Текст книги "Скандерия (СИ)"
Автор книги: Алёна Моденская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Простите, что вы сказали? – наконец, сквозь зубы, сведённые сахарной улыбкой, процедила благочестивая дама.
– Что вы в храме, а не в зоопарке, – громко произнесла Ева, глядя женщине в глаза.
Все посетители церкви поняли, что происходило нечто необычное, и теперь, делая вид, что просто осматривают древний храм, бочком приближались к месту, где разворачивалась сцена.
– Я в курсе, – процедила наставница, продолжая удерживать гримасу улыбки и буравя Еву злобным взглядом.
– Не заметно, – с той же интонацией ответила Ева.
Очевидно привыкшая к тому, что девочки из института предпочитали не связываться и скромно опускали глаза, когда их отчитывали, наставница не нашлась, что ответить, и просто сверлила Еву бессмысленным взглядом, всё так же натужно улыбаясь.
Немая сцена могла бы продолжаться и дольше, но вмешалась дежурная.
– Девушка, что вы себе такое позволяете! – заголосила она на весь храм. – Да как вы себя ведёте!
– Сообразно обстоятельствам, – холодно сказала Агнесса, выступая из-за спины подруги. Агнесса всю жизнь боролась со своей мстительностью и теперь проигрывала всухую.
– Да я сейчас… – дежурная никак не могла придумать, что она сделает, и просто хватала ртом воздух.
– Не нужно, не нужно, – сладким голоском проговорила взявшая себя в руки наставница институток. – Всё в порядке. Просто, к великому сожалению, не все знают правила поведения в храме.
– Верно, – вдруг согласилась Ева, вежливо улыбаясь. – Хотя странно, что вы до сих пор не удосужились их изучить. Но у вас ещё есть шанс.
– Да как тебе не стыдно! – взвизгнула одна из институток. – Да ты хоть знаешь, с кем разговариваешь!
– Это тебе должно быть стыдно, мисс шерстяные трусы! – вдруг громко сказала Астра.
По толпе зрителей пробежал шепоток, кто-то захихикал. Девочка-институтка стала пунцовой, вторая начала кричать, дежурная голосила, размахивая руками, проснувшийся мальчик ревел, люди в очереди возмущались задержкой, и вся разноголосица отражалась от стен древнего храма.
Истомин готов был урезонить своих учениц, только вот они просто молча улыбались, рассматривая кричаще-визжащих людей.
– Что здесь происходит? – раздался густой и гулкий, как звон набата, мужской голос. Сквозь толпу двигался высокий грузный священник с пышной длиной бородой.
– Благословите, батюшка, – со сладенькой улыбкой проговорила наставница институток, потупив взор. Все её подопечные, только что кричавшие во всё горло, вмиг замолкли и благонравно склонили головки.
Священник, не глядя, перекрестил наставницу и подал ей руку, в которую она вцепилась чуть ли не с обожанием. Сам батюшка рассматривал группу гимназисток, обёрнутых жуткими платками и фартуками.
– Так что случилось? – спросил священник, грозно нахмурив густые брови. Под таким взглядом хотелось дематериализоваться или хотя бы уменьшиться.
Даже Ева не горела желанием отвечать священнику. Истомин понял, что надо сказать хоть что-то, но его опередила Агнесса.
– Небольшое недоразумение в очереди, отец Леонид, – спокойно произнесла она, глядя на батюшку своим отстранённым взглядом.
– Да, такое случается, – отец Леонид чуть кивнул, узнав Агнессу. И тут же отвернулся. – Что ж, рад, что всё выяснилось.
Священник окинул взглядом толпу, убедился, что все его поняли, и широким шагом отправился куда-то вглубь храма. Следом засеменила дежурная.
На выходе из храма, пока Ева, сквозь зубы цедя ругательства, запихивала казённые юбку и шарф в сундук, Истомина чуть не сбил с ног Тимур. Он влетел в притвор, стал дёргать Тоню за рукав и показывать на выход.
– Что случилось-то? – спросила Валя, которой повезло – она при входе в церковь просто накинула капюшон пальто.
– Идём, идём! – Тимур выбежал из храма, утянув за собой Тоню. Агнесса, ласково погладив сундук, вышла следом.
На улице небольшая толпа собралась у монумента памяти жертв репрессий. Грибницкий, в своём пальто с псевдомеховым воротником и такой же шапке напоминавший кустодиевского Шаляпина, стоял поодаль, опираясь на трость. Когда Истомин подошёл и вопросительно глянул на пожилого профессора, тот намеренно громко пророкотал:
– Наверное, кто-то пошутил.
– Ну и шуточки, – ответила одна из Чистых Сестёр, группкой стоявших у мемориала.
Ближе всех отважилась подойти лишь Агнесса. Посмотрев на огромного чёрного ангела, скорбно склонившего голову и обнимающего крест, она медленно сняла перчатку, встала на цыпочки и тонкой белой рукой погладила щёку статуи. Пару секунд будто перетирала что-то в пальцах, потом повернулась к остальным и раскрыла ладонь, покрытую алой глянцевой жидкостью.
– Он плачет кровью, – прошептал кто-то прямо над ухом Истомина. И Грибницкий, и Истомин, разом дёрнулись и обернулись. Рядом никого не оказалось.
Глава 9
Утром следующего дня Истомин проснулся напрочь разбитым. От мысли о том, что нужно сопровождать студентов по каким-то экскурсиям, хотелось уволиться.
Грибницкий, весь вечер охавший и нывший, что он уже не в том возрасте, чтобы разъезжать со студентами по малым городам, уснул через минуту после того, как лёг. Истомин опасался, что от храпа профессора мебель будет ездить по комнате, но оказалось, что Гриб спал тихо, как младенец.
А вот самому Истомину не спалось. То мешали шаги в коридоре, то скрип пола в комнате этажом выше, то постель казалась неудобной, то вспоминались алые капли на подёрнутой инеем дорожке под мемориалом. Он так и проворочался почти до утра, а когда поднялся, Гриб уже застелил свою кровать.
– Доброе утро, – жизнерадостно прогремел старый профессор, застёгивая пиджак. – Неважно выглядите.
Истомин только вяло кивнул в ответ.
– Знаете что, – проговорил Гриб, сочувственно глядя на младшего коллегу, – у нас половина группы отправляется на раннюю экскурсию по водохранилищу, а у другой пока свободное время. Я думал, вы меня подмените, не по мне, знаете, все эти капсулы и подводные путешествия, но… Тряхну-ка стариной, а? А вы пока выспитесь.
Истомин благодарно кивнул и снова завалился на кровать. Когда Грибницкий закрывал за собой дверь, он уже крепко спал.
Гриб вышел в столовую, где половина группы уже во всю уплетала пухлые сырники и румяные ажурные блинчики с вареньем и сгущёнкой.
– Доброе утро, – прогрохотал Гриб, усаживаясь за стол, где завтракали Ева, Агнесса и Хуберт.
– Доброе, – закивали студенты.
– А разве не Истомин едет с нами? – спросил Хуберт, листая что-то в коммуникаторе.
– Мы решили поменяться, – сказал Грибницкий, расстилая на коленях белую салфетку с голубой каймой.
– Да что такое! – Хуберт швырнул коммуникатор на стол.
– Держите себя в руках. – Гриб выразительно сдвинул брови.
– Я вчера сфоткал ангела в кровище, а сейчас фоток нет.
– Как это? – Ева, тоже погружённая в свой коммуникатор, подняла взгляд.
– Так, – пожал плечами Хуберт.
– Фотки, кровища. Хуберт, вы же интеллигентный человек. – Гриб ножом и вилкой разделывал тонкий полусинтетический блинчик, густо намазанный варёной сгущёнкой.
Через полчаса группа спустилась с высокого берега к водохранилищу, где их уже ждала капсула, похожая на обычный омнибус, только на рельсах. Экскурсанты погрузились внутрь и пристегнулись к креслам. Изнутри капсула была почти полностью прозрачной, отчего казалось, что сиденья парили в воздухе.
– Внимание, экскурсия начинается, – произнёс оператор, сидевший впереди у панели управления.
Капсула мягко покатила по рельсам, потом сделала виток, как на горках в парке развлечений, и рельсы оказались над крышей. Сквозь прозрачный пол открылся панорамный вид на ледяную гладь, заснеженный миниатюрный Растяпинск, ГЭС и шлюзы.
Пока капсула скользила метрах в двадцати над закованным в сверкающий лёд водохранилищем, из динамиков доносилась формальная инструкция по поведению в чрезвычайных ситуациях. Оказалось, что при аварии на дне капсула, заполненная воздухом, просто выплывёт на поверхность. Как она пробьёт ледяную корку, не уточнялось.
– Посмотрите, пожалуйста, вниз, – произнёс уже другой, приятный голос гида. – Прямо под вами расположены здания города Мазыйка, затопленного в пятидесятые годы двадцатого века.
Мало кто слушал историю города, его затопления и появления из-под воды. Все снимали на камеры поднимающиеся изо льда скелеты куполов храма и остов колокольни.
Капсула проехала по дуге, снова перевернулась и плавно вошла в воду, освобождённую ото льда в специально огороженной зоне. Во время погружения студенты, не выпускающие из рук коммуникаторы, тихо заахали. Внутри капсулы темнело, над потолком мерцал полупрозрачный лёд. Рельсы уводили вниз, всё глубже, ко дну водохранилища. Свет внутри капсулы не включался, и постепенно стало совсем темно.
Впереди сквозь толщу воды пробивались слабые лучи.
– Внимание, – произнёс голос из динамиков, – мы въезжаем в город Мазыйку. Вы можете видеть отреставрированные ворота.
По бокам проплыли подсвеченные белые столбики, справа от которых экскурсантам салютовала статуя городового.
Капсула плыла по булыжной мостовой, замедляясь у лавок и магазинчиков с цветными вывесками, проехала мимо губернаторского дома, в советское время превращённого в музей. Подсветка делала воду бирюзовой, а сами здания мерцали, будто явились из призрачного мира.
Церковь и колокольня лишь наполовину оставались под водой, но реставраторы вернули мозаичные дорожки, скамейки и кованые фонари, с чуть качающимися светящимися шарами.
Капсула выплыла из воды и остановилась.
– Вот это да! – Ева снимала всё вокруг – небо, ослепительное солнце, лёд, прозрачную капсулу. Остальные тоже, не отрываясь, смотрели на свои камеры.
Даже Гриб сделал несколько снимков и вышел из капсулы вполне довольным.
– Очень необычно, весьма, весьма, – приговаривал профессор, пока группа на арендованном омнибусе ехала к гостинице.
За обедом студенты вразнобой стали рассказывать тем, кто пропустил экскурсию, о впечатлениях. Ева, никого не стесняясь, снимала себя на летающую камеру и активно жестикулировала. Валя, забыв про обед, достала альбом и быстро наносила пастелью на листы контуры зданий затопленного города.
– Я напишу пьесу, – с набитым ртом говорил Арнольд кивавшему Тимуру, – а декорации будут как затопленный город.
Агнесса вяло ковыряла вилкой порцию натуральных вареников с вишней, а потом резко поднялась, так что стул отъехал, дробно простучав по полу. Взяв со спинки пальто, прошла между столами к выходу из столовой.
Ева, убрав коммуникатор, тоже поднялась, провожаемая недоумёнными взглядами. Накинув шубку из рыжего искусственного меха, вышла во двор гостиницы. Агнесса в расстёгнутом коротком чёрном пальто, узких тёмных джинсах и ботинках тонкой тенью вырисовывалась на фоне светлого забора.
– Что, никак? – сочувственно спросила Ева.
Агнесса покачала головой. Недавно она рассказала подруге, что не могла выдавить ни строчки уже больше полугода. И даже экскурсия в подводный город, которая всех так впечатлила, не помогла. Ни искорки, ни вибрации, ни одной идеи так и не мелькнуло.
– Кризисы у всех бывают, – сказала Ева, запахивая шубку.
– Знаешь, что я думаю? – Агнесса вдруг стала говорить быстро, почти сбивчиво. – Это кто-то рядом. Как будто тот, кого мы хорошо знаем. Совсем близко. Мы его видим каждый день, может, даже общаемся, ходим на занятия, едим вместе в кафе.
– Кто – он? – непонимающе спросила Ева.
– Диверсант. Правдоруб, как он теперь себя называет. Как взгляд в спину. Постоянно. Это атака, понимаешь? Самая настоящая. И он ещё себя проявит. Будут ещё жертвы.
– Жертвы? – перепросила Ева, недоверчиво улыбнувшись. – По-моему, этот Правдоруб – просто психопат. Идиотов полно, и постоянно становится ещё больше.
– Это уже не игры, всё серьёзно. – Агнесса сосредоточенно смотрела на свою правую ладонь, пересечённую тремя тонкими шрамами.
– И что ему, по-твоему, надо?
– А ничего. Заставить людей страдать. Наверное, так они самоутверждаются, повышают свою значимость. В собственных глазах. – Агнесса сжала кулак. – А вам что нужно?!
Ева, обернувшись, увидела Истомина. От выкрика Агнессы он, похоже, вздрогнул.
– Сбор на следующую экскурсию, – сухо произнёс Истомин и вернулся к гостинице.
– Я не пойду, – сказала Агнесса, когда Истомин скрылся за дверью.
– Да ладно тебе. Неужели из-за него? – Ева кивнула куда-то за спину.
– Нет. Просто настроения нет.
– Да брось. Настроение надо создавать. – Ева обняла Агнессу за плечи и повела к микромнибусу, остановившемуся рядом с резными воротами.
– Мы едем в краеведческий музей, – сказала Астра, показывая путеводитель. – Усадьба Радилова, так здесь написано. А почему вашей усадьбы в списке нет?
– Хороший вопрос. Понятия не имею. – Агнесса скрестила руки на груди и смотрела в сторону.
– Ты вроде говорила, там музей. – Лиза, несмотря на холод, щеголяла в тонких колготках и коротенькой юбочке, как и Ева.
– Не совсем так. Там, действительно, хотели сделать музей, но… – Агнесса глубоко вздохнула. – Дом находится в лесу, довольно далеко отсюда. В общем, дело не пошло.
– И что там сейчас? – спросил Хуберт, только что натянувший расписные валенки, которые купил в сувенирном магазинчике.
– Ничего. Дом просто законсервирован. А вокруг – заповедник. Плюс зона отчуждения рядом.
– Там никто не живёт? – спросила подошедшая Валя, как обычно, вооружённая планшетом и карандашами для набросков.
– Я читал, там живут привидения, – с энтузиазмом произнёс Хуберт. – О, а давайте лучше махнём туда?
– А что, мне нравится, – подхватила Ева.
– Поддерживаем, – сказал Тимур, обхватывая Тоню за плечи.
– Я в деле, – поднял руку в вязаной варежке Арнольд Степной.
– Я бы тоже поехала, – подала голос Валя.
– А я нет. – Агнесса развернулась и ушла в гостиницу.
– Нет, я тоже не поеду, – покачала головой Астра, теребя перламутровую пуговку на белоснежном узком пальто.
– А сопровождение? – спросила Лиза, приплясывая на морозе.
– Нет-нет-нет, и не уговаривайте, – замахал руками Грибницкий, как только Хуберт открыл рот. – Хватит с меня одного мёртвого города.
– Вы с нами? – обратился к Истомину Арнольд.
– Чем вас не устраивают согласованные маршруты? – спросил Истомин, который вообще не горел желанием куда-то ехать, особенно в какие-то отдалённые места, связанные с Агнессой Русаковой.
– Какой вы скучный, – скривилась Ева, надевая розовые наушники из искусственного меха.
– У меня почти такие же, – улыбнулась Лиза и указала на свои пушистые наушники салатового цвета.
– Группам без сопровождения ездить нельзя, – прогромыхал Грибницкий.
– Отлично, едем! – Арнольд первым забрался в микромнибус.
Истомин, мысленно застонав, полез следом. Пока остальные рассаживались, Арнольд и Хуберт меняли маршрут на панели управления.
– Почему водителя нет? – спросил Истомин, пропуская в салон Лизу.
– Так интереснее, – пожал плечами Хуберт.
– Маршрут построен, – произнёс металлический голос из динамиков.
– Готово! Поехали! – Хуберт плюхнулся на свободное кресло.
Микромнибус провёз группу по припорошённому снегом Растяпинску и выехал за пределы городка. Мимо проплывал густой лес, покачивающий оголёнными ветвями деревьев. Солнце двигалось к закату, и лес потихоньку погружался во тьму, лишь позолоченные верхушки слабо колыхались на фоне ярко-голубого неба.
После поворота налево включились динамики.
– Внимание, прослушайте важное сообщение, – сказал приятный мужской голос. – Вы въезжаете на территорию Чернореченского заповедника. Данная территория охраняется законом об особом статусе природоохранных зон и объектов культурного наследия. В свя-ччшшшш, – дальше последовало шипение и шкворчание. – Территория заповедника граничит с ч-шшш, – после ещё пары минут прерывистых помех голос произнёс: – …тственности не несёт. Будьте осторожны.
– Интересно, мы успеем вернуться до темноты? – задумчиво произнесла Тоня, выглядывая в окно.
– Хорошо бы, – зевнула Ева.
Истомин хотел вернуться сейчас же. Внутри как будто медленно завязывался тугой узел. В прошлый раз, когда он приезжал в Растяпинск, и речи не шло о посещении какой-то старой усадьбы с привидениями, о ней даже никто не упоминал.
Микромнибус остановился.
– Приехали! – Хуберт поднялся и первым вышел в открывшуюся дверь.
– Посмотрите, как классно, – восхищённо произнесла Тоня, оказавшись на улице. – Никаких эстакад, массивов, высоток. Чистый воздух! – Она шумно вдохнула и выдохнула облако морозного пара.
Остальные высыпали наружу, и микромнибус, закрыв двери, плавно укатил.
– Ой, давайте только поскорей, – проговорила Ева, дыханием согревая ладони.
– Поскорей что? Мы вообще где? – Лиза беспокойно осматривалась.
Действительно, в обе стороны убегала пустая дорога, по обочинам возвышались деревья. Никакой усадьбы видно не было.
– Правда, а где мы? – спросил Тимур. – И где… А куда мы, собственно, направлялись? Вы что вбили в маршрут?
– Я вбивал «усадьба Русаковых», – сказал Хуберт, натягивая ушанку.
– И где она? – Ева начала приплясывать от холода.
– Агнесса говорила, что дом в лесу, – подала голос Валя.
– Так давайте у неё и спросим, куда нам дальше идти. – Лиза зубами стянула перчатку и достала коммуникатор. – Странно, связи нет.
– И у меня нет, – проговорила Тоня, поднимая вверх руку с коммуникатором.
Остальные тоже достали свои коммуникаторы, но связь отсутствовала полностью.
– Что теперь? – спросила Тоня, поближе придвигаясь к Тимуру.
– Пойдём… э-э… туда. – Хуберт указал направление.
– Почему не туда? – спросила Валя, кивая в другую сторону.
– Потому что мы оттуда приехали.
– Но логичнее будет вернуться.
– Может, до усадьбы теперь ближе. – Хуберт зашагал вперёд по дороге, остальные поплелись следом.
Истомин шёл последним. Он впервые оказался в подобном месте – ни машин, ни людей, только небо и лес. Даже связи нет. Вокруг такая тишина, что уши закладывало.
Впереди показалось ограждение. На невысоком оранжевом заборе, перегородившем дорогу, висела табличка с надписью «Ремонт». За ограждением распростёрлась глубокая яма метра четыре в длину.
– Вот почему он нас высадил, – пробормотал Хуберт. – Придётся обходить.
– Может, лучше вернёмся? – хнычущим голосом спросила Ева.
Хуберт раздражённо махнул рукой и свернул на обочину. С треском ломая прутья, он пробрался сквозь невысокий куст. Следом пролез Арнольд, затем остальные.
– Мальчики, вам же говорили про закон! Нельзя ломать деревья! – Тоня осталась на обочине дороги вместе с Истоминым.
– А что нам делать? – донеслось из-за куста.
Стараясь не трогать ветви, Тоня, подобрав длинный подол в складках над расписными валенками, тоже прошла за куст, Истомин, которому хотелось просто замереть на месте, последовал за ней. В лесу оказалось куда темнее, чем на открытой дороге. Заходящее солнце отражалось лишь от самых верхушек деревьев, внизу лежала стремительно сгущающаяся зимняя тень. Под ногами хрустели примороженные опавшие листья.
– Наверное, пора поворачивать на дорогу, – сказала Лиза, засунув ладони под мышки и глядя под ноги.
– У меня колготки сейчас примёрзнут, – проговорила Ева, пряча руки в рукава.
– Ничего, мы их ломиком потом отколупаем. – Тимур замотал лицо шарфом, так что остались видны только глаза с заиндевевшими ресницами.
Хуберт, шедший впереди, повернул направо. Но деревья так и тянулись сплошной беспросветной стеной.
– И где дорога? – раздражённо произнёс Арнольд. Его бритая голова, видимо, сильно замёрзла, косички, болтающиеся на затылке, постукивали друг о друга, как сосульки.
– Мы, что заблудились? – испуганно спросила Тоня. Её длинные косы покрылись инеем.
– Да не может быть! – Хуберт пошёл быстрее, но дорога так и не показывалась.
Минут через десять быстрого шага Хуберт остановился. Остальные, стараясь держаться поближе друг к дружке, собрались вокруг него.
– Что будем делать? – хрипло спросила Лиза.
– К-кто-нибудь з-знает, как выжить в-в лес-су? – Валя начинала заикаться, то ли от страха, то ли холода.
Все обернулись на Истомина.
– Связи всё ещё нет? – Ничего лучше в голову не приходило.
Все отрицательно покачали головами.
– Там запад, – махнул рукой Истомин, подняв голову. Верхушки деревьев подсвечивались лишь с одной стороны. – Значит, там север.
– И чем нам это поможет? – спросил Тимур, беря под руку Тоню.
– Можно примерно вычислить направление, откуда мы приехали, – догадалась Ева и указала: – Оттуда.
– И что дальше? – резко спросила Тоня.
– Откуда я знаю, – огрызнулась Ева.
Краем глаза Истомин заметил, как в кустах что-то мелькнуло. Светлый ушастый комок проскакал между тонкими стволами и исчез в чаще.
– Эй, там тропинка! – Тимур тоже заметил кролика и пошёл следом.
Тропка, припорошенная снегом и засыпанная вялыми листьями, петляла, огибая деревья. Спустя примерно полчаса впереди показался просвет. Тимур пошёл быстрее, потом побежал, но у самой кромки кустов остановился. Рядом встал Арнольд.
Из-за его спины Истомин снова увидел мелькнувшего кролика. Зверёк проскакал между вбитыми в песчаную площадку резными столбами, верхние части которых соединялись провисающими верёвками. На этих верёвках чёрными каплями покачивались огромные вороны.
– Живности здесь, – пробормотал Хуберт, осматривая площадку.
– Может, не пойдём туда? – Арнольд глянул на остальных через плечо. – Помните про язычников?
– Несс сказала, что они нормальные, – проговорила Ева, вытягивая шею.
– Если они такие же нормальные, как она сама, с ними лучше не встречаться, – резко сказала Валя.
– Да ладно ва-а-а-а! – Лиза, вскрикнув, упала. Визжа и хватаясь за землю, она поехала пятой точкой в густые кусты, будто что-то тянуло её за ноги.
Ева отреагировала первой. Она бросилась к Лизе, почти упав на живот, и поймала подругу, уже наполовину скрывшуюся в кустах, за руку. Еву перехватил Хуберт, Тоня, сев на колени, вцепилась в Лизин рукав. Тоню поймал за пояс Истомин. Лиза, вопя, извивалась, остальные, пытаясь удержать её и друг друга, упирались ногами, но сил всё равно не хватало. Медленно вся группа ехала к густым кустам.
Валя взвизгнула и захрипела. Конец её длинного вязаного шарфа скрылся в колючих зарослях. Беззвучно открывая рот, она вцепилась в шею, которую всё туже затягивала петля.
Раздался резкий хлопок, Лиза обмякла, остальные повалились друг на друга. Валю тоже отпустило, она упала на колени, по-рыбьи раскрывая рот. Арнольд быстро размотал её шарф.
Истомин рывком поставил на ноги Тоню, которую держал за пояс, и добрался до Лизы. Она уже не кричала. Беззвучно открыв рот, перевернулась на спину и раскинула руки, надрывно дыша.
Осторожно подняв под лопатки, Истомин вытянул её из куста. Ева вскрикнула, Тоня прикрыла рот рукой. Валя подползла к ним на четвереньках и беззвучно охнула. Ноги Лизы оказались покрыты глубокими длинными ранами. Сапоги исчезли, колготки болтались окровавленными ошмётками. Истомин лихорадочно искал что-нибудь, чем можно было бы перевязать кровоточащие порезы Лизы, когда прозвучало имя, которое он терпеть не мог.
– Агнесса? – удивлённо произнёс голос Евы.
Обернувшись, Истомин увидел Агнессу всего в паре метров от них. В чёрном брючном костюме с высокими ботинками и кепкой с коротким козырьком, как у военных, она стояла, закинув за плечо винтовку.
– Что? – переспросила Агнесса, правда, не своим голосом.
– Ты здесь? – Ева бросилась к ней, но та отступила на шаг.
– Вы кто такие? – резко спросила девушка в форме.
Несмотря на бурление внутри, Истомин почти сразу понял, что перед ними стояла не Агнесса Русакова, а её не очень точная копия.
– А вы кто? – спросил Истомин, поднявшись и немного оттеснив Еву за спину.
– Иоанна Русакова, смотритель заповедника. – Иоанна была, пожалуй, сантиметра на полтора ниже Агнессы. И волосы короткие, а не заплетённые в замысловатые косы. Голос более глубокий. Вот и все отличия. А в остальном – такая же субтильная, черноглазая и безброво-белая.
Рассмотрев девушку поближе, Истомин увидел имя, вышитое на клапане правого нагрудного кармана кителя. А с другой стороны крепилась алая ленточка, завязанная в бант. На фуражке, прикрывающей короткую, почти мальчишескую, стрижку, краснела звёздочка.
– Туристы, – проговорил Истомин, проглатывая ком. – Заблудились.
– Ясно. – Смотрительница обернулась и прищёлкнула языком. Огромный рыжий кот вперевалочку обошёл группу и направился прочь от площадки. – Идите за ним.
Истомин поднял постанывающую Лизу на руки и вместе с остальными пошёл следом за котом. Хуберт тёр раскрасневшиеся от холода уши, свою шапку он где-то потерял. Ева еле ковыляла, её колготки пошли дырами и стрелами, исцарапанные колени кровоточили. Тоня с трудом переставляла ноги и чуть не плакала, уцепившись за локоть Тимура.
– Вы родственница Агнессы Русаковой? – хрипло спросила притормозившая Валя. Она, несмотря на мороз, расстегнула бесформенный пуховик, а шарф несла в руке, так что его концы подметали землю.
– Агнесса? А, писательница. Да, дальняя родственница.
– А что это было? – обернувшись, спросила Ева. – Что тащило Лизу?
– Кто знает, – пожала плечами Русакова. Она всё время осматривалась, прищурив чёрные глаза.
– В смысле? – обернулся Хуберт.
– Заповедник граничит с Чернореченской зоной отчуждения. Эти твари оттуда.
Истомин шагал чуть впереди Русаковой, замыкавшей шествие. Вдруг она обернулась и прямо на ходу прикладом огрела что-то у себя за спиной. Послышался хруст и удаляющиеся шаги.
Метрах в десяти справа несколько человек в чёрной форме сгрудились вокруг чего-то, лежащего на земле.
– Это егеря, – пояснила Русакова, кивнув высокому темноволосому мужчине, стоявшему между деревьями. Ещё двое, один совсем молоденький, другой постарше, с густыми усами-щёткой, сидели на корточках, опираясь на винтовки. – Это ваш транспорт?
Действительно, через просвет виднелся микромнибус. С радостными криками студенты, не обращая внимания на поломанные ими ветви кустов, пробежали мимо кота, оставшегося сидеть на обочине, и ввалились в открытую дверь. Истомин, всё ещё несший Лизу и почти полностью потерявший чувствительность в руках, обернулся у самого входа в микромнибус. Кот и Иоанна Русакова растворились в чаще.
Когда группа вернулась в гостиницу, совсем стемнело. При свете фонаря ребята вошли в отель, Истомин снова нёс Лизу на руках. Хотя она немного пришла в себя, идти всё равно не могла, раны на ногах продолжали кровоточить.
В небольшой гостиной у горящего камина сидели Агнесса в неизменно чёрном, Астра в светло-сером спортивном костюме и профессор Грибницкий.
– Ой, привет, – улыбнулась Астра, когда первые ребята вошли внутрь. – Как вы…
Ева, на ходу скинув сапоги и шубку, не обращая внимания на ссадины, упала на колени перед камином и протянула красные негнущиеся пальцы к огню. Истомин положил Лизу на свободный диван. Хуберт, стащив куртку и шарф, сел на подлокотник и уставился в камин. Остальные, сбрасывая одежду прямо на пол, заполнили холл.
– Что случилось? – спросила Астра, округлившимися глазами глядя на Лизу.
– Что случилось?! – хрипло выкрикнула Валя и нависла над Агнессой, тряся рукой с шарфом. – Что случилось?! Нельзя было сразу сказать?!
– Что сказать? – ошарашено спросила Агнесса.
– Что там чудовища!
– Чудовища? – растерянно переспросила Агнесса. – А, из Черноречья? Так об этом информационная служба всем рассказывает. При въезде.
– Я вызвал медиков, – сказал Арнольд, кивая на Лизу.
– Как будто в твоей книжке побывали. – Хуберт, слабо улыбнувшись, взъерошил себе волосы.
– Да, мы там твою родственницу встретили. – Тоня, тоже гревшая руки у камина, обернулась к Агнессе.
– Какую мою родственницу?
– Как её? – Тоня, морща лоб, вопросительно осматривала ребят.
– Иоанна Русакова. – Истомин устало провёл рукой по лицу. Увольнение сияло ярким светом. Как маяк.
– Вы, что, серьёзно? – Агнесса криво улыбнулась.
– А что? – Тоня снова обернулась.
– Нет у меня такой родственницы.
– А вот это кто? – Хуберт поднял с пола открытку из сувенирного набора, который Грибницкий как раз показывал Астре, когда вернулись остальные. В суматохе открытки разлетелись по полу, пока старый профессор бегал за аптечкой для Лизы.
С чёрно-белой карточки угольными глазами смотрело бледное скуластое лицо. Снежно-белые короткие волосы, бантик в петлице. Почти Агнесса.
– Это Варя Гранитова, – подал голос Грибницкий, вместе с Астрой обрабатывающий раны Лизы антисептиком. – Спорная личность. Комиссарша, заправляла здесь в Революцию.
– Но это же была она. – Арнольд взглянул на карточку и вопросительно посмотрел на Истомина.
– Правда, она, – подключилась Валя, тоже заглядывая на открытку через плечо Арнольда. Тимур, посмотрев на фото, закивал.
– Ничего не понимаю, – пробурчал Грибницкий.
– Иоанна Русакова и Варя Гранитова – это одно и то же лицо. Действительно, моя дальняя родственница. Только вряд ли вы могли её встретить.
– Это почему? – спросила Ева, грея у камина спину, пока Астра мазала её колени зелёнкой.
– Она родилась в тысяча девятисотом.
– Почти двести лет назад, – наморщил лоб Арнольд. – Как это возможно-то? Ты нас разыгрываешь?
– Делать мне больше нечего. – Агнесса забрала у Хуберта карточку и собрала остальные, рассыпавшиеся по полу.
