Текст книги "Избранница волка (СИ)"
Автор книги: Алеся Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 20
– Ясно… – задумчиво тяну, прикидывая, а стоит ли теперь вообще записываться на аудиенцию к этому… чуть не сказала человеку, к этому оборотню. Впрочем, наверное, стоит, нужно испробовать все варианты, а там какой зайдет. – А ты сможешь мне сказать, когда он вернется? – склоняю голову на бок и пытливо смотрю на служанку.
– Конечно фройляйн. Хотя, думаю, он и так в первую очередь вас наведает, – потупив взор, отвечает Лизхен.
– И все-таки, – с нажимом произношу.
Уже становится неприятным столь откровенное подчеркивание моего мнимого статуса.
– Как скажете, – послушно соглашается девушка и переводит разговор на другую тему. – Помочь вам пройти в ванную?
Я откидываю одеяло и выпрямляю ноги. Покрутив травмированной ступней вправо и влево, с удовольствием замечаю, что болезненные ощущения пропали, отек спал, а все синяки, царапины и ушибы исчезли. Вот тебе и магия.
– Пожалуй, я сама, – широко улыбаюсь, радуясь давно забытым ощущениям. Как же прекрасно, когда ничего не болит, не саднит и не беспокоит.
– Но-но-но, герр канцлер сказал… – Лизхен начинает немного заикаться. – Что вам нужна будет помощь.
– Герр канцлер немного ошибся, – продолжаю все так же широко улыбаться и спускаю ноги на пол. – Но я обещаю быть осторожной.
Служанка меряет меня недоверчивым взглядом и, тихо вздохнув, решает не спорить со мной.
– Накрывать стол к завтраку?
Рассеянно киваю, хотя и не ощущаю голода, завтракать все же нужно – основной прием пищи, как-никак, и осторожно направляюсь в санузел. Как справится с кранами, я уже знаю, а вот чистить зубы мне еще не приходилось. Спрашивать у Лизхен об этом как-то странно, значит, стоит попытаться все же поискать самой нужные принадлежности.
Открываю небольшой навесной шкафчик и тщательно осматриваю полочки. На что может быть похожа зубная щетка и паста? Хм, забавно… Щетка все же похожа на щетку, новенькая, упакована в коробочку и обернута светло-коричневой бумагой с изображением довольного краснощекого малыша с пеной у рта, во всю орудующего ею. Так, а паста? А пасты нет. Только белый порошок, похож на стиральный, в маленькой стеклянной банке. Но изображение того же милого ребенка на этикетке подсказывает мне, что я нашла то, что нужно. А на отдельном листике, прикрепленном веревочкой к крышке этой самой банки, даже инструкция имеется. Буквы, как это не удивительно, привычные, похожие на латинские, и я без труда разбираю написанное.
Быстро справившись с гигиеническими процедурами, умывшаяся и посвежевшая я выхожу из санузла, и чувствую себя, будто на свет родилась. Все же чистота, здоровый сон и вкусная еда могут творить чудеса.
А пока я наслаждалась благами цивилизации, Лизхен уже успела не только принести завтрак, а разложить на постели очаровательное платье нежного светло-голубого цвета, нижнюю кружевную рубашечку, такие же коротенькие штанишки, и накрахмаленный подъюбник, всего один. Никаких корсетов и кринолинов, слава тебе Господи.
Служанка быстро помогает мне одеться и даже разгребает тот колтун, в который превратились мои волосы после сна – засыпать с мокрой нерасчесанной головой явно не стоило – сооружая милую аккуратную прическу.
– Какие у вас волосы, – с восхищением говорит девушка, закрепляя последние локоны шпильками. – Я ни у кого таких длинных и густых не видела.
Застенчиво опускаю взгляд, разглядывая руки на коленях. Похвала очень приятна, раньше мне говорила такое только бабушка, я была ее цветочком, ее гордостью. Сергей же на комплименты был весьма жаден, не помню, чтоб он вообще как-то отзывался о моей внешности, разве, что когда одежду покупали, мог сказать – идет или нет.
– Спасибо, Лизхен, – улыбаюсь в ответ, ловя в отражении ее слегка удивленный взгляд.
Завтрак собой представляет хоть и не такое изобилие блюд, как ужин, но тоже приятно радует разнообразием. Аппетит все так же не желает пока просыпаться, и я ограничиваюсь кофе, а когда Лизхен начинает меня всячески увещевать поесть хотя бы что-то, ибо герр канцлер сказал лично за этим проследить, беру еще и йогурт с ягодами, похожими на чернику.
Но как только я приступаю к трапезе, в дверь кто-то громко стучит, затем она открывается и на пороге возникает стражник.
– Ее высочество, принцесса Николетта! – оглашает он.
Глава 21
В гостиную впархивает прелестное белокурее создание в сопровождении двух таких же очаровательных девушек.
– Это она? – поворачивается к стражникам принцесса, не совсем вежливо тыча в меня пальцем.
Но я только об одном могу думать – что мне сейчас по правилам этикета нужно делать. Такое у нас на уроках явно не преподавали – за столом не осрамилась, и на том спасибо. О том, что кто-нибудь из учащихся сельской школы может повстречать особу голубых кровей из королевского рода, и помыслить было бы странно.
Краем глаза наблюдаю за Лизхен, она приседает в глубоком поклоне – то ли реверанс, то ли книксен, я не знаю, что есть что – и почтительно склоняет голову.
Что же мне делать? Скопировать поведение служанки? А вдруг этим самым я себя поставлю в неловкое положение, намекнув о плебейском происхождении, впрочем, оно-то у меня что ни на есть самое плебейское, но ведь привечают-то меня как аристократку, значит, Рейнхард решил меня немного возвысить в иерархии общества.
Сердце гулко стучит в груди, а ладони мигом потеют. Почему, почему ни в одной книге о попаданках, которые я читала, не было описано, как нужно кланяться? Какое досадное упущение!
Брови принцессы Николь поднимаются вверх, а сама она прожигает меня таким горячим взглядом, что кажется – я вот-вот вспыхну и превращусь в горстку никчемного пепла.
Ноги примерзают к полу, попа, кажется, намертво приклеилась к стулу, захоти я сейчас встать и изогнуться кренделем, как Лизхен, все равно бы не смогла.
– Допустим… – подозрительно тянет принцесса, и в глазах у нее зажигается любопытство. – Накрой и на меня, я еще не завтракала, – машет эта венценосная особа в сторону служанки, присаживаясь напротив, и небрежно кивает подругам. – А вы можете идти.
Девчушки, присев, но не так низко, как Лизхен, прощаются и быстренько исчезают за дверью. Значит, насчет вариантов поклонов я все-таки была права.
– Привет, – уже нормальным тоном говорит девушка. – Я Николь, можно Ники. А тебя как зовут?
Она мило хлопает ресницами, намазывая кренделек желтоватым сливочным маслом.
– Привет. Я Вета – выдавливаю из себя, и чтоб скрыть неловкость, отпиваю глоток кофе.
– Ты извини, что я так к тебе влетела, – сокрушенно морщит нос моя неожиданная визитерша. – Папа просто с утра мне огласил, что нас, то есть, у Рейна гости. И тщательно скрыл твое происхождение. Вообще сказал, что это большая тайна и даже мне знать ее не положено, – выдает это неземное создание, откусывая громадный кусок булки. – А мне же интересно, что это за гости у моего будущего жениха. Вдруг любовница, понимаешь?
И смотрит так выжидающе, что у меня кусок поперек горла становится. Я снова заливаюсь румянцем, вспоминая сцену в ванной. И хоть между нами ничего не было, но… все же что-то было. Я это чувствовала, и он тоже. Эти мурашки, этот будто наполненный электричеством воздух, это дыхание в унисон и притяжение, сильное, непреодолимое … Только зачем? Зачем, если есть невеста? Или мне это все показалось?
Так обидно становится, и гадко. Даже сама не знаю, почему. Ведь, казалось бы, какое мне дело до невест канцлера, я все равно домой собралась… Ан нет… Что-то гложет внутри, словно гусеница спелое яблоко...
– Но теперь вижу, что нет, никакая ты не любовница, – беспечно машет рукой Ники, продолжая жевать. – А еще хотела проверить твое происхождение. Знаешь, подловить, – трещит она, как сорока. По-моему, ей даже мои ответы не важны. – Посмотреть, как ты будешь кланяться. У них-то – небрежно кивает она на замершую чуть поодаль Лизхен. – Это с младенчества выработанное поведение. Рефлекс…. А по тебе вижу, что ты не проста.
И снова окидывает меня странным взглядом. А я, хоть убей, но вижу, что и сама Николь не та легкомысленная болтушка, коей хочет казаться. Далеко не та...
– Ну, так что? – лукаво блестит глазами моя собеседница. – Я угадала.
– Почти, – виновато отвожу взгляд. Врать мне всегда было трудно, но сейчас много чего зависит от того, смогу ли я держать маску на лице и играть ту роль, которую мне навязали.
– А ты, я полагаю, не слишком многословна, – хмыкает девушка и стреляет глазами в Лизхен, едва заметным жестом указывая на свою чашку.
Та, быстро поняв, чего от нее хотят, кидается наполнять посудину парующем кофе, а затем хлюпает туда еще и молока.
– Часом не на мое место метишь, а, Вета? – внезапно Николетта задает достаточно прямолинейный вопрос, подчеркнуто невозмутимо отпивая напиток из чашки. И только мелькнувшая в ее глазах тревога подсказывает мне, как она боится потерять своего жениха. – Ибо если на мое, то советую отступиться. Я могу быть верным другом, союзником и даже названной сестрой, но… Врагом я буду с точно таким же рвением, – все так же мило улыбаясь, возвещает она.
Глава 22
– Нет, не на твое, – твердо отвечаю, смотря прямо ей в глаза.
Таким людям не стоит показывать свою неуверенность и сомнения, иначе вцепятся, как клещ, и не отстанут, пока не прогнут под себя. Мой начальник точно такой же. Как жаль, что я об этом узнала позже, и из-за своей неопытности и молодости позволяла помыкать собой: выйти в выходной – не вопрос, задержаться еще на часик – ладно, потерплю, заменить Марину, ибо у нее похмелье, – как скажете. И лишь год проработав, до меня дошло, что нужно себя отстаивать, всегда и во всем. Но сломать наработанную репутацию оказалось довольно-таки сложно… А тут у меня выбора нет. Нужно любой ценой продержаться, не потеряв себя, пока не вернется Рейнхард и не отправит меня домой. И действовать надобно осторожно, четко взвешивая каждый шаг, каждое слово, балансируя на тонкой и острой, словно лезвия ножа, грани. Только получится ли... Принцессы, канцлеры и короли, это тебе не самодур-директор, который максимум, что может, это уволить. Эти горазды вопить при каждом удобном случае: “Голову с плеч!”. И нет человека…
– Я очень рада, – сияет ее высочество, обхватывая пальцами мои ладони. – Значит, мы с тобой точно подружимся. Я всегда мечтала иметь сестру! Вот увидишь, как нам будет весело!
– Даже не сомневаюсь, – натянуто улыбаюсь, стараясь тоже казаться безумно счастливой. А у самой словно гадюки в животе ворочаются.
– А ты мне не расскажешь, что вас с Рейном связывает, и как ты тут оказалась? – склоняет голову набок новообретенная сестра. – Ведь друзья должны делиться секретами.
А вот тут мне по-настоящему становится страшно. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Широкая улыбка Николь теперь кажется издевательским оскалом.
– Ваше высочество, – выступает вперед один из стражников. – Позвольте вам напомнить, что через десять минут вас ждет в малом бальном зале учитель танцев.
– Точно, я совсем о нем забыла, – спохватывается девушка и вскакивает со стула. – Благодарю, Рикерт.
А затем, повернувшись ко мне, произносит:
– Вета, мне нужно бежать, отец бранить будет, если я снова опоздаю на урок. Но давай после обеда прогуляемся с тобой в саду. Сегодня просто чудесная погода!
И смотрит так умоляюще и выжидающе, что у меня просто слов не находится, чтоб ей отказать. А отказать хочется, причем очень и очень сильно.
– Ваше высочество, – подает голос тот же стражник. – Фройляйн Цветане герр Рейнхард запретил покидать покои до его возвращения.
– Вот как… – поднимает брови принцесса, буравя меня нечитаемым взглядом. – Ну, ладно… Тогда, до встречи… Вета.
– До встречи, Ники, – искренне улыбаюсь я, желая истинное облегчение выдать за радостные эмоции от нового знакомства.
Но как только за Николь и ее свитой закрывается дверь, тихонько вздыхаю. Вроде бы пронесло. От этого разговора я настолько устала, что, кажется, будто камни ворочала. Теперь я даже рада, что герр канцлер запретил мне выходить из комнаты, ибо кто его знает, чем бы закончилась наша прогулка. И упаси бог, принцесса каким-то образом узнает, как проходили мои недавние гигиенические процедуры.
– Фух... Ушла, наконец, – где-то сбоку облегченно шепчет Лизхен. – Кажется, буря миновала.
Поворачиваюсь к служанке и вопросительно поднимаю брови, она краснеет, как помидор, и принимается быстро убирать со стола посуду, складывая все это на небольшой столик на колесиках.
Похоже, ее высочество не пользуется тут всеобщей любовью…
День тянется, как древесная смола. Не привыкшая к безделью, я слоняюсь по комнатам, как неупокоенный дух, раз за разом, прокручивая в голове воспоминания о недавних событиях. В мыслях то и дело мелькает навязчивый образ угрюмого канцлера и те чувства, которые во мне пробуждает его близость. Казалось бы, что отсутствие мужчины должно облегчить мое состояние, но вместо этого я ощущаю в сердце непонятную тоску и острое желание его увидеть.
Чтобы отвлечься от навязчивых дум, прошу Лизхен принести мне какие-то книги, и вечер провожу за чтением. Может, сюжет романа не настолько увлекателен, чтобы я хоть на время забыла о своих проблемах, но вполне сгодится для усовершенствования речи. Я сама слышу, что разговариваю коряво, с жутким акцентом и порой путаю слова, а некоторые и вовсе не знаю. Но практиковаться в произношении мне не с кем, а так хоть что-то в голове останется.
Над этой же книгой я и засыпаю, еще в полудреме успев пронаблюдать, как Лизхен гасит один за другим светильники в углах спальни и выходит за дверь. Но посреди ночи мои глаза сами собой распахиваются, и сон бесследно слетает, словно на меня вылили ушат холодной воды. Медленно обвожу взглядом комнату, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется в испуге сердце, и в ужасе замираю, заметив темный силуэт, застывший прямо посреди моей спальни.
Глава 23
– Кто здесь? – срывается с губ испуганный хриплый шепот. – Что вам нужно?
Посетитель делает шаг вперед, полоска лунного света падает на лицо, и у меня перехватывает дыхание.
– Рейнхард, вы? Что случилось?
Присутствие канцлера в моей спальне так же удивительно, как и его присутствие вообще в замке. Лизхен же говорила, что его нет в городе.
– Вета, – тихо произносит он.
Его голос звучит настолько необычно, мое имя в его устах словно приобретает какие-то волшебные притягательные нотки. Эти чувственные тонкие оттенки тембра затрагивают невидимые струны во мне, заставляют сладостное желание пробежаться мурашками по коже.
Я сажусь на постели, откидывая одеяло. Он в одну секунду преодолевает разделяющее нас расстояние и обхватывает сильной рукой мою талию, рывком подхватывая и прижимая к себе настолько плотно, что пуговки сюртука наверняка отпечатаются идеальными кружочками на нежной коже груди. По телу пробегает дрожь. Наше дыхание смешивается, его губы настолько близко, что я чувствую их тепло на своих.
– Вета, – его бархатный голос повторяет мое имя. Он утыкается носом мне в шею и глубоко вдыхает. Вторая рука зарывается в мои волосы, обхватывает затылок, а губы шепчут. – Что же теперь делать? Что же мне делать?
В голове роятся тысячи вопросов, но я не могу вымолвить ни один из них, словно кто-то сковал мою волю. Мои веки невольно прикрываются, а затем я словно проваливаюсь в туманную темноту.
***
Утро наступает внезапно. Вот передо мной была наполненная ночным сумраком комната, близость мужчины, обнимающего меня с каким-то обреченным отчаянием, а вот уже с тихим скрипом Лизхен открывает тяжелые портьеры на окнах, впуская в спальню солнечный свет и свежий воздух. Открываю глаза и сразу же прикрываю веки. Золотистые лучи бликами играют под тенью ресниц.
– Доброе утро, фройляйн! – радостно щебечет Лизхен.
– Доброе, – желтые пятна перед глазами, наконец, перестают плясать, словно бешеные солнечные зайчики, и я могу их открыть.
– А у вас посетитель, – возвещает служанка, сияя улыбкой. – Герр канцлер только, что прибыл и решил нанести вам визит, изъявив желание позавтракать вместе.
– Герр канцлер? – переспрашиваю слегка охрипшим после сна голосом.
Упоминание о Рейнхарде будят в мыслях странные воспоминания и непонятные будоражащие ощущения во всем теле. Невольно морщу лоб, пытаясь понять, что меня беспокоит.
– Да, – кивает Лизхен, буравя меня подозрительным взглядом. – Он ждет в гостиной.
– Прямо сейчас? – вскакиваю с постели, понимая, что мне даже не нужен ответ. Я и сама каждой клеточкой тела ощущаю его присутствие, эту волнующую атмосферу, которая разливается в пространстве стоит ему только оказаться поблизости.
– Сейчас, – кивает Лизхен. – И вам не мешало бы поторопиться. Герр всю ночь был в дороге, ему хорошо бы позавтракать. Он только вас ждет.
Кидаю на Лизхен осторожный взгляд. Мне послышался в ее голосе укор, или он был на самом деле? Но девушка отвечает мне невинным взглядом, продолжая копошится в гардеробе, подбирая мне наряд.
А меня будто накрывает волной воспоминаний. Рейн. Ночью. В моей комнате! Рука невольно тянется к груди и потирает то место, куда врезались пуговки кителя. Осторожно заглядываю за ворот, но на коже нет и следа. Приснилось? Это был сон?
Но какой правдоподобный. По телу до сих пор пробегают мурашки, стоит мне только вспомнить… Но служанка сказала, что канцлер вернулся только что, значит, и вправду ночью пригрезилось...
Выбрасываю из головы неуместные воспоминания – это сейчас ни капельки не важно – и спешу в ванную.
Действительно, не стоит заставлять мужчину ждать. Мне он нужен сытый и добрый, чтобы я его могла убедить в том, что мне требуется.
Гигиенические процедуры не занимают много времени, и спустя несколько минут меня берет в оборот всезнающая Лизхен. Руки девушки порхают, как заведенные. Она в мгновенье ока помогает мне одеться, проворно застегивая малюсенькие жемчужные пуговки на спине лимонно-желтого утреннего платья, и сооружая из моих волос на макушке изящный узел, выпустив и завив несколько локонов, чтоб они струились по шее.
В последний раз взглянув на себя в зеркало, дабы почерпнуть решительность в безупречном внешнем виде, вздыхаю, собираясь с силами. То, что я хочу сказать, слишком важно, и неуверенность или сомнения могут все испортить. Только твердость убеждений и логическая последовательность доводов сможет заставить такого человека, то есть, оборотня, как Рейнхард, изменить решение.
Цепляю маску спокойствия на лицо, стараясь внешне казаться бесстрастной. И лишь лихорадочно блестящие глаза выдают мое волнение с головой.
– Удачи тебе, Ветка, – прижимаю ладонь к гладкому прохладному стеклу зеркала, и, не оборачиваясь, направляясь к выходу. Спина ровная, подбородок вверх. Ты должна вернуться домой!
Створки резных дверей распахиваются, словно крылья взлетающей птицы.
– Здравствуй, Цветана! – обдает меня жаром своих горящих черных очей герр канцлер, вставая из-за стола, и мое сердце делает кульбит.
Глава 24
– Здравствуйте, герр канцлер, – невольно начинаю искать в выражении его глаз признаки того, что было ночью. Но Рейнхард выглядит, спокойным, и слегка уставшим.
– Думаю, ввиду недавних событий, обращение ко мне “герр канцлер” несколько неуместно, – дергает уголком губ мужчина и галантно отодвигает стул для меня.
Осторожно окидываю взглядом комнату, но кроме Лизхен и давешнего стражника, который вчера выдворил из покоев принцессу, больше никого нет.
– Я не знаю… – растеряно отвечаю, присаживаясь за стол. – Разве так принято?
– Раньше, припоминаю, тебя это не смущало, – хмыкает мужчина.
– Это было раньше, – невольно хмурюсь. Он бы еще вспомнил о том, как мы в пещере общались. Я тогда особо за выражениями не следила, особенно, когда кровь из раны начала хлестать.
– Между нами ничего не изменилось. Ты это ты, а я это я… – сжимает губы Рейнхард.
Вскидываю на него изумленный взгляд. Он недоволен? Недоволен тем, что я пытаюсь соблюдать субординацию?
– Как скажете, – опускаю ресницы и принимаюсь разглаживать на коленях снежно-белую хлопковую салфетку, собираясь с силами для волнующего меня разговора. Но мужчина сам начинает тревожащую меня тему.
– Мне передали, что ты желала меня видеть… – откидывается на спинку стула оборотень и подает знак, чтобы ему налили в чашку кофе.
– Да, я… да… Я хотела поговорить, – слегка запинаюсь, и, кивнув на молчаливое предложение Лизхен насчет наполнения моей чашки, добавляю. – Только можно наедине.
Мужчина вскидывает брови, а я с нажимом добавляю.
– Абсолютно наедине.
Рука Лизхен слегка вздрагивает, и несколько капель падают на скатерть.
– Оставьте нас, – бросает канцлер, и стражник вместе со служанкой выходят за дверь.
Я еще несколько секунд смотрю на закрывшиеся створки, прикидывая, могут ли нас подслушать, и решая с чего начать. У меня с этим всегда были проблемы. Как будто какой-то невидимый барьер мешал построить первую фразу. И чаще всего слова из меня приходилось собеседнику тащить клещами.
– Можешь говорить, – небрежно позволяет оборотень, слегка наклоняясь вперед.
– Нас не подслушают? – уточняю на всякий случай.
– Нет, будь уверена, – криво усмехается он. – Заклинания от прослушки, это то, в чем я преуспел прежде всего, начиная с первых дней службы в качестве лояльного королю бургомистра отсталой горной провинции.
Коротко киваю, с полуслова понимая мужчину. Его подчеркнутое “лояльный” говорит само за себя. Видимо “нелояльным” он был, как кость в горле…
– В первую очередь, я хотела вас поблагодарить за спасение. Вы совершенно не обязаны были решать мои проблемы, но, тем не менее, не дали меня в обиду, – выпаливаю на одном дыхании и кидаю из-под ресниц осторожный взгляд на своего собеседника.
Он все так же сидит, слегка подавшись вперед и опершись локтями на столешницу. В глазах плещется предвкушающее ожидание и снисходительный интерес. Такими взглядами, как правило, награждают родители детей. В них настолько ярко сквозит фраза – “Ну что ты можешь умного мне, опытному и умудренному годами, поведать?”, что это начинает немного нервировать.
– А во вторую? – тянет он, поджимая губы.
– А во вторую… – тихо вздыхаю, набираясь смелости. – Я прошу отпустить меня домой. Поверьте, мне ничего там не угрожает. Я просто хочу вернуть свою жизнь. Тут все такое сложное, чужое, непривычное. Зачем вы вообще меня забрали, раз разделались с Николаем?
– Вета, – лицо канцлера каменеет. – Единственное, что я могу ответить – тебе придется привыкать. Смирись и забудь о Земле. Отныне твое место здесь.
Я, не ожидая такого резкого отказа, на мгновенье теряюсь, даже не заметив, что мужчина напрочь проигнорировал мой второй вопрос и так и не объяснил мотивов своих действий.
– Но как? Зачем я вам тут? – пальцы нервно сжимают салфетку. – Я ведь живой человек, не игрушка, не ваша собственность. Вы хотите, чтоб моя жизнь прошла тут? В этих комнатах?
Горло сдавливает от эмоций.
– Большинство женщин были бы довольны такой участью, – хмуро отвечает канцлер, буравя меня взглядом.
– Я не большинство, – тихо отвечаю. – У меня есть цели в жизни, есть мечты, есть планы. Вы мне предлагаете глупое бездумное существование в клетке?
– Шикарная клетка тебе досталась, надо сказать. Хочешь, чтоб я пожалел тебя? – ерничает мой собеседник, обдавая колючим взглядом.
В душе волной поднимается горечь. А как же! Тут, судя по всему, женщин тоже считают никчемными ни на что негодными созданиями, гораздыми только давать потомство, как это было на Земле в прошлые времена. И предел мечтаний такой вот женщины быть под крылышком мужчины, тихо восхищаясь его величием, даже если этого самого величия с гулькин нос.
– Зачем вы так? – вздергиваю подбородок. – Поставьте себя на мое место.
– Это невозможно, – отрезает он, даже и не подумав проникнуться моей ситуацией.
В висках начинает пульсировать, прикладываю к ним дрожащие прохладные пальцы, пытаясь унять головную боль.
– Должна же быть хоть капля здравого смысла у вас в голове! – в сердцах восклицаю.
– О, его у меня предостаточно. И этот самый здравый смысл подсказывает мне, что твое место здесь, – чеканит мужчина. – А теперь, я надеюсь, мы можем приступить к еде? – как ни в чем не бывало, заявляет герр канцлер. – И раз уж ты пожелала отправить служанку, то, как радушной хозяйке, ухаживать за мной за столом придется тебе.
