Текст книги "Скандерия (СИ)"
Автор книги: Алёна Моденская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 15
Близился апрель, но снег не торопился сходить. Погода стояла холодная и пасмурная. Приближались экзамены. После десятого курса студентам предстояло сдать Единые выпускные экзамены общеобразовательного стандарта и пройти испытания для поступления на университетские ступени. Так что многие отложили свои кастинги-съёмки-концерты и проводили в Гимназии больше времени, чем дома.
– Как успехи? – спросила Ева Астру после занятий, когда ребята собрались в библиотеке за длинным столом с двумя скамьями по обеим сторонам.
– Какие успехи? – последние десять минут Астра смотрела в пространство.
– Ну, твоей маме удалось что-нибудь выяснить про этого Правдоруба?
Пару дней назад Правдоруб, до этого молчавший почти три недели, разбросал по Гимназии новый выпуск. Итогом стали: срыв Грибницкого прямо на лекции, тяжёлая депрессия Тони, закончившаяся попыткой самоубийства, и публичная истерика Арнольда.
Последствия статей в свою очередь привели к очередным проверкам в Гимназии. В телешоу шутили, что скоро в Гимназии появятся штатные Инспекторы.
– Нет, – вздохнула Астра. – Пока ничего.
– Ты из-за этого такая грустная? – спросил Хуберт, выглядывая из-за огромного фолианта с пьесами Шекспира.
– Нет. Вообще-то… – Астра задумчиво разглядывала свои ногти. – Никита сделал мне предложение.
– Ух ты! Поздравляю! – улыбнулся Хуберт.
Ева взвизгнула и прижала ладони ко рту. Библиотекарь грозно выглянул из-за стеллажа.
– Простите, – шёпотом сказал Ева, часто размахивая руками у лица, чтобы не заплакать. – Когда свадьба?
– После экзаменов, – сказала Астра, остановившимся взглядом глядя в никуда.
– Что-то ты, кажется, не особенно счастлива, – осторожно предположила Валя.
Повисло молчание.
– Кто пойдёт со мной навестить Тоню и Грибницкого? – спросила Агнесса.
Все, сбросив оцепенение, зашевелились.
– Как там старик? – спросил Хуберт, теперь делавший цветные закладки в томе литературной критики.
– Уже лучше, – сказала Агнесса, складывая свои книги в аккуратную стопку.
– Не понимаю, чего это он так, – проговорила Лиза, потягиваясь после долгого сидения за столом. – Все знали, что жена младше его на тридцать лет, и что она была его студенткой, и что дети у них искусственные.
– Они не искусственные, – сказала Валя. – Искусственное оплодотворение…
– Да-да, можешь не продолжать, – замахал руками Хуберт.
– Я думаю, дело не в конкретной статье, а в ситуации в целом, – Агнесса описала руками шар. – Все нервничают. Правдоруб многих доконал. Да ещё та история с нашей поездкой.
Все взгляды устремились к Лизе, носившей теперь исключительно плотные колготы или брюки.
– А вот интересно, – сказала Ева, грызя стилус, – как это Гриб уговорил свою жену выйти за него. Помните, она ведь вполне себе ничего, а в молодости, наверное, вообще красоткой была. А Гриб… не обижайся, Несс, мы знаем, как ты его любишь, но, согласись, он страшноват.
– И всегда таким был, – добавил Хуберт.
– Всё наоборот, – слегка улыбнулась Агнесса. – Такие, как Гриб, вообще редко женятся. Просто в своё время его жена, ну, тогда ещё студентка, проявила настойчивость и дожала его до свадьбы.
– Так это она его дожала? – Ева застыла с поднятыми бровями.
– Зато он умный, заботливый, забавный и верный, – быстро проговорила Астра. Потом добавила: – Наверное.
– А ты вроде неплохо его знаешь, – улыбнулся Хуберт.
Астра покраснела и опустила глаза.
– Я пойду с тобой, – сказала Валя, обращаясь к Агнессе. – И Тоню тоже навестим, да?
– А может, все пойдём? – предложил Хуберт.
– Всем нельзя, – сказала Агнесса, кое-как подхватывая стопку книг. – Пускают только по два-три человека.
– Давай, помогу. – Хуберт вылез из-за стола и двинулся к Агнессе, но замер на месте, уставившись в окно.
Ева, проследив его взгляд, надрывно вздохнула и в долю секунды перемахнула через стол и обе скамьи. Астра застыла, прикрыв ладонями рот. Лиза, которой резко вставать было трудно, опрокинула скамью. Грохот разнёсся по всему залу. Но на возмущённые реплики библиотекаря никто внимания не обратил.
За стеклом покачивалась голова Агнессы. Длинные белые волосы, забранные в косу над макушкой, крепились к полупрозрачной верёвке, на которой, видимо, и спустили голову. Бледное лицо с тихим стуком задевало оконное стекло носом, шея оканчивалась ничем.
Все взгляды устремились на Агнессу. Постояв несколько секунд с совершенно спокойным лицом, она вернула стопу книг на стол, потом подошла к окну и попыталась его открыть. Ей на помощь пришёл Хуберт. Он открыл раму, Агнесса забралась на подоконник, встала в полный рост и попыталась оборвать верёвку, но та не поддалась.
– Держи! – Астра протянула ей маникюрные ножницы.
Перерезав верёвку, Агнесса, держа макет головы за волосы, мягко спрыгнула на пол. Ребята синхронно отступили на шаг.
– А неплохо сделано, – попыталась засмеяться Ева, но вышло хрипло и испуганно.
– Действительно, – медленно проговорила Агнесса, поворачивая голову в руках. Потом поднесла к глазам и стала что-то рассматривать на лице и шее. – Ладно. – Она убрала голову в рюкзак. – Ева, давай, поехали.
– Куда? – растерянно спросила Ева.
– Как – куда? К Тоне.
– А я? – недоумённо спросила Валя.
– Втроём веселее, да и Тоне будет приятнее.
Тоня попала в больницу с отравлением. Она проглотила горсть таблеток после того, как Правдоруб написал о её якобы многочисленных романах. Тимур устроил сцену в лучших театральных традициях и, будучи одарённым актёром, слегка перестарался.
Теперь он практически поселился в больнице, всё время проводя в палате около подруги. Её отец спустил Тимура с лестницы, мать запретила врачам пускать его, и тогда Тимур влез в окно, чуть не свернув себе шею. После этого все махнули на него рукой, а впечатлительные медсёстры пересказывали друг другу романтическую историю о двух влюблённых, пострадавших от вражеских козней.
В больнице пару дней провёл и Арнольд Степной. Правдоруб привёл подробный анализ нескольких его пьес, где явно указывалось на плагиат. Часть так называемых «заимствований» была притянута, а некоторых произведений, из которых Степной якобы что-то переписал, не существовало вовсе, однако скандал вышел громкий.
Арнольд устроил истерику прямо в коридоре Гимназии, и с нервным срывом был доставлен в клинику. Пробыв там несколько дней, он улетел за границу «восстанавливаться после пережитого стресса».
Тоня же проходила лечение в муниципальном госпитале. Когда прибыли девочки, она полулежала на кровати, от бледных рук в разные стороны отходили длинные гибкие трубки.
– Привет, – слабо улыбнулась Тоня синими губами. Казалось, она похудела почти вдвое. Цветастые фенечки исчезли, волосы вместо множества косичек с яркими ленточками были забраны в одну длинную косу.
– Мы хотели принести тебе вкусняшек, – защебетала Ева, пристраиваясь прямо на кровати Киры, – но не знали, что тебе можно.
– Ничего нельзя. У меня теперь диета из специального порошка, только его и могу есть. Вернее, пить.
– Я тебя сразу и не узнала, – прервала повисшую паузу Ева. Поняв, что ситуация стала лишь напряженнее, добавила: – Я имею в виду, фенечек нет.
– Да, – коротко улыбнулась Тоня.
– Где Тимур? – спросила Агнесса, когда пауза снова затянулась.
– Пошёл перекусить. – Тоня то ли хмыкнула, то ли фыркнула. Потом протяжно рыгнула. – Ой, простите. Это теперь… случается.
Опять повисла пауза. Тоня сосредоточенно смотрела на капельницу, остальные девочки неловко ёрзали.
– Как проходит лечение? – Ева попыталась придать голосу светский тон.
– Психиатр приходил, если вас это интересует. И да, в моём деле теперь есть отметка о нестабильной психике.
– Да брось, она почти у всех есть, даже у меня. – Сгладить неловкость Еве не удалось. У неё всего-то была отмечена эмоциональная нестабильность, а это далеко не попытка суицида.
– Он только один раз приходил? – Агнесса, в своё время долго посещавшая «мозгоправов», даже не пыталась создать видимость пустой болтовни.
– Я не специально это сделала, ясно? – свирепо прошипела Тоня, подавшись вперёд.
– Ладно-ладно. – Ева, передёрнув плечами, встала с кровати и отошла на пару шагов, встав за спиной Агнессы, сидевшей на пластиковом стуле.
– А как это вышло? – спросила Валя, у которой в личном деле никаких особых отметок не значилось.
– Мне посоветовали, – быстро ответила Тоня. Она говорила со скоростью пулемётной очереди, как будто боялась не успеть. – Он начал писать почти сразу, как только вышла статья этого Правдоруба. Сначала поддерживал, давал советы. Потом, когда мы с Тимуром поссорились, он сказал, что можно так привлечь внимание. Вызвать сочувствие. Он всё продумал и сказал, что даст знак, когда начинать. Но я перепутала дозировку.
– Ты о ком говоришь? – осторожно спросила Агнесса во время короткой паузы.
– Лунный кролик, – произнесла Тоня, глядя на свои руки и тяжело дыша.
– Кто? – непонимающе переспросила Ева.
– Я не знаю, кто это. Так он себя называет. Сказал, надо всё сделать, когда он появится.
– И появился? – медленно просила Агнесса.
– Да. Мне прислали цветы и мягкую игрушку-кролика. Я пошла в аптеку и купила снотворное. Но, видимо, не рассчитала.
Тоня так и смотрела на свои руки, утыканные трубками капельниц. Остальные девочки молча переглянулись.
– Я не вру, – вскинулась Тоня.
– Никто и не говорит, что врёшь, – сказала Ева, отклоняясь назад.
– А переписка сохранилась? – спросила Агнесса.
Тоня в ответ дёрнулась так резко, что Агнесса тоже инстинктивно подалась назад.
– Он тоже спрашивал, тот врач. Но нет никакой переписки!
– Как это? – Ева опасливо выглядывала из-за спины Агнессы. Валя, стоявшая рядом, тоже попятилась.
– Так! Нет ничего! – Тоня взяла с тумбочки коммуникатор и швырнула Агнессе. – Вот, смотри.
Та ловко его поймала, но включить не решалась.
– Дай, я посмотрю. – Ева выхватила коммуникатор, и несколько минут её пальчики порхали по экрану. Потом она поджала губы: – Правда, нет никакого Лунного кролика.
– Вот и я говорю. – Тоня схватила коммуникатор, который ей передала Агнесса, и тоже стала лихорадочно водить пальцами по экрану.
– Наверное, какой-то сбой, – подала голос Валя.
– Всем привет. – В палате появился Тимур, выглядевший помятым – голова немыта, щетина отросла, обычно идеально поглаженные рубашка и брюки явно нуждались в стирке.
Несколько секунд все переглядывались, и только Тоня всё что-то искала в коммуникаторе.
– Мы, наверное, пойдём. – Агнесса поднялась со стула, Ева и Валя активно закивали.
Тимур выпроводил их из палаты и закрыл дверь. Тоня даже не попрощалась. Валя отправилась на дополнительные занятия, Агнесса вызвалась подвезти Еву.
– Как ты думаешь, что это с ней? – спросила Ева после долгого молчания.
– С Тоней? Не знаю. Может, ей всё приснилось, пока в коме была. А может, кто-то с ней действительно поработал.
Снова повисло молчание.
– Твой папа сейчас дома? – вдруг произнесла Агнесса, когда до «Монолита» оставалось несколько минут.
– Да, а что? – удивлённо спросила Ева.
– Мне надо с ним поговорить.
– Это из-за головы? – Ева покосилась на рюкзак Агнессы. Та коротко кивнула.
Андрон Долгих встретил Еву и Агнессу в домашнем спортивном костюме с мокрыми подмышками и спиной. Привыкший экономить каждую секунду, прокурор предпочитал поддерживать форму в домашнем мини-спортзале, попутно просматривая дневные новости на установленной рядом плазме. Невысокий, совершенно лысый, Долгих обладал почти звериным чутьём и железной хваткой. Когда он включился в дело Правдоруба, все надеялись, что пакостника быстро найдут, но пока даже принципиальному прокурору не удалось выяснить ничего конкретного.
– Папуля, я дома. – Ева чмокнула отца в щёку. – У нас гости.
– Агнесса, привет. – Долгих вытирал мокрую от пота лысину полотенцем. – Ну, я пойду.
– Нет, папуль, у Агнессы к тебе дело, – пропела Ева, беря отца под руку.
– Вообще-то, у меня дело к вам обоим, – тихо сказала Агнесса. – Есть возможность вычислить Правдоруба.
– Ты думаешь, это он? – округлила глаза Ева, кивнув на рюкзак подруги.
– Может, не сам. Но кто-то из его товарищей.
– Выкладывай, – по привычке скомандовал Долгих, повесив полотенце на плечи.
Агнесса вытащила из рюкзака голову и положила её на журнальный столик.
– Это что? – спросил Долгих, у которого при виде муляжа ни один мускул на лице не дрогнул. А вот Ева поморщилась.
– Это промах Правдоруба.
– В смысле? – прищурился Долгих.
– Понюхайте, – предложила Агнесса.
Ева скривилась, но её отец, бросив внимательный взгляд на подругу дочери, наклонился и помахал над муляжом рукой, подгоняя к себе воздух.
– Что там? – Еву пересилило любопытство, и она тоже наклонилась.
– Спрей для тканей, – сказала Агнесса, когда Ева выпрямилась и пожала плечами.
– И что это значит? – спросил Долгих, потирая нос.
– Эта штука, скорее всего, хранилась где-то в кладовой с реквизитом. Там её легко спрятать.
– Значит, это кто-то с театрального факультета! – Ева щёлкнула пальцами.
– Не обязательно, – покачала головой Агнесса. – Но если эта штука хранилась там, значит, кто-то её там спрятал. Кто-то, у кого есть доступ. Но вот вопрос: а где он её взял?
– Где? – спросила Ева, следившая за подругой расширенными глазами.
– Кто-то ему передал. Возможно, тот, кто её изготовил. А где у нас в Гимназии можно вылепить такую штуку?
– В классе скульптуры! – снова щёлкнула пальцами Ева.
– Стоп-стоп. – Долгих поднял ладони. – С чего ты взяла, что её вылепили у вас в школе? Её могли просто принести.
– Вряд ли, – качнула головой Агнесса. – Во-первых, у нас теперь досмотр – крупные вещи надо регистрировать. И потом – уж очень хорошо сделано. Чтобы так мастерски вылепить голову, нужно знать оригинал. Видеть его со всех сторон. – Агнесса обвела рукой своё лицо по кругу.
– Значит, это кто-то из своих. – Долгих сжал зубы и прищурил глаза.
– Верно, – кивнула Агнесса. – Нужно установить, кто. И вот здесь нам и потребуется твоя помощь.
– Моя?! – Ева указала на себя длинными пальцами.
– Нет, – заявил её отец.
– Понимаете, мы мало кому можем доверять.
– Пап, ну можно? – Ева умоляюще сложила ладони. – Можно?
– Ничего особенного не потребуется, – сказала Агнесса, переводя взгляд с отца на дочь.
– Ну и что ты предлагаешь? – двинув желваками, выговорил Долгих.
– Ева, – Агнесса кивнула на подругу, – запишется к Мозгу на дополнительные занятия. Вроде как ты хочешь вылепить какую-нибудь скульптуру. Вместе с ним вы поищете материалы, из которых можно было состряпать такую вещь. – Она указала на муляж головы на столике. – Я думаю, Мозг не откажется помочь. А потом нужно будет сделать анализ, чтобы выяснить, те ли материалы использовались.
– Такого полипластика там завались, – задумчиво произнесла Ева.
– Вот именно. Но нас больше интересуют волосы и краски.
– А если ничего не осталось? – Долгих сложил руки на груди. – Если это сделали давно?
– Я думаю, что-то осталось. Зал скульптуры завален хламом. Там месяцами не убирают.
– А как мы определим, кто именно пользовался этими материалами? – Ева от возбуждения даже приплясывала.
– А вот здесь нам пригодится помощь Мозгова. Он мог что-то заметить. И надо проверить личные шкафчики.
– Это можно провернуть, – кивнул Долгих. – Только надо действовать осторожно. Не светясь. Я займусь вашим Мозговым.
– Только… Ему и так досталось, – осторожно сказала Агнесса.
– Не учи учёного. – Долгих впервые за несколько недель улыбнулся.
Глава 16
На следующий день Агнесса не поехала на тренировку. Вместо этого она устроилась в коридоре напротив класса скульптуры. Делая вид, что просто ждёт Еву, конспектируя учебник в планшете, на самом деле наблюдала за окружающей обстановкой. Как выразилась Ева, стояла «на шухере».
– А скульптуру вам всё равно придётся вылепить, – назидательно произнёс Мозг, устанавливая на круглую вращающуюся подставку ком из белого размягчённого полипластика.
– Вот и хорошо. Включу в портфолио. – Ева, уже в свободной рубашке поверх формы, натянула нарукавники и перчатки. – С чего начинаем?
– Полипластик размягчается при высокой температуре. Берём пакет с порошком, погружаем в воду и…
– Во-первых, я в курсе, – перебила Ева. – Во-вторых, я не об этом. Где будем искать?
– Я вообще плохо понимаю, что вы хотите найти. – Взгляд Мозга блуждал по классу. – Ваш отец попросил вам посодействовать, но, честное слово…
– Н-да. – Ева упёрла руки в бока. Она попросила отца не передавить на Мозга, в последнее время вскакивающего от каждого шороха, но, видимо, разговор с прокурором сильно впечатлил и без того нервного преподавателя. – Вот что. Вы видели, чтобы кто-то лепил такую голову?
Ева на экране коммуникатора показала Мозгову фото муляжа головы Агнессы.
– Ева, если бы вы почаще посещали мои занятия, – вздохнул Мозгов, – то знали бы, что мы здесь постоянно лепим какие-то головы. Это часть учебной программы. Но чтобы моделью служила Агнесса Русакова… нет, такого не припомню.
– Тогда… тогда… – Ева задумчиво осматривалась. – О, проверим шкафчики.
– Вы уверены, что это законно? – с недоверием спросил Мозг.
– А то, что творит Правдоруб и его компания, законно?
– Почему вы вообще думаете, что это как-то связано?
– Серьёзно? А то, что вы здесь тогда устроили? Это, по-вашему, тоже не связано?
По тому, как Мозг весь напрягся и резко вдохнул, Ева поняла, что вслед за отцом перестаралась.
– Извините, – быстро сказала Ева. – Давайте так. Я сама посмотрю шкафчики, а вы пока… не знаю, отвернитесь, что ли.
Ева подошла к длинному двухъярусному стеллажу со шкафчиками скульпторов, а Мозг со звоном вывалил на столик набор стеков и начал кромсать ком полипластика. Пока Ева заглядывала в каждый шкафчик, вынимая стеки, эскизы, перчатки, рассматривая их и засовывая обратно, Мозгов отделил несколько больших пластов, скомкал их и положил рядом. Стараясь не смотреть на Еву, он, тяжело дыша, быстро вылепливал форму, под его гибкими пальцами тёплый полипластик превращался в невысокую фигурку с рельефными боками.
– Нашла! – от возгласа Евы Мозгов дёрнулся и смял половину фигуры. Пока Ева, высунувшись из двери, жестами подзывала Агнессу, он подошёл к шкафчику и осторожно заглянул внутрь.
– И что здесь? – непонимающе спросил Мозг, когда вошла Агнесса, бесшумно затворив за собой дверь.
– Вот! – Ева победоносно продемонстрировала длинный белый волос. Потом во второй руке показала несколько коротеньких тёмных волосков.
– Из этого, видимо, делали ресницы, – тихо проговорила Агнесса, наклонившись к ладони Евы. – Отнеси отцу.
– У нас здесь полно таких материалов, – сказал Мозгов с тяжким вздохом, пока Ева заворачивала находки в салфетку и прятала в карман.
– А почему нельзя просто сличить отпечатки пальцев? – вдруг спросила Ева, вскинув голову. – У нас даже шкафчики в холле запираются по отпечаткам.
– Не получится. – Агнесса повернула дверцу шкафа, где нашлись волосы, чтобы прочитать имя на ней. – Понимаешь, чтобы получить доступ к базе отпечатков, нужны очень серьёзные основания, плюс куча согласований. А подкинутый муляж головы – это ничто, даже не хулиганство. Так, мелкое нарушение порядка.
Мозг вслед за Агнессой посмотрел на имя, указанное на дверце.
– Да не может быть! – выдохнула Ева. В пылу эмоций она забыла поинтересоваться, у кого нашлись улики.
– Да, я бы тоже никогда на неё не подумала.
– Может, это просто совпадение, – нерешительно промямлил Мозгов.
– Скоро узнаем. – Отойдя от шкафчика, Агнесса посмотрела на ком пластика на подставке. – И что это будет?
Ева перевела вопросительный взгляд на Мозгова.
– Белочка, – сказал Мозг, подходя к подставке.
– Та, что песенки поёт? – спросила Агнесса, разглядывая заготовку.
– Почему белочка? – Ева смотрела на преподавателя, подняв брови.
– Первое, что пришло в голову, – пожал плечами Мозг. – Можете переделать, если хотите.
– Пусть будет белочка, мне всё равно, – махнула рукой Ева.
– Занятие еще не закончено, – сказал Мозгов, глядя, как Ева стала стягивать перчатки и нарукавники.
– Ой, давайте потом доделаем, ладно? Сейчас есть дела поважнее. – Ева, смяв рубашку и нарукавники, засунула их в крайний шкафчик в стеллаже. – До свидания!
Ева выпорхнула из класса скульптуры, утянув за собой Агнессу. Мозгов, аккуратно прикрыв дверцу шкафчика, где нашлись волосы, вернулся к будущей белочке.
Глава 17
В начале мая состоялись досрочные экзамены для поступления на университетские ступени. Хотя слухи ходили постоянно, ни один из вузов пока не объявил о намерении закрыть свои отделения.
Валя твёрдо решила поступать на дистанционное обучение летом, поэтому экзаменов не сдавала. Летом решили поступать и Тимур с Тоней, которые даже не пытались писать тестов, потому что всё время подготовки провели в госпитале.
Почти в одно время с Тоней из клиники неврозов выписался Грибницкий, который, несмотря на уговоры врачей и жены, отказался оставить работу и вернулся преподавать. А вот Москвина-Котова, напротив, была помещена в ту же самую клинику для обследования.
Правдоруб молчал уже почти месяц.
– Сведения, наверное, собирает, – пробормотала Ева, рассматривая портфолио своих работ, включённых в список для показа за границей. «Герцогиня хрустальной ночи» тоже отправилась в тур, хотя Ева почему-то не демонстрировала по этому поводу никакого энтузиазма.
– А может, он просто заткнулся? – с надеждой сказала Валя.
– Такие не затыкаются, – отозвалась Лиза.
Девочки собрались в своей любимой беседке. Впервые за весну выглянуло солнышко, и студенты старались проводить время на улице. Тимур закутал Тоню в плед и принёс ей горячий чай из кафетерия.
– А почему ты не хотела, чтобы твоя «Герцогиня» поехала на гастроли? – спросил Хуберт, вытягивая руки, чтобы подставить ладони солнечным лучам.
– Ну… как объяснить. – Ева продолжала внимательно изучать каталог. – Это очень личная картина, и мне не особо хочется, чтобы все подряд на неё пялились.
Агнесса внимательно посмотрела на подругу. После разрыва с Самсоном Ева не бросилась во все тяжкие, как ожидалось, не устраивала истерик, и вообще выглядела совершенно спокойной. Даже не повернула головы, когда в паре метров Самсон обнимался с Моникой во время свободных занятий.
– Так что там с платьем? – Ева захлопнула портфолио и обратилась к Астре, которая сидела, глядя в никуда (это с ней случалось теперь почти постоянно), и держала на коленях раскрытый каталог свадебных платьев.
– А, да. – Астра как будто очнулась. – Не знаю, мне всё равно.
Свадьбу Астры назначили на конец июня, и Жюстина Викторовна уже всё распланировала. Подружками невесты полагалось стать Агнессе (искренне не понимавшей, зачем это нужно, но согласившейся из уважения к подруге), Лизе (которой Жюстина МакГрайв для такого случая оплатила удаление шрамов) и Еве, наотрез отказавшейся надевать одно из одинаковых платьев.
Еве в последний месяц пришлось здорово развить дипломатические способности, о наличии которых она раньше и не подозревала. Отпечатки (с папиной помощью дактилоскопию всё же удалось сделать), добытые вместе с Агнессой и Мозговым, полностью совпали с теми, что нашлись на муляже головы. Волосы, найденные Евой, тоже оказались именно теми, что использовались при изготовлении. Андрон Долгих, как только получил результаты исследований, рванул в «Скандерию», чтобы лично сгрести в охапку автора скульптуры. Этому гению очень повезло, потому что Агнесса, которую Долгих встретил раньше, уговорила его отложить старт экзекуции.
– Она вам ничего не скажет, – полушёпотом говорила Агнесса в одной из рекреационных зон, пока Долгих яростно раздувал ноздри, глядя на неё налитым кровью глазами. Ева, никогда раньше не видевшая отца в таком состоянии, держалась от него в паре шагов. – Вы её схватите, можете даже душу вытрясти или об колено сломать, но имена пособников она не выдаст.
– Это почему? – прошипел Долгих.
– Потому что у них такая организация, – поморщилась Агнесса.
– Допрашивать мы умеем. – Прокурор обхватил здоровенный кулак другой ладонью, отчего громко хрустнули фаланги.
– Понимаете, если взять её сейчас, она скажет, что решила пошутить, или что-нибудь в этом роде. Словом, признается только в том, что слепила голову. И всё.
– А ты уверена, что она причастна к чему-то ещё? – осторожно спросила Ева.
– Уверена, – твёрдо сказала Агнесса. И пока Долгих не успел ничего сказать, успокаивающе произнесла: – Не мне же вас учить, как работать. Но надо вырвать корень проблемы, а не срезать вершки, правильно? Лучше накрыть всех разом.
– И как это сделать? – спросила Ева, обхватив себя за плечи.
– Потребуется время, – вздохнула Агнесса. – Надо вычислить остальных, пусть не всех, но хотя бы некоторых.
– Каким образом? – прорычал Долгих.
– Один промах они уже допустили…
– И что, мы будем ждать следующих?
– Не совсем так, – примирительно сказала Агнесса. – Надо кое-что выяснить.
– Что такое? – прищурился Долгих, сделав шаг к Агнессе. – Ты что-то знаешь?
– Догадываюсь, – быстро проговорила Агнесса, пятясь. Ева ухватила отца за рукав. – Я вам всё расскажу. Чуть позже.
– А что там за организация? – встряла Ева.
– Фанаты Возмездия, – выплюнула Агнесса.
– Это они? Не может быть! – прошептала Ева, прикрывая руками рот. Долгих рыкнул, показав крепкие передние зубы.
– Может. – Агнесса закусила губу.
– Так и думал. – Долгих резко ударил кулаком по ладони. – Недобитки. Ладно. Повременим. Пока.
Долгих, как и его коллеги, считал борьбу с остатками «Возмездия ради Справедливости» делом чести. В одном из взрывов погибли его родственники, и он, как и многие другие, готов был испепелить всё, что хоть как-то относилось к этой организации. Теперь прокурор согласился даже пойти на компромисс с Агнессой, обещавшей помочь выявить и вытравить целую ячейку последователей. Однако терпение прокурора имело границы, и они стремительно приближались. Ева маневрировала между отцом, уставшим держать низкую стойку, и подругой, уже почти два месяца замолкающей при каждой просьбе поделиться информацией.
Правдоруб молчал недолго. Уже на следующий день по Гимназии оказались разбросаны новые журналы. Внимание привлекали две статьи. Одна представляла собой рассказ о «секретных планах» Родительского комитета по отмене стипендий в Гимназии. Якобы Комитет и совет попечителей решили, что содержать студентов, не оплачивающих учёбу, слишком накладно.
В частности, Правдоруб писал о «некоторых лицах, полагающих, что покупка натуральных продуктов для школьных кафетериев стоит неоправданно дорого». В статье также приводились мнения академиков и диетологов, рассуждающих о пользе пищевых брикетов, а также явно списанные с рекламных роликов уверения в том, что брикеты не только «содержат все необходимые организму витамины и микроэлементы, но и освобождают время от приготовления пищи из натуральных продуктов, часто несущих больше вреда, чем пользы, да ещё стоят в разы дороже». Каждый брикет представлял собой сбалансированный набор питательных элементов, – рассказывал Правдоруб. А кроме того, многие пищевые фабрики производили на заказ индивидуальные брикеты, которые формировались в соответствии с особенностями конкретных людей. Нужно было только посетить специальную клинику, сдать необходимые анализы и получить свою «карту», по которой на фабрике изготовят брикеты с выбранными вкусами и консистенциями.
– Как удобно, – сказал Хуберт во время завтрака в кафетерии. – Все в выигрыше – попечители сэкономят на натуральной еде, диетологи и фабрики получат клиентов. Здорово.
– А что, это правда? – спросила Валя у Астры, которая задумчиво размешивала в чашке сероватую массу. В последнее время Астра перестала есть даже имитированные продукты, просто заливала бесцветные порошки водой.
– Нет, – после паузы медленно проговорила Астра. – Мама говорит, это ерунда. Престиж Гимназии стоит затрат на натурпродукты.
– Да ладно вам, – сказал Хуберт, на тарелке которого лежал натуральный стейк. – Эта шумиха только привлекает интерес. Я тут видел списки поступающих летом, так там вдвое больше желающих, чем год назад. Некоторые вообще думают, что вся эта движуха выдумана специально.
– Нарочно такого не придумаешь, – заметила Валя.
После завтрака девочки зашли в туалет, и Агнесса попросила Еву передать отцу сообщение.
– Сказать, что информация подтвердилась? И всё? – переспросила Ева.
– Пока всё. – Агнесса бросила внимательный взгляд на закрытую кабинку.
– Ненавижу секреты! – насупилась Ева. – Почему вы мне ничего не рассказываете?
– Это не из-за тебя, – мягко сказала Агнесса. – Просто если сведения случайно попадут не в те руки или уши, всё пойдёт прахом.
– Ладно. – Ева, казалось, не совсем успокоилась. – Как твоё портфолио?
Агнесса, поморщившись, как от боли, помотала головой.
– Да ладно?!
– Уже год. Ни строчки.
Ева, широко раскрыв глаза, смотрела на подругу.
– Я сдала несколько старых рассказов. Отправила в журналы.
– Ну, хоть что-то, – подбадривающее сказала Ева.
– Может, хватит, чтобы меня не отчислили.
– Конечно, хватит. У тебя же всё-таки не «ноль».
– Годовое творческое портфолио стоит всех остальных экзаменов. – Агнесса помолчала. – А что, если я больше не смогу ничего написать? Что, если это навсегда? Что мне делать?
– Ничего, всё образуется. – Ева, коротко кивнув, похлопала подругу по руке.
Уже на следующий день на всех столах Гимназии появились новые выпуски пасквильного журнала. Материал на этот раз был всего один, однако номер был оформлен гораздо ярче, чем обычно – с каждой страницы кричали яркие цвета и громкие фразы. И экземпляров на этот раз было выпущено куда больше, чем раньше.
И вся кампания была направлена против Русаковых. Некоторое время назад, писал Правдоруб, господин Русаков «облагодетельствовал» несколько школ в рабочих посёлках своего автоконцерна новенькими омнибусами. Разумеется, собственного производства. И теперь случилась трагедия в РП-8: один из омнибусов попал в аварию – перевернулся, столкнувшись с фурой, перевозившей запчасти.
В омнибусе находилось сорок детей, восемь из них спасти не удалось, остальные проходили лечение в больнице. Правдоруб в красках описывал случившееся, прикрепив для наглядности несколько бессовестных фотографий с развороченным омнибусом и окровавленными детьми. Вину в аварии автор пасквиля возложил на самого Глеба Русакова. Помимо «на удивление низкого» качества продукции концерна, Русаков обвинялся в неумелом управлении предприятием, чрезмерном самолюбии и жажде власти, как это было связано с аварией, не уточнялось.
«Выдавать отбросы автопроизводства за качественные транспортные средства, да ещё и представлять передачу их детям как заботу и благотворительность, низко и бесчестно», – вещал Правдоруб.
Далее следовал призыв к компетентным органам проверить на пригодность другие машины концерна.
