Текст книги "Золотые рыбки"
Автор книги: Алена Судакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Глава 27. Самая Золотая Рыбка
Вадим спешил.
Времени у него остается не так много. Он видел своего врага. И враг пришел не просто так, а вооруженным. Пистолет словно слился с его рукой. В какую-то минуту они встретились – взгляд Вадима и черный зрачок пистолета. Но Семен его не видел за деревом, и черный зрачок прошел мимо.
По спине струился противный пот. Нет, это не признак трусости, ведь он не боится ни Краснова, ни его шавки – с последним разобраться пара пустяков!
Вадим пробирался шаг в шаг со вторым ментом. Он слышал, как Краснов называл его Владом. Впрочем, имена Вадима никогда не интересовали! А вот крепость кожи, гладкость… Однажды он порезался, когда брился, и с интересом разглядывал порез в зеркало. Не такая уж она крепкая, эта кожа. А женская и подавно мягкая, нежная, податливая под лезвием скальпеля.
Затаившимся зверем следил он за Владом, переходил тенью от куста к кусту. Ему помогал белесый туман. Мент потерялся в нем, отдалился от Краснова. Он ничего не почувствовал, когда Вадим встал за его спиной и занес руку, но вдруг наклонился, и удар получился вскользь: шею он лишь задел. Но кровь заструилась, пачкая пальцы Влада – одной рукой он пытался зажать рану, второй защищал пистолет. Вадиму хватило одного хорошего удара – сам от себя не ожидал – и Влад упал на землю. Он быстро терял кровь и сознание. Даже крикнуть как следует не успел. Захрипел громко и только.
– Лежи тихо! – наклонился Вадим. – Минус один.
Черный пистолет был тяжелым, холодным. Вадима трясло. Пистолет дрожал в руках. Зато теперь они с Красновым на равных.
* * *
Алена слилась с деревом, прижалась к нему губами, чтобы не закричать. Она видела, как Вадим ударил Влада ножом, но помешать не успела.
Она подождала, пока Вадим ушел, пятясь, в сгустившийся туман. А потом бросилась ползком к Владу, нашла на измазанной кровью шее пульс. Жив!
– Влад… Влад, очнись! – ей казалось, что она шептала слишком громко, но на самом деле голос едва слышался.
Поднять Влада не удалось. Алена перевернула его на бок, чтобы рассмотреть рану. Руки стали липкими и противными от темно-красной крови. Она текла сильно. Влад терял силы быстрее, чем до него смогла бы добраться помощь.
Алена рвала свитер и куртку на лоскуты, прижимала их со всей силы к ране и пыталась остановить кровь. Ткань тут же промокала, и приходилось отрывать новый кусок.
– Влад, миленький, очнись!
Она ударила его несколько раз по щекам. Влад открыл глаза, не сразу сообразив, где он.
– Слава богу! Влад, ты слышишь? Слышишь меня? Он ищет Семена и найдет его!
Влад задвигался, попытался встать, но слабость не позволила. Он повалился обратно, застонал.
– Нет, лежи! – Алена гладила его по плечу. – Береги силы. Семен справится, он сильный!
– Где… Где Долгов? – прохрипел Влад.
– Кто?.. Ах, этот… Не знаю! Он постоянно передвигается. Ходит тихо, осторожно. Ему нужен Семен.
– За… чем?
– Молчи, береги силы! Вадим слышал, как Семен что-то сказал о его матери. А у него пунктик… понимаешь? Он больной человек. В его жизни была только мать. Это табу!..
Лучше объяснить она все равно не смогла бы.
– Помоги подняться…
Тяжело дыша, Влад привалился спиной к дереву. Поискал вокруг себя и стукнул по земле:
– Сволочь! Пистолет…
Алена похолодела. У Вадима пистолет?..
Она вскочила на ноги так быстро, что Влад не успел и руку протянуть.
– Алена… Нет…
Она металась по краю оврага, высматривая Вадима, сталкивалась с деревьями, не чувствуя боли. Далеко он уйти не мог. Он рядом. Она все время чувствовала его.
Собрав силы, Алена закричала:
– Вадим! Я тебя ненавижу! И мамашу твою – тоже! Вы нелюди, и она, и ты!
Ее крик разносился по всему лесу. Пожалуй, так громко она не кричала ни разу в жизни. И страха такого никогда не чувствовала.
Руки повисли плетьми вдоль тела. Из оружия у нее только небольшой камень, лежащий в кармане. Если что, она даже вынуть его не успеет. Теперь Вадим не просто зол, он найдет в ней нового врага. Смертельного врага.
Но как иначе она поможет Семену?
– Долгов!
Она ходила и кричала, оглядываясь по сторонам.
Оглядки не помогли. Туман словно расступился. Алена не успела отпрянуть: сильная рука схватила ее за волосы. Она добилась, чего хотела: Вадим клюнул.
Они остались один на один.
– Ты… не можешь! Я же поделился с тобой… Душу вывернул…
Он закинул ее голову назад. Алена встретилась глазами с его взглядом. Если на свете есть страх, который сковывает, то она его испытала. Осталось держать его столько, сколько сможет.
– Тебе лечиться надо. Ты придурок.
– Ты не можешь – не должна – трогать маму.
– Только не надо указывать мне, что я должна, а что нет!
Голос Алены крепчал. Вадим не прибил ее сразу, а значит, шанс выйти из воды сухой остался.
Едва подумала, как полетела и врезалась спиной в толстый сук старого дерева. От боли на мгновение перехватило дыхание.
Отдышаться Алена не успела: рука Вадима легла поперек горла. Прижала, сдавила хрящи.
– Непослушная девочка…
Говорить Алена не могла – дергалась, как рыбка на крючке. Придушит? Нет, видела по глазам, что он еще не наигрался с ней, не «наказал» до конца. Ему хочется большего.
– Ты боишься меня?
Руку он убрал, дал ей откашляться. У Алены кружилась голова, деревья качались перед глазами.
– Бояться… тебя? Да я даже темноты в детстве не боялась!
Какая замечательная ложь!
– Наверное, поэтому я выбрал тебя, – вдруг сказал Вадим с гордостью. – Ты будешь самой красивой Золотой Рыбкой…
Алена приготовилась к тому, что сейчас раздастся выстрел, полоснет болью по телу. Но в руках Долгова блеснул нож. Ну нет, снять с себя скальп она не даст.
Вытащить из кармана камень и стукнуть Вадима по голове…
Как это получилось, не поняла ни сама Алена, ни Долгов. Он просто отступил назад, приложил руку ко лбу и потом с удивлением разглядывал на ней кровь.
– Ты… не можешь!
– Да все я могу!
Пока он не пришел в себя, Алена вскочила и ударила ему в пах коленом. Вадим согнулся пополам, взвыл, но тут же выпрямился.
– Не спеши, милая…
Идти он не мог. Но у него был пистолет, пригвоздивший Алену к месту.
– Не выстрелишь, – сказала она и поразилась собственному спокойствию.
– Почему? – удивился Вадим. – Я умею… Тут ничего сложного: нажать на курок…
– На спусковой крючок! – поправила Алена. – Не пристрелишь. Ты ведь у нас мастер по резьбе!
Она вспомнила статьи про убитых женщин. Там было написано про трех, а сам Вадим рассказывал про четырех. Получается, одну не нашли? Она должна выжить, чтобы рассказать об этом!
И Алена стала уходить.
– Ты куда? – Вадим направил на нее пистолет.
– Или стреляй, или я уйду.
Он выстрелил. Слабые руки не справились с отдачей: пуля прошла выше Алениной головы.
Второго выстрела Алена не ожидала и испугаться не успела.
Как и Вадим.
Он выронил пистолет и схватился за плечо. Лицо скривилось от боли.
– Что это?
– Пуля.
Алена обернулась. Радовалась ли она когда-нибудь человеку так, как сейчас Краснову? Едва ли!
– Ты все-таки меня нашел!
– Конечно нашел. А ты сомневалась?
Он устал, перепачкался, оцарапался о ветки, порвал куртку, но был рядом.
– Семен!..
– Подожди.
Он притормозил ее бурное «спасибо-ты-мой-спаситель-избавитель», велел отойти в сторону.
– Дай мне взглянуть на этого гада… Ну и жалкое же ты зрелище! Что он тебе сделал? Алена…
На секунду закрыла глаза, словно все уже закончилось и она дома, в безопасности. Но нет, все еще в лесу. И Семен рядом, а это все, что ей нужно.
– Что ты спросил?
– Он тебе что-нибудь сделал?
– Ничего. Правда ничего.
– А это? – Семен кивнул на изуродованную стрижку.
– Это? – она пожала плечами. – Надо же чем-то было заплатить за то, чтобы снова увидеть тебя. Отрастут.
– Сукин сын!
Семен замахнулся, и Долгов присел, прикрыв голову перепачканными в крови и земле руками.
– Сема, там Влад… Он ранен.
– Ранен?! Ах ты…
Но Алена не дала дотянуться до Вадима:
– Оставь его, Владу ты нужнее.
– И ты тоже, встал и пошел…
Вадим понуро поплелся вперед. Семен поднял с земли пистолет Влада, поставил на предохранитель.
– Он много крови потерял и ослаб. Но был в сознании, – говорила Алена по дороге.
Семен связался с оперативниками и попросил прислать «Скорую».
– Ребята на подъезде. У меня руки чешутся прибить эту тварь!
– Он того не стоит! – Алена обернулась и взглянула на Вадима.
Она старалась держаться подальше от него, но его ненависть доставала повсюду. Кого он ненавидит больше: ее или Семена? Она ловила на себе холодный взгляд Вадима, натыкалась на кривую улыбку. Неужели он еще не сдался?..
– Сема, по скольким делам он проходит?
– По трем убийствам и четвертое – покушение на убийство.
Вадим услышал их разговор и хмыкнул:
– Так она жива? Дурам порой везет.
– Да, Артамонова жива, – кивнул Семен. – Но в коме.
– Мне было ее жаль, – задумчиво проговорил Вадим, глядя в небо. – Глупая тетка…
– Один ты умный! – сплюнул Семен.
– Разве нет? – Долгов осклабился. – Если бы я сам не захотел, вы бы меня никогда не поймали!
Алене пришлось снова сдерживать Семена, чтобы он не разобрался с Долговым до приезда ребят.
– Несколько лет назад он убил еще одну женщину. Он мне сам рассказывал… Где-то в горах. Номер первый.
Алена покосилась на Вадима. Конечно, он слышал ее, но, казалось, ему нет ни до чего дела: шел себе, держась за плечо, иногда спотыкался, но помогать никто не спешил.
– Двигай ногами, маменькин сынок! – подгонял Семен.
– Я не обязан слушать оскорбления…
– Не нравится? Ничего, в тюрьме еще и не такое услышишь. А на «сынка» еще и откликаться будешь. Быстренько так…
Вадим осклабился:
– Твоя женщина красивая. Я бы мог…
– Еще раз рот откроешь…
Семен двинул Долгова по спине рукояткой пистолета.
– Семен, не надо! Он хочет этого, разве ты не видишь? – удержала Алена.
Скоро они добрались до Влада – он сам вышел навстречу.
– Живой? – Семен бросился к другу. – Ты весь в крови!
– Он мне шею порезал… ерундовый порез, но крови много попортил… Спасибо твоей Алене: она кровь остановила. А то совсем истек бы…
Алена держалась в сторонке из-за Долгова, шнырявшего по ней взглядом. И ведь никак не угомонится! Даже раненый! Губами перебирает, что-то шепчет. Алена прислушалась. Какая-то Зизи… Псих!
Чтобы не видеть его глаз, отвернулась. Под ногой валялся толстый корявый сук, тяжелый на вес. Чем-то напоминает биту… Она подняла его, повертела и хотела показать Семену, но слова застряли в горле. Вадим подкрался к Краснову, возившемуся с пистолетом. Влад сидел на корточках, закрыв глаза и обхватив голову. Они не видели его и не слышали!
Алена открывала рот и не могла крикнуть, что у Долгова в руках скальпель. Откуда он его взял?! Почему они не обыскали его сразу? Вадим целился Семену в шею. Он не промахнется…
Она не помнила, как ударила Долгова по затылку палкой. Глухой стук, что-то хрустнуло. Алена сжимала остатки палки, оседая на руках подбежавшего Семена. Влад из последних сил прижимал к земле Долгова, рычавшего диким зверем. Голову Вадима и лицо заливала кровь. Неужели это сделала она?..
Больше Алена ничего не видела, разве что через многослойный туман слышала мужские голоса и вой сирен.
Потом стихли и эти звуки.
Эпилог
Семену выдали больничный халат, велели надеть бахилы, но их он запихнул в карман.
Он так спешил, что едва не сшиб на повороте тонконосого мужика. И только потом подумал, что там, откуда носатый шел, была только одна палата – Аленина. Что он там делал?!
Мать встретила его улыбкой, поправила сбившуюся челку. Да-да, он никак не найдет времени подстричься.
– Наконец-то! Мы уже думали, ты не придешь.
– Ма, а кто тут недавно был?
– Борис был…
Семен покачал головой:
– Бориса я видел внизу. Он спешил. Бизнес…
– Тогда ты, наверное, имеешь в виду Георгия…
– Какого еще Георгия? – Семен хватался за ручку двери в палату Алены, а мать легко шлепала по рукам.
– Успокойся. Это ее бывший муж.
– Аленкин?! Чего ему надо? Он же бывший!
Мать гладила по спине, успокаивала, как маленького.
– Ну и что, что бывший? Он волнуется за нее. Хороший человек…
Семен набычился:
– Кто сказал, что хороший? Алена?
– Я сказала. Я так думаю. Плохой не навестил бы. А он цветы принес, фрукты.
– Выкинь их! – приказал Семен. – Что я, яблоки со сливами не куплю?!
Подошел отец, хлопнул по плечу.
– Здорово, сын!
– Привет, батя.
Они крепко пожали руки. Но Семена все еще волновал Жорик.
– Мам, не пускай к ней ни бывших мужей, ни бывших друзей – никого! Поняла?
Мать ответила вздохом и развела руками.
– Семен, ты как маленький! Почему я должна прогонять их?
Но Семен настоял, чтобы в первую очередь в палату не впускали «мазилу» – Гришу Кудинова.
Однажды Семен застал Кудинова, притащившего Аленин портрет, у себя дома. Оказалось, что адрес мазила выклянчил у Мимочки. Вот и пришлось терпеть его несколько часов. Гость был прилипчивым и никак не хотел уходить, хотя Семен всячески намекал, предлагал проводить и даже вызвал такси. Алена смеялась и хвалила портрет. Слава богу, у Кудинова хватило ума не рисовать ее голой! И что только в нем нашла подруга Алены? Семену было жаль Мимочку, вздыхающую по Кудинову при каждой встрече.
А вот Борис приходит не так часто, если только бывает проездом в Москве. Хороший мужик. Семену он нравился, особенно тем, что никогда не вмешивался в их с Аленой дела. Пару раз они ссорились при нем, отстаивали каждый свою точку зрения, а Борис посмеивался и читал бизнес-журнал. А потом они вместе шли в кафе, где о ссоре никто не вспоминал.
Подошли ребята, притащили огромные букеты. Поздравляли, хлопали по спине – у него там уже синяк образовался. Да, он молодец. Они с Аленой вместе молодцы – мальчишка получился на славу, крепкий, щекастый. Семен считал, что сын похож на него, Алена возражала. Новоявленные дедушка с бабушкой вообще ничего не считали – они просто радовались.
Собрав цветы, Семен зашел в палату.
Алена спала. Рядом в специальной кроватке спал малыш. Семен осторожно коснулся крошечного носика, поправил синюю шапочку и вздохнул. Пора возвращаться на работу. Они с ребятами вырвались ненадолго.
Вчера он снова встречался с профессором Коняшкиным – тот обследовал Долгова.
– Что вы думаете, профессор?
Тот сначала долго молчал, выписывал что-то в тетрадь, потом откликнулся:
– Если вы хотите меня спросить, сознавал ли он, что делал, отвечу: и да и нет.
– Как это?
– Люди, которые были подвержены домашнему насилию, редко оказываются способны вести нормальную социальную жизнь. Их мучения заканчиваются чаще всего с исчезновением домашнего тирана.
– Со смертью, хотите сказать? – переспросил Семен.
– Можно и так, – кивнул профессор. – Но именно в тот момент, когда они становятся свободны, они понимают, что потеряли слишком много. Почти все – жизнь, привычки, близкого человека. Наступает период попытки вернуться в прошлое…
– Он искал в женщинах образ матери?
– Именно, – подтвердил профессор. – Но потом человек понимает, что ничего не вернуть. Образ матери рассеивается – перед ним обычная женщина с недостатками и проблемами. А она ему не нужна.
Семен задумался:
– Но моя жена не подходила под образ его матери. Почему он похитил ее?
– Иногда и машина дает сбой, что уж говорить о мозге, не познанном нами до сих пор! Об этом знает только Долгов…
* * *
Сегодня у неба отвратительный цвет: серый, как у грязного белья. Серые клеточки перед глазами все время. Уже несколько месяцев. А впереди – годы клеточек.
– Привет, рыба!
Санитар с каменными плечами и толстой шеей – имени его Вадим не помнил – каждый раз издевался над ним, над его немотой, называл то «немым», то «рыбой», то «овощем».
Началась процедура, которую Вадим ненавидел, потому что все делалось против воли: его волокли мыть под холодной водой, стригли, запихивали горькую пасту в рот. Если он пытался сжать зубы, санитар нажимал на скулы, и рот раскрывался сам.
– Давай за мамочку… еще разок!
Вадима переодевали в то, что нельзя было назвать одеждой, заталкивали лекарство – сам он его пить отказывался, кормили, промахиваясь мимо рта. Руки и ноги по-прежнему слушались плохо. Последствия удара по голове… Врачи сказали, что таким он останется до конца. А когда он наступит, его конец? Наверное, скоро.
Вчера во сне он видел мать. Она плакала. Он раньше не видел ее плачущей ни наяву, ни во сне. Она всегда была сильной женщиной и вела его. А тут…
Зато во сне он мог говорить, прижимался к ней, просил не оставлять одного. Она гладила его по голове, а потом ее рука превращалась в рыбий хвост…
После таких снов Вадим чувствовал себя хуже обычного. Они словно забирали его силу. По капле… Как когда-то, по капле, вытекала кровь из перерезанного горла Рыбок…
– Не надоело в молчанку играть? – санитар опустил его на кровать. – Ну да ладно, сиди. Долго тебе еще тут обитать.
Сказал и ушел. Щелкнул замок, повернулся ключ. Наступила тишина.
Обитать… Хорошее слово. Обитель, убежище. А вот доживать – плохое.
Он теперь рыба, а эта комната – аквариум. Маме всегда нравились аквариумы и рыбки…
