Текст книги "Сфера времени (СИ)"

Автор книги: Алёна Ершова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Церковь полная народа, стоять негде, дышать нечем. Однако путь от церковных дверей до аналоя свободен. На каменном полу расстелена красная ткань. В руках у венчающихся тяжелые свечи в серебряных обкладках. Молитвы, пение, клятвы, запах ладана и воска, венцы, шествие вокруг аналоя, снова молитвы, снова хор. Всё это длилось и длилось, и когда Ефросинья поняла, что еще немного, и упадет в обморок от нехватки воздуха и усталости, звуков и запахов, венцы наконец сняли и таинство закончилось. Их поздравили, вывели из церкви, обсыпали семенами хмеля и льна, а после посадили в повозку и повезли в Муром. Шумная, веселая толпа под песни скоморохов и гудочный шум следовала за ними.

– До города двенадцать верст, отдохни, – тихо сказал Давид, позволяя опереться на себя. И Фрося порадовалась передышке.

Въезд в город она проспала. Хорошо, что еще плотная фата скрывала её лицо. Давид взял супругу за руку и помог спуститься с повозки. Вместе они вошли в княжеский дом, прошли в богато убранную гридницу, сели за уставленный яствами стол. А потом началась вторая часть кошмара. Гости ели, пили, кричали здравицы, снова пили. Голоса, песни, танцы, плач, смех. Какофония звуков и запахов. А они с новоиспеченным мужем сидели, как два китайских божка, на одной подушке и только головами кивали. Ни еды, ни питья им было не положено. Уставшая, голодная, Ефросинья молила об одном, чтоб это безобразие скорее закончилось. Солнце село. Хотелось содрать ненавистную фату, снять тяжеленные и совершенно не нужные украшения, вымыться, поесть и спать. Понимание, что вторую такую свадьбу она не переживёт, пришло в тот момент, когда ей на голову водрузили огромный пирог, а Давид шепнул: «Не урони». И на стол перед новобрачными поставили курицу. В тот же миг к новобрачным подскочил Юрий и успел первым ухватить блюдо со словами:

– Благословите молодых в опочивальню.

Нетрезвое «Бог благословит!» вперемешку со скабрезными шутками и дельными советами полетело со всех сторон. Давид встал со своего места, взял Ефросинью за руку и повел из гридницы. Та старалась не дышать. На голове опасно кренился на бок пирог. За ними поспешили гости, но сотник развернулся, глянул так, что даже у самых ретивых отбилось желание следовать за новобрачными. Кто-то даже протрезвел, о чем расстроенно сообщил остальным. Гости принялись утешать беднягу да наливать в чарку у кого, что было.

– Через час о нашем здравии справитесь, а пока гуляйте, гости дорогие! – прогремел Давид, поклонился старшему брату, княгине и вышел вон. На лестнице он снял чуть не упавший пирог, взял жену на руки и понёс в сенник.

– Так безопасней, а то в этой сбруе да на лестнице расшибешься.

В комнате зажигала свечи холопка. Юра торжественно водружал на стол курицу.

– Идите, дальше мы сами, – Давид вручил девушке резану[2] и выставил вон.

Юра слегка осоловело улыбнулся и достал саблю.

– Я за дверью посторожу, чтоб злой дух не пробрался.

Давид похлопал брата по плечу. Закрыл дверь. Щелкнул засовом.

Фрося замерла посреди комнаты, от усталости её слегка покачивало. Муж подошел и аккуратно снял фату.

– Фух, слава Богу – ты!

Ефросинья насмешливо подняла бровь.

– Были варианты?

– Да. Я, конечно, охрану выставил, но всё же… – он на какое-то время замолчал, потом продолжил:

– А без косы ты даже краше. Давай раздеться помогу. Я приказал бадью горячей воды натаскать, можешь помыться, если потом обещаешь меня этой водой не поить.

– Фу! – не выдержала Фрося, – ну что за мерзкий обычай! Максимум на что можешь рассчитывать, так это на то, что я тебе спинку потру. И вообще. Не мне ли положено сапоги с тебя снимать и всё такое?

Давид погладил коротко подстриженную бороду.

– А это не будет помыканием?

Фрося хитро улыбнулась и подошла ближе.

– Ну, если начать не с сапог, а например, со свиты, никуда не торопиться и медленно опускаться вниз, расстёгивая каждую пуговицу, то точно не будет.

Давид прикрыл глаза и наконец поцеловал свою жену. Тепло разлилось по уставшему телу. Он мечтал об этой ночи, и он опасался этой ночи. Не знал, как поведет себя эта странная, непонятная женщина, как отреагирует. Ожидал всего: от слёз до колких замечаний.

Накануне специально распорядился о бадье с горячей водой, зная, что Фрося все время ложилась спать, лишь вымывшись. Запасся терпением и спокойствием. Уговаривал себя, что сладит. Но чего он совершенно не ожидал, так это совместного купания в этой самой бадье с использованием пахнущего хвоей «мыла» и «губки средиземноморской», невесть как оказавшихся здесь. О да, и спинку ему потёрли! А после он тоже потёр игладкую спину, и тонкую шею, и нежную грудь. И вода из бадьи шумно выплескивалась на пол, и свечи бросали рваные тени на стены, и аромат скошенного луга лился в окно.

Довольные, распаренные, в чистых рубахах, молодожены сидели за столом, ели курицу с пирогом и запивали вином.

– За подарок спасибо тебе, – вдруг сказал Давид. – Не ожидал. Отец Никон поведал, что ты сама сделала.

Ефросинья кивнула, ей было приятно, что вещь понравилась.

– Пожалуйста. Рада, что угодила.

– Откуда про жизнь князя Глеба знаешь?

– Оттуда же, откуда и про Вильгельма. Из книжек.

– И что, в твоих книгах про всех есть?

– Нет, но про многих, – пожала Фрося плечами.

Давид собрался ещё что-то спросить, но вдруг в дверь с грохотом постучали:

– Молодые здоровы? – спросили гости.

– Здоровы! – ответил сотник громко и уже намного тише добавил: – Дайте поесть спокойно.

Фрося прыснула.

Позже они всё же добрались до кровати. Сломалась под князем ветка рябины, смялась под тяжестью тел перина, захрустели снопы пшеничные. Правда, заснули молодые ранее, чем головы их коснулась подушки. Уж очень сильно притомились за свадебный день.

–

[1] «А мы просо сеяли…» – одна из древнейших хороводовых народных песен-игр, исполняемых летом, для обеспечения обильного урожая и удачного замужества. Рассказывает про т. н. «умыкание девицы».

[2] Резана – денежная единица в др. Руси, в XII веке считалась равной? куны или примерно 1.48 гр. серебра

Futurum VI

Избирательная система XX–XXI века – это концентрат тысячелетней глупости одних и алчности других, результатом которой стал так называемый «парадокс власти», при котором лица, достигшие вершины правления, не желали оставлять свои полномочия, какой бы государственный строй не провозглашался. При этом усугубляющийся застой власти неминуемо приводил к спаду во всех государственных сферах. Данная проблема стала последним практическим вопросом, поставленным перед Золотой сотней первого созыва…

…Срок созыва Золотой сотни, равный 5 годам, равно как и невозможность повторного избрания, минимизирует основные проблемы государственности. Тестовая система деления граждан на категории так же позволяет отсеять заведомо неспособных к управлению членов общества.

Выдержка из РФНПЖ «Вестник экономики, права и социологии» – Рязань 06/2197

Если вы считаете, что работа чиновника – это перекладывание бумажек с одной части стола на другую, то вам следует заглянуть в кабинет министра социального взаимодействия. На его рабочем столе вы не обнаружите ни единого, даже самого мало-мальски завалявшегося документа. Но самое интересное, что и министра вы в кабинете тоже не обнаружите. Хотя рабочий день уже час как начался. Зато оба его секретаря – братья Като – на месте. Мягкие сенсоры клавиатур вибрируют под пальцами помощников. Лица сосредоточены, разговоры не ведутся.

Ровно в 9.00 слышится гул телепортационной кабины, и из неё выходит министр. Высокий, крепкий, словно сотканный из жил. Облаченный в подчеркнуто мужской костюм, словно в броню. Светлые волосы подстрижены кричаще-коротко, а на нереально красивом, почти женственном лице холодный, словно сталь рапиры, взгляд ярко-голубых глаз. Взглянув на него лишь раз, вы без труда определите: генноизмененный. Долгоживущий. Один из тех счастливчиков, которым с рождения даровано всё и чуточку больше. Однако если вы будете хоть немного более наблюдательны, то тут же зададитесь вопросом: отчего у этого любимца судьбы настолько тяжелый взгляд и почему рядом с ним вы, скорее всего, почувствуете себя неуютно? Хотя, с другой стороны, вряд ли бы система отобрала в Золотую сотню кандидата, не обладавшего не только умом, но и стальным стержнем вместо позвоночника.

– Доброе утро, сударь, – синхронно поздоровались секретари. – Как прошла внеплановая проверка?

Коренёв хищно усмехнулся. Ярко-голубые глаза блеснули.

– Замечательно, как всякая внеплановая проверка. Жду вас у себя на пятнадцатиминутный брифинг. Я дам информацию, которую необходимо донести до прессы, с Рона – план-график на сегодня, с Роя – анализ правок в законопроект.

Секретари переглянулись и синхронно кивнули.

Если бы не прямой государственный запрет на антропоморфные машины, то можно было бы предположить, что на министра работают два идентичных андроида. В реальности же все было гораздо проще и интересней. Братья-близнецы Като являлись потомками японского промышленника, иммигрировавшего в начале века в Россию. Эмигрант без труда обосновался в обновленной стране и за двадцать лет с нуля создал завод по производству биокуполов. От рассеивающего излишний ультрафиолет над земными городами до сохраняющего атмосферу в колониях. Эвелин сам там отработал целый созыв физиком и по праву гордился этим периодом своей жизни.

Несмотря на богатых и влиятельных родителей, братья Като начинали с самых низов. Имея отличное образование, они получили пятую категорию и работали в куполоремонтной бригаде. Потом, защитив физико-биологические специальности, ещё пятилетку пахали лаборантами. Там и познакомились с ненормальным блондином, который на вполне нейтральный флирт пообещал устроить несчастный случай с летальным исходом. Сказано это было настолько буднично, что парни прониклись и решили не проверять. Благо ума отличать фальшивое от настоящего хватало. После даже подружились, но через созыв коллега запатентовал собственное изобретение. После вложил деньги и патент в два совершенно диких предприятия, и что самое удивительное – не прогадал.

Через несколько лет их пути снова сошлись. Старшие члены семьи Като дали братьям добро на управленческую деятельность. К этому же моменту Коренёв получил свою золотую звездочку и занял пост министра. Среди предложенных Исом помощников он выбрал пару максимально подходящих ему по показателям и с огромным изумлением обнаружил у себя в приёмной за секретарскими столами два знакомых и абсолютно одинаковых лица.

– Значит так: информация для прессы и заявлений внекастовым, – Коренёв с тонкой фарфоровой кружкой в длинных пальцах расположился на удобном кожаном диванчике. Помощники сидели в креслах напротив. Это были свои люди, и министр мог себе позволить пятнадцать минут неформальной обстановки. – Дом Дожития для граждан пятой и шестой категорий не отвечает санитарным, гигиеническим и техническим нормам. Персонал не соблюдает трудовой распорядок. Я прибыл на место в 7.30. Беспрепятственно прошел. У меня никто не спросил идентификационных данных, никто не предоставил одноразовую биоразлагающуюся одежду. Позже выяснилось, что она есть, но спрятана на складе, чип от склада у хозработника, который в отпуске.

– Каменный век какой то, – пробубнил Рон.

Эвелин кивнул, он сам поражался, как в эпоху всеобщей глобализации, компьютеризации и технической интеграции во все сферы человеческой жизни еще существуют подобные проблемы. Почему на входе не поставить рамку, которая считывает нужные данные с посетителя, и, если пришедший правомочен, тут же не выдаст ему все необходимые вещи и рекомендации? Какой чип у завхоза во имя Неба?!

– Вот именно. Сделай так, чтобы этим Домом заинтересовались газеты, выступающие за права низших каст. Раздуй огонь и поддерживай его. Мне надо знать: это ошибка управления или намеренный саботаж. И еще пусти слух, что пойдет волна точечных проверок в социальных домах. Пусть немного порядок у себя наведут. Ладно, далее: к 8 часам пришли представители административного аппарата. Начали показывать, как у них всё хорошо. Тем не менее, я запустил код финансового мониторинга. Результаты у тебя, Рон, на почте. К обеду чтоб был анализ. Промежуточными данными меня не отвлекай, сам знаешь: если что-то не понравилось – желтый маркер и Ису на проверку.

– Я еще личные счета работников проверю, – сделал пометку Рон.

Коренёв кивнул. В общем и целом, нарушения не самые страшные, но это капля в море, основная цель – чтобы каждый знал, что в любое время, неважно, в Казани ли будет учреждение или в Нерюнгри, оно может быть подвергнуто внеплановой министерской проверке.

– Так, Рон, что у меня по расписанию на сегодня? – поинтересовался министр.

Сотрудник, не открывая смарт-листа, отчитался:

– Встреча с управляющими ВУЗов, назначенная сегодня на 7.30, перенесена была на понедельник. В 9.30 у вас обсуждение поправок в закон о генноизмененных, в 11.00 заседание совместно с министром нижних каст, министром труда и министром экологии о состоянии заводов по переработке и утилизации мусора, по вопросу разработки мер по защите мусорщиков от патогенной среды. В 13.10 обед с посольством Индии по вопросу приобретения технологии социальных автоматов. Они решили установить такие на своих заводах.

– Я один с ним обедать буду?

– Нет, еще министр финансов и внешних связей.

Коренёв кивнул.

– Дальше, в 14.00, собрание совета по вопросу Сахалинского сепаратуса.

Эвелин скривился.

– Я там зачем нужен?

– Мирная коалиция считает, что необходимо возобновить поставки гуманитарного груза населению.

– Нет, – жестко обрезал министр, – уже четыре года, как организован коридор для желающих покинуть остров. Все, кто хотел уехать, уехали. Остальные – не моя забота. Люди сделали свой выбор, пусть несут за него ответственность, мы же его принимаем и уважаем. Кажется, так звучит принцип толерантности. А кормить и одевать анархистов, официально отделившихся от государства более полувека назад, нужды не вижу.

– Ряд крупных государственных корпораций заинтересован в этом, – отметил помощник.

– Вот пусть и финансируют, а не государственный бюджет.

Помощник продолжил:

– Тем не менее, чтобы наложить свое вето, вам необходимо присутствовать.

– Ладно, я с этими лангольерами до 15.45, потом у меня личная встреча. Остальное в штатном режиме?

– Не совсем. В сети появились обсуждения эвтаназии как естественного права человека. Активисты предлагают пересмотреть закон и не ограничивать получение разрешения на смерть по болезни или семидесятилетним порогом. Более того, предлагается не ограничиваться медикаментозной эвтаназией, а например, прибегать к услугам помощников.

Коренёв поставил кружку из-под кофе на столик и впился в секретаря колючим взглядом.

– Их слоган «Право на уход дано рождением», – закончил, тем не менее, Рон.

– Какие страты задействованы?

– С шестой по четвертую. И еще вторая, – отчитался помощник.

Эвелин сцепил длинные пальцы под подбородком и задумался. Всё как всегда. Пятая и шестая страты легко вовлекаются в любые общественные инициативы. Не анализируя и не задумываясь над причинно-следственными связями. Лишь бы было громко, модно, ярко. Лишь бы об этом крутили ролики в сети и вещали из всех наушников. Четвертая каста всегда эмоционально и финансово вовлечена. Им не важно, на чем держать свою популярность и доход, они, как стервятники, слетаются на любой хайп. Вторая – думающие диссиденты. Они любят быть в оппозиции, показывать свою осведомленность, начитанность, прогрессивность. Не все и не всегда, но среднестатистические 15 % от них стандартно есть. Граждане первой касты слишком умны и заняты, чтоб обращать внимание на всякие глупости из сети, а потом искренне удивляются, отчего очередной идиотский закон упал им на голову. Третья – в третьей же категории самые занимательные экземпляры. Эвелин знал об этом «изнутри». Зачастую именно представители этой страты и раздувают те или иные веянья. Исключительно в рамках своих финансовых проектов.

С каждым годом коммерция – все более сложное и опасное мероприятие. Если раньше можно было выдать кусок деревяшки за рог единорога и здорово разбогатеть, то теперь в общество вседозволенности и вседоступности продать потребителю товар все сложнее и сложнее, вот и придумывают новые идеи и манипуляции. Вроде этой. Неотъемлемое право на смерть. Как завернули! Ведь это совсем не то же самое, что закон об эвтаназии. Хоть и мало кто слёту заметит разницу. Право на смерть – это легальные средства и места реализации права. Это полулегальные клубы убийств на публику. Это шквал роликов в сети. И да, это полностью согласуется с политикой Золотой сотни по сокращению численности населения нижних каст. Пробудет мода полтора-два созыва и стихнет. А потом и закон уберут, обосновав чем-нибудь. Но сегодня выгоды на лицо. Хлеб, зрелища и сокращение популяции бесполезных людей.

И все бы хорошо, если бы не одно «но». Коренёву претила эта идея. Он считал жизнь величайшим и непознанным даром, который человечество бездумно разбазаривает. Он не понимал, как можно проводить месяцы напролет, подключившись к компьютерной игре, или оплатить сублимированный сон. Для него было дико, что кто-то осознанно травит себя наркотиками или занимается химеризацией своего тела. Эвелину казалось, что люди одурели от скуки и вседозволенности. Получив почти божественные технологии, внутри себя они так и остались обезьянами с палками.

– Официальных заявлений или опровержений не делать, – распорядился он, – не приведи Небо неосознанно запустить процесс Овертона. Лучше спусти с цепи пяток троллей, пусть повеселятся ребята от души, а заодно вычленят зачинщиков. Надо понимать, от кого заказ, как долго мы сможем его нивелировать, и во сколько это обойдется министерству.

Рон сделал пометки.

– Кстати о тратах, – отметил он, – по итогам второго квартала процент продаж наркотиков снизился в три раза. Так что наши траты на создание антинаркотической моды полностью себя окупили.

– Корпорации недовольны, – встрял Рой, – они тоже отметили спад уровня продаж. А учитывая, что на любую рекламу наркотических веществ наложен запрет, то ждите обвинения в антикорпоративной деятельности.

Коренёв задумался. Да, от министра финансов уже прилетело письмо о снижении налоговых отчислений за акцизный продукт. Пока тон послания был недоуменно-взволнованный. А по итогам года начнется открытый конфликт. Видимо, придется сбавить обороты. Делать вид, что министерство социального взаимодействия тут совершенно ни при чем, крайне нелегко. Вечный танец на тонком льду. Один неверный шаг и с головой в холодную воду. Сколько министров из Сотни не доживает до конца созыва? Каждый раз не меньше десятка. Официальные причины смерти: возраст, переутомление, нервное истощение, несчастный случай. А не официально…

Эвелин отогнал ненужные мысли и переключился на Роя:

– Ладно. Об этом подумаем позже. Что по правкам в закон об изменении генома?

– После доработки законопроекта Ис выдал 70 % исполнимости. Это хороший показатель, – помощник вывел 3D инфограмму. Эвелин изучил её и лишь головой покачал.

– Плохо, очень плохо. Придётся договариваться с министром права. Без комплексного внесения изменений в ряд смежных актов ничего не выйдет. Пока обкатают эти 30 %, сколько судеб поломается. Зачем экспериментировать на живых людях, когда у нас есть смоделированные маркеры? Перекинь мне наиболее показательные, и я пойду. Чувствую, обсуждение жарким будет.

Обсуждение действительно было жарким. Министр здравоохранения ожидаемо вначале был против, чувствуя, какая уплывает статья дохода. Эвелин убеждал, что финансовых потерь не будет, напротив, врачи, основываясь на собранных данных и анализах, смогут формировать перечень изменений самостоятельно. Прайс соответственно тоже. В итоге с министром здравоохранения удалось договориться. С министром права все обстояло гораздо сложнее. Высокая обворожительная брюнетка была гражданином первой категории. И в этом крылся ряд проблем. Во-первых, Эвелин крайне настороженно относился к женщинам, тем более к идейным. А во-вторых, министр была теоретиком до мозга костей, и объяснять ей практические проблемы равносильно починке космической станции при помощи нано-ленты и крепкого слова. Попробовать можно, но не факт, что будет результат. В конечном итоге на седьмом круге разговора об одном и том же, но, другими словами, женщина сдалась. И запустила код комплексного изменения законов, подзаконных актов и внутренних инструкций. Не меньше недели министерство будет занято проблемой, и только потом законопроект вынесут на согласование совету. А там уже совсем другая игра.

Если Эвелин знал, что его детище доведено до идеала, выверено и отполировано, то дальше он не гнушался ничем ради достижения своей цели. В ход шли убеждения, интриги, временные коалиции и даже шантаж. Вся эта политическая дрянь напоминала мужчине танго на веревочной лестнице, висящей над пропастью. Красота, страсть, опасность. Всё, как он любил.

Чего не любил министр социального взаимодействия, так это пустых разговоров. Однако таких в этот день оказалось подавляющее большинство.

Сначала обсуждение по вопросу мусорщиков. Коренёв искренне не понимал, зачем собираться трём министрам, чтобы обговорить заказ и разработку новых респираторов и химзащитных костюмов. У него подобные вопросы решались помощниками и зачастую без ведома смежных министерств.

В обеде с индусами самым примечательным был, пожалуй, сам обед. По традиции принимающая сторона кормила национальной кухней. Лет десять Эвелин не ел традиционной русской еды. Борщ с мясными тефтелями, беконом и ржаными булочками, салат оливье и печеная картошка с сосиской. Все это было так странно, вычурно и непривычно, что косился министр на тарелки не менее подозрительно, чем иностранные гости. Однако съестное оказалось вкусным, а беседа – плодотворной. Официальное заключение контракта наметили на понедельник. К этому моменту необходимые документы будут написаны, проверены, обкатаны в модулях и согласованы сторонами. Останется только поставить электронные подписи.

Собрание совета по Сахалинскому сепаратусу, как и ожидалось, оказалось самым гадким из списка.

В годы анархии, устроенной с легкой подачи Иса, от Федерации откололся ряд территорий. В первую очередь – удаленные и островные. Сначала отвалился Калининград. Меньше чем за шесть часов область провела голосование по вопросу автономии, объявила себя Княжеством Лёбенихтским, получила признание иностранных государств и вступила в Европейскую торговую коалицию.

После объявили о своем суверенитете с последующим присоединением к Финляндии Кольский полуостров и Республика Карелия.

К моменту появления в стране нового правительства Крым держался на честном слове и упрямстве губернатора, объявившего военное положение, закрывшего границы и не впускавшего на территорию полуострова ни одну живую душу.

Ситуации с Камчатским полуостровом и островом Сахалин были похожие. За тем исключением, что правительство лояльное Федерации там долго не удержалось. Началось противостояние. На восток перебросили войска. И если полуостров привели в чувство за две недели, то Сахалинский сепаратус ощерился подлодками, начиненными баллистическими ракетами. Скрипнула зубами Япония, нацелившаяся на долгожданный кусок русского пирога, сменила тактику Россия. Сахалинцы же, почувствовав кураж, устроили танцы со смертью, постоянно меняя партнеров. Полстолетия страна пыталась вернуть себе остров, и только после присоединения Монголии пыл поиссяк. Противостояние стало затяжным. Стороны научились получать выгоду из сложившегося положения.

Русские и японские корпорации под видом гуманитарной помощи тащили свои товары с наценками в пятикратном размере. Правительство острова имело с этого закономерный процент и всех все устраивало. Прошлый созыв Золотой сотни, правда предпринял попытку вернуть «блудного сына». Было разработано часть программ по предоставлению гражданства и подъёмных всем, кто решит перебраться на материк. Однако желающих оказалось до неприличия мало. Параллельно чиновники отправляли туда еду, медикаменты, средства первой необходимости.

– Я не вижу причин возобновлять поставку гуманитарных грузов в регион, – Коренёв сверкнул своими льдисто-голубыми глазами, – республика Сахалин признана странами Тихоокеанского региона. Они суверенны и за сто лет доказали свое право на независимое существование. Посему нет смысла тратить государственный бюджет.

– Да как вы смеете подобное говорить?! – взвился министр территорий. – Вы, который островитян, кроме как сепаратистами, никак не называете?! Это наши исконные земли, разбазаривать которые вы не имеете никакого права!

Коренёв скривился. Вот не понимал он людскую манеру все дела вести через призму эмоций. Смысл орать, краснеть, разбрасывать слюни? Надо просто делать свое дело. Вышло – молодец, нет – полно вариантов отдать долг. В этом плане пятилетка внекастовым на разведывательном крейсере как нельзя лучше прочистила мозги. И вот теперь смотреть на чиновника, готового словить удар, было просто противно. Видимо, оппонент что-то такое прочитал во взгляде и замолчал.

– Как я называю данное государство вне политических обсуждений, – отметил Коренёв, – мое личное право на свободу выражения. Тем не менее, международное законодательство с его доминирующей позицией четко определяет статус государства, признанного другими странами. И обсуждению сей факт не подлежит. А с иностранными государствами заключаются соглашения, договоры, пакты, с ними ведется торговля, им выдаются кредиты, в конце концов. Россия не кормушка, ведь так, Ромуальд Артурович?

Министр финансов, надо отдать ему должное, даже бровью не повел. Хотя Коренёв намеренно поставил его перед выбором. Теперь перед заседанием совета и в онлайн режиме ему необходимо четко озвучить свою позицию. Вспомнился старинный анекдот про корову в бомболюке. Как так раскорячится, чтобы и создать видимость общественных интересов, и при том проложенный прошлым созывом, коридор госпомощи возобновить!?

– Уважаемые члены Золотой сотни, – начал министр, судорожно обдумывая ситуацию, – вынужден заявить, что в словах Эвелина Филипповича кроется зерно истины. Наш коллега как всегда излишне прямолинеен и резок, но, тем не менее, хочу отметить, что в это пятилетие не стоит приоритетная задача помощь государствам, ранее бывшим в составе Федерации.

Эвелин отметил, как дернулись некоторые Золотосотенцы. «Да, не всем хватает стали в яйцах, а Ромуальд – молодец. Канатоходец. Понять бы в чем его интерес. Жаль пока не удается узнать, что он обратно везет в якобы пустых контейнерах. А они точно везут. Нутром чую. Ладно, может Ариадна порадует новостями».

Министр финансов тем временем продолжал:

– В связи с этим я считаю приемлемым провести переговоры с островом о выдаче кредита. Тем не менее, ради успеха думаю, что все же необходимо намеченный гуманитарный груз отправить.

– У моего министерства не запланированы денежные средства на эти цели. У меня в приоритете реорганизация социальных домов, – отозвался Коренёв. – Думаю, имеет смысл обратиться к корпорациям, пусть они за свой счет окажут острову помощь. Сделают заодно рекламу на этом. Голосуем?

– Голосуем, – подтвердил министр внекастовых.

– Голосуем, – раздалось с трибун.

– Голосуем, – не меняя выражения лица, кивнул Ромуальд Артурович.

Эвелин взглянул на смарт-браслет. Прекрасно! Заседание продлилось меньше часа. И чем бы ни закончилось голосование, сегодняшняя партия за ним. В дальнейшем надо задействовать аналитиков и подключить Ариадну с командой, пусть копают. Ему позарез нужно знать, что везут с Сахалина. Не может все упираться только в импорт. Ладно, это все завтра. А сегодня у него личные часы, и, судя по всему, он успевает не только без спешки доехать до ЗАА «Сфера», но и собственноручно забрать тюльпаны из цветочного автомата.

Мужчина кожей ощущал, что жизнь его в скором времени непоправимо изменится.