Текст книги "Золотые рыбки"
Автор книги: Алена Судакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Вадиму казалось, что его поднимают с постели, умывают, одевают и ведут за руку к автобусу. А ведь как было бы здорово поехать в парк аттракционов!
Тетя Валя… Она была двоюродной сестрой матери. Вадим никогда не любил ее. Толстую, вечно улыбающуюся, норовящую прижать его к себе, обслюнявить, потискать. У тети Вали было много денег и не было проблем. Она могла все достать, или купить, или найти через друзей и знакомых даже в трудную пору дефицита. Она работала в поликлинике и выписывала липовые больничные, о чем Вадим узнал случайно, когда подслушал разговор тети Вали с матерью.
Все важные разговоры происходили на кухне, куда Вадиму в такое время вход был запрещен. Но дверь оказалась закрытой неплотно, и Вадим приник к щели.
Тетя Валя курила, стряхивая пепел с папиросы в хрустальную пепельницу. Мать стояла у окна, сложив руки на груди.
– Валя, ты не слишком зарываешься с больничными?
– Ну лапуля, Ната, как иначе проживешь? Ты мне – я тебе, слышала такое выражение?
– Слышала, – отозвалась мать. – Мне страшно.
– Да я практически ничего не делаю. Люди сами несут мне презенты…
И тетя Валя захихикала. А потом она села и вышла из тюрьмы больной и разбитой. Мать с нею больше не виделась.
Именно тетя Валя первая приучила Вадима держать в руках медицинские инструменты – приносила ему из больницы шприцы, капельницы, странные бумажки, которые меняли цвет, если на них помочиться. Он в них почти не играл – брезговал. Складывал в коробку и лишь изредка рассматривал и нюхал.
Иногда тетя Валя приезжала в гости к ним, и тогда Вадим прятался под столом. Но мать выуживала его оттуда, заставляла умыться и выводила к гостье. И снова начинались слюнявые объятья и глупая лесть. А потом про него забывали или сажали на стул и не велели уходить с места.
Однажды из сумки тети Вали выпал на пол нож, маленький, блестящий, острый. Вадим спрятал его и достал, когда остался один. Чтобы проверить остроту находки, он не пожалел любимую игрушку – старого плюшевого медведя. Скальпель вонзился в плюшевую плоть, как в масло, на пол посыпались опилки. А Вадиму вдруг показалось, что полилась кровь, и он закричал… Думал, что кричит, хотя на самом деле из открытого рта не доносилось ни звука. Так его и нашла мать: с занесенным над медведем скальпелем.
Воспоминания прогнали остатки сна. Вадим сел на кровати, закутался в одеяло и дрожал до самого утра, вглядываясь в зеленый мир стоящего на столике аквариума, где золотые рыбки беззвучно разевали рты.
Глава 12. Не отдам!
Казалось, суета вокруг не имеет ничего общего с операцией по задержанию преступников. Но это было не так.
Костя Пахомов не отходил от нее ни на минуту. Алену проинструктировали, что она должна делать и как себя вести. Переспросили.
– Я все помню, – сухо отозвалась она. Оперативник прикрепил к ее блузке едва заметный микрофон.
– Слав, фонить не будет? – волновался Пахомов.
– Не, не должен.
– Тогда ладно…
Среди группы захвата Алена, к удивлению, заметила Семена. Он был в бронежилете, надетом поверх футболки, сидел на подоконнике, проверяя оружие, и пересмеивался с высоким жилистым парнем. В ее сторону он ни разу не повернул головы. Если ему наплевать на нее, зачем он здесь, это же не его профиль?
От созерцания равнодушия Семена Алену отвлек голос Пахомова:
– Алена Владимировна, повторите еще раз, что вы делаете!
Она заученно повторила:
– Беру сумку, стою у обочины. Подъезжает машина, я отдаю сумку и машу платочком вслед.
– Чего? – вытаращился Пахомов. – Алена Владимировна, ради бога, не нужно самодеятельности, иначе за вашу безопасность мы не ручаемся!
– А кто ручается? – занервничала она, хотя выпила с утра успокоительные капли. – Почему я должна отдавать им деньги? Это мои деньги… Вернее, брата. Он зарабатывает их в поте лица. Его фамилия далеко не Абрамович. А тут знаете сколько? Вам за всю жизнь не заработать. Так что деньги я им не отдам!
Пахомов вымученно вздохнул, едва не заставив ее усовеститься.
– Делайте все так, как мы договорились! Как только сумка будет у них, вы уходите. Дальше – наша работа.
От страха холодело внутри. Ко всему прочему заболел живот, и Алена сидела сгорбившись, прижав к нему руки. Почему это должно было случиться с ней? Чем она провинилась и перед кем? Тем, что умеет работать и ее салон нравится клиенткам?
Неожиданно на плечо опустилась тяжелая ладонь, и Алена вздрогнула и обернулась.
Семен. Таки обратил внимание.
– Не волнуйся. Все будет хорошо.
Алена усмехнулась:
– Если будет плохо, я обещала оставить бизнес подруге… Мимочка рвалась со мной, а я не разрешила. Не хватало, чтобы с ней что-то случилось.
Алену пробило на разговор. Она доверчиво вглядывалась в лицо Семена:
– Может, нужно было отдать деньги и не связываться с вами?
– Ты все сделала правильно, – похвалил Семен.
– Тогда почему мне страшно? – задала она закономерный вопрос. – И что ты здесь делаешь? Ты же из другого отдела?
– Напросился, – признался он.
Хотелось разгромить его какой-нибудь насмешкой… И не получилось.
– Зачем?
– Как-никак ты моя соседка…
– Ну да, так и есть.
Алена разочарованно отвернулась, уставилась в окно.
День выдался солнечный, но нежаркий. В высоком голубом небе плыли облака, похожие на собак, лошадей, улиток… По дорожке шла молодая пара. Парень обнимал девушку, прижимался носом к ее виску и что-то нашептывал. Она смущалась, а потом нежно касалась губами его губ.
– Я слишком молода, чтобы умереть! – вздохнула Алена.
На самом деле она смирилась с тем, что ее непременно убьют.
Семен покачал головой, отозвал в сторону Пахомова.
– Она нервничает. Сорвется ведь. Может, перенести операцию?
– Да ты что? Все готово! Ребята заблокировали улицу, ждут нас.
– Но для нее это опасно!
Пахомов хмыкнул:
– Да не волнуйся ты за свою кралю. Отдадим тебе в руки в лучшем виде.
Алена слышала разговор, незаметно улыбнулась: волнуется за нее! На душе потеплело. Казалось, кто еще будет переживать, кроме брата да Мимочки? Но есть он, Семен Краснов.
От возгласа Пахомова: «Пора!» Алена едва не лишилась чувств, но заставила себя встать. Пошла на нетвердых ногах к двери, сталкиваясь по пути с оперативниками.
– Извините… извините…
– Алена…
Она повернулась, взглянула на Семена.
– Я буду рядом, – шепнул он, легонько коснувшись губами ее щеки.
Она не успела ответить. Сквитается потом.
Оперативники словно растворились в воздухе, рядом не осталось никого. Но Алена чувствовала их незримое присутствие и знала, что больше остальных за нее переживает Семен.
– Надо верить… Все будет хорошо! – бормотала она себе под нос.
Алена прогуливалась вдоль дороги минут пятнадцать. Мимо шли люди, никому не было до нее дела. Может, никто уже и не придет? Вот радости-то будет!
Неожиданно возле бровки с визгом затормозили жигули. Опустилось стекло со стороны пассажира, высунулась рука с толстыми, мясистыми пальцами и поманила ее. Набрав в грудь побольше воздуха, Алена подошла, заглянула в салон. Она сразу же узнала одного из бандитов, приходивших за деньгами. Кажется, его звали Винни-Пух.
– Принесла?
– Да, – коротко ответила она.
– Давай, коза, и в следующий раз не вы…ся, иначе вместо стола разобьем на мелкие части твою головку!
Бандит захохотал, широко открыв рот. На Алену пахнуло смрадом давно не чищенных, гниющих зубов. Она бы отдала сумку, если бы не оскорбление. Что-то внутри переклинило. Забылись наставления оперативников, ушел страх.
– Как вы меня назвали?
Бандит закрыл рот, уставился на нее как на рубль в своем кармане.
– Че, коза, блеешь?
– Сам ты… козел!
Слово вырвалось непроизвольно, Алена сразу же пожалела об этом. Но было поздно. Физиономия бандита побелела, отвисла тяжелая челюсть.
– Че?
– Слышь, Пух, а она тебя того… опустила, – крякнул с водительского места второй бандит. – Во дает, курва! Расскажу пацанам – оборжутся! Баба нашему Винику не дала… Вернее дала не то, что хотел!
Винни-Пух стал медленно вылезать из машины. Алена пятилась, со страхом вглядываясь в огромную фигуру. Как он поместился в жигулях?! Во всех фильмах братки разъезжают в машинах величиной с автобус. С другой стороны, кто обратит внимание на родной жигуленок?
– Ну, падла… Я тя щас прямо здесь замочу, а деньги себе возьму – как компенсацию морального… как его… ущерба!
Он хотел забрать сумку, но Алена успела спрятать ее за спину.
Бандит на мгновение опешил от ее наглости, а потом рявкнул:
– Ты че, вша? Совсем охренела? Хозяйский кулак не распознала?
Огромный волосатый кулак двинул по скуле. Рот мгновенно наполнился соленой кровью, капли просочились в уголки губ. Алена не знала, как удержалась на ногах.
– Дай сумку, коза! – орал бандит, уже не обращая внимания на застывших прохожих. Он успел схватить край сумки.
– Не дам! – сопротивлялась Алена, дергая сумку на себя.
– Ну все, сама напросилась…
Он полез за пазуху и вынул пистолет, почти такой же, как она видела у Семена. Онемев от ужаса, Алена уставилась на черный зрачок. Жаль, что вчера у них с Семеном ничего не получилось – так умирать было бы веселее.
Но выстрелить Винни-Пух не успел: к нему уже бежали оперативники.
– Легавые! Ходу, Пух, ходу! Давай быстрей, плюнь на бабки! – кричал ему подельник.
– Так ты еще мусоров навела? Дай сюда сумку! – Винни-Пух прицелился Алене в лицо. – Читай молитву, сука!..
Алена зажмурилась. Неожиданно ее накрыло жаркой волной, свалило с ног и прижало к земле. Подвернувшуюся руку пронзило болью. Алена не сразу поняла, что ее прижимает к асфальту Семен.
– Лежи, не двигайся! Не шевелись! – кричал он в ухо.
Где там пошевелишься, если он лежит на ней? Дышать и то трудно.
Вокруг происходило невообразимое: кричал Семен, ругались оперативники, гвалт прерывала сирена. От шума закладывало уши, а страх превратился в сплошную массу.
– Берем, берем их!
Водителя поймали быстро: он подвернул ногу и стонал на тротуаре.
– Лежать, тварь, пока случайно не выстрелили! – посоветовали ему.
Заработала рация Пахомова.
– Костя, второй… Второго бери, он побежал к палаткам! Там рядом подворотня. Наши есть?
– Да, его ждут!
С асфальта Алену поднял Семен. Стоять самостоятельно она не могла, поэтому тут же повисла на его плече. Сил хватило на то, чтобы заметить разорванную на груди блузку, сломанный каблук да потрогать ссадину на лбу. Но главное – она жива!
– Сема, вы как? – крикнул на бегу Пахомов.
– Нормально. Взяли?
– Ребята зажали его в подворотне. Отстреливался, гад! Ничего, теперь долго пистолет в руки не возьмет. Ребята ему пальцы сломали.
Алена вжалась в Семена: два оперативника тащили под вывернутые руки упиравшегося Винни-Пуха. Он сцепил зубы, но и через них успевал материться на всю улицу. Отвесил поклон и Алене:
– Сука продажная! Тварь! Я тебя запомню на всю жизнь. Жив буду – встретимся. А не буду – ребята встретят.
Нет, она непременно должна ответить… Но Семен дернул ее за руку и повел к машине, припаркованной чуть дальше. Алена прихрамывала, но торопилась, плюнув и на рваную блузку, и на сумку с деньгами, которую забрали оперативники в качестве вещественного доказательства.
Алена блаженствовала: Семен обращался с ней терпеливо, осторожно, как с драгоценностью. Принес влажные салфетки, стер с ее лица кровь и пыль, подул на ссадину от бандитского кулака.
– Попей водички, станет легче.
Алена глотнула из протянутой бутылки фруктовой воды. Неужели на самом деле все закончилось? Сколько прошло времени? То ли вечность, то ли минут десять.
Семен сидел на корточках рядом с открытой дверцей.
– Алена, ты в порядке?
Не дождавшись ответа, обошел машину, сел за руль и щелкнул ремнем безопасности. Алена безучастно наблюдала в окно за стайкой воробьев. Пережитое волнение оставило в душе опустошительную дыру, куда провалились все эмоции. Она почти не отреагировала на прикосновение мужской руки ко лбу и вспухшей скуле.
– Больно?
– Терпимо.
– Заедем в больницу. Пусть тебе обработают рану.
Больница… Холодные стены, противный запах лекарств, проникающий в нос, даже если не дышать, зря потерянное время.
– Не хочу в больницу, домой хочу.
А потом откинулась на сиденье, закрыла глаза и задремала. Когда очнулась, Семен пытался вытащить ее из машины на руках.
– Сама дойду.
Алена слабо уперлась в его грудь поцарапанными ладонями. Семен возражать не стал, поставил ее на ноги и отошел на шаг.
– Как хочешь.
Она тут же покачнулась и схватилась за голову: перед глазами все плыло, а земля норовила убежать из-под ног.
– Ой, что-то мне нехорошо…
Семен снова подхватил ее на руки, на надежные, крепкие руки. Пожалуй, здесь можно переждать даже цунами.
Он принес ее к ней домой, бережно опустил на кровать. Алена тут же отвернулась, сжалась в комок, подтянув колени и обняв руками. В ее сумочке разрывался трелью сотовый, звонил телефон на тумбочке, но она никак не реагировала на звонки.
– Хочешь, я отвечу?
– Мне все равно.
Неужели она вернулась домой? Осознание, что она жива, проникало в каждую клеточку, разносилось с кровью по венам. Но оболочку страха пробить оказалось не так просто. Успокаивали родные стены, привычный запах и – присутствие Семена.
Он включил сотовый, ответил Мимочке.
– Что вы паникуете? Жива она… Да! Нет, приходить не стоит. Ей сейчас нужно побыть одной.
Алена слабо усмехнулась: раскомандовался!
По домашнему телефону звонил Аленин брат. С ним Семен разговаривал как по полицейскому протоколу. Сквозь обрывки дремоты до Алены доносились «меры безопасности», «наружное наблюдение», «средства защиты». Потом она поняла, что средства защиты – это бронежилет, а не то, что пришло в голову в первый момент. Она неожиданно для себя рассмеялась. Потом из глаз ручьем хлынули слезы.
– Это нормально, – успокаивал Семен. – Запоздалая реакция на стресс.
Алену колотило, не помогало ни теплое одеяло, ни горячий чай, который приготовил Семен. Он уже научился ориентироваться в ее кухне!
– Сейчас не самое лучшее время для разбора полетов, но зачем ты отнимала сумку? – Семен присел на край постели. – Ты должна была отдать ее – и все!
– Отдать – и все! – передразнила она через стук зубов. – Я собиралась, но он меня оскорбил!
– Братки по-другому говорить не умеют. А ты его разозлила. Это как плеснуть в огонь бензин!
– Лебезить перед ничтожеством не умею! – огрызнулась Алена.
Семен внимательно посмотрел на нее, дотянулся и убрал прядь волос с лица. Мгновенное прикосновение обожгло не хуже того огня с бензином.
– Вижу, тебе лучше, – он поднялся со вздохом. – Тогда я, пожалуй, пойду.
Алена перестала пить чай:
– Ты куда?
– На работу. Мне пора, – усмехнулся Семен.
Отставив пустую чашку, Алена вылезла из-под одеяла.
– Как это пора? Я должна остаться одна? А если они заявятся ко мне домой?
Семен скользнул взглядом по ее разорванной блузке и по тому, что виднелось под ней.
– Не заявятся.
Он поправил бронежилет, в котором выглядел толстокожим носорогом. На самом деле – толстокожий! Неужели трудно понять, как он сейчас нужен ей?
Алена встала с постели и закрыла дверь, отделяющую комнату от прихожей.
– Мы так не договаривались! Мне страшно одной! Вы должны меня защитить. Обязаны! – выкрикнула она.
Они незаметно перешли обратно на «вы».
– Я не обязан вас защищать! – разозлился Семен. – Позвоните подруге. Она все равно рвалась сюда. Пусть приезжает, утешает, выслушивает…
– Не указывайте, кому мне звонить!
– Я не собираюсь ни указывать, ни оставаться здесь. Б няньки не нанимался! – отрезал Семен.
Он подошел к Алене, положил руки ей на талию, приподнял над полом и переставил в сторону. Как деревянного истукана! Но она не привыкла быть простой деревяшкой. У нее есть права на защиту!
– Эй, вы!.. Не смейте трогать меня! Вы такой же, как те бандиты.
Семен вернулся, обжег злым взглядом:
– Не советую сравнивать меня с бандитами!
– А то что?
Он молча пошел к двери, рванул ее и так же яростно захлопнул.
Когда он начал снимать бронежилет, Алена с готовностью бросилась помогать. И слов не понадобилось, будто заранее сговорились, кто что делает и где чьи руки будут. Ни разу не запутались, не столкнулись: Семен расстегивал Аленину блузку, она – ремень его джинсов. Он стягивал с нее брюки, она – его футболку. Когда надоело путаться в остатках вещей, они просто упали на постель и принялись целоваться. В какой-то момент Семен отстранился от нее и рыкнул:
– Не пожалеть бы потом!
– Ни за что! – убеждала Алена, скидывая то немногое, что еще оставалось на ней.
Семен громко втянул в себя воздух и выдохнул:
– Класс!
Что именно класс, Алена не поняла да и не очень к этому стремилась. Она тоже могла воскликнуть: «Супер!», чувствуя силу его рук. Но он ни разу не сделал больно или неприятно.
Ей нравилось то, что он позволяет делать с собой все, что ей взбредет в голову. Ложится, чтобы ей было удобнее, молчит, если она просит, рычит, когда ей хочется увидеть тигра. И, как настоящий кавалер, всегда пропускает даму вперед…
* * *
Вадим наблюдал за Зизи. Рыбка оклемалась, теперь он мог выпустить ее в общий аквариум.
Рыбки и воспоминания о матери занимали все его мысли. О Кате, ожидающей его звонков, он думал редко. А она настаивала. Времени, проведенного в лесу на поляне, ей было мало. Она, как ненасытная шлюха, требовала еще и еще, теребила за впалые щеки, извивалась на нем, как большой слизняк. В конце концов Вадим скинул ее и принялся одеваться. Он достаточно поцарапался о ветки и мелкие камни, засыпал волосы песком и землей. Никакого удовольствия не получил.
– Вадик… Ты куда?
Катя лежала на земле – большая, белая, противная. Он отвернулся.
– Домой.
– Почему? Мы же только начали!
Хотелось крикнуть ей в лицо, чтобы она искала себе другого кобеля.
– Я устал! – ответил он, направляясь к тропинке.
Она поспешно натягивала белье – позади раздавалось неприятное сопение.
– Вадик, мальчик мой, подожди! Куда же ты уходишь от своей мамочки?
Он думал, что ему понравится привычная игра: он – маленький мальчик, она – его любимая мама. Но как только из уст Кати вырывалось слово «мама», Вадима выворачивало наизнанку. Ее хрипучий голос вызывал у него отвращение. Разве может его мать говорить противным голосом? Он должен звучать как флейта в райском саду! На этот раз он ошибся. Жалость сыграла плохую шутку.
– Вадик, стой!
– Ну что тебе?
– Когда мы еще встретимся?
– Я позвоню.
Он не звонил ей уже несколько дней. Может, она сама поймет, что дальше ничего не будет?
Вадим встал на стул, покопался на антресоли и достал заветную шкатулку. В ней он хранил самое дорогое: открытки от матери на его дни рождения, безделушки, сделанные ее руками, пакет с локонами его Золотых Рыбок. Вещи – тлен. Волосы – другое дело. Они имеют запах шампуня или духов, цвет, структуру. Их можно гладить, перебирать, прижаться к ним щекой. А еще он мечтал сделать из них какую-нибудь безделушку. Сидеть потом вечерами, смотреть на нее и наслаждаться «Лунной сонатой».
Но самый драгоценный пакетик он доставал редко и почти никогда не открывал: там лежали волосы матери. Когда она проходила химиотерапию, они выпадали пучками. Он находил их на подушке под материнской головой каждое утро и заботливо собирал. Правда, они были безжизненными и тусклыми, не то что раньше. Носить парик мать отказалась и в последние дни жизни повязывала платок. А он так мечтал увидеть ее вновь красивой, молодой, сильной, как его Золотые Рыбки!
Не хватало Катиных волос. Может, все же позвонить?
Он оделся, вышел на улицу, доехал до метро и отыскал телефон.
– Катя, это я…
Глава 13. Будни на любовном фронте
Семен в который раз опрашивал знакомых и соседей Козловой. Одна из соседок едва не выгнала его в шею.
– Сколько можно ходить-то? – кричала она на весь двор. – Бее ходите и ходите! Лучше бы бандитов ловили.
– Именно этим мы и занимаемся, – устало выдохнул Семен, поправляя на плече сумку. – Но нам нужна ваша помощь.
– Помогла, я уже помогла! – била соседка себя в грудь. – Сто раз рассказывала про Анну. Хорошая была женщина, положительная. Соседка тоже неплохая. Стычек у нас с ней не было.
– Вы общались много?
– Привет – прощай! – пожала женщина плечами. – О чем говорить-то еще? У каждого свои проблемы. Чужие таскать на плечах нет охоты.
Семен смотрел на испещренное морщинами лицо немолодой собеседницы, пытался представить себя на ее месте. О чем обычно говорят женщины? Мать посоветовала затронуть личную жизнь.
– Вы замужем?
Женщина перевела на него удивленные глаза.
– Ну да… А что? – в ее голосе прозвучали нотки подозрения. – Двадцать лет почитай уже. Муж работает неподалеку, получаем пенсию…
– Козлова была очень одинокой?
Собеседница участливо кивнула головой.
– Да что уж тут долго думать? Мужа нет, дочь живет своей жизнью. А ты вроде и не так стара, а счастья нет. Вот она и маялась. Говорили мы как-то на эту тему. А потом…
Она замолчала, кивнула проходившей мимо знакомой.
– Что потом-то было? – напомнил Семен.
– А вот потом она со мной общаться перестала, – женщина обиженно поджала губы.
– Почему?
– Не знаю. Другая она стала.
– В смысле? Перекрасилась, стала по-иному одеваться?
Соседка подтвердила его предположения и добавила:
– Думка моя была такая, что мужик у нее завелся.
– Вы очень внимательная свидетельница! – похвалил ее Семен. – А что конкретно вы заметили?
Она хмыкнула и сказала по секрету:
– Она вдруг решила живность себе завести!
– То есть?
– Да она никогда в доме и таракана не держала! – воскликнула собеседница. – А тут – рыбку несет в банке. Светится вся. Ну я и спросила: что, мол, от одиночества жениха завела? Я пошутила, а она вдруг побежала от меня и с того самого дня обходила меня стороной. Что я такого сказала? Не обидела ведь!
– Нет, ни в коем разе! – согласился Семен для поддержки.
– Ладно, пора мне в магазин идти. Старик придет со службы, а у меня даже кефира нет.
Семен остался на лавке один. Разговор вышел без информации, но что-то не давало покоя. Какая-то деталь буравчиком ввинчивалась в мозг и не позволяла отвлечься на другие дела.
Он подхватил задребезжавший сотовый. На дисплее высветилось: Алена.
– Привет, как дела? – услышал он.
– Нормально. Опрашиваю свидетелей. Что случилось?
Она немедленно обиделась – впрочем, к мгновенной смене ее настроения он стал привыкать.
– Чтобы я позвонила, меня непременно должны убить или изнасиловать? Я предпочитаю, чтобы это был ты…
– Что за глупости? – разозлился он и сплюнул. – Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
Алена хрипло задышала в трубку.
– Ты на самом деле боишься за меня? Мне нравится…
– Я переживаю за любую женщину!
– Почему ты всегда все опошляешь? – выкрикнула она и добавила, вешая трубку: – Дурак!
Все, обиделась окончательно. Ночью до роскошного тела его не допустят. Что особенного он сказал? Разве это не его работа? Он переживает за всех женщин, но за нее-то – по-особенному!
Он не рассчитывал, что чумовой секс с Аленой выльется во что-то длительное и прочное. И не думал, что этого захочет она. Но получилось именно так. Как только он проснулся, сразу очутился в ее цепких лапках. Не то чтобы там было плохо, но хотелось принять решение самому.
Алена ласково водила пальчиком по его плечам, спускаясь к животу. Как только он пытался сказать, что уходит, шаловливый пальчик касался его губ. Это заводило Семена с пол-оборота. В следующую минуту он терял голову и снова оказывался в ее объятиях. Так продолжалось целую неделю.
Ребята в отделе посмеивались над ним и за глаза, и в глаза. Особенно если Алена принималась названивать в отдел или ждала его на неизменной ауди возле управления.
– Эй, жених, прокати! – веселился Сивцев, мотая белобрысой головой. К нему присоединялся Шебеко:
– Не забудь пригласить на свадьбу! Или хочешь зажилить мероприятие?
– Блин, какое мероприятие?! – выходил из себя Семен. – Я не собираюсь жениться!
Его успокаивал Влад Гуральник:
– Да ладно тебе, ребята шутят… А на самом деле, как у вас?
– Никак! – отрезал Семен и шел садиться в машину к Алене. Она тут же обнимала его и целовала, не стесняясь взглядов ребят. Из-за этого дома вспыхивали мелкие колючие ссоры. Но Алена принимала упреки с улыбкой, заваривала кофе… Тепло ее тела смешивалось с ароматом крепкого напитка и сводило с ума. Семен чувствовал, что не сможет уйти от нее. И не даст уйти ей.
Пока он размышлял о превратностях любви, снова зазвонил сотовый.
– Алена, я занят! – рявкнул он в трубку, даже не взглянув на дисплей.
– Хм… вроде мама звала меня Владом, – раздалось в трубке.
Черт, надо было на Гуральника нарваться!
– Да я это так… Что там у вас? – перешел Семен на деловой тон. Чем меньше он будет обращать внимание на насмешки, тем быстрее ребятам надоест зубоскалить.
– Труп. Возможно, некриминальный… Мужчина, сорок лет.
Семен выдохнул с облегчением: в последние дни он ждал очередного женского трупа.
– Еду!
* * *
Алена сопровождала по салону клиентку из тех, что готовы выкладывать кругленькую сумму за комфорт и хорошее отношение. У дамы под мышкой была зажата хохлатая собачка, для которой специально заказывали парикмахера и стилиста.
– Вам все понравилось? – спросила Алена. – Вы довольны мастерами?
– Да, все было прекрасно, – ответила дама, отпуская собачку на плиточный пол. – Мне у вас очень нравится. Я сама хожу только в ваш салон и всем подругам рекомендую.
– Спасибо, Варвара Андреевна, – поблагодарила Алена от души.
Они прошли мимо солярия, спа-кабинета и соляной пещеры.
Алена всегда старалась подобным клиентам уделить побольше внимания, и они платили ей благодарностью и не только.
Спутница некоторое время молчала, вглядывалась в Алену, потом, прищурившись, заметила:
– Алена Владимировна, а что с вами происходит? Вы так и светитесь! Я давно заметила. Это любовь, я правильно понимаю?
– Да. Я счастлива.
– Видно! – кивнула собеседница. Песик путался у нее в ногах, внимая каждому слову хозяйки. – Он хороший человек? Тогда я рада за вас. Я редко за кого радуюсь – жизнь научила отдаляться и от радости, и от горя чужих людей. Но вы другое дело. Желаю вам большого женского счастья!
В этом Алена не сомневалась. После всех неудач с мужчинами Семен для нее – что подарок судьбы. Он подходит ей идеально. Алена не находила в нем никаких недостатков, разве что сильный характер. Но как мужчине без характера? В этом отношении она тоже не подарок.
Алена проводила Варвару Андреевну до машины, вернулась в салон, где ее ждала Мимочка.
– Слушай, Варвара-то права: у тебя глаза светят как прожекторы! Все так серьезно?
– Более чем.
Они прошли в Аленин кабинет.
Алена проверила документацию, подписала счета. Мимочка пристроилась напротив в глубоком овальном кресле.
– А я его до сих пор не видела. Как бы мне глянуть?
– Приходи, я вас познакомлю.
– А будет удобно?
– Почему нет? – Алена с легкостью планировала за себя и за Семена. – Он тоже может пригласить кого-нибудь из своих друзей. Вдруг и тебе кто перепадет?
Мимочка сникла. Развод дался ей нелегко. И до сих пор ее отношения с мужчинами не длились дольше одной встречи. Но она привыкла жить ради себя и сына.
– Не нужен мне никто. А вот тебе, Алена, я удивляюсь. Сколько ты натерпелась от Куроедова и так быстро связалась со своим Семеном!
– Должно же мне было повезти хоть раз в жизни! И повезло.
А жизнь налаживалась. Дела в салоне шли в гору. Клиентов прибавлялось день ото дня, особенно после того как ее показали в криминальных новостях и рассказали, как смело – или глупо, по утверждению Семена, – она себя вела. Чтобы он не злился, Алена клятвенно пообещала в следующий раз отдать сумку без лишних слов и действий.
Мимочка тем временем продолжала удивляться.
– Что между вами может быть общего? О чем, например, вы говорите в постели?
– Мы вообще не говорим, а занимаемся делом.
– А в паузах? – не сдавалась собеседница.
– Спим! – хохотала Алена.
В чем-то Мимочка была права: говорили они с Семеном мало. Он приходил усталый, лез в душ, вяло ковырялся в тарелке, а потом ложился спать. Иной раз, когда очень хотелось ласки, приходилось долго расталкивать его. Но пока что ни разу отказа она не получила.
– У меня очень хорошие отношения с его мамой. Елизавета Дмитриевна замечательный человек, душевный и понимающий. Не сравнить с мамашей Жорика.
– Так ты уже с будущими родственниками познакомилась? Ну ты даешь! Летишь впереди паровоза.
Алена поправила стопку бумаг.
– Все вышло случайно.
На самом деле это была ее инициатива. С утра Семену позвонила мать и напомнила, что он обещал отвезти отца на рыбалку.
– Мам, сама видишь, времени нет. Но я все помню.
– Хотя бы зашел, отец волнуется за тебя. Мне не хочется думать, что мы тебе больше не нужны!
– Ладно, – буркнул Семен. – Загляну сегодня. Может быть.
– Почему может быть? – вмешалась Алена, нахально подслушав разговор. – Поехали сразу. Я тоже поеду. У меня для твоей мамы и подарок есть: замечательный французский крем. От него кожа на лице становится похожей на персик. Гладишь – и так приятно…
Семен, сложив руки на груди, хмуро буркнул:
– Тебе бы рекламу делать.
– Не побрезговала бы. А для папы твоего…
Она сбегала к себе, открыла бар и вытащила бутылку дорогого виски.
– Пойдет? – спросила она у Семена.
Он рассмотрел этикетку, хмыкнул:
– Батя обалдеет от счастья. Если бы ты еще играла в шахматы, ты бы стала его кумиром на долгие годы.
Алена обняла Семена, прижалась щекой к его спине и мурлыкнула:
– Договорились.
Семен ошалел:
– Ты играешь?
– Меня брат учил, Борис. Как только он вернется, я вас познакомлю.
– Не надо нас знакомить! – Семен сбежал от нее в другую комнату и ворчал оттуда. – Думаешь, он будет счастлив, что его сестра связалась с ментом?
– Трусишка!
Алена не воспринимала всерьез его отказ знакомить ее с родителями и нежелание узнать поближе ее родню – еще будет для этого время. Сначала нужно самим притереться друг к другу. Характеры у них не приведи Господь. Оба могут вспыхнуть одновременно, разбежаться по квартирам, а потом перестукиваться через стенку. Но впервые в жизни Алена была готова уступить мужчине. Это ли не показатель серьезности отношений?
Мимочка слушала, открыв рот.
– Я тебя не узнаю. С бывшей свекровью вы стали врагами еще до встречи. А как прошло с отцом Семена?
Алена расслабленно покрутилась в кресле.
– Ты во мне сомневаешься? Я ему мат в пять ходов поставила. Он потребовал немедленного реванша. Борькина школа!
– Понятно, будущий тесть от тебя в восторге.
Алена вздохнула при слове «тесть». Нельзя сказать, что она не заходила так далеко в мыслях, – заходила и представляла себя в статусе официальной жены мента, то есть сыщика.
– Родители Семена простые люди, с ними легко общаться.
– Ну а твой-то, твой-то что на это говорит? – затеребила Мимочка ее рукав.
– Не знаю. Я так и не поняла.
Только это и портило Алене настроение в последнее время. Она привыкла управлять своей жизнью, чтобы быть уверенной в завтрашнем дне. А вот контролировать Семена не получалось. Он вечно выбивался из стройного ряда, шел не в ногу с ее уверенностью. Но Алена надеялась, что у нее хватит терпения исправить это.
