Текст книги "Точка кипения"

Автор книги: Али Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 42

Я выезжаю на дорогу, которая ведет к узкой улочке вдоль канала. Начинает накрапывать мелкий дождик. Мне хочется переправиться в свой дом на лодке, но вдруг там полиция? Они могли установить новый полицейский кордон до канала. Я так и вижу Пола в пижаме, доказывающего полицейским, что они вторглись в частные владения, и требующего отойти на сотню футов назад, а рядом с ним наших соседей. Не знаю, так ли это на самом деле, но придется повторить путь от моста до задней части сада. Днем передвижение намного опаснее, чем ночью, но у меня просто нет другого выхода. Дождь усиливается. Я перелезаю через изгородь. Я все равно доберусь до Пола! Я подхожу к маленькой лодке возле сарая и останавливаюсь. Я беспрепятственно добралась от узкой улочки до противоположного берега канала. Надеюсь, что Раиф отвлек внимание полиции и Пол действительно в доме один. Пробираясь к задней двери, я осознаю, что поступаю опрометчиво. Но мне больше некуда идти.

Я нажимаю ручку, и дверь открывается. Пол открыл ее для меня, он ждет меня. Я снова в своем уютном, роскошном доме, предмете зависти многих. Так, нужно собраться. Никто на меня не прыгает, не слышно отрывистых сигналов полицейских раций. Я тихо прохожу в коридор. Свет приглушенный, значит, шторы закрыты.

Между ожиданием и реальностью – целая пропасть. Она может быть шириной с каньон, а может – всего лишь с волосинку, но пропасть есть все равно. То, что я вижу, сделав еще два шага, настолько отличается от того, что я себе представляла, что мой мозг отказывается это воспринимать. Джерри лежит на ковре в гостиной в луже крови. Его лицо повернуто ко мне, в застывших глазах недоумение, как будто мир, в который он вернулся, остался для него неразгаданной тайной. В руке он держит белую веревку с петлей.

У меня нет времени задуматься, почему он в моем доме и лежит мертвый на моем ковре, потому что от тяжелого удара, донесшегося сверху, волосы у меня на затылке становятся дыбом. Еще один удар доносится из кабинета наверху. Я выхожу в коридор и снимаю с вешалки у двери крикетную биту. В сумрачном свете каждый знакомый дверной проем таит опасность, всякая тень несет потенциальную угрозу. Теперь я слышу звук, который получится, если что-то волочить по полу, и, перепрыгивая через три ступеньки, поднимаюсь наверх. Дверь в кабинет приоткрыта, документы разбросаны по полу, стул опрокинут. Я тихо захожу в комнату и чувствую, что мои колени подкашиваются. Пол свисает с крюка над дверцей шкафа, его руки связаны за спиной, рот заклеен скотчем, толстая белая веревка с потертыми концами обвивает его шею. Он пытается упереться ногами в пол. Но вот его взгляд останавливается на мне, и он начинает громко стонать. В глазах у него паника и мольба.

Я хватаю офисный стул и, чудом удерживаясь на нем, пробую развязать узел на шее Пола, но он затянут туго и не поддается. Его волосы пахнут дегтем и потом. Это запах страха. Я осматриваю комнату в поисках какого-нибудь предмета с острыми краями, хватаю рамку с фотографией детей, бросаю ее на пол, поднимаю осколок и начинаю пилить плотное волокно над его головой. Я ни о чем не думаю, все мои силы направлены на освобождение мужа. Веревка наконец обрывается, Пол падает на ковер, оставляя на дверце шкафа кровавый след. Я срываю скотч, заставляя его кричать от боли, и тысячи вопросов готовы сорваться с моих губ.

– Какого черта…

– Развяжи меня скорее!

Его запястья вздулись от растяжения и попыток вырваться. Я порезалась, пока пыталась распилить веревку, связывающую его руки.

– Что случилось?

Он не может говорить, только хватает ртом воздух и стонет.

– Удар по голове…

Он силится восстановить в памяти все, через что ему пришлось пройти. Я стараюсь успокоить его, вижу синевато-багровый сгусток в его волосах и прижимаю его голову к своей груди, повторяя снова и снова, что все будет хорошо. Два часа назад я люто ненавидела своего мужа, а сейчас, видя, как он страдает, я бы умерла за него.

– Кто это сделал? Кто сделал это с тобой?

Он озадаченно смотрит на меня.

– Я думал, что это ты…

Я настолько поражена, что лишь молча смотрю на него. Теперь в моей голове роится еще больше вопросов.

– Мертвый Джерри лежит внизу. Почему он здесь?

– Джерри?

Пол смотрит невидящим взглядом и пытается подняться, но шатается и снова опускается на пол. Он сбит с толку и озадачен.

– Я не помню…

– Кто еще был здесь, Пол? Думай! Что случилось? Здесь была Порша?

Пол хмурит брови.

– Я думаю… А это было сегодня?

Да, ему совсем паршиво.

– Ты прислал мне сообщение около часа назад, поэтому вспоминай: этим утром ты отвел детей в школу…

Взгляд Пола проясняется.

– Дети собирались в школу. Пришла Порша, чтобы поговорить о Лексе, и сказала, что видела тебя. Потом ей кто-то позвонил и рассказал о твоем видео. Мы поднялись сюда посмотреть его. Порша должна была защищать компанию и очень сердилась. Мне пришлось поговорить с Джоном… – Он снова теряет мысль. – Я не посылал тебе сообщение.

Что-то здесь явно не так, и мой страх возрастает с каждой секундой.

– Ты стал приманкой.

И я понимаю, что только что проглотила ее.

Он хмурится, приходя в себя.

– Что здесь делает Джерри?

Пол берет крикетную биту и трясет головой. Прежде чем я осознаю, что мы сейчас боремся за свои жизни, в моей голове и ушах раздается какой-то нереальный крик. Нет, я действительно слышу крик.

– Пол, скажи мне, что детей здесь нет…

Но пронзительно кричит именно Джош.

– Пол…

Голос замирает у меня в горле. Я прошу Пола избавить меня от этого звука.

Крик действует на Пола как электрический разряд. Он выскакивает из кабинета и, прыгая через две ступеньки, поднимается наверх.

– Джош!

Он уже наверху, а я еще только на полпути.

– Джош?

Он открывает дверь на третий этаж.

– Ава! Где Ава?

– Папа! Папа! Я не могу выбраться!

Голос Джоша доносится откуда-то сверху.

– Кейт! Помоги мне, Кейт!

Джоша в спальне нет, но где-то на чердаке за крышкой квадратного люка в потолке слышится стук. Но ручки у люка нет, как и нет приставной лестницы. Пол тащит кровать на середину комнаты.

– Ава там? – кричу я Джошу.

– Мама, ее нет!

– Где Ава? – набрасываюсь я на Пола. Отчаяние оттого, что я могу больше никогда не увидеть дочь, не знает границ.

– Я не знаю! – отвечает он, толкая задвижку на дверце люка.

Голова Джоша появляется в проеме, и Пол стаскивает его вниз.

– Как ты сюда попал?

Джош плачет и не может произнести ни слова.

– Та женщина, которая приходила…

– Порша?

– …сказала, что тебе нужна коробка с чердака, и велела мне принести ее. А потом она закрыла меня… Это кровь, папа?

– Где Ава?

– Где-то здесь. – Джош громко плачет. – Ты не пришла и не забрала меня, мама!

Я прижимаю сына к себе, пытаясь успокоить. Мы с Полом смотрим друг на друга поверх его головы. События развиваются очень стремительно. Мы снова по одну сторону баррикад. Мы ведем одну битву, мы объединились в борьбе за выживание. Губы Пола крепко сжаты. Он хватает биту и направляется к двери.

– Иона съест этого чертова кита!

– Пол, подожди!

Но прежде чем я успеваю еще что-то сказать, Пол кричит от ярости. Дверь с шумом захлопывается, и с замиранием сердца я понимаю, что это за дверь. Наш дом, до того как мы его купили, сдавался в аренду разным жильцам. На большинстве внутренних дверей были тяжелые замки, которые мы потом сменили. Но замок на двери на самом верхнем этаже с одной спальней и ванной мы оставили, полагая, что наши гости оценят это дополнительное удобство. Эта дверь и держит сейчас нас в заложниках.

– Порша! Порша, выпусти нас! – умоляет Пол, осматривая комнату в поисках чего-нибудь тяжелого, чем можно выбить дверь.

Ава… Ава… Ава… Мое сердце отбивает время для моей дочери. Пол с разгона бьет ногами по двери в надежде проломить ее.

– Зачем она это делает? Это не имеет смысла!

– Имеет, Пол. Разве ты не видишь? Убита Мелоди – и ты с Лексом мгновенно оказываешься под подозрением. Уничтожена репутация совета директоров Форвуда – и финальная часть купли-продажи отменяется. Вы оба считаетесь плохими руководителями. К тому же у тебя была любовная связь с ней. – Я выхожу из себя и даю ему пощечину. – Я видела видео Лекса!

Фиолетовые туфли не дают мне покоя. Снова и снова я бью его по лицу и что-то бессвязно кричу. Я бешусь от ревности, но больше – от страха. Есть разные категории отношений: на одну ночь где-нибудь вдали от дома, мимолетная страсть, которая быстро проходит, и медленно развивающиеся отношения, которые, если однажды дать им волю, уже невозможно будет контролировать. Мелоди была женщиной, которой восхищались и уважали, с которой хотели разделить жизнь. Высокая ставка.

– Как ты мог поступить так со мной! С нами!

Пол доведен до отчаяния, раньше я его никогда таким не видела.

– Прости, Кейт. Я так сожалею… Той ночью, когда я не пришел домой, когда я сбил собаку, я думал об этом. Все закончилось неделей раньше, и я пытался разложить все по полочкам. Я совершил ошибку, но признаться тебе не смог. – Он хватает меня за руку. – Мне было стыдно. Я попытаюсь завоевать твое доверие, даже если это будет единственное, что у меня останется.

– Мама?

Джош стоит, переминаясь с ноги на ногу, и смотрит на нас. Стыд, что наши грязные секреты стали достоянием сына, накрывает меня словно одеяло. Этот спор мы закончим в другой раз, сначала нужно прояснить ситуацию.

– Лекс мертв, и она хочет, чтобы ты умер тоже. Если Порше удастся подстроить все так, будто это все сделал Джерри, ее положение в CPTV будет незыблемым.

– А шарф…

– Ты надевал его в ту ночь, когда сбил собаку? Ну же, вспомни! Мне казалось, что ты его брал, но, возможно, я ошибалась. Когда ты встречался с Поршей в тот вечер в машине, я думаю, она тайком взяла его, потому что ты никогда не замечаешь подобных вещей. Она воспользовалась им, а потом подбросила сюда. Скорее всего, она пробралась к каналу по бечевнику и выбросила нож в воду, Марка и Маркуса не было дома, помнишь? И ей нужно было всего лишь открыть окно со стороны сада и забросить шарф. Сыграло ей на руку и то, что Ава нашла шарф утром и спрятала. Порша спланировала все это очень давно.

– Но Лекс поставил под сомнение ее финансовое состояние…

– Поэтому его пришлось убрать, и сейчас она пытается замести следы. Мое видео пролило свет на версию с деньгами, но с Джерри, который сейчас лежит внизу, все легко может сойти за дело рук сумасшедшего: психически неуравновешенный знаменитый человек разозлен на тех, кто сделал его известным.

Я замираю. Что-то не так, я чувствую это. О нет, этого не может быть!

– Что это за запах?

– Что? – Пол ничего не чувствует.

– Это газ.

– Нет.

Я снова принюхиваюсь. Да, несомненно, из-под двери ползет запах газа. Дом наполняется взрывоопасной смесью. Я подбегаю к шкафу, достаю монитор от старого компьютера и швыряю его в окно из тонкого викторианского стекла. Стекло с ужасным грохотом разбивается, пролетает вниз три этажа и рассыпается во внутреннем дворе, покрывая растения мириадами осколков. Сквозь мокрые от дождя деревья я вижу «Марию-Розу», и мне безумно хочется, чтобы Макс и Маркус были сейчас дома. От такого страшного шума Макс высунул бы голову в иллюминатор и тут же примчался спасать нас. Но на лодке никакого движения. Я проклинаю судьбу, свою жизнь и себя. Мое сердце разрывается на кусочки при мысли о дочери.

– Она взорвет дом!

Пол стоит на верхнем пролете лестницы, собираясь хоть как-то разогнаться. Мы подошли к финалу игры. Он хочет выбить дверь и отчаянно цепляется за мысль, что ему это удастся. Кровь из раны на голове оставляет следы на его серой футболке. Он борется за свою семью, за наши жизни, рискуя собственной. Он поднимается еще на одну ступеньку, раздумывая, даст ли что-то этот прыжок или он только переломает себе ноги.

Он отклоняется назад, уже готовый прыгнуть, когда я кричу.

– Пол, не надо!

Он смотрит на меня, от засохшей крови его лоб ужасного бурого цвета.

– Прости, Кейт.

Он разгоняется и со стоном бьется о дверь, но она даже не дрогнула. Какое-то время он лежит на полу, корчась от боли. Запах газа становится сильнее. Газовый счетчик находится в шкафу под лестницей, а трубы идут вдоль стен. Порша разрубила трубу, и теперь газ выходит наружу из-за давления в подвале дома.

– Мама, мне страшно!

Я обнимаю плачущего Джоша и испытываю приступ сильнейшего гнева к женщине, стоящей по ту сторону двери. Пол тяжело дышит. Попытка оказалась напрасной. Он подходит к разбитому окну и кричит – его голос соревнуется с дождем, барабанящим по железной крыше соседского сарая. Возможно, кто-то нас и услышит. Но это только возможно, а нам нужна определенность. Нам необходимо спастись. Пол какое-то время всматривается вдаль. Когда он поворачивается, его глаза блестят.

– Ты пройдешь здесь.

Я подхожу к окну и смотрю вниз. Осколки разбитого компьютера блестят под дождем на земле далеко внизу.

– Я буду тебя держать и раскачивать веревку, а ты пролезешь через окно в спальню внизу.

Я смотрю на него с недоверием. Он распахивает вторую створку окна. Я снова выглядываю из окна.

– Слишком далеко, – шепчу я.

Но Пол настаивает:

– Это наш единственный выход. Ты не сможешь меня удержать, а я тебя смогу. Ты сделаешь это…

– Нет, Пол, я не смогу!

– Ты должна это сделать. Доверься мне.

Я вздрагиваю. И снова возвращаются сомнения, яркие и страшные. Мы как будто снова в трех милях от Хэмпстед-хит в тот жаркий летний вечер, когда Пол не поймал меня. Что он тогда сказал? «Неужели ты не доверяешь мне?» Эти же самые слова он произнес, когда мы шли через тоннель в Вулидже, – слова, из-за которых мне пришлось заявить на него в полицию, после чего вся наша жизнь пошла наперекосяк.

– Доверься мне, Кейт, это наш единственный выход.

Я смотрю в глаза своего мужа. Он задыхается от волнения. Неужели такой конец ты так долго планировал, Пол? Ты никогда бы не навредил своим детям, в этом у меня нет никаких сомнений. А мне? Как сильно ты будешь бороться за меня? Тогда в Хэмпстед-хит ты сказал:

– Финальная часть падения самая значительная.

Как долго ты будешь держать меня, Пол?

Любовь – это вера, а вера слепа. Ты выбираешь или А, или Б. В данный момент я выбираю окно, потому что мне надо выбраться отсюда, найти Аву и закончить эту ужасную историю. Я хватаюсь за руку Пола – руку, за которую держалась у алтаря много лет назад.

– Я доверяю тебе, Пол.

Он сжимает меня в объятиях.

– Я люблю тебя, Кейт. Больше, чем ты думаешь.

Я выглядываю в окно, идет проливной дождь. Из-за него наши руки будут влажными, а подоконник скользким. На земле далеко внизу видны большие лужи. Я заправляю джинсы в носки, застегиваю кожаную куртку, поднимаю воротник – словом, делаю все возможное, чтобы защититься от разбитого стекла. Потом завязываю веревку вокруг талии.

– Мама, что ты делаешь?

Я не смотрю на Джоша, зная, что ничто не должно отвлекать меня от предстоящего, ничто не должно ослабить мою решительность.

– Я хочу, чтобы ты отошел в другой конец комнаты и стоял там, понятно?

Джош не отвечает.

Мы придвигаем кровать ближе к окну, и Пол цепляется за нее ногами.

– Эгги, это должно сработать.

Я слабо улыбаюсь.

– Я всегда была хорошей альпинисткой.

– Только доберись до двери. Я буду ждать тебя.

Я киваю, ложусь на подоконник и опускаю одну ногу. Я стараюсь не смотреть вниз. Потом, глядя Полу в глаза, перекидываю вторую ногу. Пол вытирает руки о брюки, и я хватаюсь за его запястье, заставляя его вздрогнуть от боли, потому что там остались раны от веревки.

– Извини, – шепчу я.

Он кивает, показывая, что все в порядке. Под ногами я чувствую ужасную пустоту. Я вскрикиваю и хватаюсь за его второе запястье.

– Только не отворачивайся! – прошу я.

Пол смотрит на меня огромными глазами. В течение многих лет я тонула в этих глазах в мгновения удовольствия, и боли, и экстаза. Если я упаду, это будет последнее, что я увижу.

– На счет три оттолкнись от стены, и я опущу тебя на несколько футов.

Я упираюсь ступнями в мокрую стену.

– Раз.

Кровать Джоша стоит прямо под окном этажом ниже и должна смягчить удар, если я сильно раскачаюсь и влечу в окно.

– Два.

Ужас одолевает меня, но прежде чем я успеваю выкрикнуть «Стой!» и забраться назад в комнату, он говорит:

– Три!

Мое сердце уходит в пятки, когда Пол отпускает веревку, и я повисаю в воздухе на высоте третьего этажа. Если бы у меня было время, я бы молилась, но едва эта мысль проносится в голове, мои ноги касаются окна спальни Джоша. Я уже почти там, но потом восторг сменяется паникой, потому что я только-только успеваю встать коленями на подоконник, как мое тело отклоняется назад, и я кричу, а затем вижу канал – правда, в перевернутом виде, потому что повисаю вниз головой. Я извиваюсь, сквозь слезы вижу перепачканное лицо Пола, хватаюсь за усыпанный стеклом подоконник и напрягаю все силы, чтобы приподняться. В это мгновение дверь в комнату Джоша открывается, и Порша идет к окну. Она спешит, но я, охваченная животным страхом, действую быстрее и наконец оказываюсь в комнате. Мои руки в крови.

Порша держит в руке тяжелую статуэтку Будды размером с большой камень.

– Так вот чем ты убила Лекса! А сейчас хотела оставить ее здесь и уйти!

– Кейт! – Ее голос спокоен даже сейчас. – Ты что, не понимаешь? – Она язвительно смеется, медленно подступая ко мне. – Сейчас, когда все актеры на месте, мы можем завершить наше шоу. И согласись, Кейт, это будет то еще зрелище!

Меня охватывает эйфория от осознания того, что я пережила этот спуск и все-таки проникла внутрь. Я делаю шаг в сторону к столу Джоша. Я знаю, что там посреди груды стеклянных шариков лежит кирпич. Но мне необходимо, чтобы Порша продолжала говорить. Моя футболка прилипла к спине, и я стараюсь не думать об изрезанных стеклом руках.

– Зачем? Зачем ты это сделала?

Пол кричит наверху, и все больше чувствуется запах газа.

– Да ладно тебе, не прикидывайся. И не делай вид, что ты не понимаешь причин. Невыносимо осознавать, что теряешь все, что заработала тяжким трудом, не так ли, Кейт? Твое видео отлично доказывает это. Боль от разрушенного брака…

– Полиция знает, что это сделала ты.

Порша улыбается.

– Ты хватаешься за соломинку. Когда они придут сюда, то решат, что ты убила Джерри в попытке самообороны.

– Как ты заманила его сюда?

– Это не я. Это ты. Ты отправила ему утром сообщение с заманчивым предложением, от которого он не смог отказаться. – Она видит мое замешательство и продолжает: – О, Пол не мог об этом не рассказать! Он так гордится тем, что ты нашла Джерри в Челтнеме и что он пришел на передачу, потому что уважает тебя. Тебе следовало бы лучше следить за своей сумочкой у Джесси, твой телефон чуть ли не вываливался из нее.

Я ошеломлена, но пытаюсь не показывать этого. Я общалась с женщиной, о хитрости и находчивости которой даже не догадывалась. Я даже не заметила, что мой рабочий телефон исчез.

– Где Ава?

– Ах, страдания о пропавшем ребенке… Что может быть ужаснее, чем знать, что не умеешь плавать, и…

Я невольно бросаю взгляд в окно на канал. Она не могла… Она бы не… Слишком поздно…

Я поворачиваюсь, и в это мгновение тяжелый темный предмет летит через комнату в мою голову. Я успеваю прикрыть лицо рукой и получаю удар в локоть, а потом делаю шаг к столу. Через секунду Порша прыгает и заносит нож над моей головой, стараясь попасть в шею. Поверх копны ее волос я вижу дверь, за которой томится Пол в ожидании освобождения. На ней висит тяжелый замок, ключ валяется тут же на полу. Мы сходимся в жестокой схватке за жизнь. Порша сильнее, чем кажется, и, похоже, провела не один час в дорогостоящем спортзале. Одной рукой я сжимаю ее запястье и отвожу лезвие ножа от своей шеи, а другой шарю по столу Джоша. Я узнаю все предметы на ощупь: сабля в ножнах, ручка в виде руки скелета, ластик из галереи Тейт. Кончик моего пальца касается чего-то грубого. Кирпич! Я слышу тяжелые удары наверху, это Пол возобновляет попытки выбраться.

Я в полушаге от смерти, но абсолютно спокойна, все мои усилия направлены на то, чтобы дотянуться до кирпича. Лицо Порши побагровело, на носу проступила сеточка кровеносных сосудов. Я впервые вижу изъяны на ее лице, и это придает мне силы. Я указательным пальцем придвигаю кирпич к себе, и в этот момент со стола скатывается стеклянный шарик. Порша переводит взгляд на звук, и я бью ее по лицу этим кусочком Лондона. А затем на нас осыпается поток стеклянных шариков.

Порша вскрикивает и роняет нож, а я, воспользовавшись этим, отталкиваю ее и бросаюсь к двери. И сразу вспоминаю ночной визит в офис Пола, когда я кинулась на дверь, которая открывалась в другую сторону. Но тогда я боролась с тенями, а сейчас тени стали реальностью и я знаю своего врага. Больше я не повторю такой ошибки.

Я выбегаю в коридор, как вдруг в мою сторону летит кирпич. От жуткой боли под ребрами я прислоняюсь к стене.

– Открой дверь! – кричит Пол.

Ключ у меня в руке, но каждый вздох, каждое движение просто мучительны.

– Отойди, Кейт. – Порша вертит в руке зажигалку. – Нет никакой гарантии, что дом не взлетит на воздух, и ты это знаешь.

Я чувствую, как свежий воздух заходит через разбитое окно. Нет, я использую все свои шансы. Я вставляю ключ в замок.

– Ты рискуешь Авой.

Я останавливаюсь, а она поднимает зажигалку выше, издеваясь надо мной.

– Огонь обезобразит девочку. Отойди, Кейт.

– Открой дверь! – неистово кричит Пол.

Но я не могу этого сделать. А вдруг она говорит правду? Я отступаю.

– Так-то лучше. Чем скорее ты поймешь, кто здесь главный, тем выше вероятность того, что твои дети останутся живы.

– Где она?

Порша качает головой.

– Где моя дочь? Почему ты так поступаешь с нами?

– Ты знаешь, какие чувства испытываешь, когда вложил во что-то тридцать лет жизни? Нет, не знаешь. Люди считают, что семья, дети превыше всего. Но сколько дети живут с родителями, лет двадцать? Я работаю пятьдесят лет. Моя работа – это моя семья, Кейт. Я сделала этот выбор, сделала без принуждения и не сожалею об этом. И я не позволю какому-то плохо составленному контракту все разрушить. Этого не будет!

– Ты сумасшедшая!

Порша, держа зажигалку возле лица, делает шаг ко мне.

– Как я уже сказала, Кейт, ты ничего не понимаешь. Все зависит от того, как посмотреть. Это моя жизнь. Я буду бороться за нее так же неистово, как ты за свою. Это здравый смысл и смелость, а не безумие.

– Я ничего плохого тебе не сделала!

– Боюсь, в мире много несправедливости. Ничего личного, это просто бизнес.

– Бизнес? И из-за него ты готова убивать?

– А знаешь что? – Она медленно приближается ко мне. – Терпеть не могу банального бреда тех, кто говорит: «Сейчас, перед смертью, я сожалею, что так много времени посвятил работе»! Работа – это моя жизнь, Кейт. Я люблю ее! – Она делает ударение на слове «люблю». – Точно так же, как Пол любит ее. Я живу ради положения в обществе, ради денег, признания, популярности… И ради страха, который внушает власть. Неужели ты думаешь, что я позволила бы такой крошечной компании, как Форвуд, забрать все? Что я смогла бы терпеть Лекса, с наглым видом разгуливающего по моему залу заседаний и требующего оплатить счета? Позволила бы отдавать мне приказы и допустила, чтобы мои акции стоили не дороже, чем когда я их покупала? Ты воспитываешь детей и надеешься на взаимную любовь. Если ты ее не получаешь, то чувствуешь себя обманутой. Вот так и со мной.

Я прислоняюсь к двери в комнату Авы, не сводя глаз с зажигалки. Я чувствую холодный металл ключа в руке.

– Понятно. Ты стала бы посмешищем, первой женщиной-директором обанкротившейся компании. Это не добавило бы уважения к тебе.

Палец моей ноги к чему-то прикоснулся. Я не осмеливаюсь посмотреть вниз: однажды я уже совершила подобную ошибку и была за нее наказана.

– Когда я узнала о Мелоди и Поле, это стало замечательным поводом внести хаос. Дискредитация директоров Форвуда давала возможность отсрочить дату выплаты до улучшения ситуации.

Я ударяю ногой по предмету на полу и подбрасываю его высоко в воздух. Красно-оранжевые вспышки мелькают перед моими глазами, и я мгновенно узнаю робот Авы.

– Атака врагов! Атака врагов!

Крик действует на Поршу подобно взрыву. Она замирает, и это дает мне секунду на то, чтобы выбить ногой зажигалку из ее руки и успеть увидеть, как та скатывается вниз по лестнице. Я бью Поршу локтем в лицо и сбиваю с ног. Затем я вставляю ключ в замок, но она прыгает на меня и пытается оттолкнуть. Ключ наконец поворачивается. Я падаю на пол. Моя спина разрывается от острой боли, и я понимаю, что у меня больше нет сил сопротивляться.

Она садится мне на грудь, как делают мои дети, когда играют в войну. От боли я не могу дышать, мои руки зажаты между ее коленями. Порша достает откуда-то веревку, обматывает ее вокруг моей шеи и затягивает.

Мои глаза буквально лезут на лоб, голова вот-вот взорвется.

– Так-то лучше. Не сопротивляйся. Иногда бизнес бывает неприятным, очень неприятным.

Порша убирает пряди волос с моего покрасневшего лица. Похоже, она наслаждается моими мучениями.

– То, что стоит на пути, уничтожают, а то, что может оказаться полезным, переделывают. – Ее мелодичный голос звучит спокойно, но как-то неестественно. – Ты думаешь, Пол с тобой? Нет. Пол со мной.

У меня больше нет сил бороться. Словно красные шторы опускаются передо мной, и я испытываю ужасное разочарование. Порша озадачила меня. Неужели Пол и она… Я слышу шум тяжелого булыжника, падающего в озеро в сумерках, но вдруг чудовищное давление на моей груди и шее ослабевает. С величайшим трудом я поднимаю опущенные красные шторы и отчаянно пытаюсь вздохнуть. Порша лежит рядом со мной, а над нами стоит Пол с крикетной битой в руке. Он смотрит на меня невидящим взглядом, потом его глаза закатываются и он падает.

Попытки откашляться и крикнуть мучительно отдаются в моих ребрах, но я хватаюсь за перила и поднимаюсь. Появляется Джош. Я пытаюсь обнять его и сгибаюсь от боли. Сильный запах газа душит меня.

– Открой все двери и окна, сейчас же! Не пользуйся телефоном, дом может взорваться. Выйди на улицу и позови кого-нибудь.

Он бросается в мою спальню, радуясь, что может чем-то помочь.

Я с трудом спускаюсь вниз, к шкафу под лестницей, чтобы закрутить газовый кран. Шипение газа из трубы неслышно из-за гула в голове. Мне необходимо проверить, реальны ли угрозы Порши насчет Авы. Если она спрятала ее вблизи газа, то это самое очевидное место. Я ползу к задней стенке темного шкафа, боясь включить свет.

– Ава!

Стоя на коленях, я пробую открыть старую дверь в подвал, и моя грудная клетка жестоко протестует против каждого движения. Наконец дверь с трудом открывается. У меня нет другого выхода, как только заползти туда и вслепую обшарить все. Ее здесь нет. Моей Авы здесь нет!

Я проверяю нижний этаж, затем открываю заднюю дверь. Нет, она бы не рискнула нести ее через сад, здесь слишком много соседей, которые могли их увидеть. Чистый воздух приводит меня в чувство. Четырехлетняя девочка такая крошечная, ее можно завернуть в ковер, запихнуть в коробку…

Я бегу через газон, и от ужаса меня тошнит. В кукольном домике полно сухих листьев, слышен запах сена и «Купринола», но сюда давно не заходили. Дверь на баржу закрыта. Я, снова и снова выкрикивая имя Авы, плетусь к дальнему концу баржи и вдруг вижу на воде свой бледно-голубой пластиковый чемодан. Я купила его для нашего медового месяца. Ава легко могла бы поместиться в нем… Мое сердце проваливается в бездну, где, как оказывается, есть еще бессчетное множество ступеней страха. Ава находится внутри!

Я не могу достать чемодан. Я не умею плавать, а лодка пришвартована на другом конце канала, где я оставила ее прошлой ночью, тем самым перерубив веревку, которая могла бы спасти мою дочь. Я не могу прыгнуть в воду и спасти ее, но и не могу отойти, чтобы позвать на помощь. Любой катер, проходящий мимо, может перевернуть чемодан. Ава начнет барахтаться и уйдет на дно. Я зову Пола и Джоша. Она так близко и так далеко. Мои крики переходят в рыдания. Я бегу к сараю и нахожу грабли, но все равно не могу дотянуться до чемодана. После долгих метаний я замечаю резиновый надувной круг на борту баржи. Конечно! Надо было сразу об этом подумать, но мой мозг сейчас напоминает беспорядочную свалку, куда не могут проникнуть разумные мысли.

Я снимаю куртку и забираюсь на борт «Марии-Розы». Затем смотрю на воду. Она далеко внизу, но мне ничего не остается, как прыгнуть с борта со спасательным кругом. Я молюсь, чтобы всплеск не опрокинул чемодан.

Вода ледяная. Мой ребенок замерзнет. Я болтаю руками и ногами, приближаясь к чемодану, и тянусь к его ручке. Потом приоткрываю крышку и сквозь трехдюймовую щель вижу темные миндалевидные глаза Авы, глаза ее отца, пристально смотрящие на меня. Я откидываю крышку чемодана, и он начинает тонуть. Ава оказывается в воде, ее брови удивленно приподняты. Рот ее заклеен скотчем, а ручки связаны спереди. Одной рукой я обхватываю ее за талию, а другую просовываю под круг. Удерживать Аву на плаву оказалось намного сложнее, чем я думала: несколько раз я окуналась с головой, пока мы барахтались в воде.

– Положи ручки на круг!

Я яростно бью ногами, приближаясь к берегу. Мы осторожно продвигаемся вперед, мои движения становятся все медленнее. Боль в груди уменьшается. Вода настолько холодная, что я похожа на двигатель, работающий на последних каплях топлива. Скоро все закончится… Ава едва двигается и почти не сопротивляется. Велика вероятность того, что она умрет от переохлаждения и шока.

Я не могу взобраться на баржу, ее борта для меня словно горы. Поэтому я меняю направление и пытаюсь плыть к берегу. У меня нет сил, чтобы крикнуть. Голова Авы безвольно опустилась в воду, связанные ручки сползли с круга.

– Нет!

Я хочу перевернуть ее лицом вверх, но ничего не получается. Я не уверена, что смогу с этим справиться сама. Это конец.

– Давай ее мне!

Джош наклоняется через борт баржи, стараясь дотянуться до сестры.

Еще несколько ударов ногами, и я возле баржи. У меня не осталось сил, чтобы поднять дочь. Лицо у нее восковое, глаза закрыты. Джош наклоняется ниже. Наконец ему удается схватиться за веревку, которой связаны руки Авы, и вытащить ее. Вода стекает с безжизненного тела моего ребенка… Но я успела увидеть, как ее веки дрогнули и глазки открылись, прежде чем мои дети исчезли на барже.

– С ней все будет хорошо, мама. Они здесь, они здесь! – кричит Джош и машет кому-то в саду. – Ей четыре годика, ее нужно согреть!

Он кажется таким высоким отсюда, снизу. Мой ребенок растет, он уже умеет принимать решения. Он стоит, упершись руками в бока, и выглядит совсем как мужчина. Он похож на своего отца.

Я чувствую, как раскачивается баржа от множества тяжелых шагов, и слышу отдаленные голоса.