Текст книги "Черный разрушитель"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 60 страниц)

– О, то же самое, что она сказала и вам.

Джекки, казалось, задумался над его словами. Они достигли дорожки, и Дидди тут же зашагал по ней. Стараясь никак не выказывать своего интереса, он искал взглядом металлическую опору с буквой «Н». И вдруг увидел ее, в сотне футов впереди. У него за спиной Гил спросил:

– С какой стати она стала шептать тебе то же, что сказала нам?

Эта подозрительность заставила Дидди внутренне содрогнуться, но и тут сработало пройденное им многолетнее обучение.

– Ну, взрослым иногда нравится подшучивать над детьми, так мне кажется.

– Подшучивать! – воскликнул Джекки.

– Что нам делать под кораблем? – спросил Гил.

– Я устал, – ответил Дидди.

Он сел на край дорожки рядом с металлической опорой пяти футов толщиной, уходящей высоко вверх, и свесил ноги в туннель. Йевды прошли мимо и остановились по ту сторону опоры. У Дидди мелькнула мысль, окрашенная смесью испуга и возбуждения: «Они хотят по-своему поговорить друг с другом, а может, и с остальными».

Он постарался успокоиться, зашарил под краем дорожки и наконец что-то нащупал. Маленький бластер легко лег в ладонь, и Дидди одним быстрым движением уронил его в карман. Как реакция, накатила слабость, и он остался сидеть, где сидел.

Чем дальше, тем отчетливее он ощущал, как вибрирует под ним металл. Пока он шел, специальная обувь гасила эту дрожь, а потом он так сосредоточился на поисках бластера, что ничего не замечал. Зато сейчас заметил. Пусть несильно, но тело вздрагивало, а в мышцах и внутренних органах возник гул. Дидди мгновенно забыл о йевдах, и на некоторое время ему показалось безмерно странным, что вот он сидит тут, просто на металле, без всякой защиты – и чувствует, что настроен в унисон с самим звуком.

Ему следовало бы догадаться, что под этим кораблем кораблей вибрация будет ужасающая. Город Верфей был построен на металле. И даже все амортизирующие материалы, которыми были устланы улицы и дороги, не могли погасить интенсивной пульсации энергии, сконцентрированной в столь небольшом пространстве. Здесь были атомные реакторы, испускающие такой жар, что их выбросы вызывали детонацию на грани катаклизма. Здесь были механизмы, способные штамповать стальные плиты с гальваническим покрытием весом в сотни тонн.

Верфи существовали вот уже восемь с половиной лет, построенные с единственной целью – для создания этого колоссального корабля. И когда он наконец помчится в космос, Дидди полетит на нем. Все семьи для работы на Верфях отбирались исходя из двух критериев: чтобы отец или мать обладали навыками, необходимыми для строительства корабля, и чтобы они имели ребенка, который будет расти в непосредственной близости от корабля.

Люди знали пока один способ управлять космическим кораблем, возвышающимся здесь, точно молодая гора: для этого нужно было вырасти рядом с ним. На девяти тысячах четырехстах футах его длины были сосредоточены достижения инженерных гениев не одного столетия, применено столько специальных знаний, столько механических деталей, что являющиеся с визитом сановники оглядывались в замешательстве при виде целых акров машин и приборов на каждом уровне, при виде множества горящих светильников, которые были уже смонтированы на нижних палубах.

Он полетит на нем! Дидди встал, пронизанный дрожью предвкушения, – и как раз в этот момент йевды вышли из-за опоры.

– Пошли! – сказал Джекки. – Хватит без толку тут болтаться.

Дидди спустился с небес на землю.

– Куда?

– До сих пор мы тащились за тобой, – сказал Гил. – Как насчет того, чтобы теперь пойти туда, куда хотим мы?

На здании пылали неоновые буквы «Научный центр», и около него собралось множество мальчиков. Они бродили поодиночке и группами. Они выглядели так, словно никуда в особенности не направлялись. С трудом верилось, что все они йевды, но Дидди не покидало ужасное ощущение, что это именно так.

«Научный центр». Вот куда они стремились. Здесь, в этом здании, люди выращивали антийевдовские бактерии для барьера. Возможно, совсем немного связанной с этим информации позволит им свести на нет всю защиту. Игробот как-то намекал, что такая возможность существует.

Все двери центра были закрыты – первое здание с закрытыми дверями, попавшееся на глаза Дидди.

– Открой-ка дверь, Дидди, – сказал Джекки.

Дидди послушно взялся за дверную ручку, но остановился, увидев двух идущих по дорожке людей. Один из них окликнул его:

– Привет, парень! Мы опять на тебя наткнулись, а?

Дидди оставил в покое дверь и повернулся к ним. Они были похожи на тех двух, которые в самом начале привели его к барьеру и устроили проверку с бактериями. Но это сходство, конечно, было чисто внешним. Из всех йевдов, бывших в Солнечном городе, по эту сторону барьера могли оказаться лишь иммунизированные против конкретно тех бактерий, которые Дидди выявил для них в этой части барьера.

Это было бы уж слишком большим совпадением, если бы оба йевдовских агента принадлежали к этой группе. Следовательно, это были не те же самые йевды.

Хотя какое это имело значение?

«Полицейский» сказал:

– Рады снова встретиться с тобой. Мы хотим провести еще один эксперимент. Смотри, сейчас ты войдешь внутрь. Центр наверняка защищен от вторжения каким-нибудь необычным способом. Если наша идея касательно этого места подтвердится, то йевдам еще труднее станет проникать на Верфи. Дело того стоит, верно?

Дидди кивнул. Его начало подташнивать, и он не был уверен, что сможет произнести хоть слово, несмотря на все свое обучение.

– Зайди внутрь, – продолжал йевд, – побудь там некоторое время, вдохни поглубже, задержи дыхание и выходи. Это все.

Дидди открыл дверь и вошел в здание. Дверь автоматически закрылась за ним.

Он оказался в просторном помещении.

«Я могу сбежать, – подумал он. – Они не осмелятся войти сюда».

Однако отсутствие людей внутри охладило его энтузиазм. Странно, что здесь не было ни одного человека. Большинство учреждений Верфей работали круглосуточно.

За его спиной открылась дверь. Дидди обернулся и увидел стоящих чуть в отдалении Джекки и Гила, а за ними других мальчиков. Кто бы ни открыл дверь, он не собирался подвергать себя риску вдохнуть дозу чего-нибудь опасного или как-то иначе поставить свою жизнь под удар.

– Можешь выходить, – сказал мужской голос из-за двери. – Но сначала сделай глубокий вдох и задержи воздух.

Дидди послушался. Дверь автоматически закрылась, когда он вышел. И за нею его ждали двое «полицейских». Один протянул ему маленькую бутылочку с резиновой трубкой.

– Выдохни сюда, – сказал он.

Когда это было сделано, йевд отдал бутылочку своему товарищу, который тут же скрылся, свернув за угол.

– Не заметил ничего необычного? – спросил «полицейский».

Дидди заколебался. Только теперь до него дошло, что воздух в здании был как бы плотнее, чуть-чуть более труден для дыхания, чем обычный. Он медленно покачал головой.

– Нет.

Такой ответ йевда, по-видимому, устроил.

– Ну, этого, скорее всего, и не заметишь… Нам нужно снова взять на анализ твою кровь, – быстро добавил он. – Протяни палец.

Съежившись при виде иглы, Дидди тем не менее позволил взять у себя кровь. Вперед вышел Гил.

– Я могу помочь? – с энтузиазмом спросил он.

– Конечно, – ответил «мужчина». – Отнеси это моему другу.

Гил бросился бежать, как могут бегать одни мальчишки, – во всю прыть. Прошла минута, другая; и потом…

– А, – сказал «мужчина», – вот и они.

Дидди с кривой улыбкой смотрел на возвращающуюся пару. Стоящий рядом йевд быстро устремился им навстречу. Если «мужчины» о чем-то и разговаривали, Дидди не мог их услышать.

Какова бы ни была природа их «разговора», он завершился.

К Дидди вернулся тот «человек», который оставался с ним.

– Ну, парень, – сказал он, – ты для нас просто клад. Похоже, нам и впрямь удастся внести существенный вклад в войну с йевдами. Тебе известно, что к воздуху в этом здании подмешан искусственный газ, соединение фтора? Очень интересный и совершенно безопасный сам по себе. И даже если йевд с его фторовым метаболизмом войдет туда, он будет в полной безопасности – пока не попытается использовать энергию своего тела для взрыва или связи с другим йевдом. Эта энергия подействует как агент, соединяющий фтор в воздухе и фтор в теле йевда, – а тебе, надо полагать, известно, что происходит с фтором при определенных условиях даже при комнатной температуре.

Дидди и впрямь было это известно. Химические реакции фтора и его соединений с самых первых дней входили в курс обучения.

– Фтор воспламеняется, – с явным удовлетворением продолжал «человек». – И только сам йевд может спровоцировать этот взрыв. Очень хитроумно. А теперь, ребята, я хочу, чтобы вы все вошли внутрь и хорошенько там огляделись. Но не ты, – последние слова относились к Дидди: – Мне нужно немного поговорить с тобой. Иди сюда.

Он и Дидди отошли в сторону, а «мальчики» ринулись внутрь здания. Дидди хорошо представлял себе, как они рыщут там внутри, вынюхивая все секреты. Он устало подумал: «Хоть бы кто-нибудь сделал что-нибудь, и побыстрее».

– Между нами, парень, ты сегодня проделал для нас очень важную работу, – сказал йевд. – Просто чтобы ты знал: мы должны всю ночь не спускать глаз с Научного центра. Те, кто здесь служат, в полночь обычно уходят домой. Когда здание опустеет, сюда приходят двое рабочих, устанавливают кое-какое оборудование и тоже уходят. Они вешают радио над дверью и громкоговорители внутри и снаружи. Вот и все. В данный момент, если не считать вас, мальчишек, тут никого нет. Теперь, надо полагать, ты понимаешь, как сильно люди зависят от бактериального барьера, не позволяющего йевдам проникнуть сюда.

Он помолчал и потом заговорил снова:

– Конечно, йевды могут заранее разузнать всю эту информацию. И если они в конце концов сумеют преодолеть барьер, то могут установить защиту вокруг этого здания, такую непробиваемую, что преодолеть ее окажется не в состоянии даже самое мощное воинское подразделение. Конечно, йевдов можно расстрелять с расстояния, но вряд ли люди начнут с этого. Сначала они испробуют другие методы. Ты понимаешь, что из этого следует. Йевды получат возможность вызнать некоторые секреты центра, а потом выйти из него и сообщить эту информацию остальным йевдам, находящимся в безопасной зоне. Ну, и сбежать, если смогут. Это рискованный план, но йевды и прежде делали такие вещи. Видишь? Это совсем нетрудно. Но теперь, благодаря нам, у них ничего не получится.

– Дидди, – послышался шепот над ним и чуть в стороне, – не подавай виду, что слышишь нас.

Мальчик окаменел, но тут же снова расслабился. Уже давно было установлено, что электронные устройства, позволяющие йевдам говорить и слышать, вживляются в заглушающие звук плечевые мускулы и потому не способны распознавать шепот.

– Ты должен войти внутрь, – продолжал шептать голос. – Оказавшись там, держись около двери. Это все. Дальнейшие инструкции получишь позже.

Дидди заметил, что источник шепота располагается где-то над дверью. Он подумал, дрожа: «Радио, установленное рабочими, о которых говорил йевд… Вот откуда этот шепот».

Но как пробраться внутрь, если йевд явно нарочно задерживает его?

Йевд говорил что-то о вознаграждении, но Дидди почти не слушал его, рассеянно глядя мимо. Он видел бесконечный ряд зданий: некоторые были ярко освещены, другие в полумраке. Сверкающий корабль отбрасывал длинную тень туда, где стоял мальчик. Ночное небо над головой казалось черным как никогда.

Хотя до рассвета осталось всего несколько часов, никаких признаков его приближения не наблюдалось.

Дидди сказал в отчаянии:

– Черт, я лучше пойду внутрь. Солнце скоро взойдет, а мне еще много чего надо посмотреть.

– Я не стал бы тратить много времени в этом здании, – ответил йевд. – Загляни внутрь, если хочешь, а потом расскажешь, что там поделывают другие ребята.

Дрожа, Дидди открыл дверь. И вошел. Дверь автоматически закрылась за ним.

– Дидди, – раздался шепот, – если йевд не носит оружие в открытую, значит, он может напасть только с помощью энергии своих ячеек. Йевды по своей природе не носят одежды, они всего лишь создают образы человеческой фигуры и одежды. Ну-ка, подумай хорошенько. Ты заметил у кого-либо из мальчиков оружие? Отвечай шепотом.

– Не помню, чтобы видел что-то похожее, – прошептал Дидди.

– Будем надеяться, что память не подвела тебя, – послышался ответ. – Если это так, значит, любое оружие, которое у них вдруг окажется, будет воображаемым. Теперь скажи, сколько мальчиков ты сейчас видишь?

Их было двое, оба склонились над столом на другом конце комнаты.

– Двух, – повторил за Дидди шепот. – Достань пистолет и застрели их.

Дидди сунул руку в карман, сглотнул ком в горле – и вытащил пистолет. Рука немного дрожала, но он пять лет тренировался, готовясь к моменту вроде этого, и внезапно почувствовал огромное спокойствие внутри. Тут цель была видна как на ладони.

Он выстрелил струей голубого пламени. Йевды начали поворачиваться – и тут же рухнули.

– Получилось? – послышался шепот.

– Да, – ответил он дрожащим голосом.

Два лежащих на полу мальчика с пухлыми, похожими на яблоки щеками начали изменяться. После смерти фантомные образы не могли удерживаться. И хотя Дидди показывали изображения того, что оставалось взамен, это было совсем другое – собственными глазами видеть, как проступает темная плоть и эти странные ноги…

– Послушай, – шепот вывел его из состояния шока, – все двери заперты. Никто не может ни войти, ни выйти. Иди по всему зданию и стреляй во всех, кого увидишь. Во всех! Не поддавайся на призывы, что они всего лишь дети, и на их фальшивый внешний облик. Мы следим за каждым настоящим мальчиком, и в этом здании сейчас только йевды. Сжигай их без жалости… И, Дидди, мне очень жаль, что тебе приходится пройти через все это. Но только ты можешь это сделать, раз уж оказался среди них. Единственная причина, по которой ты все еще жив, состоит, скорее всего, в том, что они рассчитывают каким-то образом использовать тебя внутри здания, на случай если что-то пойдет не так. Ты единственный, в отношении кого у них нет серьезных подозрений. Любой другой способ покончить с ними стоил бы нам сотни жизней. А теперь вперед! Займись теми, что внутри. Мы разберемся с теми, что снаружи. И не забывай, чему тебя учили. Прежде чем войти в помещение, загляни в него. Помни также, что они не могут ответить тебе выстрелом. Любая подобная попытка приведет к тому, что их тела тут же сгорят. Удачи, Дидди. Теперь все зависит только от тебя.

Ловушка была настолько хороша, что никакая реальная опасность мальчику не угрожала.

Было еще темно, когда вертолет подобрал Дидди на Перекрестке 2 и полетел в сторону холмов, откуда «исследователям» вроде него предстояло увидеть восход солнца. Поднявшись по лестнице на вершину холма, он увидел там несколько других мальчиков, сидящих или стоящих.

Никаких доказательств того, что перед ним настоящие люди, у него не было, и все же он не сомневался, что это так. С какой стати йевд стал бы принимать участие в такого рода ритуале?

Дидди уселся под кустом, рядом с одним из мальчиков. Тот молчал, и Дидди спросил:

– Как тебя зовут?

– Март, – негромко ответил мальчик.

– Нашел звук?

– Да.

– И я тоже, – Дидди подумал о том, что произошло. Только на мгновение мелькнула мысль, каким замечательным было его обучение, позволившее девятилетнему мальчику сделать то, что он сделал; но он почти сразу же забыл об этом. – Забавное ощущение, правда?

– Да уж.

Повисло молчание. С того места, где сидел Дидди, он мог видеть пульсирующее мерцание атомных печей и белые вспышки в небе – отражение этих огней. Вдали ослепительно сияла аура света, окружающая корабль. Небо посветлело, и тени вокруг все больше наливались чернотой. Бросив взгляд в сторону, Дидди увидел, что скрючившийся под кустом Март был еще младше его.

Наступил рассвет, и стал виден весь корабль. В солнечных лучах один за другим вспыхивали его верхние шпангоуты, хотя с того места, где сидел Дидди, самого солнца еще видно не было. Постепенно осветилась и нижняя, практически законченная часть корабля. На фоне неба проступил весь огромный силуэт.

Он выглядел невероятно и был так велик, что рядом с ним все казалось маленьким. С такого расстояния стоэтажное административное здание выглядело как часть окружающих корабль подмостков – белый столб на фоне гигантского темного сооружения.

Прошло много времени, прежде чем показалось солнце. Дидди наблюдал его восход стоя, переполненный возбуждением и гордостью. В сиянии нового дня корабль выглядел так, будто вот-вот взлетит.

«Пока нет, – взволнованно думал Дидди, – пока нет. Но этот день придет. Самый большой корабль, когда-либо сконструированный и построенный людьми, поднимет нос к открытому космосу и устремится во тьму. И вот тогда йевды отступят, поскольку у них-то ничего подобного нет. Ничего даже близкого к этому».

Наконец, ощутив знакомую пустоту в желудке, Дидди сбежал с холма. Он позавтракал в маленьком ресторанчике под названием «Минутка». А потом, чувствуя себя совершенно счастливым, поймал вертолет и полетел домой.

Сидя в спальне, Крейг услышал, как открылась дверь квартиры. И едва не опоздал. Жена уже успела схватиться за ручку двери, когда он сжал ее пальцы. И покачал головой.

– Он устал, – мягко сказал Крейг. – Пусть отдохнет.

Жена неохотно позволила отвести себя к постели.

Дидди на цыпочках пересек гостиную и разделся. Лежа под простынями, он ощущал слабое дрожание воздуха, чувствовал, как вздрагивает постель, слышал содрогание окон из оргстекла. Под ним, в своей ни на миг не прекращающейся вибрации, слабо поскрипывал пол.

Дидди лежал, улыбаясь, бесконечно счастливый и бесконечно усталый. Больше у него никогда не возникнет вопросов о происхождении звука. Это были миазмы Верфей, легкая дымка вибрации множества зданий, металла и механизмов. Звук будет с ним всю его жизнь, ведь когда корабль построят, тот же самый всепроницающий звук будет исходить от каждой металлической пластины.

Дидди спал, глубоко внутри ощущая пульсацию звука, ставшую частью его жизни.

Той частью, без которой само его существование было теперь невозможно.

Операторы [2]2
  Соавтор рассказа: Харлан Эллисон.


[Закрыть]

Корабль: единственное место в пространстве.

Он говорит, что сегодня в полдень я подвергнусь распаду. И меня заранее охватывает печаль.

Мне кажется несправедливым, что распад произойдет на целых три дня раньше обычного. Но я давно знаю, что нельзя требовать от Корабля ответа на личные вопросы.

Я чувствую, что сегодня необычный день: что-то происходит. Еще рано, но я надеваю скафандр и выбираюсь наружу – одно это уже выходит за рамки стандартной процедуры. Я меняю поцарапанный метеоритной пылью экран, и Корабль наверняка скажет, что я плохо себя веду, поскольку, выполняя свою работу, я стараюсь незаметно оглядеться по сторонам. Я не осмеливаюсь делать это там, где запрещено, – внутри. Еще ребенком я заметил, что Корабль, похоже, не слишком замечает, чем я занимаюсь, когда нахожусь за его пределами.

И потому я осторожно вглядываюсь в черный мрак космоса. И еще смотрю на звезды.

Как-то раз я спросил у Корабля, почему мы никогда не приближаемся к ярким точкам, которые он называет звездами. За свой вопрос я был наказан дополнительным распадом и длинной скучной лекцией о том, что около звезд на своих планетах живут люди, и о том, какие они отвратительные и порочные существа. В тот раз Корабль так разошелся, что рассказал мне вещи, которых я не знал. Например, как он сбежал от людей во время жуткой войны с Кибеном. А еще, что время от времени ему приходится вступать в «схватку» с порочными человеческими существами, но всякий раз нас спасает дефрактор. Я не имею ни малейшего понятия, что Корабль имеет в виду, – по правде говоря, даже не очень понимаю значения слова «схватка».

Наверное, первая «схватка» произошла, когда я еще был совсем маленьким и просто ничего не помню. И до того, как Корабль убил моего отца, когда мне исполнилось четырнадцать. Иногда, еще при его жизни, я спал целыми днями – по совершенно непонятной мне причине. Но с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, я выполняю всю необходимую работу и сплю шесть часов ночью. Корабль говорит мне, когда наступает ночь и когда начинается день.

И вот я здесь, в моем скафандре, я чувствую себя крошечным на покатой серой поверхности в окружении черного мрака. Корабль огромен – более пятисот футов длиной и около ста футов шириной. И меня снова посещает мысль о том, что будет, если я резко оттолкнусь и поплыву в сторону одной из ярких точек? Смогу ли я сбежать? Мне кажется, что, кроме Корабля, должны быть еще какие-то другие места.

Но мне приходится с грустью, как и множество раз до этого, отказаться от своей мечты. Потому что я знаю: если попытаюсь, то буду наказан настоящимраспадом.

Закончив ремонтные работы, я возвращаюсь в воздушный шлюз и через некоторое время оказываюсь в безопасности – я вынужден это признать. Сверкающие коридоры, огромные склады, где хранится оборудование и запасные детали, и еще холодильники с запасом продуктов (Корабль утверждает, что их хватит, чтобы прокормить одного человека несколько веков), и верхняя палуба, где находятся приборы, за исправностью которых я должен следить. Я горжусь тем, что у меня всегда все в полном порядке.

«Поторопись! До полудня осталось шесть минут!» – объявляет Корабль, и я спешу.

Я быстро снимаю скафандр, отправляю его в камеру дезактивации, а сам иду в комнату распада. По крайней мере, я так ее называю. На самом деле, думаю, это часть машинного отсека на нижней палубе 10, специальное помещение, оснащенное электрическими приборами, большинство из которых контрольно-измерительные. Я довольно часто пользуюсь ими в моей работе. Мне кажется, я припоминаю, что их установил на Корабле отец отца моего отца. Здесь стоит большой стол, я забираюсь на него и ложусь. Я чувствую его холодное прикосновение к спине и ногам, но он постепенно согревается, и вот уже до полудня остается одна минута. Я жду, дрожа от страха. Потолок начинает медленно опускаться.

Одна его часть охватывает мою голову, и два жестких шара прижимаются к моим вискам. Холодно. Я чувствую, что мой живот, запястья и щиколотки плотно прикреплены к столу специальными зажимами. Грудь оплела гибкая, но достаточно жесткая металлическая лента.

«Приготовься!» – приказывает Корабль.

Я не перестаю чувствовать несправедливость происходящего. Ну как я могу быть готов к распаду? Я не могу!

Корабль считает: «Десять… девять… восемь… один!»

Первый электрический удар, и у меня возникает ощущение, будто мой мир разлетается в разные стороны; мне кажется, кто-то разрывает что-то мягкое внутри меня – вот что я чувствую.

В голове моей сгущается мрак, и я все забываю. Некоторое время я нахожусь без сознания. В последний момент перед тем, как я вновь обретаю себя, прежде чем все заканчивается и Корабль снова позволяет мне вернуться к своим обязанностям, во мне всплывает воспоминание, одно и то же. Оно приходит не в первый раз. Я вспоминаю отца и то, что он сказал незадолго до смерти: «Когда Корабль говорит „порочные“, он имеет в виду „умнее его“. Существует девяносто восемь других возможностей». Он произнес эти слова очень быстро. Думаю, он знал, что скоро Корабль его убьет. Да, конечно, он должен был знать, должен, потому что в тот момент мне уже почти исполнилось четырнадцать. Когда ему исполнилось четырнадцать, Корабль убил его отца, так что он наверняка все знал.

Вот почему его слова очень важны. Я это знаю, они очень важны. Только я не понимаю, что они означают. Ну, не совсем понимаю.

«Я закончил с тобой!» – говорит Корабль.

Я слезаю со стола. Голова у меня еще болит, и я спрашиваю у Корабля:

– Почему я подвергся распаду на три дня раньше, чем обычно?

Голос Корабля звучит сердито: «Я могу снова подвергнуть тебя распаду!»

Но я знаю, что он не станет этого делать. Должно что-то произойти, и Корабль хочет, чтобы я хорошо себя чувствовал и мои реакции были в норме. Однажды после очередного распада я задал ему какой-то личный вопрос, и он повторил процесс, а когда я пришел в себя, он возился со мной, воспользовавшись своими приборами. Он испугался, что я пострадал. С тех пор он ни разу не подвергал меня этой процедуре два раза подряд. Вот почему я спрашиваю, хотя и понимаю, что вряд ли получу ответ, но я все равно спрашиваю.

«Мне нужно, чтобы ты кое-что починил!»

– Где? – спросил я.

«В запретном отсеке внизу!»

Я изо всех сил стараюсь не улыбнуться. Ведь я знал, что должно произойти нечто необычное, – и вот произошло. Я снова вспомнил слова отца. «Девяносто восемь других возможностей».

Неужели это одна из них?

Я спускаюсь в темноте. В шахте нет света. Корабль говорит, что свет мне не нужен. Но я знаю, это не так. Корабль не хочет, чтобы я смог самостоятельно найти дорогу назад. Ниже мне еще бывать не приходилось.

И вот я спускаюсь, неторопливо, плавно, споро. Постепенно движение замедляется, и наконец мои ноги касаются твердой поверхности палубы – я прибыл на место.

Включается свет. Тусклый. Я иду в направлении сияния, и Корабль меня сопровождает, ведь он рядом, вокруг меня. Он всегда со мной, даже когда я сплю. Особенно когда я сплю.

Свет становится ярче, когда я заворачиваю за угол и вижу, что его испускает круглая панель, которая загораживает проход, соприкасаясь со стенами со всех сторон, а внизу, около пола, она слегка плоская. Кажется, что она из стекла. Я подхожу к ней и останавливаюсь. Мне больше некуда идти.

«Пройди сквозь экран!» – приказывает Корабль.

Я выставляю перед собой руки, вперед ладонями, потому что боюсь удариться носом о сверкающую панель. Но когда мои пальцы соприкасаются с ней, они словно становятся мягкими, и я вижу сквозь них светло-желтое сияние, как будто они стали прозрачными. Мои пальцы проходят сквозь панель, и теперь я могу различить их по другую сторону. За ними следуют руки, и вот я уже стою совсем рядом, мое лицо проникает за экран, все вокруг заливает свет, и я оказываюсь за панелью, там, куда до сих пор Корабль меня никогда не пускал.

Я слышу голоса. На самом деле один и тот же, который говорит с самим собой, тихо и в унисон; так звучит мой собственный голос, когда я разговариваю в своей крошечной каюте, где стоит моя койка.

Я решаю послушать голоса, но не спрашивать про них Корабль; мне кажется, что здесь, внизу, в этом пустом, одиноком месте, он разговаривает с самим собой. Позже, когда моя работа будет выполнена и я сделаю все, чего хочет от меня Корабль, я подумаю о том, что он говорит. Мне очень интересно, о чем Корабль беседует с самим собой.

Это место совсем не похоже на те, в которых мне приходилось до сих пор выполнять ремонтные работы. Здесь множество огромных, стоящих на подставках круглых шаров из стекла, каждый из них испускает желтое пульсирующее сияние, но мне никак не удается их сосчитать. Я вижу бесконечные ряды прозрачных стеклянных шаров, а внутри них металл… и еще что-то мягкое. Провода тускло сверкают, что-то мягкое шевелится, желтый свет пульсирует. Я думаю, именно эти стеклянные шары разговаривают, но я не уверен. Я только так думаю.

Я заметил, что два шара отличаются от остальных – они темные. Их подставки кажутся тусклыми и совсем не сверкают, как остальные. Внутри двух темных шаров какие-то штуки, похожие на сожженные провода. Мягкие предметы не шевелятся.

«Замени модули, пострадавшие от перегрузки!»

Я понимаю, что Корабль имеет в виду темные шары, подхожу к ним, смотрю, а потом говорю, что смогу их починить. Корабль отвечает, что он и без меня знал, что я справлюсь, и приказывает поскорее заняться делом. Он меня торопит, что-то должно произойти. Только вот что?

Я нахожу шары на замену, достаю их и делаю все, что нужно, чтобы мягкие штуки начали двигаться, а провода снова сверкали, и очень внимательно прислушиваюсь к голосам, которые шепчут и утешают друг друга, когда Корабль говорит с самим собой. Я слышу множество вещей, ничего для меня не значащих, потому что голоса рассказывают о событиях, случившихся до моего рождения, и о частях Корабля, где я никогда не бывал. Но еще я слышу и много такого, что мне понятно, и я знаю, что Корабль никогда не допустил бы этого, если бы не возникла необходимость починить шары. Я стараюсь запомнить все, что услышал.

В особенности те места, где Корабль плачет.

Когда я починил шары и теперь уже все как один сверкают, пульсируют и внутри снова что-то движется, Корабль меня спрашивает: «Интерсознание снова обладает целостностью?»

Я отвечаю утвердительно, и Корабль приказывает мне возвращаться в шахту. Я снова прохожу сквозь сияющую панель и оказываюсь в коридоре. Потом я поднимаюсь наверх.

«Иди в свою каюту и приведи себя в порядок», – велит мне Корабль.

Я выполняю его приказ и решаю надеть одежду, но Корабль говорит, что я не должен этого делать, а потом добавляет: «Ты встретишься с самкой!»

До сих пор он ничего подобного не говорил. А я никогда не видел самок.

Именно из-за самки Корабль допустил меня в запретный отсек, где стоят сияющие шары и где живет интерсознание. И именно самку я жду в комнате с куполом, соединенной с воздушным шлюзом. Я жду самку, которая должна прийти – мне трудно это осознать – с другого корабля. Не с Корабля, который я знаю, а с какого-то другого корабля, с которым мой Корабль вступил в переговоры. Я не имел ни малейшего понятия о том, что существуют другие корабли.

Мне пришлось спуститься вниз и починить интерсознание, чтобы Корабль смог подпустить к себе другой корабль, не причинив ему вреда, когда он окажется в дефракторном периметре. Так мне сказал Корабль. Я услышал это внизу, из разговора голосов. Они заявили: «Его отец был порочен!»

Я знаю, что это означает. Отец сказал мне, что, когда Корабль говорит «порочный», это означает «умнее его». Может быть, существует девяносто восемь кораблей? И они являются теми другими возможностями, о которых говорил отец? Я надеюсь, что не ошибся, потому что вдруг начинает происходить сразу несколько вещей и, возможно, мой конец уже близок. Мой отец испортил механизм в шаре, позволявший Кораблю отключать дефрактор, чтобы к нему могли приблизиться другие корабли.

Он сделал это много лет назад, и Корабль обходился без него все эти годы. Он не хотел подпускать меня близко к интерсознанию, чтобы я не услышал то, что услышал. Но Кораблю понадобилось отключить дефрактор и заполучить самку. Корабль и другой корабль вступили в переговоры. Другим кораблем управляет самка моего возраста. Она перейдет на Корабль, и мы произведем на свет одного и, возможно позже, еще одного ребенка. Я знаю, что это значит. Когда ребенку исполнится четырнадцать, Корабль меня убьет.