Текст книги "Клыки и монеты (СИ)"

Автор книги: Алексей Яшкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Приветствую, уважаемый.

– Чего здесь делаете?

Симон обратил внимание на странный выговор крестьянина. Тот говорил отрывисто и проглатывал окончания слов, отчего охотник понял его вопрос с небольшой задержкой. Манера речи подтверждала, что Зольрштейн почти не имел связи с внешним миром.

– Мы приехали торговать. Обычно ездим из города в Фефшимс, но недавно узнали, что здесь тоже люди живут. Заехали посмотреть, как тут у вас. Увидели поле и стало интересно, что за чудо тут растет. Так и не поняли.

На первый взгляд крестьянина устроило такое объяснение. Он опустил руку с серпом и расслабился. Он кивнул в сторону поля, махнул рукой и удивлено сказал:

– Это майиз. А что, его где-то не сеют?

Когда крестьянин повернул голову, Симон успел рассмотреть отметину на его шее. Белый шрам оказался хорошо заметен на загорелой коже. Но сложно было однозначно сказать, что это именно след от укуса.

– Нет, далеко не везде, – покачал головой Герхард. – Оттого и удивились.

– Чем торгуете-то?

– Много разной мелочевки. Проще самому посмотреть, чем все перечислять. Проводишь нас до деревни? Там и поторгуем.

Ни Герхард, ни Симон не заглядывали в свертки с товарами на продажу и простой вопрос застал их врасплох.

– Провожу, чего нет. У нас торговцы редко бывают. Только надо мужиков предупредить, что вы нормальные. Не злые.

Когда они уже подходили к деревне, навстречу им вышло пятеро мужчин. У троих в руках деревянные вилы, у остальных видимого оружия не было. Их провожатый вырвался вперед, вполголоса переговорил с односельчанами, махнул рукой, подзывая к себе.

– Вы, братцы, нас простите за такой прием. Никому же не понравится увидеть бродягу у майиза. Это наш урожай, на нашей крови взращённый.

Симон встретился взглядом с учителем. Тот коротко покачал головой, показывая, что тоже не понимает, о чем речь.

Ольвард оказался не самым большим поселением, от силы на семь дворов. Но выяснилось, что в деревне стояла деревянная церковь. Симону показалось, что она очень старая и уже просела под собственным весом. Присмотревшись, Эйбенхост решил, что она даже немного завалилась на бок. Как раз перед церковью было место собраний, где Готтлибу дали разложить на расстеленной рогоже товар на продажу.

Появление бродячих торговцев стало событием для деревенских. Вскоре вокруг собралось человек двадцать пять, наверняка, все жители Ольварда. Мужчины и женщины возрастом от семнадцати до пятидесяти, дети и подростки, несколько стариков. То, что ожидаешь увидеть в обычной деревне. Привезенные Готтлибом ножи, кожаные ремни со сложными пряжками, зеркальца, металлические пуговицы захватили все внимание деревенских. Многие наклонялись, чтобы лучше разглядеть понравившиеся вещицы. И в этой время Симон мог рассмотреть их шеи.

Почти у всех он заметил следы от зубов. Не было только у детей и подростков. У стариков были застарелые, давно побледневшие и почти незаметные шрамы. А вот у некоторых взрослых оказались вполне свежие, еще заживающие отметины.

Конечно же, у крестьян не водилось серебра. Но Готтлиб и рассчитывал выменять продукты, которые потом можно было перепродать в городе. Но предложенное на обмен его смущало. Безделушки меняли на муку из майиза и майизовые же вареные початки.

Герхард наклонился к Готтлибу и тихо прошептал:

– Соглашайся на все, потом разберемся. Деньги я тебе компенсирую.

Пока шла торговля, к охотникам подошел поговорить староста деревни.

– Так в ваших краях действительно не растет майиз? Из какой же глухомани вы приехали?

Герхард медленно ответил, аккуратно подбирая слова:

– Не сказать, что мы из глуши. Да и попутешествовать довелось. А вот майиз сегодня впервые увидел. Почему ты думаешь, что он везде растет?

Казалось, такой простой вопрос озадачил старосту. Он пожал плечами:

– Дак это все знают. Еще отцы начали майиз садить. И наш фрайхерр говорит, что везде растят, – крестьянин задумался, шевеля губами, пытаясь подобрать еще аргументы – А чего его не растить, если он так хорошо прижился?

– То есть при отцах майиз появился? – уточнил Герхард. – Это сколько, лет тридцать назад?

Но, казалось, староста не услышал вопроса. Он продолжал морщить брови, обдумывая прошлый вопрос, но в итоге пришел к неожиданному выводу:

– Это выходит, что вы и майиз ни разу не пробовали? Ирма, принеси гостям вареный початок!

Молодая девушка, похоже, что дочь старосты, оторвалась от разложенных товаров и принесла початок, подобный тому, что охотники видели в поле. Староста разломил пополам и протянул охотникам.

– Попробуйте. А то мы тут меняемся, а вы даже не понимаете, на что. Вот эти зерна нужно есть, а кочерыжку скоту можно скормить.

– Симон, буду признателен, если ты попробуешь первым, – проговорил Герхард на лингва саенте, принимая початок.

– Или победить, или умереть.

Симон ответил крылатой фразой и мужественно укусил белые с красными прожилками зерна. Тщательно проживал под пристальными взглядами охотника и старосты. Сделал второй укус, уже уверенней.

– Вкусно, – признал Симон.

Убедившись, что с учеником ничего не случилось, Герхард тоже попробовал угощение. Он согласился с Эйбенхостом, что на вкус майиз был куда лучше, чем на вид. Когда охотники объели предложенный початок, староста довольно подвел итог:

– Вот, теперь понимаете, на что меняете. Если зерна высушить, то можно на муку смолоть, как пшеницу. На посев зерно не предлагаем, сами понимаете. Они на чужой земле, без нас, расти не будут.

– Откровенно говоря, не понимаю. Почему не будет расти?

– Ну дак это… – староста замолчал и крепко задумался. – Уважаемый, ну ты чисто как ребенок с такими вопросами. Все знают, как оно работает. А ты спрашиваешь, почему. Не будет расти потому, что не будет расти.

Глава 9

Пока деревенские рассматривали безделушки, староста провел их по Ольварду. На взгляд Симона, деревня была вполне обычной. Дома выглядели небогато, но опрятно. Староста показал свиней в своем дворе, указав, что откормлены они на зелени майиза. По просьбе Герхарда они зашли в церковь, чтобы поставить свечку на безопасную обратную дорогу. В храме их встретил священник, сухощавый старик лет шестидесяти. Присмотревшись, Симон увидел едва заметный след от укуса на дряблой коже.

Когда они вернулись на площадь, торговля уже закончилась. На земле осталась половина привезенных товаров, а Готтлиб загружал в телегу выменянные продукты. Староста дружелюбно посоветовал им:

– У нас на земле фрайхерра еще две деревни есть, если вон по той дороге, на северо-запад, то доедете до Бримнора, а если по другой, вон туда, то попадете в Новый Бримнор. Деревни поменьше нашей будут, но если вы только с нами поторгуете, то местные сильно обидятся. Товар у вас остался, точно с прибытком съездите. Ну и между ними пряма дорога есть, короче, чем через нас ехать.

– Пожалуй, так и сделаем, – согласился Герхард. – Мы может еще остановимся на обратном пути. Последний вопрос только – где вы зерно молотите? Или по-простому, руками в ступе?

– Почему в ступе? Мелем у фрайхерра на водяной мельнице. Она на речке Малой Зольре стоит, чуть дальше Бримнора по той дороге.

– А где сам фрайхерр живет?

– Да там же, на мельнице у него дом. Только туда лучше не ездите, он чужих не любит.

– Я думаю, мы навестим другие деревни. Как они отнесутся к приезжим?

– Передайте, что за вас поручился староста Клос. Тогда все будет хорошо.

Попрощавшись, они выехали в сторону Нового Бримнора. Герхард и Готтлиб снова сели на козлах, Симон с некоторым трудом смог разместиться в самой телеге. Расчет их спутника оказался верным, и удалось поторговать с крупным прибытком.

Когда они проезжали мимо последних домов деревни, Шрайбер обернулся. Присмотревшись, он увидел, что по другой дороге бежал молодой парень. В том направлении как раз была третья деревня и мельница. Возможно, староста решил предупредить соседей о торговцах. Либо доложить фрайхерру о чужаках.

Деревня Ольвард осталась позади, они ехали вдоль еще одного поля майиза. Симон заговорил первым:

– Герхард, может, нам стоит сунуть палец в рот и вывести из себя этот майиз?

– А зачем? Они едят его уже лет тридцать-сорок и выглядят вполне здоровыми. Готтлиб, от лица всего крестьянства, как ты отнесешь к желанию Симона выблевать еду?

– Так нельзя. Еда, даже такая, это святое, негоже просто так переводить.

Они ехали еще минут двадцать. Герхард попросил спутников соблюдать молчание, чтобы не отвлекать его от размышлений. Наконец он предложил остановиться на обочине и обсудить увиденное.

– Какое у вас впечатление, господа? Симон?

– Не знаю. На первый взгляд, у них все хорошо. Они как будто отгородились от всего мира и живут мирной счастливой жизнью, без рекрутского набора, без внеочередных налогов и всей нашей повседневности. Но за всем этим есть что-то очень неправильное.

– Готтлиб?

– А чего говорить? Обычные, честные люди. Наивные. Только растят какую-то непонятную дрянь. Герхард, ты помнишь, что обещал все выкупить?

– Помню и от слов своих не отказываюсь. Еще что-нибудь примечательное?

– Да не, ничего такого, – пожал плечами крестьянин. – Только мало народу там живет. Раз уж они безвылазно сидят в Зольрштейне, то их должно быть раза в полтора больше. Но тут такое, не угадаешь. Это сейчас они сытые и с урожаем, а в прошлом году может зараза какая была или неурожай.

– Симон, ты заметил что-нибудь еще?

– Шеи. У каждого взрослого есть следы от укусов. У детей и подростков следов нет. У стариков – застарелые. Одних еще не кусают, других уже не кусают.

– А клыки?

– Клыки? – Симон запнулся. – На зубы я не смотрел.

– А зря. Повернись все иначе, этими зубами в тебя могли впиться. Но не в этот раз. Все, кого я мог рассмотреть, остались людьми. Здесь определенно кормится вампир или несколько вампиров. И происходит все это очень расчетливо. В следующей деревне надо расспросить жителей о том, как связаны кровь и этот майиз.

– Тогда едем? – нетерпеливо спросил Готтлиб.

– Да. Только прибереги пока часть товара, чтобы было чем торговать в деревне рядом с мельницей.

Спустя полчаса они доехали до Нового Бримнора. Деревня оказалась еще меньше, на пять дворов. Вокруг были поля, засеянные пшеницей, горохом и самое большое – майизом. Герхард привстал на козлах и рассмотрел, что между высоких рядов майиза ходили крестьяне, обрезали завернутые в листья початки и забрасывали в висящие за плечами объемистые плетеные корзины. Когда телега проехала мимо и стало ясно, что чужаки едут в деревню, мужчины потянулись следом, побросав работу.

Симон нервно оборачивался, следя за полудюжиной крестьян, которые шли за ними по дороге. Пока те выглядели беззлобно и походило, что приезжие их больше заинтересовали, чем напугали. Герхард решил заранее дать понять, что они приехали без дурных намерений. Он помахал рукой и громко произнес.

– Доброго дня, уважаемые!

Старший из мужчин поприветствовал охотника в ответ. Остальные либо вежливо кивнули, либо промолчали. Когда они доехали до первых домов деревни, охотник жестом попросил Готтлиба натянуть поводья и спрыгнул на землю, не дожидаясь полной остановки.

– Уважаемые, мы торговцы-путешественники. Случайно прибыли в Зольрштейн. Староста ваших соседей из Ольварда, досточтимый Клос, попросил заехать и сюда тоже. Думаю, вас заинтересуют наши товары.

Когда крестьяне услышали знакомое имя, они заметно расслабились и по-доброму взглянули на чужаков. Старший задумчиво почесал затылок, потом махнул рукой.

– Вы тогда езжайте в центр деревни, уважаемые. Мы сейчас старосту позовем и людей соберем. Только сразу скажу, денег у нас здесь не водится.

– Мы знаем, уважаемый, – вмешался сидевший на козлах Готтлиб. – Я готов меняться на продукты.

Возница завел телегу дальше, на небольшую утоптанную деревенскую площадь, на которую выходили все пять дворов. Герхард подошел поговорить со старостой, немолодым мужчиной, левый глаз которого затянула катаракта. В это время Симон с Готтлибом расстелили рогожу и быстро разложили оставшиеся безделушки на продажу.

Симон прошелся по площади, невзначай посматривая на собиравшихся крестьян. Ситуация оказалась такой же, как в Ольварде – у каждого взрослого жителя деревни на шее была отметина от зубов вампира.

Герхард подошел к ученику.

– Я договорился, нас здесь покормят. Следы укусов?

Симон вздрогнул, он не ожидал вкрапления в речь лингвы сайенты. Но он быстро сообразил и подыграл охотнику.

– Это отлично, я уже голоден. Присутствуют у каждого повзрослевшего.

Вскоре почти все деревенские разошлись с покупками, кто с новым ножом или точильным камнем, кто с зеркальцем или бусами из дешевого неровного жемчуга. Герхард подошел к одной из последних оставшихся – девушке лет семнадцати, которая крутила в руках резной гребень. На ее шее виднелся еще не заживший след от укуса. На взгляд охотника, рану нанесли дней пять назад.

– Скажи мне, уважаемая, а что с твоей шеей?

Девушка удивленно посмотрела на Герхарда. Только спустя минуту она указала пальцем на след и спросила:

– Это?

– Да.

– А разве кто-то не знает, откуда берутся укусы? Это получается, уважаемый, что ты… – она подозрительно оглядела охотников – городской?

– Тебя не проведешь, – рассмеялся Герхард. – Я действительно приехал из города.

– Тогда понятно. Тут все просто. Видел поля майиза, когда сюда ехал? Чтобы зерна проклюнулись, нужна человеческая кровь. Мы по очереди даем ее фрайхерру, господин делает всю работу. И потом возвращает уже хорошие зерна, которые выше человеческого роста вымахивают.

– А как ты отдавала кровь? – расслабленно, стараясь не выдать охотничьего возбуждения, спросил Герхард.

– Ничего сложного. Фрайхерр дал мне отвар, я заснула, а когда проснулась, все уже было готово. И совсем не больно. Сколько хочешь за гребень?

Охотника оттеснил Готтлиб, который повел девушку договариваться о цене. Герхард обменялся многозначительным взглядом с учеником и отошел к телеге. Он услышал то, что его интересовало.

– Симон, ты ведь внимательно слушал? – охотник говорил почти шепотом, чтобы не привлекать внимание деревенских незнакомой речью.

– Да. Нужно идти к водному колесу. И искать там.

– Водное колесо называется мельница. Но ты прав, нам нужно туда.

В Новом Бримноре все прошло быстрее. Оставалась едва ли половина мелочевки на продажу, и жителей в деревне было меньше. Когда Готтлиб уже грузил в телегу выменянные початки майиза, из поля вернулось несколько мужчин, которые решили убедиться, что все в порядке. Пришлось задерживаться и менять последний оставшийся нож и огниво.

На прощание из дома старосты путникам вынесли горшок вчерашней каши, сваренной из все того же майиза и разогретый в печи. Охотники и крестьянин поели, по очереди черпая ложками из горшка. По мнению Симона, каша получилась необычной на вкус, но в целом ему понравилось. Только было недосолено. Но этого стоило ожидать – для деревенских соль оставалась дорогим привозным товаром.

Они проехали сквозь деревню и двинулись в сторону старого Бримнора.

– Слушайте внимательно, друзья мои. В третью деревню заезжать не будем. Двинемся сразу на водяную мельницу. Из всего услышанного можно сделать однозначный вывод: там живет вампир. И, видимо, живет уже давно.

– А что ты думаешь про майиз? – спросил Симон. – Если урожай действительно зависит от вампира-фрайхерра, то что станет с местными после его смерти?

– Не знаю. Вполне возможно, что вся эта история – просто обман, чтобы крестьяне добровольно отдавали кровь. А если этот майиз действительно растет исключительно через кровь, то это отвратительное явление и всем будет только лучше, если мы все остановим.

– А что скажет закон, если вы убьете хозяина местных земель? – вмешался в разговор Готтлиб.

– Юридически, вампиры уже не считаются людьми, а приравниваются к опасным зверям. Но когда дело касается благородных, закон может работать по-другому. Иди речь о большом и сильном роде, то возникли бы сложности. Я бы доложил об этом в городской магистрат, те обязаны отправить письмо в королевскую канцелярию, а они уже прислали бы чиновника с расследованием. А что есть у фон Зольре? Подозреваю, только мельница, три деревни и вампир, возможно, последний живой представитель рода.

Вскоре они доехали до развилки. Готтлиб прислушался, посмотрел на обе дороги и уверенно повел лошадь на правую. На сомнение Герхарда он коротко ответил:

– Реку слышно с той стороны.

Крестьянин оказался прав. Дальше дорога стала заворачивать и пошла параллельно небольшой реке. Течение было медленным, берег густо зарос камышом. В ширину река была шагов пятнадцать-двадцать и на первый взгляд не слишком глубокой.

– Значит, запруда будет, – подвел итог Готтлиб. – На такой мелкой речушке колесо крутиться не станет.

– И впрямь источник народной мудрости от сохи.

– Симон! Как быстро ты сможешь выбраться из телеги?

После посещения Нового Бримнора места в кузове стало еще меньше.

– С некоторым трудом, – признался Симон.

– Тогда слазь и иди рядом.

Лошадь шла медленно, поэтому спрыгнуть на ходу не составило труда. Симон проверил, как базельский кинжал выходил из ножен. Выходил хорошо. Эйбенхост ускорился и пошел в дюжине шагов перед телегой.

Урожай еще только начинали собирать и сушить, поэтому по дороге к жилищу фрайхерра почти не ездили. Колея местами заросла травой. До самой мельничной запруды им никто не встретился по пути.

Мельница была двухэтажной, первый этаж выстроен из камня, второй из дерева. Рядом был пристроен жилой дом. С шорохом крутилось водяное колесо, толкаемое снизу текущем из плотины речным потоком. Когда до мельницы оставалось шагов тридцать, Герхарда тоже спрыгнул с телеги и поравнялся с учеником. Готтлиб пошарил рукой под козлами и положил рядом с собой деревянную дубинку в предплечье длиной.

Новость о заезжих торговцах уже достигла мельницы. Когда телега въехала на двор, из дома к ним вышел мужчина, по осанке было видно, что не из благородного сословия. Глядя на его одежду, Симон предположил, что это мельник.

– Уважаемые, вам сюда нельзя.

– А мы хотели поторговать, – деланно расстроился Герхард, подходя к мужчине. – У нас осталось товара всего ничего, думали вам предложить. Назад совсем не хочется везти. Посмотри, уважаемый, может, что понравится.

На лице собеседника была заметна борьба. Симон подумал, что тот явно был бы не прочь посмотреть, что привезли торговцы. Но видимо был прямой запрет, и мельник помотал головой:

– Нельзя, фрайхерр не принимает приезжих. Можете съездить в Новый Бримнор и там поторговать, здесь нельзя.

– Видишь вон тот короб в телеге? Там мы возим особый товар, не для всех. Мне кажется, фрайхерру или его семье будет интересно взглянуть. Действительно редкие вещи, в наших краях не найдешь.

Мельник почесал затылок.

– Наверное, я могу передать господину. Подождите здесь.

Когда он скрылся в доме, Герхард вполголоса приказал ученику:

– Симон, достань короб с колбами. И не давай его открыть до моей команды.

– Я смог рассмотреть зубы мельника. Человек.

– Похвальная наблюдательность. Но это не означает, что он не опасен. Пока считай, что он осознано служит вампиру.

Мужчина вскоре вернулся и пригласил их в дом. Охотники последовали за ним. Готтлиб надолго остановился на пороге. Крестьянину явно было некомфортно в хозяйском доме. Но под пристальным взглядом мельника он переборол себя и прошел за остальными.

Первый этаж выглядел вполне обычным, то, что можно было ожидать от богатого по деревенским меркам дома. Однако, когда мельник провел их через комнату к лестнице на второй этаж, Симон вздрогнул от неожиданного испуга. Возле нижних ступенек он увидел странное животное.

Мельник спокойно подошел к нему вплотную и стало ясно, что на полу стояло чучело. Это было существо, похожее на кошку, только значительно больше, пожалуй, что размером с крупную пастушью собаку. Мех был пшенично-рыжим с частыми черными пятнами. Чучело было сделано с оскаленной пастью и Симон смог рассмотреть внушительные клыки

– Какая необычная рысь, – присвистнул Герхард.

– Фрайхерр ждет вас в кабинете наверху. Первая дверь, которую вы увидите.

– Благодарю, – кивнул Шрайбер и первым стал подниматься, небрежно положив ладонь на рукоять кинжала.

Стало заметно, что начались господские комнаты. На полу был расстелен тканный ковер со сложным узором, а прямо напротив лестницы висел потемневший от времени семейный портрет. Герхард указал на ближайшую дверь, осторожно потянул на себя и спросил:

– Фрайхерр фон Зольре, можем ли мы войти?

– Заходите.

Они вошли в просторную комнату, занимавшую не меньше трети этажа. В центре был большой стол, заваленный бумагами, и несколько стульев вокруг. У дальней стены стоял высокий шкаф, также заполненный документами. Рядом с окном за кафедрой работал мужчина.

Фрайхерр даже не повернулся к ним. Он быстро писал, часто макая перо в чернила. На первый взгляд фон Зольре было лет пятьдесят. Волосы и аккуратная борода уже полностью поседели, лицо покрыли морщины, но спина оставалась прямой, а плечи широко расправленными. Он закончил писать, захлопнул бронзовую чернильницу и подошел к Герхарду. Двигался старик неожиданно легко.

Поверх повседневного костюма фон Зольре носил оружейный пояс с саблей в ножнах. По закрытой гарде и длине клинка Герхард предположил, что это абордажная сабля, которыми чаще всего пользовались моряки. Пояс был перекручен на спине, видимо, надевали его в спешке. Фрайхерр небрежно положил левую ладонь на рукоять сабли.

Симон дернулся, когда услышал за спиной механический щелчок. Обернувшись, он понял, что дверь в кабинет была закрыта на ключ снаружи.

– Ганс сказал, что вы хотите показать мне какую-то редкость.

Голос у фрайхерра был низким и хриплым. Когда он говорил, Симон пристально следил за его ртом, но не смог рассмотреть зубы. Но быстро осознал, что фон Зольре заметил его интерес и спешной опустил глаза к полу.

– Да. На продажу есть вещицы из-за океана.

– С чего ты взял, что мне они нужны?

– Мы видели чучело большой кошки на первом этаже. Она ведь водится на Новой Земле. И подумали, что вам будут интересны другие товары оттуда.

Фрайхерр холодно проговорил:

– Ты сначала рассказал Гансу о диковинах, а только потом увидел ягуара. Зачем вы пришли на мою землю? Сюда не заезжают случайные торговцы.

– Честно признаюсь, мой добрый знакомый именно что случайно заехал в Зольрштейн, – примирительным тоном ответил Герхард. – И увидел нечто необычное – поле с майизом. Он рассказал нам, и мы сговорились съездить и посмотреть сами. Добрались до Ольварда, поторговали. Решили заехать и сюда. Вдруг получится выменять зерна, благо, есть что предложить.

Симону оставалось только удивляться, насколько легко Герхард смешивал правду и ложь, чтобы выстроить стройную историю. Его пугал пристальный взгляд и напряженная поза старика.

– Я не разрешаю вывозить зерно из моей земли. Только муку и вареные початки. Показывай, что вы привезли.

– Симон, дай мне, пожалуйста, короб.

Герхард принял у ученика ящик со склянками, поставил перед собой, снял замок и откинул запорные петли. Но открывать не стал, ожидая, что старик подойдет. Однако фрайхерр стоял на месте.

– В Зольрштейне могут торговать только те, кого пригласил лично я. Но, поскольку вы не знали сложившихся правил, я был готов простить нарушение. Пока вы не зашли в мой кабинет. В твоем ящике звенит стекло. А твой помощник не спускает глаз с моего рта. Что же ты хочешь увидеть, юноша?

Симон открыл было рот, но не нашелся, что ответить. Герхард начал объясняться, но фрайхерр его уже не слушал.

Фон Зольре плавным движением выхватил саблю и занял первую позицию из учебника фехтования фон Гольцена. Правая рука вытянута по направлению противника и поднята на высоту глаз, сабля повернута клинком вверх, острие смотрит на противника. Классическая стойка.

– Думали, здесь в глуши ни о чем не знают? Я в курсе о таких, как вы. Самозваных охотниках. И знаю, зачем сюда приехали.

Глава 10

Герхард не стал оправдываться и молча вытащил кинжал, Симон с секундной задержкой повторил движение. Готтлиб затравленно посмотрел на охотников, но все же перехватил дубинку. Для крестьянина невообразимой была сама идея поднять руку на аристократа.

Шрайбер вполголоса скомандовал:

– Симон, следи за дверь и никого не пускай. Готтлиб, заходи слева, я справа.

Герхард постарался говорить ровно, но ситуация сложилась скверная. Фрайхерр спиной отошел к кафедре, держа стол между собой и охотникам, и не глядя взял левой рукой чернильницу.

Охотник и крестьянин осторожно придвигались к нему с двух сторон.

Шрайбер уже набрал воздуха в грудь, чтобы скомандовать «Давай!», но вампир опередил. Он с силой метнул бронзовую чернильницу в Герхарда и затем почти мгновенно шагнул к Готтлибу и коротко ударил саблей от локтя. Тот поднял дубинку, защищаясь, но в последний момент вампир чуть повернул запястье и острие сабли попало по пальцам крестьянина.

Тот с криком выронил дубинку. Вампир легко отпрыгнул назад и развернулся к Герхарду. Вымазанный в чернилах охотник бросился вперед, пытаясь сократить дистанцию и лишить противника преимущества в длине оружия.

Старик оказался проворнее, чем ожидал Герхард. Вампир ударил охотника закрытой сабельной гардой по лицу, свернув набок нос. Герхард бил кинжалом снизу-вверх, но от неожиданности потерял ориентацию и вместо укола в грудь лишь оставил длинный неглубокий порез, едва вспоровший одежду.

Шрайбер отскочил назад, ослепленный болью. Он постарался, чтобы между ним и вампиром вновь оказался тяжелый стол.

Симон понял, что попытку напасть в одиночку можно считать самоубийством. Он решил повторить трюк фрайхерра, распахнул короб, вытащил первую попавшуюся склянку и швырнул в вампира. Тот чуть отклонился в сторону, легко увернувшись от броска.

– Я ожидал чего-то более серьезного, – с нескрываемой издевкой отметил фрайхерр.

Он вальяжно пошел вперед. Симона не остановила первая неудача и он запустил в вампира вторую склянку. Старик уже был уверен в своей победе и не стал уклоняться. Вместо этого разбил стекло в полете небрежным ударом сабли.

И большая часть жгучей жидкости попала на фрайхерра фон Зольре.

На вампира раствор подействовал точно также, как и на человека. Кожа на лице и кистях покраснела и мгновенно покрылась волдырями. Старик закричал от боли, бросил саблю, схватился за лицо и упал на колени. Симон растеряно замер на месте, он не ожидал, что сработает настолько хорошо.

Герхард подошел к уже не опасному вампиру, левой рукой ухватил за волосы и ударил кинжалом в шею. Клинок погрузился до середины, охотник провернул кинжал, расширяя рану. Выдернул лезвие и отступил на несколько шагов.

– Симон, следи за дверью. Готтлиб, закрой ставни на окнах.

Крестьянин не ответил. Он скорчился на полу, прижимая к груди покалеченную руку. Симон послушно подошел к двери, толкнул, и убедился, что их действительно заперли на ключ.

– Герхард, закрыто на замок.

– Ломай!

Дверь открывалась наружу. Это была первая дверь в жизни Симона, которую он должен был выбить. Эйбенхост подступился и неуверенно толкнул плечом. Ничего не произошло. Уже сильнее Симон начал бить по доскам.

В комнате потемнело, когда Герхард закрыл ставни. Охотник выглядел устрашающе – в пятнах чернил, вытекшей из носа крови и несколькими ожогами на лице от прилетевших капель раствора. Повинуясь жесту, Симон отступил, освобождая место.

Герхард пнул ногой в область замка, вложив в удар весь вес тела. С протяжным хрустом дерево треснуло и поддалось. Вторым столь же сильным ударом охотник распахнул дверь.

– Надо проверить, кто еще есть в доме. Если увидишь мельника – запри, свяжи, сделай так, чтобы он никуда не сбежал. Бери второй этаж, я проверю первый.

Симон прошел дальше по коридору, отдаляясь от лестницы. Он дошел до следующей комнаты по левую руку. Дверь поддалась осторожному нажатию и Симон заглянул в комнату. Это была спальня. В центре стояла кровать с балдахином на четырех столбах, вдоль стен были расставлены сундуки. На стене висела еще одна сабля, какой-то сложный головной убор из перьев и, похоже, каменный нож.

В комнате никого не было. Симон прошел к последней двери в коридоре. С теми же предостережениями он вошел в комнату. Она разительно отличалась от предыдущих двух. Если те выглядели вполне обжитыми, то дальняя оставалась пустой, если не считать топчана в центре. Стены были выбеленный, закрытые ставни на окнах окрашены в белый цвет. Эйбенхост прошелся по комнате, чтобы убедиться, что в стенах нет малозаметных или скрытых проходов. Присмотревшись, он увидел в изголовье топчана бурые пятна застаревшей крови.

Симон спустился к чучелу большой кошки. Он быстро заглянул в соседние комнаты, но Герхарда нигде не был. Других людей, впрочем, тоже. Эйбенхост вышел из дома и увидел охотника, стоявшего у сарая на дальнем конце двора.

– В доме никого нет.

– Мельник в сарае, – охотник говорил гнусаво, но кровь из сломанного носа уже не текла – Успел завести телегу и распрячь лошадь. Говорит, что это приказ фрайхерра. Так что фон Зольре не собирался нас отпускать.

– Что ты с ним сделал?

– Пока связал поводьями. Но он особо не сопротивлялся.

Шрайбер направился обратно в дом и жестом позвал за собой ученика.

– Герхард, что будем делать дальше? Разделываем вампира и пытаемся сбежать?

– Мельник сказал очень важную вещь. Очень. Фрайхерр был последним представителем рода. И, судя по всему, он стал вампиром незадолго до того, как у крестьян появился майиз. Лет тридцать-сорок назад. Понимаешь, к чему я веду?

Симон задумался, но так и не смог продолжить логическую цепочку учителя.

– Не понимаю.

– Я уже говорил тебе, что вампиры не являются субъектами права. И с точки зрения закона этот дом, все, что в нем находится, и даже весь Зольрштейн ничейные и никто не предъявлял право наследования двадцать пять лет. Так что мы вывезем все ценное, что сможем найти и не будем считаться грабителями.

– А вампир?

– Лучше не будем трогать. Нужно привезти сюда старосту из ближайшей деревни, а может и всех троих старших. Пусть увидят, как их господин закипит под солнцем.

Они вернулись в дом.

– Симон, посмотри, как дела у Готтлиба. Вспомни, чему тебя обучали в университете, и попробуй применить знания на практике. Я пока осмотрю второй этаж, на первом ничего стоящего.

В комнате с белыми стенами Шрайбер провел несколько минут. Заглянул, убедился, что внутри пусто, после чего пошел в спальню. На тумбе возле изголовья кровати лежала связка разномастных ключей. Герхард проверил сундуки, два были закрыты. Охотник подобрал ключ, выбирая среди самых маленьких. Пошарив в аккуратно сложенной одежде, ближе ко дну сундука он нашел шкатулку.