Текст книги "Избранница волка (СИ)"

Автор книги: Алеся Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 75

Страха нет. Я лишь думаю, как мне удержать терзаемого чувством вины мальчишку, который так отчаянно рвется меня защитить. Клубок смолянистого мрака, выпущенный в меня охранником, ударяется о невидимый барьер и трухой осыпается на землю. Черные, как сажа, хлопья деактивированного заклинания, словно мертвые бабочки устилают траву, порыв ветра поднимает их, кружит и разносит по парку, как обрывки обгоревшей бумаги.

Рикет недовольно скрипит зубами, и выпускает в меня следующее заклинание, но оно также уничтожается защитой, поставленной на меня мужем. Я делаю шаг назад, отступая подальше. Воздух вокруг начинает мелко дрожать, и с тихим хлопком открывается несколько порталов, из которых выходят четверо стражников и Эрсель. Девушка подходит к Рикету и по хозяйски кладет руку ему на плечо.

– Доброе утро, милый, – целует она его в щеку, а затем поворачивается ко мне. – У нас какие-то проблемы с ней?

Я чувствую, как новоприбывшие воины окружают нас кольцом, отрезая путь к отступлению.

– Твой бывший задействовал какую-то защиту на свою девку, и я не могу ее пробить, – рыкает мой охранник и снова выпускает в меня на этот раз поток белесого света, который мелкими капельками оседает на невидимой стене и скатывается в траву крупными слезами.

– Бывший? – поднимаю брови, думая, что ослышалась. Фриц за моей спиной мелко дрожит, уткнувшись лицом мне между лопаток. Я незаметно нахожу его руку и слегка сжимаю, стараясь приободрить.

Эрсель снова целует расстроенного неудачей Рикета, а затем вальяжно, покачивая бедрами, подходит к защищающей нас с Фрицом грани. Теперь в ней не узнать ту наивную и немного испуганную провинциальную девушку. В широко распахнутых глазах невесты магистра Иво затаилась коварная женская мудрость, которой совсем не должно быть в этом юном взгляде.

Девушка медленно поднимает руку и начинает чертить что-то на прозрачной стене защитного заклинания, окружающего нас. Я вижу, как появляется в воздухе черточка за черточкой руна разрушения. Такими знаками открывали запертые на замки двери и окна, и мне этот символ прекрасно знаком, хотя заговор, который шепчут губы невесты магистра Иво неизвестен.

Прозрачный барьер начинает мелко подрагивать, словно раскаленный воздух, но затем все равно застывает, и начерченные руны осыпаются пыльцой.

– Гадство! – шипит Эрсель, и даже ногой притопывает. – Рейн, видимо, какую-то новую разработку задействовал, которую уже ввели после моей смерти, – виновато разводит руками.

– Смерти? – сдавленно хриплю, – Кто ты, к черту, такая?

– Не догадалась? – издевательски поднимает брови девушка. – А я полагала – ты умная… – в притворном разочаровании покачивает она головой. – Раньше меня звали Клариссой… – задумчиво закусывает она губу и выдает. – Клариссой Бульштейн.

Я смотрю на очаровательную в своей невинности Эрсель и никак не могу сопоставить ее образ с любовницей моего мужа, вдовствующей графиней, которая была ровесницей Рейнхарда. Как так? Эрсель не больше девятнадцати, максимум двадцать. Я вообще ничего не понимаю, почему ее не узнали, почему не заподозрили?

– О, я вижу, что тебя удивила, – скалится графиня. Ее лицо преображается в отвратительную сморщенную маску, в которой уже и не узнать милую девушку Эрсель. – Эрсель жалко… Она была тут так одинока, так несчастна…  – хихикает Клариса. – Но мне нужно было умереть и получить новое тело. А наивная доверчивая дурочка считала меня своей подругой, и такой безмозглой овцой грех было не воспользоваться. Маленький заговорчик, пару капель крови, несколько рун, и уже спустя ночь каждая из нас проснулась в новом теле. А то, что эта идиотка обезумела и, попытавшись сбежать, свалилась с лошади, так это чистая случайность, которая мне, надо признаться, очень помогла.

– Ты ведьма? – удивленно округляю глаза.

– Как и ты. Только в отличие от тебя, меня бабуля всему обучила и заставила держать в тайне. Так что, Вета, я посильнее тебя буду. И умнее, так уж точно.

– Не боишься, что кто-нибудь услышит? – едко замечаю я.

– Кто? Я позаботилась, чтоб в эту часть парка никто в ближайшее время не заходил. А уж извлечь тебя из этой штуки – дело времени. Заговоров у меня куча, и в отличие от магических заклинаний им не требуется подпитка из аккумулирующего элемента, – хихикает она, потирая руки. – Рано или поздно твоя защита рассеется, ослабеет, и тогда мы возьмем тебя тепленькую.

– Твой жених с тобой тоже в сговоре? – мрачно спрашиваю, вспоминая о магистре Иво. Мне он искренне понравился, показался умным, милым и совершенно бесхитростным. Жалко ошибаться в людях, причем в который раз… Но предательство Джебберта хотя бы удивления не вызывает, в конце концов, устранение Рейна откроет путь его карьере.

– Кто? Джеб? – фыркает Кларисса. – Да этот тюфяк ни на что не способен. Ему только бы о лекциях и исследованиях своих думать. Нет, Джеб запасной вариант… Как ты думаешь, насколько долго будет Рейнхард горевать о потере невесты? Я постараюсь утешить его как следует… – предвкушающе блестит глазами девушка. – Ну… а если уж так случится, что он меня отвергнет… что ж… Настанет очередь Джеба… Рейн хорош, бесспорно, – едва не облизывается она… – Но им не поуправляешь… А вот магистр Иво – мягкая глина в моих руках.

Рядом с графиней тихо и зло рычит Рикет.

– Ну-ну, милый, ты же знаешь, это все для дела, – похлопывает она его по щеке. – Моей любовью всегда будешь только ты… – смотрит она ему в глаза и страстно целует в губы. – Ты же знаешь, что мне нужно… власть и кровь высших, которые ты дать не можешь. Но как только я, получив все, что нужно, смогу стать перевертышем и управлять королевством руками мужа-тюфяка, мы с тобой заживем как у бога за пазухой…

– Думаю, мы услышали достаточно, – рядом раздается голос Рейна и четверо окруживших нас стражников падают, как подкошенные в траву. На ногах остаются лишь Эрсель и Рикет.

– Ты-ы-ы? – удивленно шипит графиня и вскидывает тонкую руку с заклинанием, но Рейн с легкостью отбивает атаку. В него летит еще парочка боевых пульсаров выпущенных Рикетом, которые также не причиняют вреда мужу. А вот самого стражника ловко облепляет сияющая серебристая сеть, накинутая канцлером. На поляне один за одним появляются новые и новые лица, среди которых я узнаю не только безопасников, но и ошеломленного и бледного до синевы магистра Иво, его отца и ранее подозреваемого во всех бесчинствах Симона Ганкарта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Облегченный вздох со стоном вырывается из груди, ноги подкашиваются, и я тяжело оседаю в траву. Рядом под мышку забирается испуганный Фриц.

Обхватываю мальчишку руками и крепко прижимаю его к себе, успокаивая и баюкая, как маленького.

– Все закончилось, все прошло, – тихо шепчу, целуя его в макушку. А затем к нам подлетает Рейн. Он сгребает нас обоих в охапку, так, что Фриц даже тихонько попискивает, а я млею от удовольствия. Незначительная боль сильных объятий словно отрезвляет, заставляет прийти в себя, убедится, что все позади, убедится, что чувства его настолько же сильны, насколько и мои.

– Я тебя люблю, – не выдержав, тихо шепчу сквозь слезы.

Он обхватывает теплыми пальцами мой подбородок, заставляя поднять взгляд, сцеловывает слезы с моих щек, гладит по растрепанным волосам.

– И я тебя люблю, моя смелая маленькая девочка, очень люблю…

Сердце в груди делает кульбит и трепещущей бабочкой замирает внутри... Мне хочется напомнить о том, что оборотни не любят, о том, что он не может позволить себе такой роскоши, о том, что я давно ждала этих слов и вообще-то мужчина должен их говорить первым, но я лишь удовлетворенно вздыхаю, еще крепче прижимаясь к его груди, ощущая себя полностью счастливой.

Эпилог

Два года спустя 

Утреннее недомогание к счастью прошло, словно его и не было никогда, и инспекцию нового детского дома, построенного всего несколько месяцев назад, я проводила вполне себе бодрячком. Светлые просторные спальни, огромная столовая, кухня, классные комнаты – произвели на меня приятное впечатление.

Сердце наполняется огромной радостью, когда я думаю о том, что уже через несколько недель детишки из старого здания переедут в это.

История Фрица и его младшей сестрички Женевьевы глубоко запала мне в душу. Мало того, что сиротами в Берграйхе почти никто не занимался. Часто бедные дети жили в развалюхе, именуемой приютом, да еще и впроголодь. Но иногда было намного хуже, когда их все-таки усыновляли. Учета и проверки семей, которые брали опеку над воспитанниками, не было совершенно. Забрали ребенка – и, слава богу, на один рот стало меньше. Это у нас, на Земле, есть социальные службы, которые занимаются подобными вещами, Берграйх же в этом плане существенно отличался.

Я хорошо помню, как пришла со своей идеей к мужу, отчаянно труся и переживая. Да даже, когда получила одобрение не только супруга, а и самого короля Орэля, все равно страх не пропал. Он просто перешел в иную форму – смогу ли я справится с тем, за что взялась, не имея ни опыта, ни знаний…

К счастью с помощью Рейнхарда и его величества, мне предоставили очень хорошую команду профессионалов, для которых хоть мое дело и было внове, но прошлый опыт других деяний помог справиться с моей задумкой.

Порой мои идеи и планы выглядели фантастическими и невыполнимыми, порой меня приходилось осаживать в моем энтузиазме. Хотелось делать все и сразу, и получить результат как можно быстрее. Тогда меня мягко приостанавливали и объясняли, почему это невозможно в принципе, или на данный момент.

И вот теперь, спустя два года в Бэрге начала свое существование первая в стране социальная служба защиты детей, которая призвана делать все возможное, чтоб оставшиеся без родителей малыши имели шанс на счастливое будущее, теплый кров, качественное питание, образование и, в идеале, любящую семью.

Фрица и Женевьеву мы, конечно же, усыновили, и теперь Флоренс учится в военном лицее, а малышка Женевьева настоящая взрослая пятилетняя дама, которая меня называет мамой. Я очень переживала, как к этому отнесется ее старший брат, но Фриц на удивление спокойно среагировал, хотя сам предпочитал называть меня Ветой, воспринимая как подругу или старшую сестру.

Николь месяц назад вышла замуж за Августа, который оказался сыном посла соседней Виенны. Насколько знаю, молодые супруги счастливы безмерно.

Джебберт Иво после известия о гибели любимой Эрсель еще больше погрузился в науку, и теперь он самый молодой в истории академии профессор. Но мы искренне надеемся, что найдется еще та девушка, которая затронет его сердце и навеки прогонит печаль из души прекрасного человека, ибо он заслужил счастье и любовь.

Мои попытки найти в Эрдлихе еще таких как я, потомков ведьм, полностью провалились. Так же, как и идея собрать хоть какую-то литературу по этому вопросу. Пока я остаюсь единственная в своем роде.

Карета мягко покачивается, и в окно я вижу, как мы сворачиваем к подъездной аллее дворца. Резкий поворот экипажа внезапно снова вызывает новый приступ головокружения и тошноты. У меня едва получается дождаться окончания поездки. А, как только мягкий толчок свидетельствует о том, что карета остановилась, я, не дожидаясь, пока лакей откроет двери, сама выскакиваю на свежий воздух. И сразу же попадаю в объятия мужа. Он каким-то непостижимым образом ощущает, что я себя плохо чувствую, и кидается мне навстречу. Только тогда, когда оказываюсь в надежных руках Рейнхарда, разрешаю себе расслабиться и позволить сознанию уплыть в небытие.

А прихожу в себя лежа на кушетке. Моя голова покоится на коленях мужа, а надо мной водит руками Дитрих. Острое ощущение дежавю робкой мышью закрадывается в душу, и я тихо про себя улыбаюсь, вспоминая свое прибытие в Эрдлих. Кажется, что это было вечность назад, и могла ли я тогда подумать, что именно здесь я обрету свое место и свое счастье.

– Ну что ж, милая фройляйн Цветана, – выпрямляется врач и стряхивает с пальцев остатки сканирующих заклинаний. – С большой вероятностью могу сказать, что теперь вы не единственная ведьма в этом мире, – ошарашивает он.

– Дитрих… ты хочешь сказать? – медленно уточняет мой муж…

– Я хочу сказать, что скоро ваша семья пополнится еще одним ребенком. Скорее всего, девочкой, – улыбаясь, подтверждает наши догадки лекарь.

Я поднимаю взгляд на мужа и встречаюсь с его темными, словно расплавленный черный шоколад, глазами, в которых светится немая радость.

– Я тебя люблю, – одними губами шепчет он, целуя меня в макушку.

– А я тебя, – тихо отвечаю, чувствуя, как к глазам подступают слезы счастья.