись на верхний этаж…

– И ты с ним пошла?

– Так он сказал, что он твой друг! Он же знал твой номер телефона!

– Идиотка, – сказал Роман обреченно. – Ты что, не понимаешь? Мало ли кто знает номер моего телефона! И что он тебе сделал?

Анжелика долго молчала. Роман ждал, не смея торопить ее. «Сейчас она скажет, что он изнасиловал ее, – промелькнуло в голове, – и тогда мне придется попросить ее показать мне карточку из женской консультации. Мне нужно быть уверенным, что она была беременна до сегодняшнего дня. Иначе я всю жизнь буду думать, что это не мой ребенок».

– Он сказал, что я должна бросить тебя, – наконец сказала Анжелика.

– Что?! – обалдел Роман.

– Он сказал, чтобы я бросила тебя, – повторила Анжелика четко и зло. – И что, если я не брошу тебя, со мной случится что-нибудь нехорошее.

– Он так сказал? – спросил Роман медленно.

– Да, – отрезала Анжелика.

– Ты не сочиняешь?

– Нет, – сказала Анжелика и вдруг резко ударила кулаком по дивану – пружины тонко заныли. – Черт! Ты опять мне не веришь?

Роман пытался справиться с потоком бешено несущихся мыслей, но, похоже, это было бесполезным делом.

– И что он тебе… что он сделал с тобой?

– Я сказала, что решу это сама… свои проблемы… и он ударил меня по лицу. Потом сказал, что, наверно, я плохо поняла, взял за плечи и тряхнул… Я не помню толком. Я была очень возбуждена.

– Что дальше?

– Я ударила его и убежала.

– Ты ударила его? Как?

– Ногой в пах, – хладнокровно произнесла Анжелика.

Роман вздрогнул.

– Ты не врешь?

– Я не собиралась рассказывать тебе это, – сказала Анжелика со злостью. – Я так и знала, что ты не поверишь!

Роман вдруг осознал, что все еще стоит на коленях перед ней. Он поднялся медленно и присел на край постели рядом с Анжеликой. Она не отодвинулась.

– Ну, подумай, кому нужно так беспокоиться обо мне? – попытался быть разумным Роман. – И потом, никто из моих знакомых не знает, что ты беременная. Я говорил об этом только с женой.

– Значит, все это – с подачи твоей жены, – сказала Анжелика.

– Ерунда! Зачем ты мне это говоришь?

Анжелика устало усмехнулась. Яркая капля крови, начав свой путь в уголке губы, доползла уже почти до подбородка.

– А какие еще у тебя будут предположения?

– Как выглядел этот тип? – спросил Роман.

– Ну… – Анжелика задумалась, – он обычный. Не знаю, как сказать.

«Не успела еще придумать», – с тихим раздражением подумал Роман, но вслух спросил:

– Какого он роста? Какие у него волосы? Во что он одет?

– Ну, ростом как ты, – медленно начала Анжелика, – приблизительно… Куртка тоже типа твоей. Черная. Только, кажется, кожаная.

– Может, это был я? – нервно хохотнул Роман.

– Он похож на футболиста Бэкхема. Который на Виктории из «Спайс Герлз» женился. Ну, такой же светленький, лохматенький немножко. Симпатичный, короче. И… у него вот здесь небольшое такое родимое пятно, – она подняла руку и осторожно дотронулась до своей щеки над разбитой губой.

– Очень убедительно, – сказал Роман. – У меня нет таких знакомых. У моей жены – тем более. И у нее нет денег, чтобы нанять кого-то.

– Я зря сказала тебе, – произнесла Анжелика отчаянно.

– Наверно, зря, – согласился Роман.

Жалость к ней прошла, осталась только злость – скорее, не к безвестному типу с родимым пятном, а к самой Анжелике. Ну да, это вполне в ее характере – поехать на встречу с незнакомцем. Она же сильная, она же умная, она же ничего не боится. Она же любит эти игры. Вот и доигралась. Хорошо, если выкидыша не будет… или нет, наоборот, пусть будет выкидыш. Тогда… тогда все опять станет так просто… так просто, как кажется Анжелике.

* * *

Торопливо, почти сразу после высшей точки, вскочил, посмотрел на часы, начал одеваться, не попадая ногами в брючины. Сонная Анжелика сидела на краю смятой постели. Было, было, ведь все это было уже когда-то… Придавленная мышь распято изображала подушку, несвежий запах от простыней…

Рома посмотрел на нее с удивлением: что, ты не одеваешься еще? Анжелика понуро натянула ставшие несоразмерно узкими брюки, свитер, отправилась в коридор за курткой. Из коридорного зеркала глянула на нее не совсем знакомая женщина, родственница какая-то, может быть, старшая сестра. Рома уже переминался с ноги на ногу у порога.

– Я вообще-то ехал сюда, чтобы поссориться с тобой, – сказал он между прочим.

– Поссориться? – рассеянно переспросила Анжелика, потирая языком заживающую царапку на губе. – Так в чем же дело?

Рома неуверенно как-то улыбнулся, как будто у него пропала охота торопиться.

– Давай ссориться, – предложила Анжелика.

Он не ожидал такого поворота дел, такой простоты ответа: насупился, озаботился.

– Ты хочешь этого?

– Нет. Но если ты ехал ради этого…

Рома тяжело вздохнул, помялся.

– Жена категорически сказала мне, чтобы я расстался с тобой, – сообщил он угрюмо.

Так вот в чем было дело! Его внезапный звонок Анжелике на трубку, эта незапланированная встреча: «у меня есть часик-полтора». Может быть… Да, вероятнее всего, Катя Потехина сейчас ждала дома возвращения мужа – со щитом или на щите. Рома должен был принести своей благоверной радостную весть о разрыве отношений с любовницей.

– И ты собираешься со мной расстаться? – просто поинтересовалась Анжелика. Не было почему-то ни боли, ни беспокойства – ничего.

– Она предъявила мне ультиматум. Сегодня последний раз, когда она отпустила меня к тебе. Она хотела, чтобы я сказал тебе, что все кончено.

Анжелика поняла, что сейчас останется одна. Это было не предчувствие – это была почти уверенность.

– Так говори, – предложила она.

Рома все мялся, играл с дверным замком – щелк-щелк.

– Я не хотел бы этого говорить. Я просто думаю, нам нужно переждать немного. Не встречаться какое-то время. Чтобы она успокоилась. Я не могу больше так издеваться над ней.

«Издеваться над ней, – повторяла про себя Анжелика, шагая вслед за Ромой по ступеням лестницы, привычно садясь в его машину. – Если не можешь над ней – значит, надо издеваться надо мной? Обещать, дарить надежды, заставлять ждать – во имя чего? Ради каких таких благ?»

Рома с серьезным и неприступным видом возился со стартером – что-то там барахлило. Анжелика набрала побольше воздуха в легкие.

– То есть твоя жена закапризничала, или проявила характер, или еще что-то в этом роде? Подергала за веревочки – и ты, как марионетка, уже готов. Хорошо.

Ею овладело странное спокойствие. Только голос почему-то срывался, и все слова выходили с придыханием, с присвистом, и кислорода не хватало.

– Не говори так, – строго сказал Рома. – Никто меня ни за что не дергал. Я думаю, что я сам перегнул палку. У меня такая дурацкая привычка. Я боюсь кому-то причинить боль и из-за этого причиняю очень много боли самым близким людям. Чем человек ближе ко мне, тем больнее я бью. Но ведь она может и не выдержать.

«А я? – хотелось заорать Анжелике. – А обо мне ты подумал?»

И вдруг поняла – ей сейчас было бы проще, если бы Рома сказал: прощай навсегда. Эта невыясненность, это предстоящее ожидание неизвестно чего, это «то ли будет, то ли нет»… Нет уж, лучше сейчас и сразу! Или расстаться, или остаться вместе! Пусть решит что-нибудь, пусть определится. Ждать каких-то чудес в отдаленном будущем – невозможно!

– О чем ты? – спросила Анжелика, холодно улыбаясь. – Не выдержать чего? Она беременна? У нее стресс?

– Стресс, – подтвердил Рома и непроизвольно вздохнул с облегчением: машина наконец завелась. – Фигня какая-то с ней на морозе, – покачал головой. – Анжелика, ты сильная женщина. Катя тоже сильная… по-своему, но она не так сильна, как ты. Она никому не нужна в этом мире, кроме меня. Я – это все, что у нее есть. Только это делает ее сильной. Я больше не могу изо дня в день видеть слезы в ее глазах, понимаешь?

Анжелика вдруг поняла отчетливо: для него ничего не важно, кроме него самого. Кроме его благополучия и спокойствия. Ни их будущий ребенок, ни она сама, Анжелика, ни его разнесчастная Катя… Какие-то там отношения… Ей все равно никогда не понять, как он представляет себе то, что между ним и Анжеликой… Да и поздно уже понимать.

– Ты сама все испортила, – сказал Рома. – Зачем ты мне врала?

– Врала? – захлебнулась Анжелика. – Врала… в чем?

– О звонках Кати, – спокойно пояснил Рома, выводя «Опель» на проезжую часть.

– Ах, вот как? – вспылила Анжелика. – Я была права, что не хотела рассказывать тебе об этом!

– И не нужно было мне рассказывать, – сказал Рома.

В его спокойствии было что-то напускное, отрепетированное. Никакие Анжеликины возгласы не могли пробить эту стену. Он уже все решил для себя.

– Тебе не нужно знать правду?

– Правда в том, что Катя не может знать твоего домашнего телефона, – сказал Рома жестко. – Бумажка с моим телефоном лежит в моем сейфе, а сейф запирается на ключ. Ключ от сейфа один, и он постоянно находится у меня, с моими ключами. У Кати нет ключа от сейфа.

– А кто же мне тогда звонил? – растерялась Анжелика.

– Я не знаю, зачем ты все это придумала, – сказал Рома устало. – Вернее, знаю. Я даже проверил все номера телефонов у себя на аппарате дома. У меня аппарат с АОНом, и он запоминает все номера телефонов, по которым звонили. Она не звонила и на твою трубку.

Это был совершенно неожиданный поворот для Анжеликаи. Первые несколько минут она даже не знала, что сказать. Вот в чем, оказывается, было все дело. Вот почему он решил принять ультиматум жены.

– Она могла позвонить из автомата…

Рома только рукой махнул:

– Я не хочу даже слышать об этом!

– Хорошо, – сказала Анжелика в торопливом раздумье. «Опель» неумолимо приближался к стоянке, и времени на выяснения оставалось все меньше и меньше. – У меня такое ощущение, что весь мир против меня. Впервые в жизни мне стали сниться кошмары.

– Мне тоже снятся кошмары, – с внезапным жаром ответил Рома. – Как будто я ползу по каким-то узким коридорам, в темноте, кругом какая-то вода, и выхода нет. Или как будто я тону. В черной воде. И меня что-то медленно тянет на дно. Затягивает. И в какой-то момент я делаю усилие, чтобы всплыть вверх, к свету.

– И ты не знаешь, что так тянет тебя вниз? – спросила Анжелика. Она-то знала: это Катя, Катя Потехина, липкая, страшная, по-утопленничьи серая, сродни вязкой тине…

– Боюсь, что знаю, – вздохнул Рома. – Потому что в тот момент, когда я всплываю вверх во сне, я просыпаюсь и вижу рядом с собой жену. И тогда мне хорошо. Спокойно.

– Понятно, – сказала Анжелика. Ну нет, милый, на сегодня разговор не закончен. Я сегодня выясню все, чего бы мне это ни стоило. Расстаться – значит расстаться сейчас… Страшно даже подумать… расстаться…

* * *

В этот день сладкая дрожь терзала Катю. Предчувствие счастья. С утра Ромка сказал, что расстается с Анжеликой. Сказал твердо, уверенно, спокойно – это было его решение. Катя пыталась скрыть ликующую улыбку, но когда он ушел…

Весь день был полон невыносимого счастья. Сегодня все должно было решиться. Всему когда-то приходит конец, только их с Ромкой отношения вечны. Сейчас Катя свято верила в это. Отношения эти могли меняться, становиться лучше или хуже, но это навсегда. Точно.

Часов в восемь вечера к ее ликованию начало примешиваться беспокойство. Сначала легкое, почти невесомое. Расстаться со Снежной Королевой… Сказать пару фраз… нечто не очень важное, может быть. Почему это тянется так долго?

Шурка шумно играл в машинки, отвлекая от мыслей. Наверно, Ромка объясняет Королеве все. Чтобы донести доходчиво. Чтобы она пошла на аборт. Чтобы…

В полдесятого она уложила Шурку спать. Она не могла даже позвонить мужу! Нет, ведь он точно все решил – Катя видела это по его глазам. Нужно только подождать… Еще раз подождать…

Ромка позвонил сам. В половине первого.

– Катя? Привет, – его голос был искусственно-веселым. – Ну, как твои дела?

– Где ты? – только и смогла выговорить Катя.

– Я буду через час, – сказал Ромка.

– Где ты?

– Я на стоянке у ребят.

– Где?

– У тебя же там высветился номер, посмотри, если не веришь! – взорвался он. – На стоянке я!

Все плыло перед глазами – мир кружился, все вещи кружились, не в силах встать на свои места. «Нужно взять себя в руки, – Катя глупо улыбнулась, – взять себя в руки, это еще не конец, он еще ничего не рассказал!»

– И когда ты появишься? – спросила она.

– Через час, – проникновенным голосом произнес Ромка.

– А почему не раньше? Ты там с кем?

– Я приду домой, и поговорим.

– Она с тобой?

– Я буду через час, – ответил Ромка холодно. – Все.

Она держала в руках пустую телефонную трубку, и короткие гудки мелкими мурашками ввинчивались в мозг.

Тихо вздрагивая, Катя прислонилась к стене. Почти что смерть.

Оставалось одно: нужно идти на стоянку. И там решить все.

Там решить все. Тупо, не попадая руками в рукава, она надевала дубленку, ноги несгибающиеся совала в сапоги…

* * *

– Мне уже жена звонила, – сказал Роман, хлопнув дверью «Опеля». – Мне пора домой.

– Мне надо поговорить с тобой, – сказала Анжелика. Она сидела в машине, сжавшись, обняв колени руками, и, кажется, дрожала. Все это начинало доставать Романа.

– Так говори! – воскликнул он в нетерпении.

– Я не могу так! Неужели ты не понимаешь, что это важно!

– Я понимаю, – постарался быть терпеливым Роман. – У меня жена там уже кипятком писает. Пойдем, я тебя провожу, по дороге поговорим.

Роман повел Анжелику кратчайшим путем – мимо складов с лающими собаками – туда, где он мог поймать машину для нее.

– Но я не хочу никуда идти! – возмущалась Анжелика, плетясь за ним. – У тебя такая манера разговаривать – на улице среди снегов?

Глухие высокие заборы с раздвижными железными дверями мелькали слева и справа. Роман привык так возвращаться домой со стоянки, дорога через промзону была самой короткой. Анжелика же удивленно и недовольно оглядывалась по сторонам. Они шагали вдоль железнодорожного полотна по протоптанной тропинке, которая время от времени пересекала рельсы, оказываясь то слева, то справа от них, и Анжелика спотыкалась каждый раз, когда нужно было перешагнуть рельс.

– Ты можешь представить, чтобы твоя жена, например, хотела поговорить с тобой о ваших отношениях, и ты вот так разговаривал с ней на улице? – обиженно ворчала Анжелика. – Мне холодно, в конце концов, у меня задница мерзнет! Я сегодня даже без шерстяных колготок!

Роман все ждал, когда она скажет то, что хотела сказать, а она вновь и вновь возвращалась к теме его семьи.

– Моя жена, во-первых, не стала бы шляться со мной по снегам без шерстяных колготок даже ради очень важного разговора, – ответил Роман. – Она вообще не потащилась бы со мной в такой ситуации. Она очень практичная.

– Просто она не любит тебя! – заявила Анжелика, с сопением вышагивая сзади.

– А ты? Ты любишь меня?

Они наконец-то вышли к домам, на проезжую часть. Валил снег. Анжелика остановилась напротив Романа, молчала, моргая длинными ресницами. Кожаная куртка в последнее время стала узка ей, особенно в плечах, и казалась короткой.

– Ты же тоже не любишь меня! – воскликнул Роман. – Я не знаю, что тебе от меня надо, но ты не любишь меня!

– Если что-то не сказано словами… – произнесла Анжелика грустно. – Да уж. Привык, чтобы тебе все сообщали открытым текстом. А как насчет читать по глазам?

– Что читать? Вы достали меня! – схватился за голову Роман. – Я боюсь смотреть вам в глаза! Та кричит, что любит, а в глазах – только страх, а ты… у тебя в глазах – такое!.. Ты уверена, что это не ненависть?

– Что? – сощурилась Анжелика.

– То, что ты ко мне испытываешь?

Ее когда-то казавшиеся бездонными глаза, а теперь пустые и холодные… Невозможно было даже представить, что творится у нее в душе.

– Нет, – сказала Анжелика.

– От любви до ненависти – один шаг, – заметил Роман. – Что ты хотела мне сказать?

Хотела она что-то сказать или не хотела – но она упорно не говорила это. Если бы сейчас она кинулась к нему на шею, обняла, сказала просто: «Рома, я люблю тебя»… Черт его знает, может быть, он бросил бы все ради нее… Она молчала. Как назло, проезжая часть пустовала. Роман махнул рукой двум одиноким машинам, но те равнодушно пронеслись мимо сквозь снегопад, не сбавляя скорости. Анжелику била дрожь. «От холода», – понял Роман. Нужно было что-то делать. Никакого намека на такси, и Анжелика явно не собиралась расставаться с Романом сейчас.

Они потащились назад через снега, через рельсы, мимо мертвых глухих стен. Роман все еще надеялся, что она скажет что-то такое… не ложь, не удачное построение хорошо продуманных фраз…

– Если у тебя есть хоть что-то ко мне… какие-то чувства, не знаю… давай пока оставим все вот так, – сказал Роман.

– Пока?

– Я не могу сейчас с тобой встречаться, – объяснил Роман. – Пусть все уляжется. Потом посмотрим.

– Потом? – переспросила Анжелика с издевательскими интонациями. – Ты думаешь, я потом захочу?

Только он собирался пожалеть ее – замерзшую, тяжело вышагивающую по сугробам в своих высоких сапогах, – как она бросала такую фразу…

– Тогда о чем мы вообще говорим?! – взвился Роман. – Если ты не захочешь меня видеть через месяц или два?

– Я не знаю, – сказала Анжелика устало.

– А я знаю, что моя жена всегда примет меня назад! Что бы ни случилось! А ты… Я ни в чем не уверен с тобой! В том, что будет завтра, послезавтра… Я даже не уверен, что этот ребенок – мой!

– А, вот так, – отфиксировала Анжелика.

Едва они успели забраться в машину (Роман включил печку на полную мощность, чтобы отогреть вконец замерзшую Анжелику), как его позвали к телефону. Естественно, это была Катя.

– Ты еще там? – по голосу жены Роман моментально сообразил, что дело пахнет жареным.

– Как видишь.

– Я все поняла.

– Что ты поняла?

– Ты там с ней, да?

– Ты думаешь, я трахаю ее здесь, что ли?

– Я жду еще двадцать минут, – сообщила Катя с угрозой в голосе. – Потом я приду на стоянку.

– Я сейчас отведу машину в гараж и приду, – пообещал Роман.

– Я жду еще двадцать минут, – повторила Катя.

– Знаешь, почему мне проще с женой? – сказал Роман Анжелике, вновь забираясь на водительское место. – Потому что я ее могу послать на три буквы. Потому что я знаю, что она все равно моя! Что она не обидится на меня навеки, если я обзову ее или даже ударю! Это отношения, понимаешь? А тебя я даже не могу посадить на такси и отправить домой! Ты имеешь власть надо мной! И это мне не нравится!

– Что еще тебе не нравится? – спросила Анжелика, суживая глаза.

– Ты хочешь совсем поссориться? – уточнил Роман. Он все еще надеялся, что она выйдет из машины и уйдет, она уже согрелась, и она явно ничего не собиралась говорить ему, и скоро здесь появится Катя… Да черт с ним, пусть все идет, как идет!

– Нет, это ты хочешь поссориться, – сказала Анжелика. – Ты помнишь, с чего все началось сегодня? Ты сказал, что хотел бы поссориться со мной.

Она не собиралась уходить.

– Я чувствую, что мы должны сделать паузу, – сказал Роман, выводя машину со стоянки. – Я не думаю, что мы должны расстаться совсем. Это то, что я хотел тебе сказать.

– Подожди, – Анжелика резко нагнулась вперед, как будто собиралась боднуть лобовое стекло. – И… то есть ты не будешь скучать без меня?

– Я не знаю. Я не уверен.

– Ах, так… – протянула она.

В молчании они доехали до гаражей. Роман, мысленно проклиная себя, сунул сторожу полтинник, и тот с готовностью распахнул ворота перед запоздавшим «Опелем». Анжелика молчала, пока Роман ставил машину в гараж, пока запирал двери… Затем он повернулся и категорически зашагал к воротам гаража. Анжелике ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Роман взял ее под руку, повел, ускоряя шаг.

– Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Ты была лучшей. Но сейчас… Разве ты это не чувствуешь? Разве ты не понимаешь, что даже в постели у нас стало как-то не так?

– А с женой – лучше? – спросила Анжелика.

– По крайней мере, я знаю ее уже семь лет, – сказал Роман. – По крайней мере, я уверен в ней. Что она не бросит меня, не кинет. Как ты Сашу. Ты ведь, наверно, его тоже любила.

– Не тебе судить об этом, – резко ответила Анжелика.

– Да, конечно, – легко согласился Роман.

– Ты мог бы быть уверен во мне, – сказала Анжелика с укоризной.

– Это все слова. Всего лишь слова. А человек… Моя жена… У меня была возможность убедиться. Не однажды.

– А ты не думаешь, что человеку глубоко на тебя наплевать на самом деле? – закинула удочку Анжелика.

– Не думаю, – ответил Роман уверенно. – Вон этот человек стоит.

В воротах гаражей, темная на фоне ярко освещенных фонарями белых сугробов, рисовалась хрупкая фигурка Кати.

* * *

У ворот стояла – Анжелика сразу узнала ее – Катя Потехина. Маленькая, бледная, в коричневой, вставшей колом дубленочке, детской какой-то, и в детской же шапочке, замшевой, кругленькой, по форме похожей на чепчик. Она вся напоминала собой какого-то нелепого младенца, белого, неправильного, вынутого из коляски и уродливо увеличенного до полувзрослых размеров. У Анжелики отчаянно забилось сердце, но она – виду не подавая – продолжала вышагивать с Ромой под руку. Они подходили все ближе и ближе, столкновение было неминуемо. Рома почему-то молчал, будто язык проглотил, и Катя пока молчала, смотрела на них своими огромными лошадиными глазами, которые одни занимали половину ее крохотного личика.

– Привет, – сказал Рома как-то весело, когда они подошли вплотную к его жене. – Что ты здесь делаешь?

Катя как будто только по голосу узнала мужа. Внезапно бросилась к Анжелике, подлетела, сверкая глазищами (не доставала до плеча верхом замшевой шапочки) и выкрикнула тонко, зло:

– Отойди, курица! Ты не имеешь права!

Она хотела вцепиться уже в локоть Анжелике, продолжавшей держаться за Рому, но тот отступил чуть, уводя Анжелику за собой:

– Только не подеритесь. Знакомьтесь, девушки.

Можно было только удивляться его спокойствию. Рома, казалось, был даже доволен чем-то. Но чем? Катя уцепила его за свободную от Анжелики руку, потащила на себя: