Текст книги "Избранница волка (СИ)"
Автор книги: Алеся Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 25
Плотно сжимаю губы, чтобы с них не вырвалось невежливое ругательное слово, и делаю несколько вдохов. Надо успокоиться. Успокоится и подумать. Гнев и оскорбления ни к чему хорошему не приведут, это я знаю наверняка. Мне нужен конструктивный диалог, а не ссора, в которой я, без сомнения, ничего не добьюсь. По нему же видно, что чем дольше я буду настаивать на своем, открыто сопротивляясь и скандаля, тем больше он будет упираться.
Хотя, несмотря на все мои попытки сохранить холодный рассудок, желание перевернуть кофейник уважаемому герру канцлеру на голову никуда не девается. Впрочем, я ведь понимаю, что такие детские выходки еще больше убедят мужчину, что я глупый ребенок, неспособный найти рациональных аргументов, а не взрослая разумная девушка.
Только чувства, расцветающие в душе, совсем не собираются утихать, а продолжают клокотать, поднимаясь горечью в горле, пробуждая во мне доселе неведомые темные стороны.
– Ты ничего не ешь? – хмурится мой собеседник, вырывая из раздумий.
– Аппетита нет, – не удерживаюсь от обиженной реплики. И сама себя за нее корю, настолько уязвимой она звучит. И слабой.
– Тебе нужно есть! Бери, – протягивает он мне булочку. – Не будешь полноценно питаться – заболеешь.
Непонимающе смотрю на него исподлобья – это что за странная навязчивая забота обо мне – но угощение беру, аккуратно размещаю на идеально чистой белой тарелке и снова застываю.
– Рейнхард… – медленно начинаю издалека. Он вскидывает брови вверх и указывает глазами на лакомство передо мной. Чтобы задобрить волка, отщипываю маленький кусочек воздушной ароматной выпечки и отправляю в рот. – А ведь я и вас спасла, не так ли? – прожевав булочку, осторожно спрашиваю.
– Спасла... – его глаза внезапно загораются опасным огнем и все построенные в голове осторожные и до малейших нюансов выверенные фразы, разлетаются стаей испуганных птиц.
– И за спасение я бы хотела кое-что получить, – собравшись с духом, сообщаю. – Думаю, это будет справедливо с вашей стороны.
– Я полагал мы квиты. Ведь и я спас тебя в ответ, – хмыкает мужчина, чуть подаваясь вперед. В его глазах сквозит неподдельный интерес и еще что-то, чему определения я пока не могу найти.
– Не совсем, – скрываю дрожь в голосе, и стараюсь говорить уверенно и твердо. Мои слова – это большая авантюра, и как к ней отнесется канцлер неизвестно. – Я ведь спасала вас, ничего не требуя взамен, исключительно по доброте душевной, а вы отдавали долг. Из этого делаем вывод, что мой поступок был более благороден, и я имею некоторые привилегии… – открыто заявляю, и выжидающе смотрю на собеседника, ожидая реакции на столь смелые речи.
– Вот как! – поднимает брови канцлер. – Уверенна?
Коротко киваю, не отрывая от него взгляда и скрестив под столом пальцы на руках.
– Сразу скажу – о возвращении домой можешь забыть, это желание – табу, – хмурится оборотень. – В остальном… посмотрим.
Сердце в груди замирает, а затем начинает бешено колотиться. О Земле я и так не думала требовать, заранее ясно, что это желание обречено на провал. У меня есть идея получше. Конечно, мне не очень нравится неопределенность его ответа, но это гораздо лучше твердого “Нет”.
– Я хочу получить ответы! – салфетка на моих коленях уже давно превратилась в смятый сморщенный комок. Но совладать с нервами я пока не в силах.
– Тебе не кажется, что это несколько… м-м-м… неравноценно… спасла ты меня один раз, а ответов требуешь много, – склоняет голову набок Рейнхард. – Давай один вопрос за одно спасение жизни. Согласна?
Судя по всему, наш диалог его весьма забавляет. Ему весело!
– Нет! – выпаливаю я, сама, испугавшись такого категоричного ответа. – Что-то вы слишком дешево оценили свою жизнь, всего в один ответ. Ведь я спасла не только неизвестного мужчину, а оборотня, как оказалось, и канцлера страны. Вопросов должно быть, по меньшей мере, три…
Боже! Что я мелю? Сама удивляюсь своему бесстрашию.
– А ты забавная Цветана, не такая, какой мне показалась в самом начале, – продолжает развлекаться герр канцлер. – Хорошо, пускай будет три вопроса. Но к ним ты должна мне еще налить кофе и поцелуй. В качестве, например, моральной компенсации...
– П-п-поцелуй? – замираю я. – Зачем?
– Хочу кое-что проверить, – обжигает взглядом оборотень. – Если пожелаешь, отвечу. Но этот ответ будет идти в качестве одного из оговоренных тобой вопросов. Отвечать?
– Нет, – качаю головой. Пускай целует. Мне важнее понять, что меня ждет в будущем.
– Как скажешь… Вета, – хитро улыбается мужчина, и отчего-то мне кажется, что я сделала не совсем правильный выбор. Только, в чем же подвох?
Глава 26
– Задавай свой первый вопрос.
Вот удивительно, я вроде добилась, чего хотела, но теперь не знаю, что с этим добром делать. Надо было на листике записать волнующие меня моменты и то, что я хочу узнать, а теперь голове каша – горшочек не вари.
– А вы точно ответите правду? – недоверчиво смотрю на слишком уж покладистого мужчину. Раньше все “нет и нет” твердил, а сейчас ухмыляется – хоть к ране прикладывай. Это из-за того, что я на поцелуй согласилась?
– Я не обманываю, Цветана, запомни. Никогда! – недовольно сжимает губы.
– Но недоговариваете, я правильно понимаю? – подкупить меня грозным тоном и видом оскорбленного достоинства ему вряд ли удастся. Он политик, а политики те еще вруны.
– Бывает… – тянет мужчина. – Вот и посмотрим, насколько ты умеешь правильно вопросы ставить, Вета. Сумеешь загнать меня в угол – разрешу еще один вопрос задать. Идет?
– Согласна, – выдыхаю, внутренне дрожа от волнения. Кто ж от такого откажется? И хоть понимаю, что с прожженным интриганом мне не тягаться, но попробовать стоит однозначно.
– Тогда приступай! – машет рукой канцлер, хитро прищурив глаза. – И о кофе не забудь. Со сливками… Без сахара.
Чуть приподнимаюсь, протягиваю руку к кофейнику и аккуратно наливаю в чашку смолянистую дымящуюся жидкость – и как только он остыть не успел. Магия? Затем добавляю густые сливки, наблюдая, как тонкая струйка выписывает причудливые узоры на черной поверхности напитка. А пока занимаюсь исполнением просьбы, в голову сам собой приходит вопрос. Может, не слишком сформированный и, довольно-таки, корявый, но вполне понятный.
– В качестве кого я здесь? – сажусь на место и в упор смотрю на оборотня. – Кто я для других? Для слуг? Принцессы? Стражников? Что вы им сказали?
Щеки невольно окрашиваются румянцем, когда я вспоминаю весьма прозрачные намеки Лизхен и открытые вопросы Николь.
– А это имеет значение? – вздергивает бровь мой собеседник.
– А вы как думаете? – с нажимом произношу. – Все считают меня вашей… вашей содержанкой. А это не правда!
– Неужели ты так беспокоишься о том, что думают, по сути, чужие для тебя люди? – отпивает кофе из чашки мужчина и довольно жмурится. – Их мнение ничего не значит.
– Вы ошибаетесь! – фыркаю в ответ. – Вам ли не знать, как могут влиять людские пересуды на жизни окружающих. Мы все живем в обществе и волей-неволей должны следовать его правилам. Содержанок презирают, и отношение к ним соответствующее!
– Тебя кто-то обидел! – тут же вскидывается канцлер. – Кто посмел?
– Никто меня не обижал, – тяжко вздыхаю. – Но на людской роток не накинешь платок…
– Это ты о чем? – все еще гневно сверкает глазами Рейнхард.
– Есть поговорка такая, – принимаюсь объяснять. – У меня. На родине. Так говорят, когда пытаются показать, что людскую молву не остановить…
Ми ненадолго замолкаем, и я, задумавшись, начинаю возить чайной ложечкой в своей чашке, размешивая и без того размешанный сахар. В отличие от герра канцлера, я сладкое очень люблю.
– Ты моя гостья, – наконец, подает голос мужчина. – Гостья и всего лишь. Как только заметят, что я не посещаю тебя по ночам, пересуды сразу же утихнут. Мне приписывают многих любовниц, но поверь, Вета, это всего лишь слухи. На слишком бурную личную жизнь у меня элементарно нет времени. А окружающим надо же о чем-то болтать.
– А как же фрау Кларисса? – сдержать вопрос не получается. Он соскальзывает с губ прежде, чем я успеваю прикусить язык. И так уже красные щеки начинают пламенеть.
– С Клариссой до поры до времени у нас было выгодное сотрудничество, – сжимает губы Рейнхард, и я понимаю, что переступила черту. Ох, Ветка, где же таких глупых делают?
– А что будет со мной? – поспешно задаю следующий вопрос, чтобы отвлечь мужчину. – Какое у меня будущее?
– Будущее? – быстро переключается на новую тему оборотень. – Ты будешь жить тут. Пока тебе придется, конечно, провести некоторое время в своих покоях. Мы всем сказали, что у тебя некоторые проблемы со здоровьем. Между прочим, сегодня к тебе должен наведаться Дитрих. А затем посмотрим…
– Но чем мне тут заниматься? Что делать? – развожу руками, искренне недоумевая от его рассуждений. Я же не кошка, чтоб целыми днями спать и есть…
– Откуда я знаю, – снова хмурится мужчина. – Чем вы там, женщины занимаетесь – шьете, вышиваете, гобелены ткете, музицируете? Представь, что ты замужем…
– Но я не замужем, – гневно щурюсь. – А после тех слухов, которые обо мне ходят, вряд ли выйду… В этом мире…
– Выйдешь, – мрачно обещает Рейнхард. – В этом мире. Уж я об этом позабочусь…
Задыхаюсь от возмущения, не зная, что сказать в ответ. Он значит, позаботится! А я? А меня спросить? Как корову к быку вести будут – этот подходит, а тот нет?
Возбужденно вскакиваю и принимаюсь ходить по комнате.
В этот момент в дверь кто-то стучит, и в приоткрывшуюся створку заходит стражник Рикерт.
– Герр канцлер, – откашлявшись, сообщает он. – Там прибыл по вашему требованию министр финансов с полным отчетом. Он ожидает в вашей приемной.
– Хорошо, Рикет. Я через десять минут буду, – обещает оборотень и вновь поворачивается ко мне, когда за стражником закрывается дверь.
– Давай уже свой третий вопрос! – требует мужчина, поглядывая на часы.
– Предпочитаю его оставить на потом, – цежу сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не вспылить. – Если это возможно?
Мужчина поднимается, подходит вплотную, обхватывает рукой мою талию, прижимая к своему горячему сильному телу, и наклоняется ко мне, почти касаясь губами моих губ. По телу пробегает сладкая дрожь предвкушения. Точно, я же поцелуй обещала. Ресницы, дрожа, сами собой начинают опускаться, и я уже не знаю, боюсь я этого или отчаянно желаю.
– Тогда и поцелуй оставим для более удобного случая, Вета, – обжигает взглядом мужчина, шепча мне прямо в губы. – В таких делах не стоит торопиться.
А затем выпускает меня из объятий и уходит, безразлично пожелав хорошего дня. Вот… вот… нехороший человек! Вернее, оборотень! – злюсь я, сама не понимая отчего.
Глава 27
Когда за канцлером закрывается дверь, я отмираю и снова принимаюсь ходить кругами по комнате. В комнату незаметно просачивается Лизхен, но, увидев мое состояние, быстро убирает со стола и тоже выходит. И остаюсь я со своими думами наедине.
Пожалуй, другого выхода у меня нет. Совсем. Нужно бежать!
Само это слово уже навевает острое ощущение дежавю, а зажившая лодыжка начинает испытывать фантомные боли.
Обнимаю себя руками за плечи, сдерживая охватившую тело дрожь волнения, и пытаюсь привести нервы в порядок. Нужно успокоиться и все тщательно взвесить.
От Николая я бежала в своем мире, среди знакомой местности, имея такой-сякой план. Тут же совсем чужой мир, государство, обычаи и порядки. Да и куда мне бежать? Только обратно на Землю. А это возможно вообще?
Взбираюсь на подоконник и, обхватив руками колени, печально смотрю на раскинувшийся под окнами сад. Солнце уже поднялось достаточно высоко, осушив росу на кустах и травах. В приоткрытые створки окна проникает благоухающий аромат роз и еще каких-то неведомых мне цветов. Мирная картина. Кто ж догадается, что это золотая клетка, тюрьма, для одной глупой иномирной девушки, которая опрометчиво решила помочь ближнему?
На желтой, усыпанной песком, садовой дорожке появляется принцесса Николь со своей свитой. Она божественно прекрасна в воздушном белом платье и прелестной шляпке, которая призвана не только защищать от солнца, а и подчеркивать нежный овал лица и золотистые, тщательно завитые, кудри. Приходится с болью в сердце заметить, что они с Рейном просто изумительная пара. На душе становится противно и гадко.
Невольно принимаюсь сравнивать себя с ней и понимаю, что проигрываю во всем, начиная от внешности и заканчивая происхождением и воспитанием. Так что опасения Ники совершенно напрасны, вряд ли такой как я мог бы заинтересоваться ее обожаемый мнимый жених. А поцелуй… поцелуй это, видимо для него, просто так… Перед смертью, ой… то есть свадьбой не надышишься… Да и будет ли эта свадьба… Рейнхард, похоже, не в курсе, что его уже женили. Вот...
Только почему такие мысли лезут в голову? Какая мне разница, как я выгляжу и насколько гармонично смотрюсь рядом с канцлером? Я вообще-то бежать собралась...
Принцесса поднимает голову, левой рукой придерживая головной убор, и безошибочно находит меня, сидящую на окне и смотрящую с тоской на окружающий мир. Лицо Николь тут же озаряется улыбкой и она приветливо машет мне ладонью. Копирую точно такой же жест, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее. Идея рождается моментально. Что, если у принцессы можно кое-что выведать? Ей-то точно в голову не придет, что я собираюсь улизнуть. Может, даже удастся в чем-то заручиться ее поддержкой.
От созерцания красот отвлекает тихий стук. Дверь приоткрывается и давешний стражник оглашает, что ко мне пожаловал герр Дитрих для регулярного осмотра. Тихо вздыхаю и соскакиваю с подоконника.
– Здравствуйте, фройляйн, – тут же переступает порог улыбающийся лекарь. – Как ваше самочувствие?
– Здравствуйте доктор Дитрих, – снова вздыхаю. – Прекрасно.
Врач пробегается по мне недоверчивым взглядом и хмурит кустистые седые брови.
– А по вам и не скажешь, милая фройляйн Цветана, – качает головой герр Дитрих. – Здоровье душевное не менее важно, чем физическое. И вас явно что-то тревожит и угнетает.
Вскидываю на него изумленный взгляд и сразу же опускаю ресницы, не зная, что ответить. Разве может быть счастлив человек, когда ограничивают его свободу?
– Тревожит, – тихо отвечаю. – Я очень скучаю по дому…
– О, – глаза Дитриха понимающе округляются. – Мне очень жаль, милая фройляйн. Но поверьте, у нас тут очень даже не плохо. И раз вам дорога обратно закрыта, не лучше ли извлечь выгоду из уже существующей ситуации? Вы могли оказаться в плену у какого-нибудь отребья и жить в лачуге в бедном квартале. А так вы в королевском дворце. В тепле и заботе. Подумайте об этом на досуге.
Мы располагаемся на мягкой софе у стены, и я напрягаюсь в ожидании обследования. Врачи меня с детства немного пугают.
– Пожалуй, вы правы, – покорно соглашаюсь и замолкаю, пока доктор осматривает мою ногу, ощупывает кости, смотрит язык и светит фонариком в глаза. Затем делает пасы руками возле моей головы, очерчивает ладонями воздух вокруг моего тела и заключает, что я почти восстановилась.
Дитрих без сомнения прав, моя ситуация лучшая из тех, что могли со мной приключится и мне грех, конечно, жаловаться. Но разве могут окупить материальные блага ощущение свободы, право руководить своей жизнью, как считаешь нужным, любимый дом и родные места?
Выгоду-то я без сомнения, извлечь постараюсь, но немного не в том ракурсе, в котором посоветовал лекарь.
– Пожалуй, вы правы, доктор Дитрих, – скромно улыбаюсь, хлопая ресницами. – Мне, и правда, несказанно повезло оказаться гостьей герра канцлера и нужно быть благодарной судьбе за это, раз уж нельзя вернуться домой… наверное порталы в мой мир слишком сложны и дороги?
Смотрю искоса на уважаемого лекаря, чинно сложив руки на коленях.
– Я рад, милая фройляйн, что смог помочь вам одолеть печаль, – улыбается в ответ Дитрих, похлопывая меня по руке ладонью. – А порталы совсем не редкостны, почему вы так решили? Есть артефакты и маги, которые этим занимаются. Наш Рейнхард тоже великий умелец в этом деле, один из лучших портальщиков в королевстве.
– Правда? – восхищенно распахиваю глаза, мотая на ус информацию.
Значит, невозможно, герр канцлер... Ну-ну... Ой, как нехорошо обманывать, тем более тех, кто вас спас...
Глава 28
– Совершенная! – не без гордости подтверждает лекарь, как будто лично учил Рейнхарда управлять этим видом магии.
Еще немного поболтав на отвлеченные темы – я боюсь заострять внимание на переходах на Землю – мы с Дитрихом прощаемся весьма довольные друг с другом, и лекарь, пообещав навестить меня через несколько дней, удаляется.
Я снова остаюсь в одиночестве, коротая оставшуюся часть дня за чтением и унылым наблюдением из окна, как плавно и неумолимо сменяются друг за другом утро, день и вечер, пока абсолютную власть не обретает бархатная ночь.
Сейчас я особенно остро ощущаю насколько одинока и покинута в этом мире. Тут нет друзей и хороших знакомых. Каждый подле меня либо ищет выгоду, добросовестно исполняя собственные обязанности, либо стремиться втереться в доверие, чтобы потом использовать обретенные знания в личных корыстных целях.
Принцесса мила и доброжелательна, пока я не посягаю на Рейнхарда. Доктор улыбчив и готов прийти на помощь, ибо я под покровительством фактического главы государства. Лизхен... та вообще темная лошадка. На кого она работает? На канцлера, короля или принцессу? Кому докладывает малейшие нюансы моей жизни? С ней уж точно водить дружбу чревато неприятностями. Сражники Рикет и Финн просто выполняют работу, сторожа то ли меня от кого-то, то ли роль тюремщиков исполняют.
И Рейнхард – вишенка на торте – уволок меня сюда непонятно зачем, распланировал мою жизнь, не спрашивая моего мнения, и ходит гоголем, будто облагодетельствовал ничтожную простолюдинку.
В сердце раскаленным угольком тлеет уже привычная обида. Обида и жалость. Я вот понимаю, что могло быть и хуже, понимаю, что могла остаться с Николаем, и тогда эти палаты действительно рай, могла бы попасть в руки другому оборотню, менее благородному и более жестокому… Все понимаю… Но… Смириться и никогда не видеть родную Землю, быть бесправным существом, низшим, слабым и полностью подконтрольным? Нет, я этого, по-просту, не смогу. Не желаю. И не собираюсь. Я тут чужая, и всегда буду такой. Человек среди оборотней, не одаренная ни магией, ни силой. Даже Лизхен умеет применять свои небольшие способности в хозяйственных нуждах, как и все, кто населяет Эрдлих, а у меня их нет и быть не может. Я не для этого мира, а он не для меня.
Только вот жалеть себя не хочу. У меня есть цель – вернуться домой – а там уже можно будет нареветься всласть, сидя в собственном доме, на собственной кровати с кованым металлическим изголовьем, скрипучими пружинами, вышитыми бабушкой подушками и кружевными накидками, завернувшись в любимое стеганое одеяло. Сердце сжимается в груди настолько сильно, что больно сделать вдох. Картина представленная перед глазами мучительно реалистична – моя комната с аккуратно выбеленными стенами и кактусом на окне, полосатая кошка Муричка, любящая лежать на моем подоконнике и греться на солнышке, печка у стены, обложенная коричневой натертой до блеска немецкой плиткой, которой уже давно никто не пользовался, ибо есть газ. Только сейчас совершенно некогда давать волю эмоциям. Вытираю повлажневшие щеки и глубоко вздыхаю. Чуть-чуть позволила себе слабинку, и, пожалуй, хватит.
– Фройляйн Цветана, – тихо отворив дверь, мнется на пороге Лизхен, отвлекая меня от горестных дум. – Вам подарок от герра канцлера.
– Мне? Подарок, – медленно слажу с подоконника. – Почему?
Служанка пожимает плечами и ставит передо мной на столик плоскую бархатную темно-красную коробочку величиной с небольшую книжку. Осторожно ее беру в руки, ощущая под пальцами нежную мягкость материала, и бережно приподнимаю крышку. На шелковой белой подкладке лежит восхитительный гарнитур. Ожерелье, украшенное крупными красновато-коричневыми камнями, такие же серьги и браслет. Изумленно открываю рот, не зная, что сказать, я подобной красоты в жизни не видела, из украшений у меня были лишь маленькие серебряные колечки в ушах, подаренные мамой. Что значит этот подарок?
– Примеряете, – блестит глазами Лизхен, с вожделением смотря на комплект.
– Нет… – качаю головой и с сожалением захлопываю крышку. – Зачем?
Служанка непонимающе хмурится, а я вновь взбираюсь на подоконник и утыкаюсь взглядом в сад, хотя за окном царит непроглядная темень. Но через минуту один за другим начинают вспыхивать фонарики на дорожках, словно котятся по цепочке оранжевые магические шарики, будто огромные светлячки бегущие по ниточке, и я с удовольствием любуюсь, как темнота понемногу рассеивается, сдавшись под натиском волшебных огоньков. За спиной осуждающе пыхтит Лизхен.
Честно говоря, мне очень понравились украшения, руки откровенно чесались тут же примерить их. Безумно хотелось ощутить прохладу тяжелых крупных камней и звенья бледно желтой цепочки, повертеться перед зеркалом, представляя себя благородной дамой на балу, почувствовать хоть на минутку, каково быть Золушкой.
Только я прекрасно понимаю, что со стороны Рейнхарда это никакой не подарок, а откуп, данный с барского плеча – молчи, мол, не вредничай и будь довольной тем, что имеешь. Лекарь, скорее всего, доложил о нашем с ним разговоре, да и утро сегодняшнее было весьма показательным, вот герр канцлер решил задобрить несчастную нищенку. Вернуть бы ему его щедрый дар, но у меня внезапно появилась идея получше. Кидаю задумчивый взгляд на коробочку с гарнитуром, мысли так и крутятся в голове, словно жернова мельницы, а в груди, наконец, загорается надежда, заставляя губы растянуться в несмелой легкой улыбке. Только лучше отложу-ка я свои планы до завтра, день был слишком утомительным и нервным, а на свежую голову оно и думается легче.
