Текст книги "Точка кипения"

Автор книги: Али Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

Вечером снова приходит полиция, на этот раз за бумагами Пола. У меня совсем нет сил, они работают так быстро и отмечают галочками так много коробок. Я чувствую тупую боль в желудке – это некая смесь страха и дурного предчувствия. Они переминаются в коридоре, поправляют портфели и снимают куртки. Я как раз объясняю, что мой муж уже едет и скоро будет, когда он звонит в дверь. Он стоит перед ними, упершись руками в бока и тяжело дыша, словно бежал как сумасшедший. Пол ничего не делает просто так.

– Мистер Форман? – говорит О’Шиа.

Пол кивает, пытаясь успокоить дыхание. На нем легкая футболка с длинными рукавами и шорты, на груди темное пятно от пота.

– Прошу вас. Проходите, пожалуйста.

Он пробирается между нами и открывает дверь в гостиную, приглашая всех войти, и мы проходим в нескольких сантиметрах от его зашкаливающего тестостерона. Он держится за ручку двери, пока полицейские ищут, куда бы им присесть.

– Простите, – Пол пытается шутить, – обычно я не хожу в таком виде.

Он вытирает с шеи капли пота, под липкой футболкой выделяются мышцы его живота. Уайт начинает ерзать на диване.

– Нам нужно задать вам несколько вопросов о Мелоди Грэм, – начинает О’Шиа, опускаясь на край дивана и не желая садиться глубже, словно переживает, что если ей будет слишком удобно, то она может что-нибудь упустить.

– Конечно. – Пол поднимается немного смущенный. – Хм, вы не возражаете, если я сначала приму душ?

– Хорошо, только если быстро, – отвечает О’Шиа.

Пол исчезает.

– Мне нужно выйти из комнаты? – нервно спрашиваю я.

Они удивляются.

– Нет, оставайтесь здесь, если хотите.

Я успокаиваю себя, что они просто выполняют свои обязанности, что их настоящие подозрения направлены в другое русло. Я уже видела по телевизору, что Джерри Бонакорси был освобожден из-под стражи. Он стоял на ступенях перед полицейским участком, и его голова выглядывала между плечами мужчин в дорогих костюмах. И непонятно, то ли это он такой маленький, то ли они очень высокие, но в результате Джерри выглядел как переросток в спортивном костюме. Голос за кадром презрительно упомянул «недостаточное количество доказательств» как причину его освобождения, не оставляя зрителям ни капли сомнений, что верить этому не стоит.

Мужчина в деловом костюме, который, по-видимому, является адвокатом Бонакорси, попытался быстро провести его мимо камер, но Джерри пригладил свои седые волосы и, запинаясь, начал что-то говорить.

– Честно говоря, у меня такое чувство, будто я вернулся домой.

Джерри щурился от яркого света вспышек. Он словно не мог понять, чем люди так заинтересовались.

– Полиция была очень дружелюбна, как всегда. Жаль, что никто не смог подтвердить, где я был в ту ночь, когда убили девушку, но, боюсь, никто и не сможет. Видите ли, я просто гулял. Я так давно не гулял. – Он поднес руку к лицу, поскольку со всех сторон начали сыпаться вопросы. Он уже не знал, в какую сторону поворачиваться. – Мне жаль, что кто-то попытался повторить то, что сделал я. Это неправильно. Она показалась мне очень приятной девушкой. Так обидно.

Мы ждем в тишине и слышим, как рядом повернули кран душа. Я ловлю взгляд Уайт и объясняю, что у нас ванная комната на первом этаже, потому что здесь лучше напор воды. Слушать плеск воды как-то неудобно, и я смущенно отворачиваюсь. Уайт потирает нос.

Через несколько минут Пол появляется снова. Его волосы взъерошены, кожа покраснела.

– Простите меня, – говорит он и устало опускается на стул, а затем поднимает ногу и начинает надевать носок.

О’Шиа переходит к делу.

– Какие отношения были у вас с Мелоди Грэм?

– Я работал с ней над документальным фильмом, который мы недавно снимали. Она проводила исследование для программы.

– Как давно она на вас работала?

– Не на меня. Она внештатный сотрудник. Наверное, уже около шести месяцев.

– Насколько хорошо вы ее знали?

– Не совсем уверен, что понимаю вопрос.

– Вы встречались помимо работы?

Пол пожимает плечами.

– Нечасто. Почти нет. Я очень занят, но мы пересекались на одной вечеринке, посвященной нашей программе. Я бы не стал утверждать, что знаю ее. Это было бы неподходящее слово.

Уайт что-то записывает в свой блокнот. Пол опускает одну ногу на пол и поднимает вторую. Потом надевает второй носок.

– Как вы познакомились?

– Она пришла в офис, потому что у нее были кое-какие идеи для программы. Я руковожу телекомпанией и встречаюсь со многими людьми. Очень важно встречаться с людьми со стороны и узнавать, что они могут предложить. Это один из способов держать нос по ветру.

– Значит, она хотела разрабатывать программы?

– Да.

Он поднимается и натягивает футболку, потом надевает на руку часы и застегивает их на запястье.

– В итоге она была у вас обычным сотрудником?

Я неподвижно сижу на стуле, опустив глаза на руки. У меня сухие кутикулы и обветренные кончики пальцев. Слишком много всего чистила и оттирала.

Пол подворачивает внутрь ярлык, – наконец-то он полностью одет – и акцентирует все свое внимание на беседе. Он садится и кладет руки на ручки стула, протягивая пальцы вперед. Это поза, которую занимают, когда проходят тест на детекторе лжи.

– Такое часто происходит. Она брала интересные интервью у абсолютно разных людей. Мой партнер по бизнесу Лекс Вуд рекомендовал ее продюсеру, а потом нанял на работу.

Уайт, услышав новую информацию, подается вперед.

– А Лекс когда-нибудь проводил с ней собеседование?

– Насколько мне известно, нет.

– Тогда было очень мило с его стороны взять ее на работу.

– Она внушала доверие, иначе у нее не получилось бы занять эту должность, к тому же она привлекательная. А для Лекса это имеет не последнее значение. Он заприметил ее, когда она приходила на встречу ко мне, – в нашем офисе все видно. К слову, ему нравится, чтобы вокруг было много красивых девушек. Может быть, это неправильно, но таковы законы телевидения.

Пол не колеблясь выкладывает все это. Он почти дерзок и предоставляет им самим судить о несправедливости мира.

О’Шиа поджимает губы, а у меня внутри все опускается. Пол не ищет легких путей, и когда я вижу тень, пробежавшую по ее лицу, мне становится интересно, какую затяжную борьбу ведет эта женщина на протяжении десятков лет, сколько лет она вынуждена была работать сверхурочно, чтобы оказаться там, где находится сейчас. Ей не дано было узнать, что такое физическая привлекательность. Как и мне.

– И за это время она проделала очень хорошую работу, у нее была масса идей.

– Что именно входило в ее работу?

– Она собирала информацию по Джерри Бонакорси.

О’Шиу передергивает, когда она слышит это имя.

– Записывала интервью с членами его семьи, присутствовала на некоторых съемках, которые мы проводили в тюрьме.

О’Шиа раздраженно вздыхает.

– Может, мне не следует этого говорить, – продолжает Пол, – но, похоже, вы не согласны с решением комиссии по досрочному освобождению, ведь так? Учитывая вашу специфику работы, вам не может нравиться то, что они позволяют преступникам выходить на свободу.

О’Шиа качает головой.

– По крайней мере, теперь общество знает, против чего мы выступаем.

– Я приму это как комплимент, если позволите, – говорит Пол.

Женщины улыбаются в ответ. Он их переиграл.

– Мелоди также разработала концепцию программы «Криминальное время», которая идет сейчас. Мы с ней встречались несколько раз, чтобы обсудить это.

Обе кивают.

– Что вы делали в прошлый понедельник вечером?

– Мы немного посидели в баре с коллегами по работе, а потом я пришел домой. – Он называет Лекса, Астрид, Сергея и Джона, а также название бара, в который они ходили. – Лекс ушел первым, около половины десятого, кажется, а мы немного позже.

– Вы поехали на своей машине?

– Да.

– В котором часу вы вернулись?

Пол медлит и бросает на меня взгляд. Его лицо не меняется, оно, как обычно, невозмутимо. Я наблюдаю за уставшими глазами Уайт, которая внимательно смотрит на моего мужа в ожидании ответа. Он дергает ногой.

– Я был дома в десять.

Одна моя подруга работает наркологом в больнице. Ее работа определяется такими словами, как «алкоголизм», «зависимость от прописанных лекарств», «пагубное пристрастие», «депрессия», но суть ее так или иначе сводится к стыду. Стыду женщин из-за своих неудач и недостатков, – именно поэтому они скрывают свои проблемы с алкоголем и наркотиками от партнеров и детей, часто годами, и очень хорошо скрывают. Эти секреты замурованы внутри отношений, страх последствий от признания преследует их каждый час. В работу моей подруги входит выпускать этот страх и стыд, а также секреты. Все как в работе полицейских. И сейчас мне становится так стыдно за то, что мы делаем, что даже сжимается в груди. Первый раз я думаю о Мелоди не как о любовнице моего мужа и разрушительнице нашей семейной жизни, а как о жертве.

Самый большой мой страх – смерть моих детей. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что это избитая фраза и самое нелепое, что может представить мать, но тем не менее… Мокрое тело, которое я вытаскиваю из бассейна в загородном доме, поскрипывание дивана, когда женщина-полицейский говорит мне, что одного из них нет в живых, и офицер запаса маячит у нее за спиной… Когда я представляю эту картину, мои глаза наполняются слезами, нос перестает дышать и паника нарастает, но уже через секунду я усилием воли отгоняю эти невыносимые мысли и думаю о чем-то веселом. На все про все уходит тридцать секунд, и жизнь продолжается.

Как будут жить дальше родители Мелоди? Одну минуту, две минуты, пять, десять, час, день, неделю, всю жизнь… Ведь полиция в реальности приходила к ним домой и вылила этот кошмар на их голову. Неужели мой муж сделал это? Я сглатываю слюну.

– Значит, вы вернулись домой не позже десяти, – повторяет О’Шиа.

– Все верно, – говорит Пол.

И никакого колебания, никаких признаков того, что он сомневается, переступать ли эту черту.

На какую-то безумную долю секунды мне хочется вскочить, закричать, что он врет, и приложить руку к его обвинению. В моей голове проносится образ Пола, которого Уайт скручивает над кофейным столиком, блеск надетых на него наручников, но я так ничего и не произношу. Я смотрю на свое обручальное кольцо и чувствую, как оно врезается в палец.

Уайт засовывает ручку в блокнот с дешевой обложкой.

– Ну что ж, похоже, мы закончили.

Я удивлена, что могу встать на ноги и отпереть замок и что мои пальцы при этом не дрожат. Пол стоит позади меня на пороге нашего дома, и мы вместе смотрим, как полицейские уходят по дорожке. Он кладет руку мне на плечо – жест руководителя. Я захлопываю дверь, мы не отрываем глаз друг от друга.

Первый раз мы увидели этот дом, когда нас привел сюда агент по недвижимости. На улице накрапывал дождь, канал казался грязным пятном за густыми деревьями. После обхода всех этих голых, запущенных комнат мы решили сесть в машину, чтобы немного подумать наедине. Мы стояли возле груды старых писем и вдыхали влажный воздух. Я уже тогда поняла, что это наш дом, что мы можем переделать его и прожить здесь счастливую жизнь. «Он тебе нравится, правда?» – негромко спрашивает Пол, заметив, как я восхищенно смотрю на высокие потолки, и я перевожу взгляд на его ожидающее лицо. Да, дом мне действительно понравился.

Но сейчас все изменилось.

Пол прижимает палец к губам и подмигивает мне – медленно, с каким-то намеком. Он направляется в кухню и открывает бутылку пива, словно празднует конец трудной рабочей недели.

У нас с Полом есть свой тайный язык, у большинства пар он есть. Это не просто слова и выражения, это еще и жесты. Однажды в Майами мы увидели женщину, прическа которой напоминала утиное гнездо. Ее волосы, окрашенные в разные оттенки коричневого, торчали, как перья на хвосте утки, над одним ее ухом, а черная прядь над другим ухом была похожа на клюв. И теперь, когда кто-нибудь из нас видит странную прическу, то поворачивается к другому и толкает его локтем, а тот кивает в знак согласия или мотает головой. А еще у нас есть это его подмигивание.

Около двух лет назад к нам в гости пришли несколько приятелей. Кажется, некоторые называют это званым ужином, но меня эта фраза коробит: она звучит слишком уж формально и пафосно для меня с моим незнатным происхождением. К тому же я не умею готовить и лучше ориентируюсь в рядах с замороженными продуктами в супермаркете, чем на овощном рынке. Поэтому я быстро сварганила запеканку и постаралась не сильно украшать ее, чтобы никто не питал особых иллюзий.

Пришел Лекс, соблазненный намеком Пола, что Элен, моя напарница по теннису, «как раз в его вкусе». Бен, актер и друг Пола, как раз вернулся из Лос-Анджелеса и порадовал нас своим редким визитом. С соседней улицы пришли Сара и ее муж Фил. Явился Джон, вооруженный новозеландским здоровым напитком, содержащим морские водоросли. А еще была Джесси, опоздавшая на два часа. К счастью, мне не пришлось много готовить, потому что Бен сидел на особенной диете, чтобы «помещаться в экран телевизора» (он получил роль в американском ситкоме), не ел углеводов после шести, не пил спиртного и каждый день по два часа занимался с персональным тренером. Джесси вообще ничего не ела, а только пила. Фил съел по три порции всего, повторяя, как все это вкусно, в то время как Сара закатывала глаза. Ох, а еще я тогда забыла, что Элен вегетарианка.

Для начала мы опустошили бутылку шампанского, чтобы отпраздновать то, что наконец собрались вместе. Помню, что у Джона заплетался язык от его здорового напитка. Потом Лекс с Элен начали играть в «Камень, ножницы, бумагу». Я подумала, что таким образом Лекс хотел прикоснуться к ее руке и открыто продемонстрировать свои намерения, но это выглядело забавно, и мы с Филом последовали их примеру, а игра Бена и Джесси вскоре свелась к тычкам под ребра. Количество пустых бутылок от вина увеличилось. Потом, чтобы отпраздновать что-то еще, не помню даже, что именно, Пол открыл следующую бутылку шампанского. Мы начали говорить громче, становилось все веселее, как обычно и происходит, когда пьянеешь. Лекс показал Элен несколько танцевальных движений, которые предпочитают подростки, а Пол начал есть мою недожаренную брокколи. Джон с Беном завели разговор о персональных тренерах и принялись демонстрировать друг другу свои мускулы (или, может быть, это были четырехглавые мышцы). Когда они поснимали футболки, мы с Сарой захлопали в ладоши.

– Давайте поиграем во что-нибудь, – предложила Элен.

– Покер! – сказал Лекс, но его призыв был заглушен нашими стонами.

– А давайте сыграем в «Подмигни убийце», – сказал Пол.

– Я не умею подмигивать, – заявила Джесси и тут же подмигнула Бену.

– Мой тебе совет: следи за своим лицом, если хочешь победить, – язвительно сказал Лекс, и Джесси швырнула в него салфеткой.

– В этой игре понадобятся недюжинные актерские способности, так что у тебя, Бен, точно нет ни единого шанса, – засмеялся Пол.

– Боже, как я голоден! – простонал в ответ Бен, хрустя рисовым печеньем Авы.

– Вы когда-нибудь видели, как в эту игру играют дети? – спросила Сара.

– Так смешно! Они не умеют врать, просто показывают и говорят: «Джонни убил меня» или что-то в этом роде.

– Они не умеют хранить секреты, – подтвердил Фил.

– В отличие от нас, – сказал Джон.

– В эту детскую игру могут искусно играть только взрослые, – продолжал Пол.

– Решено! – прокричала Элен.

– Кейт будет угадывать, кто из нас убийца, – предложил Пол.

– У тебя три попытки.

Сара смеется.

– Три – это много! Хотя сколько нас? – Она обводит глазами стол. – Нас девять!

– Кейт продует, ей ни за что не угадать, – сказал Пол.

– Бьюсь об заклад, она выиграет, – сказала Джесси, – она очень наблюдательная.

– Отличная мысль! – воскликнул Пол, все более воодушевляясь. – Сорок фунтов, что у нее не получится.

– Поддерживаю! – выкрикнул Лекс, роясь в кармане в поисках кошелька. – Блин, Кейт, тебе лучше выиграть.

– Эй, перестаньте!

Я помню, как сказала это.

Мне не нравится, когда Пол предлагает делать ставки. Тогда все становится более серьезным, чем есть на самом деле, и исчезает веселое настроение.

– Тебе нужно выйти из комнаты, чтобы мы выбрали убийцу, – сказала Элен.

– Я принесу вам десерт убийц.

Идя по коридору, я слышу взрывы смеха. В кухне я вынула из коробки лимонный торт, нашла в холодильнике мороженое и, захватив все это вместе с тарелками и столовыми приборами, вернулась в гостиную.

Обстановка там изменилась. Все притихли. Заговорщические взгляды сбивали меня с толку. Я присела и огляделась.

– Мы уже начали? – спросила я, когда увидела, что Элен неожиданно схватилась за горло и закатила глаза, а затем, дергаясь, повалилась на свою пустую тарелку.

Фил начал аплодировать. Я видела, как от хохота дрожит спина Элен.

– Один есть, – улыбнувшись, произнес Пол.

– Давай же, Кейт, на кону мои деньги! – воскликнул Лекс.

Я даже и приблизительно не предполагала, кто это мог быть. Стол у нас в гостиной круглый, поэтому я могла видеть их всех, но легче от этого не стало.

– Это Бен, – сказала я.

– Из него плохой актер! – подтрунивал Лекс.

Бен улыбнулся «голливудской» улыбкой, показывая все свои идеальные тридцать два зуба, и покачал головой. Прошли две долгие минуты, когда Джесси вдруг сказала:

– Ой! Мы договаривались, что я должна умереть следующей?

– Джесси, черт тебя побери! – промычал Лекс. Он никогда не сдается, держится до последнего.

Затем приступ удушья случился у Джона, и он, хватаясь за край стола, подался назад вместе со стулом. Но не смог удержаться, стул опрокинулся, и Джон распластался на кафельном полу. И я действительно слышала удар его головы об пол.

– Ты в порядке?

Тело Джона билось в жутких конвульсиях, глаза были закрыты.

– Ну надо же! – произнес Фил.

– Проверь, все ли с ним нормально! – воскликнула Сара, поднимаясь со стула.

Сара – мой сердечный друг, она пунктуальная и невозмутимая. А еще она прошла курсы по оказанию первой медицинской помощи, и если уж она всполошилась, то, наверное, мне и подавно следовало это сделать.

– Джон?

Я наклонилась и прикоснулась к его лицу. Ничего. Тогда я потрясла его за плечо, но услышала лишь звук отодвигающихся стульев, потому что все встали и вытянули шеи.

– Джон!

Я почти кричала.

– Он что, и вправду ударился? – спросила Элен, возвращаясь после «смерти».

Я уставилась на Джона, а потом услышала крик Джесси над ухом:

– Это что, кровь?

Около головы Джона образовалось темно-красное пятно.

– Джон? – Я снова потрясла его за плечо. Он не пошевелился. – О боже…

Я помню, как опустилась на пол возле него. Кровь казалась такой яркой и свежей! Я уже потянулась было к его шее, как вдруг услышала над головой чей-то голос:

– Вызывай скорую!

Я подняла глаза. Кто-то протягивал мне телефон. Набрав номер, я остановилась, хотя мой палец был уже на зеленой кнопке вызова. А потом раздался громкий смех. Я снова опустила глаза. Джон, по-прежнему лежавший на полу, с ухмылкой смотрел на меня. Он высунул язык, на нем был пакетик томатного кетчупа. Я изо всей силы ударила его по руке. В комнате началась массовая истерика.

– Ну ты и козел!

Я была не на шутку разъярена, ведь и вправду испугалась за него. Джон не знает границ, он всегда заходит слишком далеко.

– Она потянулась к его шее! Хотела попробовать пульс!

– Вызывай скорую! Вызывай скорую! – кривлялся Лекс.

– Представьте, если бы она и в самом деле набрала номер!

– Я и надеяться не мог, что трюк с кетчупом сработает, но это было феноменально! – в полном восторге объявил Фил.

Джон все еще лежал на полу, салфеткой вытирая кетчуп со своих волос.

– Итак, говори, кто это был.

– Что?

– Кто меня убил?

Я уже и думать забыла об этой дурацкой игре – чувствовать себя объектом их шуточек было просто ужасно.

– Ну, я не знаю… – ответила я, страстно желая, чтобы все это поскорее закончилось. – Это Сара.

Но она покачала головой.

– Ох, Эгги, а Лекс думал, что ты просто супер! – сказал Пол, у которого от смеха даже выступили слезы. – А ты два раза промахнулась.

Я уставилась на Пола, но шум слева заставил меня подпрыгнуть и оглянуться. Когда я обернулась, Фил схватился за горло и сказал:

– Я мертв, но, уверяю вас, не был отравлен этим вкуснейшим пудингом.

– Третий упал, – констатировал Пол.

– Ну же, Кейт, кто это сделал? – спросил Бен.

– Выбери меня, тебе же хочется! – умолял Пол.

Он был прав: я думала, что это он, и как раз собиралась указать именно на него. Поэтому мне пришлось блефовать.

– Это… Лекс.

– Эх, Эгги! – Пол с довольным лицом потянулся ко мне через стол и попытался поцеловать.

– Ке-е-е-йт! – Лекс помахал в воздухе двумя двадцатками. – Разве ты не поняла, что он уронил вилку на пол, чтобы отвлечь тебя? Ты что, слепая?

– Все было отлично, Кейт, – сказала Джесси, пожимая мне руку.

Пол отпил глоток шампанского и потянулся за деньгами Лекса.

– Ты выиграешь в эту игру, Эгги, только если тебе позволят другие.

А затем, среди шума и криков наших друзей, он подмигнул мне. Сомневаюсь, что кто-то еще это заметил. Это было торжество его ума, признание, что он смог провести меня и что за это я его люблю, ведь какая жена не любит успехов своего мужа?

И Пол был прав. Когда закрылась дверь за последним из гостей, мы занялись сексом прямо возле стены в коридоре – быстрым, страстным сексом без прелюдий. За восемь лет, что мы были вместе, он подарил мне один из самых сильных оргазмов за всю мою жизнь.

Я сейчас стою на том же месте и смотрю на крикетную биту Пола. Я представляю, что беру ее в руки, размахиваюсь и бью его прямо в затылок. Пол знал, что я совру полиции, знал, что я прикрою его и что ему не нужно даже просить об этом. Его псевдопьяные завывания заставили меня дать ложные показания. Муж обыграл меня, но на этот раз ставка не сорок фунтов, а много-много выше.