Текст книги "Черный разрушитель"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 60 страниц)

В данный момент, по моим оценкам, до емкости с кислородом оставалось меньше двухсот ярдов – совсем недалеко от того места, где я установил пусковой механизм. И тем не менее никаких признаков охраны. Может, хваленая система безопасности просто миф? Спустя несколько секунд я завернул за угол…

И услышал быстрые шаги. Меня крепко обхватили сзади, сжали запястья, завели руки за спину и соединили их. Сначала я автоматически оцепенел, но к этому моменту уже расслабился.

На запястьях защелкнули наручники. Я сдержал порыв повернуться и посмотреть, схватили ли Теренса. И поступил так потому, что на самом деле это не имело никакого значения; факт оставался фактом – это была ловушка, и именно он заманил меня в нее.

Внезапно меня озарило. Может, в этот момент по всему миру были схвачены около двадцати других «Артов Аткинсов», усилиями стольких же «Теренсов». Мне было сказано, что сегодняшняя акция должна состояться во всех двадцати трех больших убежищах. Заговорщики полагали, что, если все они будут уничтожены (а вместе с ними больше тридцати миллионов человек), угроза трансформации людей в дышащих фтором исчезнет.

Поскольку меня не убили сразу, я подумал, что предстоит очная ставка, – и невольно улыбнулся. Бедные глупцы! Думают, что они могут перехитрить Арта Аткинса, прибегая к таким элементарным тактическим приемам.

Больше размышлять мне не дали, погнав по коридору. Вместе со мной бежали не меньше дюжины человек.

Так же неожиданно, как начали, мы остановились. Открылась дверь, свет выплеснулся в коридор. Меня втолкнули в большую, ярко освещенную комнату.

– Черт, всегда есть кто-то, кто живет лучше.

Нет, жаловаться я не имел оснований. Все эти годы я жил как король. Однако здесь, в убежище, комнаты были крошечные, и в огромных общих спальнях нижних уровней каждый человек мог рассчитывать лишь на койку, которые располагались ярусами.

Комната, где я оказался, выглядела жилой. Здесь стояли диваны и резные столы, а с одной стороны возвышался помост, крытый ковром, – комбинация музыкальной комнаты и библиотеки. Правда, кое-что на этом помосте казалось неуместным: на него втиснули стол для совещаний, за которым сидели четыре холеных старца.

Через полуоткрытую дверь я успел мельком разглядеть другие комнаты и в одной из них молодое женское лицо. Дверь тут же закрыли. Но здесь, несомненно, жил кто-то, кому было даровано право иметь гостиную шестьдесят футов на сорок и спальню под стать.

Меня подвели к основанию помоста. И теперь, впервые после поимки, я снова увидел Теренса.

Без наручников.

Он стоял справа от меня, с бледной, циничной улыбкой на лице. Одежда в полном порядке. Ясное дело, никто не пинал его.

– Я ни на мгновение не выпускал его из виду, – сказал Теренс, обращаясь к сидящим за столом, – и он не имел возможности ничего сделать. Кроме того… – презрительно, – он трус. Мне приходилось видеть перепуганных насмерть людей, но этот парень так слаб в коленях, что едва мог стоять.

Один из сидящих на помосте, с холодным лицом и суровыми серыми глазами, пристально разглядывал меня. Он был в цивильной одежде, но манера держаться выдавала в нем военного. Я никогда прежде его не видел.

– Мистер Аткинс, я генерал Питер Симонвилл, – звучным голосом произнес он. – Глядя на вас, я вижу хладнокровного, решительного мужчину около шести футов ростом. Я вижу в ваших глазах то же выражение жалости к себе, которое привык видеть в глазах своего старшего сына. Однако женщины гоняются за ним, и, насколько я могу судить, вы тоже из тех, кого они называют «настоящими мужчинами». Ни разу не видел своего сына испуганным, и в ваших глазах также нет страха. Мой вопрос таков: вы имели возможность включить пусковое устройство бомбы?

– Нет! – соврал я.

Генерал бросил взгляд на Теренса О'Дэя.

– Сейчас, – он посмотрел на свои часы, – без двадцати одной минуты одиннадцать. У нас пять минут на то, чтобы вытянуть из него информацию, и еще шестнадцать, чтобы предотвратить взрыв. Вполне хватит. – Он перевел взгляд на меня: – Отдаю вас в руки вашего соперника, мистер Аткинс. И, должен сказать, он получил от меня карт-бланш.

Крутой человек генерал Симонвилл – я вынужден был признать это. Но я молчал, просто следил взглядом, как Теренс поднимается на помост, обходит стол и садится. Взгляд его черных глаз впился в меня.

– Выбросите из головы всякую мысль о разрушении системы, – заявил он. – Неужели не понятно, что такой секрет невозможно утаить? Власти вот уже три-четыре года знают о бомбе, просто им было неизвестно, кто ее установил.

Я стоял и слушал. Кто они такие, чтобы воображать, будто имеют право учить других? Такого рода чушь я понимал, когда мне было еще шестнадцать. Никакой секрет невозможно утаить. Конечно. Подумаешь, новость! Пусть себе выплывает наружу, и пусть эти кретины тайно торжествуют победу, и пусть принимают всякие меры вроде удаления запалов и взрывчатки. Тем временем там, где на самом деле установлена бомба…

Я невольно улыбнулся и покачал головой.

Пронзительный взгляд генерала Симонвилла, казалось, проник в мои мысли.

– Послушайте, Арт, – сказал он льстиво, – все, что мы нашли, не то, да? Мы не слишком преуспели, верно?

Пока он говорил это, я внезапно кое-что понял… Ради Пита, я нашел решение.

Никто ничего не может сделать, вот что до меня дошло. На применение пыток ко мне у них не хватит времени. Может, шестьсот, а может, семьсот секунд. Значит, им не повезло, если только я не сделаю поворот на сто восемьдесят градусов.

– Мы захватили Мону? – спросил Теренс О'Дэй.

Я пожал плечами. Маленькая шпионка.

И только тут до меня дошло, кто это сказал.

– Почему вы?.. – запоздало среагировал я.

– Как только мы с вами покинули комнату, где вы провели ночь, военные захватили тех пятерых заговорщиков, – продолжал Теренс. – И Мону тоже. Все шестеро преступников были брошены в помещение, где находятся плантации выделяющих кислород растений. Если кислородный агрегат взлетит на воздух, то они взлетят тоже.

Перед моим внутренним взором возникла Мона. Золотистые волосы обрамляют лицо. Пройдет несколько минут, и нежное тело, так гармонирующее с прекрасным лицом, разлетится на тысячи кусочков, и все вокруг будет забрызгано ее кровью.

Это зрелище медленно погасло в моем сознании. С какой стати меня должно беспокоить, что случится с… обманщицей. Это ничего не меняло. Но я сказал лишь:

– Она ваша девушка, не моя, мистер О'Дэй.

Его лицо внезапно стало мертвенно-бледным.

– Дрянь! – взорвался он. – Пусть маленькая шлюха сгорит заживо!

Я широко распахнул глаза, глядя на него; в голове билась одна мысль. Женщины, которые связываются с людьми типа Арта Аткинса, впоследствии никогда не опускаются до заурядных мужчин.

– Эй! – сказал я. – Спорю, она не спала с вами этой ночью.

Мерзко было так говорить. Но что делать, если тебя загнали в мерзкую ситуацию?

Хорошо, что взгляд черных глаз не убивает, иначе я уже был бы мертв.

Должен признать, что, когда я глядел на это красивое лицо, искаженное ненавистью и ревностью, внутри меня начал нарастать гнев. Торопливо, чувствуя, что слабость может изменить мое решение, я постарался обозлить Теренса О'Дэя еще больше.

– Это тоже игра – то, что он якобы возмущен ее поведением? Часть игры, задуманной, чтобы ввести меня в заблуждение?

Все это было ни к чему. Несмотря на все усилия, перед моим внутренним взором продолжало маячить зрелище охваченных пламенем золотистых кудрей и разлетающегося на клочки прекрасного лица. А, черт с ними! Может, для них это и игра, но для меня все это слишком грубо.

– Послушайте! – воскликнул я. – Вы отпустите заговорщиков, захваченных в этом убежище, если я скажу, где спрятана бомба?

Заметьте, как неточно я сформулировал свою мысль. Позднее они использовали это против меня: я не относился к числу заговорщиков.

В комнате стало так тихо, словно все перестали даже дышать. Потом…

–  Да! —Голос генерала Симон вилла прозвучал в тишине подобно раскату грома.

Я поверил ему. Просто не было времени получить доказательства или составить письменный договор. И они выполнили свое обещание , буквально.

Нельзя было терять ни минуты. Я и двое инженеров рванули, как сумасшедшие, в то место коридора, где я споткнулся около стены. Пусковая система снова была переведена в безопасное положение, и на протяжении двух последующих дней – пока, с моей помощью, они вытаскивали взрывчатку из настоящей бомбы – они не проявляли никаких признаков того, что со мной будут обращаться иначе, чем с другими. Потом…

Потом дело было сделано.

Мне вручили бумагу с официальной печатью, которая начиналась следующим образом:

«Объединенное правительство Земли сим постановляет, что…»

Мое имущество конфискуется, ни одно человеческое существо не должно никогда больше общаться со мной.

Сжимая в руке бумагу, я выбежал на улицу.

Я был объявлен тем самым сукиным сыном, который еще четыре года назад задумал уничтожить человечество.

– Послушайте, – протестовал я, – я вовсе не потому установил эту бомбу. Просто я всегдадействую подобным образом…

Никто меня не слушал. Никого это не волновало. К черту Арта Аткинса. Все вокруг были в ярости из-за того, что мир оказался «на грани» гибели.

Надо полагать, с двадцатью двумя парнями в других убежищах обошлись точно так же.

Выбрасывая меня оттуда, мне сказали вот что:

– Не воображай, будто во второй раз проникнешь сюда через свой личный вход.

– О'кей, простаки, можете взглянуть на меня в последний раз. Больше вы меня не увидите.

Черт, едва выйдя из тумана детства, я все время ждал, что мир ополчится против меня. Всегда знал, что «господа такие-то» не любят меня.

И, едва выросши из детских штанишек, начал создавать для себя другую легенду, готовясь к тому дню, когда за мной придут. Зачем, как вы думаете, я начал отращивать бороду, когда мне было шестнадцать, фактически над телом умершей матери? Я хотел, чтобы никто, даже она, не помнил, что когда-то у меня было чисто выбритое лицо.

…Прошло два года.

Говорят, фторный дождь прекратился.

Глубоко в недрах большого кислородного убежища в мою дверь постучали. Я догадался, кто это, и сказал Моне:

– Открой.

Она послушалась. Там стоял генерал Симонвилл. На его холодном лице застыла вынужденная улыбка. Он сказал преувеличенно сердечным тоном:

– Обитатели вашей секции выиграли в лотерею право первыми в этом убежище получить инъекцию.

Я воспринял сказанное, будто так и надо. Остальные – вполне возможно – были действительно отобраны с помощью лотереи. Но во всех случаях номер один оставался за мной.

Генерал сделал шаг в сторону, и три девушки вкатили оборудование: металлический стол с большой прозрачной банкой, в которой плескалась жидкость. Это и есть сыворотка, решил я. От банки отходило множество трубок с иглами.

Я лежал, девушки обрабатывали мое обнаженное бедро, и тут мой взгляд встретился со взглядом генерала Симонвилла.

– Все в порядке? – спросил он.

Его вопрос имел двойной смысл, и я хорошенько подумал, прежде чем ответить. После того как я сбрил бороду и изменил отпечатки пальцев, проблема состояла в том, чтобы проникнуть в убежище.

Ну, я посчитал, что человек, имеющий личный вход в банковский подвал, может для начала ограничиться, скажем, сотней тысяч долларов. Такие деньги наличными, казалось мне, смогут убедить генерала, – который, не колеблясь, позволил себе иметь роскошные апартаменты, – открыть мне ворота и подыскать скромное местечко, где я мог бы жить в стороне от всего, вместе с Моной. В такой компании, рассуждал я, мне удастся пересидеть все ливни и ураганы с относительным комфортом. Вручая деньги, я также поставил условием, что буду трансформирован первым.

Вторую сотню тысяч долларов я обещал ему, если выживу…

Взгляд метнулся к игле, входящей в тело. Проснусь ли?

Достаточно ли я ему предложил?

Я ведь могу обчистить весь банк. Поскольку правительство гарантирует компенсацию потерь, возникших в результате ограбления, банк получит свои денежки обратно… Мой план состоит в том, чтобы вернуть себе все, чего меня лишили.

Я поднял взгляд.

– Все в порядке, генерал. По крайней мере, с моей стороны.

– И с моей тоже, – ответил он.

Люди надеются, что, когда человечество станет дышать фтором, это изменит их к лучшему. Я же придерживаюсь того мнения, что, чем ни дыши, не стоит рассчитывать, что эти странные двуногие существа изменят свою манеру поведения.

Я медленно уплывал в бессознательное состояние, надеясь, что слова генерала означают в точности то, что я думаю. И что я проснусь. Проснусь. Проснусь.

И стану первым фтородышащим сукиным сыном новой Земли.

Ах эти любящие андроиды!

Полиция быстро явилась по аварийному вызову андроида, и «скорая помощь» увезла Аниту Коупленд, впавшую в бессознательное состояние из-за передозировки снотворного.

Полицейский офицер А. Саттер отметил в своем отчете, что этот андроид – позвонивший им – удивительно похож на человека по своей манере держаться.

«В этой модели, хотя и дорогой, но в остальном мало отличающейся от прочих, – писал он, – отсутствует даже легкий наклон вперед, характерный для серийных андроидов. Мне никогда не приходилось слышать о создании столь мастерски сделанных андроидов».

Выслушав всю историю, Саттер и его напарник оказались в затруднительном положении.

– Ну-у-у, – с сомнением протянул офицер Дж. Блэк, пока Саттер продолжал яростно строчить, – это вроде бы законно, и все же есть какой-то мерзкий трюк в том, что он подсунул жене андроида, внешне похожего на себя, ничего не сказав ей об этом.

– У нее есть родственники? – спросил Саттер андроида.

– Брат, – последовал ответ. – Однако от него вряд ли можно ждать помощи. Он считает сестру ненормальной.

– Тебе о нем что-нибудь известно? – продолжал допытываться Саггер.

– Да. Его зовут Дэн Тайлер. Он физик на службе у правительства.

Андроид знал и адрес, и номер телефона. Офицер Блэк набрал номер и, к счастью, сразу же дозвонился.

Оказавшись в гостиной сестры, Дэн увидел там двух полицейских и своего зятя, Питера Коупленда.

По крайней мере, он думал, что это его зять, и сказал:

– Привет, Питер.

Питер поклонился со слабой, циничной улыбкой, но не произнес ни слова.

Один из офицеров выступил вперед и суровым тоном спросил Питера:

– Ты осознаешь, что только что поддержал ложное впечатление, будто ты и есть настоящий Питер Коупленд?

– Я Питер II, – последовал спокойный ответ, – и запрограммирован действовать, как если бы был Питером I. Сам я не в состоянии отменить этот приказ.

Вот так сюрприз!

Первая ниточка!

Дэн стоял совершенно спокойно, стараясь не выдать, какая это для него неслыханная удача.

Вот уже больше года он выполнял тайное задание, суть которого сводилась к выяснению того, что происходит среди андроидов.

Что-то происходило – правительство понимало это. Но что?

Ни он, ни его начальники никогда даже не подозревали, что существуют столь совершенные андроиды.

Обычно андроиды – а их насчитывались уже десятки миллионов – имели лицо, тело, конечности, искусственную плоть и кожу, практически неотличимые от человеческих. Однако то, как они стояли, ходили и поворачивались, сразу же выдавало их происхождение.

У данного андроида, однако, отсутствовали эти характерные особенности.

Едва осознав, с чем столкнулся, Дэн потрясенно подумал: это суперандроид!

И все же андроид, а потому, несмотря на все внешние атрибуты человечности, он имел электронно-механическую структуру.

– В чем все-таки дело? – спросил Дэн.

Когда он услышал, что случилось, его бледное лицо вспыхнуло от ярости, худое тело оцепенело.

– Известно, где этот… так его растак? Я вышибу ему мозги!

– Вы имеете в виду мужа Аниты, Питера? Где он? – вежливо спросил андроид, вынул из кармана бумажник и извлек из него карточку. – Питер запретил мне разглашать свой адрес, но, естественно, на полицию этот запрет не распространяется.

Он вручил карточку офицеру Саттеру. Дэн Тайлер попытался выхватить ее, но полицейский помешал ему.

– Только после того, как вы успокоитесь, мистер Тайлер, – увещевающим тоном сказал он.

Роль возмущенного брата явно не оправдывала себя. Однако Дэн соображал быстро, и присутствие полиции натолкнуло его на новую мысль. Он записал имена обоих офицеров и их идентификационные номера с намерением, используя свое влияние, добиться, чтобы один из них помогал ему в ближайшее время в расследовании.

Потом Дэн посмотрел на андроида.

– Поскольку я единственный имеющийся в наличии родственник, а ты – ценное имущество, думаю, тебя следует поместить на хранение до тех пор, пока все разъяснится.

Двойник Питера вежливо поклонился.

– Мой упаковочный ящик в подвале. Хотите пройти со мной?

В качестве меры предосторожности Дэн предложил Саттеру сопровождать их. Несколько минут спустя они стояли, глядя, как андроид вертит в руках пульт управления, щелкает им и откидывается в свой похожий на гроб ящик.

Саттер помог Дэну опустить крышку. Пока он поднимался по лестнице, Дэн достал маленький прибор, который носил с собой, и некоторое время изучал его показания.

Прибор свидетельствовал, что суперандроид не был выключен полностью. Он выжидал, лежа в своем ящике.

Хмуро улыбнувшись, Дэн поднялся наверх, вместе с полицейскими вышел из дома и запер дверь. Проводил их до машины, посмотрел, как они взлетели, сел в свою машину и взмыл в ночное небо – но тут же снова приземлился, на этот раз на улице, находящейся на расстоянии сотни ярдов.

Спустя час дверь открылась, показался андроид Питер. Зафиксировав человекоподобную фигуру на панели своего чувствительного прибора, Дэн тщательно прицелился и выстрелил из энергетического пистолета.

Его машина на высокой скорости подлетела к телу и остановилась. Дэн вышел, втащил тело в машину и взлетел.

Вообще-то у него было много дел этой ночью. Но человеческий долг прежде всего, и он провел долгие часы в своей машине рядом с больницей, куда доставили его сестру. Ближе к полудню на следующий день, когда он в энный раз подошел к окошку, секретарша вздохнула, набрала номер и указала на телефон на письменном столе.

– Возьмите трубку. С вами будет говорить ее психиатр.

Дэн так и сделал. Мужской голос сказал:

– По требованию Аниты посещения на некоторое время запрещены.

– Я ее брат.

– Она подчеркнула, что в особенности не хочет видеть никаких родственников.

Поскольку, не считая мужа, Дэн был ее единственным родственником, в нем взыграл братский гнев, подспудно тлеющий с тех времен, когда они были детьми. По счастью, за долгие годы существования этого рассудочно-нервного комплекса выработался и механизм его торможения. Что помогло Дэну вспомнить: Анита, скорее всего, серьезно больна, и это необходимо учитывать.

– Как по-вашему, когда?.. – только и спросил он.

– Она сказала, что позвонит вам.

В тот же день полицейский Саттер заметно оживился, услышав из уст инспектора Инграта:

– Уф, продолжайте заниматься этим делом, констебль, пока, уф, проблема угрозы со стороны брата не будет устранена. Постарайтесь найти сбежавшего мужа, Питера Коупленда, и передайте, что его зять в ярости.

Саттер позвонил по личному номеру, полученному от андроида. Мужской голос произнес:

– Да, офицер, это Питер Коупленд.

Саттер рассказал ему о случившемся.

– Думаю, будет лучше, если Дэн приедет сюда и выслушает, так сказать, другую сторону, – ответил голос. – В вашем присутствии, разумеется. Почему бы вам не сопроводить его ко мне, офицер?

В результате Дэн Тайлер и Саттер прилетели на фабрику Коупленда и были немедленно введены в его рабочий кабинет.

«Ростом этот человек был чуть больше пяти футов, – писал позднее Саттер, – и, естественно, показался мне знакомым, поскольку андроид, которого я видел прошлой ночью в доме Аниты Коупленд, был его точной копией».

Дальше в отчете было сказано, что Саттер сел и «приготовился выступить в роли посредника».

Питер Коупленд прервал молчание первым и, судя по тону, явно с настроением умиротворить шурина.

– Я очень рад тебя видеть, Дэн. И понимаю, что обязан дать тебе кое-какие объяснения. Довольно трудно говорить с братом о его сестре, если брату никогда даже в голову не приходило, насколько безрассудна может быть эта женщина.

– Если мужчина и женщина не ладят друг с другом, – угрюмо ответил Дэн Тайлер, – им лучше разойтись.

Питер Коупленд отрывисто рассмеялся:

– Шутишь?

Затем, согласно отчету Саттера, Питер обрисовал Аниту как «истеричку, которая, образно говоря, приставила пистолет к своему виску и пригрозила выстрелить при малейшем намеке на то, что муж не выполнит в точности все ее требования».

Кое-что из этих требований Саттер почти дословно передал в своем отчете.

«Она настаивала на том, что я должен принадлежать ей целиком, и телом, и душой. Ей требовалась не только материя, но и дух. Она звонила мне в офис дюжину раз на дню. Не успевал я и глазом моргнуть, как она уже звонила снова. Однажды, когда ее звонок в третий раз прервал важное совещание, я понял, что нужно что-то делать. Сначала возникла мысль просто обзавестись андроидом, который вместо меня будет отвечать на ее звонки. Остальное – позволить андроиду заменять меня и дома – пришло позднее».

– Ничего себе «остальное»! – воскликнул Дэн. – Это неслыханно!

– Выслушай меня…

Позднее Анита не смогла бы точно вспомнить, когда именно произошла подмена.

Как бы то ни было, жизнь стала… нормальной.

Вообще-то Анита легко раздражалась. И вдруг однажды до нее дошло, что муж не возражает ей, как она ожидала, не высказывает собственных мнений, соглашается с любым ее планом и готов выполнить каждый.

– Все, что ни пожелает твое маленькое сердечко, – беззаботно говорил он.

Однажды в ответ на это Анита не выдержала.

– Ты разговариваешь со мной как с ребенком! – завизжала она.

– Андроид рассказал мне об этом инциденте, – продолжал Питер Коупленд, – и я воспринял его как вызов. Решил действовать более гибко и перепрограммировать робота так, чтобы он исполнял абсолютно всеее желания. Мне просто стало интересно, сколько и чего женщина-неврастеничка может потребовать от мужа, – а к этому времени я уже не сомневался, что имею дело с худшим вариантом невротического типа всех времен и народов.

Он помолчал. Его лицо исказилось; казалось, он старается прогнать печаль.

– Как могло случиться, что хороший мужик вроде меня связался с такой женщиной!

Справившись с собой, он заговорил снова.

– Чтобы разрешить эту проблему, – а до сих пор Питер II использовал всего одно предложение, уже упомянутое выше, – я вспомнил цитату не то из книги, не то из какого-то фильма: «Любое твое желание для меня закон». Позже я добавил к нему еще три изречения, предоставив андроиду самому решать, какое употреблять в каждом конкретном случае. Вот они: «Ты всегда придумаешь что-нибудь интересное», «Так мы и сделаем», «Будет очень приятно принять в этом участие». Мой план начал осуществляться, и я был просто потрясен тем, что ей, казалось, даже в голову не приходило, как это ни странно, что сам я никогда не выказываю никаких желаний. Словно это в порядке вещей – чтобы мне нравилось то же самое, что и ей. Если бы я рассказал тебе обо всем, что происходило, ты бы не поверил мне, – продолжал Питер. – Она начала давать мне бесконечные поручения, которые я должен был выполнить в течение дня. В результате андроид только и делал, что следовал ее инструкциям. Но – и прошу это отметить! – она продолжала по двенадцать раз на день звонить мне в офис, и я снова оказался прикован к телефону. Тогда мне пришло в голову заказать еще одного такого же андроида.

Полицейский написал в отчете: «После этих слов мистер Коупленд поднялся, подошел к двери позади письменного стола, открыл ее и сказал: „Питер III, прошу“. Оттуда вышел точный его двойник, поклонился с бледной, насмешливой улыбкой и произнес: „К вашим услугам, джентльмены“».

– Расскажи-ка мистеру Тайлеру и мистеру Саттеру, в чем состояли твои обязанности, – попросил Питер.

– По большей части я просто сидел в соседней комнате и отвечал на звонки миссис Коупленд.

– Можешь прикинуть, сколько в среднем ты был занят у телефона?

– От семи до семи с половиной часов ежедневно.

– А сколько у нас продолжается рабочий день?

– Включая время на ланч, семь с половиной часов.

– А что все это время делал Питер II?

– Ходил по магазинам для миссис Коупленд.

– А я?

– Вы работали здесь, за столом, если не считать тех случаев, когда…

– Это не имеет значения! – торопливо прервал андроида Питер.

– Как скажете, сэр, – многозначительно ответил Питер III.

– Мне кажется, это очень важная оплошность, – резко заявил Дэн Тайлер. – Теперь передо мной начинает вырисовываться вся картина. Другая женщина, да?

Питер вздохнул.

– Ладно, рано или поздно это должно было выплыть наружу. Но началось все гораздо позже, клянусь!

Именно такого момента Дэн Тайлер и дожидался: когда некая психологическая дверь в сознании Питера внезапно распахнется под влиянием сильных эмоций.

Он встал и заявил злобно:

– Не желаю больше слушать этого изменника!

– Ради бога, Дэн, – сказал Питер, – будь благоразумен. Ты же ученый. Рассматривай то, что со мной произошло, с позиций чистой логики.

– Где ты достал таких необычных андроидов? – прошипел Дэн, – Я знаю людей, у которых есть один, но чтобы два!

Питер застенчиво улыбнулся.

– Каждый из них обошелся мне в восемнадцать тысяч долларов. Слушай, я буду искренен. Поверь, Дэн, это была серьезная проблема.

– Но кто их продает?

– О, есть тут одна компания. Продавец андроидов приходит к тебе в офис. Ты думаешь, он человек – пока он сам не признается, что это не так. Поначалу я даже с трудом поверил ему.

– Но как они узнали, что ты потенциальный покупатель? Ко мне вот никто не приходил.

– Ну-у-у… – Питер помолчал с хмурым видом. – На самом деле на этот вопрос я не знаю ответа. Однажды утром он появился, и сперва я даже не очень ему обрадовался. Мелькнула мысль, что это нелегально. Полагаю, тебе, как государственному служащему, будет нетрудно отследить его связи.

– А как к тебе попал второй андроид? – спросил Дэн. – Продавец зашел снова?

– Да. Для проверки, – объяснил он.

– И появился как раз тогда, когда тебе в голову пришло купить второго андроида?

– Все правильно.

– Ты, наверное, намекнул?..

– Не глупи. Кому я мог намекнуть?

Внезапно Дэн понял, что Питер о многом умалчивает.

– Все это не имеет значения! – взорвался он. – Не воображай, что тебе удастся изменить мое отношение, уведя разговор в сторону.

– Но ведь это ты сам увел его в сторону! – возразил Питер.

– Я все расскажу сестре! – рявкнул Дэн. – И больше ты тут не отсидишься!

С этими словами он вышел, испытывая удовольствие от того, что сумел выяснить ключевые моменты.

Саттер позднее записал в своем отчете: «Я остался и обсудил с Питером, насколько реальны эти угрозы. Он не воспринял их всерьез. Он также отказался обсуждать свои взаимоотношения с другой женщиной, заявив, что это не любовь и, следовательно, не должно рассматриваться как имеющий значение фактор».

На протяжении двух дней, дожидаясь сообщения от сестры или о ней, Дэн разобрал и изучил «мертвого» андроида, потом собрал его снова и вернул в ящик в доме Питера.

Прежде чем уйти, он установил над ящиком скрытую камеру и настроил ее на автоматическое включение всякий раз, когда кто-то окажется в поле обзора.

На утро третьего дня ему сообщили, что сестра выписалась из больницы. Дэн разозлился и потребовал соединить его с психиатром Аниты.

– Минуточку, – произнес женский голос. Последовала пауза. – Сожалею, но доктор Шнейтер не видит смысла в разговоре с вами.

– Шнейтер-Швейтер! – воскликнул Дэн, – Передайте доктору Шнейтеру, что я из него всю кровь высосу за то, что он отпустил девочку, не проконсультировавшись со мной.

И шмякнул на место телефонную трубку.

Сразу же после этого разговора он связался с офицером Саттером. Судя по изображению на экране, тот в данный момент находился в полицейской машине где-то над городом.

– Скажите, я прав, полагая, что все должны сообщать об изменении своего адреса немедленно? И что человек, сдающий комнаты в аренду, тоже должен уведомлять о новом постояльце полицию? – спросил Дэн. – И если да, то можете вы выяснить для меня один адресок?

Вопрос был чисто риторический. Дэн знал о существовании этой системы и, потратив некоторое время, без сомнения, смог бы получить нужную ему информацию через свое агентство. Однако он предпочитал действовать неофициально. В его расследовании Анита пока была едва ли не самой главной «ниточкой».

Как он и рассчитывал, Саттер не стал отрицать, что система учета существует, и добавил, что, учитывая все обстоятельства, мог бы добыть желаемую информацию, хотя на это уйдет некоторое время.

Прошло двадцать четыре часа, прежде чем инспектор Инграт склонил к столу голову и выдал Саттеру санкцию на то, чтобы сообщить адрес. Все это время Дэн Тайлер искал сестру по магазинам и другим ее излюбленным местам – но тщетно. А когда он в конце концов получил адрес, ее на месте не оказалось. Консьержка в доме сказала:

– Она редко сидит у себя… Ниже по улице есть бар. Думаю, она там.

На пухлом лице отчетливо проступило выражение осуждения.

Анита нервными глотками пила какую-то дрянь из высокого стакана, когда на стул рядом с ней опустился Дэн. Сначала она не замечала его, а когда наконец поняла, что на соседнем стуле кто-то сидит, то спросила, не оглядываясь:

– Ты нарочно сел рядом со мной?

Голос у нее звучал напряженно, лицо пылало; скорее всего, она выпила слишком много. И похоже, так и не поняла, к кому обращается.

Дэн Тайлер лишь кивнул, не решаясь заговорить. В мгновение ока все его приятие того, о чем рассказал Питер – а он верил Питеру, – растворилось в сочувствии сестре.

По-прежнему не глядя на него, Анита заговорила снова:

– Хочешь «снять» меня? Ищешь женщину? Ладно, я не против.

У Дэна перехватило дыхание.

–  Анита!

Вот теперь она повернулась и посмотрела на него. Глаза у нее расширились, она заключила брата в объятия.

– Ох, господи, Дэн! – воскликнула она. – Ты так мне нужен! Где ты пропадал?

Дэн мягко освободился. К несчастью, слова сестры напомнили ему об одной ее особенности, на которую жаловался Питер: умении одной-двумя фразами перекладывать свою вину на другого.

Он припомнил все: как она отказывалась увидеться с ним в больнице, как выписалась оттуда, не сообщив ему об этом, как позже исчезла и как он разыскивал ее. И вот теперь она обвиняет егов том, что онне поддержал ее, хотя сама вела себя и впрямь как помешанная.

Прежде – до этой последней истории с Питером – он, может, и не придал бы ее словам особого значения, просто тут же выкинул бы их из головы, как частенько поступал, когда ее поведение раздражало или злило его.